Текст книги "Леди и некромант. Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лесина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
– Можно подумать, – фыркнула Арр из славного рода Грых, которому принадлежал Острый мыс. – Ваши маги спят и видят, как бы обучить орков своим трюкам...
Она огляделась.
Было... несколько мрачновато.
Ковры на стены он повесил исключительно потому, что стены эти имели обыкновение покрываться изморозью. Чаши в углах собирали воду, которой по осени становилось слишком уж много.
...шкуры на полу для тепла.
И почистить их не мешало бы, да и проветрить, потому как запах сырости стал ощутим. Правда, по роду своей службы человек встречал запахи и похуже, а здесь он только ночевал.
Кровать.
Кресла.
Мебель разная, и теперь это бросается в глаза... ни одна благородная лайра не потерпела бы этаких массивных чудовищ в своей гостиной. А ему вот нравилось. Сделанные из дуба кресла были тяжелы и надежны. А на кровати при желании можно было уместить и взрослого тролля...
...когда-то он мечтал о собственной кровати.
И о простынях.
И о том, что каждую ночь станет спать на новой. Что ж, хоть это исполнилось: прислуга, которая не решалась притрагиваться к чему-либо без особого дозволения, белье меняла исправно.
– Хорошо у тебя тут, – плоские ноздри раздулись. – Только женской руки не хватает... небось, некогда жену завести?
– Некогда.
– Все в делах, заботах государственных...
Она откровенно издевалась, эта крупная и сильная женщина, которая в стойбище без проблем отыскала бы жениха, а то и не одного: слышал он, что порой за красавиц орки целые сражения устраивали.
– Почему вы решили уйти? – он решил пропускать насмешки мимо ушей.
Не впервой.
– А что, не доволен?
– Не думаю, что у меня есть повод быть недовольным, – он слегка поклонился и взмахнул рукой. – Присаживайтесь, многомудрая Арр...
– Многомудрой ты меня поспешил назвать, от стану женой вождя, тогда и буду, пока зови просто Арр-Грых...
– А станете?
– А то... – она сжала кулак, позволяя оценить его размер – с голову мужчины. – У меня сила есть. И духи слышат мой голос. Духи сказали, пришло время. Духи сказали, иди сегодня. Духи сказали, встретишь мужчину, ему и говори, как есть. Арр-Грых готова сказать.
Серый человек потер глаза.
...будто песку насыпали. И надобно велеть, чтобы подали укрепляющий отвар.
...или стоит воздержаться?
И в его собственном управлении находились люди, полагавшие, будто место свое он занял не по чину и было бы неплохо место это освободить...
...притравят и не раскаются.
– Тяжко? – с заботой в голосе осведомилась Арр-Грых. – Погодь, помогу. И проклятье с тебя б снять...
– Которое?
– То, что она навесила... тоже сильная девочка, да дурная... уж я-то старалась уберечь, да все одно... – она махнула лапищей, которая по-своему была изящна.
Бледно-оливковый оттенок кожи.
Темные когти с алыми искорками, которые то появлялись, то исчезали.
– Духи, – расплывчато сказала Арр-Грых.
Она вытряхнула на кровать содержимое мешка, который и вправду выглядел куда как приличней, чем прежде. Обыкновенная оркская походная сумка, расшитая бисером и разноцветными нитками. И посыпался из нее вроде бы как хлам...
...птичьи перья, перевязанные кожаными шнурочками.
Клубки этих шнурочков.
Свертки их тонкой кожи, от которых пахло травой. Бусины. Раковины. Связка костей. И пара глиняных бутылочек. Арр выбрала одну и протянула.
– На от, выпей...
...неразумно.
Что он знает об этой женщине? Только то, что еще недавно полагал ее искренне преданной воспитаннице...
– Пей, – клыки блеснули в полумраке. – Духами своих предков клянусь, что не желаю тебе вреда, глупый человек...
– Я не глупый.
Горлышко бутылки было запечатано воском. Орчанка засмеялась низким гортанным смехом. От голоса ее поползли мурашки.
...отец, чтоб душу его сожрали демоны, орков называл выродками. Как и альвов, подгорников, благородных лойров и всех, кому в жизни удалось достичь большего. А поскольку запойный пьяница и потомственный пекарь был изрядным неудачником, то почитай каждый, кому случалось попасть в поле его зрения, оказывался именно выродком.
– Глупый, – орчанка легко сковырнула восковую пробку. – Умный режет врагов, а не ходит за ними, что побитая собачка...
Оркское зелье было горьким.
И кислым.
И запашок имело... нехороший. В животе заурчало, предупреждая, что, может, отравить его и не желали, а все ж их желудки и камни переваривали, да...
Он зажмурился, но не сдержал отрыжку.
– И не жрамши, небось? – эта забота была почти трогательной.
– Почему вы ушли? – серый человек зажал рот рукой.
– Сказала же ж... время мое вышло... своих я упредила, что он возвращается, как было предсказано... не понимаешь? Сейчас поймешь... вы, люди, силу берете, не думая, откуда она идет...
Глава 19. Некромант и образование
Глава 19. Некромант и образование
...Ричард успел подумать, что Оливия огорчится.
Плакать будет.
Кажется, она действительно привязалась к этой кладбищенской твари, которая по странной прихоти богов отвечала взаимностью. И пусть для человека неподготовленного матерый гуль представлял опасность, но для перевертыша...
Вожак ступал медленно, всем видом своим давая понять, что согласился на схватку исключительно, чтобы развлечь себя и стаю, а заодно уж продемонстрировать потенциальным соперникам – не только тем, что спрятались в круге – силу свою и мощь.
Заворчали волчицы.
Щенки раззявили пасти. На мордах их были написаны вполне живые любопытство и предвкушение. Второй кобель соизволил подтянуться поближе, явно не желая упустить хоть что-то. Его волчицы расположились полукругом, красуясь перед всеми, чем заслужили пару крайне ревнивых взглядов.
...с вожака ведь и третью жену взять станется.
– И что будем делать? – спросил Ричард альва, который за происходящим наблюдал с тем же щенячьим интересом, что и перевертыши.
– Ничего.
Он откинул косу за спину, и гайки зазвенели.
– Случится то, что должно... к утру двигатель остынет, и мы сможем продолжить путь, – Тихон прикрыл глаза. – К вечеру доберемся до Митасы. А оттуда к столице несколько дней пути... успеем к большому балу...
Понятно.
То есть, еще ничего не понятно, но все предрешено. И в этой предрешенности, кажется, нет места неудаче. Только вот как-то это совсем не успокаивает.
...и шепоток нет-нет, да слышится...
...ему никто и никогда не позволит взять в жены благородную лайру...
...да и сама она, еще не понявшая, кто есть кто в этом мире, скоро осознает, что подобные Ричарду служат исключительно для забавы...
...и надо было согласиться... надо было позволить теням...
– Достали, – пожаловался Ричард, затыкая ухо мизинцем. – У тебя нет зелья, чтобы заглушить эту пакость?
Вожак кружил. Он то подходил к гулю, ворча и скалясь, то отступал, притворно подставляя беззащитные бока, но гуль оставался неподвижен.
Он меньше вожака.
И в груди поуже.
– Зелье? Есть, но оно тоже дурманит разум. К тому же люди имеют отвратительную привычку к зелью этому привыкать. Мне бы не хотелось, чтобы ты, мой друг, стал безумцем...
Вожак раздраженно рыкнул.
Спокойствие гуля выводило его из себя. А еще явное насмешливое ворчание конкурента. И взгляды волчиц, жаждавших боя. Да и люди, которым бы полагалось трепетать и метаться, наполняя округу сладким ароматом страха, спокойно беседовали о своем.
Это было неправильно.
Настолько неправильно, что перевертыш разозлился. Он взрыкнул и бросился, намереваясь одним ударом повергнуть соперника.
Сбить с ног.
Вцепиться в глотку. И ударом когтистой лапы вспороть мягкое податливое брюхо, как это случалось не раз и не два... только гуль не стал отступать.
И уворачиваться.
Он выдержал удар, а после с легкостью, будто не было в громадном звере вовсе весу, оттолкнул его, еще растерянного. И острые клыки вспороли кожу на предплечье. Полилась кровь, темная, что деготь. Кто-то из щенков взвизгнул... вскочила старшая волчица и села.
Правильно, не след вмешиваться...
– ...когда вы пригласили меня... я сомневался, – Ричард наблюдал за происходящим с меланхоличным спокойствием. И сабля, оттягивавшая руку, уже казалась лишней. – Я пытался понять, что вам за выгода. Некроманты – не те люди, соседство с которыми доставляет радость. Скорее уж напротив, от нас одни проблемы... деньги? Та плата, которую ты берешь... ее ведь не хватит и на пару финтифлюшек к этому монстру...
– На пару – хватит, – Тихон присел и провел ладонью над огнем, который, чуя живую силу, потянулся, запрыгал по камням. – Что до остального, то... увидев тебя, я понял, что ты нужен и только. Я не предсказатель в том смысле, который вкладываете в это слово вы, люди...
...вожак попытался добраться до горла соперника. И две твари сплелись в клубок.
Визг.
Рев.
Скулеж и тявканье. В разнообразии звуков сложно было расслышать тихий голос альва.
– Я искал свой путь, и мир подсказал мне, что без тебя он невозможен. А в остальном... мне было все равно, куда ехать, как и Грену, а у тебя имелась цель. И я подумал, что это не так уж плохо, что, возможно, твоя цель сгодится и для нас.
Он скрестил ноги.
И косу, перекинув через плечо, провел по ней ладонью.
– Альвы ценят жизнь. И мир, к которому мы привязаны. Но мир меняется, а мы нет... механическим чудовищам нет места на нашей земле, как и тому, кто их создает... так мне сказала матушка в последнюю нашу встречу.
Клубок распался.
Обе твари держались на ногах и вполне уверенно. Вот только шкуры их успели обзавестись парой-тройкой рваных ран. Вожак прихрамывал и больше не выглядел таким самоуверенным, как прежде. Но и гуль держался настороженно.
– Но, возможно, так будет лучше, – голосу его несколько недоставало уверенности.
Перевертыш больше не спешил.
Он ступал осторожно, не сводя с гуля внимательного взгляда. На счету его была не одна сотня боев, что в нынешнем, что в человеческом обличье, которое тот полагал слабым и малопригодным для сражений.
– ...я не знаю, что тебе надлежит сделать, если тебе именно это интересно, – альв подбросил на ладони серебряную звездочку. – Я даже не уверен, что ты правильно поступаешь, собирая части заклятья вместе, но... не мое дело, вмешиваться в судьбу. Мир знает лучше.
Ричард кивнул.
Так, для поддержания беседы.
Перевертыши завозились, заверещали щенки, отползая от круга.
А гуль подкатился под лапы вожака, и тварь не удержалась, грохнулась в пыль... впрочем, этого было недостаточно. Они вновь вцепились друг в друга, раздирая на клочки.
– Он приближается...
– Каким он был?
– Я не застал то время.
– Но твоя мать... да и в принципе альвы... разве они не делились воспоминаниями?
– Это вовсе не те воспоминания, которыми стоит делиться....
Клубок распался.
Вожак стоял, слегка покачиваясь, скалясь, но... стоял... как и гуль, который глухо заворчал, предупреждая, что не отступит.
И перевертыш дрогнул.
Он оглянулся на волчиц.
На детенышей.
На соперника, который подобрался, готовый забрать и чужую стаю...
...старшего щенка удавит, а вот девчонкам позволит вырасти, быть может, возьмет в жены, как это водится, и будет радоваться обильному приплоду.
– Но ты прав, друг мой, – альв присел, скрестив ноги. – Мне случалось забирать не только чужую жизнь, но и чужую боль души, а с нею – и память.
Гуль наклонил голову и издал протяжный рокочущий звук, на который вожак ответил коротким рыком. Он встряхнул гривой и, повернувшись к гулю спиной, затрусил прочь. Вожак прихрамывал, а шкура его сочилась кровью, местами и вовсе висела лохмотьями, но стоило сопернику подобраться. Как вожак рявкнул. И от голоса этого молодой перевертыш упал на брюхо.
...понятно.
...вожак решил не рисковать. Разумно.
...и все равно следует написать в гильдию, пусть пришлют кого на зачистку, пока стая не расплодилась настолько, чтобы вовсе перекрыть дорогу.
– Гарманиэль был стар. Настолько стар, что он помнил не только Императора, но и отца его, которого был удостоен чести лицезреть, – это было сказано презрительным тоном. – Он пытался торговаться... он предлагал Императору плоды священных деревьев и сок их, силу источника, запечатанную в розовом жемчуге, но этого оказалось недостаточно. Позже он сопровождал Обреченных... и всякий раз ему выпадала честь обедать за столом Императора... мне пришлось разрушить его память, пока она не разрушила суть Гарманиэля. И все равно к огромному моему сожалению, я не спас его...
Перевертыши поднимались.
Уходили они явно без особого желания, а щенки так и вовсе долго топтались, порыкивая, видом своим показывая, что разлука недолга, что они-то всенепременно вернутся...
...к кому-то вернутся, и скоро – Ричард не сомневался – найдут менее удачливую добычу, тогда-то щенки и попробуют человеческой крови, что позволит им повзрослеть. Долг некроманта требовал уничтожить всю стаю, но опыт и разум подсказывали, что не стоит переоценивать свои возможности.
– ...ты спрашивал о последнем императоре... он был красив, как и все люди его рода... и столь же безумен. В последнюю встречу он усадил его за свой стол. И подал подушки, расшитые золотом... он наполнил чашу гостя красным вином, только смешано оно было с альвийской кровью, и смеялся, глядя, как Гармониель давится угощением... отказаться – навлечь на себя гнев. Он возлежал на подушках, и четверо женщин, трое из которых были кровными его родственницами, ласкали его... а прекрасные рабыни услаждали взор императора танцем... потом танец ему наскучил, и он стал метать в рабынь ножи. Но те продолжали танцевать, ибо нож был быстрой смертью... ты говоришь, он предвидел... возможно, поскольку там, в чужой памяти, я увидел кое-что, что показалось мне странным. Император поднес Гармониелю ту чашу со словами, что свершенное свершилось, но однажды колесо судьбы вновь повернется... и что те, кто придет, будут лишь хранить трон и страну...
Ричард разломил сухую гномью лепешку и подумал, что мясо за всеми этими разговорами совсем остыло.
***
...Митаса встречала дождем. Начался он в полдень с мелкой занудной мороси, которая не столько осадила пыль на дороге, сколько сама в ней утонула. Но с каждой минутой дождь становился плотнее, и вот уже превратился в гудяшую серую стену, сквозь которую октоколесер пробирался осторожно.
Внутри вдруг стало сыро.
Холодно.
И тоскливо. Вновь вспомнился дом, и на глаза навернулись слезы. Это из-за дождя, конечно... я не собираюсь плакать, ибо это напрочь лишено смысла и вообще, все ведь хорошо.
Почти.
Ричард сидит на полу, разложив вокруг себя бумаги, и двое духов что-то ему объясняют. Альер, который рядом с Верховным судьей смотрится нелепо – трехлетний малыш в роскошных одеяниях – размахивает руками и подпрыгивает на месте. Порой застывает, но даже тогда пальцы на ногах его шевелятся. Неподвижность противна самой его натуре.
Верховный судья, напротив, степенен и скуп на жесты. Порой он напоминает мне престарелого ворона, которому приходится делиться нажитой мудростью с тем, кого он полагает мудрости недостойным.
Грен что-то шьет, легкое и воздушное, то ли занавески, то ли наряд, но главное, с иглами, окруженный сотнею крохотных шкатулок с самым необходимым – будь то бисер, бусины, ленты или кружева – он смотрится весьма гармонично.
К тому же явно счастлив.
Я читаю.
Пытаюсь.
Только не читается совсем. Окна заливает водой, и мир сквозь них представляется чем-то далеким...
– Если он предвидел гибель... и свое возрождение, то не мог ли сделать так, что... именно ты, Ричард, его и вернешь? Соберешь заклятье вместе и...
– Могло, – не стал отрицать Ричард, и знакомые мне монетки появились на столе. А над ними вспыхнула схема, больше всего напоминающая клубок нитей, причем разноцветных и перепутавшихся. – Провидцев не осталось...
– А предсказаний?
В любом внятном мире должно существовать предсказание, а лучше с десяток, предвещающих конец этого мира... даже у нас имелись катрены Нострадамуса, не считая наследия Ванги и пары предсказателей попроще...
– Тебе каких? – осведомился Грен. – Тут в каждом болоте по жабе рокоте... к батюшке как-то один заявился, хотел старые штольни выкупить. Мол, конец света скоро. Всякая нечисть полезет, людей вовсе изведет под корень, а только те выживут, кто в штольнях спрячется. И так ладно языком трепал, что ажно наши заслушались. Только отец мой скликнул совет, позвал старого Мшара, тот, даром, что на ногах не держится, а лозоходец, каких горы не видели, от и вытащил, что серебряные жилы истощились, зато вот изумруды близехонько подошли... откуда тот прохвост прознал?
Удивление было искренним. И даже игла с нанизанной бисериной застыла на мгновенье.
– Предсказаний действительно слишком много, чтобы обращать на них внимание, – Ричард собрал листы и потер переносицу. – Каждый год появляется новый пророк... и начинает предсказывать голод, войну или еще. Правда, лет пять тому волей императора нескольких казнили...
– За что?
– За разжигание смуты... собрали люд доверчивый, мол, надо богам молиться, чтобы простили грешных, увели, стало быть, в место особое, для праведников... имущество продали, какое было, а после и самих праведников... рабства ведь только у нас нет.
– Тогда за дело, – Верховный судья был строг, но справедлив. – Согласно кодексу Арбаха всякий, кто именует себя пророком или предсказателем, любым способом прозревая грядущее, обязан доказать свою силу перед пятью людьми, облеченными доверием. И если все пятеро сойдутся в том, что говорит он правду...
– А если не сойдутся? – Грен перебил судью, но тот не оскорбился, верно, смирившись уже с полным отсутствием должного пиетета.
– Если нет, то пророка, вздумавшего играть с силами Богов, надлежало принести в жертву. Как правило, боги даровали ему долгую и мучительную смерть. В мое время... разумней было воздерживаться от предсказаний... и потому я не способен вспомнить ни одного, в котором предрекалось бы падение мира...
Некоторое время было тихо.
Разве что дождь шелестел по стеклу.
И мерно дробно стучал нож в руках аррванта, нарезавшего морковь. Мясо и лук были готовы, и второй аррвант с видом сосредоточенным перебирал крупы. Не то, чтобы в этом действительно нужда была, но вот... как-то нервничала я, когда эти двое просто застывали.
Гуля потерся о мою ногу.
Приоткрыл глаз и заскулил, намекая, что ему, пострадавшему в битве за наши жизни, не мешало бы подкрепиться.
– Я еще одного не понимаю, – сказала я, смахнув мясные обрезки в миску. – Откуда взялся новый император?
– То есть?
Ричард вертел схему и так, и этак. И еще вверх ногами, но понятней она не становилась.
– Смотри, с регалиями мы разобрались... более-менее... с остальным тоже... альвы дали средство, затуманивавшее разум... люди были внутренне готовы к бунту, но боялись... а вы убрали страх...
– Не мы, альвы... – уточнил Грен, заканчивая вышивать серебристую бабочку. Она была крохотной, двумя пальцами накрыть можно, но в то же время выглядела совершенством. – Они принесли... это... не спрашивай, наши не знают, чем это было, но на людей действовало... странно... те, кто был наделен силой, ее теряли. А те, кто силы был лишен, вдруг впадали в ярость... даже самые кроткие из вас вдруг вспоминали какие-то обиды... Хватало малости, чтобы разжечь их гнев...
...вирус.
Вот что это напоминало.
Альвы и биология, им ведь близко это, магия жизни... и глуп тот, кто полагает, будто магия эта не способна убивать.
– ...хуже того, что зараза эта передавалась от человека к человеку... нет, вскоре все возвращалось на круги своя, но на дней пять-семь люди...
За пять-семь дней многое успеть можно.
***
В императорском дворце играла музыка.
Для серого человека она не была цельной. Вот скрипки. Легки и непостоянны, что дворцовые кокетки в своих симпатиях. Порхают, наполняют залу собой, отвлекая внимание от тяжелого контрабаса, но его звуки нет-нет, да прорывались сквозь щебетание скрипок.
Нежные напевы арфы...
...и скрип половиц под ногами. Сапоги сияют, кавалеры тоже... и лайры ныне более благосклонны, нежели обычно. Их мысли заняты грядущим балом, на котором Император, наконец, огласит свое решение, и на хорошенькую головку шиммерийской невесты возложат Малый церемониальный венец, обозначив статус ее.
Шиммерийка ныне восседала в кресле, видом всем показывая, что решение давно уж принято, а бал – это так, условность... в новой для себя одежде она выглядела несколько несуразно. Бледно-лиловый цвет платья лишь подчеркивал смуглоту ее кожи. Хитрая прическа делала голову похожей на шар, в который воткнули с полсотни блестящих шпилек. И ленточки... ленточек слишком много.
Шея коротковата.
Плечи узковаты.
Да и сама она, безусловно, проигрывает по сравнению с лайрой Орисс, которая ныне позволила себе явиться. И в платье цвета изумруда она была прекрасна.
– Она совершенство, верно? – Император опирался на балкон. Ныне он не соизволил явить себя подданным, благоразумно накинув завесу неприметности.
– Вы о ком?
Император лишь улыбнулся.
– Посмотрите на это создание... такое хрупкое... такое невинное с виду...
– И ядовитое, как карракская кобра.
– Не без того, – согласился Император, – но ныне для всех она – жертва моего коварства...
Шиммерийцы следили за лайрой Орисс с неослабевающим вниманием, и, полагаю, отнюдь не потому, что видели в ней угрозу для сестры.
– И полагаете, если я сейчас велю арестовать ее, меня поймут? Скажут, что я пытаюсь избавиться от надоевшей любовницы проверенным способом, что она, непокорная, не пожелала удалиться в изгнание... или сочинят трогательную историю о любви ее и ребенке...
– Она не беременна.
– Когда это мешало трогательным историям?
– А когда вас смущали слухи? – серый человек наблюдал за женщиной, которая выглядела слишком беспечной, чтобы в эту беспечность поверить.
– Никогда, твоя правда, – Император отвернулся. – Но сейчас... многие недовольны грядущей помолвкой. Ты понимаешь, что у них всех имелась надежда усадить на трон свою... дочь, тетку, да хоть прабабку, если та достаточно бодра, чтобы держать корону. Они интриговали. Создавали союзы. Отравляли жизнь друг другу и получали от этого немалое удовольствие.
Лайра Орисс шла рука об руку с лойром Ульрихом, чье появление в столице не осталось незамеченным, как и раздражение, которым молодой человек пылал, что древний вулкан. Его гнев выплеснулся на тех, кого Ульрих полагал слишком ничтожными, чтобы навредить великолепной его особе, а дом его оказался не так хорошо защищен...
...конюший.
...и помощник повара...
...и тот лакей, чье лицо изуродовал ныне шрам. Он говорил особенно охотно, не за деньги, но из надежды отомстить, пусть и руками Тайной стражи.
Вот только знал он недостаточно...
...задание.
...и письма, прочесть которые не получилось, ибо хозяин сжигал их после прочтения, что было весьма благоразумно с его стороны.
– Сейчас они все, – Император провел рукой над залом. – ждут повода, чтобы в едином порыве вцепиться мне в горло...
– Армия?
– Армия... хотелось бы верить, что она на моей стороне, как-никак я плачу жалование солдатам, но будем реалистичны. Армией управляют полководцы, а они... фон Хаттерн... и Бельвер. Играски. Тамхейр... все выходцы оттуда, и как знать, что победит, верность семье или императору... их всех сдерживает Змей.
– Несмотря на то, что вы отвергли его дочь?
Император отвернулся.
И серый человек, бросив прощальный взгляд на танцующих, направился следом за тем, кто мнил себя хозяином мира, но не был свободен даже в простых своих желаниях. Император шел неспеша.
Балюстрада.
Коридор.
Высокие потолки, расписанные сложными узорами. Серому человеку это всегда казалось немного странным – какой смысл рисовать на потолках, если все равно никто не смотрит вверх?
Золото.
...золото повсюду... золотые цветы в золоченых вазах. И бледные капли жемчуга на их лепестках. Дрожание золотых листьев. Золотая осень гобеленов с псовой ли охотой, со сражениями... золотые рамы, слишком роскошные, чтобы кто-то обращал внимание еще и на полотно...
...золотые нити в мраморе пола.
Статуи и те, если случались белые и нагие, все одно сияли золотом.
Первое время все это обилие позолоты несказанно смущало его. Казалось, столь прекрасное место не терпит грязи... нет, убирались во дворце неплохо, в том числе и собственная его служба, но постепенно трепет ушел, сменившись пониманием: золото само притягивает грязь.
Чем его больше, тем хуже.
– Ты ведь понимаешь, что мне нужна поддержка Змея.
– Который все еще не оставил мысли навязать вам свою дочь второй женой...
– Постепенно я начинаю думать, что мысль не столь уж плоха... ты сам знаешь, какие у меня проблемы, – Император позволил себе быть откровенным, что означало крайнюю степень меланхолии. Приступы ее случались время от времени, отравляя жизнь не только повелителю.
Он становился придирчив.
Нетерпим к мелочам.
И капризен, как дитя. И если ныне он решит, что ему необходимо две жены, то не послушает и богов.
– ...и возможно, две жены лучше чем одна... в моем возрасте у отца было трое сыновей. И где мои братья?
– Где? – послушно поинтересовался серый человек, поскольку именно это от него требовалось.
– Альгарм, который и должен был надеть корону, ушел от горячки, Мальрих упал с лестницы... и будь уверен, обе эти смерти расследовали... да что там они, ни один из бастардов моего отца, которых он плодил, не задумываясь о последствиях, не дожил до двадцати лет... и полагаю, мне несказанно повезло. Это проклятье...
Император остановился перед резной дверью, на которой два дракона сплелись то ли в схватке, то ли в любовных объятиях, кто их, драконов, разберет.
– Так вот, если оно существует... а мы оба знаем, что существует, ты видел наше родовое древо... только один доживал до коронации. Моя прабабка только и делала, что рожала... ее предшественница ничуть не лучше... и все, кому случалось примерить корону Императрицы... каждая полагала, что уж она-то не позволит превращать себя в...
Дверь распахнулась от легчайшего прикосновения.
– ...династия всегда находилась на грани, но я подошел к этой грани ближе, чем кто-либо. И если вдруг завтра жизнь моя оборвется, то со мной рухнет и Империя.
...снова дверь, на сей раз простая, но из железного дуба. И ручка ее подернута синим маревом проклятья. Оно тянется к руке императора и, признав ее, засыпает.
Эта комната почти лишена позолоты, разве что потолок расписан звездами. И завитки кресел сохранили остатки золотой пыли...
Столик.
Чашки и кувшин с узким горлом и свернувшимся драконом, в пасти которого виднелся крохотный кусок лунного камня – универсального определителя ядов.
– Нет, я не могу позволить себе ссориться со Змеем без веских на то оснований. Будь у тебя доказательства... настоящие доказательства, а не бред полубезумной орчанки, которая то ли обиделась на хозяев, то ли лишилась остатков разума, и он первым отвернется от дочери. А пока...
Император устроился на подоконнике.
Окно, затянутое толстой серебряной сеткой переплета, которая держала куски разноцветных стекол. И куски эти казались подобранными случайно. Ни узора, ни смысла. Казалось, сюда вставили все осколки, которые просто подвернулись под руку.
– Она не безумна. Она...
– Да, я понял... исполняла древнее предсказание своего народа, – Император налил себе из графина воды. Здесь он всегда пил только воду.
Или, поправил себя серый человек, то, что пил император выглядело именно водой.
– Но ты сам должен понимать, насколько это... странно звучит, – он поднял кубок и пригубил содержимое. Поморщился. – Возвращение последнего Дракона, того самого, который мертв уже не одну сотню лет...
– Считался мертвым, – Серый человек, не дожидаясь приглашения, устроился в кресле.
Вновь дракон, на сей раз свернувшийся клубком. Крылья его – подлокотники. Хвост – спинка кресла. Голова спряталась где-то меж когтистых лап.
– Я проверил... ни в одной из хроник нет прямого упоминания о смерти. Гарем – да... перечислены имена всех его жен и наложниц... и детей... но не Императора.
– Все равно...
Нынешний Император отличался завидным упрямством, особенно в такие дни, как сегодня.
– ...твоя орчанка...
– Она не моя.
– ...допустим, она права... итак, столетия тому Великий шаман предсказал падение империи, а потом восстановление, и заодно уж воскрешение последнего из рода Дракона... и если оно произойдет, то великие беды для всего подлунного мира... в беды охотно верю. Драконы никогда не отличались добротой, а уж склонности ко всепрощению вовсе не имели... – Император осушил кубок одним глотком и содрогнулся.
...все-таки не вода.
Что?
Не ответит.
...одна из многих тайн нынешней династии, в которые не посвящают самых доверенных людей. Во всяком случае, серый человек полагал себя именно таким.
– ...и было озвучено, что для воскрешения ему нужна будет помощь... женщина старой крови... и орки решили понаблюдать... тогда и вошли в моду хранительницы от орков... лучшие няньки, которых только можно придумать. Сильные. Свирепые. Преданные хозяевам... там представлялось. А на самом деле все это – лишь заговор с целью установить именно ту, которая и поможет Дракону восстать... нет, вот признай, что все это звучит, мягко говоря... ненормально.
Серый человек согласился.
С Императором вообще соглашаться легко, а постепенно это и вовсе входит в привычку. Но... да, пожалуй, услышь он это от кого другого, не поверил бы.
– И возникает закономерный вопрос, почему же твоя разлюбезная девица...
...девицей Арр вряд ли была, а уж разлюбезной тем паче...
– ...сама не перерезала ей горло? Это же просто, если учесть, что своей няньке Орисс доверяла больше, чем кому бы то ни было.
Император провел пальцами по бугристому стеклу.
Замер.
Закрыл глаза.
– ...но мне интересно другое... проклятье... никто из них, которые называют себя магами, не видит проклятья... я ведь приглашал... и некромантов, и целителей... да ты знаешь, ты сам искал подходящих. Альвы и те лишь развели руками. Я не бесплоден, сказали так... но тогда почему у меня до сих пор нет наследника? С другой стороны...
Император отвернулся к стеклу.
– ...что мы знаем о тех проклятьях? Мой, без сомнений, весьма героический предок, проявил некоторую неосмотрительность, позволив уничтожить почти все книги...
– Я спрашивал. Она утверждает, что оно есть и только. Она старшая дочь шамана. И сама наделена определенной силой...
...Арр-Гырх сидела в кресле, вытянув длинные жилистые ноги, на которых вязаные чулки гляделись нелепо. Они, слишком тесные, плотно прилегали к коже, обрисовывая и мышцы, и крупные кости в суставах. Она покачивалась, и кресло, не предназначенное для того, скрипело.
А Серый человек сидел и молчал.
– ...я послала отцу слово с ветром. Ныне в предгорьях стучат барабаны... они соберут всех, ибо красная луна высоко, и врата откроются...
– Какие врата?
– Между мирами. Мертвые придут к живым, а живые захотят стать мертвыми, – полуприкрытые глаза.
