Текст книги "Энеолит СССР"

Автор книги: Екатерина Черныш

Соавторы: Рауф Мунчаев,Вадим Массон,Николай Мерперт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

Расцвет искусства росписи приходится на конец среднего периода культуры Триполье-Кукутени, что, видимо, связано и с активным процессом мифотворчества, ярко иллюстрируемого керамикой. В поздний период широко распространяется сюжетная живопись, в которой наряду с традиционными символами плодородия в разных сочетаниях встречаются изображения людей, оленей, косуль, быков, коз, собак и птиц (табл. LXXVIII, 143, 144, 154, 162, 163). Отмечается сочетание определенных знаков, символизирующих солнце и быка, тесно связанных между собой в представлениях древних художников. Так, на сосуде с поселения Тыргу Окна-Подей в нижнем ярусе орнамента помещен знак в виде загнутых вверх бычьих рогов, а в среднем ярусе, непосредственно над этим знаком, – лепная головка быка с большими рогами, обрамляющими изображение солнечного диска – креста (табл. LXVII, 2). На сосуде с антропоморфными признаками из Сэрата Монтеору изображения солнечного диска и рогов быка над ними нанесены белой краской на каждую из четырех пластических деталей, имитирующих соски полных женских грудей (табл. LXXXVII, 7). В орнамент этого сосуда включены также изображения змей и косуль. Заключенный в узкий пояс орнамент сосуда с позднетрипольского поселения Рашков XI состоит из четырех солнечных дисков, отмеченных крестами, и расположенного между ними геометризированного изображения змеи. Выше, над зубчатой линией – горизонтом, нарисованы собаки и спускающиеся бычьи рога (табл. LXXXI, 5). Устойчивое сочетание символов солнца и быка демонстрирует множество других трипольских сосудов (табл. XCII, 2, 3). Аналогичное явление мы наблюдали и на прочих предметах быта и культа, происходящих с трипольских памятников.

На сосудах раннего и среднего периодов имеются рельефные и гравированные изображения людей. Чаще всего это рельефная женская фигурка, как бы обхватывающая сосуд обеими руками (табл. LXI, 5, 6), или заменяющий ее налеп в виде человеческих рук (табл. LXI, 2, 10–11). Иногда руки выполнены гравировкой (табл. LXI, 1, 3). Четыре пары рук, моделированные у края сосуда с поселения Новые Русешты I_1a, символизируют, видимо, четырех человек, поддерживающих сосуд (табл. LXI, 12). В ранний период значение человеческих фигурок, среди которых есть даже «рожаницы» (табл. LXI, 8, 9), особо подчеркивается художниками, тогда как позднее фигурки людей приобретают еще более условный характер, причем распространяются изображения с трехпалыми руками и рельефные личины, помещенные у горла сосудов (табл. LXI, 13, 16, 17). В поздний период женский образ претерпевает, вероятно, какие-то изменения. Правда, все еще встречаются фигурки, заключенные в овал, служащий символом женского плодородия, что свидетельствует о связи их с магией плодородия (табл. LXI, 20; LXXIV, 1–5, 7, 9, 10, 13, 14). Женщины изображаются танцующими с масками животных или в парадной одежде; иногда маски на голове заменяются солнечным диском. С ними соседствуют знаки в виде крестов, ромбов, зигзагов, а также фигурки косуль, что позволяет рассматривать такие изображения как воспроизведение ритуальных танцев трипольцев, молящих богов о дожде, и обрядов, связанных с магией плодородия (Рыбаков Б.А., 1965, № 2, с. 24; 1981, с. 188–189). Поза танцующих находит аналогии в рисунках и пластике других древнеземледельческих племен (Тодорова X., 1979). Известны и многочисленные этнографические параллели трипольским обрядовым танцам (Королева Э.А., 1977). В частности, в танцах, связанных с магией плодородия, большое значение придавалось движению бедер, груди, а также линии рук. Последние часто фиксировали форму треугольника, а приподнятые и разведенные в стороны имитировали рога священного солнце-быка. Различно и положение рук, зафиксированное трипольской росписью: на груди, под грудью, на животе, подняты кверху и т. д.

Каждый из рассмотренных выше объектов материальной культуры в одном или нескольких аспектах характеризует идеологические представления трипольских племен. В итоге по этим отдельным чертам вырисовывается сложная, изменяющаяся во времени и пространстве система религиозных представлений и тесно связанных с ними кодифицированных обрядов, предусматривавших использование определенного набора культового инвентаря, служившего в магических целях и обладавшего соответствующими специфическими признаками. Для реконструкции пантеона трипольских небожителей первостепенное значение имеет глиняная скульптура, воспроизводящая по крайней мере некоторых из этих персонажей. Наиболее популярный как у трипольских коропластов, так и у всех раннеземледельческих племен вообще образ плодовитой матроны мог быть воплощением нескольких различных божеств. С.Н. Бибиков справедливо подчеркивал множественность значения женского образа, в конечном итоге отражающего идею плодородия (Бибиков С.Н., 1953, с. 252). Т.Г. Мовша предложила функциональную классификацию трипольской пластики, выделив шесть групп терракот (Мовша Т.Г., 1975б, с. 20–21): 1) фигурки с примесью муки или зерен злаков в тесте, связанные с культом плодородия зерновых культур; 2) статуэтки с изображением дерева или какого-либо растения, отражающие культ плодородия лугов и лесов; 3) фигурки с признаками беременности; 4) фигурки «просительниц»; 5) «охранительниц домашнего очага». Шестую группу образуют мужские фигурки с перевязью через плечо.

Функциональная классификация мелкой пластики особенно интересна, и, прежде всего, потому, что предполагает многообразие древних божеств со специфическими функциями, находящими прямое отражение в ее типологических особенностях. Разумеется, предложенное Т.Г. Мовшей членение означает лишь начало разработки этой проблемы. Так, если говорить о сонме женских божеств, то для этой стадиально ранней эпохи возможно разделение божества зерна и божества – покровителя лугов и лесов, тем более, что знак растения можно трактовать и как злаковый колос. Наоборот, вызывает некоторое недоумение отсутствие образа небесного божества женского пола, связанного с миром звезд и планет. Возможно, его статуарным воплощением являются фигурки с солярными символами или со знаком в виде многолучевой звезды. Последняя символизирует месопотамскую Иштар на среднеазиатских терракотах эпохи бронзы (Массон В.М., Сарианиди В.И., 1973). Как бы то ни было, трипольская терракота воплощает женское божество – покровительницу плодородия в разных его проявлениях и, что особенно важно, покровительницу плодородия полей. Последняя ипостась, безусловно, имела первостепенное значение для трипольцев-земледельцев, чем и объясняется, видимо, широкое использование символа засеянного поля в виде ромба в качестве изображения лона на женских статуэтках.

Б.А. Рыбаков, анализируя семантику орнаментированных сосудов, связанную, согласно его трактовке, с молениями Великой богине неба и дождя, условно называет ее архаической Прародительницей (Рыбаков Б.А., 1965; 1981). Вероятно, ее образ как раз и воспроизводят глиняные фигурки с солярными символами и знаками в виде многолучевой звезды. Вместе с тем терракотовые идольчики явно демонстрируют особую популярность божества плодородия, изобилия и плодовитости, возможно, бывшего одной из ипостасей Матери-Прародительницы. Обычно, характеризуя идеологические представления трипольских общин, исследователи употребляют имена таких античных богинь, как Афина, Персефона и Деметра, что едва ли оправданно. На наш взгляд, в данном случае более правомерна описательная терминология, которой мы и придерживались.

В иконографии Триполья, равно как и других раннеземледельческих комплексов, безусловно, преобладают женские образы, что, впрочем, отнюдь не исключает существования божеств иного пола. Судя по всему, одним из них было божество, воплощенное в образе быка и представленное чаще всего разного рода символами, но нередко и пластическими формами. Соответствующая этому образу или одному из его проявлений символика неизменно сопутствует трипольцам и в быту, и в обрядовых действиях. Видимо, бык – древнейший тотем степных охотников – со временем трансформировался в зооморфное воплощение верховного мужского божества, связанного с солярным культом и почитавшегося, в частности, в образе небесного солнце-быка. Отчетливо выступает и связь божественного быка, носителя мужских начал, с женским персонажем. Помещение женских фигурок на бычьи черепа и в «рогатые креслица», «рогатые амулеты» с изображением женской фигуры, сочетание женских символов со знаками в виде рогов быка в орнаментике сосудов и ряд других фактов отражают, очевидно, процесс формирования образа божественной супружеской пары. Однако в повседневной жизни явное предпочтение отдается женскому божеству, популярность которого была безгранична.

Пока нет оснований говорить о сложении в трипольском обществе устойчивого, кодифицированного пантеона. Обычно это происходило в более поздние эпохи, в пору формирования раннеклассовых образований. Не исключено, что и почитаемое женское божество плодородия у отдельных племенных групп имело своеобразные черты, а возможно, как это было, скажем, в Шумере, и различные имена. Вероятно, именно эти особенности проявились в локальной специфике трипольской пластики, отмеченной для разных территориальных групп памятников (Мовша Т.Г., 1969; 1975б).

В сложной системе идеологических представлений трипольских племен и, в частности, в их мифологии нашли свое место и различные образы, генетически восходящие к доземледельческой эпохе, но получившие дальнейшее развитие и иное воплощение. В первую очередь это касается амулетов, изготовленных из клыков и зубов диких животных, а также культов «небесных оленей», «небесных псов», стерегущих посевы и стада, и змеи-охранительницы. Змеи почитались трипольцами как покровители дома, посредники между небом и землей, связывались с их понятиями о дожде и беге времени, чем и объясняется повсеместное изображение змеи и ее символов в трипольском искусстве (Рыбаков Б.А., 1965; 1981). Показательна и связь образа змеи с богиней женского плодородия, иллюстрируемая изображениями змеи на животе глиняных женских статуэток с признаками беременности.

Идеологические воззрения раннеземледельческих племен не были суммой абстрактных образов и положений, а представляли собой составную часть повседневного их бытия, прочно входили в жизнь оседлых общин посредством многочисленных и разнообразных обрядовых действий. В трипольском обществе центральное место занимал культ плодородия, отправлявшийся самым различным образом. Б.А. Рыбаков выделяет среди заклинательных аграрных обрядов те, которые были направлены на увеличение плодоносящей силы зерна, полей, охрану посевов и урожая, обряд выпечки хлеба, а также обряды-моления о дожде, об отвращении грозы, «поения земли», связанные с разного рода возлияниями (Рыбаков Б.А., 1965; 1981). Следы подобной обрядовой практики мы находим в многочисленных материалах трипольских памятников, начиная от глиняных женских фигурок, включающих зерна злаковых, и кончая культовым инвентарем, предназначенным для возлияний, а также глиняной моделью зерна, обнаруженной на одном из поднестровских поселений. Организацией ритуальных церемоний, порой носивших массовый характер и включавших танцы в парадных костюмах и масках, занималась определенная группа людей – жриц и жрецов, особо уважаемых общинниками. Культ отправлялся в жилищах-святилищах – центрах почитания племенных, а в ряде случаев, возможно, и межплеменных божеств, а также на месте погребения.

Ясно прослеживается тесная связь идеологических представлений и обрядов трипольско-кукутенских племен с идеологией и ритуальными действиями носителей других раннеземледельческих культур, что в целом определяется как историческое явление (Токарев С.А., 1964). На связи с древневосточным миром и балканскими культурами указывают многие исследователи, но, как правило, это делается лишь в общей форме. Действительно, уже в материалах малоазийского памятника VII–VI тысячелетий до н. э. Чатал-Гутоке мы находим истоки представлений о божественной паре – женском божестве и солнечном быке (Gimbutas M., 1973). Там же впервые встречается образ женского божества, сидящего на кресле-троне. Более близкие аналогии трипольские материалы, характеризующие верования и культовую обрядность, находят в балканских культурах, в первую очередь в памятниках Румынии и Болгарии, что указывалось в каждом конкретном случае. Таким образом, духовный мир трипольцев был частью огромной «ойкумены земледельческой мысли», являя собой яркий пример сочетания общего и особенного (Рыбаков Б.А., 1965, № 2, с. 31).

Глава седьмая
Памятники синхронных Триполью культур Юга-Запада СССР

На территории Правобережной Украины и Молдавии в разные периоды энеолита обитали племена, в культурном отношении как близкие к трипольцам, так и отличные от них. Все они связаны с культурами, основной ареал которых находится за пределами нашей страны – в Юго-Восточной, Центральной и Северной Европе. Речь идет о культурах Болград-Алдени, Зимно-Злота, Гоща-Вербковица, воронковидных кубков, шаровидных амфор и закарпатского энеолита. Отдельные варианты названных культур на территории СССР отмечены определенным своеобразием. Обратимся к их краткой характеристике.

Памятники культуры Болград-Алдени.

По берегам придунайских озер, в низовьях Дуная и Прута располагаются памятники, по ряду признаков (жилища, формы сосудов и способ их орнаментации) связанные с гумельницкой культурной общностью севера Балканского полуострова. Внутри последней выделен ряд культур, в том числе и раннегумельницкий вариант Алдени на территории СРР (Comşa E., 1963), распространение которого на территорию СССР отмечено Т.С. Пассек в 1960 г. Раскопки поселения на берегу озера Ялпух близ г. Болград положили начало исследованию специфического варианта этой культуры, названного болградским (Черныш Е.К., Черняков И.Т., 1964). Последний представлен памятниками Украины (Субботин Л.В., 1975а) и Молдавии (Бейлекчи В.С., 1978). В настоящее время в СССР известно 26 поселений типа Болград, а в Румынии – 42 памятника типа Алдени II (карта 3, 37–49). Различие болградских и алденских памятников позволило Л.В. Субботину ввести в употребление термин «культура Болград» применительно к памятникам левобережья Нижнего Дуная. На наш взгляд, правильнее говорить о двух вариантах одной культуры – Болград-Алдени.

Обратимся к характеристике памятников болградского варианта культуры, данные о которых все еще довольно ограниченны. Раскопки велись близ г. Болград, г. Рени, у сел Озерное, Нагорное, Вулканешты, Этулия, Лопацика, Кокора, Ново-Некрасовка (Субботин Л.В., 1975а; Бейлекчи В.С., 1978). Поселения расположены по берегам озер (преимущественно на вторых террасах высотой до 20 м), крупных рек, на пологих склонах небольших речек и стариц. Площадь большинства из них колеблется в пределах 0,5–1 га (Нагорное II, Этулия V и VI), но есть и поселения площадью 2 га (Озерное I, Болград); более крупные редки. Так, площадь поселений Вулканешты II и Рени ориентировочно составляет около 10 га. Культурный слой памятников имеет толщину от 0,5 до 1 м. Жилищами служили землянки, полуземлянки и наземные дома (Черныш Е.К., 1965). Землянки и полуземлянки состояли из нескольких (до семи) ям, площадь их варьирует от 9 до 60 кв. м, глубина 1,6 м. Вход находился обычно со стороны, противоположной водоему, для спуска в материке вырезались ступени. Последние, как и полы, обмазывались глиной. В землянках и полуземлянках сооружались очажные ямы, иногда довольно глубокие. Наземные дома подпрямоугольной в плане формы площадью до 90 кв. м имели земляные полы, как правило, обмазанные глиной (зафиксированы и тонкие, и мощные слои обмазки). На поселениях Болград и Озерное I вскрыты дома с необмазанными земляными полами. На поселении Вулканешты II раскопан дом площадью 13×7 м, разделенный поперечной перегородкой на две комнаты 7×6 и 7×7 м. Судя по отпечаткам на кусках обмазки, дом был двухэтажным. Его стены, пол, потолочное перекрытие и дверные проемы обмазаны глиной. К жилищу примыкало хозяйственное помещение с очагом, где найдены многочисленные сосуды, зернотерки и кости животных.

Могильники болградского варианта культуры на территории СССР не известны, но обнаружены отдельные захоронения на площади поселений. Так, в культурном слое поселения Болград расчищено захоронение ребенка 5–7 лет, совершенное на небольшой площадке из камней и перекрытое тремя рядами камней, засыпанных землей, содержащей кости животных, обломки посуды и кусочки глиняной обмазки. Погребенный лежал на левом боку, головой на северо-восток. Руки его были прижаты к груди, а ноги слегка согнуты. В изножии могилы под камнями найдены сосуд с белой росписью по прекрасно залощенному темному фону и кости животных. Ниже и несколько в стороне от этой могилы обнаружены черепа двух взрослых людей. Эти захоронения находились между домами и канавой, ограждавшей поселок на раннем этапе и засыпанной при последующем его расширении (Черныш Е.К., 1964).

Каменных орудий на болградских памятниках мало, что, возможно, объясняется отсутствием поблизости выходов кремня (Черныш Е.К., 1969). Кремень и твердые породы камня привозились из-за Дуная, с территории Добруджи (Петрунь В.Ф., 1967). Прутский кремень использовался очень бережно: отходов производства, которые образуются при изготовлении кремневых орудий, почти нет. Нуклеусы сработаны до крайней степени. Материал настолько берегли, что вышедшее из употребления орудие переделывали в другой инструмент. Кремневая индустрия пластинчатая. Размеры пластин различны: 4,0×1,1; 7,7×2,0; 8,0×2,3 см. Из них изготовляли ножи с легкой подправляющей лезвие ретушью, вкладыши серпов, скобели, пилки, резцы, сверла, развертки. Из подпрямоугольных и подтреугольных отщепов делали скребки и наконечники стрел. Костяные и роговые изделия представлены наконечниками мотыг, землекопалками, муфтами для крепления каменных орудий, рукоятями кремневых орудий, острогами и гарпунами, долотами, шильями, кочедыгами и штампами для орнаментации сосудов. «Зеленые» сланцы, диабазы и порфириты из Северной Добруджи шли на изготовление овальных в поперечном сечении клиновидных топоров, сверленых топоров и тесел. Испорченные топоры находили применение в качестве мотыг. Песчанистые известняки служили материалом для зернотерок, составляющих более половины всего каменного инвентаря болградских поселений. Из глины изготовляли грузила и пряслица. Медные изделия редки. На поселении Болград обнаружены четырехгранное шило и колечко с несомкнутыми концами.

Культурные слои болградских поселений изобилуют керамикой (рис. 19, 1–3, 6, 8). Она делится на несколько групп. Кухонная посуда изготовлена из глины с примесью шамота, мелкой половы, иногда песка. Толстостенные сосуды снаружи шероховатые, а внутри гладкие, орнаментированы налепами, ямками и валиками. По форме это крупные сосуды с яйцевидным туловом, цилиндрической шейкой и парными ручками в верхней и нижней частях, со сферическим туловом и ровно срезанным краем, горшки семи разновидностей, низкие миски и дуршлаги. Следующую группу составляют гладкостенные, хорошо залощенные сосуды, среди которых имеются биконические формы с высокой цилиндрической шейкой и чаши с ребром. Группа столовой посуды орнаментирована углубленными линиями и ямками, каннелюрами и росписью. Роспись в виде тонких линий выполнена белой краской по лощеной поверхности. Эта группа включает большое число разнообразных мисок (ребристых, усеченно-конических, полусферических), чаш (с округлыми плечиками и острореберные, высокие и приземистые, на поддоне и без поддона), а также четырехгранные сосуды. В целом посуда многообразна по формам и орнаментации. Особую группу керамических изделий составляют глиняные ложки.

Рис. 19. Керамика (1–3, 6, 8), глиняные (5, 7) и костяная (4) антропоморфные фигурки с поселений культуры Болград-Алдени.

1–3, 7, 8 – Вулканешты; 4–6 – Озерное.

Керамические изделия представлены также предметами ритуального назначения: алтарями в виде столиков, зооморфными сосудами, ромбовидными амулетами с углубленным орнаментом и отверстиями по сторонам, антропоморфными статуэтками (Субботин Л.В., 1975б; 1976). Последние вылеплены из хорошо отмученной глины, иногда содержащей незначительные примеси мелкого шамота или песка, а реже – половы и зерен злаков. Поверхность фигурок залощена, углубления узора заполнены белой пастой, а орнаментальный фон окрашен красной охрой после обжига. Статуэтки весьма натуралистичны, хотя и не лишены некоторого схематизма. В большинстве случаев они изображают стоящих женщин (рис. 19, 5). Голова выполнена в виде конуса, согнутые почти под прямым углом руки подняты вверх, верхняя часть туловища уплощена, бедра преувеличенно расширены. Вылепленные отдельно ноги соединены так, что просвет оставлен только между коленями, переданными налепами, как и живот. В локтевых изгибах и бедрах сделаны отверстия. Фигурки либо украшались углубленным узором (спирали, концентрические круги, короткие полосы), либо вовсе не орнаментировались. Отметим весьма реалистичную фигурку сидящего мужчины, подпирающего голову рукой (рис. 19, 7), происходящую с поселения Вулканешты II (Пассек Т.С., Герасимов М.М., 1967). Уникальна женская костяная статуэтка, найденная на поселении Озерное I (рис. 19, 4).

Судя по стационарному характеру поселений, обилию примеси половы к глиняной обмазке и тесту сосудов, множеству зернотерок, огромному количеству посуды, отпечаткам зерен четырех сортов пшеницы, двух сортов ячменя, проса и овса (Янушевич З.В., 1976), земледелие было основным занятием болградских общин. Немалую роль играло и животноводство. Найденные на поселениях кости принадлежат в основном домашним животным (Цалкин В.И., 1967; 1970). На одних поселениях количество костей особей крупного и мелкого рогатого скота почти одинаково (Болград), на других – кости овцы составляют чуть ли не половину всех остеологических находок (Озерное I). Чаще все же в стаде преобладал крупный рогатый скот, а третье место занимала свинья. Отличительными особенностями стада болградских общин являются большое количество комолых особей среди коров и большой процент домашней лошади. Судя по тому, что в основном кости принадлежат молодым особям, скот выращивали преимущественно на убой.

Различные виды хозяйственной деятельности болградцев реконструируются по наборам орудий. Они свидетельствуют о существовании таких производств, как изготовление орудий из камня и кости, деревообработка, домостроительство, земледелие, животноводство, охота, рыболовство, кожевенное дело, прядение, плетение, изготовление керамики, металлургия. Кроме того, развиты были внутриплеменной обмен и обмен с соседними трипольскими общинами (Маркевич В.И., 1970а). Уровень развития болградских общин примерно соответствовал уровню развития трипольских общин конца раннего – начала среднего периодов. Однако степной характер животноводства, незначительная роль охоты, намечающиеся различия в породах крупного рогатого скота, особенности видового состава стада, широкое использование в пищу молодых животных позволили В.И. Цалкину рассматривать хозяйство болградцев как более развитое по сравнению с хозяйством трипольских общин (Цалкин В.И., 1967).

Находки болградской керамики в слоях конца раннего и начала среднего периодов южнотрипольского поселения Новые Русешты (Маркевич В.И., 1970а) позволяют синхронизировать болградский вариант с концом Триполья А и началом Триполья В. В пределах этого отрезка времени между отдельными болградскими поселениями отмечены некоторые хронологические различия (Пассек Т.С., Черныш Е.К., 1965), а ныне выделены три последовательные ступени развития болградского варианта (Субботин Л.В., 1975а). Сопоставление форм керамики и способов их орнаментации свидетельствует, что поселения Озерное I и Ново-Некрасовка I предшествуют поселению Болград, за которым хронологически следуют поселения Нагорное II и Вулканешти II.

На левобережье Дуная общины культуры Болград-Алдени переселились в первой половине IV тысячелетия до н. э. из Северной Добруджи, с которой продолжали поддерживать самые тесные контакты (Петрунь В.Ф., 1967). Оттуда они получали сырье для изготовления каменных орудий и металл. Последний, возможно, они частично использовали для обмена с трипольскими общинами. Причины исчезновения белградских поселений в районе придунайских озер в период Триполье В пока не ясны.

Памятники культуры Зимно-Злота.

Ареал памятников культуры Зимно-Злота ограничен территорией между Верхней Вислой, Горынью и Верхним Днестром (карта 5, 1–3). Культура получила свое название по наиболее исследованным поселениям, расположенным на территории СССР и Польши. В Польше эти памятники выделены в люблинско-волынскую группу энеолитической керамики или культуры керамики с белой росписью, сложившейся в результате решающих влияний раннеэнеолитических культур Центральной Европы, в том числе тисской (Podkowińska Z., 1953; NP, р. 76–143).

Поселения обычно небольшие, расположены на высоких мысах и останцах близ рек, а реже – на лессовых террасах, укреплены рвами. На отдельных поселениях обнаружены сооружения в виде концентрических рвов, ограничивавших площадь 300×90 м (Злота, Стжижов и др.). Предполагается, что это загоны для скота, однако достоверно пока не установлено (NP, р. 126). На ряде поселений, в том числе в Зимно на территории СССР, открыты следы углубленных жилищ с деревянным, обмазанным глиной каркасом, очажными и хозяйственными ямами (АР, 1959, 1. 3, р. 235–278; Podkowińska Z., 1960; Захарук Ю.М., 1971д, с. 217). На наш взгляд, вопрос о типах жилищ культуры Зимно-Злота нельзя считать окончательно решенным.

Могильников культуры Зимно-Злота известно значительно больше, чем поселений. Еще в 30-е годы ряд могильников (Злота, Амбуков, Семаки, Кукезово) исследован на Верхней Висле и на Волыни (Archaeologia Polona, 1962, V. 4, р. 152–164; Захарук Ю.М., 1959, с. 54–71). В пещере у с. Колоколин Ивано-Франковской обл. обнаружено парное захоронение (Sulimirski T., 1936), где два скорченных костяка, лежавших один черепом на север, а другой черепом на юг, сопровождались тремя сосудами, в том числе одним с белой росписью. Пять погребений культуры Зимно-Злота открыты в грунтовом могильнике в урочище Гоева Гора у с. Звенигород Львовской обл. (Свешников И.К., 1956). Четыре погребения совершены в скорченном положении головой на запад, пятое – по обряду трупосожжения. При погребенных найдены сосуды, изделия из кости, рога, кремня и меди (булавка и наконечник стрелы).

Все могильники культуры Зимно-Злота очень невелики. Погребения одиночные и парные. Основной обряд погребения – скорченное трупоположение на левом боку с разной ориентировкой. Инвентарь беден. Судя по материалам могильника Злота, основным критерием «богатства» инвентаря можно считать количество посуды, сопровождавшей умершего. Число сосудов при пяти погребенных варьировало там от 1 до 15. При совершении обряда, видимо, они были наполнены жертвенной пищей. Кремневые изделия в могилах единичны. Найдены также кости животных – остатки пищи, положенной в могилу (NP, р. 76–143).

Керамика составляет основную массу находок и на поселениях (табл. XCIII, 1–9, 12). Она изготовлена из отмученной глины с примесью песка. Поверхность сосудов хорошо заглажена, часто залощена. По форме выделяются небольшие чаши с округлым туловом и слегка отогнутым краем и чаши с ребром. Часто они расписаны белой краской после обжига. Наиболее распространенным мотивом росписи являются треугольники, размещенные в шахматном порядке, закрашенные или заштрихованные, причем белые треугольники чередуются с заштрихованными или с неокрашенными. Другие сосуды не расписывались. Это чаши с шаровидным туловом, слегка отогнутым краем и ушками под венчиком; чаши конические или со слегка выпуклыми стенками; чаши с четырьмя выступами над краем; крупные биконические сосуды с двумя слегка загнутыми вверх ручками, расположенными на перегибе стенок.

Только на поселении Злота найдены образцы глиняной зооморфной и антропоморфной пластики: изображения голов животных, служившие, видимо, украшением сосудов, и маленькие плоские женские фигурки (NP, р. 76–143).

Для кремневых изделий культуры Зимно-Злота характерны пластинчатая техника и ретушь, аналогичная распространенной в предшествующий период у носителей культур Лендель и Тиса на территории Центральной и Восточной (Польша) Европы. Вместе с тем подобная ретушь известна на орудиях трипольской культуры этапа ВI. Отметим также значительное число лезвий составных серпов. Кроме того, инвентарь включает кремневые скребки, угловые резцы, острия, наконечники стрел, отбойники, сланцевые топоры и зернотерки. Весьма совершенны роговые и костяные изделия: наконечники мотыг с продольным лезвием (табл. XCIII, 13), шилья, долота, лощила. Украшения представлены преимущественно створками речных моллюсков с отверстиями для нанизывания. Медные украшения редки. Это височные кольца, подвески, бусины, булавки, перстни, браслеты в два-три оборота. Находки медного шлака и фрагментов глиняных тиглей свидетельствуют о местной металлообработке (NP, р. 125).

Топография поселений, стационарный их характер, набор орудий и, прежде всего, значительный процент лезвий серпов свидетельствуют о том, что общины культуры Зимно-Злота развивали традиционные уже формы земледельческой экономики. Большое число костей животных, найденных и на поселениях, и в погребениях, указывает и на заметную роль в экономике животноводства.

Вопрос о происхождении культуры Зимно-Злота сложен и пока еще не решен. При разработке его, как уже отмечалось, особое внимание уделяется влияниям со стороны культуры Тиса (Podkowińska Z., 1953). Распространение последней (частично вместе с ее носителями) в сочетании с развитием местного энеолитического населения, в свою очередь связанного с традициями культуры воронковидных кубков, определило формирование специфической культуры Зимно-Злота. Появление керамики с белой росписью рассматривается как признак начала распространения влияний позднего этапа культуры Тиса к северу от основной ее территории (NP, р. 126–127).

Хронологический диапазон культуры Зимно-Злота также не уточнен. То, что она существовала ранее поздней фазы культуры воронковидных кубков, общепризнанно. Этому способствовало наблюдение за стратиграфией многослойного поселения Зимно (Захарук Ю.М., 1959; Пелещишин М.А., 1974б). Одновременно Ю.Н. Захарук, указывая на находку типичного сосуда культуры Зимно-Злота на поселении среднего периода Триполья у с. Городница Тернопольской обл., считает возможным синхронизировать памятники культуры Зимно-Злота на территории Украины с трипольскими конца среднего – начала позднего периодов (Захарук Ю.М., 1971д, с. 219). Я. Каменская и Я. Козловский, пользуясь теми же данными и учитывая характер обработки кремня на памятниках рассматриваемой культуры, пришли к заключению, что они могут соответствовать этапам BI или ВII трипольской культуры по периодизации Т.С. Пассек (NP, р. 127).