Текст книги "Энеолит СССР"

Автор книги: Екатерина Черныш

Соавторы: Рауф Мунчаев,Вадим Массон,Николай Мерперт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

Таким образом, энеолитические племена Средней Азии выступают перед нами как общество, где наряду с культом женского божества – покровительницы плодородия – определенную роль играли и представления тотемического круга, вероятно, уже подчиненные этому главному культу. Недаром фигурки козлов изредка рисуются на бедрах женских терракот. Весьма интересно наличие в культовом комплексе Карадепе двух расположенных рядом и одинаковых по размерам подквадратных в плане помещений, которые, судя по ялангачским аналогиям, можно трактовать как святилища. Если одно из них было посвящено культам плодородия, т. е. в первую очередь женскому божеству, то естественно предположить связь второго святилища с мужским божеством, составлявшим с древней покровительницей земледельцев священную пару. Не исключено, что с таким мужским божеством был связан и культ быка, терракотовые и каменные изображения которого как раз появляются на Карадепе в это время. Во всяком случае, в культовом комплексе Алтындепе, относящемся уже к средней бронзе, небесный бык выступает в совокупности с мужским лунным божеством (Массон В.М., 1974б).

Искусство энеолитических земледельцев тесно связано с их идеологическими представлениями, с развитием общественной жизни, хозяйственным потенциалом и производственными возможностями древних общин (Массон В.М., 1966а; Сарианиди В.И., 1967; Сарианиди В.И., Кошеленко Г.А., 1966; Массон В.М., Сарианиди В.И., 1972). Определенную роль играло и стремление благоустроить, украсить быт. Так, уже в пору раннего энеолита с повышением роли общины как представителя коллективного труда или простой первобытной кооперации все большее значение приобретает создание на поселениях центров, воплощающих идеологическое единство. В архитектурном плане эта задача решается на основе рядового жилого дома со специфическим оформлением интерьера. Как показывают раскопки ряда памятников, особое внимание при этом уделялось росписи стен, покрывавшихся композициями из геометрических фигур. Иногда, видимо, роспись представляла собой простой перенос на стену орнамента цветной циновки. Такова стенная роспись северного холма Анау, образующая двусторонние композиции типов 18 и 20, характерные и для расписной керамики среднеазиатского энеолита. В качестве основного строительного материала использовался прямоугольный сырцовый кирпич, на размерах (длинная сторона равна 48–50 см) которого, возможно, и основывался архитектурный модуль.

В пору раннего энеолита обычай украшения посуды росписью широко распространен – почти 30 % глиняных сосудов орнаментированы. В росписи господствуют композиции из крупных геометрических элементов, главным образом треугольников. Здесь нет ни дробной пестроты, ни изощренной декоративности. Фигуры козлов линейно-схематические, хотя и переданы уверенными мазками. Изображение непрофильное: художник воспроизводит пару рогов и обе пары ног независимо от того, могут ли они быть видны при данном положении фигуры животного или нет. То же мы видим и в рисунке животного на черепке с Карадепе, хотя залитое краской туловище скорее напоминает профильное изображение. Двумя черточками подчеркнута пара ног. Наоборот, торсы женских статуэток мягко моделированы, с большим реализмом и тонким чувством натуры передан образ полной плодовитой женщины. Хотя по принципу «часть вместо целого» в фигурах второго подтипа раннего энеолита некоторые детали опускаются, общий стиль лепки от этого не меняется. Часть, заменяющая целое, передана не абстрактным символом, а с натуралистичной полновесностью. Хотя проявляется ряд локальных отличий, территориальная обособленность и рост хозяйственной самостоятельности не приводят еще к нарушению культурного единства в той мере, в какой оно прослеживается в памятниках искусства.

В пору среднего энеолита святилище как строение специализированных функций получает уже четкое планировочное решение, формируется определенный тип здания, повторяющийся на разных поселениях. В интерьере на стенах, сохранившихся, как правило, на небольшую высоту, вместо росписи появляются налепы, возможно, имевшие значение магических символов. Возникает и новый тип строений – дома довольно правильной округлой формы, что предполагает использование при их постройке мерной веревки. Роспись на керамике типа Намазга II, характеризующаяся дробностью, пестротой и измельченностью, в принципе варьирует те же основные геометрические фигуры, что и роспись посуды типа Намазга I. Вместе с тем намечается переход к утонченному декоративизму, парадность подчеркивается введением в роспись второй краски. Керамике ялангачского типа, наоборот, присуща скупость простой линейной орнаментации: в восточной группе поселений складывается своеобразный утилитарный стиль оформления глиняной посуды, оказавшийся, однако, в стороне от основной линии развития керамического искусства ранних земледельцев.

Расписные сосуды и головка терракотовой статуэтки. Алтындепе (поздний энеолит).

В антропоморфной скульптуре продолжается традиция изготовления выразительных реалистических женских статуэток с подчеркнутыми признаками материнства и плодовитости. Это второй статуарный тип фигурок, лишенных рук и плеч. Именно на пышной груди и широких бедрах сосредоточено все внимание скульпторов. На красноватые тела черной краской нанесены детали, изображающие украшения и разного рода магические символы. Наряду с этим массовым вариантом скульптурного воплощения божества плодородия существовали индивидуализированные скульптуры. Такова фигурка с Айнадепе, передающая в мягких переливающихся объемах образ уютно сидящей полной женщины со сложенными под грудью руками. Большинство женских терракот поры среднего энеолита сделаны добротно и основательно; создаваемый ими образ полон спокойствия и самоутверждающей уравновешенности.

Наивысшего расцвета достигает прикладное искусство южнотуркменистанских земледельцев в период позднего энеолита. В архитектуре этого времени используется ложносводчатое перекрытие из сырца, зафиксированное в овальных погребальных камерах Геоксюра 1. Отмечены зачатки планировочного решения поселения в целом, с организацией уличной сети, членящей его на отдельные объемы многокомнатных домов-массивов. Святилища Карадепе возводятся уже не как отдельно стоящие здания специфического типа, а включены в систему построек и образуют своего рода протохрамовый комплекс.

В расписной керамике ялангачская попытка упростить эстетическую сторону этого вида домашней утвари не была принята гончарами позднего энеолита. Декоративное направление решительно утверждается в росписи керамики как в восточной, так и в западной группах. Для росписи этого времени особенно характерны утонченный орнаментализм и символика, смыкающаяся с абстракционизмом. На посуде карадепинского стиля дробный измельченный рисунок почти сплошь покрывает стенки сосудов, несущих в повседневный быт изящество и парадность. Изображения животных, среди которых особенно выразительны фигуры козлов с приостренной бородкой и гордо закинутыми назад рогами, даны уже в профиль. Они вытеснили более ранние линейно-схематичные рисунки. Отмечается и тенденция к созданию сцен, видимо, символико-магического характера, разворачивающихся по фризу сосуда. Керамику геоксюрского стиля характеризует не узорная вязь измельченного рисунка, как это было на керамике Карадепе, а строгость и ритмичность орнаментальных схем, парадно подсвеченных введением в роспись второго цвета. В угоду общему геометрическому стилю здесь стилизуются и фигуры животных: туловища их изломаны под углом так, что порой с трудом можно узнать в рисунках козлов или кошачьих хищников.

Богаче и разнообразнее становится мелкая пластика. Глиняные статуэтки животных нередко вылеплены с большим тщанием и покрыты росписью. В этих миниатюрных скульптурах нетрудно узнать и приземистого кабана, и сайгу с горбоносым профилем, и массивные фигуры мускулистых быков. Древние скульпторы предпринимают попытки освоения нового материала – белого мраморовидного известняка. Из него выточена тяжеловесная фигура бычка, пропорции которой скорее напоминают кабана и показывают неопытность мастеров, работающих по камню. Утверждается и новый тип женских терракот. Пышнотелых матрон сменяют стройные фигурки отточенных форм, плавных и изящных линий. Детализированная декоративность отмечает трактовку причесок и головных уборов. Получают распространение и изображения воинов в шлеме. Стилистическое единство мелкой пластики среднеазиатских общин поры позднего энеолита является одним из выдающихся достижений искусства ранних земледельцев Ближнего Востока. Судя по находке большого торса в позднеэнеолитических напластованиях Намазгадепе, крупные фигуры людей вытачивались также из мрамора.

Иллюстрации

Таблица I. Синхронистическая таблица энеолитических комплексов Средней Азии.

Таблица II. Типы форм энеолитической керамики Средней Азии.

Таблица III. Типы форм энеолитической керамики Средней Азии.

Таблица IV. Типы орнаментальных композиций энеолитической керамики Средней Азии.

Таблица IV. (продолжение).

Таблица IV. (окончание).

Таблица V. Типы антропоморфных терракот.

Таблица VI. Типы энеолитических поселений Средней Азии.

1 – Айнадепе; 2 – Дашлыджидепе; 3 – Ялангачдепе; 4 – Геоксюр; 5 – Карадепе; 6 – Намазгадепе; 7 – Алтындепе.

Таблица VII. Медные орудия и оружие с памятников среднеазиатского энеолита.

1 – Геоксюр 4; 2, 4 – Айнадепе; 5, 29 – Монджуклыдепе; 6 – Дашлыджидепе; 7, 11, 17, 19, 25, 30, 31 – Карадепе; 3, 24 – Муллалидепе; 8-10 – Геоксюр 7; 12, 23, 26, 27, 34, 35 – Геоксюр 1; 13, 15, 18, 32, 33 – Ялангачдепе; 14, 16 – Илгынлыдепе; 20 – Тилькиндепе; 21 – Анау; 22 – Алтындепе; 28 – Каушутское поселение; 36 – Серахское поселение; 37 – Геоксюр 9.

Таблица VIII. Медные украшения и зеркала с памятников энеолита Средней Азии.

1–3, 8, 15–17 – Карадепе; 4–7, 11, 18, 20 – Геоксюр 1; 9-10, 12–14 – Анау; 19 – Серахское поселение.

Таблица IX. Кремневые и каменные изделия с энеолитических памятников Средней Азии.

1, 2 – Монджуклыдепе (время Анау IА); 3–6, 27 – Чакмаклыдепе (время Анау IА); 7–8 – Анау (время Намазга I); 9-15, 25 – Ялангачдепе (время Намазга II); 16–20 – Геоксюр 1; 21, 28, 29 – Карадепе (время Намазга III); 22 – Дашлыджидепе (время Намазга I); 23 – Айнадепе (время Намазга II); 24 – Муллалидепе (время Намазга II); 26 – Геоксюр 7 (время Намазга II); 30 – Анау (время Намазга II).

Таблица X. Комплекс типа Анау IА.

1-13 – керамика; 14–15 – кость; 16–20 – терракота; 21–24 – медь; 25, 26, 30–32 – камень; 27–29 – кремень; 33 – план поселения.

Таблица XI. Раннеэнеолитические комплексы Анау (1-20), Карадепе (21–36) и Намазгадепе (37–47).

1, 21, 37 – поза погребенных; 2, 22 – погребения с юго-западной ориентировкой; 3, 23 – погребения с юго-восточной ориентировкой; 24, 38 – погребения с южной ориентировкой; 4, 5, 25, 26 – терракотовые пряслица; 6–9 – металлические изделия; 10–11 – стенная роспись; 12–20, 27–34, 39–42, 44–47 – керамика; 35, 36, 43 – терракотовые статуэтки.

Таблица XII. Раннеэнеолитические комплексы Яссыдепе (1-14), Геоксюра 1 (15–25) и Алтындепе (26–32).

1, 2 – стенная роспись; 3 – терракотовая статуэтка; 4, 5, 30 – терракотовые пряслица; 6-29 – керамика; 31 – металлическое изделие; 32 – костяное изделие.

Таблица XIII. Раннеэнеолитический комплекс Дашлыджидепе.

1-14 – керамика; 15–17 – терракотовые пряслица; 18–22 – глиняные необожженные и терракотовые статуэтки; 23, 24 – костяные изделия; 25, 26, 28 – металлические изделия; 27 – каменное изделие; 29 – план поселения.

Таблица XIV. Среднеэнеолитические комплексы Карадепе (1-50) и Елендепе (51–62).

1, 10, 28, 36 – поза погребенных; 2, 11, 29, 37 – погребения с южной ориентировкой; 3, 12 – погребения, ориентированные на юг-юго-запад; 30 – погребения с восточной ориентировкой; 4–9, 13–27, 31–35, 38–62 – керамика.

Таблица XV. Среднеэнеолитические комплексы Анау (1-19) и Намазгадепе (20–36).

1, 20 – поза погребенных; 2 – погребения с юго-западной ориентировкой; 3 – погребения с юго-восточной ориентировкой; 21 – погребения с южной ориентировкой; 4-13, 22–32 – керамика; 14–17 – металлические изделия; 18, 19 – каменные изделия; 33, 34 – терракотовые статуэтки; 35 – терракотовое пряслице; 36 – нижняя сторона пряслица с орнаментом.

Таблица XVI. Среднеэнеолитические комплексы Геоксюра 1 (1-18), Алтындепе (19–30) и Айнадепе (31–43).

1-24, 31–36 – керамика; 25 – терракотовое пряслице; 26–30, 41–43 – глиняные необожженные и терракотовые статуэтки; 37 – терракотовое колесико; 38 – металлическое изделие; 39 – костяное изделие; 40 – каменное изделие.

Таблица XVII. Планы поселений Муллалидепе (1) и Ялангачдепе (2).

Таблица XVIII. Среднеэнеолитические комплексы Ялангачдепе (1-23), Муллалидепе (24–34) и Геоксюра 7 (35–44).

1-10, 24–30, 35–38 – керамика; 11, 12 – кремневые изделия; 13, 16, 17, 34, 41, 43, 44 – металлические изделия; 14, 15 – костяные изделия; 18–23, 31, 33, 39, 40 – глиняные необожженные и терракотовые статуэтки; 32 – каменное изделие; 42 – терракотовое пряслице.

Таблица XIX. Позднеэнеолитическая керамика Акдепе (1–6), Намазгадепе (7-15) и слоя Кара 1Б поселения Карадепе (16–32).

1–5, 7-14, 16–25, 27, 28, 30, 31 – расписная керамика; 6 – сосуд с примесью дресвы в тесте; 15, 26, 29, 32 – серая керамика.

Таблица XX. План строений Карадепе периода позднего энеолита на уровне одного строительного горизонта.

Таблица XXI. Позднеэнеолитический комплекс слоя Кара 1А поселения Карадепе.

1–4 – терракотовые пряслица; 5, 6 – каменные амулеты; 7-18 – глиняные необожженные и терракотовые статуэтки; 19 – глиняное колесико; 20–24 – каменные сосуды; 25–40 – расписная керамика; 41, 42, 44–50 – серая керамика, 43 – кухонный сосуд.

Таблица XXII. Позднеэнеолитические комплексы Чонгдепе (1-18) и Геоксюра 1 (19–47).

1-10, 31–47 – керамика; 11, 21–23 – терракотовые пряслица и навершие; 12–18, 24–30 – терракотовые статуэтки; 19–20 – каменные сосуды.

Таблица XXIII. Позднеэнеолитические комплексы Алтындепе.

1, 14 – каменные сосуды; 2-13, 15–51 – керамика.

Таблица XXIV. Сопоставление карадепинского и геоксюрского комплексов.

1, 7 – планы домов; 2, 8 – ориентировка погребений; 3, 9 – терракотовые статуэтки; 4, 10 – формы сосудов; 5, 11 – типы орнаментальных композиций; 6, 12 – элементы орнамента.

Таблица XXIV (окончание).

Таблица XXV. Инвентарь богатого погребения на Алтындепе.

1, 2 – металлические изделия; 3 – бусы из бирюзы; 4–7 – каменные и терракотовые изделия; 8–9 – каменные сосуды; 10–14 – керамика.

Часть вторая
Энеолит Кавказа

Глава первая
Природная среда
История изучения

Кавказ, в особенности Закавказье, – один из важнейших центров развития производящего хозяйства (земледелия и скотоводства) на территории нашей страны. С точки зрения физико-географических условий Кавказ – сложный и разнообразный край. Колоссальная горная система Большого Кавказа с его величественными вершинами – Эльбрусом, Казбеком и др., идущая диагонально от Черного моря к Каспию, делит его на две большие, отличающиеся друг от друга в природном отношении области – Закавказье и Северный Кавказ, или Предкавказье. Кавказ на юге примыкает к Передней Азии, находясь в непосредственной близости от так называемой области плодородного полумесяца, в первую очередь Загроса, который считается одним из древнейших очагов возникновения и развития мирового земледелия (Массон В.М., 1970). На севере предкавказские районы смыкаются со степями Северного Причерноморья, Подонья и Поволжья. Благодаря такому положению Кавказ называют мостом, который с древнейших времен связывал Переднюю Азию с причерноморскими степями и всей Юго-Восточной Европой. Горная система Большого Кавказа никогда, включая эпоху палеолита, не была непроходимой преградой для древнейшего населения края. Более того, имеются основания полагать, что именно через Кавказ еще в эпоху раннего палеолита началось заселение каспийско-черноморских степей (Бибиков С.Н., 1959), а в эпоху мезолита уже возникла определенная культурная близость населения степей и Кавказа (Формозов А.А., 1959). Применительно к исследуемой в настоящей работе эпохе, т. е. периоду возникновения и развития производящей экономики и ранних оседло-земледельческих культур на территории СССР, Кавказ не без основания считается одним из важнейших очагов, откуда в Северное Причерноморье и Поволжье проникла культура земледелия (Мерперт Н.Я., 1968).

Кавказ отличается исключительным богатством и разнообразием природных ресурсов. Здесь, как в Закавказье, так и на Северном Кавказе, в большом количестве имеются различные породы камня, в том числе высококачественный кремень, и обсидиан, служившие в глубокой древности, в частности в эпоху энеолита, основным материалом для производства орудий труда и изготовления оружия.

Возможности для возникновения и развития земледелия и скотоводства на Кавказе, и особенно в Закавказье, были весьма благоприятны. Если с этой точки зрения провести сравнение Кавказа со Средней Азией и Северным Причерноморьем, то окажется, что первый находится в несравненно более выгодном положении. Действительно, в Закавказье встречены дикие виды пшениц, ячменя и других злаков. До наших дней в Азербайджане сохранились дикие однозернянки и двузернянки, многочисленные формы и разновидности диких видов ржи, овса и эгилопсов (Мустафаев И.Д., 1964, с. 16). Дикие злаки произрастают и поныне в некоторых областях Северного Кавказа, например, в Дагестане. Еще В.Л. Комаров отмечал, что ни в одном районе мира не представлено столь большое число видов пшеницы, как в Грузии и Армении (Комаров В.Л., 1938). В Закавказье, как убедительно показали исследования советских ботаников Н.И. Вавилова, М.М. Якубцинера, Б.А. Менабде, И.Д. Мустафаева и др., сосредоточено все мировое разнообразие пшениц. Достаточно сказать, что только в Азербайджане зафиксировано более 80 разновидностей мягкой и твердой пшеницы (Мустафаев И.Д., 1964, с. 15). Интересно отметить находки в Грузии эндемичных видов пшениц, например, Маха и Зандури, которые обладают многими признаками дикорастущих популяций и эволюционно занимают промежуточное положение между дикими и культурными видами. Установлено, что по многим биологическим свойствам эти виды ближе стоят к своим диким сородичам, чем к современным культурным видам (Менабде В.Л., 1964). Отсюда понятно, почему Кавказу, в особенности Закавказью, отводится ведущая роль в формировании пшеницы и почему для выяснения генезиса хлебных злаков данный регион представляет исключительное явление (Лисицына Г.Н., Прищепенко Л.В., 1977, с. 18–19). Следует обратить внимание и на то важное обстоятельство, неоднократно подчеркнутое Н.И. Вавиловым, что не Кавказ вообще, а именно Закавказье и Дагестан – один из важнейших и древнейших очагов доместикации хлебных злаков, а также зерновых, бобовых и льна и что «Закавказье, Дагестан непосредственно входят в очаги происхождения данных культур» (Вавилов Н.И., 1957а, с. 87–88).

Следовательно, есть все основания считать, что на Кавказе, особенно в Закавказье, существовали необходимые палеоботанические условия для возникновения земледелия и доместикации различных видов злаковых. Именно поэтому Закавказье выделяется в самостоятельный центр происхождения культурных растений. Как установлено новейшими исследованиями, уже в рассматриваемую эпоху (VI–IV тысячелетия до н. э.) здесь культивировали пять видов пшеницы, четыре вида ячменя, а также просо, рожь, овес, горох, чечевицу и виноград (Лисицына Г.Н., Прищепенко Л.В., 1977, с. 47). Таким образом, подтвердилось заключение Н.И. Вавилова о том, что земледелие в Закавказье и Дагестане является весьма древним, что начало его уходит в глубь тысячелетий (Вавилов Н.И., 1957б, с. 121).

Аналогичное заключение можно сделать и в отношении скотоводства. В фауне Кавказа, и Закавказья в частности, представлены такие дикие виды животных, как закавказский тур, баран, коза, свинья, которые могли стать исходными формами в процессе доместикации крупного и мелкого рогатого скота и свиньи. В этой связи заслуживает внимания факт наличия в остеологическом материале Шенгавитского поселения эпохи ранней бронзы в Армении костей быков промежуточных форм, связанных рядом переходных признаков с исходной формой Bos primigenius Boj (одомашненный потомок закавказского тура) (Межлумян С.К., 1972, с. 44–50). Интересно также, что черепа быков с Шенгавитского поселения раннебронзового века имеют значительно больший процент признаков, сходных с дикой формой, чем черепа быков, происходящие с памятников эпохи развитой бронзы (II тысячелетие до н. э.). Приведенные факты свидетельствуют о том, что крупный рогатый скот был доместицирован в самом Закавказье.

Таким образом, очевидно, что на Кавказе, и в особенности в Закавказье, налицо чрезвычайно благоприятная экологическая ситуация, которая могла привести к раннему возникновению производящего хозяйства, в частности земледелия и скотоводства. А если учесть при этом, что человеческое общество возникло и развивалось здесь с глубочайшей древности – с шелльско-ашельской эпохи, то возможность того, что эта область Старого Света могла стать одним из древнейших центров формирования земледелия и скотоводства, становится еще более реальной. Как будет показано ниже, в рассматриваемую эпоху, включающую завершающую фазу неолита и период энеолита и датируемую VI–IV тысячелетиями до н. э., в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе уже сформировались оседлые раннеземледельческие поселения, базировавшиеся исключительно на производящей экономике – земледелии и скотоводстве.

Если мы знаем, что по крайней мере во второй половине или в конце VI тысячелетия до н. э. на Южном Кавказе уже сложились важнейшие отрасли производящего хозяйства и началось развитие раннеземледельческих культур переднеазиатского типа, то вопрос о том, когда именно возникли здесь зачатки земледелия и скотоводства, остается еще далеко не выясненным. Другими словами, на Кавказе пока не изучены начальные этапы этого важнейшего процесса, приведшего к кардинальным сдвигам в развитии древнейшего человечества, который называют неолитической революцией. Начало ее принято определять временем первого появления культурных растений, а окончание относить ко времени, когда новые отрасли хозяйства стали господствовать в экономике (Массон В.М., 1971, с. 110). Закавказские материалы позволяют проследить развитие и особенно завершение неолитической революции, а вот начало процесса культивации растений и одомашнивания животных пока здесь не установлено. Это объясняется главным образом слабой и неравномерной изученностью неолита Кавказа.

Как известно, в Центральном Закавказье и срединной части Северного Кавказа до сих пор памятники неолита исследованы мало. Подавляющее большинство выявленных и изученных в настоящее время на Кавказе неолитических стоянок и местонахождений сконцентрировано в восточной части перешейка и главным образом в районах Кавказского Причерноморья. Тем не менее, известные памятники достаточно убедительно свидетельствуют о развитии на Кавказе (в Закавказье и на Северном Кавказе) неолитической культуры, связанной генетически с местными мезолитической и верхнепалеолитической культурами. Установлено, что в ранненеолитическую эпоху основой хозяйства местного населения продолжали оставаться охота и собирательство.

Большие сдвиги в культурно-историческом развитии Кавказа происходят в эпоху позднего неолита. В это время осваивается, вероятно, значительная часть территории Кавказа, причем как некоторые равнинные, так и отдельные предгорные и горные районы. Известные стоянки этого времени представляют собой открытые поселения, расположенные на берегах рек; некоторые группы населения обитали в пещерах. Повсеместно поселения носят оседлый характер. Открытие ряда погребальных комплексов в Восточном Закавказье позволяет говорить о сложившихся к тому времени обряде захоронения и погребальном культе. Дальнейшее развитие получает каменная индустрия, особенно макролитическая техника. Наряду с обычными микролитическими пластинками в поздненеолитических памятниках встречаются двусторонне обработанные геометрические орудия, многочисленные крупные ножевидные пластины и другие кремневые орудия. В комплексах позднего неолита широко распространяются каменные топоры, долота, стамески, пиковидные орудия, терочники, шлифовальники. Появляются каменные мотыги, ступки, песты, зернотерки. Большое развитие получает техника шлифования и полировки каменных орудий. О значительном прогрессе свидетельствуют также появление и распространение в эту эпоху на Кавказе керамического производства. Тщательное изучение керамики и сравнительный анализ ее, как и остальных категорий инвентаря, позволяет уже для этого времени установить определенные локальные особенности в развитии отдельных областей. Особо следует отметить факты ближайшего соседства Кавказа с областями древнейших развитых оседло-земледельческих культур Передней Азии и, что более существенно, отчетливые свидетельства археологических данных об определенных контактах Кавказа с Ближним Востоком в неолитическую эпоху.

Общий прогресс в культурно-историческом развитии Кавказа в эпоху позднего неолита, убедительно документируемый археологическими памятниками, был вызван главным образом начавшимся здесь становлением производящего земледельческо-скотоводческого хозяйства и развитием оседло-земледельческой культуры. В настоящее время ряд исследованных в Закавказье поселений, основу хозяйства которых составляли земледелие и скотоводство и которые характеризуют начальные этапы выделяемой на Южном Кавказе древнейшей земледельческой культуры, не без основания относят к позднему неолиту.

Суммируя изложенное, мы можем констатировать, что исключительно благоприятные экологические условия, весь ход культурно-исторического развития Кавказа в предшествующую эпоху и, наконец, такой важный и стимулирующий фактор, как соседство и постоянно усиливавшиеся связи с Ближним Востоком, в конечном итоге и способствовали тому, что по крайней мере к началу V тысячелетия до н. э. в Закавказье окончательно сложилось производящее хозяйство (земледелие и скотоводство) и на его основе возникла и получила развитие самобытная раннеземледельческая культура. Последняя представлена в настоящее время значительной группой памятников на территории Армении, Грузии и Азербайджана, характеризующих позднейший неолит и энеолит Закавказья. Их открытие и исследование представляют собой поистине важнейшее достижение в изучении археологии Кавказа и в целом СССР за минувшее двадцатилетие.

Остановимся кратко на истории изучения энеолита Кавказа, в частности древнейшей раннеземледельческой культуры Закавказья (подробный обзор истории изучения древнейших земледельческо-скотоводческих культур Кавказа см.: Мунчаев Р.М., 1975, с. 13–54). Это по существу совершенно новая тема в археологии СССР. Еще совсем недавно, менее 20 лет назад, к энеолиту Кавказа относили культуру так называемого куро-аракского энеолита (Закавказье) и майкопскую культуру (Северный Кавказ). Культура «куро-аракского энеолита» была выделена в начале 40-х годов Б.А. Куфтиным. Исследовав памятники южнокавказского двуречья III тысячелетия до н. э., Б.А. Куфтин пришел к заключению, что в Закавказье обособляется самобытная культура зольных холмов с прекрасной керамикой особого стиля, относящаяся к эпохе раннего металла (Куфтин Б.А., 1941, с. 123). Он охарактеризовал эти памятники как представляющие древнейшую земледельческо-скотоводческую культуру Закавказья, резко отличную от синхронных культур Ближнего Востока с расписной керамикой. Учитывая, что в рассмотренных им комплексах металл представлен в крайне ограниченном количестве и архаическими формами, Б.А. Куфтин осмыслил данную культуру как энеолитическую (Куфтин Б.А., 1944, с. 126). Назвав ее культурой «куро-аракского энеолита», поскольку все известные ему тогда памятники этой культуры концентрировались в междуречье Куры и Аракса, он установил определенную связь ее с малоазийским и всем восточносредиземноморским культурным миром, наметил хронологию «куро-аракского энеолита».

В дальнейшем исследованиями самого Б.А. Куфтина и других кавказоведов были значительно уточнены, расширены и углублены многие важные выводы, связанные с интерпретацией «куро-аракского энеолита». Они касались таких существенных вопросов, как хронология и ареал культуры, уровень экономического и социального развития ее носителей и др. Более того, новейшие исследования заставили принципиально изменить наши представления о периодизации культурно-исторического развития древнейшего Закавказья и частично Северо-Восточного Кавказа.

Начало переосмыслению уровня культурно-исторического развития и периодизации Закавказья в III тысячелетии до н. э. и в предшествующую эпоху было положено работами совместной Азербайджанской экспедиции Института археологии АН СССР и Института истории Азербайджанской ССР под руководством А.А. Иессена, с одной стороны, и специальными исследованиями древнейшего металла Кавказа, предпринятыми И.Р. Селимхановым, – с другой. В частности, спектральный анализ металлических предметов с памятников «куро-аракского энеолита» показал, что они изготовлены не из чистой (самородной) меди, как предполагали, а из искусственного сплава меди и мышьяка – мышьяковистой бронзы (Селимханов И.Р., 1960). Таким образом стало очевидно, что эти памятники характеризуют не время первого появления металла на Южном Кавказе, а сравнительно развитый этап металлопроизводства и что они, следовательно, относятся не к энеолиту, а к эпохе ранней бронзы.

Значительно более существенными, конечно, стали выявление и исследование в Закавказье оседло-земледельческих памятников, предшествующих культуре «куро-аракского энеолита». Начатые в 1951 г. раскопки многослойного холма Кюльтепе I близ г. Нахичевани (Азербайджанская ССР), на самом юге Закавказья, привели к знаменательному открытию. Нахичеванским отрядом Азербайджанской экспедиции под руководством О.А. Абибуллаева впервые на Южном Кавказе под слоем «куро-аракского энеолита» были выявлены мощные культурные напластования с сырцовой архитектурой и характерным для раннеземледельческих поселений инвентарем, а также отдельными металлическими изделиями. Этот факт «засверкал», когда в Закавказье одно за другим начались открытия новых памятников более ранней, чем «куро-аракский энеолит», оседло-земледельческой культуры. Поэтому можно без преувеличения сказать, что именно раскопки Нахичеванского Кюльтепе I положили начало изучению древнейшей земледельческо-скотоводческой культуры Кавказа, локализуемой на значительной территории Закавказья и Дагестана и датируемой V–IV тысячелетиями до н. э., а возможно, и несколько более ранним временем. Библиография по Нахичеванскому Кюльтепе I в настоящее время довольно обширна. Значительная часть работ, посвященных Кюльтепе, принадлежит О.А. Абибуллаеву (Абибуллаев О.А., 1959а; 1959б; 1963; 1965а; 1965б).