Текст книги "Былого слышу шаг"

Автор книги: Егор Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Да, историческая деятельность – не тротуар Невского проспекта. И уже в мае Ленин скажет, что «политическое положение чрезвычайно обострилось как в силу внешних, так и в силу внутренних причин…» Какая же судьба была уготована тем начинаниям, которые разрабатывались в «Очередных задачах Советской власти» и уже стали осуществляться на практике?

Вновь войдем в кремлевский кабинет Ленина. Современники говорили, что в этой комнате не было ни одной вещи, которая не имела бы какого-нибудь значения для Владимира Ильича. Дороги были Ленину и немногие подарки, собранные здесь, – чаще всего они присланы рабочими. Скромностью своей подарки передают дух эпохи. Напоминают о времени, когда не знали шариковых ручек и была высока культура чернильных приборов. Их не раз дарили Владимиру Ильичу: чернильный прибор из абрикосового дерева – работа мастеров аула Унцукуль; прибор, где чернильницы напоминают чашки изоляторов, – от рабочих завода «Карболит»; кстати, был еще один чернильный прибор, он хранится в Горках, – огромный, неподъемный, скорее всего никогда не употреблявшийся, где есть и кузнец, и молот, и наковальня, где собраны вообще все символы той поры, – подарок от устроителей сельскохозяйственной выставки.

Можно с интересом и подолгу рассматривать подарки, собранные в кабинете. Но если хотите понять отношение к ним Владимира Ильича, вспомните – появление каждой из этих вещей знаменует новые времена, крутые повороты в жизни страны. Они были присланы Ленину, когда настала пора вновь вернуться к плану социалистического строительства, которым был занят Владимир Ильич весной восемнадцатого. Вернуться, пережив гражданскую войну и интервенцию. Пережив и победив.

Пепельница и зажигалка из артиллерийского снаряда – подарок рабочих завода бывшего Михельсона, они делали снаряды в годы гражданской войны.

Распрямился кузнец, в руках у него молот. Удар – и расплющит мечи, стволы орудий, перекует их на орала – подарок с Урала, от рабочих Кусинского завода. «Большой коваль» прислан в 1920 году, а раньше и быть не могло: прежде лютовали в этих местах белогвардейцы и лишь теперь настала пора заняться мирным трудом, перековать мечи на орала…

И тогда же получил Владимир Ильич чугунный обелиск – он стоит на одной из «вертушек» подле письменного стола – подарок от рабочих Гурьевского завода. Обелиск отлит из первого чугуна первой восстановленной домны.

Владимир Ильич размышлял над проблемами электрификации еще весной восемнадцатого. А принять план ГОЭЛРО удалось лишь в самом конце двадцатого. В стране стали зажигаться «лампочки Ильича», и рабочие завода «Карболит» прислали знакомый нам прибор: чернильницы в виде изоляторов, вместо свечей – подобие электрических столбов с лампочками…

Всякий, кто побывал в кабинете Ленина, наверняка помнит занятную статуэтку: обезьяна сидит на сочинениях Дарвина и с любопытством рассматривает человеческий череп. «Подарок американского коммерсанта Арманда Хаммера, – поясняет экскурсовод и всегда добавляет, зная наверняка, что вызовет улыбку собравшихся: – Обезьяна словно размышляет над эволюцией человеческого рода». Но давайте и мы задумаемся над эволюцией – эволюцией мировой политики; какой путь прошла она с октября семнадцатого, если к двадцатому, после военной интервенции и блокады Советской республики, к нам стали наведываться коммерсанты из-за океана!

Великая победа и великое торжество в этих скромных вещицах ленинского кабинета: революция выстояла!

…Работу над «Очередными задачами Советской власти» Владимир Ильич закончил к 26 апреля. И тогда же на заседании ЦК РКП(б) было решено опубликовать написанные Лениным «Тезисы о задачах Советской власти в настоящий момент» в газетах «Известия» и «Правда».

На следующий день, в субботу, 27 апреля, «Правда» поместила объявление: «Воскресный номер «Правды» выйдет в увеличенном размере. В нем будут помещены тезисы В. Ленина: О задачах Советской власти в настоящий момент». В воскресенье, 28 апреля, публиковали тезисы и «Известия» – их первую страницу открывало сообщение: «При настоящем номере дается приложение – статья т. Ленина «Очередные задачи Советской власти».

28 апреля… Ровно четыре года спустя – день в день – Ленин закончит предисловие к брошюре «Старые статьи на близкие к новым темы». «Я пишу эти строки 28 апреля 1922 года…» В брошюру войдут работы, написанные Владимиром Ильичем весной восемнадцатого, – прежде всего «Очередные задачи Советской власти».

«Я был первоначально против переиздания старого, считая это старое устарелым», – пишет в предисловии Владимир Ильич. Но, перечитав текст, Ленин убедился, «что в данном случае старое менее устарело, чем можно было ожидать». Статьи, написанные несколько лет назад, оказались удивительно близки к нынешним темам. «В большой своей части это старое в данном случае даже вовсе не устарело, хотя прошло четыре года необычайно бурного и быстрого революционного развитий».

Миновали годы сражений, походов и атак. Пригласив сотрудников Управления делами Совнаркома, Владимир Ильич снял последний флажок с карты, висевшей в его кабинете. Вновь настало время передышки. И ленинский план мирного наступления социализма вновь стал очередными задачами Советской власти. Впрочем, в истории не бывает так, чтобы один период точно повторял другой. Неминуемы поправки времени. Накопились они и здесь за четыре года – поправки времени, познавшего террор и массовые расстрелы, когда города переходили из рук в руки, брат воевал в гражданской войне против брата, а значит, один стремился убить другого.

Велик счет, который мы предъявляем интервентам и белой гвардии за их зверства. На фронтах гражданской войны погибло более 50 тысяч коммунистов. Не счесть случайных смертей от шальной пули и неминуемых от голода и тифа, не счесть сожженных домов, разрушенных заводов, разграбленных хозяйств, истоптанных полей… Ко всему этому еще один счет, и тоже немалый. На годы отложен ленинский план социалистического строительства. И никогда уже не будет он воплощен в своем первоначальном виде, как мыслилось в апреле восемнадцатого: когда сопротивление контрреволюции в основном было подавлено, повышение производительности труда виделось первоочередной задачей, – решать ее, непременно привлекая буржуазных специалистов; и сама работа по выстраиванию социализма представлялась столь же бескровной, сколь и революция, открывшая к нему дорогу…

Однако и испытания и победы были еще впереди; наш же рассказ – о весне восемнадцатого.

28 апреля газеты публиковали «Очередные задачи Советской власти», а на следующий день, в понедельник, Ленин выступал с докладом на заседании ВЦЙК. И все, кто встречался с ним в эти дни, видели, в каком отличном расположении духа находился Владимир Ильич. Закончена большая работа, и Центральный Комитет партии полностью согласился с выдвинутыми в ней положениями, а время идет, вот уже и Первомай.

«Чтобы дать возможность московскому рабочему активу услышать доклад Ильича об очередных задачах Советской власти, доклад этот делался в Политехническом музее, – писала Крупская. – Ильича встретили бурной овацией, слушали с громадным вниманием, видно было, как этот вопрос близок был слушателям. С необыкновенной страстностью выступал там Ильич. И сейчас нельзя читать его речь без волнения. Ильич говорил в ней об особенностях нашей революции, о причинах ее победы, о трудностях социалистического строительства в обстановке мелкобуржуазной страны… крыл наших «левых коммунистов», поддавшихся этим влияниям, хотя и называл их все же нашими вчерашними, сегодняшними и завтрашними друзьями…»

Ленин закончил свое выступление, повторив лозунг ЦК партии, выдвинутый к 1 Мая: «…мы победили капитал, мы победим и свою собственную неорганизованность».

Так завершался апрель восемнадцатого. План социалистического строительства разработан и принят. Но истекают, кончаются дни, часы, мгновения мирной передышки… И все-таки прежде будет праздник. Первый праздник государства рабочих и крестьян. Первомайский праздник тех, кто победил, и тех, кто не дошел до победы.

«Накануне обыватели настроены зловеще. Рабочие не будут выступать! – говорят они со злорадной усмешкой… Эти россказни меня, как человека достаточно осведомленного, конечно, нисколько не волнуют, – пометит в записной книжке Анатолий Васильевич Луначарский. – Но волнует меня… небо… Признаюсь, я встал в 4 часа посмотреть, насколько враждебна к нашему празднику погода. Небо было ясно…»

Радостный и тревожный занимался первомайский рассвет над Советской Россией.

Штрихи биографии

ХАРАКТЕР

Осенним ленинградским вечером оказался я на Сердобольской улице. Поднялся на третий этаж большого питерского дома. Открыл дверь бывшей квартиры Маргариты Васильевны Фофановой. На столе расстелен план Петрограда. Когда-то здесь лежала записка. Маргарита Васильевна прочла ее и присела в растерянности, не зная, что делать, как поступить. «Ушел туда, куда Вы не хотели, чтобы я уходил. До свидания.

Ильич».

…Мало осталось среди нас свидетелей той поры, тех событий, а уж непосредственных участников – почти совсем нет. И все же близко еще революционное былое, вплотную подходит к нашему времени, вплетается в судьбы моего поколения. И сегодня еще сидишь в самом обычном ленинградском учреждении – входит тетушка курьер, говорит: «Пакет из Смольного». Вздрагиваешь от неожиданности.

И еще совсем недавно можно было прийти на Суворовский бульвар – правая сторона от Арбатской площади, – шагнуть под кирпичную арку третьего, кажется, или четвертого дома от угла, подняться по лестнице – той, старомосковской, обшарпанной не то ногами, не то эпохами, – и дверь тебе открывала сама Маргарита Васильевна Фофанова.

Тебя приглашала войти невысокая располневшая женщина с той мгновенно располагающей добротой лица, которой награждает старость, лишая многого другого. Годы, казалось, давно растворили в себе представления о возрасте хозяйки, одна короткая стрижка – такую носили, скорее всего, в двадцатых годах – свидетельствовала о времени, когда в последний раз следовала моде Маргарита Васильевна. Это о ней писал Владимир Ильич: «И я и Надежда Константиновна знаем Фофанову, как честнейшую большевичку еще с лета 1917 года».

В этой старой московской квартире можно было опуститься в истертое, провислое, а оттого и удобное кресло, послушать Маргариту Васильевну. Рассказывала Фофанова охотно и просто, как умеют это делать старые русские женщины. Говорила о своей дружбе с Надеждой Константиновной и встречах с Владимиром Ильичем, вспоминала все новые истории, окрашивая их памятными ей подробностями. Сама агроном по образованию, работала, например, в хозяйстве Бутырского хутора. Отсюда по строжайше утвержденным спискам выдавала молоко лишь тем семьям членов правительства, где были маленькие дети. И звонил Владимир Ильич, говорил просящим голосом:

– У Михаила Николаевича Покровского маленьких детей нет. Но возраст преклонный, да и больной; может быть, и ему станем давать молоко?..

Маргарита Васильевна вспоминала об этом, между прочим, еще в те времена, когда имя Покровского упоминалось лишь в связи с ошибками в исторической науке. Рассказывала она и о том, как видела в последний раз Владимира Ильича. Работала в то время с Кржижановским, как раз и торопилась к нему, когда встретила на Воздвиженке Марию Ильиничну. Конечно же стала расспрашивать: как здоровье Ленина, обнадеживают ли врачи? Владимиру Ильичу стало заметно лучше, он мог бы сам и передвигаться, но вот беда – нужно кресло-каталка, а его нет. Мария Ильинична отправилась по объявлению в один состоятельный дом, там продается вполне подходящее кресло, но запрашивают такие деньги, каких у нее нет.

Фофанова приехала к Кржижановскому и сразу же рассказала о встрече с Ульяновой. Глеб Максимилианович принялся звонить Дзержинскому: «Феликс Эдмундович, как бы изыскать возможности, чтобы все-таки заполучить это кресло-каталку?..»

В свободный день Фофанова отправилась в Горки. Общаться с Лениным никому не было разрешено, украдкой наблюдала за Владимиром Ильичем: он сидел в плетеном кресле с большими, словно велосипедными, колесами на резиновом ходу. В этом кресле и сфотографировала Мария Ильинична Владимира Ильича – последние его фотографии…

О событиях же времен Октября Фофанова рассказывала реже, – быть может, потому, что здесь уже не вспоминала, а повторяла свободно, без запинки известные факты, словно перечитывая прежде опубликованное…

Горький писал, что он любовался азартом Владимира Ильича, тем азартом юности, каким он насыщал все, что делал. Азарт был свойством его натуры, утверждает писатель. Так оно и есть, если избавить слово «азарт» от обычно сопутствующего ему отрицательного звучания (опасаясь которого мы предпочитаем заменять слово «азарт», казалось бы самой своей упругостью передающее состояние духа, бесформенной – «увлеченностью»). Как бы то ни было, Ленин обладал способностью до конца, без остатка отдаваться тому, чем был занят в конкретное, а потому и неповторимое мгновение своей жизни.

«Весь, целиком, без остатка жил Ленин этот последний месяц мыслью о восстании, только об этом и думал, заражал товарищей этим настроением, своей убежденностью», – вспоминала Н. К. Крупская.

Постоянно натянутая струна мыслей и чувств кому-то представляется ненужной растратой сил: зачем отдавать каждому поступку столько страсти, для чего принимать так близко к сердцу каждое дело, которым занят? Но в той же мере и людям противоположного характера, для кого привычны высокие эмоциональные нагрузки, нестерпимо безразличие холодного расчета, спокойная отстраненность от всех дел – все это представляется для них почти смертельной остановкой…

Неотразимость Ленина – в силе убеждений, точности социальных целей, гениальности политического предвидения. Все это так. Но был и присущий ему темперамент, та взрывная сила, которая волной своей могла увлечь и одного собеседника, и многотысячный митинг.

Горький рисует портрет Ленина: «Иногда казалось, что неукротимая энергия его духа брызжет из глаз искрами и слова, насыщенные ею, блестят в воздухе».

Эта энергия духа, этот темперамент, эта взрывная сила – не берут ли они начало в совершенном и удивительном совмещении в общем-то противоположных черт характера Владимира Ильича, как рождает искру высокая разность потенциалов? Глубокая ненависть к эксплуатации сочеталась с жизнерадостностью, непосредственностью восприятий. Помните у Горького: «Было даже странно видеть, что такой суровый реалист, человек, который так хорошо видит, глубоко чувствует неизбежность великих социальных трагедий, непримиримый, непоколебимый в своей ненависти к миру капитализма, может смеяться по-детски, до слез, захлебываясь смехом».

Невзыскательная рациональность в организации личного быта – и полет мечты, фантазии в переустройстве общественной жизни. Однажды Владимир Ильич спросит с усмешкой: «Откуда же было в такой стране начать социалистическую революцию без фантазеров?»

Сердечное внимание к тем, с кем делил судьбу свою, – и страстная непримиримость в борьбе с идейными противниками, политическими врагами. Неиссякаемое трудолюбие – и умение активно отдыхать, быстро восстанавливать силы. Сопоставление это можно продолжить: черты ленинского характера как бы теснят друг друга, образуя единое, всегда наполненное энергией целое… Присущее Ленину умение диалектически подойти к каждому явлению жизни восходит как бы от диалектического совершенства его собственной личности.

Рассказ в документах

НАЗНАЧЕНИЕ

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Начало 1921 года

Из доклада председателя Канского уездного исполкома Енисейской губернии В. Г. Яковенко «О применении новых методов при проведении продовольственных разверсток»

(Опубликован на правах рукописи)

…О том, что в период империалистической и гражданской войн сельское хозяйство пришло в упадок, говорить много не приходится.

Об этом лучше всего говорит резолюция VIII съезда Советов, констатирующая, что «засевы в последние годы сократились, обработка земли ухудшилась, животноводство пришло в упадок».

…Если наша продовольственная политика до сих пор главным образом напирала на «изъятия излишков», то все вышеперечисленные, факты, всем известные и никем тоже не оспариваемые, должны заставить наших продработников считаться с ними. Если даже они и не будут с ними считаться, то через год-другой им самим придется столкнуться с крестьянским хозяйством, которое действительно не будет иметь излишков.

Если в 1917–1918 годах Советское правительство заготовило 35 млн. пудов хлеба, а —

в 1918—19……… 107 млн. пудов хлеба

в 1919—20……… 180

в 1920—21 (по 1 янв.) ……… 200

то этими цифрами особенно обольщаться не следует.

Нет никакого сомнения, что в эти годы мы имели еще излишки (на окраинах довольно значительные, в центральной России уже совершенно небольшие), но такие ничтожные цифры, как 100 или 200 миллионов пудов хлеба, конечно, не смогут ослабить продовольственного кризиса в городах и фабрично-заводских районах.

Не следует забывать, что до войны из России вывозилось до 600 млн. пудов хлеба, а сейчас весь хлеб остается у нас.

Хлеб был. Хлеб был и в 1919 г. и в 1920 г., но мы не сумели взять его в полной мере. Но это еще полбеды.

Хуже то, что взятое нами взято такими способами, за которые нам часто приходилось и приходится краснеть, которые убили в крестьянине любовь к своей пашне, приучили его к небрежному отношению к своему хозяйству («все равно, дескать, возьмут» – это не голос контрреволюционеров, а голос многомиллионного мелкого хозяйчика, середняка, на которого мы бьем свою ставку, ибо кулак, как таковой, уже исчез в центре России и почти исчезнет в Сибири в 1921 г.).

Нашим продовольственникам следует подумать и хорошо подумать не о том, сколько можно путем кабинетных выкладок и расчетов наложить разверсток в следующем году, а о том, как поступить, чтобы поднять крестьянское хозяйство до того, чтобы государство могло оперировать не только такими цифрами, как 100 или 200 млн. пудов.

…Подесятинное обложение, объявленное заранее, заставит поневоле крестьянина заняться старательно своим посевом, побудит его к увеличению посевной площади…

Пометка В. И. Ленина на докладе В. Г. Яковенко В папку о продналоге. Яковенко член ВЦИК, Канского уезда.

Март 1921 года

Из воспоминаний делегата X съезда РКП(б) И. М. Шера

…После решения съезда о замене продразверстки продналогом Владимир Ильич обратил внимание на то, что для успешного проведения в жизнь принятых съездом мероприятий нужны опытные люди, и просил делегатов указать ему крестьян, хорошо знающих сельское хозяйство и пользующихся авторитетом у населения, для привлечения их к работе в органы Наркомата земледелия.

Во время переговоров я вместе с другим делегатом от нашей организации, Н. Д. Леушиным, поднялся на трибуну и обратился к Владимиру Ильичу. Я назвал ему фамилию В. Г. Яковенко и стал рассказывать о том, какой популярностью и уважением он пользуется у крестьян Канского уезда, о большой работе, которая была им проделана, когда он руководил партизанским движением в Сибири, о его талантливом руководстве массами.

Владимир Ильич внимательно выслушал меня, а затем задал нам несколько вопросов. Мы сразу же поняли, что Владимир Ильич уже знает о В. Г. Яковенко и, возможно, даже о написанной им брошюре о недостатках продразверстки и улучшении взаимоотношений с крестьянством. Наши ответы нужны были Владимиру Ильичу для того, чтобы уточнить уже известные ему факты.

Меня это крайне порадовало. Трудно было понять, как это Владимир Ильич, выполняя огромную работу как глава партии и государства, в условиях страшнейшей разрухи, напряженного состояния в партии в связи с дискуссией о профсоюзах, при огромных трудностях связи с местами был так хорошо осведомлен не только обо всем, что происходило в необъятной стране, в частности в Сибири, длительное время оторванной от Центра, но и об отдельных работниках.

…Надо не видеть «интригу» или «противовес» в инакомыслящих или ипакоподходящих к делу, а ценить самостоятельных людей. В. И. Ленин

В. Г. ЯКОВЕНКО О СЕБЕ

Из книги В. Г. Яковенко «Записки партизана»

…Житель села Тасеева. Отец занимался плотнично-столярным делом. Оставшись 9-ти лет после смерти отца, до 19 лет прожил в батраках. Обзаведясь собственным хозяйством, имел 4-х лошадей, рогатый скот, 8 десятин пашни, но, вступив на военную службу в 1910 г., хозяйство ликвидировал. На военной службе пробыл 4 года в инженерной части и 3 года на фронте унтер-офицером, имел три Георгия, образования никакого не получил – самоучка. В первые годы войны был настроен «патриотически»…

АНКЕТНЫЙ ЛИСТ

делегата VIII Всероссийского съезда Советов

Рабочих, Крестьянских, Красноармейских

и Казачьих депутатов

Фамилия, имя и отчество

– Яковенко Василий Григорьевич

Возраст

– тридцати одного года

Национальность

– русский

Какой партии Вы принадлежите?

– Член Российской Коммунистической партии

От какого Совета делегированы?

– Енисейского губ.

От какого количества избирателей?

– 1200 000

Участвовали ли Вы в предыдущих съездах Советов: в 1-м, 2-м, 3-м, 4-м, 5-м, 6-м, 7-м?

– не участвовал

Какое образование получили?

– никакого

Какую советскую работу в настоящее время исполняете?

– Член Енисейского губисполкома, председатель Канского Уисполкома и предс. Упарткома.

Пострадали ли Вы от контрреволюции?

– после свержения в Сибири Советов был приговорен к смерти, но спасся в тайге. С ноября 1918 года за руководство партиз. восст. в Тасеевском районе Колчаком был объявлен вне закона, уничтожено все имущество, и за меня расстреляно много родственников.

20. XII. 1920 г. Яковенко

Больше выдвигать для новой проверки тысячи и тысячи рядовых трудящихся, испытывать их, систематически и неуклонно, сотнями, передвигать на высшие посты на основании проверки опытом. В. И. Ленин

НУЖЕН НАРКОМ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ.

ЕСТЬ КАНДИДАТУРА!

17 декабря 1921 года

Заместитель наркома земледелия И. А. Теодорович – В. И. Ленину

Дорогой Владимир Ильич!

Позвольте сказать несколько слов по вопросу о наркоме земледелия из крестьян.

В числе возможных кандидатов на этот пост разрешите назвать одну фигуру, на мой взгляд, имеющую к этому много данных. Это Василий Григорьевич Яковенко, сибиряк, крестьянин-старожил села Тасеевского, хлебнейшего села хлебнейшего в Восточной Сибири Канского уезда. По внешним данным, это мужик лет за 40, рослый, могучий, волосатый бородач от сохи, влюбленный в землю. Ныне он – председатель Канского Уисполкома. Работает на этом посту, подчиняясь приказанию Енисейского губкома, по склонности же своей рвется в деревню на землю.

Человек этот имеет интереснейшую биографию. В период «первой» Советской власти в Сибири – он рядовой крестьянин. Во время колчаковщины в декабре 1918 года он примыкает к восстанию и избирается председателем Тасеевского волисполкома. Напомню в двух словах историю Тасеевского восстания. Тасеевская группа – единственная в Восточной Сибири, не побежденная Колчаком, – нанесла последнему ряд блестящих ударов и территориально захватила огромное пространство. Душой восстания и его организатором был Яковенко. Я имел – скажу прямо «счастье», будучи подчиненным Яковенко «партизаном», наблюдать его работу в течение года «партизанства» и полугода (в 20 г. – январь – август) при Советской же власти. Из бесед с Яковенко убедился, что он являлся в то время типичным представителем того «энтузиазма масс», о котором Вы как-то говорили в одной из последних своих речей. Безоговорочно преданный лозунгам Советской власти, дисциплинированный и трезвый, он удивительно умел сочетать вышеназванный «энтузиазм» с чисто мужицкой хозяйственностью и реалистичностью, сказавшимися в той налаженности партизанского «тыла», какой знаменит Тасеевский фронт против Колчака. Авторитет его среди крестьянства был поразительным. Вера в его личную честность и разумность – повсеместны.

За последний год моего пребывания в Москве я не знал, что сталось с Яковенко. Но на нашем земельном съезде я встретился с двумя делегатами из Енисейской губернии, Молчановым и Малаховым, очень крупными местными работниками. Они мне сообщили, что Яковенко – горячий сторонник новой экономической политики. Молчанов (предгубчека) сказал, что благодаря присутствию Яковенко в Канске все осложнения с крестьянством в этом уезде (осложнения, по его словам, могли быть крупного характера и угрожали Красноярску) были ликвидированы находчивостью, смелостью и личным влиянием Яковенко. То же подтвердил и Малахов, агроном по профессии.

Соколов (из Сибревкома) говорил мне, что пока Яковенко в Канске, Сибревком может быть спокоен за Канский уезд. Таково влияние среди крестьянства этого человека. На мой взгляд, он будет очень уместен на посту мужицкого наркома. Его дисциплинированность, преданность Соввласти – вне сомнения. Знание мужицкой души, крестьянского быта, кровная связь с деревней, безупречность личная, героическое прошлое, окружающее его своеобразным ореолом борца против помещиков и генералов, – может быть использована наркомземским аппаратом для любой сельскохозяйственной кампании…

17 декабря 1921 года

В. И. Ленин – Л. Б. Каменеву ^[9]

Посылаю Вам это письмо в дополнение к нашей последней беседе. Считаю абсолютно необходимым, чтобы как можно больше чекистов познакомились на предстоящем съезде лично с Яковенко. Перешлите это письмо, пожалуйста, всем членам Оргбюро в первую голову, а потом ознакомьте других чекистов. Попросите Молотова^[10], когда он прочтет это письмо, позволить мне.

22 декабря 1921 года

В. И. Ленин – В. М. Молотову и всем членам Политбюро ЦК РКП(б)

Прошу ускорить ознакомление всех членов Политбюро с тем сообщением Теодоровича относительно сибирского крестьянина Яковенко, которое было мною Вам послано.

24 декабря 1921 года

В. И. Ленин – Е. М. Ярославскому ^[11]

Прошу Вас дать самому и собрать от всех находящихся здесь ответственных и влиятельных сибирских товарищей отзывы о крестьянине Яковенко (кажется, предуисполкома Канского, Енисейской губернии). Отзывы нужны поподробнее. На предмет обсуждения вопроса в ЦК о назначении Яковенки наркомом земледелия.

Возраст? – Около 40 лет.

Опыт? – Непосредственное знакомство с советской работой.

Уважение крестьянства? – Большое.

Знание хозяйства? – Середняк, очень большого хозяйства не вел.

Твердость? – Властный, твердый человек.

Ум? – Умный, сметливый.

Преданность Соввласти? – Преданность доказал и в период партизанства и позже.

Очень прошу провести это быстро и как следует.

25 декабря 1921 года

Из книги записи приемов у В. И. Ленина

И. Н. Смирнов должен дать сведения о Громове и др. крестьянах и подтвердить письменно, что Яковенко крупнее Громова.

25 декабря 1921 года

В. И. Ленин – В. М. Молотову для Политбюро ЦК РКП(б)

Прошу поставить на голосование всех членов Политбюро постановление немедленно вызвать в Москву Яковенко, поручив Чуцкаеву или другим сибирским делегатам в той же телеграмме вставить распоряжение об его временном заместительстве. Вызов предлагается на предмет ознакомления с ним и возможности назначения его на должность наркома. Основание – отзыв Теодоровича, уже разосланный членам Политбюро, и три отзыва сибиряков, которые прилагаю.

Отзыв о В. Г. Яковенко бывшего председателя Енисейского губревкома А. П. Спундэ

Яковенко был, бесспорно, лучшим по идейности сибирским партизаном. Я не знаю нигде случая, чтобы крестьянское движение настолько близко соприкасалось с партийными организациями (хотя и с заметно «под мужика» подкрашенным направлением). Но и эта подкраска, хотя и не совсем полиняла, смягчилась при нашем приходе в Енисейскую губернию. Яковенко умеет сохранять постоянную, прямо-таки интимную связь с крестьянством. Как организатор Яковенко с уездом, бесспорно, справился выше среднего. Его уезд все время шел впереди по хлебу, был наиболее спокойным по настроению и т. д.

Яковенко человек самостоятельный и сильный характером. Его можно было бы поставить для связи и авторитета перед мужиком и на крупную, пожалуй, всероссийскую работу…

31 декабря 1921 года

Телефонограмма дежурного секретаря М. И. Гляс-сер

Сообщаю по поручению Владимира Ильича, что сегодня он виделся с т. Яковенко, который произвел на него хорошее впечатление. Владимир Ильич высказывается за его назначение и просит членов Политбюро уделить хотя бы полчаса для разговора по телефону с Яковенко (в самое ближайшее время, ввиду того что Яковенко пробудет в Москве недолго). О результатах В. И. просит ему сообщить. Вызвать Яковенко по телефону 3860, через коменданта общежития делегатов.

Изучать людей, искать умелых работников. В этом суть теперь; все приказы и постановления – грязные бумажки без этого. В. И. Ленин

НАРКОМОМ УТВЕРДИТЬ

9 января 1922 года

Решение Президиума ВЦИК

Утвердить В. Г. Яковенко народным комиссаром земледелия.

16 февраля 1922 года

«Известия ВЦИК». Корреспонденция «У крестьянского наркома»

…Доступ к тов. Яковенко простой: принимает без задержки. Вид – крестьянин, – «наш брат Исакий».

Товарищ Яковенко только что входит в курс, разбирается с делами. По ряду земельных вопросов он имеет немногословные, без тезисов, соображения, но совершенно ясные и вполне практичные.

Страшно занят, но весьма приветлив, как говорится, рад человеку.

– По вопросу об устроении земли должен вам сказать, что нами принимаются все меры к удовлетворению землею всех нуждающихся. Но дальнейший дележ и без того небольших земельных наделов вряд ли желателен, да это заняло бы много спецов, каковыми в данное время Наркомзем не располагает. Остается переселение…

Нами в Сибирь послано сведущее в деле переселения лицо, которое хорошо знакомо с Дальним Востоком и Амуром. Ждем хороших результатов, а пока, по возможности воздерживаясь от мелкого дробления, будем углублять земледелие повышением урожая хлеба с той же земли, не покладая рук работая над переселением… дабы не допустить междоусобия, похода деревни на деревню, брата на брата. Словом, все сделаем, чтобы удовлетворить батрацкую нужду.

Сельскохозяйственные комитеты хотелось бы видеть учреждениями не канцелярскими, а нашими, крестьянскими, чтобы они тесно были связаны с батраком, держали курс на батрака…

Так же я смотрю и на сельскохозяйственные курсы. Затеваются они сейчас среди голода и разрухи. Не за всеми курсами обеспечены пайки. Теперь слушатели курсов чаще всего крестьяне: в одно ухо влетит, в другое вылетит. Нужно, чтобы каждые курсы печатали все, что у них говорится на уроках, тогда с такою карманною книжечкой за пазухой слушатель-крестьянин будет чувствовать себя прочнее и бодрее…