Текст книги "Кошечка в сапожках (сборник)"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

Она сидела на подстилке на пляже Сабал-Кей в зеленом купальнике, высоко открывающем ее бедра и низко – ее выдающуюся грудь. Двое белых парней в плавках и майках с эмблемами «Университет Дьюка» перебрасывались диском в десяти футах от нее. Тик и Моуз, одетые по-уличному, направились, увязая в песке, к тому месту, где она сидела, проигнорировав ребят, пытающихся привлечь ее внимание.

– Мисс Уилсон? – спросил Тик.

Она подняла голову. Ее глаза небесного цвета – бледно-голубовато-серые – немного косили на овальном лице с высокими скулами. Моуз пожалел, что это не он ездил с ней в Мексику. Еще он подумал о том, как это Джейк Делани смог отправить ее домой. Вроде бы неглупый парень.

– Спасатель вон там сказал, что вы – Эмбер Уилсон, – сказал Тик, – вы не против, если мы присядем и немного побеседуем?

Тик знал, что она принимает их за полицейских.

– О’кей? – спросил он.

Эмбер пожала плечами.

Они сели на подстилку. Игроки в диск недоумевали: что такого она могла найти в этих двух сопляках, чего не нашла в них? Забрав свою игрушку, они побрели дальше по пляжу.

– Мы разыскиваем вас с понедельника, – многозначительно начал Тик. Пусть она подольше принимает их за полицейских.

– Ого! – произнесла Эмбер. – А как же вы нашли меня сейчас?

– Леди, живущая по соседству с вами, сказала, что вы пошли на пляж.

– Мы слышали, что вы только что вернулись из Мексики, – вставил Моуз, как обычно «вовремя». Иногда Тик думал: какого черта он вообще связался с Моузом?

– Если вы про то, что меня прихватили на границе, то это все фигня, – сказана Эмбер, – вы что, из полиции?

– Мы ищем Джейка Делани, – сообщил Тик, игнорируя вопрос.

– Он в Мексике, и он ничего не сделал.

– Мы знаем, что он ничего не сделал, – сказал Тик, – но нам очень нужно с ним поговорить.

– О чем?

Он раздумывал о том, известно ли ей, что Прю убита.

– Когда вы уехали в Мексику? – спросил он.

– Мы поехали пятнадцатого, – ответила Эмбер.

– Прошлого месяца?

– Раз сегодня семнадцатое, а пятнадцатое было два дня назад, то, значит, это было не в этом месяце, раз я сижу здесь, на пляже, усекаете?

Хитрожопая негритоска, подумал Моуз.

– Вы хотите сказать, что это было в прошлом месяце? – спросил он.

– Точно, – ответила Эмбер.

Трахнуть бы тебя, черножопая, подумал Моуз.

Тик подумал, что если она уехала за пять дней до убийства Прю, то, возможно, не знает о том, что та убита. Он также пытался сообразить, хорошо это для них или плохо. Он решил поиграть еще.

– Зачем Джейк уехал в Мексику? – спросил он.

– По делу, – ответила она.

– «Травка»? – предположил Моуз.

Старый дружище Моуз.

Эмбер просто посмотрела на него. Своим взглядом она могла бы убить таракана на месте.

– Мы – его друзья, – сказал Тик, решив, что пора кончать игру.

– Оно и видно, – усмехнулась Эмбер.

– Мы работали с ним вместе над фильмом в Фэтбэк-Кей.

Она внимательно смотрела на него.

– Это правда.

Она продолжала его изучать.

– Об этом мы и собираемся поговорить с ним.

– Я ничего не знаю ни о каком фильме, – произнесла она.

– Мы знаем, что он поехал в Мексику, чтобы разведать обстановку для режиссера этого фильма, – сказал Тик, глядя ей прямо в глаза.

Она даже не моргнула.

– Мы хотим спросить у него…

– Вы из полиции, да? – снова спросила Эмбер.

– Нет, нет, – ответил Тик.

– Кому вы морочите голову? – спросила Эмбер. – Эту бабу грохнули, а вы мне вешаете лапшу на уши про то, что Джейк разведывает для нее обстановку. Вы – легавые.

Значит, она знает о Прю, подумал Тик.

– Мы – не легавые, – заверил он.

Она снова внимательно посмотрела на него.

– Честно, – сказал он.

– Мы с ним работали, – сказал Моуз.

– Тебе я не поверила бы, даже если бы ты сообщил мне, что на тебе красная рубашка, – сказала Эмбер. На Моузе действительно была рубашка красного цвета.

– Мы не легавые, правда, – сказал Тик, – все, что нам нужно, – это узнать, какую обстановку он там для нее разведывал. Мы бы сами с ним поговорили, но он в Мексике. Он бы нам сразу сказал, если бы был здесь. Мы его друзья. Бог свидетель.

– Ничего противозаконного не было, – сказала она.

– Тогда что же это было?

– Почему бы вам не поехать в Мексику и не спросить у него самого?

– Куда в Мексику? – спросил Тик.

– В Мехико-Сити.

– Что он разведывал?

– Сколько это будет для вас стоить? – спросила Эмбер.

Как всегда, все упирается в деньги. Когда разговариваешь со шлюхой, у нее на уме одни лишь деньги. Во всем мире не осталось ни одной бескорыстной шлюхи. Но он уже получил урок у Ким Арден, она же Мэри Андроссини.

– Все, что я могу дать, – это сто долларов, – сказал он.

– Лучше двести, – поправил Моуз.

У Тика отвалилась челюсть.

– Я хотел сказать, пятьдесят, – произнес Моуз с виноватым видом.

– Нет, нет, двести будет в самый раз, – сказала Эмбер.

– Что я покупаю за две сотни? – спросил Тик.

– Вы ведь хотите узнать, зачем он поехал в Мексику?

– И еще кое-что!

– Что именно?

– Как найти девушку, которая снималась с ним в том фильме.

Эмбер посмотрела на него.

– Ты знаешь, как ее зовут?

– Да, знаю, – ответила Эмбер.

– И адрес тоже?

– Нет.

– Тогда все это стоит сотню.

– Сойдемся на полутора.

– Ладно, – согласился Тик, доставая бумажник. Он отсчитал шесть двадцаток и три десятки.

– Спасибо, – сказала девушка, засовывая деньги в свою пляжную сумку.

– Ну? – сказал он.

– Так что вам нужно?

– Сначала – имя девушки.

– Маргарет.

– Ее фамилия?

– Дилл.

Легко запомнить, подумал Тик. Как маринад с укропом.[7]7
  Дилл – укроп (англ.)


[Закрыть]

– Она живет здесь, в Калузе? – спросил он.

– Да, но я не знаю где. Я же сказала вам, что не знаю ее адреса.

Трахнуть бы тебя прямо в твой негритянский рот, подумал Моуз.

– Джейк ни разу не говорил о…

– Нет, он просто постоянно вспоминал: «Мэг то, Мэг это…»

– Он называл ее «Мэг»?

– Да.

– Ты сказала «Маргарет».

– Мэг – это ее прозвище. Они были очень близки. Мне кажется, что они занимались этим делом даже и не перед кинокамерой. Ну, вы же знаете Джейка.

– Значит, это – Маргарет Дилл, – сказал Тик.

– Мэг, – сказал Моуз.

– Все равно, – сказала Эмбер, пожимая плечами.

– Ну, хорошо, а теперь о Джейке. Что он делает там, в Мексике?

– То, что вы сказали. Ищет кое-что для той бабы, что была у него режиссером.

– Где? В Мехико-Сити?

– В Мехико-Сити.

– Что он ищет?

– Бабки, – сказала Эмбер, – и место для работы.

– Место для работы? В Мексике?

– Да. Она именно там собиралась заканчивать фильм, в котором снимался Джейк.

– «Кошечка в сапожках»?

– Что это такое?

– Это название фильма, который мы снимали. Джейк говорил, что она собирается заканчивать «Кошечку в сапожках»?

– Он не говорил мне названия фильма. Он лишь сказал, что это фильм, где он был занят в главной роли, и ей понадобилось место, чтобы закончить его.

Тик посмотрел на Моуза и снова повернулся к Эмбер.

– Джейк не взял с собой фильм? – спросил он. – У него не было бобин с пленкой, или магнитофонных кассет, или чего-нибудь вроде этого?

– Нет, нет.

Значит, он все еще здесь, в Калузе, подумал Тик.

– Пока вы были там, – спросил он, – вы слышали, что ее убили?

– Нет, я узнала об этом, только когда вернулась.

– Как ты думаешь, Джейк об этом знает?

– Сомневаюсь. Вы когда-нибудь были в Мексике? Оттуда сто лет в Штаты не дозвониться.

– А он пытался позвонить в Штаты?

– Нет, потому что он не нашел пока то, что искал. Он все еще был занят поисками, когда выгнал меня. Мне пришлось четыре раза поработать, чтобы раздобыть денег на самолет. – Она лучезарно улыбнулась. – Джейка иногда кто-то клюет в задницу.

– Так в чем же заключался план? – спросил Тик.

– План?

– Я имею в виду, что как только Джейк нашел бы место для съемок…

– Она собиралась приехать к нему туда.

– Когда?

– Как только ему повезет.

– Сколько денег ему было нужно?

– Откуда я знаю? Столько, сколько нужно, чтобы закончить фильм.

– Он планирует сюда вернуться? – спросил Тик.

– Нет, я думаю, он планирует переправить машину тем людям, у которых работает, и остаться там. Они собирались вместе заняться бизнесом.

– Кто? Джейк и люди, на которых он работал?

– Нет, Джейк и та баба, которую убили. Они собирались там вместе снимать кино. По крайней мере, он мне так об этом сказал. Он иногда бывает таким дерьмом, этот Джейк.

– Он начинал дело с Прю?

– И с ее мужем, – ответила Эмбер.

Глава 9

Джоанна Хоуп вбежала в багажную зону. Ее длинные светлые волосы развевались, голубые глаза горели, руки широко распростерты.

– Мама! Папа! – воскликнула она, бросаясь к Сьюзен и Мэтью, которые ожидали ее. Она обняла сначала Сьюзен, потом Мэтью.

Потом, снова поцеловав Сьюзен, сказала:

– Ух, и здорово вас снова видеть, вы клево выглядите, что за жуткий полет был! Тетка, сидевшая рядом, облила мне всю блузку кока-колой, от нее остаются пятна, мам?

Она прекрасно выглядела.

Ей было четырнадцать лет. Казалось, после своего отъезда в сентябре она подросла не меньше чем на два дюйма. Синие джинсы с амебообразной нашивкой на кармане, кожаная куртка с овчинным воротником, как у летчиков второй мировой войны («лучше я сразу сниму это, пока не умерла от жары»), коричневая кожаная сумка через плечо, коричневые ботинки. Она выглядела на все семнадцать. Она была похожа на юную леди. Мэтью успел забыть, что она красива. Он снова обнял ее.

– Ты классно выглядишь, дорогая, – сказал он.

– Да, да, врунишка, – улыбнулась она, – у меня прыщик на кончике носа.

– Ты похудела, – отметила Сьюзен.

– Футбол, – сказала она и напрягла мышцы, как культуристка. – Кроме того, эта их дрянная кормежка. Мы сегодня съездим куда-нибудь пообедать? А вот и первая! Давай, быстро! Я мечтаю поплавать, вода в бассейне теплая? Боже, какая прекрасная погода! А там у нас всю неделю валил снег!

Он, подхватив багажную сумку с транспортера, поставил ее на пол. Сьюзен сразу же оттащила ее подальше от толпы. Все как в прежние времена, подумал Мэтью. Хоупы – одна команда.

– Во второй грязное белье, – сообщила Джоанна.

– Когда тебе нужно вернуться? – спросила Сьюзен.

– Вот те раз! Куда вы спешите? – спросила Джоанна и рассмеялась. – Не раньше пятого, здорово, да? Боже, как я мерзла всю прошлую неделю! Как вы думаете, я смогу купить себе электроодеяло, чтобы с собой взять? Вот она, папа, с наклейкой «Симмс». Мы сегодня пойдем есть бифштекс? Томми сказал, что, когда приедет домой, первым делом съест целиком зажаренную свинью, он обожает свинину. Это тот Томми, о котором я говорила, Томас Дэрроу, – сказала она и отвела взгляд, – он живет в Северной Каролине. Давай мне сумку, папочка.

– Нет, нет…

– Сила есть – ума не надо, – сказала она, вскидывая сумку на плечо и направляясь к выходу, красивая и длинноногая.

– Надеюсь, стиральная машина работает? А то у меня тонны грязного белья. Еще, мамочка, если можно, давай съездим за покупками в «Сёркл», потому что Томми пригласил меня на «Глумз» и мне нечего надеть, кроме того, в чем я была на свадьбе мамы Дейзи. Мне надо сделать все рождественские покупки, там у нас ничего приличного не купишь, даже если найдешь лыжные ботинки, чтобы выбраться в город, у нас там снегу выпало на четыре фута, представляете? Томми построил форт, и у нас было ужасно смешное сражение, вы и представить не можете, что вы теряете, живя здесь.

– Да, дорогая, – произнесла Сьюзен, бросив быстрый взгляд на Мэтью.

Он знал, что они оба думают сейчас об одном и том же.

Почему наша любимая дочь до сих пор не заметила, что мы вместе приехали, чтобы встретить ее?

В машине Сьюзен – в новом «мерседесе», который она купила в этом году, купила на средства, полученные ею при разводе, вместе с домом и еще половиной штата Флорида, – это все еще мучило его, когда он вспоминал, как Элиот Маклауфлин, ее сладкоречивый адвокат, обобрал его до нитки как «виновную в разводе сторону», – Мэтью спросил:

– А что такое «Глумз»?

– «Глумз»? Ах, «Глумз»… Это клевая вещь, которую в Прескоттской школе проводят в феврале. Видите ли, «Симмс» – школа для девчонок только по названию, спорю, что вы об этом не догадывались, когда сплавили меня туда, а, мам? На самом деле общежитие Прескотта в соседнем здании, и мы учимся вместе с ребятами из «Прескотта», как будто у нас одна школа. «Академия Симмса – Прескоттская школа», это классно, иначе я бы так и не познакомилась с Томми. «Глумз» – это на самом деле не «Глумз», я хочу сказать, что это называется не так, это «Зимний лунный бал», но Томми придумал это прозвище, оно прижилось, и теперь его называют «Глумз», что является вызовом традиции, потому что он называется «Зимним лунным балом» еще со времен Гарриет Бичер-Стоу, когда она там училась, хотя она там и не училась, вы же знаете, но мы изучаем «Хижину дяди Тома», про которую Томми говорит, что это – фигня. Это новая машина, мам, да? А что ты сделала со старой? А у тебя все еще «гайа», папочка?

– Да, я…

– Она даже пахнет новым, мамочка! Люблю запах новой кожи. Ура, как я рада, что я дома!

Мэтью неожиданно прижал ее к себе.

– Привет, папочка, – сказала она.

Чеки выписаны на следующие имена: Джейк Делани, «Текно-Индастриэл Лэбз», Джордж Тикнор, «Тортини Пицца», Рон Стерлинг, федеральная почта, Моузли Джонс-младший, Терренс Блэйр, Элисон Льюис, «Репро Саунд Системз», «Франклин Мувинг энд Сторедж», Бетси Ноулз, Альфред Базилио, «Палм Дили», Марк Дэвидсон, Филиппа Донелли, студия «Энвил», «Клэйвен Филм Сэплайз», «7-Элевен», «Флорида Пауэр энд Лайт», «Дженерал Телефон», Маргарет Диль и сама Пруденс Энн Маркхэм.

Все они снабжены пометкой «За услуги».

Генри высчитал оператора, осветителя, звукооператора и двоих ассистентов. Остальные должны быть актерами и актрисами, четверо женщин и двое мужчин. Все остальные чеки – за покупки, аренду помещений, транспорт, питание и прочие текущие расходы на эту, в общем, краткосрочную работу. Он подумал, с какой головной болью связана работа в Голливуде.

Но больше всего его интересовал чек, выписанный на имя фирмы «Калуза Трэвел». Из всех чеков, выписанных со счета «Прудент Компани», только этот не имел пометки «За услуги». На нем была пометка «Мексика».

Генри раскрыл телефонный справочник Калузы. Вот она, «Калуза Трэвел». Хотя была суббота, но он надеялся, что они работают. Настроившись на голос «бухгалтера Харолда Гордона», он набрал номер.

– «Калуза Трэвел», доброе утро, – ответил женский голос.

– Доброе утро, – сказал он. – Это Харолд Гордон, бухгалтер «Прудент Компани» в Калузе.

– Слушаю вас, мистер Гордон.

– С кем я разговариваю?

– Джинни Холмз, – ответила женщина.

Генри раздумывал: Джинни это или Дженни? В южной глубинке «Джинни» и «Дженни» произносятся почти одинаково. Если у вас кто-то попросит «пин», то это вовсе не означает, что ей нужно приколоть оторвавшуюся бретельку бюстгальтера, ей просто надо что-то записать.[8]8
  Игра слов: пин – булавка, пен – ручка (англ.)


[Закрыть]

– Мисс Холмз, – начал он, – я закрываю…

– Миссис Холмз, – поправила она.

– Извините, миссис Холмз. Я закрываю счета компании за год, и мне надо проверить чек, выписанный Пруденс Энн Маркхэм на вашу фирму. Не могли бы вы сказать мне, за что выписан этот чек?

– Какой ужас то, что с ней случилось, – произнесла Джинни.

– Да, ужасно жаль, – сказал Генри, – поэтому мне тем более важно привести ее счета в порядок. Для адвокатов, занимающихся наследством, вы понимаете.

– Да, конечно, – сказала Джинни, – одну минуту, я возьму папку.

Генри ждал.

– Да, я нашла ее. Что бы вы хотели узнать?

– Чек на относительно большую сумму, я был бы очень признателен, если бы вы сказали мне, за какие услуги…

– Ну ведь у нас – агентство путешествий.

– Да, я знаю.

– Миссис Маркхэм обратилась к нам за авиабилетами и бронированием отеля.

– Так, – сказал Генри, – и куда эти билеты?

– В Мехико-Сити, – ответила Джинни.

– Подождите, я запишу, – попросил Генри, – авиабилеты в Мехико-Сити.

– Да, и бронирование номера в отеле.

– В каком?

– «Камино Реаль».

– И на какое число?

– Они планировали уехать первого.

– Чего?

– Простите?

– Какого месяца?

– Декабря. В понедельник.

– Вы сказали «они». Кого вы имели в виду?

– Миссис Маркхэм и ее мужа.

– Они собирались улететь в Мексику вместе первого декабря?

– Да. Но случилось несчастье.

– Да. Он убил ее.

– Да.

– Так, – сказал Генри, – а номер, который вы забронировали в отеле…

– Был на двоих.

– Понятно. Для мистера и миссис Маркхэм?

– Да.

– Понятно, а когда они собирались вернуться?

– Билеты в один конец.

– Обратных не было?

– Не было.

– С открытой датой, может быть?

– Нет, только туда.

– В Мехико-Сити? На первое декабря?

– Да.

– Понятно, – сказал Генри.

– Да, честно говоря, я рада, что вы позвонили, мистер Гордон, я уже было собралась узнать насчет возврата денег по этим чекам. После того, что случилось…

– Да, это убийство…

– Миссис Маркхэм уже никуда не сможет улететь, простите меня, а мистер Маркхэм в тюрьме. Так что же мне делать? Я в растерянности.

– Да, верните деньги, – сказал Генри.

– Я так и думала, – согласилась Джинни, – я сообщу в авиакомпанию и вышлю вам чек на всю сумму. Выписать его на «Прудент Компани»?

– Да, пожалуйста, сделайте это.

– Куда послать чек?

– В ее банк, пожалуйста. На счет «Прудент Компани».

– Я займусь этим в понедельник, – сказала Джинни, – я бы послала чек сегодня, но я сейчас здесь одна.

– В понедельник будет нормально, – сказал Генри, – большое вам спасибо, миссис Холмз.

– Ужасный случай, – произнесла она и повесила трубку.

И верно, ужасно, подумал Генри. Ужасно, что Пруденс Энн Маркхэм планировала скрыться, скорее всего с фильмом, за который он заплатил, да еще прихватить с собой в придачу своего дурака мужа. Какого черта он ее убил? Может, он сам что-то затевал? Избавиться от бабы, заграбастать фильм, удрать с ним в Мексику и загнать там кому-нибудь из местных бандитов? Жизнь – сложная штука, подумал Генри, и правда чаще всего превосходит любой вымысел. Между тем Маркхэм находится в тюрьме, а вот где фильм – одному Богу известно. А не остался ли он в доме? Не получилось ли так, что он за деревьями леса не заметил? Неужели снова лезть в этот дом, резать себе руки? Наверняка существует более легкий способ.

Солнечный свет через открытые венецианские жалюзи падал на разбросанные по столу чеки. Чертовы жалюзи были грязными, ему следовало поискать мотель получше, но он старался не выделяться.

Он еще раз просмотрел чеки.

Генри был абсолютно уверен, что «Тортини Пицца», «Федерал Экспресс», «Репро Саунд Системз», «Франклин Мувинг энд Сторедж», «Палм Дили», «Клэйвен Филм Сэплайз», «7-Элевен», «Флорида Пауэр энд Лайт» и «Дженерал Телефон» не знают ответа на вопрос, что ее болван муж сделал с фильмом.

Оставались Джейк Делани, Джордж Тикнор, Рон Стерлинг, Моузли Джонс-младший, Терренс Блэйр, Элисон Льюис, Бетси Ноулз, Альфред Базилио, Марк Дэвидсон, Филиппа Донелли, Маргарет Диль и студия «Энвил».

Наиболее вероятной ставкой была студия «Энвил».

Он снова взял телефонный справочник.

Воскресным утром, за четыре дня до Рождества, семья Хоупов завтракала на веранде гостиничного комплекса «Айленд Дрим» на Стоун-Крэб-Кей. Стоял солнечный и ясный день, на воде в заливе совсем не было волн. Буфетная стойка украшена гирляндами и сосновыми ветками. Но Флорида есть Флорида. Рождественская елка за стеклянными дверями, ведущими на веранду, все равно не создавала у Мэтью ощущения приближающегося праздника.

Здесь, во Флориде, месяц назад жестоко убили молодую женщину, выходившую из студии на Рэнчер-роуд. В такой день трудно думать о преступлении. Гораздо проще сосредоточиться на яствах, которые предлагал празднично накрытый стол. Предпочтительней слушать разговоры изящно одетых мужчин и женщин, которые пришли сюда прямиком из церкви, чтобы выпить и закусить на солнечной веранде, расположенной не далее пятидесяти футов от залива, ласкающего белый песок пляжа и погруженную в свои мысли девушку в черном бикини, лениво бредущую по песчаной кромке.

Лучше загрузить свою тарелку яйцами-пашот и сосисками, ростбифом и индейкой, жареной фасолью с жаренной по-домашнему картошкой. Лучше, потягивая свою «Кровавую Мэри», начисто забыть о том, что Пруденс Энн Маркхэм была убита, а в убийстве обвиняют ее мужа. И что этот муж – ваш клиент, и что он держался неестественно, когда вы его снова спросили, над каким фильмом работала его жена. Забыть на время. Сейчас воскресенье, двадцать первое декабря, четыре дня до Рождества, и вы сидите здесь, под лучами солнца со всей семьей (вроде этого, потому что с юридической точки зрения она семьей не является), и ваша дочь снова болтает (она делает это непрерывно начиная с пятницы) про Томаса Дэрроу-младшего, ее Томми, свою первую любовь.

– …Даже больше его, а он – шесть футов и два дюйма. Когда я увидела, как он выходит на Томми, у меня едва сердце не выскочило. Томми был на тридцатиярдовой линии с мячом под мышкой и несся, чтобы забить гол, который спасет «Прескотт». Оставалось полминуты до конца, и «Гоут» выигрывал у наших 7:6. И перед ним – чистое поле, вы меня понимаете? И тут, неизвестно откуда, вырастает этот громила и идет прямо на Томми, и я подумала: «О Боже! Да это же паровой каток, он расплющит Томми в лепешку, его потом по частям собирать придется!» Но Томми заметил его краем глаза и сделал этот свой финт, он был похож на тореадора, клянусь, он был такой грациозный, и этот громила шлепнулся прямо своей мордой! Томми промчался через ворота, подпрыгнул и бросил мяч вниз, и это был полный атас, и «Прескотт» победил 12:7, это было жутко классно!

– Вы извините меня, если я отлучусь на минутку? – сказала Сьюзен.

– Я слишком много болтаю? – спросила Джоанна.

– Нет, нет, дорогая, мне нужно в дамскую комнату.

Она сложила свою салфетку возле тарелки, поцеловала Джоанну в макушку, подмигнула Мэтью и решительно направилась к выходу, так что розовая плиссированная юбка раздувалась вокруг ее ног.

Мэтью остался наедине с дочерью.

– Ты говоришь, он живет в Северной Каролине?

– В Чейпл-Хилл, – ответила Джоанна, – пап, попробуй вот это.

Она протянула ему свою вилку. Мэтью попробовал картофельную оладью.

– А что? – спросил он. – Что-нибудь не так?

– Не знаю, мне кажется, у нее какой-то странный привкус. Может быть, я так привыкла к той дряни, которой нас там кормят, что любая нормальная на вкус еда кажется мне странной. Томми говорит, что нашему школьному повару нужно работать в тюрьме: у него хорошо получается казенная еда.

– А сколько ему лет? – спросил Мэтью.

– Томми или повару? – усмехнулась Джоанна.

– Повару, конечно, – ответил Мэтью.

– Томми семнадцать, но он уже в последнем классе. Он очень умный, папочка, председатель дискуссионного клуба, пишет целые колонки в школьную газету, и это – кроме того, что он лучший полузащитник в футбольной команде Прескотта.

– А чем занимается его отец?

– Преподает философию в Университете Северной Каролины. Томми пока не знает, чем займется, он думает, что, возможно, станет врачом, как его мама. Она психиатр. Томми говорит, что вырос, имея с одной стороны Платона, а с другой – Фрейда.

– Как он выглядит?

– Томми или Фрейд?

– Платон, – ответил Мэтью.

– Подожди, – сказала Джоанна, – у него высокие скулы и красивый рот, темные волосы и великолепные карие глаза и, я, кажется, говорила, рост – шесть футов и два дюйма, весит около ста девяноста фунтов, ходит как танцор, и вообще он – просто чудо, вот как он выглядит.

– Я очень хочу с ним познакомиться, – сказал Мэтью.

– Я надеюсь, что ты и мама… Послушай, я не знаю, что с вами происходит, и я действительно не хочу знать, я даже боюсь спрашивать. Но я думаю, что было бы просто прекрасно, если бы вы оба приехали к нам в марте на День родителей и я бы познакомила вас с Томми и его родителями. Это было бы чудесно.

– Я спрошу твою маму, – сказал Мэтью.

– Ты думаешь, это возможно?

– Думаю, что да.

– Это было бы классно. В Университете Северной Каролины тогда будут каникулы, и отец Томми сможет приехать. Это у его мамы будут проблемы – спланировать свой график так, чтобы никто из ее пациентов не подумал, что ему отказывают в приеме. У нее их полно, много черных, конечно, но и белых тоже хватает.

Мэтью посмотрел на нее.

– Томми черный, – сказала она, – разве я не говорила?

Вернулась Сьюзен.

– Я что-нибудь прослушала? – спросила она, усаживаясь и расправляя салфетку на коленях.

– Сейчас моя очередь, – сказала Джоанна, отодвигая свой стул, – ты уже выбрала десерт, мамочка? Мне кажется, я сегодня объелась.

Она бесшумно исчезла через открытые двери, растворившись в толпе.

– Что случилось? – спросила Сьюзен.

– Попробуй угадать, – сказал Мэтью.

В воскресенье к пяти часам Генри успел поговорить с четырьмя из своего списка. Вчера он споткнулся на студии «Энвил», где ему пришлось разговаривать с каким-то самодовольным говнюком, воображающим, что он – руководитель «Метро Голдвин Майер», и сказавшим ему, что он понятия не имеет, куда Прю девала свой фильм, но что в «Энвиле» его точно нет и ему уже осточертели все интересующиеся фильмом. Генри спросил, кто эти люди, приходившие расспрашивать о фильме, но Майкл Эндрюс проигнорировал его вопрос.

В телефонном справочнике Калузы не было телефонов Джорджа Тикнора, Моузли Джонса-младшего, Терренса Блэйра, Элисон Льюис, Альфреда Базилио, Марка Дэвидсона.

Оставались Джейк Делани, Рон Стерлинг, Бетси Ноулз, Филиппа Донелли и Маргарет Диль.

Он набрал номер, числящийся за Джейком Делани, но не получил ответа. Он записал адрес дома на Фэтбэк-Кей. Затем он набрал номер Рона Стерлинга и услышал автоответчик. Он сказал автоответчику, что позвонит позже, и записал адрес на 12-й Стрит.

Он позвонил Бетси Ноулз, представившись ей как человек, финансировавший съемки фильма, который снимала Пруденс Энн Маркхэм, и назначил встречу на полдень.

Он позвонил также Филиппе Донелли и договорился о встрече в два часа дня.

В телефонном справочнике было указано семь человек по фамилии Диль, и никого из них не звали Маргарет. Он поговорил с шестерыми из них. Никто из них никогда не слыхал о Маргарет Диль. Единственным из всех Дилей, с кем он не смог связаться по телефону, был человек по имени Берджес Диль. Каждый раз, когда он набирал его номер, там было занято. Он записал адрес на Тимукуэн-Пойнт-роуд, а затем снова позвонил Рону Стерлингу. На этот раз Стерлинг ответил сам, и Генри назначил ему встречу на четыре часа.

Бетси Ноулз оказалась аппетитной веснушчатой двадцатитрехлетней девушкой с телом, способным остановить даже атакующего носорога. Она рада была познакомиться с продюсером «Кошечки в сапожках» и сказала, что готова сниматься во всех будущих фильмах, которые он собирается снимать. Она беззаботно скрестила ноги, демонстрируя Генри свои прелести, предложила ему джулеп с мятой из своего сада, сказала, что чудесно провела время, работая с Джейком и Роном, а также с тремя женщинами – Филиппой, Элисон и Конни. Бетси рассказала, что заниматься групповым сексом с незнакомыми людьми очень трудно и утомительно, но Прю была очень терпелива и деликатна со всеми ними, и она не понимает, почему вся съемочная группа называла ее «Ля Директрис» или даже «Отто». Группа, по ее словам, состояла из: Марка Дэвидсона, оператора, живущего в Тампе; Терренса Блэйра, ассистента, тоже из Тампы; Альфреда Базилио, звукооператора, снова из Тампы; а также Джорджа Тикнора и Моузли Джонса, бывших «на подхвате», тоже из Тампы.

– Большинство людей были из Тампы, – сказала Бетси, – Элисон тоже живет в Тампе.

Вот почему Генри не смог найти никого из них в телефонном справочнике Калузы.

– А кто такая Конни? – спросил он. – У меня, кажется, нет ее имени.

– Конни Реддинг, – ответила Бетси, – ну, Констанс.

– Она живет здесь, в Калузе?

– Думаю, да.

– Но вы не уверены?

– Нет. До чего красивая девушка! Она была занята в главной роли, настоящая звезда. Я хочу сказать, что она была занята во всех главных сценах, а мы – массовка. Она единственная выполняла всю трудную работу с Джейком.

– В Джейком Делани? – спросил Генри.

– Нет, с Джейком Барнзом, – ответила Бетси, – это не значит, что я ей завидую. У меня была одна сцена, когда он… ну, я, в общем, чуть не задохнулась, ужас! – Она невинно улыбнулась.

– Я пытался его разыскать, – произнес Генри, – вы случайно не знаете, он все еще живет по своему адресу по Фэтбэк-Кей?

– Я думаю, он в Мексике, – сказала Бетси.

В Мексике, подумал Генри.

– А как насчет Маргарет Диль? – спросил он. – Вы не знаете, где ее можно найти?

– Кого?

– Маргарет Диль.

– Я не знаю никого по имени Маргарет Диль. Она что, тоже снималась в фильме?

– Я не разговаривал с ней, просто подумал…

– Потому что если она так говорит, то это неправда. Многие девушки любят говорить, что снимаются в кино, а на самом деле это неправда.

– Да, – согласился Генри, – собственно говоря, я позвонил вам просто так, из любопытства…

– Ничего, я благодарна вам за это, – улыбнулась Бетси и сменила позу.

– Мне хотелось узнать… вы ведь знаете, что случилось с Прю.

– Да, конечно. Боже мой, я думала, что буду следующей.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, я подумала, что какой-то маньяк, настроенный против порнофильмов или что-то в этом роде… Я успокоилась, только когда узнала, что это был ее муж.

– Да, – сказал Генри, – но я хотел узнать… Вы же работали с ней так близко…

– Да, это очень сближает, – согласилась Бетси, – вы знаете, камера практически внутри вас и все такое.

– Да, – подтвердил Генри.

– И Прю там же, проверяет свет, и экспозицию, и фокус, и все прочее. Это очень сближает.

– Конечно, – сказал Генри, – вот почему я подумал, что, может быть, она говорила вам, где держит фильм.

– Фильм?

– Да. Негативы. Или рабочие материалы. Фильм.

– Нет, извините, – произнесла Бетси, – хотите еще джулеп?

Филиппа Донелли приготовила ему мартини. Она тоже была рада познакомиться с продюсером фильма, в котором снималась. Это была высокая, гибкая двадцатисемилетняя блондинка, с грудью, как у Кэрол Ченнинг, и ртом, как у Долли Партон. Когда она открыла дверь, на ней были кимоно и босоножки на высоком каблуке. Первое, что она ему предложила, было мартини. Он подозревал, что если их свидание затянется, она может предложить ему также солнце, луну и звезды, если только он согласится принять столь щедрые дары в обмен на обещание работы в будущем. Но Генри думал сейчас только о деле.

Она также перечислила всех занятых в фильме, всех этих мерзавцев, за которыми ему придется охотиться в Тампе, если здесь ничего не получится.

Она тоже сказала, что работать с Конни Реддинг было просто счастьем.

– Там были сцены, где я должна была делать это с ней, а это может быть неудобно и даже неприятно, если только ты не лесбиянка, а я, кстати, нет. Но она такая сладкая… Я буквально… все было настоящим удовольствием.

Он спросил, знает ли она кого-нибудь по имени Маргарет Диль.

Она ответила, что не знает.

После второго мартини он спросил, не говорила ли Прю, где она хранит отснятые пленки. Филиппа сидела на кушетке, задрав ногу на подлокотник, покачивая босоножкой, кимоно словно бы невзначай распахнулось, открыв треугольник волос, немного темнее, чем на голове.