Текст книги "Кошечка в сапожках (сборник)"
Автор книги: Эд Макбейн
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)
– Мои условия таковы, – подытожила она. – Вы признаете вашего клиента виновным в…
– Я не хочу даже вас слушать.
– Перестаньте, Мэтью, – попыталась она улыбнуться. – Хотя бы выслушайте меня, я ведь по дороге сюда попала под дождь.
– Такое впечатление, что дождь ходит за вами следом.
– Что делать, мне не везет. Так что вы скажете?
Она широко распахнула свои голубые глаза. Сама Мисс Невинность.
– Если я сейчас выслушаю вас, то вынужден буду сообщить о нашем разговоре своему клиенту.
– Вы обязаны будете сообщить ему, что я готова на сделку.
Мэтью взглянул на нее.
– Ну, что ж, послушаем, – решил он.
– Вы признаете его виновным в трех убийствах, а мы добиваемся смягчения приговора.
– А что это дает моему подзащитному?
– Ваш клиент остается в живых и выходит после отсидки через двадцать пять лет.
– Не забудьте помножить на три, – добавил Мэтью.
– Боже мой, – воскликнула она. – Ведь все дела выделили в отдельные разбирательства?
Святая невинность, неужели она только что об этом узнала!
– А что нам стоит сделать оговорку, что срок будет определен по совокупности преступлений, – улыбаясь, произнесла Патрисия.
– Интересно.
– Стивен Лидз освободится через двадцать пять лет, верно? Разве это плохо, Мэтью?
– А с какой стати судья пойдет на смягчение приговора?
– Я, как помощник прокурора, буду ходатайствовать перед судом о смягчении приговора, сошлюсь на смягчающие обстоятельства, на то, что это первая судимость. Сделаю акцент на том, что преступление было совершено под влиянием крайнего душевного и эмоционального расстройства… У меня это получится, адвокат.
– Возможно, – сказал Мэтью.
– Я приложу все усилия, поверьте мне.
– Н-да.
– Я сильная, Мэтью.
– И чрезвычайно скромная.
– Обсудите этот вопрос со своим клиентом, хорошо?
– Относительно вашей силы?
– Нет, то, что я предлагаю ему шанс выйти из тюрьмы.
– Стариком?
– Стариком предпочтительнее, чем мертвецом.
– В том случае, если он виновен, – сухо произнес Мэтью.
Этот вечер Мэтью Хоуп застал Стивена Лидза за ужином. Тюремный ужин приходился на половину шестого. Отбой объявляли в девять.
– Тяжелее всего переносить распорядок дня, – пожаловался Лидз. Он размазывал на тарелке какое-то вязкое блюдо. – Раз уж в тюрьме нечем занять подследственных, то хотя бы разрешали позже ложиться и вставать не так рано. Но нет, они соблюдают режим. В девять отключают свет, а в шесть утра ты должен быть на ногах. У нас на ферме в такую рань поднимаются одни рабочие. Ну, а что вы об этом скажете?
Он приподнял вилку над тарелкой.
На вилке болталось нечто зеленое, можно было предположить, что это шпинат.
– Один заключенный, он всю жизнь провел в тюрьме, – сердито произнес Лидз, – рассказывал, что каждая порция готовится из расчета три доллара шестьдесят пять центов. Это отпускается из городских средств. Что в наше время такие деньги? Полюбуйтесь-ка. – Он опустил вилку, пища расплылась на тарелке подобно медузе.
– Вчера у меня был брокер, – продолжал Лидз. – Раньше я заглядывал к нему ежедневно, теперь он навещает меня. Разница в том, что я доступен лишь в часы посещений, то есть с утра один час до полудня и после обеда с трех до четырех. Чертов режим. У вас, как у адвоката, свободное посещение. Обычно Берни заглядывает до обеда. Обед еще куда ни шло, можно проглотить. Они получают его из Макдональдса, а гамбургеры или жареный картофель надо постараться испортить. Завтрак тоже терпимый. Но определить ужин слов не хватает. – Он в раздражении дернул головой.
Мэтью принялся изучать содержимое тарелки.
Ему показалось, что у Лидза в руках ржавая вилка.
– Да ладно, оставим это. Я о Берни говорил. Мы каждый день обсуждаем с ним разные бумаги и наши дела, – продолжал Лидз. – Но разве эти посещения можно сравнить с тем, когда я заглядывал к нему часа в два или в половине третьего! Он приходит, рассказывает мне о фирме «Моторола», которая поставляет японским производителям машин радиотелефоны, а я прикидываю, выпадет ли мне еще хоть раз позвонить по радиотелефону. Я в своем «кадиллаке» установил такой телефон. Однажды ночью я застрял на шоссе около Ананбурга, спустилась шина, а кругом ни души, гаражи закрыты, телефонных будок и в помине нет. В ту ночь я и решился оснастить машину телефоном. Так вот, Берни рассказывает мне о радиотелефонах, а я думаю, смогу ли позвонить домой, сидя на электрическом стуле.
– Вы избежите электрического стула, – уверенно сказал Мэтью.
Настал подходящий момент, чтобы передать ему предложение Патрисии Демминг, но он не стал прерывать разговорившегося клиента. В такие минуты человек, бывает, вспомнит какую-либо существенную деталь, которая раньше оставалась без внимания, и это может помочь в почти безнадежной ситуации. Мэтью надеялся, что сейчас Лидз вспомнит нечто важное. Мэтью внимательно слушал рассуждения Лидза. Бенни Фрейд учил его этому. Они не всегда были непримиримыми оппонентами.
– Я стал многое забывать, – грустно вздохнул Лидз. – Особенно свою прежнюю жизнь. Реальное течение жизни заменилось режимом: подъем в шесть, перекличка в шесть десять, душ в четверть седьмого, завтрак в семь, прогулка в восемь, и так весь день. В памяти стираются важные вещи, обыденные обстоятельства. Я уже три дня забываю напомнить Джесси, что мой «кадиллак» готов. Его пообещали отремонтировать к утру понедельника, а сейчас уже вечер среды. Надо бы сказать Джесси, чтобы или она сама, или Нэд забрали машину из мастерской. Не хотелось бы, чтобы ее ненароком задели или сняли какие-нибудь детали. Такое в Калузе случается, наркотики заполонили общество, а где наркотики – там и преступления. Кто бы мог предположить, что мы доживем до такой жизни? Где наша добропорядочная Америка? Мне стыдно и хочется плакать.
Он замолчал.
Похоже было, что он и вправду может расплакаться.
«Приложи все усилия, чтобы разговорить их, – советовал Мэтью Бенни Фрейд. – После паузы подкинь новую тему».
– Сегодня утром Стаббс прослушал запись, – предпринял адвокат новую попытку. – Он уверен, что ему в ту ночь звонил другой человек, это повышает наши шансы доказать, что некто посторонний воспользовался в ночь убийства вашей лодкой.
– Разве это спасет меня от электрического стула?! – Лидз был на грани срыва.
Мэтью изо всех сил старался поддержать разговор, ухватиться за призрачную нить, которая позволила бы распутать клубок событий.
– Кому известна стоянка вашей лодки? – спросил он.
– Десяткам людей.
– Расскажите мне о них.
– Все мои друзья знают об этом, – ответил Лидз. – Многие выходили вместе с нами в море. Но они не станут подводить меня под убийство.
– Откуда такая уверенность?
– Если человек не может доверять своим друзьям, значит, это не друзья.
– И тем не менее, будьте добры, прямо сейчас набросайте имена тех, кого вы брали в море, кто был в курсе ваших дел.
– Хорошо, – обреченно произнес Лидз. По всей видимости, его охватило полное отчаяние; вероятно, он считал все усилия адвоката бесполезной затеей.
– Мой помощник сообщил, что проникнуть в ваш дом можно даже с помощью консервного ножа. Собственно, даже нож – лишнее. Вы уверены, что в ночь убийства входные двери были закрыты?
– Не уверен.
Его голос выдавал абсолютную безнадежность. Казалось, что он мысленно ощущал себя привязанным к электрическому стулу, около которого стоял человек в черном облачении и колпаке с прорезями для глаз в ожидании, когда можно будет захлопнуть дверь и включить рубильник.
– Вы обычно запираете двери на ночь? – спросил Мэтью.
– Не всегда, – ответил Лидз. – Мы живем в стороне от города, там не страшно. И потом, Нэд спит во флигеле около дороги, если что, он бы услышал…
– Нэд?
– Брат Джесси. Наш управляющий. Нэд Уивер.
– Ваш управляющий?..
– Да, мой шурин. Девичья фамилия моей жены – Уивер. Джессика Уивер. Нэд работает у нас с…
Он сделал небольшую паузу. Мэтью и внимания бы не обратил на это, но он слишком напряженно слушал Лидза.
– …прошлого лета, – закончил Лидз.
Мэтью внимательно поглядел на него.
Лидз поднял голову.
«Что-то тут не так», – решил Мэтью.
– Значит, вы не закрываете двери, потому что во флигеле живет брат вашей жены? – спросил он.
– Он крепкий парень, – сказал Лидз.
– Где расположен флигель?
– Почти у дороги.
– Это далеко?
– Ярдов двести-триста.
– Следовательно, при желании кто-нибудь мог проникнуть в дом через незапертые двери? Нэд вряд ли бы услышал, верно? И Нэд мог ничего не услышать.
– Вполне вероятно. Но разве такое можно предугадать, я имею в виду вторжение…
– Давайте выразимся точнее: совсем не трудно войти в открытую дверь.
– Да, конечно, но у загородной жизни свои законы.
– Вы правы, мистер Лидз. Скажите, пожалуйста, вы не могли отдать ключи от «кадиллака» ремонтникам?
– Да, я оставлял.
– Вы отдали им всю связку?
– Конечно.
– А ключи от дома могли оказаться в этой связке?
– Скорее всего да.
– Значит, ключи от дома оказались в гараже?
– Ну… да. Я чиню там машину с незапамятных времен, у меня нет причин им не доверять.
– И ключи от дома доверяете?
– Я уверен, что Джимми не держит ключи на видном месте. Я видел у него на стене закрытый сейф.
– Джимми?..
– Джимми Фаррелл. Владелец гаража.
– Как называется гараж?
– «Силверкрест Шелл». Это по шоссе Трейл.
– А не могли в этой связке оказаться какие-либо другие ключи?
– Мне кажется, там были ключи от машины Джесси.
Мэтью вновь внимательно посмотрел на него.
– У меня на брелке тугое кольцо, очень трудно снимаются ключи, – ответил Лидз.
Мэтью продолжал его изучать.
– Это действительно так.
– Что мы имеем, – подытожил Мэтью. – Получается, что кто-то мог позаимствовать ваши ключи из гаража…
– Нет, я уверен, что Джимми запирает ключи в сейф.
– Однако гипотетически ключи могли оказаться в чужих руках и преступник мог свободно отомкнуть дверь…
– Я думаю, что да…
– …он также мог позаимствовать машину вашей жены.
– В принципе, да.
– Кто-нибудь знал о вашем намерении отвести машину в мастерскую?
– Трудно сказать. Вероятно, я говорил об этом…
– Друзьям?
– Да, наверное…
– Мне нужен список ваших друзей, мистер Лидз, тех, кто был в курсе ваших дел.
– На ферме все знали, что «кадиллака» нет в гараже. Но вряд ли кто-нибудь располагал сведениями, в какую мастерскую я его отвез.
– Надеюсь, ключи от лодки были не в другой связке?
– Конечно, конечно.
– Я так и решил. Какие у вас ключи? С нетонущим брелком?
– Да, в форме буйка…
– Он полый внутри?
– Да.
– Внутрь можно упрятать регистрационный номерок?
– Да. Он у меня красно-белый.
– А у меня бело-зеленый. Где вы держите ключ, мистер Лидз?
– У себя в кабинете, на ферме.
– Где расположен кабинет?
– Неподалеку от входной двери, две ступеньки ведут вниз, там мой кабинет.
– И ключи у вас всегда на одном месте?
– Рядом с дверью, ведущей в гараж, я вбил в стену медный крючок, на который мы и вешаем ключи от машин и от лодки.
– У вас был дубликат ключа от лодки?
– Один.
– Где вы его держали?
– На лодочной станции. Мало ли что…
– Других дубликатов не было? Только два ключа, у вас в кабинете и на лодочной станции?
– Да.
– Вы не могли бы припомнить, куда повесили ключ после того, как вернулись с прогулки, на обычное место?
– Да.
– Как вы думаете, он еще там?
– Понятия не имею. Меня арестовали на следующее утро.
– Джессика мне покажет, где искать ключ, если я обращусь к ней?
– Ну конечно. Он на стене.
– Кто еще знает о том крючке?
– Ну вы же понимаете…
– Что именно?
– Мы с друзьями собирались у нас на ферме, прежде чем выйти в море.
– Ну и…
– В самом конце приготовлений я снимал ключ со стены. Многие это видели. Чего тут скрывать? Тоже мне секрет – ключи от лодки. – Лидз подернул плечами. – Разве такое наперед предугадаешь?
– Не предугадаешь, – согласился Мэтью.
Заранее трудно представить, что будешь замешан в деле об убийстве, подумал Мэтью. Лишь впоследствии обретут важность такие детали, как ключи от дома и от красного «масерати». Только когда начинаешь прокручивать события назад, понимаешь, сколько людей могли проникнуть в дом, открытый, как Мексиканский залив. Что чужак вполне мог прихватить ключи от лодки и машины. В принципе, любой мог поехать на лодочную станцию на красном «масерати», который видел на причале Стаббс. Кто угодно. Иными словами, кто угодно – значит, никто.
Мэтью тяжело вздохнул.
– Мистер Лидз, – произнес он. – Ко мне обратилась Патрисия Демминг…
– Кто такая Патрисия Демминг?
– Помощник прокурора.
– Ах да.
– Она предлагает сделку, – продолжал Мэтью. – Я обязан поставить вас в известность.
Лидз молча кивнул.
– Вы возьмете на себя три убийства…
– Я никого не убивал, – спокойно возразил Лидз.
– Вы признаете себя виновным в трех убийствах, вам дают по совокупности один срок, и мы подаем прошение о смягчении приговора.
– Что это такое?
– В случае согласия судья приговорит вас к пожизненному заключению.
– Но я же их не убивал.
– Вы освободитесь через двадцать пять лет.
– Мне будет шестьдесят шесть лет.
– Зато вы останетесь в живых.
– Господи, я не убийца.
– Что мне ей ответить?
– Посоветуйте, чтобы убиралась ко всем чертям.
– Это я и хотел от вас услышать, – сказал Мэтью. – Спасибо.
Мэтью подошел к таксофону возле здания управления общественной безопасности и по памяти набрал номер прокуратуры, попросив к телефону Патрисию Демминг. Она подошла довольно быстро.
– Привет, – произнес приятный голос.
– Алло, Патрисия, – сказал он. – Я только что разговаривал с моим клиентом.
– И что же?
– Он просил вам передать, что никого не убивал. Он отказывается от сделки с вами.
– Жаль, он поступает опрометчиво, – погрустнела она.
Казалось, она искренне опечалена.
– Дело не в том, что он отказался. Он абсолютно уверен в своей невиновности. Он не убивал вьетнамцев.
– У нас сложилось противоположное мнение, – изменила тон Патрисия.
– Суды как раз и существуют для выяснения истины, – не стал выходить из себя Мэтью.
– Ну, что же, это выяснили, – сказала Патрисия неожиданно севшим голосом. – Вам придется доказать это в суде.
– Постойте, вы переворачиваете все с ног на голову. Мне казалось, что ваша обязанность представить доказательства…
– Я постараюсь вам угодить, – съязвила она. – Всего доброго, Мэтью.
В трубке щелкнуло. Мэтью посмотрел на часы. На толстом металлическом шнуре в пластиковой оболочке – даже странно, что в наше время повсеместного и бессмысленного вандализма он сохранился – висел телефонный справочник. Мэтью полистал его и отыскал номер мастерской «Силверкрест Шелл», опустил двадцать пять центов и взял трубку. Молодой голос сообщил ему, что Джимми Фаррелла уже не будет. Мэтью назвался и пообещал позвонить завтра.
Он полистал справочник и полез в карман за другим двадцатипятицентовиком.
Он колебался.
Какого черта, подумал он, и набрал номер.
Старик имел обыкновение прогуливаться после ужина. Он съедал свой рис, овощи, рыбу, а потом брел вдоль насыпи. Он с опаской глядел в сторону гор. Он находился в Калузе, штат Флорида, а ближайшие горы располагались в Северной Каролине. Зато воды было вдоволь. Если отойти от «Малой Азии» на полтора квартала, свернуть налево к улице US-41, пройдя по ней до поворота на Мемориальные Сады, и пройти на север, то оттуда открывался восхитительный вид на Калузскую бухту. Повсюду водная гладь, тут и там островки, у берега в стапелях и в заливе множество лодок и яхт, отблеск угасающего солнца красит небо и облака в багровый цвет, – от такой красоты щемит сердце.
Старик должен был умереть.
Сегодня вечером.
– Честно говоря, я рада, что вы позвонили, – сказала Май Чим.
– А я рад, что вы уделили мне время, – искренне произнес Мэтью.
– О, я никогда не бываю занята, – улыбнулась она.
Они сидели за столиком на лодочной станции «Марина Лу», в четырех-пяти кварталах от улицы US-41, по которой, заложив руки за спину, шагал Тринх Манг Дук, он мечтательно улыбался, глядя на залив. Перед взором Мэтью и Май Чим открывался тот же пейзаж, которым любовался старик, кусочек городского парка, залив в мягких тонах уходящего солнца и снующие по воде лодки. Солнце минуту назад закатилось за рукотворный остров Фламинго, самый дальний отсюда. Полчаса спустя залив окажется во власти ночи.
Партнер Фрэнк непременно назвал бы хлопчатобумажные брюки и рубашку, которые были в этот день на Мэтью, обносками «третьего мира». Но Мэтью считал, что эта легкая одежда из Гватемалы, Кореи, Малайзии и Тайваня, завезенная в магазинчик неподалеку от арендуемого им дома, как нельзя лучше подходила для жаркой погоды. Тем более что рубашка подобного фасона обладала немаловажным преимуществом: она идеально скрывала те лишние десять фунтов, которые Мэтью набрал, чревоугодничая в Венеции, Риме и Флоренции. Правда, сегодня весы его порадовали: он сбросил два лишних фунта и недели через две надеялся прийти в норму, но чтобы не искушаться, он заказал себе на ужин гриль из рыбы – минимальное содержание холестерина, жира и калорий.
Май Чим занялась бифштексом, размером не уступающим ее родине. Она была одета в бледно-голубую блузку с глубоким вырезом поверх розовой юбки, на ногах у нее были белые сандалии. Ее распущенные длинные иссиня-черные волосы мягко обрамляли лицо. В ушах позвякивали серебряные сережки. Правое ее запястье было перехвачено массивным серебряным браслетом. Она сочетала в себе черты американки и азиатки. И была просто красавицей. Единственное, что не переставало изумлять Мэтью, так это ее здоровый аппетит, более подходящий водителю грузовика, однако при этом ей удавалось счастливо сохранять стройность. Мэтью засомневался в том, что она вообще ест в интервалах между их встречами, его поразила фраза, что она никогда не бывает занятой. Такая красивая женщина?
– Я потратила массу времени, пока не научилась пользоваться ножом и вилкой, – она прервалась на секунду, – теперь же довольно успешно пользуюсь обретенными знаниями, вы не находите?
Она явно имела в виду свой непомерный аппетит. Он вдруг задумался, уж не голодала ли она во Вьетнаме или позже.
– Мне кажется, я похожа на свинью, – весело произнесла она, отправляя в рот очередную порцию бифштекса. Прожевав, добавила: – Я как раз собиралась позвонить вам.
– Да? – удивился Мэтью. – Зачем?
– Чтобы дать вам урок вьетнамского, – загадочно улыбнулась она.
Старик почти подобрался к нему, рано или поздно он вспомнит номер машины, и кто-нибудь может догадаться, что на самом деле видел старик.
В его планы это никак не входило.
Он предполагал незаметно забрать машину от ресторана «Скандалисты», доехать до «Малой Азии», оставить ее под деревом и, облачившись в желтую куртку и нацепив кепку, убить тех троих. Никто не должен был заметить машину. В памяти должна была остаться куртка и кепка. Ему следовало пробраться в дом, перерезать им глотки, спите, мальчики, спокойно, вырвать глаза, отрезать члены. Прямо кровь стынет в жилах от ужаса!
Но старик запомнил номер машины.
Пусть вьетнамец ошибся, напутав с цифрами, но ошибка была не столь велика. Старик сам определил свою участь, его придется убрать. В этом деле не должно быть свидетелей, вдруг возникших номеров машин, определенных следов, по которым можно выйти на него. Старик станет посланником в царство мертвых, кто-то должен передать привет новопреставленным.
Он зашел на лодочную станцию.
Сумерки сгущались.
Остается ждать.
Скоро наступит темнота.
– Помните, я говорила вам о диакритических знаках? – управившись с едой, произнесла Май Чим.
– Да. Седилль и умляут.
– Я заглянула в словарь, это синонимы.
– Конечно.
– Вы мне говорили. Я решила познакомить вас с вьетнамским алфавитом, с некоторыми значками, которые станут понятнее, если их увидишь на бумаге. Я сделала копию алфавита из старого учебника по грамматике, это я и намеревалась сказать по телефону. Может, взглянете? – улыбнулась Май Чим.
Она как-то не очень естественно произнесла последнюю фразу.
Разумеется, он согласился.
Она отложила столовые приборы и потянулась за сумочкой, висевшей на спинке стула. Вынула из сумки сложенный вчетверо листок, развернула его и протянула ему со словами:
– У нас ксерокс на работе.
Буквы чужого языка выглядели очень странно, хотя внешне походили на английские. Может быть, их искажали разные значки и крючочки.
– Это не весь алфавит, – сказала она. – Есть обозначения для тональности. Если хотите, я их воспроизведу, но они слишком напоминают следы куриных лапок. Я не зря упоминала, что вьетнамский язык очень сложен. Одних значков – миллион. Ну, это я преувеличиваю, но достаточно. Можете оставить листок себе.
– Спасибо. – Адвокат положил листок в нагрудный карман.
– Вам пригодится для путешествия в Сайгон, – хитро подмигнула она, давая понять, сколь нескоро он сможет осуществить подобную акцию. Покончив с делом, она вновь обратилась к трапезе, отрезала кусочек мяса и уже было собралась отправить его в рот, как вдруг ее одолел интерес:
– Как вам рыба?
И этот вопрос прозвучал не совсем обычно, как-то чужеродно. Под стать ее экзотической внешности.
– Так себе, – ухмыльнулся Мэтью. – Мой партнер вообще считает, что во всей Флориде не отыщешь хорошей рыбы. За уловом приходится выходить далеко в море, и рыба портится, так утверждает знаток.
– Я прекратила есть рыбу, – сообщила Май Чим. – Во Вьетнаме мы все время ели рыбу, а здесь она некачественная. В этом ваш партнер прав.
– По-моему, тоже. Но не стоит ему об этом говорить.
– Вы довольны своим партнером?
– Да, очень.
– А он женат?
– Да.
– Он счастлив в браке?
– Можно сказать, что они с женой стремятся к этому.
– А вы с женой были счастливы?
– Скорее нет.
– Поэтому вы и развелись?
– Все гораздо сложнее.
– Наверняка тут замешана другая женщина.
– Да.
– А сейчас у вас есть подруга?
– Нет, ничего постоянного.
– Что-нибудь мимолетное?
– Есть женщины, с которыми мне приятно проводить время.
Она покончила с едой и аккуратно положила нож с вилкой на тарелку, вероятно, кто-то подсказал ей, что так принято. Она потягивала пиво и наблюдала, как багровеет небо над заливом. Скоро солнце опустится в море и стемнеет. Ему показалось, что пауза слишком затянулась. Небо совсем почернело.
– Знаете, – она с трудом подбирала слова, непрерывно глядя на синь воды, – я не могу понять, зачем вы мне позвонили.
– Я хотел поближе вас узнать, – сказал он.
Она кивнула.
– Вы хотите сказать, что готовы переспать со мной?
Она спросила серьезно и требовательно, ожидая безусловно честного ответа.
Он решил не лукавить и ответить откровенно.
– Я бы хотел, чтобы это когда-нибудь произошло.
– Когда? – строго спросила она. – Сегодня вечером? Завтра? Через месяц? Через год?
– Мне трудно сказать, – он был в замешательстве, – когда это время может наступить.
– А когда оно может наступить?
– Для этого необходимо обоюдное желание.
– А если я не захочу?
– Тогда ничего не произойдет.
– Получается, что тогда мы никогда не сможем узнать друг друга ближе?
– Я этого не говорил.
– Я азиатка, – сказала она.
– Я знаю.
– Это вас прельщает во мне? Моя азиатская кровь?
– Я вас не тяну в постель, – обиделся он. – Я вас пригласил на ужин. Какое все это имеет отношение к вашему происхождению?!
– Многие мужчины хотят переспать со мной по этой причине. Их привлекает восточный колорит.
Он ощутил себя в джунглях, ведомым прекрасной женщиной, которая в один миг обернулась вьетнамским воином, обвешанным фанатами.
Ему было нечего сказать.
– Я думаю, вы не из таких мужчин, – произнесла она.
Он продолжал молчать.
– Я не знала в жизни ни одного мужчину, – прошептала она, глядя, как тьма сгущается над заливом.
Старик стоял на обочине дороги почти под фонарем и смотрел в сторону лодочной станции. В одной из лодок кто-то играл на укулеле. Тонкий металлический звук, казалось, был послан из другого времени и другого мира, которому принадлежал старик. Многие лодки были освещены. Тени от них плавали в черной воде. Негромкие голоса доносились издали. В мелкий ночной туман изредка прорывался редкий звук укулеле. Старик, склонив голову, завороженно слушал незнакомую мелодию. Наконец он, казалось, очнулся и побрел прочь от пристани.
«Давай, старикан, топай сюда!»
Он снова сцепил руки за спиной, еще ниже склонил голову, маленький, сгорбленный человечек, и засеменил мимо ярко освещенной станции.
«Давай, давай, поспеши!»
Он подходил все ближе и ближе, фонарь остался у него далеко за спиной, впереди его ждала черная стена, он несмело шагнул в кромешную тьму, навстречу своей смерти, где убийца уже занес нож…
«Ах!»