Текст книги "«Голубые Орхидеи»"
Автор книги: Джулия Фэнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
– Да? – оцепенело переспросила Валентина. Она была настолько расстроена, что в последние три дня ни разу не подумала о «Голубых Орхидеях».
– И еще одно, – ликующе сообщила Орхидея, – как только мы закончим альбом, Элайджа собирается позвонить Дику Кларку и разведать, сможет ли он организовать для нас выступление на «Американской эстраде». Ты можешь в это поверить?! – Ее возбуждение, казалось, заполняло комнату. – Ты рада? Довольна? Наверное, ты так счастлива, что готова взлететь.
– Конечно, – отозвалась Валентина.
– Ты что, трусишь? Почему ты так говоришь «конечно»? – Орхидея весело передразнила ее не слишком искренний тон. – Ну, детка! Мы «Голубые Орхидеи». Мы говорим о золотых пластинках, славе, деньгах, о том, что услышим наши голоса по радио. Я приеду к тебе прямо сейчас, брошу свои чемоданы и заберу тебя.
– Твои чемоданы? – ошеломленно переспросила Валентина.
Орхидея поколебалась, потом сказала:
– Ну конечно… Мы с Элайджем решили, что будет лучше, если я поживу пока дома, так как он проводит сейчас много времени в Лос-Анджелесе. Но мы будем встречаться! Я люблю его, Вэл. Я только надеюсь… – она перешла на шепот, – ну, что папа Эдгар не станет возражать, чтобы я вернулась.
Неделю спустя Берри Горди отправил их обеих в Калифорнию записывать пластинку в лос-анджелесской студии. Эбби Макей полетела с ними, играя роль их дуэньи, воспитательницы и наставницы.
Сидя в салоне первого класса, Орхидея взволнованно болтала и мурлыкала слова песен, намеченных для записи, пока Эбби не приказала ей закрыть рот. Позже, когда Орхидея, извинившись, вышла в туалет, Эбби, нахмурившись, сказала:
– Надеюсь, наша малышка Орхидея не понесется сломя голову.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу сказать, голубушка, что она чертовски прелестная девочка и голос у нее достаточно приятный, чтобы очаровывать водителей грузовиков. Но он всего лишь приятный. Не больше. В нем нет совершенства. – Эбби задумчиво посмотрела на Валентину. – А у тебя, милочка, он есть. Вот что я имею в виду. У тебя он есть.Только…
– Только – что? – Теперь Эбби полностью завладела вниманием Валентины.
– Вэл, мы занимаемся чертовски жестоким бизнесом. Может, наступит время, когда тебе придется пойти своей дорогой. Ты понимаешь, что я имею в виду? Когда тебе придется разорвать все путы и посмотреть, на что ты способна.
Валентина почувствовала озноб. Она посмотрела в окно, где пушистые, похожие на сахарную вату облака, ярко освещенные солнцем, плыли в нескольких сотнях ярдов от них. Те ли это облака, на которых так радостно жилось Орхидее?
– Не думаю, – спокойно возразила она Эбби. – Орхидея – моя сестра, и это все для меня. Мы всегда будем «Голубыми Орхидеями».
Орхидея вбежала в их апартаменты в «Сансет Хайатт» на бульваре Сансет, бросила свой чемодан и сумку и резко остановилась. Два огромных букета стояли на низком столике в изящном уголке для отдыха. Каждый состоял из роз и редких дорогих орхидей. Голубые атласные ленты переплетали цветы и обвивали вазы.
– О! – с восхищением воскликнула Орхидея. Девушки нетерпеливо стали перебирать благоухающие цветы.
– «Орхидее, моей прекрасной дочери», – прочла вслух Орхидея свою карточку, – «от папы Эдгара. Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что».
Орхидея держала карточку и пристально смотрела на нее, руки у нее дрожали.
– Это… Вэл… Вэл… – Она пыталась сдержать внезапно подступившие слезы. – Он простил меня.
Валентина, улыбаясь, прочла свою: «Моей прелестной дочери. Лучший день в моей жизни, когда ты вошла в нее».
Пока Эбби, неуклюже ковыляя по двум смежным комнатам, проверяла, работает ли телевизор, и заказывала еду в номер, Орхидея проскользнула в ванную и закрыла дверь. Как принято в Голливуде, даже эта комната имела телефон. Она набрала номер отеля «Мейфлауэр» в Нью-Йорке и с нетерпением ждала, когда оператор соединит ее с номером Элайджи.
Ей нужна успокаивающая уверенность Элайджи… очень нужна. Кроме Вэл, он единственный человек, знающий, как ей действует на нервы запись в студии.
– Да? – наконец-то раздался на том конце голос Элайджи.
– Элайджа! Я думала, тебя нет! И уже собиралась оставить тебе записку.
– Да. Я только что вошел. Из холла услышал, что звонит телефон. Мне нужно переодеться к обеду. Что произошло, детка?
– Я… мне просто хотелось поговорить. Мы только что приехали. Мы начнем записывать первую вещь утром…
– Детка, ты сделаешь все великолепно. Только слушайся Эбби. Вот почему я послал ее с вами, она вас поддержит. По ее мнению, ты вполне готова.
– Хорошо…
– Послушай, детка, мне нужно уходить, я опаздываю.
Орхидею охватила внезапная, необъяснимая паника.
– Элайджа! Не вешай трубку! Еще минутку! Скажи мне… скажи мне, что любишь меня.
– Ты знаешь, что да, – приветливо согласился Элайджа. – Ты самая прелестная маленькая девочка, какую я когда-либо встречал, милый ягненочек, я люблю твои веснушки, а теперь мне пора идти. Я действительно опаздываю.
Раздался щелчок. Орхидея задумчиво смотрела на телефонную трубку и наконец положила ее на рычаг.
Элайджа томно повернулся и стал ласкать бедра лежащей рядом обнаженной актрисы, ее кожа блестела от пота. У нее было тело танцовщицы и полная грудь с большими темными сосками.
– Кто она? – ревниво спросила Джуана.
– Ну, она ничего для меня не значит, детка. Просто талантливая певица, вот и все. Таких девочек, как она, можно купить дюжину за десять центов. – И Элайджа, приподняв бедра Джуаны, подложил под них подушку. – Давай еще немного повеселимся, милая… прежде чем я пойду на встречу с Дайаной.
Две недели спустя в их номере зазвонил телефон. Эбби протянула большую тяжелую руку и сняла трубку.
– Да? Элайджа? Да, они хорошо поработали сегодня. Спели действительно очень удачно. Конечно, нам придется еще неделю поработать, но пока все выглядит хорошо.
Орхидея, которая, развалясь, сидела на полу и смотрела «Даллас», размышляя об Элайдже, теперь выпрямилась. Обе девушки видели, как широкое лицо Эбби расплывалось в улыбке.
– Что ж, я думаю, они справятся с этим. Они уже большие девочки и, безусловно, умеют танцевать.
Эбби, подняв голову, слушала и кивала.
– Да… да, они могут сделать это. Я отведу их за покупками на Родео-Драйв. Нужно купить платья как можно сексуальнее.
– Что? Что? Что? – одновременно закричали подскочившие к Эбби девочки. – Что, Эбби? Что сказал Элайджа?
Эбби засмеялась своим глубоким грудным смехом и сказала в трубку:
– Да, Элайджа, и тебе того же самого. А как твоя сестра? Твой папа уже устроил вечер по случаю выхода на пенсию? А тетя Мэгги все еще страдает от люмбаго?
– Эбби! Эбби! – кричали девочки.
Эбби повесила трубку, торжествующе улыбаясь.
– Ну, малышки, думаю, вы, в конце концов, станете звездами. У Элайджи только что был продолжительный ленч с Диком Кларком, и ему удалось добиться, чтобы вас занесли в резервный список.
Орхидея тяжело вздохнула.
– Резервный список? – разочарованно переспросила Валентина.
– Это хорошая новость, – пояснила Эбби, – раньше или позже кто-то из намеченных певцов заболевает ларингитом, а может быть, у него умирает мать или происходит что-либо подобное. Тогда продюсер звонит вам, и вы срочно вылетаете в Нью-Йорк.
В едином порыве Валентина и Орхидея сжали друг друга в объятиях и закружились по комнате.
– Спасибо тебе, Эбби. О, спасибо. Без тебя этого никогда бы не произошло, – сказала Валентина, охваченная сильным волнением.
Эбби провела рукой по своим округлым щекам.
– Ну, детка… – неловко пробормотала она.
Впервые за время их знакомства она не смогла найти нужных слов.
Через пять дней работа над альбомом была завершена, и Берри Горди сказал прилетевшему в Лос-Анджелес Элайдже – он надеется, что по крайней мере три песни из «Голубых Орхидей» – так они предполагали назвать альбом – смогут стать хитами.
– Ну, приятель, я слушал его, жил с ним почти неделю и, думаю, он принесет нам победу… У нас будет миллионный тираж, или я проиграю пари. Поддерживай с этими малышками связь, слышишь? И не трахай больше Орхидею, если ты ее уже трахал.
– Ну что ты, я только смотрел на нее, – солгал Элайджа.
– Пожалуй, это единственное, что тебе позволено делать, приятель. Теперь мы несем за этих девочек ответственность, Лайдж. Кстати, я устраиваю пикник в воскресенье после игры «Львы – Овны». Скажи им, чтобы приезжали. Мы покажем им мотаунскую семью.
Мотаун прислал за ними машину с водителями, и девушек с шиком отвезли на вечер, устроенный в особняке Берри Горди, в поместье из десяти акров земли на холмах Бель-Эйр. Эбби, обедавшая со своим старым другом Рамзи Льюисом, присоединится к ним позже.
Девушки, разинув рты, глазели на мелькавшие за окнами дома звезд, стоящие за коваными железными оградами, высокими заборами, автоматическими воротами.
Когда машина обогнула вершину еще одного завораживающего холма, Орхидея сказала:
– Я хочу показать тебе, Вэл… то, что я ношу, а ты еще не видела. Попробуй догадаться.
Валентина с удивлением посмотрела на сестру в вечернем одеянии с белой бахромой в стиле «кау-герл» [6]6
Девушка-ковбой.
[Закрыть], приобретенном у Лины Ли.
– Не видела? Но ты же одевалась при мне, – сказала она.
Орхидея хихикнула и стала приподнимать подол своей короткой белой кожаной юбки, пока не показалось на правом бедре голубое пятно.
– Моя татуировка, – беззаботно объяснила она.
Валентина разинула рот от изумления.
– Татуировка?
– Вчера, пока ты занималась пением, я перешла улицу и направилась от нашего отеля прямо на Сансет и набрела на это маленькое чистое местечко… «Татуировка звезд с 1971», – Орхидея с гордостью показала знак. – Это голубая орхидея, Вэл. Понимаешь? Парень сделал рисунок по моему заказу. Получилось изящно, правда?
Валентина сочла это безвкусным.
– Конечно, Орхидея. Но… послушай… не показывай ее никому, хорошо? По крайней мере, сегодня вечером.
– Ладно, – пообещала Орхидея.
Мотаунская машина довезла их до особняка Горди, за воротами которого суетились одетые в белые пиджаки парковщики машин, ставя на стоянку «бентли» и «корниши».
Когда они вошли, вечер был в полном разгаре. По стерео звучала мелодия Джуниора Уокера «Действуй как бумеранг» и «Олл старз». Толпа гостей гудела, сплетничала, говорила о бизнесе. У многих в руках были тарелки, нагруженные жареными на вертеле свининой или цыплятами. Мужчины были одеты в широкие брюки и кашемировые блейзеры, а женщины, в основном красавицы, в многоцветные платья или дашики [7]7
Рубашка в африканском стиле.
[Закрыть]с экзотическими рисунками.
– Вэл, здесь больше половины присутствующих – чернокожие, – прошептала Орхидея.
– Тише, – тоже шепотом ответила Валентина. Затем она затаила дыхание. Не Глэдис ли Найт там в углу, в умопомрачительном бледно-зеленом облегающем платье?
Элайджа Кармоди увидел их и поспешил навстречу из бара. Сегодня он был одет в светло-голубое с золотыми ювелирными украшениями. Он бросил оценивающий взгляд на короткое белое «ковбойское» платье Орхидеи.
– Ну вот, вы здесь. Привет, Орхидея, детка. Ты позволишь мне сказать, что выглядишь безрассудно?
Орхидея бросилась к нему и обняла, слишком тесно прижавшись.
– Прелестный вечер, – поспешно начала Валентина, слегка подталкивая сестру локтем, так как Орхидея, казалось, была готова поднять юбку и показать Элайдже татуировку.
– Ну, а это мотаунский народ, – заметил Элайджа, обращая их внимание на некоторых гостей. – Это Эстер Эдвардс, сестра Берри. Там, рядом с Марвином Гейем, стоят Мел Фарри и Чарли Сандерс из «Детройтских львов». Они только что побили «Овнов». Вот Чокер Кэмпбелл. Он раньше играл с Каунтом Бэзи, а сейчас работает с нами. Это Дайана…
Берри Горди, хозяин вечера, стоял в буфете недалеко от Орхидеи. Он накладывал на тарелку куски говядины и разговаривал с Элайджей. Берри был невысокий бородатый мужчина, с волосами, подстриженными в обычном стиле «афро». Сегодня он надел белые рубашку и брюки и несколько африканских украшений. Большие солнечные очки затеняли глаза.
– Ну, приятель, эти «Голубые Орхидеи», – она нечаянно услышала, как Элайджа хвастается главе Мотауна, – помяни мое слово, со временем затмят «Супримз». Запомни, что я сказал, и не забудь, что я нашел их.
– Держим пари на голубой «кадди», – предложил Горди, – полностью оснащенный и на ходу. Это должно произойти в течение двух лет, или пари проиграно.
– Идет! – воскликнул Элайджа.
Теперь Орхидея была слишком взволнованна, чтобы есть. Она, пошатываясь, отошла от буфетного столика, слова мужчин продолжали звенеть в ее мозгу – «затмят „Супримз“». И Берри заключил с Элайджей пари на голубой «кадиллак». О Боже… Внезапно в глубине души Орхидея поверила в это.
– Что-нибудь выпьете, мисс? – спросила официантка в фирменной форме.
– Что? О да, конечно, – Орхидея взяла один бокал с подноса. Это был коктейль майтай [8]8
Коктейль из рома и ликера кюрасо с фруктовым соком.
[Закрыть].
Торжествующе залпом выпила его. И потянулась за другим. Они, действительно, станут звездами!
Три недели спустя в Детройте Орхидея с сильно бьющимся сердцем взбежала по лестнице, ее голос перешел от исступленного восторга в пронзительный крик.
– Вэл, это произошло, это произошло, нас передают по радио. Я слышала нас в программе Томми Шеннона. Теперь мы звезды, нас передают по радио! Я не могу поверить, это произошло так быстро!
– Правда?
Валентина бросилась вниз, где Орхидея включила дорогую стереосистему Ледереров и встала в дверях как вкопанная. Их собственные голоса звучали по радио, исполняя «Хорошеньких девушек».
– Не правда ли, это замечательно, – вскрикнула Орхидея, – но слишком, слишком невероятно!
Валентина стояла в дверях, и внезапно слезы обожгли глаза и побежали по щекам. Это было замечательно и фантастично. Пожалуй, самое лучшее, что она когда-либо слышала.
Орхидея поспешно вышла от Миры Линдер, зачарованно прикасаясь к своей новой прическе. Модельер приглушила ярко-рыжий цвет ее волос, придав им великолепный каштановый оттенок и слегка распрямила ее кудри, превратив волосы Орхидеи в рыжевато-коричневую гриву, эффектно струившуюся волнистым потоком. Девушка была так взволнованна, что была готова завизжать от восторга. Этим утром позвонил продюсер из шоу Дика Кларка. Их пригласили заменить заболевшую пневмонией Лауру Бранниган.
Слава Богу, они уже купили платья в Калифорнии. Узкие. Облегающие. Усыпанные блестками цвета орхидеи. Наконец-то они могут надеть их. Она едва могла дождаться, чтобы рассказать обо всем Элайдже.
Бегом припустив на стоянку, она села в свой новый красный «камаро», который купила себе на аванс, полученный за пластинку. Он был точно такой же, как тот, который уже водила Валентина. Через несколько минут она была на скоростной автомагистрали Джон Лодж и вскоре припарковала машину у дома Элайджи.
Напевая, она входила в квартиру на двенадцатом этаже. Едкий запах марихуаны ударил ей в ноздри. Элайджи не было видно, но на стерео заливалась Дайана Росс.
– Элайджа? Лайдж! – позвала она и сбросила одежду, прежде чем направиться в спальню. На пол упала ее футболка, за ней последовали джинсы от Голории Вандербилт и наконец кружевные черные трусики-бикини. Лифчика на ней, как всегда, не было.
– Элайджа?
– Орхидея? Это ты, милая?
Она подошла к спальне и распахнула дверь. Комната пропахла марихуаной, голубой дымок плыл по комнате. Голый Элайджа на своей огромной кровати склонился к миловидной блондинке, которая присутствовала на вечере Берри Горди.
Орхидея в ужасе застыла и тихо вскрикнула.
– Привет, детка, – протянул Элайджа, отрываясь от своих занятий, – заходи, милая. Мы уже разогрелись, но ты можешь к нам присоединиться.
– Я… я… – задохнулась Орхидея, чувствуя, как волна желчи поднимается из желудка. Прижав обе руки ко рту, она повернулась и выбежала, схватила одежду и стала натягивать ее на ходу. В лифте, всю дорогу до вестибюля, она плакала.
ГЛАВА 10
Облаченная только в голубые французские трусики, Орхидея склонилась к зеркалу в туалетной комнате и нанесла розовым пальчиком блеск на губы.
– О, это слишком бледно! – воскликнула она, торопливо стирая его. В ожидании выступления перед миллионами зрителей в шоу Дика Кларка она чувствовала себя совершенно разбитой.
За спиной раздался голос Эбби.
– Что ты делаешь, голубушка? Разве ты не знаешь, они сами наложат грим? Для этого есть художник-гример.
Орхидея резко отодвинулась от зеркала, и ее локоть задел ряд флакончиков с гримом, выстроившихся на полке, некоторые из них упали на пол и разбились.
– Они уберут без тебя. А ты иди в гримерную, детка. Прямо сейчас, – сказала Эбби.
– Конечно, – согласилась Орхидея, но не двинулась с места, чтобы накинуть халат, который протягивала Эбби. Ее пронизывал ужас! От потрясения, вызванного предательством Элайджи, она уже оправилась. Эбби помогла понять, что ей была уготована всего лишь роль удобной любовницы красивого мотаунского администратора.
– Этот смазливый парень не стоит того, чтобы по нему сохнуть даже одну крохотную секунду, – заявила Эбби.
Но сейчас она опасалась другого, еще более тяжкого предательства. В ее душе таился глубокий внутренний страх, что люди воспримут Вэл как настоящую звезду, превосходную певицу. Боже, она так любит Вэл, но этого не перенесет.
– На землю, Орхидея… на землю, – усмехнулась Эбби. – Ты опять мечтаешь о золотом диске? Но ты не получишь его, стоя в уборной.
Орхидея схватилась за край белой раковины.
– Я… я думаю, меня вырвет, – произнесла она дрожащим голосом.
– Нет, не вырвет, – заявила Эбби, набрасывая на плечи Орхидеи голубой хлопчатобумажный гримерный халат и подталкивая ее к двери. – Ты не должна даже думать об этом – и точка.
Сделали перерыв для рекламы, и теперь Дик Кларк, вечно молодой и красивый, совещался с женщиной в джинсах, с наушниками на голове. Эбби едва могла расслышать, о чем они тихо говорили. Что-то о слишком узких юбках.
Сердце Эбби упало при мысли, что они, возможно, говорят о костюмах, слишком облегающих фигуры, которые она выбрала для Валентины и Орхидеи.
Но затем, слава Богу, Кларк покачал головой и одобрительно поднял большой палец вверх. Эбби с облегчением вздохнула. Дик Кларк создал популярность многим звездам, начиная от Чабби Чекера и кончая Сонни и Шер.
Ассистент постановщика прошел через студию и стал инструктировать девочек, где им встать, одновременно выбирая тех, кто будет танцевать перед камерой. Наверху главный осветитель на операторской тележке тоже готовил свою аппаратуру для ближнего плана, с которого начнется номер.
Режиссер протянул руку по направлению к окнам, где помещалась кабина управления, и внезапно ритмичное вступление к «Хорошеньким девушкам» заполнило помещение.
– «Я хорошенькая девушка, поцелуй меня. Поцелуй меня долгим и страстным поцелуем. Я не могу думать ни о ком, кроме тебя».
Валентина выплескивала любовь перед микрофоном, синхронно произнося слова под фонограмму, записанную после долгих многочасовых репетиций. Рядом с ней Орхидея медленно волнообразно выгибала тело, ее голова откидывалась назад, когда она тихо и проникновенно напевала. «Солнечный» прожектор мерцал и искрился, освещая их короткие узкие платья с блестками.
– «Мое тело принадлежит тебе, детка. Целуй меня долго, целуй меня страстно…»
Эротичная и мелодичная песня пришлась по вкусу молодежи в студии, и она отреагировала взрывом эмоций. Эбби Макей с удовлетворением наблюдала, как публика, забыв все наставления, столпилась у сцены.
– Голубые Орхидеи! Голубые Орхидеи! – пронзительно кричала девушка, схватив Эбби за руку и встряхивая ее. Черная тушь, смешиваясь со слезами, текла по ее щекам. – О Боже, Боже! Как они прекрасны!
– Это мои девочки, – удовлетворенно улыбаясь, сказала Эбби.
«Хорошенькие девушки» возглавили список «хитов» журнала «Билл-боард». В течение трех недель ее передавали радиостанции по всей стране. Довольный Элайджа стал готовить концертное турне, включающее двадцать восемь городов.
– Подумайте об этом, дорогие слушатели, – сказала Барбара Уолтерс, глядя прямо в камеру. – Это две красавицы-сестры, которым только по восемнадцать лет, и каждый раз, когда они включают радио, то слышат свои собственные голоса. Их песни возглавляют все списки шлягеров, их видеоклипы постоянно показывают по МТБ. О «Роллинг стоунз» только что поместили статью с иллюстрацией на обложке журнала, а их фотография украсила обложку «Космополитена» в этом месяце. Впервые в своей истории «Космо» напечатал на обложке двух прекрасных женщин. Они только что завершили сенсационное турне по Европе, ему предшествовали проходившие с аншлагом гастроли по Соединенным Штатам.
Валентина, в темно-красном костюме от Сен-Лорана, с буйной шевелюрой непокорных черных кудрей, сидела в мягком кресле лицом к Барбаре Уолтерс.
Орхидея, восхитительная в костюме в черную и белую клетку от Эскады, с рыжими кудрями, пламенеющими в ярком свете прожекторов, расположилась в таком же кресле рядом с ней.
Три телекамеры направлены на них. Одна – центральная, с красным огоньком, показывает, что они в кадре.
– Девушки, каково же быть самым популярным вокальным ансамблем года? Как изменилась ваша жизнь, и рады ли вы этим изменениям? – спрашивала Барбара, обращаясь в первую очередь к Валентине. Одетая в кремовый костюм от Шанель и темно-синюю полосатую блузку, она наклонилась вперед, ее светло-карие глаза блестели.
Валентина на долю секунды заколебалась. Кажется, Барбара с самого начала стала задавать свои обычные и не совсем приятные вопросы. Очевидно, каждый бы признал, что он с удовлетворением воспринимает все происходящее: они стали мировыми знаменитостями. А кому бы это не понравилось? Роскошь, аплодисменты, внимание, блестящие мужчины, повсюду следующие за ними.
Например; Бен Пэрис – секс-звезда, герой «Мужчин на войне» и других боевиков. Он преследовал Валентину уже девять месяцев, засыпая ее цветами, бесконечно звонил по телефону и молил, чтобы она слетала с ним в Лондон хотя бы на ленч. У Бена была репутация непревзойденного волокиты. Он считал, что ему достаточно только позвонить, и она упадет к его ногам, как все прочие. Но мысль влюбиться в Дон Жуана вызывала у Валентины отвращение. Она не хотела быть одной из сотен. Ей хотелось быть единственной.
– Вижу, вам нужно время, чтобы обдумать этот вопрос, – вмешалась Барбара, чтобы прервать паузу. – Может быть, роскошная жизнь знаменитостей совсем не такая, как ее рекламируют? Что об этом думают ваши родители? Насколько мне известно, они не слишком довольны.
– Это не так. Они оба очень волнуются за нас и радуются нашим успехам.
Интервью продолжалось, прерываемое записями с их концертов и видеоклипами. Камеры придвинулись для крупного плана, когда Барбара задала свой следующий вопрос.
– Как сестры относятся друг к другу? Нет ли между вами соперничества… ревности?
– Ну нет, – ответили обе почти в один голос.
– Но, безусловно, должен быть хотя бы крошечный укол ревности, так как ты, Валентина, кажется, ведущая певица, а Орхидея… роль Орхидеи менее заметная.
Вопрос заставил Валентину слегка сжаться, а Орхидею вспыхнуть.
«Ревность» – непроизиосившееся никогда слово повисло в воздухе между ними.
Валентина стала поспешно отрицать такое утверждение.
– Это неправда. Без Орхидеи песни не зазвучали бы. «Голубые Орхидеи» – дуэт, Барбара. И Орхидея к тому же получает больше писем от поклонников, чем я, – добавила она.
– Орхидея, ты талантливая, красивая молодая женщина, – Барбара, улыбаясь, посмотрела на нее, затем в свои записи, – бульварные газеты упиваются твоими романами. Однодневные гастроли с европейскими плейбоями и гонщиками, развлечение с молодым членом британской королевской семьи, претендентом на престол. Ты знаешь, о ком я говорю. А также бейсболист Роман Соленски. Есть доля правды во всех этих историях? И правда ли, что у вас обеих была связь с Беном Пэрисом?
Орхидея хихикнула.
– Нет, не правда, Барбара… по крайней мере, не стопроцентная. Вэл никогда не спала с Беном Пэрисом. А я спала.
– Еще один перерыв, леди и джентльмены, – быстро прервала разговор Барбара.
