Текст книги "«Голубые Орхидеи»"
Автор книги: Джулия Фэнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Ты, Орхидея, будешь олицетворять на этом месте красоту, а я – дерзость. – Затем он добавил: – Не садись, детка. Нужно доставить пакет литературному агенту на Двадцать шестую улицу.
Орхидея взяла конверт из манильской бумаги, который он протянул ей, и направилась к лифту. Она была на службе меньше пяти минут.
Выйдя из здания на тротуар, заполненный сотнями спешащих пешеходов, на жаркое августовское солнце, она почувствовала проблеск надежды. Может, теперь удача наконец-то повернется к ней лицом.
Пичис решила устроить небольшой вечер для Валентины в ее палате накануне второй операции, чтобы немного ее подбодрить. Просматривая накануне список гостей, она поинтересовалась мнением дочери о Поле Дженсене.
– Я не указываю, что тебе делать, Вэл, и никогда этим не занималась, но, по крайней мере, подумай о Поле. У него замечательные перспективы, и мне он кажется добрым, хорошим человеком. На него стоит обратить внимание.
– Но я совсем… Я хочу сказать, что знаю его всего неделю. После того как мы расстались детьми…
– Дорогая, не кажется ли тебе, что пришло время подумать о себе? Перед тобой целая жизнь, которую нужно прожить, а не полжизни, поделенной с другой женщиной. Вот все, что Кит Ленард может тебе предложить.
– Нет, мама, – прошептала она. – Ты не права. Кит дает мне все.
Но позже, когда Пичис ушла, Валентина закрыла глаза и погрузилась в пелену болезненных воспоминаний о Ките. Их разговоры, ощущение его тела. Его улыбка. Мучительная боль во время вечера в саду, когда она увидела его обнимающим Синтию.
После Кита все другие мужчины бледнели. Ей просто не хотелось быть с ними. Вот почему Бен Пэрис оставил ее – он знал, что ему всегда уготовлено быть безнадежно вторым. Пичис была права. Пока Кит в ее сердце, она никогда не сможет освободиться и жить своей жизнью.
Слеза медленно скатилась по ее щеке. « Кит, дорогой, – прошептала она. – Прости меня».
Список гостей был небольшим – прилетевшая из Нью-Йорка Дженни Триллин, Эбби Макей, Пичис, Эдгар, Майк Даффи и, конечно, Пол Дженсен.
– Ты еще всем им покажешь, – объявила Эбби своим глубоким голосом. Она только что купила квартиру в Голливуде, а ее радиопрограмму теперь транслировали по ста восемнадцати станциям. – У тебя, девочка, есть характер и сила, через шесть месяцев ты будешь танцевать – запомни мои слова.
Все собравшиеся поспешно выразили свое согласие.
– Я очень надеюсь, Эбби, – сказала Валентина.
Они прекрасно провели время: смеялись, болтали и смотрели по видео старый фильм с Кэри Грантом, взятый Полом по такому случаю напрокат. Но в десять часов Пол прервал вечер, объявив:
– А теперь мне придется попросить вас уйти. Нашей прекрасной Вэл необходим ранний сон. Пять часов наступит чертовски быстро.
Послышался прощальный гул голосов – пожеланий удачи и признаний в любви.
– Завтра утром я, первым делом, прибегу сюда и буду с тобой, – пообещала Пичис.
Когда комната опустела, Валентина с облегчением вздохнула.
– Уверена, они любят меня, Пол, но я почти рада, что все ушли.
– Почему?
– Потому что… мне нужно немного времени подумать. Пол, я хочу снова стать здоровой. Хочу поскорее покончить с операцией.
– Детка, поверь мне, ты уже на финишной прямой. – Он сел рядом, обхватил ее руками и крепко прижал к себе.
Она пристально вглядывалась Полу в глаза, рассматривая, как меняется их цвет от темно-голубого к голубовато-серому. «Какие у него искренние глаза, – поймала она себя на мысли. – Такие любящие».
– Вэл, я не знаю, как это сказать, и не уверен, найду ли нужные слова, но просто хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Достаточно было только раз посмотреть на тебя, и я был побежден. Я твой.
– О Пол, – сказала она в изумлении, слегка отодвигаясь.
– Я понимаю, это слишком неожиданно. Но что я могу сказать? Я в состоянии предоставить тебе хорошую жизнь. Я буду заботиться о том, чтобы ты всегда была счастлива.
Она почувствовала, как потрясение постепенно перерастает в удивление.
– Ты же не… – она откашлялась, – Пол, ты не… просишь меня… нет, ты не можешь.
– Да, я именно это и делаю, Вэл. Я знаю, это немного преждевременно, но мне бы хотелось, чтобы ты знала, что я люблю тебя, обожаю и хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Но мы даже не были… я хочу сказать, мы не…
– Не были близки? Нет еще, но все впереди, и я уверен, это будет изумительно, Валентина. Более года никто не вызывал у меня желания близости, потому что, честно говоря, я не видел никого, кому бы мог отдать свою любовь. Теперь есть ты, милая, и… – Пол придвинул ее к себе и прижался лицом к ее лицу. – Я так люблю тебя, Вэл, сила моего чувства даже пугает меня. Пожалуйста, дай мне шанс.
– Но все произошло так быстро. Я не думала ни о чем подобном, – слабо возразила она.
– Тогда подумай об этом сейчас. Выходи за меня замуж. Я подарю тебе детей, Вэл, сколько хочешь. Буду беречь и обожать так, как не обожали ни одну женщину.
Они с Полом обнимали друг друга, и Валентина пыталась оправиться от потрясения, вызванного его предложением.
– Ну? – спросил он наконец. – Ты решила, Вэл?
Она прошептала ответ.
Девять дней спустя Валентина сидела в комнате отдыха. На ней был корсет, удерживающий спину в неподвижном состоянии. Доктор Фелдман был доволен ходом ее выздоровления.
– Вэл… дорогая, – Кит Ленард, загорелый после недавнего путешествия в Хьюстон, потрясающе обворожительный, большими шагами влетел в комнату.
– Дорогая, – он крепко обнял ее и прижал к груди. – Я бы закружил тебя, назвал самой красивой и объявил о своей неумирающей любви к тебе, но боюсь слишком сильно встряхнуть твои косточки.
– Я теперь не такая хрупкая, – заявила она улыбаясь. – Послушай, я уже ходила! Несколько минут без перерыва. Потом, конечно, пришлось снова лечь. И теперь ужасно больно. Но я полностью поправлюсь.
– Я так счастлив, – тепло сказал он.
Они просидели в комнате отдыха, делясь новостями, около получаса. Кит участвовал в заключении сделки на покупку тридцатипятиэтажного административного здания в Хьюстоне, а также пытался продвинуть несколько новых бродвейских постановок.
– Кит, – наконец тихо сказала она, подняв свою руку. Как будто придя ей на помощь, солнечный свет, струившийся через окно, осветил маленький, но безупречный бриллиант, подаренный Полом.
– О Боже, – выдохнул при виде его Кит, – Вэл?
– Я выхожу замуж, – с трудом выговорила она, но вместо того чтобы назвать ему имя своего жениха, она прижала обе руки к лицу и разразилась слезами.
– Не могу поверить, – она никогда не слышала, чтобы его голос звучал так напряженно. – Это… это кошмар, Валентина. Я сплю. Я не слышал твоих слов.
– Это правда! Я не могу посвятить тебе всю жизнь, – сквозь слезы сказала она. – Мы согласились с этим, Кит, оба согласились.
Наступило долгое молчание, разрывавшее сердце Валентине. Кит только на словах согласился с мыслью, что ей следует жить своей жизнью. В действительности он хотел бы считать ее своею! И она могла бы принадлежать ему! И это было ужасно! Если бы только она выбрала другое время. Если бы только не было Синтии. Но Синтия существовала.
– Вэл, Вэл. – Он, казалось, оцепенел, потрясенный случившимся. – Прости. Это все, что я могу сказать. Прости, что я заставил тебя пройти через все это. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Он вскочил со стула и бросился к двери.
– Кит, – позвала она его, но он уже выбежал из комнаты, и его шаги эхом отдавались вдали.
Все было кончено. Наконец… после стольких лет. Навсегда.
– Прости, прости, – рыдала она. – Кит, я…
Но он ушел, унеся с собой и жизнь, и радость. Теперь все, что ей осталось, – это Пол. Ее жених.
Несколько минут она сидела, так крепко сжав кисти рук, что острый край бриллианта впился ей в палец. Наконец она встала и медленно, преодолевая боль, побрела в свою комнату.
– Я не уверена, что достаточно люблю тебя, – сказала она Полу этим вечером. – Я хочу сказать, что люблютебя, но… может быть, нам следует подождать год или около того, прежде чем пожениться?
– Что? Вэл!
– Мы, по существу, знаем друг друга всего несколько недель, Пол. Может, мы слишком торопимся?
– Милая, – взмолился Пол, – я могу подождать несколько месяцев, но я слишком люблю тебя, чтобы ждать целый год. Детка, в чем дело? Откуда взялся этот страх? Я нужен тебе, Вэл. Я могу помочь тебе пройти через все трудности. Я буду любить и баловать тебя. Я… Я могу оставить на год работу здесь, в больнице, и только ухаживать за тобой, а ординатуру смогу закончить в будущем году.
Она мягко возразила:
– Я не хочу выходить замуж только для того, чтобы кто-то обо мне заботился. Мама здесь, она может…
– У твоей матери есть муж, дорогая. У нее своя жизнь. Ялюблю тебя. Яхочу стать тем единственным в твоей жизни, к кому ты сможешь обратиться. Пожалуйста, позволь мне стать этим единственным. Ты нужна мне.
Валентина смотрела на Пола. Она любила его спокойной, нежной любовью. Он был ярким, красивым, честолюбивым и талантливым. Он мог дать ей ребенка. Конечно, ее любовь к нему со временем углубится.
– Ты и есть тот единственный, – сказала она улыбаясь. – Это так, Пол. И я…
– Я хочу тебя, Вэл, и всегда буду хотеть. Ты единственная женщина, которую я намерен видеть рядом до конца жизни.
В футболке с надписью «Кафе Тяжелый Рок» и кокетливой короткой голубой джинсовой юбке Орхидея сидела перед компьютером, быстро печатая письмо хозяину детройтской фабрики по производству порошка миллиардеру Биллу Дейвидсону, которого Морт пытался заинтересовать своим последним проектом – бродвейским мюзиклом под названием «Большие, плохие и прекрасные».
Она схватила трубку после первого же звонка.
– Доброе утро. Офис Морта Рубика.
– Орхидея? Это ты? Ты прямо как настоящий секретарь в приемной. – Это была Пичис, звонившая из Лос-Анджелеса.
– Ну, я нечто вроде этого. Я завариваю потрясающий кофе и подумываю о том, чтобы приобрести велосипед рассыльного. – Орхидея взглянула на дверь Морта и, удостоверившись, что она закрыта, положила на стол ноги в голубых сапожках из змеиной кожи. Проработав три недели с Мортом, она снова стала ощущать себя наполовину человеком.
– Дорогая, я позвонила, чтобы сообщить тебе сногсшибательные новости, – сказала Пичис.
– Надеюсь, они не имеют никакого отношения к Вэл?
– Милая, сначала послушай, прежде чем сердиться. Во-первых, она чувствует себя намного лучше…
– Я знала это! Я знала, что с ней все будет в порядке. Ее путь всегда усеян розами. Я даже не понимаю, почему ты так беспокоилась.
– Есть еще кое-какие новости, Орхидея. Вэл выходит замуж.
– Замуж? Вэл выходит замуж?
– За Пола Дженсена, дорогая. Это так замечательно, что они смогли встретиться столько лет спустя.
– П-Пол?
– Да, дорогая. Я уверена, что говорила тебе. Он один из врачей Вэл. Даже папа Эдгар согласился, что он замечательно обращался с ней. Мы планируем провести небольшую церемонию двенадцатого декабря в отеле «Бел-Эйр», милая. Надеюсь, ты прилетишь? Пожалуйста, постарайся ради нас.
– Я… я не могу… Пожалуйста, не проси меня прилететь.
– Орхидея, неужели ты не можешь отложить…
– Я не приеду! – огрызнулась Орхидея и бросила трубку.
Снова зазвонил телефон.
– Хорошо, хорошо, – пробормотала Орхидея. Она соединила лондонского драматурга с Мортом. Босс взял трубку, а она сидела, нахмурившись, перед монитором своего компьютера. Валентина выходит замуж. За Пола. Она в нерешительности закрыла глаза. Снова открыла их. Она вела себя как последняя сука по отношению к Валентине. Если она теперь расскажет сестре о Поле, поверит ли та ей?
Желтый огонек телефона погас.
– Орхидея, мой цветочек, – окликнул ее Морт, открывая дверь своего кабинета и выходя в приемную. – Я хочу пригласить тебя на ленч.
– Ленч? – Она с удивлением подняла глаза на босса. – Сейчас, я только возьму сумочку, – согласилась она.
Кафе Пьера в отеле «Пьер» битком набито посетителями. Здесь французская кухня. Морт сделал заказ.
Минут сорок он развлекал ее невероятными историями из времен его работы продюсером во множестве киностудий. Затем перешел к делу.
– Ты же знаешь, детка, стены у нас в офисе не слишком толстые, а ты говорила немного слишком громко со своей матерью по телефону.
Орхидея застыла.
– Милая, я не мог не услышать насчет Валентины, что она возвращается к работе или, во всяком случае, скоро вернется. А сейчас она выходит замуж, и ты собираешься на свадьбу, верно?
– Неверно, – угрюмо ответила Орхидея. – Я не поеду.
– Нет, поедешь, – сказал Морт. – Мне она нужна.
– Что?
– Она подходит на главную роль для «Больших, плохих и прекрасных», и ее присутствие в постановке гарантирует, что она станет хитом из-за несчастного случая и связанной с ним шумихой. Я пытался связаться с ее агентом, но он говорит, что она пока не рассматривает никаких предложений: Ты ее сестра, и можешь поговорить с ней.
– Морт, – Орхидея оттолкнула тарелку с шоколадным кремом, у нее внезапно пропал аппетит. – Во-первых, я почти не разговариваю с ней. Во-вторых, я трахалась с ее женихом еще до нее. И в-третьих, меня никто не заманит на ее свадьбу, даже если мне заплатят миллион баксов.
– Может, и не миллион баксов, – сказал Морт, бросая на нее уверенный взгляд бизнесмена. – Что, если я найду возможность поставить фильм по твоему старому сценарию «Рок, леди, рок»? Это достаточный стимул для тебя, прекрасный цветок Орхидея? Я не забыл, почему ты пришла работать ко мне.
– Вы сделаете это? – выдохнула она.
– Чтобы заполучить Валентину Ледерер в свое шоу, я готов поставить десять фильмов для тебя, детка. Но ты должна помочь мне. Я хочу, чтобы Валентина подписала контракт и ее доставили сюда. Я переделаю контракт так, чтобы она подписала, и дам тебе отпечатать прежде, чем ты уедешь.
Орхидея выпрыгнула из-за стола, бросилась к Морту и сжала его в объятиях, пронзительно крича:
– О Морт! Морт! Все, что мне нужно, – это шанс, всего лишь шанс. Мой сценарий замечательный… Я знаю, это так.
– Это бизнес, детка. Бизнес, – подчеркнул он. – Тебе нужно заставить ее подписать контракт, иначе твой сценарий останется там, где он сейчас, – на дне ящика моего письменного стола.
Валентина поднималась на холм и шла быстро, несмотря на боль. Слезы разочарования наполняли ее глаза. Каждый день она часами занималась в реабилитационном центре, укрепляя мускулы спины. Но сенсационных результатов не последовало. Она все еще жила на обезболивающих таблетках. Могла сидеть в машине прямо только минут двадцать, потом ей приходилось ложиться на заднее сиденье.
Положение усугублялось тем, что мать носилась с ней, пытаясь все сделать за нее. Только Пол теперь вдохновлял ее. Его жизнерадостность, ежедневные звонки и частые посещения поддерживали ее.
Она подошла к воротам дома, который Пичис и Эдгар купили в Бел-Эйр на Белладжо-Драйв, и проскользнула внутрь. Небольшой красный «ягуар» со знаком бюро проката «Авис» был припаркован на подъездной аллее.
Пичис вышла на веранду, на ней был желтый пляжный костюм, обнажающий все еще красивые ноги.
– У нас для тебя замечательный сюрприз, дорогая. Орхидея. Сейчас она купается в бассейне.
Валентина тихо вскрикнула от радости, перешедшей в стон боли, когда она слишком быстро пошла к бассейну.
– Привет, Вэл. Боже, я совсем забыла, какое это блаженство – нырнуть в бассейн. Вода изумительная – как голубое «Джелло» [20]20
Фирменный концентрат желе.
[Закрыть].
Орхидея вылезла из воды и встряхнула головой, разбрызгивая вокруг воду. На ней было черное бикини, облегающее ее безупречную фигуру и открывающее две маленькие голубые татуировки в форме орхидей на правом бедре и левой ягодице.
– Орхидея, я так рада видеть тебя! – весело воскликнула Валентина, бросившись с протянутыми к сестре руками, невзирая на боль в спине. – Боже, как замечательно, что ты здесь!
– Не прикасайся ко мне, я мокрая, – сказала Орхидея отступая. Она плюхнулась на садовый стул и стала вытираться.
Обиженная, Валентина застыла. Она медленно опустилась в шезлонг. В таком полулежачем положении боль в спине уменьшалась, но вскоре ей придется выпить одну из таблеток, которые выписал ей Пол. Она заставила себя вежливо спросить:
– Ты только что приехала? Как прошел полет?
Пока Пичис ходила в дом, чтобы попросить повара приготовить что-нибудь освежающее, сестры несколько скованно говорили о полете Орхидеи, о погоде в Нью-Йорке и последних подвигах нападающего «Лос-Анджелесских доджеров» Романа Соленски, любовника Орхидеи.
– Ты выглядишь потрясающе, – наконец сказала Орхидея, оценивающе разглядывая сестру. На Валентине были шорты и футболка «Детройтс Пистонс».
– Я делаю успехи.
– Я хочу сказать, что ты действительнопотрясающе выглядишь, и, мне кажется, ты уже можешь приниматься за дело. Ты же знаешь, что говорят, когда падаешь с лошади, – продолжала Орхидея.
Валентина нахмурилась.
– Ты хочешь сказать, прямо сейчас мне взяться за работу? Но это пока невозможно, Орхидея. Мне еще предстоит шесть месяцев терапии, и я совсем недолго могу сидеть на стуле. Как я смогу подняться на сцену или сыграть что-либо в кино? Я просто не в состоянии.
Орхидея побледнела. Она нагнулась вперед, лицо стало напряженным.
– Но ты должна!
– Знаю, я сама нервничаю, но врачи говорят…
– К черту врачей! – закричала Орхидея. – Вэл, ты должна приехать в Нью-Йорк. Просто должна. Морт делает мюзикл «Большие, плохие и прекрасные».
– Кто это Морт?
– Ну, он… Ты знаешь – Морт Рубик! Независимый продюсер. Я работаю у него сейчас. Он такой изобретательный, и у него есть замечательная роль, которая абсолютно подойдет тебе…
Ошеломленная Валентина смотрела на сестру.
– Извини, Орхидея, – холодно сказала она. – Почему он не позвонил Майку Даффи? Майк сказал бы ему, что мне предстоит длительный восстановительный период и я не могу сейчас подписывать новые контракты и, может быть, долго не смогу.
– Но ты должна! – повторила Орхидея.
Валентина откинулась назад, расстроенная настойчивостью сестры.
– Тогда поговори с моими врачами, – сказала она и поморщилась от боли, поднимаясь с шезлонга и направляясь к дому.
– Подожди! – закричала Орхидея и побежала за ней. – Подожди, Вэл. Ты не можешь просто так взять и уйти, ведь я проделала такой долгий путь! Ты невероятно эгоистична.
– Это тыэгоистка, – огрызнулась Валентина, открывая дверь, ведущую во внутренний дворик. – Тебе ни до кого нет дела, кроме себя.
ГЛАВА 21
Пол Дженсен поставил свой черный BMW на стоянку у гимнастического зала «Пауэрхауз» неподалеку от Голливудского бульвара. Это было его убежище, куда он приходил, когда хотел подумать. А сейчас ему было чертовски необходимо подумать.
Оставалось только два дня, а потом он станет женатым человеком, скованным цепью. Конечно, он получит кое-какое вознаграждение… Нужно сосредоточиться на этом, а не на чувстве клаустрофобии, вызываемом у него женитьбой.
Он протянул руку за своей спортивной сумкой, повесил ее на плечо и направился к клубу.
– Пол! Вот здорово, это ты!
Он повернулся и увидел выпорхнувшую из небольшого «ягуара» Орхидею Ледерер в облегающих джинсах и короткой футболке, ничего не оставлявших воображению. Она несла модную спортивную сумку из желтого парашютного материала и выглядела даже более соблазнительно, чем в Норт-Уэсте.
– Орхидея, – с осторожностью приветствовал он ее, – моя прелестная свояченица.
– Пока еще нет, – заметила она, усмехаясь и откидывая кудри со лба. – Пичис сказала, что ты все время занимаешься здесь, и я решила поздороваться, – она вызывающе посмотрела на него. – Значит, ты теперь женишься на моей родной сестре. Забавно.
Пол попытался скрыть тревогу за улыбкой.
– Ты, как всегда, потрясающе выглядишь, – сказал он, когда они зашли в оснащенный сложной современной техникой вестибюль клуба.
– Ты не собираешься спросить, чем я теперь занимаюсь? – начала Орхидея.
– И чем же ты занимаешься?
– Ну, я работаю в Нью-Йорке с независимым продюсером и надеюсь в конце концов добиться успеха. А ты? Занимаешь по-прежнему деньги? – растягивая слова, сказала она.
– Ну, – запротестовал он, – я же сказал тебе, что заплачу с процентами и сдержу слово.
– Я это запишу. Или ты предпочтешь, чтобы я поговорила об этом с Вэл, когда мы будем трепаться по-сестрински. Знаешь, бывают такие милые родственные беседы?
– Нет, нет. Послушай, Орхидея, может, это останется между нами?
– Может быть, – она поддразнивала его взглядом. – Еслиты сделаешь мне одно небольшое одолжение. Поговори с ней за меня. Хорошо? Дело в том, что у меня есть замечательный сценарий, и Морт Рубик согласен готовить его к постановке, если я уговорю Вэл подписать контракт на мюзикл, который называется…
Пол слушал и кивал.
– Я сделаю все возможное, – пообещал он, зная, что ничего не сделает. Он хотел, чтобы Валентина целиком и полностью зависела от него. – А теперь, детка, давай пойдем и займемся немного штангой, ладно? Посмотрим, сколько ты сможешь сделать рывков и толчков.
– Достаточно, чтобы сделать тебя счастливым, – усмехаясь, колко бросила Орхидея. Когда они расстались, расходясь по раздевалкам, она бросила на него такой огненный взгляд, что Пол почувствовал приступ желания.
Следующий день было воскресенье, и Эдгар пригласил всех в «Риб Джойнт» в Беверли-Хиллз на обед с шампанским.
Однако Валентина только поковыряла свою порцию вилкой. Напротив нее Орхидея пила уже третий бокал шампанского, они с Полом смеялись, вспоминая комические попытки Орхидеи не отстать от него в гимнастическом зале, где они каким-то образом встретились накануне.
– С тобой все в порядке, дорогая? – вполголоса спросила Пичис.
– Конечно, мама.
– Ты кажешься такой тихой. Тебе больно?
– Нет, мама, – солгала Валентина, но рука ее потянулась к сумочке, куда она положила пузырек с таблетками, притуплявшими резкую боль в спине, которую она теперь постоянно ощущала.
Ей нужно принять еще одну таблетку. Пробормотав извинения, она встала из-за стола и направилась к дамской комнате.
Орхидея поболтала о чем-то незначительном с Эдгаром, но внутри нее все кипело. Обещание Пола поговорить с Вэл не принесло успеха. Они не будут ставить «Больших, плохих и прекрасных» еще пять месяцев, а этого времени вполне достаточно, чтобы Вэл обрела форму.
По возвращении домой она возобновила спор с Валентиной.
– Тебе все равно, правда, Вэл? Морт пообещал продвинуть мой сценарий, а мне это необходимо. Неужели ты не понимаешь? Мне нужен хоть какой-нибудь успех. Очень, очень нужен.
– Орхидея, я боюсь слишком рано вернуться к работе, это сильно повредит мне, а я не хочу навсегда остаться инвалидом.
– Бред собачий. Ты делаешь все, чтобы причинить мне зло, вот почему не хочешь возвращаться к работе. Мне нужна твоя помощь, но ты не хочешь даже попытаться.
– Ты прекратишь? – взмолилась Валентина. – Орхи, помолчи хоть пару минут и подумай, что ты говоришь. Ты просто хочешь использовать меня. Морт Рубик пообещал тебе…
– О, замолчи! – закричала Орхидея, повернулась и направилась к коридору, ведущему в спальню. На ходу она бросила. – Мне жарко. Я пойду в бассейн. Ты завидуешь мне, Вэл. Я могу делать сейчас то, чего не можешь ты. Ты еще пожалеешь!
Весь этот день Орхидея продолжала пить. Сначала у бассейна, потом за ужином. К вечеру она была совершенно пьяна. Она потерпела поражение, хотя и старалась изо всех сил. Завтра утром она должна вылететь в Нью-Йорк.
Валентина легла рано, Пичис с Эдгаром заявили, что тоже идут спать. Пол сказал, что хочет посмотреть медицинскую периодику.
Жившая еще по нью-йоркскому времени, Орхидея снова направилась к бассейну. Она сидела и угрюмо смотрела на мерцающую бирюзовую поверхность воды.
– Эй, – раздался тихий голос позади нее, – а я удивлялся, куда же ты подевалась.
Она подняла глаза. Пол переоделся в широкие черные шелковые брюки, рубашки на нем не было. Его грудь с великолепными мускулами, накаченными в результате многих часов занятий в «Пауэрхаузе», выглядела изумительно.
– Если я признаюсь, что у тебя прекрасное тело, ты обратишь это против меня? – шепотом спросила она.
– На всю ночь, – усмехаясь, ответил Пол.
Она встала:
– Твоя комната или моя?
– Как насчет моей? Она в другом конце дома.
Техника Пола ненамного улучшилась со времен Норт-Уэстерна. У него не было настоящего дара заниматься любовью. Он напоминал теплого дышащего робота, запрограммированного на механическое траханье.
«Но какое ей до этого дело?» – подумала она, раздвигая ноги и позволяя ему войти в себя. Это всего лишь месть!
Валентина проснулась от кошмарного сна, в котором снежная лавина смела ее с холма и переломала ей ноги, как спички.
Она села, тяжело дыша, затем откинулась на подушку, снова борясь с приступом боли в спине и ногах.
Она попыталась успокоиться. Завтра ее свадьба. Она станет миссис Пол Дженсен и будет в безопасности.
Она пошарила на столике у кровати в поисках пузырька с таблетками, через несколько минут боль постепенно исчезла, и она выскользнула из постели и направилась в ванную принять душ. Стук в дверь остановил ее, и она схватила легкий купальный халатик.
– Дорогая! Это я… Можно войти?
Пичис несла тяжелый белый поднос с завтраком и розой в серебряной вазе в виде бутона.
– Я просто хотела принести моей красавице-дочери особое угощение, – сказала ей мать, ставя поднос на кровать, – и немного поболтать. Вэл, в последнее время ты на себя не похожа. На самом деле…
Раздался стук в дверь:
– Ты одета, дорогая? Можно войти?
В комнату вошел Пол со все еще влажными после душа волосами, одетый для больницы в темные брюки и белую рубашку. Он сразу же подошел к кровати и приник к губам Валентины долгим поцелуем.
Она прильнула к нему, благодарная за внимание.
– Смотри, какой замечательный испанский омлет принесла мне мама, – пробормотала Валентина, когда они разжали объятия. – Это ее фирменное блюдо.
– Чудесно. Знаешь, моя милая лентяйка, я вчера вечером занес Орхидее демонстрационную пленку, когда ты ушла спать, покинув меня. Хауи Эммер работает в «Пауэрхаузе», а его жена Ребекка пытается заниматься музыкальным бизнесом. Он попросил меня узнать мнение Орхидеи. И твое тоже. Ты послушаешь ее?
– Я, разумеется, послушаю пленку. – Валентина нерешительно принялась за восхитительный омлет.
– Съешь все, – посоветовал Пол. – Тебе нужны дополнительные калории. И еще, милая…
– Да?
– Может, мне стоит выписать для тебя еще и В-12? Это тебя немного оживит. Не хочу, чтобы моя красавица-невеста едва волочила ноги во время свадьбы. Я уже говорил тебе, что заполучил наконец тот дом на побережье, который я присмотрел в Кармеле? Хозяева сказали «да». Ты сойдешь с ума, когда увидишь его. Вид фантастический! Ты счастлива, дорогая?
Пичис деликатно покинула комнату, оставив их наедине.
– Конечно, счастлива, Пол. Только… Надеюсь, я смогу стать тебе хорошей возлюбленной, – пробормотала она. – Я хочу сказать… моя спина… Не знаю, смогу ли…
Он улыбнулся и взял ее за руку.
– Я понимаю, о чем ты говоришь. Здесь не будет никаких проблем. Ты же выходишь замуж за врача, так что все будет в порядке.
Пышный тропический сад отеля «Бел-Эйр» был свидетелем многих свадеб знаменитостей, его бархатная лужайка, темно-зеленая листва и яркие клумбы походили скорее на декорацию, чем на реальный сад. Они произнесут свои обеты в бельведере, построенном в викторианском стиле, украшенном лилиями и белыми розами.
На Валентине было великолепное подвенечное платье от Скаази. Его длинные кружевные рукава, глубокий вырез, заканчивающийся фестоном в виде сердца, несколько рядов оборок и длинный шлейф придали ей романтический неземной вид. На голове красовалась тонкая как дымка вуаль, в которой сорок лет назад Пичис выходила за Эдгара. На груди она хранила кремовый вышитый платок, привезенный Надей из России.
Давно забытые последние слова Нади вдруг нахлынули на нее. Ты сильная девочка… ты найдешь свою дорогу. Ты обретешь любовь, я знаю это. Люби, Валентина, никогда не бойся любви.
Валентина стояла перед зеркалом в апартаментах для невест, слезы катились по ее лицу. Почему рядом с ней нет Орхидеи? Они часто мечтали, как будут подружками невесты друг у друга на свадьбах. А где же Кит? Она боролась с непреодолимым желанием подбежать к телефону и позвонить ему в Нью-Йорк.
Взволнованная и обеспокоенная Пичис суетилась вокруг нее.
– С тобой все в порядке? Ты уверена, что спина не болит?
– Спина не болит, мама, я только что приняла еще две таблетки. Пока их выпускают, со мной все будет в порядке.
– Постой… дай я тебя еще немного припудрю. Дорогая, – добавила мать, – ты уверена? Я хочу сказать, что еще не поздно. Люди иногда передумывают в самую последнюю минуту. Честно говоря, нам с папой Эдгаром важнее всего твое счастье.
Валентина заколебалась. Посмотрев в глаза Пичис, она увидела в них тревогу. У нее, видимо, сейчас просто острый приступ предсвадебного страха, и все.
Долли Ратледж постучала к ним в дверь.
– Две минуты, – объявила она.
– Вэл? – настойчиво спросила Пичис, пристально глядя Валентине в глаза.
– Я счастлива, мама, – сказала она, заставив себя улыбнуться. – Я… я очень люблю Пола.
– Ты уверена?
– Да, совершенно уверена, – настаивала Валентина.
Прежде чем покинуть апартаменты, она приняла еще одну таблетку, благодаря которой перенесла церемонию в состоянии легкого оцепенения.
Четыре часа спустя они уже были в машине Пола на автостраде, проходящей вдоль Тихоокеанского побережья на пути в Кармел. Большую часть дороги Валентина лежала на заднем сиденье, чтобы уменьшить ноющую боль в спине.
«Дом на берегу» оказался особняком неподалеку от Пойнт-Сюра с восемнадцатью комнатами, двумя бассейнами и потрясающим видом на Тихий океан. Здесь даже был бальный зал и два теннисных корта. Он был выставлен на продажу за четырнадцать миллионов долларов, но хозяин, состоятельный врач, практикующий в Седарс-Синае, сдал его им. Обслуживали дом трое работников, нанятых на полную рабочую неделю.
– Правда, фантастика? – не переставая, спрашивал Пол. – Я хочу сказать, вот это жизнь, да, Вэл?
Валентина сменила дорожный костюм на пеньюар. Она распустила убранные наверх для свадьбы волосы, умылась, а затем нанесла на губы немного блеска персикового цвета и фиолетовые тени на веки.
Боже, а вдруг они окажутся сексуально несовместимыми?
– Милая? – Ее вновь испеченный муж постучал в дверь гардеробной. – Детка? Я велел подать нам шампанского. Мне кажется, это именно то, что нам надо сегодня вечером, ты согласна?
– Ты прекрасная, моя собственная кинозвезда, – все твердил Пол, покрывая поцелуями и умело лаская ее тело. Она застонала, отдавая себя во власть его искусства. Пол, как виртуоз, целовал самые чувствительные участки ее тела, посылавшие эротические сигналы в мозг, – тыльную часть колен, каждый палец на руках и ногах, шелковистую кожу внутренней части локтя.
Он был автоматом, запрограммированным на любовь.
