Текст книги "Мудрец острова Саре"

Автор книги: Джулия Дин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 22

Выехав из Эльсского леса, Джейрен с Мозелем через два дня достигли усадьбы королевы. По дороге они обсуждали, как лучше преподнести новость о преступлении, в котором обвиняется Николас. Оказалось, что слухи дошли до Халсея раньше них, как и до Кайбурна. Графа и его «слугу» отвели в полутемную комнату, где ждали Сесил с малышкой Лилиан. Обе были одеты в серое и залиты слезами, хотя дочь плакала более рьяно и по иным причинам, умолкнув только после того, как королева капнула ей в рот несколько капель сидра.

– Я уже велела складывать мои вещи, – сказала им Сесил, бросив задумчивый взгляд на дорогу, которая вела на север, в Делфархам. – Мне нужно увидеть Николаса.

Мозель подошел к ней и положил руку на плечо.

– Мне понятны ваши переживания, моя госпожа, но король может не позволить вам этого. Вероятно, вы вообще передумаете возвращаться.

Королева встревоженно посмотрела на него. Джессингер сел возле окна и рассказал ей все, что слышал и видел тем роковым вечером в замке. Он поведал о болезни принца, вызванной магией, о Мудреце и упомянул, что Атайя знает, что именно сарец повинен в этом. И главное – предупредил, что Дарэку известно об осеннем визите Атайи в Халсей и что за ней выслана карета для сопровождения обратно в Делфархам.

– Сопровождать меня? – переспросила она. – Как королеву или как арестантку?

– Честно говоря, я не знаю, но прибудут они через день-другой. Его величество отправил карету для перевозки сундуков. – Мозель сделал паузу, чтобы с максимальной осторожностью выразить следующую мысль. Если бы он не был близким другом, то его сочли бы крайне нахальным. Однако вряд ли Сесил обидится. – Я понимаю, что он ваш супруг, госпожа, но из лучших побуждений не советую вам возвращаться к нему. На него дурно влияет епископ Люкин, который всегда упрекал вас в дружбе с Атайей. Он может заставить его величество совершить поступок, в котором потом король будет раскаиваться.

Королева тихо шмыгнула носом.

– Я не хочу, чтоб меня заточили в монастыре, как Атайю прошлой весной, – заявила она, хотя за внешней уверенностью чувствовалась непреодолимая грусть. – Я больше не могу ему доверять, Мозель, – добавила Сесил, и горечь растворилась в сожалении. – Иногда сомневаюсь, что когда-то могла. – Она медленно поднялась с кресла у окна, держа на руках Лилиан. Ласками и нежными словами королева успокоила плачущее дитя. – Но мой сын… – произнесла она в глубокой озабоченности. – Что будет с ним, если я не вернусь?

Джейрен встал рядом с ней, радуясь, что привез не только плохие вести, но и хорошие.

– Атайя обещала доставить его в лагерь, если вы согласитесь поехать с нами и встретить его там. Вероятно, она отправится в столицу сегодня ночью. Если вы не хотите, – добавил он, чтобы не давить на решение Сесил, – то она, конечно же, вернет его в Делфархам.

На лице королевы проблеснула улыбка, словно луч летнего солнца на свинцовом небе.

– Атайя не любит появляться в замке, – сказала она. – Не нужно рисковать ради меня. Я не спрашиваю, каким образом она собралась забрать Мэйлена. Мне лучше этого не знать, пока все не будет позади, иначе я переволнуюсь до смерти. – Сесил решительно подошла к колыбели, взяла пару простыней и деревянную погремушку. – Я считаю, мы должны ехать прямо сейчас. Мне очень хочется посмотреть на лесное убежище, где колдунов обучают магии. И что важней, – добавила она, нахмурив белые брови, – я хочу быть подальше отсюда, когда прибудет карета Дарэка.

Королева велела следовать за ней в ее личные палаты. Там она отпустила служанок, которые проворно складывали ее одежду. Пройдя мимо неподъемных сундуков, она выбрала маленькую тряпичную сумку и стала набивать ее теми вещами, которые понадобятся, чтобы добраться до Кайбурна: мешочек с деньгами, несколько детских пеленок.

– Теперь я понимаю, как быть беглецом на родине.

Вдруг Джейрен, который ждал у окна, дернулся в сторону, словно увернулся от удара.

– У нас неприятности.

Джессингер подлетел к нему, и морщины на его лице стали глубже. Вот так неприятности. На северном холме к воротам усадьбы скакали четыре вооруженных всадника, все в одинаковых малиновых накидках с гербом Трелэйнов на плече.

– Что они делают тут так рано? Они должны быть в лучшем случае завтра.

– Четверо, но без кареты, – заметил Джейрен.

– Наверное, решили, что скорость важней удобства королевы. Идемте, госпожа и моя маленькая королевна, – добавил он, коснувшись розового носика Лилиан. – Времени нет.

Сесил накинула простой серый плащ и спрятала под ним дочь. Джейрен схватил сумку королевы, оставив остальные вещи. Он осторожно открыл дверь и высунул голову, чтобы убедиться, что коридор пуст.

– Куда лучше?

– На лестницу попадем в любом случае, но левая ближе к конюшне.

– Лошадей лучше не брать, – прошептал Джейрен. – Я могу вывести нас из усадьбы под защитным покровом, но на лошадей его, боюсь, не хватит. Как только они узнают о побеге, то начнут прочесывать окрестности. Думаю, мне удастся замести следы, даже если пойдет снег.

Сесил кивнула. Она привыкла к роскошным каретам, но приготовилась терпеть любые лишения.

– Значит, пойдем пешком. У меня есть деньги. Если понадобятся лошади, купим их по дороге.

– Накладывай скорей свое заклинание, – поторопил Джейрена Мозель, похлопав его по плечу. – Я слышу, как они приближаются с обеих сторон.

– Они все продумали.

Джейрен дал левую руку королеве, а правую – графу.

– Occulta nos, – прошептал он и повел их из зала.

Сесил замялась, не веря, что стражники не увидят ее, когда она сама себя видит.

– Ни звука, пока не дойдем до лестницы, – предупредил Джейрен и повел своих подопечных по длинному проходу.

Мозель вспотел, когда они проходили в ярде от двух стражников, которые поднимались по лестнице, однако те не заметили ничего необычного: кругом гобелены, плитняк, охотничьи трофеи.

Капитан Парр постучал в дверь опочивальни королевы, помрачнев, когда его не пригласили войти.

– Ты сказала, что она там, – крикнул он на напуганную служанку, которая их привела.

– Но она должна быть внутри, – ответила девушка и съежилась под взглядом капитана, словно ожидала удара в наказание за отсутствие госпожи. – Ее величество прогнала меня несколько минут назад. С ней были двое мужчин. Гости, только что приехали.

– Гости, – произнес Парр, словно выругался. – Наверняка пришли предупредить ее.

Он ворвался в комнату и вылетел обратно, как обгорелое полено с катапульты.

– Она собирала вещи. Наверно, увидели нас и бежали, оставив все.

У самой лестницы Лилиан перепугалась гремящего баса капитана и в самый неподходящий заплакала. Сесил прижала ее к груди, чтоб утихомирить, но было уже поздно.

– Что это? – спросил капитан, резко развернувшись, рука инстинктивно схватилась за меч.

– С той стороны, – ответил лейтенант.

Мозель обернулся и застыл на месте. Стражник указывал пальцем прямо между его глаз.

– Они приближаются, – пробормотала Сесил, качая Лилиан, чтобы малышка замолчала. – Нам не добраться вниз раньше них.

– Я вернусь и задержу их, – сказал Джейрен. – Корбалового кристалла у них, кажется, нет. Простое заклинание надолго их остановит. Придется выдать нас, но стражники и так знают, что ты пытаешься бежать.

Не успел он начать действовать, как ему загородил дорогу Джессингер.

– Нет, Джейрен, если тебя увидит капитан, он расскажет все королю, и положение Сесил станет еще хуже. Отведи ее с дочерью в безопасное место, им нужна защита твоего заклинания больше, чем мне.

Затем он собрался с духом и отпустил руку Джейрена.

– Но они заметят вас!

– В этом и весь трюк. Я отвлеку их, пока вы с Сесил убежите. Поспешите! – Он махнул им рукой, точнее, пустоте, где они стояли. – Нагоню вас позже. Я знаю, как вернуться в лес, не беспокойтесь обо мне.

Быстро, пока усталость не нарушила его решимость, Мозель побежал вверх по узкой лестнице, когда Парр со своими людьми уже начал спускаться. Они очень удивились, и граф поистине насладился выражением их лиц, которые обычно сохраняли каменное выражение.

– Лорд Джессингер? – Совиные глаза увеличились еще больше и даже мигнули. – Что вы…

– А, приветствую вас, капитан, – хрипло произнес Мозель и загородил им дорогу, прикинувшись столь усталым и запыхавшимся, как если бы одолел целый пролет наверх. – Что привело вас в Халсей?

Парр был слишком ошеломлен, чтобы лгать.

– Я приехал за королевой.

Старый граф кивнул, хватая ртом воздух.

– Я тоже, я тоже. Хотел, чтобы королева услышала ужасную весть о принце Николасе из уст друга. Ее это, как и ожидалось, очень огорчило. Ей хочется побыть одной. Даже меня прогнала… меня, самого близкого приятеля, – добавил он, изображая обиду. – Пожалуйста, не беспокойте ее сейчас, молю вас. Она просто обезумела от горя.

– Но разве она не спускалась вниз по лестнице? Мне послышался плач младенца, и служанка сказала, что дочь с ней.

– Младенца? – Мозель стал искать правдоподобное объяснение: нужно было выкроить несколько драгоценных минут, чтобы Сесил с Джейреном добрались до ворот усадьбы. – А, это, видимо, я шел из библиотеки, наткнулся на одну из кошек ее величества и случайно наступил бедняге на хвост. Она заверещала. – Джессингер вздрогнул от нелепости своей выдумки, он никогда не умел обманывать и не обладал талантом Николаса изобретать достоверные истории за пару секунд.

– Это была не кошка! – зарычал лейтенант и попытался пройти мимо Мозеля, но старый лорд не уступал дорогу.

– Ее величество сильно разозлится, если вы нарушите ее покой. Она пошла в опочивальню и…

Капитан Парр кинул в него испепеляющий взгляд.

– Очень любопытно. Служанка сказала, что она с ребенком покинула опочивальню несколько минут назад.

– Да? Значит, она передумала и пошла в другое место. С женщинами такое часто случается, вы же знаете.

Однако банальные фразы не удовлетворили настойчивого капитана.

– Отойдите в сторону, сир. Мы прибыли по поручению короля, и дело не терпит отлагательства.

– А я выступаю по поручению королевы, – упрямо сказал Мозель. – Ее величество должна прийти в себя.

Он сел на ступеньку, словно капризный ребенок, отказываясь уступать, пока его силой не сдвинут с места или не перепрыгнут, чтобы продолжить поиски.

Тут Мозель понял, что зашел слишком далеко.

Капитан опустился перед ним на корточки, медленно, но решительно, и выражение его совиных глаз изменилось. Вместо презрения в них засветилось изумление, вызванное не уважением – это было бы слишком щедро, – но постепенным осознанием, что старый лорд не так прост, как он, да и весь двор, считал.

– Мне тут кое-что пришло на ум, мой господин, – произнес он, и Мозелю не понравился выбранный им тон. – Уже второй раз вы исчезаете из столицы, не сказав никому ни слова. Не то чтобы вас кому-то недостает, – отметил Парр, поведя бровью, даже не задумываясь, что может обидеть человека, – но во время и того, и другого отсутствия произошли крайне неприятные вещи. – Его рука медленно скользнула к рукоятке меча. – Когда вас не было в октябре, неожиданно освободилась принцесса Атайя. Затем вы вернулись вместе с Николасом, который недавно пытался убить короля. Теперь вы приезжаете сюда, и я узнаю, что ее величество прячется от меня. Отчего столь странные совпадения, мой господин? – спросил Парр, прищурившись. – Не подскажете?

На лбу Джессингера начали появляться капельки пота.

– Вот именно, простые совпадения, и не более, – ответил он, но капитан почуял обман, как охотничья собака лису, и Мозель понял, что его загнали в ловушку.

Не успел он приподняться, как капитан уже стоял перед ним с мечом наготове.

– Быстро, – приказал Парр своим людям, – найдите остальных и обыщите поместье: королева хочет сбежать, а этот предатель пытается задержать нас. – Затем он схватил графа на шиворот и одной рукой поднял на ноги. – Кажется, вы отнюдь не выживший из ума старик, как все полагают, – сказал он, – но поверьте мне, мой господин, вам последний раз удалось обмануть нас.

После столь злобных слов Мозель понял, что кончились его дни бесполезного довеска при дворе. Но пусть капитан и приставил к его горлу острие меча, Джессингер почувствовал прилив гордости и улыбнулся.

* * *

Тем же вечером, два дня спустя после посещения Делфархама, Атайя решила, что пора нанести повторный визит. Она сообщила об этом Тоне и пошла в свою комнату создавать визуальную сферу, чтобы убедиться, что Николас один в опочивальне. Хотя она намеревалась забрать заодно и Мэйлена, лучше было появиться раньше прихода мальчика и поговорить с принцем, чтобы подготовить его к перемещению. Его разум сейчас раздираем магией, и если неожиданно произвести над ним заклинание, он может запаниковать.

Атайя посмотрела в туманный шар, подвешенный в воздухе меж ладоней, и приказала ему найти и показать любимого брата. Сфера поймет, что она имеет в виду не Дарэка.

Расплывчатый дым закрутился и превратился в изображение комнаты, в которой боролась истощенная душа. Николас находился один, но не пребывал в покое.

Принц метался в страданиях, рвал на себе темно-русые волосы, только путая их, ходил кругами и бессвязно бурчал. Складки льняного платья хлопали и путались меж его ног, лишая Николаса природного изящества, коим он некогда обладал. У Атайи выступили на глазах слезы, и картинка затуманилась и поплыла сама по себе.

Она убрала сферу, смахнув с кончиков пальцев белые липкие усики, и накинула легкую шерстяную накидку – нет необходимости кутаться в тяжелую зимнюю верхнюю одежду, на холодный воздух выходить не придется. Затем, сделав глубокий вдох, понеслась по магическим тропам Кайта, которых не найдешь ни на одной карте.

Ступни встали на мягкий ковер у двери, но к удивлению Атайи, колени подкосились, словно от неожиданного удара. Она попыталась удержаться и схватилась за нижнюю полку, подавив крик боли. Принцесса закрыла глаза, чтобы не упасть в обморок… Боже, даже в самые худшие времена она не переносила транслокацию столь плохо! И почему именно сейчас?

Она не сразу поняла, что перемещение не имеет никакого отношения к ее состоянию. Епископ Люкин предупредил ее не возвращаться и принял меры безопасности. Где-то в спальне хранился корбаловый кристалл. Атайю так растрогали мучения Николаса, что она и не подумала поискать камень до того, как покинула безопасный лагерь.

Он был не слишком большим, и принцесса продолжала соображать, несмотря на пульсацию в голове, по крайней мере – пока. Надо скорей избавиться от кристалла, а то силы ослабнут настолько, что она будет не в состоянии забрать отсюда Николаса с Мэйленом. Ей он не помешал бы: после блокировки магический потенциал значительно возрос, однако транслокация – сложное заклинание, и относиться к нему нужно серьезно.

Судья из Килфарнана подтвердил бы сей факт… если бы выжил.

Атайя поднялась на ноги, заметив, что Николас все это время наблюдает за ней с некоторым интересом. Его ничуть не взволновало ее неожиданное появление.

– Вы здесь уже были, – сказал он.

Принцесса кивнула, отчего голова снова закружилась.

– Да, была. Два дня назад.

– Вам плохо? – спросил он, нахмурившись.

В голосе не звучало ни тревоги, ни заботы. Он задал вопрос из простого детского любопытства.

– Да. Скажи мне, – с трудом произнесла Атайя, – в твоей комнате есть пурпурный камень? Может, на цепочке или в кольце?

Николас вскинул голову, не заподозрив ничего странного в вопросе.

– На цепочке, что висит на столбе у моей кровати. Он принадлежит папе маленького мальчика. Мне запретили его трогать, – равнодушно добавил он. – Он для того, чтобы отгонять дьявола.

Атайя едва не рассердилась.

– Мне плохо от этого камня, – объяснила она. – Ты не мог бы положить его в темное место, чтобы я его не видела? Тогда мне будет лучше.

– Но мне же запретили к нему прикасаться, – повторил Николас.

– Мы никому не скажем, – задыхаясь, проговорила принцесса. – Это будет наш секрет. Просто позаботься, чтоб он очутился во мраке.

Брат продолжал смотреть на нее с сомнением.

– Так это просто игра?

Атайя прикусила язык, чтобы не выругаться, впадая от боли в отчаяние. Принцессе давно не приходилось использовать все свое терпение в общении с детьми – или им подобными, – и ей казалось, что разговор с Николасом столь же безнадежен, как попытка вразумить Дарэка. Душераздирающий разговор.

– Ну, да… да, это такая игра.

Николас небрежно пожал плечами, словно ему было все равно, в игре он или нет. О чем бы ни думал принц, он пошел во внутреннюю кладовую и через минуту вернулся с самодовольной улыбкой.

– Положил ее в мой ночной горшок, – сказал он, хихикая.

Атайя ощутила, что голова проясняется, хотя недомогание оставалось.

– Спасибо, Николас. Теперь мне намного лучше. – Она сделала паузу и спросила: – А как ты себя чувствуешь?

– Башка болит, – ответил он, ссутулившись. – Очень сильно.

Как и моя, когда в ней закупорилось слишком много магии. Но меня по крайней мере истязала собственная сила, а не чужая.

Атайя присела на корточки рядом с ним, откинув накидку, чтобы не мешала.

– Тебе здесь нравится? – спросила она, обведя комнату рукой.

Николас повесил голову и начал дергать себя за волосы.

– Они никогда со мной не разговаривают… кроме маленького мальчика. И голоса, – добавил он, и Атайя вздрогнула. Это голос Мудреца, который совращает его, подбивая на убийство. – Они почти все злые, все время смотрят на меня.

– Хочешь пойти со мной? Я заберу тебя туда, где ты сможешь отдыхать, и никто не будет на тебя злиться.

Он поднял глаза, и они медленно засияли, как рассвет. Но не успел он дать ответ, как снаружи послышались голоса и забренчали железные ключи.

– Это мой друг, – сказал Николас и вскочил на ноги. Он тотчас забыл предложение Атайи и промчался мимо нее, чтоб поприветствовать гостя.

Принцесса замерла и почувствовала, что ее силы недостаточно окрепли, чтобы доверить свою жизнь заклинанию невидимого покрова, который может не сработать. Она подобрала юбку и выскочила из комнаты в узкий проход у платяного шкафа – излюбленное место для пряток, куда они с Николасом залезали в детстве, если не хотели купаться или подвергать себя другим ужасам, придуманным взрослыми. Атайя зарылась в складки несчетных платьев и камзолов взрослого принца, которые ныне словно насмехались над своим владельцем. Она оставила узкую щель. Куний мех щекотал нос, и пришлось отодвинуть его, чтобы не чихнуть.

Сначала грубый мужской голос предупредил об осторожности, а женский безропотно поддакнул. Последний принадлежал няне Мэйлена – мистрис Анне. Затем щелкнула закрывшаяся дверь, и последовал поток детской болтовни: мальчик рассказывал об олене, которого убил на охоте отец. Атайя улыбнулась, слушая его: маленький принц считал, что это самый большой олень на свете, чуть ли не крупней замка.

У Атайи уже начали затекать ноги, когда она почувствовала, что достаточно окрепла для защитного покрова. Ждать больше нельзя, а то Анна может решить, что ребенку пора идти спать.

Приблизились шаги, мимо щели прошли два человека, загородив на секунду свет: один коренастый и старый, другой – с запутанными волосами в широкой одежде.

– Ваше высочество, – послышался успокаивающий голос Анны. – Вам пора пить поссет.

Зашелестели тяжелые стеганые одеяла, послышалось тихое ворчание пожилой женщины, которая укладывала спать ребенка – ребенка двадцати двух годов от роду.

Сейчас.

Накинув невидимый покров, Атайя выбралась из потайного места. Николас лежал посреди подушек, над ним склонилась няня, поднося неглубокую чашу к его рту. Принцесса медленно подкралась сзади. Если б она была видна, брат заметил бы ее. Однако, судя по легкости в костях, заклинание подействовало. Николас молчал.

Как можно осторожней Атайя вошла в сознание Анны и стала напевать, как тяжелы ее веки, совращая мыслью, как хорошо было б немного вздремнуть, убеждая, что с Николасом и Мэйленом за это время ничего не случится, не надо беспокоиться.

Вымотанная за день мистрис быстро поддалась воздействию принцессы. Она опустилась, зевая, на табурет рядом с кроватью и через минуту, засопев, погрузилась в сон.

Разделавшись с ней, Атайя вернулась в соседнюю комнату, где Мэйлен тихо играл с деревянными солдатиками. Незримая, она проскользнула мимо и неслышно заперла дверь, ведущую в коридор. Теперь не важно, сколько человек охраняют опочивальню принца: до отбытия их никто не потревожит.

Атайя сняла невидимый покров и подошла к принцу. Она заглянула в его глубокие карие глаза – почти как у Дарэка, только способные на прощение. На них падали песочные волосы – черта Сесил. Уже не младенец, а маленький мальчик, сменивший платье на миниатюрный камзол из черного бархата и рубашку из тонкого белого льна.

– Привет, Мэйлен, – прошептала она, опускаясь на колени для разговора тет-а-тет.

Сначала Атайя испугалась, что стражники за дверью услышат ее голос, но потом решила, что они примут ее за мистрис Анну. Лучше позаботиться о том, как бы не напугать ребенка: Богу известно, чего ему наговорили про нее.

– Ты помнишь меня? Я твоя тетя Атайя. Очень давно тебя не видела.

У Мэйлена округлились глаза, но не от страха.

– Папа говорит, что ты дьявол, – выпалил он.

В свои четыре года мальчик еще не познал королевской дипломатичности. Атайя улыбнулась. Впрочем, Дарэк не сделал этого в двадцать девять.

– Боюсь, твой папа ошибается.

Мэйлен выпятил нижнюю губу.

– Нет, не ошибается! Король всегда прав!

Атайя поморщилась.

Тебе лучше изменить это убеждение до того, как ты сам станешь королем, мой маленький племянник, – подумала она.

Сесил с Мозелем не зря считают, что он слишком долго находится под влиянием Дарэка.

– Жаль, что ты так думаешь, – опечалилась она. – Мы раньше были друзьями, помнишь? Это я подарила тебе этих деревянных солдатиков.

Мэйлен замолчал, рассматривая доказательства.

– Ну да.

– И тогда я тебе нравилась. Что же сейчас переменилось?

Снова глубокая пауза, мальчик размышлял столь же серьезно, как взрослый над щепетильной деталью закона.

– Папа запретил. Папа говорит, ты причиняешь людям боль и заставляешь их делать плохие вещи. Он сказал, что ты навредила дяде Николасу.

– Нет, Мэйлен. Я люблю твоего дядю. – Атайя сложила руки на коленях. – Твоя мама знает. Ведь она никогда не говорила тебе, что я делаю кому-то дурно.

Это была жестокая тактика, но неизбежная. И она сработала. У мальчика задрожала нижняя губа, и он закачал головой.

– Мама так давно уехала.

– Знаю, – наклонилась вперед Атайя, настало время главного вопроса. – Хочешь навестить ее? Она так по тебе скучает.

Принц так и засиял.

– Мама здесь?

– Нет, не здесь. В другом месте. – Огорчению на пухленьком личике не было границ. – Но я могу отвести тебя туда, если хочешь. Ты сможешь увидеть маму и твою сестренку. По рукам?

Мэйлен закивал. Затем резко остановился.

– Но папа сильно разозлится.

Разозлится? – сухо подумала Атайя. – Не то слово, мой принц.

– Зато мама очень обрадуется, – продолжила она, прибегая к детской логике. – Я заберу и Николаса в безопасный уголок, где о нем будут заботиться. А затем отведу тебя к маме.

Из соседней комнаты слышалось ритмичное дыхание брата: поссет сделал свое дело.

– В дорогу, – сказала она и пошла в спальню Николаса. Мэйлен засеменил следом. – Тебе нужно просто сидеть рядом и держать меня за руку.

Однако мальчик смотрел мимо нее, на мистрис Анну, развалившуюся на табурете. Она спала, но ее голова закатилась назад, и рот открылся. Было едва заметно, как поднимается и опускается грудь, и в лунном серебре темной комнаты недвижность няни напугала Мэйлена. Он подумал, что она мертва.

– Нет, я никуда не хочу ехать, – сказал он и схватился за столб кровати, словно за мамину юбку.

– Не бойся…

Принц упрямо качал головой, будто пони гривой.

– Ты собралась наколдовать, так? Папа говорит, что это причинит мне зло.

– Но другого способа у нас нет.

Она взяла Николаса за руку, готовясь исчезнуть, но это только усилило его страхи.

– Нет! – завопил он так пронзительно, как способен лишь ребенок. Он дернул ее за рукав, пытаясь высвободить дядю. – Папа! На помощь! Дьявол хочет украсть нашего Николаса!

Атайя услышала, как барабанят во внешнюю дверь.

– Мистрис Анна, у вас все в порядке? – Стражник проверил замок и плюнул. – Отоприте сейчас же!

Атайя поняла, что времени для уговоров не осталось, протянулась и схватила Мэйлена за запястье, отчего он заорал еще громче. Затем закрыла глаза и углубилась в тропы в поисках заклинания транслокации. Однако корбаловый кристалл запутал ощущения сильней, чем она ожидала. Невидимый покров – одно, а перемещение – другое. Здесь требуется большая концентрация и ловкость, а воздействие камня не совсем прошло.

Она вспомнила, как быстро исчезла из Килфарнана, несмотря на то, что незадолго подверглась разрушающей силе камня судьи. Тогда прошло всего несколько минут после удаления корбала, а тут цепочка Николаса уже давно лежала в темноте, а Атайя не могла отыскать нужный путь и уже дважды не там повернула. Судя по громким голосам стражников, она не имеет права на еще одну ошибку. Даже у двери принца есть запасной ключ, и замок не задержит их надолго.

Тем более если есть еще один вход в…

Когда Атайя услышала неприятный знакомый голос, который с руганью обрушился на стражников, она вспомнила, что епископ Люкин временно поселился в соседней комнате, куда можно попасть через смежную дверь, а о ней принцесса не позаботилась. Последовали ярые проклятия, зловеще скрипнул засов. Атайя сидела спиной к входу, держа за руки принцев, но почувствовала, что с верховным судьей еще два стражника.

– Если он видит дьявола, то ясно, кто у нас в гостях, – кричал тот, ворвавшись во внутренний проход. – Я думал, в комнате постоянно висит корбал!

– Так и есть, – возразил его человек. – Я сам его повесил!

Атайя испугалась, Мэйлен продолжал визжать. Еще один ложный поворот. Боже, где же заклинание?

Нужно выиграть драгоценное время. Мимо платяного шкафа пронеслись шаги прямо к опочивальне. Она на секунду отпустила руку Николаса, чтобы создать на входе огонь высотой по пояс. Простая иллюзия, но она поможет остановить врагов.

– Пожар! – закричал стражник. – Принесите воды, быстро!

– Нет, он не настоящий! – возразил епископ. – Я уже видел эти колдовские штучки. Мы можем спокойно бросаться в него… – Голос приближался: Люкин прошел через пламя. – Не прикасайтесь к ней, – предупредил он – совсем близко. – Она погубит нас вместе с ними.

Заклинание, я его уже чувствую…

– Но как мне…

– Из арбалета!

– А как же принцы? – ахнул стражник.

– Идиот! – взорвался епископ. – Ты так плохо стреляешь? Дай мне!

Шаги удалились, заскрипел натянутый арбалет. Вот оно!

Атайя резко вдохнула.

– Hinc libera me!

Когда последний звук слетел с ее губ, и Атайя уже оказалась перед бесконечной пропастью, вдруг огонь прожег плечо, пронзив кость. Она пошатнулась на краю хаоса, упав обратно в Делфархам, затем обратно в межпространство, закрутившись в разных частях света. Впереди мелькала знакомая череда картин, позади гремел гневный голос епископа, то отдаляясь, то нарастая со смертельной близостью:

– …спасла Николаса от правосудия и забрала в заложники Мэйлена, чтобы мы не могли ее уничтожить! Могу поспорить, сумасшествие принца было искусным подлогом, чтобы Совет не казнил его сразу же…

Опять вперед, в бессознательный водоворот. Крики Люкина пропали.

И снова обратно… снова злостный глас:

– …а ее лепет о некоем Мудреце… ложь! Мальчику грозит опасность только от нее и ниоткуда более. Черт побери, где корбал, за которым я послал?

Она по инерции полетела вперед и погрузилась с подопечными королевских кровей в бездну света и звука. Николас спокойно спал, а Мэйлен дико отбивался, дергал за руку, посылая разряды молнии до поврежденного плеча. Платье вымокло от пота и липло к телу, из раны текла теплая кровь. Атайя боялась потерять сознание до того, как они доберутся.

Этого никак нельзя допустить. Она ясно осознавала, что произошло с судьей, прицепившимся к ней в Килфарнане. Попав в вихрь, он кричал в агонии, потому что его тело разрывалось на части, не в состоянии выдержать напряжение места, не предназначенного для плоти.

Надо побороть боль… иначе Николаса с мальчиком ждет та же судьба.

Зная, что силы на исходе и принц может вырваться, если они не выйдут из хаоса, она вошла в его детское сознание и заговорила изнутри:

Мэйлен, не отпускай моей руки. Я понимаю, что ты напуган, но мы сейчас в опасном месте. Держись крепко!

Она почувствовала, что мальчик немного утих, успокоенный голосом – не важно чьим, – голосом, который убедил его, что он не один. Остатки плача проникли Атайе в сердце. Она не хотела так перепугать его. Если встряска при перемещении обеспокоила Бэзила, то бедный мальчик наверняка в ужасе.

Все будет хорошо, Мэйлен. Только держись.

Прежде чем Атайя вышла из чужого мозга, что-то поймало ее взгляд, нечто яркое и недрогнувшее посреди меняющихся мыслей, воспоминаний и страхов, которые делали Мэйлена Мэйленом. Световая точка, ослепительная, как солнце над морем, но не больше острия иголки. Она была тусклей, чем у Эммы – возможно, из-за возраста, – но точно была.

Семя.

Семя магии, еще не развившейся.

Атайя глубоко вдохнула, если в межпространстве действительно был воздух. Ее так удивило открытие, что она почти забыла о раздирающей боли в правом плече.

Мэйлен? Судьбой выбранный стать магом?

До этого она полагала, что великим королем-колдуном, которого предсказал Дамерон, будет его последователь – Брандегарт. Высокомерный Мудрец вряд ли видел другой исход.

А теперь не исключено, что он ошибается.

Атайе казалось, что ее нет на земле уже несколько часов, но круговорот наконец прекратился, свет померк, шум и изображение остановились. Под ногами появился покрытый плитами пол, на который она и рухнула, отпустив спящего Николаса и шмыгающего носом жалкого ребенка.

Она не знала, попала ли в выбранное убежище, от боли и шока принцесса даже не могла вспомнить, куда вообще собиралась отправиться. Но затем услышала возглас старика и поняла, что находится в безопасности. Атайя уступила напряжению заклинания и раны, расслабилась и погрузилась в глубокий сон.