Текст книги "Мудрец острова Саре"

Автор книги: Джулия Дин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Джессингер сглотнул слюну.

– Нет, ваше величество. Если б хоть один из них задумал что-либо против вас, моим долгом было бы сразу же сообщить об этом! – Странная гримаса исказила его лицо, поскольку Мозель был никудышным лгуном, но он всегда отличался неуклюжестью и взволнованностью, поэтому Дарэк не нашел в его поведении ничего подозрительного.

– Да, я так и думал, – гаркнул король. – От тебя невозможно ожидать чего-либо полезного.

Граф схватился за сердце, а Дарэк деловито вышел, сопровождаемый епископом. Советник в душе поблагодарил Господа за нанесенное оскорбление. Будь он другим, его скорей всего арестовали бы, но репутация при дворе сослужила ему как невидимый покров колдуна, искусно защитив от разоблачения.

Джессингер в отчаянии проводил лейтенанта Бернса и его людей, которые вынесли Николаса, тщетно пытаясь успокоить его стоны и немыслимые мольбы о пощаде. Затем, как и полгода назад, он поспешил в свои палаты собрать вещи, чтобы предпринять побег в лагерь колдунов рядом с Кайбурном.

Глава 20

– Сир Джарвис не очень-то нам обрадовался, – заметила Атайя, перешагивая талый лед на мощеной улице.

Джейрен нес под мышкой рулон рунной ткани, недавно доставленной с фабрики Кордри в Килфарнане. День был самым теплым с начала года – или наименее морозным, как подумала принцесса, – вдобавок ярко светило солнце. Наружу высыпали толпы народа, вдоволь насидевшиеся по домам. Шла первая неделя февраля, однако Атайя видела в глазах горожан предвкушение весны, до которой осталось шесть недель. Супругам хотелось сбросить капюшоны и тяжелые шарфы, но они тщательно закутали лица, потому что пришли не для проповедей и не желали, чтоб их узнали.

– У него есть повод волноваться, – ответил Джейрен. – Раньше мы связывались с ним через Руперта, а теперь таверна сгорела, и по городу снуют судьи. Вот он и сдержан, когда видит нас на пороге. Еще повезло, что его не привели на допрос, хоть всем в Кайбурне и известно, что его сын – колдун.

– А какое счастье, что нет доказательств его отношения к исчезновению Кордри. Уверена, что епископ не стал его преследовать благодаря щедрости Джарвиса к церкви, – сухо отметила Атайя.

Солнце отражалось в сосульках, свисающих с балконов и крыш магазинов по обеим сторонам узкой улицы. Принцесса натянула капюшон еще ниже, чтобы защитить глаза от света. Правильный жест, потому что они приближались к переполненной людьми площади. Лучше бы обогнуть это место – оно было связано с дурными воспоминаниями для обоих, – но хотелось выйти из города кратчайшим путем. Столько народу кружило под теплыми лучами, что Атайя не сомневалась, что никто не обратит на них внимания.

Чем ближе супруги подходили к площади, тем больше менялось настроение окружающих. Вместо смеха и веселых шуток о погоде стали слышны сдавленные проклятия и обрывки ссор – не просто обычная торговля между покупателем и продавцом, а едкие оскорбления, которые говорили о глубокой вражде. На душе у каждого было не только ожидание тепла: перед магазинами стояли небольшие группы, которые оживленно дискутировали. Атайя заметила у многих в руках тяжелые камни. С площади послышались гневные крики, толпа взревела в ответ какому-то выступавшему.

– Последний раз здесь было разъяренное сборище, когда тебя привели отречься от своего учения, – прошептал Джейрен, переложив рулон ткани из-под левой подмышки под правую. – Что могло вызвать такой же переполох?

Атайя встревоженно закачала головой.

– Не знаю, но если народ злится, значит, тут замешаны колдуны. Идем, – сказала она, показав на полдюжины мужчин, которые решительно шагали вперед с камнями. – Если кто-то из наших в беде, надо как-то помочь.

Через два поворота улица открылась на городскую площадь, и Атайя замерла на месте от представшего ее взору вида. Это было словно путешествие назад во времени. Толпа такая же непроходимая, как в тот роковой день, когда ее сюда привели, но еще более рассерженная. У ступеней в собор разгорался красным пламенем костер. Затаив дыхание, она стала искать глазами остатки несчастного, прикованного к столбу, но столба не было, как и каких-либо признаков, что огонь будет использован для сожжения. Над подпрыгивающими головами возвышался светловолосый мужчина, который кричал что-то прямо со ступеней, жестикулируя, как если бы пыталась взлететь раненая птица.

Не нужно было спрашивать, кто это: ярко-красный потир, вышитый на черной накидке, говорил сам за себя. И давно судьи Трибунала начали проповедовать в общественных местах, вместо того чтоб просто арестовывать всех подозреваемых в ереси для опроса в темных камерах? В конце концов, монахи ордена Святого Адриэля никогда не прибегали к словам, если можно доказать свою правоту мечом.

С конца толпы было плохо слышно, о чем он говорит, поэтому Атайя с Джейреном стали пробираться по периметру площади. На полпути принцесса остановилась, почувствовав, как в голове разгорается огонь.

– Нам нельзя подходить ближе, – прошептала она. – У кого-то поблизости есть корбаловый кристалл, возможно, у судьи.

Они остались стоять на месте, втиснувшись между сточной канавой и тележкой с выпечкой. Атайя оглядела лица вокруг в надежде найти кого-либо в рунном шарфе, чтобы спросить, что тут происходит. Однако не успела она найти союзников, как из толпы вышли две старухи, поддерживая друг друга за руку.

– Сначала Кельвин, а теперь такое! – крикнула одна из них и затрясла кулаком, но пожилая женщина была худощавой и немощной, так что жест получился далеко не грозным. – Она отродье дьявола, в этом нет сомнения!

– Бедный принц, – сказала ее полная подруга, которая скорей горевала, чем злилась. – Трибунал не смягчится к нему, хоть он и Трелэйн. Он лишится головы, будь уверена.

Атайя закачалась, в глазах потемнело. Речь шла явно не о Мэйлене, а в Кайте – помимо него, только один принц.

– Извините, пожалуйста, – обратилась к ним Атайя, скрывая лицо за шарфом. – Мне отсюда не слышно… о чем говорит наш брат?

– Разве вы не знаете? – воскликнула худышка. – Четыре дня назад принц Николас пытался отравить короля, и надоумила его сестра!

Атайя от изумления чуть не упала. Джейрен выронил рунную ткань и поймал Атайю за талию. Что за дикая история? Конечно же, Дарэк не способен пустить столь грязный слух. Он ненавидел ее, однако к Николасу сильной вражды никогда не испытывал.

– Понимаю, невероятно, – продолжила старуха, цокнув языком. – А чего еще ожидать от демона? Брат Джайлз сказал, что ожидает повторения покушения. Значит, наш гражданский долг и святая обязанность – передать Трибуналу любого, кто может иметь отношение к принцессе и ее колдунам. За каждого виновного будут платить полкроны. Представляете? Полкроны!

– А как насчет Харольда? – вдруг осенило вторую старуху, и она ткнула подругу в руку. – Его дочь пропала уже несколько месяцев назад. Говорит, что она поехала в гости к тетке. Бьюсь об заклад, она у лорнгельдов!

– Даже и не подумала бы, – ответила первая. – А Дрисколь, ювелир? Жена сказала, он отправился в Сельвален прикупить камней, но скорей всего она врет, чтоб прикрыть его. Ему недавно исполнился двадцать один, – добавила она со знанием дела. – Как раз возраст для впадения в безумие.

– Давай сдадим их. Получим по полкроны, если мы правы!

Пораженная такой злобной жадностью Атайя смотрела, как старухи рванули к собору выдать своих соседей за пару серебряных монет. Затем раздался восторженный крик, и толпа расступилась, пропуская клетку на телеге. Ее окружали шесть судей в черном. За решеткой было не меньше дюжины заключенных, которых везли прямо из склепа собора – тюрьмы Трибунала. Некоторые пленники рьяно дергали прутья в безнадежной попытке вырваться, другие сидели недвижно, уставившись пустым взглядом на беснующийся вокруг народ. Тихие, как догадалась принцесса, обвинялись в начальных стадиях мекана, поэтому их заставили обкуриться локой, дабы пробудившиеся силы ненароком не спасли их.

Атайя отчаянно посмотрела на Джейрена, вопрошая, как они могут им помочь, но не успел он ответить, как священник на трибуне отворил дверь клетки. Его собратья вытолкнули арестантов на площадь, словно бросали мясо голодным волкам: человечества, от которых нужно избавиться на глазах публики. Раздался яростный рев, люди с камнями подобрались ступеням собора и начали швырять булыжники в беззащитных узников, издавая радостные возгласы, когда от удара шла кровь.

– Господи, Джейрен, что нам делать?

– Ничего. Мы не можем вдвоем сражаться с целым городом, один намек на магию – и все разгорится, как солома от факела.

Толпа опять разразилась воплями, заглушившими стоны, колдунов и кровожадные крики палачей. Атайю отбросило в сторону: небольшая группа несла чучело из соломы и веток в образе женщины. На лице была нарисована дьявольская гримаса, в одной руке молния из прутьев, в другой – кубок. Они символизировали электрический разряд, которым она убила Кельвина и чашу вина, которой пыталась отравить его сына.

– Смерть Атайе Трелэйн! – крикнул мужчина, и все расступились, чтобы они быстрей донесли чучело до костра. – Смерть еретичке и предательнице!

– Тебе лучше затянуть шарф потуже, пока мы не выберемся из города, – посоветовал Джейрен, – иначе они не успокоятся сожжением твоего изображения.

Соломенную фигуру поставили в центр пламени, и Атайя смотрела, как та стрекочет и сгорает, размалеванное лицо отслаивалось, будто почерневшая кожа. Джейрен потянул ее за руку. Потрясенная до глубины души Атайя молча последовала за ним прочь с площади. Крики и стоны умирающих еще долго звучали у нее в голове. Она представляла, как они проклинают ее за свои мучения, за то, что она не оказалась обещанным спасителем.

Если Атайя рассчитывала убежать от анархии Кайбурна, спрятавшись в лесном лагере, то она жестоко ошиблась. Новость о покушении на жизнь короля дошла туда раньше нее, и лорнгельды были настроены злобно. Колдуны оживленно разговаривали друг с другом, никто не занимался ни хозяйством, ни уроками. Хотя никто не додумался соорудить соломенное чучело Атайи, судя по осуждающим взглядам, многие полагали, что это стоящая мысль.

– Вот она! – крикнул Натан, как только супруги появились на краю поляны. Он бросил разговаривать с отцом и направился к ним с важным видом, пробираясь сквозь подтаявшие сугробы. – Я так и знал, – сказал он. – Я знал, что вы хотите больше, чем прикидываетесь!

Руперт догнал сына и отвесил ему затрещину.

– Тихо, ты, глупец! Выносишь приговор, даже не выслушав. Чем ты лучше Трибунала?

– Скажите, что это не вы, – взмолилась Эмма, схватившись за накидку Атайи. – Пожалуйста, скажите!

– Конечно, это не она, – резко крикнула Джильда, и малыш на ее руках взвизгнул. – Сама ведь знаешь.

Принцесса протянула руки ладонями вверх.

– Послушайте все, – начала она, понимая, что дрожит. – Я услышала, в чем меня обвиняют, два часа назад в Кайбурне и клянусь, что все это ложь!

– А ваш друг из Делфархама сказал иное, – вмешался Дариен – арфист, который играл у них на свадьбе. Не успела Атайя спросить, какого друга он имеет в виду, как Дариен продолжил: – Я знал, что нужно было встать на сторону Саттера: он хотел сражаться, но не таким путем! Убивая судей, а не короля!

– Но я и не пыталась…

Тут в толпе появилась Тоня, и злые крики утихли. Что бы ни сотворила принцесса, мастеру Тоне до сих пор доверяли, видимо, потому, что она была из Рэйки и ее не касались дела кайтского трона.

– Некий человек прибыл из столицы. Мы нашли его на опушке, когда он выкрикивал твое имя. При нем была полоска рунной ткани, и мы решили, что можем доверять ему. Он утверждает, что прошлым летом сообщил твое местонахождение.

Атайя почувствовала, как теплая волна облегчения пробежала по телу.

– Мозель! Слава Богу, он расскажет, что произошло. Где он? Я хочу переговорить с ним в часовне.

– Почему вам не побеседовать прямо здесь, чтобы мы все слышали? – спросил Натан. – Или вы боитесь разоблачения?

К удивлению Атайи, Тоня кивнула.

– Хорошая идея, – пробормотала она таким тоном, что у принцессы мурашки пошли по коже.

Бедняжка вдруг вспомнила, с какой целью она приехала в Кайт – чтобы быть глазами Совета мастеров. Верховный лорд всегда боялся, что в планы принцессы входит не только освобождение лорнгельдов; на первой официальной встрече он обвинил Атайю в заговоре против короля. Боже, неужели Тоня тоже способна так считать?

– Не смотри на меня так, – сказала она, смягчившись. – Я не верю ни одному их слову. Я слишком хорошо тебя знаю, чтоб предположить, будто ты способна на такое, однако мой долг выяснить все детали и передать их Бэзилу. К тому же каждый из присутствующих имеет право понять, что происходит.

Она послала Эмму за советником, и через несколько минут Мозель сидел между Атайей и Джейреном на бревне рядом с колокольней в окружении любопытных и подозрительных колдунов.

– Я прибыл бы вчера, но у моей лошади отвалилась подкова, и мне пришлось ее поменять. К сожалению, вести дошли до вашего графства раньше меня. Его величество, несомненно, поспешил распространить слух о государственной измене, – угрюмо сказал он. – Скорей всего разослал гонцов той же ночью.

– Что за подлог выдумал Дарэк? – раздраженно спросила Атайя, пробив каблуком растопленный солнцем лед.

Джессингер бросил на нее печальный взгляд – немалое достижение, если учесть годы одиночества в столице без единого друга.

– Это не подлог, моя госпожа. Я там был… после происшествия. Большая часть того, что вы слышали, правда.

Раздался хор ахов и пылкого шепота, но он вскоре затих, все хотели дослушать историю графа до конца.

– Правда? – воскликнула Атайя, изумленно моргая. – Но это невозможно. Разве Николас не на Саре?

Мозель покачал головой:

– Нет, по его словам, он вернулся поговорить с королем об управлении островом. Я видел принца в день приезда, и его поведение показалось мне крайне странным. Он был рассеянным и напряженным, но я решил, что это просто последствие долгого пути с острова. Кстати, – спросил он между делом, – он прислал вам книги?

– Нет. Какие книги?

– Я видел, как принц выходил из библиотеки Родри. Он сказал, что собирает записи о Кельвине по вашей просьбе, курьер уже был наготове. Возможно, его что-то задержало в пути, как и меня, – предположил он, нахмурившись.

– Быть может, – согласилась Атайя, подумав, что никогда не давала подобного поручения. Но это подождет, надо разгадать более важную тайну. – Продолжайте, пожалуйста.

– Тем вечером я проходил мимо королевских палат и услышал ужасный крик, и не только я, а половина придворных, – добавил Джессингер. – Десять свидетелей точно, моя госпожа. Когда мы ворвались в комнату его величества, его одежда была залита вином, якобы отравленным. Я видел дыры, которые прожгла кислота на камзоле, – признал Мозель. – Уверен, что это от кахнила.

Где-то позади раздался едкий смех:

– Давно пора отпустить ему грехи.

Атайя закачала головой:

– Не верю… Это ложь! Клевета, которую распространяет Дарэк, чтобы люди потеряли в меня веру. Он начинает понимать, что мы представляем серьезную опасность, и мстит мне! – Принцесса вскочила на ноги и зашаталась, будто сама выпила отравленное вино. – Я пойду в город и сама скажу это всем.

Джейрен посадил ее на место.

– Сделаешь шаг в Кайбурн, и они сожгут тебя, как то чучело, или забьют камнями до смерти.

Атайе пришлось признать, что он прав: на данный момент сунуть нос в Кайбурн равносильно самоубийству.

– Значит, слухи верны! – выкрикнул Натан. – Принц Николас все-таки пытался отравить короля… и зачем ему это делать, если не ради вас?

– Но как же? Если вино было отравлено, то почему Дарэк не выпил его? – спросила Атайя. – Как оно пролилось? И отчего все думают, что я имею к этому какое-то отношение?

Мозель удрученно пожал плечами:

– Что касается событий до того, как я вошел в комнату, только Господу Богу известно, что произошло между братьями.

– Тогда я спрошу Николаса, – решила Атайя. – Он мне все расскажет.

– Если сможет, – ответил Джессингер, положив руку ей на плечо. – Он был болен, моя госпожа. Болен и весь в муках. Вероятно, сейчас ему лучше… – Голос неуверенно затих.

– Что с ним случилось?

– Никто не знает, моя госпожа. Принц бредил и произнес лишь несколько слов. Его тщательно охраняют, – с грустью сообщил граф, зная, насколько Атайе хочется оказаться рядом с братом. – Вам не подступиться незамеченной.

– Нет уж, отправляйтесь к нему, – вставил Натан. – Если убьете Николаса, то король никогда не узнает, на что вы его толкнули. Вы достаточно времени провели вместе, чтобы разработать план. Даже не потрудились сказать нам, что принц едет на Саре. Но это же было дешевой уловкой, чтобы сбить нас с толку.

Атайя уже не обращала на него внимания. Она сидела, опустив голову на руки.

– Не могу поверить. Должно быть, страшная ошибка. – Она подняла глаза. – А где Ранальф? Может, он прояснит дело.

– Он не приезжал в Делфархам. Полагаю, он все еще на острове, – сказал Мозель, убив ее зыбкую надежду. – Боюсь, это еще не все, – тихо добавил он. – Королева тоже попала под подозрение.

– Сесил? – воскликнул Джейрен. – Что за вздор!

Джессингер пожал плечами.

– Возможно, но в припадке Николас признался, что встречался с Атайей в Халсее, и теперь король считает, что она может быть вовлечена в заговор. Епископ Люкин не преминул напомнить его величеству, что Сесил давно дружит с принцессой, поэтому ее лучше поместить под арест для ее же блага. – Мозель ломал руки, явно огорченный тяжелым положением королевы. – Если Дарэк не на шутку разозлится или Курия проявит настойчивость, то ее передадут Трибуналу для официального допроса! И даже если он не зайдет так далеко, ей придется убеждать мужа, что она не предавала его. Лгать тут опасно… супругу и королю. Если он спросит, придется признаться, что вы приезжали во дворец.

– Если он ее спросит, – повторила Атайя, у которой назрела идея. – Но мы можем не дать ему такого шанса.

Граф быстро кивнул:

– Я тоже об этом думал. Он послал людей, чтобы они вернули ее в Делфархам. Они отправились сразу после меня, но с ними карета, что задержит их на пару дней. Мы можем нагнать их, если выедем сегодня вечером.

– Я с вами, – сказал Джейрен. – Помощь вам наверняка понадобится. К тому же Сесил теперь моя родственница.

– Как и Дарэк, – пробурчала еле слышно Тоня, но он пропустил замечание мимо ушей.

– А что, если она не захочет возвращаться? Она как-то сказала, что скучает по сыну. Связавшись с нами, она больше никогда не увидит его.

– Мы можем предложить ей бежать, – сказала Атайя. – Если откажется… то мы уже не в силах что-либо поделать. Однако если дело в Мэйлене, то надо доставить его к ней.

– Неплохая мысль, – согласился Мозель. – Мальчик сильно изменился за последнее время, и не к лучшему. Король настраивает его против лорнгельдов.

Принцесса с отсутствующим видом кивнула и отложила эту заботу в сторону.

– Подумаем над этим чуть позже. Меня сейчас больше всего волнует Николас. – Она наклонилась вперед, поставив локти на колени. – Не понимаю, как можно верить, что он пошел бы на такое всего лишь под моим влиянием.

Мозель прокашлялся.

– Не совсем под вашим влиянием, если быть точным, – осторожно произнес он. – Король утверждает, что вы его околдовали. И… о, моя госпожа, – продолжил граф со слезами на глазах, – я слышал своими ушами, как принц взывал к вам, умоляя снять боль…

Сколько бы преданности ни оставалось у последователей, она вмиг развеялась. Словно отлив на море, они попятились назад, будто боялись дышать с ней одним воздухом. Уважение и надежда в их глазах сменились разочарованием и отчаянием.

– Вы все еще будете опровергать свою причастность? – поинтересовался Натан. В отличие от других он не отступил, а наоборот – навис над ней, как грозовая туча. – Сам принц винит вас!

– Нет, это ошибка… он никогда бы… кто-то еще, должно быть…

Вдруг она услышала эхо голоса в своей голове – низкого, угрожающего, – и все стало ясно.

Если передумаете, – говорил Брандегарт, – то поспешите, потому что уже через несколько дней начнутся необратимые события.

Необратимые события…

– Мозель, – медленно начала она, – Николас говорил что-нибудь о Мудреце острова Саре?

– Только что они встречались… но мне показалось, что он что-то не договаривает. А что? Это важно?

– Очень важно. Боюсь, король прав: принца околдовали. Но не я. – Атайя с горящими глазами повернулась к Джейрену. – Это месть за наш отказ присоединиться к нему.

Тут Натан взорвался.

– Ого, ничего себе! Если ваш Мудрец – не знаю, кто это, – такой чертовски опасный, то почему вы никогда даже не упоминали о нем? Да не существует никакого Мудреца, вот почему! Он – выдумка, ложь, чтобы отречься от собственной неудачи! Вы говорили нам, что не собираетесь свергать короля, потом сами себе противоречите своими действиями и в итоге сваливаете вину на кого-то, о ком мы ни разу не слышали!

– Как мне убедить вас? Я не имею к этому никакого отношения!

– Меня вам не обмануть, – плюнул Натан. – Я ухожу. Я был готов бросить вызов священникам, ваше высочество, чтобы изменить один закон, но короля я предавать не собираюсь. Зачем мы вам, принцесса? – спросил он, обведя рукой толпу. – Мы – армия, которую вы клялись не создавать. Вы спасли нам жизнь, чтобы преданные последователи в один день помогли вам захватить власть? Вот так спасительница! – Он отвернулся в полном отвращении. – Надо было сразу догадаться. Вы не святоша… голубая кровь, рвущаяся к трону.

– Я никогда не претендовала на святость! – крикнула Атайя, теряя терпение. – Сожалею, что я не тот мессия, которого вы ожидали. Я не говорю на всех языках мира и не хожу с нимбом над головой. Но если я не делаю из своей веры публичного зрелища, еще не значит, что у меня ее нет, или что я руководствуюсь скрытыми мотивами. Молитва – прекрасная вещь, но за молитвами работа стоит. Бог не выполняет ее за нас, Натан, Он лишь дает нам силы сделать все самим. Я хочу только, чтобы люди перестали убивать нас за то, что мы обладаем чем-то, чего нет у них. Больше мне ничего не нужно.

Тоня и еще несколько человек одобрительно кивнули, однако Натана слова принцессы ничуть не тронули.

– Очень красноречиво, – отметил он. – Прямо как речь епископа. Но я все же ухожу.

– Натан, – поймал его за руку Руперт.

– Оставайся, если хочешь, отец. Но помни: из-за нее ты потерял свою таверну.

– Лучше лишиться таверны, чем сына. Благодаря ей ты до сих пор жив.

– Знаю. И я до сих пор намерен помогать таким, как я. Буду учить магии любого желающего. Но не под ее знаменем. Только не после произошедшего.

С этими словами Натан вырвался из хватки отца и побежал в свою палатку собирать вещи. Через несколько минут он уже шагал прочь из лагеря с джутовым мешком за плечами, из которого торчала спешно запиханная одежда.

После ухода Натана начались трудные для Атайи времена. Один за другим лорнгельды решались пойти по его стопам: складывали пожитки, снимали палатки и покидали лагерь с лицами, полными боли. В отличие от шума вокруг Сеттера, когда его сообщники попытались украсть еду и деньги, не думая о том, что оставшиеся будут голодать, эти люди уходили с тем, с чем пришли, ничего не требуя от принцессы. Глядя в их глаза, Атайя понимала, что, если б им предложили вернуть приобретенные здесь знания, они бы с радостью отреклись от них. С ней мало кто объяснялся, лишь некоторые извинялись и говорили, что не могут ей более доверять.

– Эмма, – взмолилась она, когда светловолосая девушка взвалила на плечи связку с тряпьем. – Пожалуйста, не уходи. Твои заклинания еще ненадежны.

– Значит, я доучусь где-нибудь еще, – сказала Эмма, избегая взгляда Атайи. Голос звучал приглушенно, однако в нем чувствовалась вражда. – Мою деревню уничтожили, потому что вы туда заехали. Этан умер. Все из-за предателя.

С дрожащими губами Эмма пошла прочь с просеки, не оглядываясь.

Атайя подошла к десяткам лорнгельдов, но каждый раз получала холодный отказ. Никогда раньше не ощущала она себя столь беспомощной. Сердце стонало от горести: лучше сразиться с дюжиной таких, как Саттер, чем смотреть, как люди молча уходят – без открытой ненависти, но лишенные веры.

Позже, когда на небо поднялся холодная убывающая луна, принцесса закрылась в своей комнате и оглядела из окна поселение, которое за один день уменьшилось вдвое. Джейрен принес ей тарелку тушеного мяса на ужин – большую порцию, хотя повод для такого изобилия отнюдь не служил утешениям, – и доложил о потерях.

– Ушла половина. Осталось около сотни колдунов и пятьдесят – шестьдесят членов их семей. Жерар с нами… и Мария. Многие до сих пор на нашей стороне.

Атайя положила лоб на ледяной каменный подоконник, вспомнив, сколько надежд она питала в свою первую ночь в лагере прошлым апрелем, когда друзья пели песни под звездами.

– Они даже не разговаривают со мной, – сказала она, едва сдерживая слезы. – Просто смотрят, разочарованные. Боже, таким же взглядом провожал меня мой отец, считая, что я выросла не той дочерью, какой ему хотелось бы. А теперь я подвела их всех.

– Атайя, не говори так.

Однако принцесса была безутешна.

– Союзники Саттера ненавидели меня за то, что я не сражаюсь против Дарэка, а теперь презирают меня еще больше, потому что решили, что я их обманывала. А те, что всегда были врагами – к примеру, сегодняшняя толпа в Кайбурне, – просто разорвать готовы, так как уверены, что я пыталась убить короля так же беспощадно, как покончила с Кельвином. Все разваливается на части, Джейрен. Я обещала отцу, что все изменится. Я клялась ему в этом. Если проиграю, для меня все потеряно.

– Все? – переспросил он, подойдя к ней вплотную. – У тебя останусь я, хотя, согласен, невеликое утешение по сравнению с утратой государства. Ну да этого не произойдет. Не оставляй надежду.

Атайя шмыгнула носом и повернулась к нему.

– Как тебе удается всегда быть столь чертовски оптимистичным?

Слова прозвучали не как упрек, а как отчаянное желание узнать способ.

– Приходится, – спокойно ответил он, – раз уж ты у нас пессимист.

Джейрен улыбнулся, однако принцесса поняла, что в шутке мужа есть доля правды, и серьезно восприняла его слова.

– Значит, мы идеально подходим друг другу, так?

– Очевидно, – сказал Джейрен и подарил ей поцелуй, которого так не хватало. – Мне скоро уезжать, – печально сообщил он. – Мозель уже ждет. Но мне не хочется оставлять тебя сейчас, после всего…

Джейрен взглянул на палаточный город на поляне, ныне опустевший наполовину, и тяжело вздохнул.

– Нет, ты отправляйся. – Атайя отошла от подоконника, грусть сменилась решительностью. – Мне и самой пора в путь.

Джейрен взглянул на нее с опаской.

– Даже не вздумай посетить Саре, Атайя, – сказал он, крепко взяв ее за плечи, будто физической силой можно было перечеркнуть дар к транслокации. – Мудрец, несомненно, поджидает тебя и уже приготовил западню. Если ты сейчас покинешь страну, все решат, будто принцесса бежала после неудачной попытки убить короля.

Атайя выслушала страстные доводы и улыбнулась.

– Я и не думала отправляться на Саре, – сообщила она, когда он закончил, и потянулась за накидкой. – Моя цель – Делфархам. Я должна выяснить, что произошло между Николасом и Дарэком тем вечером.

Судя по выражению лица супруга, ему было бы спокойней, собирайся она на остров.

– Но ты же слышала, что сказал Мозель. Николас в бреду, не говоря уже об охране.

– Я знаю, – ответила она. – Остается еще один человек, который мне все поведает. – Она обмотала вокруг шеи шарф из рунной ткани. – Я намерена поговорить с Дарэком.

У Джейрена отвисла челюсть.

– Ты шутишь?

– У тебя есть предложение лучше? – Она подождала, но идей не последовало. В тот момент супруг вообще был не в состоянии что-либо изречь. – Сейчас поздняя ночь, я отправлюсь прямо в его опочивальню, где мы и побеседуем. Он обычно в это время один. Я смогу исчезнуть при первом намеке на опасность. Мне не нужно долго приходить в себя, как раньше.

– А что, если у него в комнате хранится корбал? – спросил Джейрен, неожиданно обретя дар речи. – Тогда ты там застрянешь.

– Я должна использовать шанс.

Джейрен задумался, а потом взял свою накидку.

– Тогда возьми меня с собой.

– Ни в коем случае, – твердо сказала Атайя. – Дарэк ненавидит тебя даже больше, чем меня, если это вообще возможно. К тому же ты нужен Мозелю, – добавила она с улыбкой. – Он не привык действовать в одиночку.

– Нет, но последнее время он делает успехи. – Джейрен крепко ее обнял. – Пытаюсь придумать вескую причину, чтобы не отпускать тебя, но не могу. Мы с Мозелем дождемся твоего возвращения и только затем отбудем в Халсей. Час-другой ничего не решат. Нам будет спокойней, если мы будем знать, что ты вернулась невредимой. Будь осторожна, – предупредил он и поцеловал ее на прощание.

– Думаю, это Дарэку нужно быть осторожным, – сердито произнесла Атайя. – Если я узнаю, что эта жуткая история – его рук дело, то сама убью его. И вряд ли выберу орудием безболезненный кахнил.