Текст книги "Мудрец острова Саре"

Автор книги: Джулия Дин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Улыбаясь, та обвила рукой талию чародея.

– Бран предложил мне место во дворце и спас от брака с бесхитростным тупицей, с которым пришлось бы играть заботливую крестьянскую жену до конца дней.

– Это было бы достойной жизнью, – отметил Николас, страх которого перерастал в гнев.

– Что вы имеете в виду? – поднял бровь Брандегарт.

– Она ведь не жена вам, ваша светлость.

Дриана метнула в него испепеляющий взгляд, но промолчала.

– Смелые слова, учитывая ваше положение, – отметил Мудрец, отпустил возлюбленную и подошел к Николасу ближе, чем тому хотелось бы. – Вы, конечно, понимаете, что я не могу позволить вам добраться до Кайта и рассказать сестре все, что вам стало известно. Подобное знание родит в ней лишние предрассудки. Нет, я желаю предоставить ей факты в нужном свете – так, как их вижу я.

У принца вновь образовался ком в горле.

– Какое к этому имеет отношение Атайя?

Брандегарт сел обратно в кресло, поманив Дриану поближе.

– Самое прямое, – ответил он столь уверенно, что Николасу стало не по себе. – Первый раз я услышал о кампании вашей сестры летом, после нанесенных мне травм. Поскольку я не мог отправиться в дорогу, то согласился отпустить в Кайт Дриану. Она убедила меня, что ей как женщине будет легче подружиться с принцессой. Конечно, мы тогда еще не знали, что она в заточении. Это выяснилось по прибытии на континент. Однако Дриана решила поехать в Кайбурн, думая, что найдет там союзников ее высочества, которые планируют побег. Что было дальше, вы знаете сами. Сравнив наблюдения Дрианы с вашим мнением, – закончил он, пронзая Николаса взглядом, – я составил точное представление о женщине, с которой мне придется иметь дело.

– Иметь дело? – повторил лорд-маршал, и у него опять перестал двигаться язык. – Я думал, вы ждете знака свыше для возвращения в Кайт. Или это было просто хитростью?

– Не хитростью, мой принц. Вовсе нет. Знак уже дан. Он мне явился, – сообщил Мудрец и наклонился поближе, чтобы огласить самую ценную из тайн. – Или правильней сказать – явилась она.

Николас с Ранальфом обменялись напуганными взглядами.

– Вы хотите сказать, что Атайя – это знак? – в ужасе спросил лорд-маршал и ослабил воротник, который вдруг стал слишком тугим: они с Ранальфом попали в такую западню, о которой и не подозревали. – Вздор! Ей ничего не известно ни о вас, ни о ваших последователях… Как она может быть знаком, который вы ждали?

Мудрец отмахнулся от вопроса, словно развеял дым свечи.

– Вы не лорнгельд, мой принц. Подобные детали вас не касаются.

– Еще как касаются, если из-за этого вы собрались держать его в заложниках, – огрызнулся Ранальф. – И кстати, на какой срок вы рассчитываете? Ты не можешь держать нас здесь вечно.

– Вот именно, – кивнул Николас, – если мы не вернемся в поместье…

– Я же не сказал, что вы не вернетесь. Просто задержитесь чуть дольше. И даже если бы не вернулись туда вообще, думаете, кто-нибудь бы за вами поехал? – Во взгляде Брандегарта появилась угроза. – Лорд-маршалы здесь частенько пропадают. Вы, принц, всего лишь пополните их ряды.

– Не трогай его! – выкрикнул Ранальф и сделал шаг вперед, но изогнутое лезвие алебарды остановило его. – Это нечестно, он даже не может оказать тебе сопротивление.

– А ты можешь? Не забывай, с кем говоришь, Ранальф. Я – Мудрец и в свое время убил немало колдунов.

– И не только, – проворчал тот, потеряв запал. В глазах отразилась давняя ненависть. – Всем в отряде было понятно, что это ты отравил сержанта на тренировке. Мы не могли доказать, но знали.

Брандегарт слегка вздрогнул, устыдившись подвигов юности.

– Я был весьма опрометчив в молодые годы, Ранальф, и жестоко мстил за издевательства тем, кто возомнил себя выше меня. Но это произошло еще до того, как я стал колдуном и понял, что мне судьбой предначертано возглавить свой народ. Уверяю тебя, – мрачно добавил он, – теперь я намного разборчивей в выборе жертв.

Николас ждал, что ответит Ранальф, однако наемник молчал. Вдруг принц почувствовал себя таким беспомощным, как никогда. Разборчивый или нет, Мудрец был способен с легкостью избавиться от любого. Если он одолевал колдунов, то человеку без магического дара, будь то сержант или принц, надеяться не на что.

– Как вы намерены с нами поступить? – спросил он спокойно.

– Поступить? Пока никак. Возможно, вообще никак. Именно поэтому вам придется остаться на ночь. Понимаете ли, пришло время мне поговорить с вашей сестрой тет-а-тет и обсудить будущее лорнгельдов в Кайте. Я передам ей наследие Мудрецов и открою ее истинное назначение. Не хочу вас отпускать, пока не знаю, примет ли она мое предложение или отвергнет его. – Брандегарт прищурил глаза. – Дамерон, первый Мудрец из моего народа, предсказал, что она согласится, и вам лучше молиться, чтобы он не ошибся. Она еще пока не ведает, что ее ответ предопределит ваше будущее, впрочем, как и мое.

Николас знал Атайю лучше, чем чародей, и понимал, что Дамерон, каким бы могущественным он ни был, увидел ложную картину.

– Принцесса ни за что не присоединится к вам, пока не услышит моего мнения. Совет мастеров предупредил ее, кто вы такой.

Брандегарт устало вздохнул:

– Атайя слышала много рэйкской лжи о моем народе, но лично моя точка зрения ей пока неизвестна, и это недопустимое упущение. Дриана говорила мне о ее возвышенных взглядах в области морали, – презрительно добавил он. – Я же подозреваю, что принцесса в глубине души желает занять трон и стать кем-то большим, нежели изгнанницей во главе преследуемого народа.

– Никогда! Она сотни раз мне это повторяла!

– А что ей еще вам сказать? – парировал Мудрец. – Чтобы она заняла место Дарэка, попутно нужно избавиться от вас и маленького сына короля. Конечно, чтобы лорнгельды заняли должное место под солнцем, – пояснил он, ведя логическую цепь, – вам всем придется в конечном счете уступить. Выражаясь нормальным языком, я намерен восстановить колдунов в их правах, входит это в планы Атайи или нет. Однако пророчество Дамерона гласит, что она примет мою помощь. Возможно, мой принц, ему открылись те стороны души вашей сестры, о которых вы и не подозреваете.

Тревожные слова Мудреца повисли в воздухе, и никто не посмел их опровергнуть. Брандегарт поднялся, взял руку Дрианы и собрался уходить.

– Принесите им еды и вина, – приказал он управляющему. – Но не позволяйте покидать комнаты.

– А если колдун прибегнет к магии? – спросил Тулис.

Чародей мрачно улыбнулся.

– Он не станет. Иначе принцу придется за это расплачиваться. Ну что вы такие угрюмые? – обратился он к гостям. – Утром уже поедете домой.

Когда маг со своей дамой вышли, Николас понял, что узнал об острове больше, чем ожидал… или даже хотел бы. Выигранные в кости деньги потеряли значение. Ставки неожиданно возросли, и принц боялся, что он проиграет все.

Глава 18

Атайя сидела, скрестив ноги, в тесном шалаше с визуальной сферой на ладонях. У неглубокой ямы с раскаленными камнями Эмма в предобморочном состоянии потирала виски. Пару минут назад принцесса проходила мимо, услышала крик, ворвалась внутрь и увидела девушку, та лежала в грязи лицом вниз. На пальцах блестела липкая мазь от сферы. Она хотела узнать, что происходит в Пайпвеле, и увиденное так ее потрясло, что заклинание вышло из-под контроля. Придя в себя, Эмма побоялась повторить его и попросила сделать это Атайю в надежде, что она видела лишь отражение своих страхов.

– Я опасалась, что случится нечто подобное, – сказала Эмма со слезами на глазах. – Я наблюдала за деревней каждый день, с тех пор как уехала, вдруг кто-то догадался, куда я пропала. Брат поклялся молчать, но все помнили, как вы меня лечили. Если кто-то выдал его… – Девушка замолчала, не в силах произнести свою догадку. – Нет, то был не Этан, мне показалось.

В покрытой дымкой визуальной сфере появились знакомые деревья, колодец, скот. Однако Атайя заметила признаки разрушения – и разрушения более серьезного, чем она лицезрела в сентябре. Явно дело рук Трибунала. Два человека в черных накидках разговаривали со священником в тени за церковью. Вероятно, они наблюдали за деревней, поскольку именно здесь принцессу видели первый раз после побега из монастыря Святого Джиллиана. В Пайпвеле оказалось два лорнгельда – Алек и Эмма. Видимо, они решили, что это место проклято и является рассадником детей дьявола.

– Пожалуйста… скажите мне, что это не мой брат, – заплакала девушка. – То был не Этан…

Атайя проникла в дом, где она помогала Тоне лечить руку Эммы, точнее, на выжженную землю с почерневшими камнями. Рядом с орешника свисало безжизненное тело ее брата. Это была не самая жестокая смерть от рук Трибунала, однако, судя по полосам от плети на спине, юноша долго страдал, прежде чем ему набросили петлю на шею.

Принцесса убрала сферу, не желая больше смотреть в нее.

– Сожалею, – тихо произнесла она. – Этан мертв.

– О нет, нет, нет… – Эмма прижала колени к груди и издала вопль боли. – Это я виновата…

– Нет, Эмма, виноваты те, кто не хочет позволить тебе жить мирно. Ну да сейчас не время для разговоров. Я оставлю тебя одну.

Дрожа от леденящего ветра, который задувал под накидку, принцесса шла меж десятков ветхих строений, ютившихся на просеке. Ей хотелось найти уединение в своей нагретой камнями комнате. Почти у самого дортуара она услышала сзади скрип поспешных шагов и голос Джейрена.

– Слава Богу, Атайя, – произнес он, тяжело дыша, и повернул ее к себе лицом. У него был изумленный вид, словно его только что окатили водой. – Я везде тебя ищу.

– Что бы там ни было, я сейчас не в духе, – угрюмо проговорила принцесса.

Вид тела Этана не выходил у нее из головы. И это после вестей, что Камерона и союзников Саттера публично повесили утром. Просто ужасный день.

– С тобой пытаются связаться.

Атайя устало вздохнула и пошла прочь:

– Скажи Мэйзону, что я поговорю с ним позже. Мне хочется немного полежать.

– Но это не Мэйзон, – сказал Джейрен, хватая ее за руку. – Это Дриана, она открыла панель.

Принцесса медленно развернулась:

– Но как она… а, ясно… Перед тем как уехать из лагеря, островитянка попросила у меня ключ. Должно быть, она нашла брата, и он помог ей, произведя заклинание.

Они поспешили в часовню, откуда тотчас вышли колдуны, которые там тренировались. В конце ряда скамеек стояла панель Дрианы. Мерцающее продолговатое изображение находилось перед алтарем, его окаймляли завитки света и тени. Внутри недвижно стояла сама островитянка, словно портрет в рамке. Атайя ожидала увидеть добрую непричесанную женщину, которая всегда путалась под ногами, а перед ней оказалась дама, которая больше походила на принцессу, чем она сама последнее время. На Дриане было платье из зеленого бархата, на шее и пальцах – золотые украшения, шикарные рыжие волосы перевязаны сверкающей ниткой жемчуга.

– Ни за что бы ее не узнала, – прошептала Атайя, хотя женщина не могла слышать ее, пока не откроется панель. Незаметная взгляду бывшей служанки принцесса изучила каждую деталь со странным чувством, словно смотрит в зеркало, но видит чужое отражение. Перед Дрианой располагался столик с серебряной чашей, полной каштанов, сзади на стене висел гобелен, на котором золотом была искусно вышита небольшая группа пилигримов в пути.

– Давай узнаем, в чем тут дело, – пробормотала Атайя и коснулась края панели.

После белой вспышки Дриана моргнула и подняла подбородок, дав понять, что связь установлена.

– Я соединилась с вами от имени его светлости, высокочтимого Мудреца острова Саре, – объявила она деловым тоном. – Мудрец желает поговорить с вами.

– Мудрец?! – воскликнула Атайя. – Не понимаю… что ты…

– Его светлость все объяснит, – сказала она и удалилась.

Принцесса позвала ее, но островитянка не вернулась.

– Мне все это не нравится, – заявил Джейрен, отступая в сторону, чтобы его не заметили. – Она что-то затевает.

– Точнее, его светлость что-то затевает, – прошептала Атайя. – Или с ним поговорил Николас, тогда все будет хорошо, – произнесла она, сама тому не веря.

Если в дело вмешался брат, то почему с ней связалась Дриана, а не он сам?

Принцесса прождала целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько минут. В глубине души ей хотелось быть облеченной в нечто иное, нежели в старую серую накидку и кожаные сапоги, покрытые толстым слоем грязи. Если Мудрец думает увидеть столь же по-королевски одетую даму, как Дриана, то ему придется сильно разочароваться.

Узнав о его существовании, Атайя создала себе образ предводителя колдунов и теперь, когда он заполнил все пространство панели мускулистым телом, поняла, насколько ложны ее представления. Вместо старика в дорогих одеждах появился воин со шрамами на руках, одетый столь же непритязательно, как она сама. Смуглая кожа и важный вид напомнили ей принца Фельджина, хотя Мудрец выглядел менее цивилизованным в своем жилете из овчины и потертых замшевых сапогах. Посередине серебряной ленты вокруг головы светился традиционный герб мага, а поверх него – изображение золотой короны. Глядя на украшение, Атайя уверилась, что слухи о культе на острове не лишены доли правды.

– Ваше высочество, для меня большая честь наконец с вами встретиться. Я – Брандегарт из Крю.

Его голос наполнил часовню, словно музыка волынки, и хотя расстояние между ними было огромным, Атайя инстинктивно сделала шаг назад.

– Извините мне мое изумление, ваша светлость, но Дриана… она утверждала, что никогда вас не видела.

– Да, знаю, – подтвердил он с легкой усмешкой. – Но, пожалуйста, не корите ее за обман. Это была моя задумка – послать ее в Кайт, и потому именно мне следует просить у вас прощения.

Он замолчал, и у Атайи появилось неприятное ощущение, что ее молча оценивают. В глазах Мудреца сверкнула задорная нотка, когда они скользнули вниз, словно его привело в восторг прискорбное состояние ее одежды и локон немытых волос, который упрямо лип к щеке.

– Мне рассказывали, что ваш отец не мог подобрать вам жениха. Барды воспевали не вашу красоту, а острый язык. Откровенно говоря, я ожидал увидеть сорванца-девчонку, а вы оказались прекрасной молодой леди, полной королевской гордости и храбрости… и самое важное, – добавил он со знанием дела, – магических сил.

Атайя попыталась улыбнуться, так нагло ей не льстили уже много лет.

– Спасибо.

Я ему не верю, – передал Джейрен с изрядной долей раздражения.

Тебе просто не нравится, как он на меня смотрит, – ответила она, и тут поняла, что супругу не видно Мудреца. – Словно ему любопытно, одето ли на мне что-либо под накидкой, – добавила она, но почувствовала, что Джейрен предпочел бы не слышать подобные детали. – И да, я ему тоже не верю.

Брандегарт посмотрел в сторону на кого-то в своей комнате.

– Дриана, ты не могла бы нас оставить?

Послышался хлопок дверью, и Мудрец снова обратился к Атайе.

– Она замечательная девушка, – отметил он таким тоном, что сразу стал ясен характер их отношений, – и принесла мне много ценной информации о вашей кампании. Очевидно, что у нас с вами одна цель.

– Но к чему было скрываться? Почему сразу не сказать, что она приехала от вашего имени?

Чародей сделал круг по кабинету, засунув большие пальцы за черный кожаный ремень.

– Я не знал, как вы отреагируете на такую инициативу, ваше высочество. Обо мне ходят некоторые слухи, и мне не хотелось бы, чтобы они повлияли на ваше мнение.

Атайя замялась. Ее мнение уже было предопределено, и имевшиеся о Мудреце сведения послужили единственной причиной поездки Николаса на Саре. Ей не терпелось спросить о брате и Ранальфе, но ни Брандегарт, ни Дриана даже о них не упомянули, а значит, они еще не встречались. Николас на острове всего два месяца, и если ему есть чего опасаться, то пока не нужно разглашать его присутствие там.

– Понятно. – Принцесса подумала, что влияние дурной молвы лучше, чем обман Дрианы, но не стала высказывать это Мудрецу. – Так, значит, слухи ложны?

– Частично, – ответил Брандегарт, загадочно улыбаясь, – но об этом позже. Недавно я имел несчастье узнать о Трибунале, и о том, как он мешает вам вести кампанию. Его существование – оскорбление не только лорнгельдам, но и Богу. Поэтому я и решился связаться с вами, ваше высочество. Разве могу я долее оставаться на острове и сидеть сложа руки, когда вы одна идете на столь отчаянные шаги ради нашего народа?

Атайя кивнула – в его словах была логика.

– Что вы предлагаете?

– Во-первых, обученных колдунов. Я могу переправить двести человек в течение месяца, а потом еще. Во-вторых, деньги тем, у кого всё забрали адриэлиты. Остров богат залежами серебряной руды.

Принцесса едва сдержалась, чтобы сразу же не ухватиться за предложение. Она не хотела показывать, как сильно нуждается в помощи.

– Не буду отрицать, я нашла бы применение деньгам. Полагаю, Дриана описала условия жизни в лагере. Но что касается обучения лорнгельдов заклинаниям… – Атайя облизнула губу, – чему именно будут ваши люди учить их, ваша светлость?

Мудрец понимающе улыбнулся.

– Да, надо обсудить и эту сторону вопроса. Меня весьма заботит ваш подход к неграмотным лорнгельдам Кайта, – сказал он, стуча пальцами. – Следуя традиционным рэйкским представлениям, вы преподносите им лишь часть правды. Я боюсь, ваше высочество, упуская самое главное, вы оказываете им медвежью услугу.

В этот момент Джейрен решил появиться в панели.

– Каким же образом? – спросил он в негодовании, поскольку затронули давно устоявшиеся убеждения его соотечественников.

– Мой супруг, Джейрен, – произнесла Атайя и заметила презрительный взгляд Брандегарта, который вмиг сменился вежливым кивком.

– Вы обещаете им жизнь, – продолжил Мудрец, обращаясь к принцессе, – и все. Вы не говорите им, какой должна быть эта жизнь… что им предначертано судьбой! Представьте, что священники убеждали бы всех в существовании рая, но скрывали, что нужно делать, чтоб туда попасть.

– И каково, вы считаете, наше предназначение? – спросила она, хотя знала ответ еще из разговора с мастером Хедриком.

– Величие, – кратко ответил Брандегарт. – Вот что нам причитается и что неизбежно. Наш взлет к славе предвидели давно, когда и открыли истинную природу магического дара. – Мудрец зацепил ногой табуретку, придвинул ее к себе и сел рассказать свою историю. – Два века назад, ближе к концу чистки короля Фалтила, небольшая группа колдунов бежала с Кайта на остров Саре. Их предводителем был человек по имени Дамерон, Дамерон из Крю, кого мой народ помнит как первого Мудреца острова Саре.

Дамерон давно считал, что лорнгельды не просто незрелые философы и ремесленники чародейства, какими до сих пор, даже в наши дни, считают себя некоторые колдуны. Он также утверждал, что расправа Фалтила не произошла бы, если б мы, маги, занимали по праву отведенное им место в мире. Я тоже полагаю, что способности лорнгельдов только подтверждают, что они рождены для великих дел. Имея в себе частичку божественной силы, мы обязаны править людьми, как Бог правит нами. И чем талантливей колдун, тем выше должно быть его положение.

– Положение – это, к примеру, Мудреца острова Саре?

– Именно так, – кивнул Брандегарт.

– Но если вы всегда знали, что лорнгельды заслуживают большего, то почему вы долго жили на острове? Почему не распространяли свое учение в Кайте? Или в Рэйке? Или во всем мире?

– Всему свое время, ваше высочество. На Саре спаслось меньше дюжины колдунов. Если б Дамерон не обладал даром транслокации, как вы, Атайя, им не удалось бы туда попасть. Таинство отпущения грехов распространилось из Кайта на остров, и ряды было некем пополнить. Потребовались десятки лет, пока Дамерон и его апостолы обрели достаточно могущества, чтобы спасать людей от церкви. С тех времен сохранилось мало писаний. Мы точно знаем одно: Дамерон был колдуном-адептом с феноменальной способностью заглядывать в будущее. Он предсказал, что лорнгельды вернут себе славу. Он видел предвестники нашей победы и пообещал, что наступит день, и мы получим знак к действию.

Атайя с Джейреном обменялись взглядами, полными опасения. Мудрец не связался бы с ними, если б знак не был дан.

С важным видом Брандегарт взял со стола кожаный свиток и достал из него хрупкий пергамент.

– Послушайте слова, изреченные Дамероном в трансе, когда он смотрел будущее лорнгельдов. «Наше время придет, когда женщина, благословленная небом и землей, поведет нас к вершинам славы. Она будет жить среди благородных и среди простых людей и обладать силами, невиданными с древности. Она получит помощь в своих начинаниях от неожиданных союзников, и начнется эра великого короля-колдуна, и к нашему народу вернется могущество. До ее появления мы должны ждать в мире радостного возвращения из изгнания».

Когда Мудрец свернул пергамент, поместил его в кожаный свиток и поднял взгляд, Атайя вся дрожала. Первым желанием было назвать пророчество дешевым подлогом – уловкой, чтобы убедить ее дать согласие, но шестое чувство подсказывало ей, что оно подлинное. Принцесса не понимала, откуда оно возникло, но надеялась понять все совсем скоро…

– Скажите мне, Атайя, – заговорил Мудрец, – как вы стали предводительницей? Кто натолкнул вас на этот путь? Как я понимаю, у вас недавно пробудился магический дар?

– Мой учитель мастер Хедрик. Он…

У Атайи екнуло сердце.

Он сказал, что это предначертано мне судьбой… что я избранная. Он видел знамение моего прихода…

Брандегарт заметил, как изменилось выражение ее лица.

– Вот видите, даже ваш учитель понял ваше предназначение, как и Дамерон двести лет назад.

– Но Хедрик считал, что Атайя должна освободить их, – вмешался Джейрен, – а не подстрекать править Кайтом.

Мудрец приподнял бровь.

– Возможно, он увидел лишь часть ее роли, – спокойно ответил он. – Будущее, как нам всем известно, очень трудно постичь в точности.

Джейрен замолчал, Атайя не слушала ни одного из них. Пророчество взволновало ее больше, чем окружающих. Кто должен стать королем-колдуном, согласно Дамерону? Конечно же, не Дарэк: в двадцать девять мекан не приходит. Возможно, Николас? Ему еще не так много лет. Или малыш Мэйлен? Проще было бы пробраться в мозг каждого и посмотреть, есть ли там зерно, но она решила никогда не прибегать к такому эгоистичному методу.

А вдруг трон займет совсем иной человек? – подумала Атайя, глядя в оживленные глаза Мудреца. – Кто-то не из рода Трелэйнов?

Не успела она поразмыслить над нелицеприятной возможностью и над тем, насколько далеко простираются амбиции Брандегарта, как он снова заговорил.

– Вы – женщина из пророчества, Атайя. Благословленная небом и землей, то есть наделенная магическими силами адепта и королевской кровью в ваших венах. Помощь от неожиданных союзников – это мое предложение, которого вы никак не предвидели и которое вам предначертано принять.

– Но как же… если я приму его, то должна буду принять и вашу… философию магии?

Мудрец улыбнулся:

– А вы заставляете себя следовать Божьим законам? Нет. Они просто существуют. Ваш выбор в том, уверовать ли в истину или закрыть на нее глаза… но истины это не меняет.

Атайя опустила голову и посмотрела на запачканные сапоги.

Ирония судьбы отвратительна, – угрюмо подумала она. – Исходить пешком весь Кайт в тщетном поиске поддержки и получить помощь, которую невозможно принять.

– Сожалею, ваша светлость, – произнесла Атайя, подняв глаза. – Но если вы собираетесь убедить в этом лорнгельдов, то, боюсь, я вынуждена отказать. Чтобы возглавлять кампанию, мне необходимо твердо верить в то, что я делаю. Мне совесть не позволит говорить людям, что магический дар дает им право главенствовать над остальными.

Ответ Атайи ничуть не удивил Брандегарта, словно он ожидал, что она сначала скажет «нет» – лишь для соблюдения формальностей.

– Вы считаете, что Бог главенствует над вами? – спросил он.

– Не совсем так, – осторожно ответила она, понимая, что колдун пытается логически опровергнуть ее суждения.

– Вы согласны, что Бог стоит выше вас в естественном устройстве мира? Он могущественней, чем вы?

– Конечно, но…

– И вы подчиняетесь Ему, – резко кивнул Мудрец. – Вы подчиняетесь Его воле. Если это так, ваше высочество, то почему те, кто не обладает божественной силой чародейства, не подчиняются нам, кто более могущественен?

– Но это разные вещи…

– Разве? Главенство – неподходящее слово. Опека? Наш Господь, с Его безграничными возможностями, дает нам силы и ведет нас по дороге мудрости, опекая нас. Долг каждого лорнгельда – взять людей под свою опеку, поскольку его коснулась рука Бога. Я понимаю, вам это трудно воспринимать, однако разве вы по-другому отреагировали, когда впервые узнали о своих способностях? Со временем вы смирились с тем, что являетесь колдуньей. Значит, сможете осознать и мою позицию.

– Ваша светлость, вы можете считать как угодно. Но повторю, что у меня нет выбора, я вынужден отклонить ваше предложение. Ваша истинная просьба состоит в том, чтобы я свергла своего брата и посадила на трон колдуна.

На сей раз сопротивление Атайи произвело на Мудреца впечатление. Он нахмурил брови, выдав внутреннюю досаду. Неужели он и правда думал, что принцесса так быстро уступит? Брандегарт посмотрел ей глубоко в глаза, словно впервые увидел настоящую живую женщину, а не воплощение древнего пророчества.

– В конечном счете этого не миновать, ваше высочество, – ответил он, с напускной отрешенностью пожимая плечами. – Это всего лишь вопрос времени.

– Возможно, – твердо произнесла Атайя, – но я не есть та, кому суждено дать согласие. У меня никогда не было намерений забрать трон у Дарэка. Большинство людей в моем лагере пришли именно потому, что я обещала не совершать подобного злодеяния. Мое дело не касается политики, ваша светлость, оно заключается в передаче лорнгельдам права самим определять свою жизнь, а не выполнять волю епископа Люкина и судей Трибунала. Я не хочу, чтобы Дарэк потерял корону, я просто хочу, чтобы он изменил закон. И единственный путь добиться этого – доказать ему, что мы не такие злодеи, как все полагают. Если мы начнем настаивать на чем-то силой, ваша светлость, враг только уверится, что правда на его стороне.

Принцесса не первый раз повторяла свои доводы. Когда-то – перед Саттером. Его они не убедили, и, судя по равнодушию Брандегарта, на него тоже не подействовали. Настроение Мудреца изменилось из-за столь настойчивого сопротивления его воле: он неожиданно стал хмурым и строгим.

– Ваше высочество, я должен вас предупредить. Если вы не хотите раскрыть лорнгельдам их истинного предназначения, я обязан буду сделать это сам. Моему народу пришло время вернуться в Кайт. От вас зависит, ступим ли мы на земли континента вашими друзьями…

Далее подразумевалось «или врагами».

– Это угроза? – спросил Джейрен, инстинктивно потянув Атайю на шаг дальше от панели.

Мудрец метнул в него раздраженный взгляд, будто Джейрен был ребенком, который не вовремя встрял в разговор на официальном приеме.

– Просто констатация факта.

– Ваша светлость, я молю вас, – начала Атайя, протянув вперед руки, – придерживайтесь своего учения у себя на родине, но оставьте Кайт мне.

– Кайт – моя родина, ваше высочество. Сумасбродство Фалтила вынудило наш народ ее покинуть. У нас много общего, у меня и вас. Моих людей выгнал из дома и травил король Фалтил, а ваши теперь без кровли и денег, преследуемые королем Дарэком и его Трибуналом. Вместе мы могли бы залечить двухвековые раны и даровать Кайту мир и спокойствие, коего он никогда не знал!

Его рвение заражало, гипнотизировало. Постепенно возрастал страх перед тем, что повлечет за собой неприятие условий Брандегарта, однако Атайя поняла, что никогда не вступит в союз с Мудрецом, будь пророчество верно или ошибочно.

– Сожалею, ваша светлость. Мы по-разному смотрим на вещи.

После третьего отказа он впал в напряженное молчание. Затем окинул рукой комнату.

– Запомните этот кабинет, – проговорил он без следа благожелательности. – Если передумаете, то найдете меня здесь. Защиты нет: вам ничего не помешает. Однако поспешите, Атайя Трелэйн, потому что уже через несколько дней начнутся необратимые события.

Не успела принцесса ответить, как панель почернела.

– Кажется, нас послали к черту, – отметил Джейрен.

– Да, – тихо произнесла она, уставившись в темный прямоугольник, словно там начертано будущее. – Но мы слышим о нем не в последний раз.

* * *

Брандегарт вышел из комнаты и отдал Дриане ключ.

– Очевидно, положение ее светлости не так плачевно, как ты пыталась меня убедить.

Он оперся на известняковую стену коридора.

– Я говорила, что сложно будет склонить ее на нашу сторону, – сказала Дриана. Мудрец промолчал, она коснулась его руки и добавила: – Боюсь, не все женщины так легко поддаются твоим чарам, как я.

Островитянка выбрала не лучшую тактику. Она хотела просто пошутить, а Брандегарт посмотрел на нее с полным отвращением, будто именно этого и боялся. Не то чтобы Дриана могла его уличить в измене. С того момента как он занял свое положение восемь лет назад, ему никто ни в чем не смел отказать, включая женщин.

– Боже мой, эти рэйкцы сделали из нее философа, а не воина! – выкрикнул он, ударив кулаком по стене. – Она разглагольствует о благочестии, вместо того чтобы сражаться с врагом!

– Если ты так хотел получить ее согласие, то почему не послал для начала в Кайт Николаса с положительным отзывом? Тебе не стоило бы труда околдовать его, и у Атайи не было бы повода для недоверия. Или просто сказал бы, что ее брат у тебя в заложниках, она сразу пошла бы на любое предложение.

– Я подумал, что подобное вмешательство нарушит пророчество. Не могу понять: она дала отказ, значит, оно все равно не сбылось! И как она посмела отвергнуть меня? – кричал Брандегарт, откровенно растерянный таким поворотом событий. – Трибунал проверяет каждый закуток, лорнгельды болеют и прозябают в муках. Возможно, они искренне верят в ее учение, но желудок им не наполнишь. – Брандегарт потер витые серебряные браслеты, словно они были оковами, которые раздражали его. – Дамерон пророчил, что она получит помощь от неожиданных союзников. Кому еще это быть, как не мне?

– Однажды Атайя получила большую сумму денег, – осторожно поведала Дриана. – От кого-то на юге, с кем она раньше даже не встречалась, от человека по имени Адам. Может, об этом писал Дамерон. На ее сторону мог перейти кто-нибудь еще после того, как я уехала. Возможно, ты просто неправильно трактовал предсказание.

Мудрец впал в ярость.

– Никогда не высказывайся на подобные темы, – гневно бросил он. – Ты не принадлежишь к моему народу и не имеешь права критиковать мои суждения.

Дриана смущенно опустила голову.

– Прости, – пробормотала она дрожащими губами. – Ты, конечно, прав.

– Нет-нет, только не плачь, я этого не стерплю. – Со стоном раскаяния Брандегарт прижал ее к себе. – Не надо быть колдуном, чтобы понять, как глупо я себя веду, – признал он, по-отцовски поцеловав даму сердца в лоб. – Возможно, мое предложение было преждевременным. Или ее отказ и сопряженные с ним действия с моей стороны предрешены. Да, наверно, так и есть. Если я неправильно понял пророчество, тогда то, что я собираюсь сделать, ему не противоречит. В конечном счете мое предназначение – обеспечить восхождение лорнгельдов к власти.