Текст книги "Мудрец острова Саре"

Автор книги: Джулия Дин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Насколько я знаю, у нее уже нет никакого титула, – хитро отметил Брандегарт. Улыбаясь, маг гладил Дриану по волосам, словно любимого спаниеля. – Я горжусь тобой. Но скажи, как тебе удалось исчезнуть, не вызвав ненужных вопросов?

– Я уверила всех, что еду искать брата.

Брандегарт отвел хмурый взгляд.

– Его легко найти. Он уже восемь лет на одном и том же кладбище.

– Девин, – произнесла она, печально качая головой. – Как глупо было с его стороны надеяться стать Мудрецом.

Дриана хотела устроиться поближе к возлюбленному, но задела ногой бокал с вином, и его липкое содержимое вылилось перед камином. Заметив кусок черной тряпки на столе, она схватила его и стала вытирать пол.

– Нет, моя дорогая, это не салфетка. – Брандегарт взял у нее лоскут и стряхнул жидкость. – Ты не видишь, но она шита ярко-красными рунами. Называется…

– Рунная ткань, – изумленно произнесла Дриана. – Откуда она у тебя?

– От нового лорд-маршала. Мне есть что рассказать. Кажется, не только мы занимаемся шпионажем.

Мудрец вкратце рассказал ей о новой должности Николаса и об их недавней встрече, забавляясь, как с каждым словом у Дрианы расширяются зрачки.

– Она знала, – проговорила Дриана. – Атайя знала, что ее брат едет на остров, и ничего мне не сказала.

– Друзья в Совете, очевидно, предупредили принцессу не доверять сарцам, – отметил Брандегарт.

Дриана взяла ткань и пощупала ее, словно пытаясь почувствовать руны.

– С принцем случайно не было сарского слуги? Крупный мужчина с рыжей бородой, колдун, который раньше был солдатом?

– Не заметил, – пожал плечами Мудрец. – Спроси караульного, он должен знать.

– Обязательно спрошу. Мне кажется, Николас привез из Кайта одного из друзей Атайи, который не очень нас жалует. Он вечно присматривал за мной, словно боялся, будто я что-нибудь украду. – Дриана сложила рунную ткань и отложила ее в сторону. – А что касается принца Николаса… что будем с ним делать?

– Не знаю. Я был уверен, что он приехал просить у меня помощи от имени сестры. Как ни странно, он этого не сделал… прямо в точности с пророчеством Дамерона. – Брандегарт постучал пальцем по подбородку, и в его глазах мелькнуло злое озорство. – Он выглядит довольно безобидно, но его присутствие на острове дает нам возможность, да такую, что мы не можем упустить. У меня много времени для раздумий. Николас придет играть в кости только после Нового года. У меня пока есть дела важнее, – нежно сказал он, и глаза наполнились страстью. – Холодная зима так медленно тянулась.

Мудрец обнял Дриану и заскользил руками по изгибам ее тела, припав к лицу жадными губами.

– Иногда я рада, что ты не женился на мне, Бранд, – сказала Дриана, обнажая плечо. – Иначе ты бы не сохранил свое желание за столько лет.

– Я же обещал тебе, Дриана… если у тебя есть магический дар, ты непременно станешь моей женой. Однако Мудрец не может жениться на женщине ниже него, ты же знаешь. Не грусти, – сказал он, поднимая ее подбородок. – Мекан иногда приходит чуть ли не в тридцать, а тебе всего двадцать четыре. Еще несколько лет в запасе. Молись, чтобы Бог послал тебе дар, – заключил он, погрузив лицо в ее роскошные волосы, – а тем временем позволь мне наслаждаться тобой, какая ты есть.

Глава 15

Атайя заворочалась под одеялом, дрейфуя по мутному проливу между сном и бодрствованием. Пока тело отдыхало, ум рисовал яркие виды лесного лагеря, и в своих снах она перемещалась от одного колдуна к другому, показывая новое заклинание или передавая частичку той мудрости, которой с ней некогда поделился Хедрик.

Картинка резко сменилась, и там, где был мир, появилось ужасное зрелище. Лес горел, верхушки деревьев пылали оранжевым пламенем, словно огромные свечи, палатки и шалаши лорнгельдов тоже охватил огонь, ветки и парусина хрустели, даже камни дымились едким черным дымом. Каждый колдун стоял рядом с личным демоном в черном плаще с изображением кроваво-красного потира. Слева от Атайи лежал мужчина без рук и ног, он извивался по земле, крича от боли, еще живой. Конечности снова отрастали, и их тотчас безжалостно отрубал судья, нависавший над ним с топором в руках. Женщину справа приковали к столбу, ее лизали языки пламени, но кожа не чернела, волосы не становились пеплом. Она стонала, моля о смерти, а судья смотрел и наслаждался ее муками.

Атайя стояла одна посреди этого безумия, невидимая, неслышимая и нетронутая, но невыносимо мучилась, потому что страдали люди, которые ей доверились, на которых она навлекла злой рок.

Принцесса резко открыла глаза, вырвавшись из ада, сотворенного собственным сознанием. Ей не первый раз снились подобные кошмары и не последний. Однако, натягивая тяжелое одеяло на плечи, она поняла, что эти образы возникли не случайно, они переплетались с реальностью: паленый запах остался, как и стоны людей.

Нет, только не люди епископа, – с ужасом подумала она, – они не могли здесь нас найти!

Выскочив из постели, она рванулась к окну, чтобы вдохнуть январского воздуха, и открыла ставни. Легкие наполнил едкий дым с примесью запаха паленого хлеба. У принцессы застучало в висках в предвестии головной боли. Внизу палатки и шалаши раскинулись по поляне, словно город, обозримый с башни замка… но этот город погрузился в хаос. В центре суматохи бесцельно бродили брошенные дети, плача от страха. Справа, у дверей часовни, толпился народ, внутри отражался свет фонарей. Слева выкрикивали приказы, сражаясь с колоннами пламени, захватившими одно из отдаленных зданий.

И запах паленого хлеба?

Все факты выстроились у принцессы в мозгу, и она ахнула, сразу закашлявшись. Это не набег, но это катастрофа.

– Боже, помоги нам, хранилище…

Атайя захлопнула ставни и толкнула храпящий комок одеял.

– Джейрен, просыпайся!

Она затрясла его сильней, но получила в ответ лишь недовольное ворчание. Затем Атайя сорвала одеяла, чтобы Джейрена окутал ледяной ночной воздух. Застонав, он проснулся и уставился на нее сонными глазами, не понимая, чем заслужил подобное обращение.

– У нас беда, – кратко бросила Атайя, схватила с крючка накидку и надела сапоги на меху, затем собрала в охапку одежду Джейрена и швырнула ему на колени. – Быстро!

Все еще шатаясь, Джейрен кивнул и стал нащупывать рубашку, а Атайя уже сбежала по лестнице дортуара и понеслась в гущу событий. Казалось, что, кроме супругов, все давно проснулись: даже те, кто непосредственно не занимался тушением пожара, высунули носы из палаток и глазели. Принцесса пробиралась к хранилищу, расталкивая зевак. Кто-то из новичков сделал отважную попытку вызвать дождь, но ему помешал мороз, превративший дождь в снежок, под которым огонь беспрепятственно продолжал бушевать.

Атайя заметила в центре переполоха Тоню, выкрикивающую предупреждения смельчакам, которые устремлялись внутрь амбара, чтобы вынести драгоценные мешки с зерном.

– Как это произошло? – задыхаясь, спросила принцесса.

Тоня сжала губы и ткнула пальцем в группу мужчин справа.

– Спроси его.

Атайя развернулась, ругаясь про себя, и увидела знакомое лицо.

Черт, могла догадаться…

Саттер Дубай стоял в окружении колдунов, над которыми нависли защитные покровы. Пойманный в кольцо, он не мог ступить и шага, чтобы не врезаться в одну из стен, из которой тотчас сыпались обжигающие искры. Когда новоиспеченные стражники увидели приближение Атайи, они разорвали круг, впустив ее внутрь. Она посмотрела на пленника с открытым отвращением, каким не раз одаривал Дарэк свою непокорную сестру.

– Ну и?

Саттер молчал, и тут заговорил стоящий рядом Натан.

– Он с группой недовольных друзей решил, что голоден. Будто остальные тут все сытые, – добавил он, скалясь. – Они оглушили караульного и стали разворовывать запасы, но бесстрашный предводитель случайно поджег все.

– Простите, госпожа, – извинился Кейл, переминаясь с ноги на ногу, на его голове была повязка с проступающей кровью. – Я пытался их остановить, но…

– Ты не виноват, – успокоила его Атайя. – Ты хорошо владеешь мечом и арбалетом, но оружие бессильно против магии. – Она повернулась к Саттеру, взглядом требуя объяснений.

– У меня в карманах хранилась пара раскаленных камней, чтоб не замерзнуть, – пробормотал он, копаясь носком сапога в снегу. – Наверно, один из них выпал и стал тлеть.

Атайя закатила глаза от раздражения:

– И ты не додумался потушить пламя, пока оно не перекинулось на хлеба?

– Я пытался вызвать противодействие, – возразил он, – но не смог.

После признания Саттер сморщился, словно съел кислую сливу.

– Я хотел нанести заклинание, но что я ни делал, огонь распространялся все быстрей.

Атайя понимала, что сейчас неподходящее время ругать его за небрежное отношение к занятиям, но не смогла удержаться. Из-за его беспомощности их ждут неописуемые беды.

– Любой начинающий колдун затушит небольшой костер простым заклинанием! – крикнула она. – Не могу поверить, что твоих умений для этого не хватает.

Тут появился Джейрен, лишив Саттера возможности оправдаться.

– Мы поймали пятерых в часовне, – сообщил он. – Они заглядывали под плитняк в поисках наших денег, по ошибке вырыли сундук.

– Что вырыли? – удивилась Атайя. Тут она поняла, почему у нее пульсировало в висках. – Держите его здесь, – приказала она и побежала в часовню.

Из-под земли виднелась часть крышки, лопата и кирка лежали рядом. Дюжина колдунов держали в углу пятерых. Какая-то любопытная женщина ковыряла замок.

– Не трогайте этот сундук! – крикнула Атайя, и женщина в страхе отошла прочь. Пролетев мимо нее, принцесса приблизилась к ворам. – И какого черта вы тут копались?

Один из них сделал шаг вперед.

– Мы думали… то есть ходили слухи, что под плитняком зарыт клад.

– Вы не деньги отыскали, дурачье, а корону с корбалами, да такой мощи, что способны убить любого в лагере!

У принцессы задрожали пальцы при мысли, что они случайно чуть не совершили то, чего не удалось епископу и его солдатам, несмотря на все усилия.

– Выведите их на улицу, ко всем остальным, – велела Атайя и вышла решительно наружу.

Через пару минут нарушителей порядка выстроили у колокольни. Пожар был почти потушен, но в воздухе витал терпкий запах горелого зерна и ткани. К удивлению принцессы, злоумышленников оказалось слишком много. Саттер всегда доставлял немало хлопот, но Атайя не думала, что он набрал такое количество союзников за последнюю пару месяцев. Хотя вокруг толпились просто любопытные, рядом с баронским сыном собралось не меньше пятидесяти человек.

Гнев Атайи, вероятно, стал материальным, потому что, когда она приблизилась к Саттеру и остальным, все замолчали и напряглись.

– Но почему? – просто спросила она.

– Кто-то должен был что-либо предпринять.

– Что-либо – означает украсть наши деньги или пищу? Чего ты хотел добиться сегодняшней ночью? Задумал обернуть всех против меня?

– Будто для этого надо отдельно стараться, – пробурчал Саттер себе под нос. Кто-то среди его поддержки хихикнул. – Нам нужны деньги, и еда, и свобода.

– А вы не могли все это попросить?

Саттер презрительно фыркнул:

– А вы бы дали?

Сама завела себя в тупик, Атайя.

– Тебе? Нет, – признала она. – Но человеку, который предан делу лорнгельдов, тому, кто захотел бы уйти, чтобы основать еще одну школу, – да.

Саттер насмешливо закачал головой:

– Единственное, что нужно Кайту, так это побольше таких мест.

– Заткнись! – воскликнула она в ярости. – Я устала слушать твои плаксивые жалобы. Я стараюсь изо всех сил. А ты не сделал ничего полезного.

– Я давным-давно твержу, что надо вооружаться и драться, – ответил он, – но вы меня не слушаете.

Атайя вздохнула: только не этот аргумент в сотый раз.

– Я же говорила, мы не можем так действовать.

– Конечно, легче прятаться от врага, как трусы, чем выступить против него.

Принцесса едва сдержалась, чтобы не ударить его.

– Каждый колдун в лагере выступил против, отказавшись от отпущения грехов. Если мы не убиваем людей, еще не значит, что мы не ведем войну. Иногда, Саттер, можно добиться куда большего, не вступая в бой.

– Ах да, – усмехнулся он. – Посмотрите, что с нами творится: голодаем, захлебываемся кашлем, воняем, живем друг на друге. Какое высокое достижение.

– Ты предпочел бы это? – В середину пробрался Жерар и сердито ткнул ему в лицо кисть без пальцев. – Это твоя цель?

Потомственный барон сердито посмотрел на незаживающие обрубки, но промолчал.

– Или, вероятно, ты хотел бы гнить в могиле, которую тебе уготовали Люкин и его священники? – спокойно добавил Джейрен. – Если бы не она, ты давно был бы там.

Саттер патетично вскинул руки, словно взывая к небесам.

– Так давайте восхвалять нашу бесценную принцессу Атайю, спасительницу народа. Но если вот это есть спасение, – добавил он с горящими презрением глазами, – то я не хочу принимать в нем участия.

Атайя прикусила губу и почувствовала соленый вкус крови. Это было последней каплей.

– Разве похоже, что я наживаюсь на вашем несчастье? – сорвалась она на крик. – Мне это все нравится больше, чем вам? Возвращайся домой, если так хочешь. Сиди и жди, пока за тобой придут люди Трибунала. Когда они изящно переломают тебе руки-ноги и поставят железное клеймо, а потом – только потом! – снизойдут до того, чтоб отпустить тебе грехи, то ты поймешь, насколько здесь лучше!

– Лучше? Но надолго ли? Как только мы уйдем отсюда, то можем считать себя трупами. Посмотрите, что произошло с Жераром! А мы ничего не делаем, чтоб изменить жуткую судьбу! Мы лишь учимся контролировать свою магию на время пребывания в лагере.

– Не у всех и это получается, – пробормотала Тоня, сердито смотря на прожженные мешки зерна, которые вынесли из амбара.

Саттер ответил ей тем же взглядом и продолжил:

– Какой смысл в магии, если мы ни к чему не можем ее применить? Нам надо сражаться! Зачем сидеть и ждать от короля и епископов то, что мы можем взять силой? Мы способны пойти и показать врагу, как мы могущественны. Тогда они будут вынуждены выполнить наши требования. Мы заставим их отменить обряд отпущения грехов, заставим разрешить школы магии по всему Кайту, а не в этом богом забытом лесу. Я пришел сюда, потому что надеялся, что вы можете мне помочь. А теперь я потерял все, и вы не в силах вернуть мне нормальную жизнь!

– Будто ты единственный, кто лишился дома! – крикнула Атайя, чувствуя, что теряет власть над эмоциями, раздираемыми подобно паутине на ветру. – Я понимаю, через что тебе приходится проходить, как и всем здесь. Почему именно ты должен вызывать сострадание?

– У большинства собравшихся здесь людей не так много в жизни было, а я мог бы стать повелителем Элсби!

Атайя вмиг поняла, что избрала неправильную тактику.

– Меня не разжалобят твои утраты, Саттер. Из-за магии от меня отреклась семья, меня выгнали из дома, отлучили от церкви, хотя последнее – не такая уже великая потеря, – с горечью добавила она. – Я потеряла огромное состояние, даже моя нынешняя одежда – подарок короля Рэйки. Я проделала путь вниз длинней, чем ты, Саттер Дубай, и да, это тяжело… но я по крайней мере пытаюсь что-то сделать в жизни, а не ною, как жестока судьба. Да, был период, когда я впала в отчаяние, но это ни к чему не привело. В жизни нет справедливости, Саттер. Лорнгельды не заслуживают такого обращения от короля и Курии, однако мы ничего не изменим, если не станем стремиться к этому все вместе. И мнение людей о нас только испортится, если мы начнем поступать как дети дьявола!

Нависло молчание. Затем бунтарь сложил руки на груди в знак неповиновения.

– Я только требую одну буханку хлеба и пару монет.

Атайя устало протерла воспаленные от дыма глаза. Боже, помоги ему, он так ничего и не понял.

– Убирайтесь отсюда, – проговорила. – Все вы.

Принцесса окинула взглядом десятки колдунов вокруг него, остро сожалея, что больше не может им доверять. Однако безопасность всего лагеря важней, чем удовлетворенность нескольких недовольных лорнгельдов, и нарушители должны уйти ради блага остальных.

Она серьезно повернулась к Кейлу и Жерару.

– Возьмите пару человек и найдите их палатки. Заберите все, что им не принадлежит. Затем отведите их на опушку.

– Но куда нам идти? – спросил один из пойманных, явно обеспокоенный.

Очевидно, зачинщик не рассказывал им о будущем в лучах славы.

– Саттер – сын барона, – с сарказмом выговорила Атайя, – о чем он так часто напоминает. Учитывая его титул, епископ Люкин предложит вам по отдельной комнате.

По комнате пыток в подвале монастыря…

Саттер посмотрел на нее полным ненависти взглядом, как плохой рабочий, которого уволили раньше, чем он решил сам бросить место.

– Прекрасно, – заключил он. – Гоните нас прочь. Мы знаем достаточно заклинаний, чтобы защищаться. – Бунтарь повернулся к толпе зрителей. – Кто хочет пойти с нами? Кто хочет предпринять что-нибудь, вместо того чтоб гнить здесь до весны?

Атайя напряглась в страхе услышать одобрительные возгласы, но над просекой нависла мертвая тишина. У Саттера задергалось веко: он не был готов к подобному неприятию его идей. Когда дело дошло до выбора между привычными невзгодами и неизвестными страданиями, тем более что мятежников выгоняли без хлеба и денег, число единомышленников резко упало. Хотя кто-то все же выразил свою поддержку и отправился собирать вещи, большинство незаметно шмыгнули к себе в палатки, понимая, что сейчас не время для ссор и разлада. И, как надеялась Атайя, им собственное благосостояние дороже, чем Саттеру с его союзниками.

Самым неприятным для нее было искреннее удивление баронского сына, что его выгоняют из лагеря. Он и сам собирался уйти, украв ценные запасы, а теперь пришел в ярость, что его унизили прилюдно. Через час Саттера с дюжиной холостяков и женщин без семей повели на опушку леса и оставили там с твердым наказом не возвращаться.

Когда принцесса вернулась в постель, уже светало, и она не надеялась заснуть. Уставившись в щербатый потолок, она наслаждалась отсутствием бунтаря, однако беспокоилась, что другие последуют его примеру и тоже вскоре покинут ее.

– Черт побери, что они ожидали здесь увидеть, морской курорт? – заплакала она, ударив кулаком по соломенному тюфяку. – Я никогда не говорила им, что будет легко. Сама не знала, что все окажется так плохо.

Джейрен положил ей руку на плечо.

– Никто не винит тебя, Атайя. Они просто замерзли и устали, им надоело есть сушеную рыбу и пеммикан день да днем.

– И я виновата. Им нужен козел отпущения, и, естественно, выбор пал на меня. Господи, иногда я их ненавижу. Нет, не ненавижу, – поправилась она. – Обижаюсь. И не только на Саттера и таких, как он. Обижаюсь на всех. Я в обиде за то, что им нужно больше, чем я могу дать. За те требования, что они мне предъявляют. – Атайя перевернулась на спину. – Теперь я понимаю, что чувствует Бог: мы тут все внизу забрасываем его просьбами и никогда не высказываем благодарности, кроме двух спешных слов перед обедом. После этого, наверно, хочется отвернуться от всех и не слушать бесконечное нытье в надежде, что мы сами займемся своей жизнью.

– Но ты же от них не отвернешься? – тихо произнес Джейрен, словно озвучил ее внутренний голос совести.

– Конечно, нет, – вздохнула Атайя.

– Иногда бывает, что любишь и ненавидишь кого-то одновременно. Взять тебя с отцом. Ты признала, что любишь его, хотя вы только и делали, что ссорились. Уверен, лорнгельды относятся к тебе так же. Они клянут тебя за все несчастья, но поклоняются тебе за данное им право выбора, право на жизнь вместо отпущения грехов.

– Может, но мне трудно нести такую ответственность. Меня воспитывали не для того, чтобы менять судьбу целого народа.

Джейрен нежно потрепал завитушку ее волос.

– Если ты не возглавишь дело, Атайя, то кто?

– Не знаю, – пробормотала она, зарывшись в одеяла. – Но в этом мире наверняка есть такой сумасшедший.

Муж поцеловал ее в щеку.

– Такой же безумный, как ты? – спросил он, оценивая ее взглядом. – Сомневаюсь.

* * *

В последующие дни в лагере все было тихо. К удивлению Атайи, мятеж Саттера вызвал изменения к лучшему. Оставшиеся колдуны стали серьезней подходить к занятиям: им не хотелось оказаться жертвой принцессы. Хотя недовольства не стихли, люди меньше причитали из-за еды, которая теперь выдавалась крошечными порциями. Пожар уничтожил половину запаса зерна, поэтому с хлебом и элем зимой будет туго.

Морозным снежным утром, спустя неделю после избавления от Саттера, в часовне Атайя с Джейреном зачитывали вслух «Книгу ведя беседу об этической стороне магии. После проявленной бунтарем решимости использовать дар против врагов принцесса подумала, что нужно рассказать колдунам в лагере, что его идеи идут вразрез с древним учением мастеров.

– Итак, прослушав писание мастера Сидры, какой вывод вы можете сделать о применении магических сил как оружия принуждения?

– Она считает, что нам не следует ими злоупотреблять, – ответила светловолосая женщина, которая недавно прибыла в лагерь. – Заклинания даны не для атаки и запугивания, а для защиты и созидания. Переступить через это, все равно что возомнить себя Богом.

– Значит, если мне, например, хочется, чтобы король изменил закон о магии, могу я прибегнуть к чародейству, чтобы его заставить? Могу я вторгаться в его мысли и убеждать, что он сам к тому же стремится?

Женщина покачала головой:

– Нет. Несправедливо пользоваться своим преимуществом и вмешиваться в сознание человека помимо его воли. Это можно сравнить с тем, как священнослужители вмешиваются в нашу жизнь, отпуская нам грехи. К тому же, – добавила она, задумавшись, – если повлиять на него заклинанием, чтоб он выполнил какое-то желание, то рано или поздно действие закончится, и мы окажемся даже дальше, чем откуда начали.

Атайя восхищенно кивнула, обрадовавшись сообразительности новенькой.

– Очень хорошо, Кейт. Ты все правильно поняла, лучше, чем я сама, когда читала книгу первый раз, – хитро добавила принцесса.

Тут заскрипела дверь часовни, и ворвался ледяной ветер. Внутрь вбежал возбужденный Камерон, который с утра стоял на карауле на опушке леса.

– Я нашел Саттера и еще несколько его человек, – задыхаясь, доложил он. – Большинство отделились и разошлись по домам. Могу предположить, что возник раздор по поводу того, ставить ли Саттера главарем. Но оставшиеся сейчас в овчарне. Я увидел дым от костра и пошел посмотреть, кто там.

– Они с ума сошли? – не веря своим ушам, сказал Джейрен. – Люди епископа уже несколько месяцев наблюдают за этим местом.

– Саттер считает, что там довольно безопасно, – ответил Камерон, пожимая плечами. – Надо признать, загон давно пустует. Возможно, Люкин бросил за ним следить.

– Возможно, – не стала спорить Атайя, хотя усомнилась в этом, зная настойчивость врага в делах относительно колдунов. – Но как ты узнал, кто там? Вошел внутрь и разговаривал с ними?

Камерон грустно кивнул.

– Я понимаю, что они изгнаны, но один из них – Трул – был моим другом. Или по крайней мере я его таковым считал, – угрюмо добавил он. – Я никогда не думал, что Трул может присоединиться к Саттеру. Даже попытался убедить его вернуться.

– И тебе это удалось?

– Нет. – На лице юноши отразилось глубокое переживание. – Они используют магию для воровства, ваше высочество. – Камерон когда-то промышлял воровством и знал, с какими неприятностями сопряжено это занятие. – Люди в городе поняли, отчего пропадают вещи и продукты, и сильно злятся, потому что не могут поймать воров.

Джейрен покачал головой, удрученный очевидной тупостью бунтарей.

– Пошли по стопам Ауреля: буквально упрашивают инквизиторов прийти за ними.

– Что еще хуже, – продолжил Кам, – вчера они убили судью Трибунала и заставили его слугу передать епископу, что если он не изменит законы, то они продолжат расправы.

Атайя захлопнула книгу, едва сдерживая гнев.

– Ну хватит. Они зашли слишком далеко.

Ярость не позволяла ей сконцентрироваться для транслокации, поэтому принцесса успокоила нервы ходьбой по снегу до самой овчарни. Джейрен с Камероном семенили следом, чтобы ей не пришлось иметь дело с Саттером и его союзниками в одиночку. Пока они добрались, успели согреться от быстрого шага, и Атайя даже сбросила капюшон, и резкие порывы ветра запутали ее смоляные волосы.

Главарь мятежников не утруждал себя. Он не только не установил стену отражения, но и преспокойно разжег на кухне очаг, и из отверстия в крыше шел дым. Громкий смех слышался на расстоянии в сотню ярдов. Атайя распахнула дверь и увидела около двадцати человек на разных стадиях опьянения, набивающих рты яйцами, маисовым хлебом и беконом. У принцессы потекли слюнки от запаха, но она знала, каким способом они добыли яства.

– Осторожно, друзья, – наигранно-весело выкрикнул Саттер, когда завидел силуэт Атайи в дверном проеме. – Справа по борту приближается шторм. Полагаю, нам надо поклониться королевской персоне. – Он, шатаясь, поднялся на ноги и подался вперед, но не удержал равновесие и упал, разлив кружку эля на землю. Тоня выдала б ему меньше эля за целую неделю.

– Думаю, не надо спрашивать, откуда у вас это все, – процедила Атайя сквозь зубы, сделав шаг и войдя на пир, куда ее явно не звали.

Саттер снял с огня кусок бекона и начал смаковать, зная, как завидуют ему непрошеные гости.

– Знаете, ваше высочество, просто диво, как много всего можно утащить, спрятав под невидимый покров.

– Послушай Саттер. Я не священник, чтобы угрожать тебе адом за воровство, и я не могу заставить вас жить честно. Но вы создадите всем колдунам плохую репутацию и угробите все, чего мы пытаемся достичь. Если вы собираетесь промышлять кражами, то убирайтесь из этого графства.

– Насколько мне известно, эта земля принадлежит Седмонду Джарвису, а не вам, – отметил Саттер. – Если он захочет прогнать нас, то сам придет и сделает это.

– Разве вы не понимаете, что творите? Вы играете на руку Трибуналу! Они говорят всем, что колдуны – низменные злодеи, а вы подтверждаете их позицию! В особенности когда берете закон в свои руки и начинаете убивать священнослужителей, – добавила она сердитым тоном.

Саттер бросил взгляд на Камерона.

– Это он вам все рассказал, да? А в общем, какая разница. Судьи растерзали немало наших. Мне кажется, пришло время за них отомстить.

– И опуститься до их уровня? Саттер, неужели ты не слушал ничего, чему мы пытались тебя научить? Ты не имеешь права использовать свой дар, чтобы воровать и тем более убивать врага. Это нехорошо.

– А отпущение грехов – хорошо? Или Трибунал – хорошо?

– Я так не считаю, однако бороться со злом ответным злом не есть правильное решение.

Устав спорить, бунтарь состроил глупую мину и глотнул эля.

– Хватит тут проповедовать, принцесса. Мы с друзьями нашли удобный способ существования, и ваши праведные речи ничего не изменят.

Сонный мужчина справа одобрительно рыгнул.

Затем Саттер снова вскарабкался на ноги и поднял с земли палку. Прошептал пару бессвязных слов, и она засветилась в зеленом пламени, чьи языки болтались и загасали, словно пьяные. Вскоре палка превратилась в смертоносную огненную молнию, которую он с неистовой силой метнул в сторону двери.

Джейрен едва успел оттолкнуть Атайю и Камерона в сторону, как молния ударила в косяк, оставив страшное черное пятно. Языки пламени зашипели, быстро теряя силу.

– Будь проклят, Саттер, нужно же быть осторожней! – крикнул Джейрен, отпихнув палку подальше. – Это опасное заклинание, а ты не знаешь, как с ним совладать!

Сын барона проигнорировал его слова и попытался сфокусировать глаза на Атайе.

– Пошли прочь! – плюнул он напоследок. – Вы не хотите видеть нас в своем лагере, а мы вас – здесь.

Он опять взял внешне безобидную палку и пригрозил ей, словно лучшим из мечей.

– Против мальчишки ничего не имею, – добавил Саттер, кивнув на Камерона. – Он друг Трула и может остаться отобедать. А вы двое – вон отсюда!

Атайя накинула капюшон.

– Пойдем, Джейрен. Нам здесь делать нечего.

Получив обещание Камерона догнать их, Атайя направилась в лес.

Супруги не обменялись по пути ни словом, принцесса так глубоко погрузилась в мрачные мысли, что даже не услышала топота копыт – отдаленного, но растущего все громче. Те же удары, что она слышала в Килфарнане, предвещающие прибытие инквизиторов.

Обернувшись, принцесса увидела отряд всадников в черных накидках, с обнаженными мечами. Епископ Люкин, видимо, не простил убийство судьи. Высокомерный Саттер не поставил даже караульных, чтобы обезопасить себя от подобной угрозы. Пьяная компания не услышит их приближения, пока не будет слишком поздно.

Но в опасности оказались не одни они. Трое судей заметили фигуры у края леса, оторвались от своих и поскакали к Атайе с Джейреном. Они, несомненно, вооружились корбаловыми кристаллами. Один из всадников поднял меч, чтобы поймать как можно больше солнечных лучей. Даже на таком расстоянии принцесса чувствовала, что у него огромный камень: восприимчивость адепта давала знать о сковывающем мозг воздействии.

– Идем! – шепнул Джейрен, набросив на них невидимый покров, и, шмыгнув меж деревьев, нашел рунный след. – Мы уже не поможем им.

Атайя не двигалась с места.

– Но Камерон – он до сих пор там!

– Знаю, – серьезно сказал Джейрен, схватив жену за руку. – Слишком поздно. Поспеши. Хоть мы и незаметны глазу, но следы все же оставляем. В безопасности окажемся только после ручья.

Они находились далеко от преследователей и обладали магической защитой. Судьи скоро бросят погоню и вернутся обратно в овчарню к более доступной жертве. Супруги прошли по обледенелым камням, разбросанным по мелководью, и остановилась прислушаться. В лесу было тихо.

– Думаю, теперь нам нечего бояться.

– Нам – да, – спокойно ответила Атайя.

– Кам – умный парень, и корбалы ему не страшны, – утешил ее Джейрен с напускным оптимизмом. – Он как-нибудь ускользнет от адриэлитов. Что касается остальных… – Он замолчал, взгляд покинула всякая надежда. – Они сделали свой выбор сами и будут жить с тяжестью этого решения.

Атайя опустила глаза.

Или, точней, заберут эту тяжесть в могилу.