Текст книги "Мудрец острова Саре"

Автор книги: Джулия Дин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Объяснение звучало логично, но почему-то неубедительно.

– Значит, вы вообще не собираетесь возвращаться? – спросил Николас.

– Я этого не говорил, – ответил Мудрец, и, судя по напряженному тону, он не хотел углубляться в эту тему. – Просто еще не пришло наше время. – Затем он поднялся на ноги и подал принцу его накидку, резко положив конец беседе. – Ну вот и свиделись, лорд-маршал. У меня дела, и если я задержу вас слишком долго, то ваши слуги решат, что я истинно превратил вас в свинью.

Николас принял накидку, пора было уходить. Его взволновало заявление Мудреца, что он поведет свой народ в Кайт, пусть это случится и не в скором будущем.

– Вы правы, – согласился принц. – Мой канцлер не одобрил желания навестить вас, и я не хочу, чтобы он зря беспокоился.

– И у него есть на то причины. Ваш предшественник был достаточно умен, чтобы не перечить мне, а вот лорд-маршал, которого прислали до него, поехал в мой замок и не вернулся. Он позволил себе принести корбаловый кристалл без моего ведома. Очевидно, его никто не предупредил, что подобное неповиновение карается смертью.

Николас не мог пропустить намек мимо ушей.

Когда они подошли к двери, Брандегарт по-дружески хлопнул принца по плечу, чтобы не заканчивать встречу на зловещей ноте.

– Вы, похоже, славный человек, – одобрительно отметил он. – Я бы хотел увидеть вас снова.

– Я тоже был бы рад. – Николас окинул взглядом кабинет Мудреца и остановился на паре обитых кожей стаканчиков на каминной доске. – Скажите, а вы случайно не играете в кости?

Широкая улыбка и морщинки вокруг глаз мага были достаточным ответом.

Глава 14

– Но, лорд, вы не можете отвернуться от них, – сказала Атайя, балансируя на грани убеждения и самоунижения: прося о помощи или уже моля о ней. – Если вам небезразлична судьба людей вашего графства, вы должны переменить свою точку зрения. Оба наших отца хотели этого.

Герцог Касторский сердито посмотрел на нее исподлобья, нахмурив тонкие брови-ниточки. Он был одним из самых могущественных землевладельцев Кайта и сыном лучшего друга Кельвина. Однако на данный момент Аркаус не стремился признать наличие каких-либо уз с единственной дочерью покойного короля. Он даже не предложил ей погреться у камина, а настоял на разговоре в уединенном уголке двора, подальше от любопытных взглядов слуг.

– Вы здесь непрошеная гостья, моя госпожа. – Голубые глаза герцога были холодными, как покрытая снегом земля под ногами. – Вы и ваш супруг. Молю вас, уезжайте, и как можно быстрей, пока никто не заметил вашего визита.

– А вы прогнали бы из своего дома Кельвина, если бы он пришел за поддержкой? – не унималась Атайя. – А ваш отец отказал бы ему? Я просто продолжаю дело короля и надеюсь, что вы будете первым, кто изъявит желание ко мне присоединиться. В память о дружбе наших отцов.

– И только благодаря этой дружбе я не доложу о вас Трибуналу, – строго ответил тот, и в холодном воздухе образовались клубы пара от его дыхания. – Мой долг – защищать фермеров. На прошлой неделе в Торрее сожгли троих мужчин за то, что они скрывали колдуна у себя в хлеву. Один безымянный лорнгельд принес столько несчастья, а если пройдет малейший слух о вашем присутствии в моем графстве, Трибунал мне голову снесет, тем более если узнает, что вы ступали на территорию замка.

– Значит, мы должны позволить им запугивать нас и заставлять жить по их жестоким законам? Подвергать себя «святому» ритуалу отпущения грехов?

Как ни странно, герцог не стал возражать. Вероятно, он придерживался той же позиции, но не хотел ввязываться в чужие проблемы.

– Принцесса, я последний раз прошу вас покинуть мой дом, пока я не приказал, чтобы вас с мужем выгнали силой. И никому не говорите, что вы здесь были, – никому!

Аркаус хотел засыпать ее угрозами, но его голос дрожал, выдавая, как он напуган.

Герцог развернулся и пошел прочь. Не прошло и минуты, как главный стражник выпроводил Атайю с Джейреном за пределы ворот и оставил в снегу, словно попрошаек, которым отказали в корке хлеба.

Атайя закуталась в складки походной накидки и уныло вздохнула, оглянувшись на обитую железом боковую дверь, крепко запертую за ней.

– Он был нашей последней надеждой.

– Он был последним в списке Мозеля, – поправил Джейрен. – Не сомневайся, есть другие люди, которые с радостью нам помогут… мы просто пока не знаем кто.

Принцесса посмотрела на мужа с уважением, подумав, как ему удается уже не первый раз сохранять оптимизм в самых отчаянных ситуациях.

– Надеюсь, мы скоро поймем, к кому обращаться, – сказала она, пнув ледышку на дороге. – Даже если нас поддержат в деревнях, пока мы не перетянем на нашу сторону нескольких землевладельцев, будет трудно вести кампанию – трудно ее финансировать.

Джейрен растирал ладони и дул на них, чтоб не онемели.

– Давай, пора домой, – заключил он. – Там не столь шикарное место, но единственное в Кайте, откуда нас не вышвыривают на снег.

– Хотя боюсь, найдутся желающие и это сделать. – Атайя чувствовала, что не все в лагере благосклонно относятся к ней, а некоторые открыто досадуют, что у них единственный выход избежать отпущения грехов – прийти к принцессе за помощью. – На обратном пути надо зайти в таверну «Черные львы» и посмотреть, не оставил ли для нас Кордри рунной ткани. Дриана отправилась в Килфарнан искать брата, и я попросила передать Кордри, что у нас заканчивается его сукно. А потом сразу домой и отдыхать. Если это возможно в компании сотни учеников-колдунов, которые круглые сутки портачат заклинания, – сухо добавила принцесса.

Они оказались в Кайбурне поздним вечером. Атайя выбрала пустынную улочку в городе и переместилась туда прямо из дубовой рощи у замка герцога, избежав прогулки в сотню миль. Убогая улица была залита помоями: даже снег не перебивал вонь. И, Джейрен удивился, что его жена так детально знает это дыру, чтоб выполнить заклинание транслокации.

– Мы около притона, где когда-то мы с Ранальфом нашли Кордри, – объяснила она, позабавленная тревожным видом супруга, который задумался, насколько жуткие заведения посещала Атайя до его прибытия в Кайт.

Добраться до знакомых улиц оказалось не так просто, потому что скользкие булыжники мостовой покрылись льдом и застывшей грязью. Джейрен взял путь к таверне «Черные львы». Вскоре они сморщились, почувствовав ядовитый запах гари. Завернув за угол, за которым должна была открыться небольшая площадь перед таверной, парочка увидела сожженный каркас здания: от крыши и стен осталась груда почерневших балок, усыпанных пеплом. Из-под обломков торчал кусок вывески – два черных льва на малиновом фоне, знак королевского рода Трелэйнов. Табличка неузнаваемо покорежилась, и Атайю всю передернуло при виде надругательства над семейным гербом.

Джейрен остановил женщину, которая плелась мимо, прижимая к груди гниющие луковицы.

– Извините, госпожа, вы не скажете, что здесь произошло? Нас с женой не было в городе несколько недель, и…

– А почему вы интересуетесь? – прозвучал ее враждебный и в то же время напуганный голос. – Вы друзья Руперта?

– Да, – закивал Джейрен.

Если он думал, что после этого признания женщина перестанет волноваться, то ошибался; ее страх только возрос.

– Не трогайте меня! – приглушенно крикнула она, закрыла лицо лохмотьями и поспешила прочь.

Атайя перевела взгляд с удаляющейся оборванки на остатки таверны Руперта.

– Трибунал, должно быть, выследил Натана, – пробормотала она.

– Вот это зрелище, да? – произнес человек за их спиной, и принцесса вздрогнула от неожиданности. Она надеялась, что незнакомец не слышал ее слов, и, судя по его широкой улыбке, была права. – Жаль, вы не видели пламени: языки поднимались как шпили собора.

– Что произошло?

– А вы не знаете? – ухмыльнулся мужчина и тотчас закашлялся. Вряд ли он переживет зиму. – Вы, наверно, нездешние, – продолжил он, восстановив дыхание. – Владелец, человек по имени Руперт, послал своего сына к колдунам в лес. И сам с ними связался – чертовски опасный шаг, как я считаю. В итоге на прошлой неделе его арестовали, – перестал улыбаться он. – Вы его знали?

Во взгляде незнакомца вдруг мелькнула алчность, и Атайя насторожилась. Он явно хотел найти друзей Руперта, чтобы заработать пару монет, сдав их Трибуналу. Из-под изношенной накидки торчали добротные кожаные сапоги: вероятно, он уже получал подобные вознаграждения.

– Нет, – равнодушно ответил Джейрен, тоже заметив перемену в манере мужчины. – Я слышал, что в этом заведении подавали отменный эль, вот и все. Мы с женой поищем другое место.

Незнакомец слегка огорчился, но не стал переживать: очевидно, привык к неудачам.

– Попробуйте, но этой зимой трудно найти хороший эль, и стоит он дорого. В городе в изобилии только крысы и злые люди.

Атайя сочувственно кивнула, взяла Джейрена под руку и пошла прочь. Хотя Кайту не грозил голод, во всех графствах собрали плохой урожай, и народ заботливо хранил запасы. Большинство переживет зиму, самая тяжелая доля выпадет нищим и, как знала Атайя, лорнгельдам, гонимым из дома Трибуналом. За время странствований принцесса не раз слышала, что люди ропщут, будто скудный сбор и холодные ветра – наказание Божье за колдовской беспредел. Ей оставалось только молиться, что погода улучшится, и недовольство не перерастет во враждебную реакцию, с которой она будет не в состоянии совладать.

Когда вечером они вернулись в Эльсский лес, Атайе показалось, что она вошла на территорию чужого лагеря. На просеке громоздились конусовидные палатки – втрое больше, чем когда они уехали месяц назад. Словно некая армия осадила ветхий монастырь, соорудив вокруг временные жилища.

– Бог мой, их, должно быть, сотни, – произнес Джейрен, изумившись не меньше жены.

Хотя снаружи было мало незнакомых людей – видимо, лорнгельды грелись внутри у раскаленных камней, – возросшее число колдунов ощущалось по гулу голосов, приступам кашля, чиханию, неугомонному плачу детей и терпкому, всепроникающему человеческому запаху, какой неизбежно возникает, когда слишком много народу живет вместе.

Когда добрались на другой конец поляны, Атайя поняла, что далеко не все жители находятся внутри палаток. Десятки лорнгельдов стояли за часовней, некоторые из них вытирали глаза платками, а двое копали яму, очень походившую на могилу.

– Что это?

Все они в одночасье повернулись, услышав голос Атайи. Из толпы вышел Кейл.

– Терренс… кровельщик, – произнес он, опустив голову. – На прошлой неделе простуда дала осложнение на легкие, и у него не хватило сил бороться с болезнью. Он… умер несколько часов назад.

Атайя не успела выразить соболезнования, как в толпе послышался злой рев: ее узнали. Из оравы выделились пятеро – трое мужчин и женщина с совсем маленьким ребенком с заплаканными глазами – и стали приближаться к ней.

К ужасу принцессы, среди них был Саттер.

– Мы вас тут заждались, – бросил он негодующий упрек. – Пока вы там обедаете с крупнейшими землевладельцами Кайта, мы постепенно с голоду дохнем. Если вы не примете срочных мер, мы все кончим, как Терренс!

– Обедаю с…

Голос принцессы захлебнулся от изумления. Последний месяц с ней грубо обращались, лорды и селяне выгоняли ее из своих домов, но ничто не оскорбило Атайю так сильно, как необоснованное обвинение Саттера.

– Послушай, Саттер, – вмешался Джейрен, пока Атайя не взорвалась от ярости. – Нас не было почти месяц, и мы только ступили в родной лагерь, дай нам хотя бы пару минут…

– Мастер Тоня говорит, что нам можно выпивать только два кубка эля в день, – продолжил Саттер, не обращая на него внимания. – Два кубка! Как на них можно пропитаться? А сыр мы вообще получаем через день – к тому же четверть порции. Да в доме моего отца посудомойкам дают больше!

Атайя бросила на него испепеляющий взгляд: у людей умер друг – умер один из них, а Саттер думает о своем желудке.

– Тогда возвращайся работать на кухню отца. Тебя здесь никто не держит.

Сын барона больше всего ненавидел, когда ему напоминали, что он здесь по собственной воле, поэтому вмиг закрыл рот. Однако его молчание только обеспокоило Атайю. Долгая обида Саттера когда-нибудь выплеснется подобно магическим силам под блокировкой.

– О, да бог с ним, с сыром, нужно спасаться от холода, – сказала женщина, прижимая к юбке ребенка. – Мой мальчик болеет с начала зимы, а я сама простужаюсь, сколько б раскаленных камней ни сотворила. Джильда говорит, что в лагере не осталось лишних одеял.

– И что-то нужно сделать с этими людьми, – пожаловался второй мужчина. – Палатки у канавы распространяют вонь до самых небес, отхожие места не засыпать всей золой в мире. Если мы не срубим еще деревьев, то будем спать друг на друге к Новому году!

– Если мы до него доживем, – угрюмо добавил третий.

Атайя подняла руки, чтоб остановить поток претензий.

– Я сначала поговорю с Тоней, хорошо? – сказала она, осторожно отдаляясь. – Расспрошу о сложившейся ситуации и посмотрю, что могу сделать.

Боже мой, я пять минут как вернулась, а меня уже закидали вопросами.

Атайя не нашла на кухне желанного уединения – последнее время любое место затоплено людьми, – но по крайней мере там было тепло и на нее никто не набросился. Тоня с Камероном сидели за дубовым столом и месили тесто, Джильда, Жерар и Мария чистили небольшую горку рыбы, двое загорелых мужчин склонились над котлом, готовя похлебку с неприятным запахом тыквы.

– Руперт! Натан! – воскликнул Джейрен, поспешив к ним. – Слава Богу, вы живы. Мы видели, что осталось от таверны, и обдумали самое худшее.

Он быстро представил Руперта Атайе – им раньше не доводилось встречаться, – и после неуклюжего поклона от всей души Руперт повесил ковш на крючок и сел за стол рассказать, как все было.

– Натан вернулся работать в таверне неделю назад. Он выучил все заклинания и не знал, оставаться ли ему в лагере и помогать другим или нет. Некоторые наши соседи подозревали, где он пропадал последние несколько месяцев, но не подавали вида, пока в мою дверь два дня назад не постучали двое судей. Они хотели увести меня на допрос, но Натан отвлек их внимание пожаром на кухне, а меня окутал невидимым покровом. Натан сказал, что лучше уничтожить таверну, чем передать ее стукачу в награду, и я с ним в этом согласен, – энергично сказал Руперт.

Атайю потрясла стойкость этого человека, однако по легкому подергиванию губ было заметно, что он будет скучать по старому делу больше, чем хочет это признать.

– Трибунал не мог предвидеть, что, спалив таверну, я пополню ряды учителей лорнгельдов, – добавил Натан из-за его плеча.

– Да, кстати, – повернулась к Атайе Тоня, смывая с рук остатки теста. – У меня есть сообщение от Мэйзона: он связался с нами вчера вечером. – Хмурое лицо не предвещало ничего хорошего. – Он сказал, что Ауреля убили.

Атайя с Джейреном обменялись взглядом, однако не удивились. Аурель давно играл со смертью и наконец потерпел поражение.

– Инквизиторы?

– Нет, их кто-то опередил. Мэйзон сказал, его повесила толпа горожан. Они так боялись, что их из-за него арестуют, что решили избавиться от бунтаря раз и навсегда.

Атайя устало облокотилась о стол.

– Дурной знак. Если такое произошло в Килфарнане, то может случиться и в Кайбурне. Или, еще хуже, прямо здесь, в лагере… наш собственный народ встает против нас. Недостает только пары таких горячих выскочек, как Саттер.

– Саттер – зазнавшийся осел, – выразил свое мнение Натан, бросив в котел еще одну тыкву. – Все эта знать одинакова, думает, что владеет миром, – сплюнул он. – Ну, кроме вас двоих, конечно, – добавил он, взглянув на Атайю и Джейрена.

– Саттер мутит воду и очень много говорит, но сомневаюсь, что он готов действовать, – заметил Джейрен. – Он не похож на человека, у которого хватит мужества лезть в драку.

Атайя согласилась, она совсем недавно своими глазами видела, как быстро он замолк под напором ее слов. Да, Саттер изливает душу всем подряд, но в его плаче уже меньше опасности: пропали лозунги собрать армию колдунов и свергнуть короля. Саттер перевел свою враждебность в иное русло – на мелкие заботы. Он мерзкий тип, но его можно терпеть.

– Можно только надеяться, что некоторые встанут и уйдут, – отметила Тоня, вытирая со щеки муку. – Некоторые так уже сделали. Кениг с Файером и та женщина из Дубина… Не помню ее имени. Ее обучал Жерар.

– Там снаружи есть еще парочка-другая настолько разозлившихся, что вот-вот сорвутся с места, – добавила Атайя. – А что это за система с дозированием эля?

Тоня фыркнула от упоминания щекотливой темы.

– У меня не было выбора, Атайя. Ты же видела, сколько там палаток – мы приближаемся к пятистам, и в хранилище не на всех хватает зерна. Кейлу пришлось поставить караульных, чтобы народ не восстал и не разграбил склад. Я наложила на него защитный покров, но в лагере есть колдуны, которые научились его снимать, если никто не смотрит.

Атайя закрыла глаза и начала тереть виски – еще один узел надо распутывать.

– Я пересчитаю деньги, а затем загляну в хранилище, чтобы определить, насколько нам придется затянуть пояса. Затем подумаю о перенаселении и морозе. И только потом, если останется сил, займусь тем, о чем истинно должна болеть моя голова: как научить их всех заклинаниям и выпроводить, чтоб они в свою очередь обучали других и сняли с нас часть нагрузки.

Она с благодарностью посмотрела на Натана, чтобы тот знал, как сильно ей нужна его помощь, и направилась к двери.

– Кстати, Мэйзон упомянул что-нибудь о доставке рунной ткани? – спросила она Тоню уже у порога.

– Ни слова, – ответила Тоня.

– Странно, – сказала Атайя, встревоженно потирая подбородок. – Я поручила Дриане взять это дело на себя, а она должна была добраться до его лагеря неделю назад. Надеюсь, с ней ничего не случилось.

– Не стоит беспокоиться, – уверила ее Тоня. – С ней Коннор, а к мужчине такого роста никто не полезет. Если идти в обход, а не по дорогам, которые патрулируют люди Трибунала, то можно сильно задержаться.

Атайя кивнула, временно отбросив страхи.

– Ты, наверно, права. Хоть они сами и не колдуны, но им не менее страшны судьи, если кто-нибудь узнает об их пребывании в лагере.

Принцесса выкинула Дриану из головы и пошла заниматься более насущными проблемами.

* * *

– Госпожа Дриана, как хорошо, что вы вернулись, – сказал Тулис, управляющий замка Мудреца острова Саре, доставая из кареты маленькую сумку, и повел ее в большой зал. – Погода стояла ужасная, и его светлость волновался за вас.

– Не стоило, – ответила Дриана. – Ведь это он утихомирил воды, чтобы я перебралась через канал. Хотя я чуть не заледенела до смерти. И почему он не навеял теплый ветер?.. – Островитянка откинула капюшон: крошечные льдинки повисли на ее волосах и сверкали, словно алмазное ожерелье. – Я уже даже забыла, как сильно ненавижу путешествовать зимой… еле ползешь, ломая корку льда, в лодке размером с ушат. Я трижды упала, и как мы только добрались до суши целыми?

Тулис кивнул из вежливости, выражая нужную долю сочувствия во время затянувшегося перечисления ее бед.

– Как я понимаю, с вами был Коннор? – спросил он, когда Дриана остановилась перевести дыхание.

– Он ехал верхом перед каретой. Сейчас, наверно, уже в казарме. – Островитянка злобно усмехнулась. – Там ему и место. У этого человека очарование и разговорчивость, как у сорняка. Зря Бранд уговорил меня взять его с собой.

Тулис наклонил голову в знак мягкого упрека.

– Коннор не вельможа, моя госпожа, но он хороший солдат. И вы всегда находились под надежной защитой.

– Должно быть, – признала она, беззаботно пожав плечами. – Но нам пришлось жить в одной комнате в лагере принцессы. Я об этом уже упоминала? Там мало места, и раз уж я всем сказала, что мы муж и жена, то это все и определило. Коннор, конечно же, спал на полу, – поспешно сообщила она, чтобы избежать скандала.

Поднявшись в галерею, Тулис поставил ее сумку перед коридором с дверьми, украшенными эмалированным гербом.

– Как он? – спросила Дриана, когда управляющий уже поклонился, чтобы уйти.

– Почти поправился. Шрамы остались, и болит в груди, когда влажно, а так он здоров.

Тулис улыбнулся, чтобы успокоить ее, и удалился.

Дриана беззвучно открыла дверь и засияла как шаловливый ребенок при виде знакомой фигуры. Он сидел в мягком кресле лицом к камину, слегка сгорбившись, словно только что задремал. Дриана подкралась неслышно, словно ветерок, и положила руки на спинку кресла. Он не шелохнулся, даже не задышал быстрей, видимо, не заметил ее приближения. Островитянка нагнулась поцеловать его, но вместо грубой кожи щеки ее губы поймали лишь воздух. Она вздрогнула и отпрянула. В тот же миг сзади раздался веселый хохот.

Изобразив недовольство, она медленно развернулась и уперла руки в бока.

– Я хотела сделать тебе сюрприз.

Брандегарт слегка приподнял брови.

– Когда же ты запомнишь, мое солнышко, что никто не способен удивить меня.

Дриана влет пересекла комнату и пала в его объятия. Прижала его к себе и неприятно изумилась, когда он со стоном вырвался.

– Не так сильно, Дриана… ребра еще болят.

Женщина сложила губы, обеспокоенно разглядывая его.

– Прошло уже полгода, Бранд. Тебе раньше никогда не приходилось восстанавливаться после вызова на состязание так долго. Брессель нанес тебе больше ран, чем ты меня уверял.

– Он был хорош, – просто ответил Мудрец, потирая заболевший живот. – Наверное, лучший, с кем мне доводилось сталкиваться. Но все же самый сильный удар нанес я, – добавил он, хитро подмигнув, – поскольку Бресселя больше нет с нами.

Брандегарт снял с нее мантию, нежно коснувшись белой шеи, а затем бросил сырую шерстяную одежду сушиться на скамеечку для ног. Дриана подошла к очагу, чтобы погреться, затем посмотрела на кресло, которое на самом деле было пустым.

– Искусная иллюзия, – отметила она.

– Еще бы, – согласился Мудрец, восхищенно глядя на своего бестелесного двойника. – Я работал с превосходным материалом. – Он махнул рукой, и подделка исчезла. – Теперь рассказывай, Дриана, рассказывай все, за чем я тебя послал.

Островитянка окинула его хмурым взглядом.

– Я отсутствовала почти пять месяцев, Бранд, и мне много чего есть сказать. Может, ты сначала предложишь мне вина, а потом я начну?

Мудрец с радостью выполнил просьбу, и когда в руках женщины был бокал терпкого хереса, а рядом у очага любимый человек, она открыла все, что узнала о кампании Атайи, и главное – о самой принцессе.

– Она совсем не та, какой я ее представляла. Не испорченная, не высокомерная… честно говоря, она на принцессу-то не похожа. Просто колдунья уровня адепта.

– Такая же могущественная, как я?

Дриана замялась и задумчиво глотнула вина. Она не смела лгать ему, но правду нужно преподнести правильно.

– Трудно сказать. Не знаю, какими способностями она обладала раньше, но сейчас, возможно, она равна вам… если не превосходит.

Глаза Мудреца сверкнули от зависти, и Дриана поспешно пояснила:

– Я уверена, что ее дар был не столь уж великим, Бранд. Но время, проведенное под блокировкой – больше трех месяцев, – сделало ее сильней. Никто не знал, что такое может произойти. И какое имеет значение, если Атайя обрела чуть больше магических способностей? – пренебрежительно добавила она. – Принцесса всего два года как стала колдуньей, а ты совершенствуешь свои заклинания уже двадцать лет.

– Твоя правда, – сказал он, немного смягчившись. – Какое бы преимущество они ни получила, находясь под блокировкой, оно не делает ее всемогущей. Она расширила свои силы отнюдь не праведным способом… прямо как ее отец, – с оттенком злобы произнес он, – который добился колдовского таланта, хотя и не родился с ним. – Мудрец задумчиво почесал подбородок. – Интересная затея это наложение блокировки. – Я знал, что оно может спасти мага от воздействия корбалового кристалла, но здесь должно быть что-то еще: вероятно, возрастание давления, которое постепенно вырезает новые тропы и усиливает действие чар.

– В том случае, если экспериментатор останется жив, – предупредила Дриана. – Атайя была на грани смерти, когда ее нашли, но сейчас… даже не скажешь, что болела! Ее заклинания сохранения длятся дольше всех, она дальше видит своей визуальной сферой, и у нее никогда не кружится голова после транслокации.

Брандегарт вздернул голову.

– Транс… ты уверена? Ни один колдун не умел перемещаться в пространстве со времен Дамерона!

Дриана улыбнулась.

– Я так и знала, что тебя сей факт заинтересует. Ему удивляется даже Совет мастеров. – Она нагнулась ближе. – Принцесса, кстати, с ними в близких отношениях.

– Вот это да! – словно отрыгнул Мудрец. – Элитное сборище моралистов, которые запрещают любое заклинание, от которого им не по себе.

– Это на твое усмотрение, но они уже предупредили ее о тебе.

Брандегарт равнодушно махнул рукой на ее слова.

– Предупредили? О чем? Они сами ничего не знают о моих людях и планах. Если бы знали, – добавил он, угрюмо улыбаясь, – давно бы попытались меня уничтожить.

Отставив в сторону херес, который предпочитала Дриана, он встал и налил себе щедрую порцию виски.

– У тебя есть еще неприятные сюрпризы для меня? – спросил он, взбалтывая янтарную жидкость. – Наша принцесса случайно не открыла в себе способность превращать железо в золото?

– Ну… блокировка дала ей одно новое умение, – неохотно начала Дриана и слизала с губ вино, боясь его реакции на то, что должна была сообщить. – Атайя может определить, кто станет колдуном до наступления мекана.

За все годы совместной жизни она ни разу не видела, чтобы Брандегарт был настолько обескуражен. Никто не в силах удивить Мудреца, как он любил поговаривать. Дриана ожидала от него по крайней мере припадка ярости, однако значимость этой новости лишила его всяких низменных эмоций. Островитянка взяла у Мудреца из рук бокал, испугавшись, что он выронит его и разобьет вдребезги драгоценный хрусталь.

– Ты в этом уверена? – спросил он после долгой паузы. – Ты точно знаешь, о чем говоришь?

Дриана медленно кивнула.

– Я слышала, как она сама об этом упоминала. Не знаю, как она определяет, но факт остается фактом. Я уверена.

– Невероятно! – Мудрец был глубоко потрясен, но женщина чувствовала, как к его сердцу подкрадывается зависть. – Мне нужно будет поразмыслить над этим. – Он посмотрел ей в глаза, словно пытаясь проникнуть вглубь. – Ты спрашивала ее, проснется ли в тебе магический дар?

– Я случайно подслушала об этом таланте, она держит его в секрете. Но так сильно хотелось узнать, – сказала она, взяв Брандегарта за руку. – Если бы мы были убеждены, что я когда-либо стану чародейкой, то могли бы готовиться к свадьбе.

Мудрец рассеянно кивнул, гладя ее по голове, будто успокаивал плачущего ребенка.

– Мы ждали так долго, – уверил он ее. – Можем подождать еще несколько лет. Но для моего народа время ожиданий подходит к концу, – проговорил он, даруя Дриане лучик надежды. В зеленых глазах засверкал огонь от камина: перед ними развернулось его будущее. Голос стал громче. – Два долгих века бездействия. Подумать только: именно я возглавлю наш народ в походе за тем, что им истинно уготовано судьбой. Какую честь оказал мне Господь! Время пришло, Дриана. Все, что ты рассказала, – тому доказательство.

Женщина смотрела на него с открытым восхищением.

– Надеюсь, Бранд. Всем сердцем.

Забрав у нее свой бокал, Брандегарт зашагал по комнате.

– Значит, кампания Атайи идет не столь успешно? – сказал он, потягивая крепкую настойку, и кивнул, довольный тем, что новый дар принцессы ничуть не помог ей справиться со своими задачами. – Дамерон предвидел и это. Хотя признаю, это весьма странно. Возможно, наша принцесса не такая всемогущая, как кажется. В конце концов, разве магу уровня адепта сложно разбить короля Кайта? Он-то ничего не ведает в чародействе.

– Все не так просто, Бранд. Помнишь, я рассказывала тебе о колдуне, который пытался забрать у Атайи магические силы? О Родри? У короля Дарэка остались все его книги, и принцесса говорила, что он однажды воспользовался ими против нее.

– Не важно, какими знаниями обладает король Кайта, когда у него нет дара. Как только она соберет достаточную армию, он потеряет трон и…

Дриана поставила бокал на камин и поднялась на ноги.

– Бранд, ты не понимаешь. Атайя не набирает солдат и не собирается идти в атаку… – Голос постепенно стих, женщина пожала плечами. – Она просто учит лорнгельдов магии.

Мудрец резко развернулся, виски выплеснулось из бокала.

– Что? – прокричал он так, что затряслись оконные рамы. – Что это за восстание такое?

– Она убеждает их не идти на отпущение грехов, а потому обучает справляться со своими силами, чтобы они могли вернуться и жить дальше. Называет это войной одного колдуна. Вот и все.

– Значит, она просто надувает их! – заорал Брандегарт, снял с крючка железную кочергу и замахал ею, словно мечом. – Она надувает их!

Дриана отошла подальше, зная его темперамент.

– Возможно, но она часто нам говорила, что не станет нападать на брата в открытую. Многие лорнгельды ей поначалу не доверяли, думая, что Атайя замышляет нечто более дерзкое, чем нарушить пару законов, но она упорно повторяла, что ей не нужна корона. Некоторые рвались в бой, но она утихомирила их. Принцесса твердо решила использовать свои магические силы только с опорой на мораль.

Брандегарт громко фыркнул:

– Мораль – понятие относительное, Дриана.

– Возможно, но так она привлекает большое количество последователей. Ведь тогда Атайя – не отродье дьявола, какой хотят ее показать правители Кайта. Люди рекой к ней стекаются. Хотя они все в жалком состоянии. Этот новый орган правосудия – Трибунал – весьма опасен.

– Его и надо было ожидать. То же самое произошло двести лет назад. Ирония судьбы, если подумать, – ухмыльнулся Мудрец. – Нас с тобой здесь не было бы, если бы не преследования Фалтила. В каком-то смысле мы ему обязаны своим положением в мире и в будущем. – Вдруг он прищурился. – Мне кажется, Дриана, принцессе Атайе необходимо открыть глаза на истинное предназначение ее дара.

Островитянка опустила взгляд.

– Ты можешь попытаться переубедить ее, Бранд, но это будет непросто. Вряд ли она примет твою помощь.

– Тогда я подожду, пока за меня эту работу не сделает суровая зима и нехватка денег, – заключил он, повесив кочергу обратно. – Даже самый высокоморальный священник украдет хлеб, если будет голодать. Подождем. – Мудрец сел перед очагом, поманив к себе Дриану, и обнял ее за талию. – Так, значит, тебе понравилось шпионить?

Островитянка расслабилась, обрадовавшись, что он перешел к более приятной теме.

– Мне нравится делать все, о чем ты меня просишь, Бранд. Но мне не терпелось вернуться. Сначала было забавно опять превратиться в глупенькую крестьянскую девчонку, но потом мне стало противно, потому что слишком напоминало… откуда ты меня вытащил. – Она быстро поцеловала его. – Задумка оказалась полезной. Люди рассказывают слугам абсолютно все, думая, что это не опасно. Атайя наверняка поведала бы мне меньше, будь я титулом поближе к ней.