Текст книги "Розы для богатых"
Автор книги: Джонелл Лоусон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
Девочки приходили и уходили, поэтому босс лишь мимоходом осведомился, куда делась рыжая. Элла, пожав плечами, отмахнулась от него, а после смеялась как безумная, увидев большое черное пятно на том месте, где некогда стоял домик Отэм. Городские власти также были озадачены тем, что бы это могло случиться с миссис Лонни Нортон. И опять-таки Элла лишь пожимала плечами.
Отэм не замышляла поджога. Это было внезапное побуждение. Сложив первую попавшуюся одежду в один чемодан, она собрала кое-какие личные вещи Лонни – бумажник, обручальное кольцо, часы и револьвер с перламутровой рукояткой, который он держал вычищенным и смазанным. На минуту задержавшись на пороге, девушка оглядела квартиру, на которую они потратили столько времени и денег. И тут у нее даже живот схватило от мысли, как наживется Дуглас Осборн, поселив кого-нибудь в их дом. Отэм стояла у двери и смотрела на пламя в газовом обогревателе. Все оказалось очень легко. Она просто сунула один конец полотенца в огонь, а второй конец бросила на половик и подождала, пока тот загорелся. Старый деревянный пол вспыхнул так, словно был облит бензином. В ту ночь она покинула город, взяв с собой чемодан, старую гитару отца и оставив позади себя пылающий дом на Майнерз-роу. Еще один маленький удар по Дугласу Осборну.
Вечеринка, гомон собравшихся резко вернули Отэм обратно в Сан-Франциско. Она вскинула голову и нахмурилась, услышав высокий женский визг. Кто-то бросил девице кусочек льда за ворот платья, и теперь она верещала и извивалась в кресле, размахивая во все стороны длинными волосами.
Отэм вздохнула и снова повернулась к окну. Меньше всего на свете ей хотелось сегодня очутиться на новогодней вечеринке, однако жизнь с Арти означала одну непрерывную фиесту. Поначалу Отэм думала, что Арти человек сложный. Через несколько месяцев стало ясно, что он был самой незамысловатой личностью из всех, кого она когда-либо встречала. Арти никогда не притворялся – весь как на ладони. У него были хорошие мозги. Он мог все сделать или быть кем захочет. Но Арти не хотел, по крайней мере в общепринятом смысле. Единственно, что ему было нужно, – это жизнь, полная неожиданностей, новых мест, новых лиц.
Для того чтобы было проще жить спонтанной жизнью, Арти снял меблированную квартиру. Материальные вещи были для него обузой, а не имуществом. Если бы ему вдруг пришло в голову куда-нибудь направиться, то что бы он стал делать со столом и стульями? Арти хорошо себя знал; он не хотел беспокоиться о чьем-то благополучии, кроме собственного. Он достаточно хорошо относился к людям, чтобы не впутывать их в затруднительные положения. Жена и дети были все равно что стол и стулья. Что бы он стал с ними делать, взбреди ему на ум куда-нибудь переехать? Он был способен на любовь, однако его потребность чувствовать себя свободным и необремененным была сильнее, нежели любое потенциальное желание иметь собственную женщину.
Однажды Отэм спросила его об этой тяге к скитаниям. Он засмеялся:
– Мир велик, в нем много чего происходит. Зачем сидеть в углу, когда можешь получить все? – Арти пожал плечами. – Так уж я устроен. Лонни был спокойным, домоседом, все делал правильно. А я, как только научился ходить, все время хотел посмотреть новые места.
– Цыган, бродяга, – обозвала его Отэм.
В настоящий момент Арти чувствовал себя удовлетворенным, во всяком случае относительно. Он работал механиком, специализировался на иностранных спортивных автомобилях. Хорошо зарабатывал и настаивал на том, чтобы оплачивать большую часть всех издержек. Он покупал продукты, готовил и содержал квартиру. Это было удобно для них обоих, однако в последнее время у Отэм появилось сильное желание переехать. Но когда девушка поднимала этот вопрос, Арти неизменно начинал спорить. То, что Отэм жила у него, было, в понимании Арти, защитой вдовы его брата. Тем не менее в их отношениях сквозило нечто такое, чего Отэм не понимала, и это порождало в ней чувство беспокойства.
Она повернулась и поймала его взгляд. Арти улыбнулся и подошел к ней из другого конца комнаты.
– Почему такой растерянный взгляд, маленькая сестренка?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Может быть, это такое время года.
Арти кивнул, обнял ее за талию и повел от окна. С большинством женщин Арти обращался довольно безразлично, но с ней всегда был нежен и предупредителен. Усадив девушку на диван рядом с Джули, Арти вложил ей в руку стакан и сказал:
– Улыбайся... развеселись. Через несколько часов наступит новый, гораздо более счастливый год.
Она посмотрела на его широкие плечи, когда он повернулся и пошел по комнате среди гостей, посмеиваясь и балагуря с ними. Отэм подняла стакан, отхлебнула глоток и поглядела на Джули.
Они сразу же подружились, Отэм не могла понять почему. Если у Джули и были какие-нибудь серьезные мысли, то Отэм еще только предстояло о них услышать. Возможно, именно из-за своей непохожести они тянулись друг к другу. Джули было двадцать четыре года, но Отэм она казалась ребенком, которого надо время от времени ублажать. У Джули была своя квартира, но она спала у Арти чаще, чем дома.
Джули, разомлевшая от травки, повернула голову к Отэм. Ее ярко-зеленые глаза выглядывали из ореола переливающихся светлых волос, свободно падающих ей на плечи. Изящная, миловидная и уютная женщина – именно тот тип, который меньше всего подходит для работы официанткой в баре. Она выглядела слишком мягкой и невинной, чтобы справляться с буйными пьяницами, хотя, по словам Арти, была способна угомонить даже самых буйных. Судя по всему, Джули относилась к своей работе в баре «Конура» столь же легко и беззаботно, как относилась к жизни вообще.
Джули улыбнулась Отэм:
– Знаешь, что я делала в это время в прошлом году? Ревела в три ручья по своему бывшему мужу! А ты чем занималась?
«Продавала свое тело за двести долларов», – подумала Отэм и ответила:
– Готовилась к переезду сюда.
Джули протянула подружке бычок с травкой, но быстро отдернула руку.
– Совсем забыла, что ты никогда этого не куришь. Потому что это разрушает мотивацию. – Джули подалась вперед, и ее нос почти дотронулся до носа Отэм. – А на фиг тебе нужна мотивация?
Отэм добродушно рассмеялась. Она пробовала наркотики несколько раз и возненавидела их. Они оказывали на нее единственный эффект – она засыпала.
– Я приехала в большой город, чтобы добиться славы и сделать состояние. Я не смогу ровным счетом ничего, если половину времени буду валяться, одурев от травки.
– Зачем тебе состояние?
– Всю жизнь мечтала стать богатой.
– Безумие какое-то.
Отэм еще раз улыбнулась ей и потянулась к журнальному столику за сигаретой. Немного повертела ее в руках, прежде чем закурить, потом набрала полный рот дыма. Вкус был отвратительный.
Джули, наблюдавшая за ней, спросила:
– Ты когда начала курить?
– Только что.
– Ты неправильно куришь. Нужно вдыхать.
– Кому какое дело? Ты делаешь это по-своему, а я – по-своему.
– Шутишь? Да я никогда не притронусь к этой дряни. Это страшно вредно для легких. – Казалось, Джули вот-вот заснет – она поудобнее развалилась на диване и повернулась, уставясь на Отэм. – Как ты думаешь, я нравлюсь Арти?
– Не знаю, Джули. А он тебе нравится?
– Мне нравится каждый мужчина, с которым я сплю.
– Ты спишь со всеми, кто тебе нравится?
– С каждым, кроме черных. Ты думаешь, я расистка?
– Не знаю. Ты когда-нибудь спала с китайцем?
Она пожала плечами:
– Ни один китаец меня об этом еще не просил. – Джули передала папироску женщине, сидевшей рядом, и посмотрела на Отэм полузакрытыми глазами. – А ты? Ты со сколькими спала?
– С двумя.
Джули отпрянула и посмотрела на нее в ужасе:
– С двумя? Это чудовищно. Господи, у тебя нет оргазма?
– Нет, – ответила Отэм просто, – у меня нет времени.
Что было сущей правдой. Помимо работы в «Мэрфи» она два раза в неделю посещала по вечерам колледж, изучая по вторникам экономику и маркетинг, а по четвергам – менеджмент и мотивацию. Работа, учеба, домашние дела отнимали столько времени и так ее утомляли, что, забираясь под одеяло, она даже не замечала, что постель пуста.
Набрав еще раз в рот дыма, она скорчила гримасу и выбросила сигарету в пепельницу. Джули, конечно, была клоуном, но Отэм подозревала, что глубоко внутри у нее что-то кипело, и решила предостеречь:
– Я бы на твоем месте не слишком западала на Арти. Он не такой, как все. Ему не нужна жена или семейная жизнь.
– Ты хочешь мне что-то сказать?
– Только то, что Арти не тот человек, который остепенится и станет воспитывать кучу детей. Он любит развлечения и веселье.
– Ни один мужчина не готов остепениться, пока не появится подходящая женщина.
Отэм про себя усмехнулась наивности Джули. Та приехала в Сан-Франциско из Нью-Мексико после развода и считала, что все мужчины похожи на того ковбоя, который живет по соседству: ничего не хочет, кроме быстрого коня – хорошего пикапа – да женщины, которая бы ему готовила и согревала постель. Отэм знала, что предупреждать ее бесполезно: Джули слышала только то, что хотела слышать.
Отэм допила свой стакан и оставила диван в распоряжении Джули. Благодаря Арти она была одновременно и открыта, и защищена от различных сторон жизни на Западном побережье. У Арти был очень широкий круг друзей, однако Отэм поставила себе за правило оставаться на внешней границе этого круга. Сейчас она шутила, общалась с гостями, играла роль хозяйки, следила, чтобы пепельницы были чистыми, бокалы – полными, чтобы в квартире не учинили разгром, и в то же время со всеми соблюдала дистанцию.
Джули уснула, и Арти улыбался какой-то брюнетке с ярко накрашенными щеками. В Лонни всегда была некая мягкость, которая отсутствовала в его близнеце.
Арти ходил и двигался быстро, с бесшабашной грацией. Даже сейчас, когда его окружали люди, в поведении молодого человека чувствовался какой-то налет скуки, что, по всей видимости, весьма привлекало женщин, потому что они смотрели на него с выражением «ты спроси, и я отвечу да».
Отэм пошла на кухню, чтобы принести еще льда. Вдруг ее кто-то обнял, и она очутилась на коленях у мужчины. Это произошло настолько неожиданно, что она лишь тупо уставилась на парня, которого, как ей казалось, звали Билл. У него были длинные прямые волосы, свисавшие на лицо, всклокоченная борода, и от него пахло потом. Ей не хотелось устраивать сцену, поэтому она спокойно сказала:
– Будь умницей и пусти меня.
– Ты будь умницей, – ответил парень, передразнивая ее акцент. Затем обхватил девушку за талию и запустил руку ей под платье. – Я слышал, что у тебя очень уж хорошая попочка. – Он пытался протиснуть свои пальцы ей между ног. – Ммм... хммм.
– Подонок! – крикнула Отэм и схватила его за руку.
Парень засмеялся и наклонил свою голову над ней, но тут рука Арти тяжело легла ему на плечо.
– Я бы на твоем месте не стал этого делать, если ты, конечно, не хочешь, чтобы я засунул твою морду тебе же в задницу. – Он взял Отэм за руку и освободил ее из объятий Билла. У него было такое выражение лица, что Билла сначала сдуло из кресла, а потом вынесло из квартиры.
– Ты в порядке?
– Все нормально, но вот друзья у тебя...
– Это не мой друг. Я думал, что твой.
– Я слышала, как его называли Билл, но я его не знаю. – Их глаза встретились, и они весело рассмеялись над незваным гостем.
Арти пожал плечами:
– По крайней мере он внес некоторое оживление.
– Тебе скучно?
– Немного.
Отэм знала, что могло бы возбуждающе подействовать на Арти – охота на Осборна, но она не могла рассказать ему об этом, пока не придет подходящее время.
– Пойду-ка я в свою комнату и позвоню тете Молли, поздравлю ее с Новым годом.
– Поздравь ее от меня тоже, – кивнул Арти.
Отэм пошла по коридору в свою спальню. Уехать из Эдисонвилла было легко, но гораздо тяжелее, чем она думала, было оставить тетю Молли. Ей не хватало Молли и той близости, какая существовала между ними, близости, которая редко возникает даже между матерью и дочерью. На Рождество Отэм с Арти ездили в Тэтл-Ридж. Элла тоже приехала туда, и они ели индейку с кукурузным хлебом и разными приправами, а Молли нарядила елку раскрашенной кукурузой, как делала, когда Отэм была маленькой. Отэм старалась развеселиться, но мешали воспоминания о Лонни.
Отэм знала, что Молли сидит сейчас перед телевизором и смотрит новогодний репортаж с Таймс-сквер. Тетушка подняла трубку после второго звонка, и Отэм закричала:
– С Новым годом, тетя Молли!
– Спасибо, спасибо, – радостно ответила Молли. – Не ожидала так скоро услышать тебя. А я тут сидела, вязала, думала про тебя и представляла, что я тоже на побережье. Приезжала бы ты домой. Людишки-то там совсем не то что у нас.
Отэм подумала о Билле и его потном теле и молча согласилась. Пройдет еще не один год, прежде чем в Тэтл-Ридже смогут смириться с кое-какими вещами из тех, что происходят сейчас в их гостиной, если вообще смирятся.
– Не могу, тетя Молли. Я узнала только что, что меня могут назначить ассистентом поставщика. Это гораздо больше, чем я могу получить дома.
– Да, возможностей у нас маловато. Я тут вчера встретила Бобби Джо. Ему не терпится закончить колледж, чтобы тоже сбежать из Тэтл-Риджа. Он о тебе спрашивал. Мне кажется, он все еще влюблен в тебя.
Отэм улыбалась и слушала, как Молли перескакивает с пятого на десятое. Вообще Молли это было не свойственно, но Отэм знала, что такова тетина манера ловить каждый звук голоса племянницы. Молли была очень одинока, это чувствовалось по тому, как она разговаривает – с грустью и надеждой, что ее малышка вернется домой.
– Ну, ладно, – сказала Молли. – Я знаю, это междугородка и ты тратишь кучу денег. Кладу трубку. Будь там поосторожнее и пиши, слышишь?
– Обязательно, тетя Молли. Ты тоже береги себя.
Отэм беспокоилась о Молли. Если тетя вдруг упадет и сильно ударится, то она может пролежать там несколько дней, пока ее кто-нибудь найдет. Отэм не нравилось, что Молли живет за городом, но сейчас она ничего не могла с этим поделать. Может, попозже Молли приедет и будет жить в Сан-Франциско – если Отэм каким-то чудом удастся вытащить ее из Тэтл-Риджа.
Она нажала на рычажок и набрала телефон Эллы.
Голос Эллы грохнул так громко, что Отэм пришлось отвести трубку от уха.
– А у меня для тебя новости! – кричала Элла. – Ты обрадуешься.
– Ну так говори быстрее.
– У Осборнов в доме, похоже, дерьмо попало в вентилятор. Брайан с папашей разругались насмерть. Старик уперся, заявил Брайану, что, мол, или он подчинится ему, или пусть убирается, совсем убирается.
– Убирается? – спросила Отэм. – Как это?
– Из семьи, отрезанный ломоть – никаких денег.
– А что Брайан?
– Послал папашу куда подальше и ушел из дому.
– Откуда ты все это знаешь?
– От их садовника. Он любит мои гамбургеры. А ему рассказала Дэйзи, их экономка. У нее пунктик – знать все, что творится в доме. И она обожает сплетничать. Она рассказала садовнику, а он мне и вообще всем, кому охота слушать. Весь город знает.
– А как Дуглас это проглотил?
– Насколько мне известно, злой как черт, на глаза ему лучше не попадаться. Все ждут, кто из них первый сдастся.
– Брайан еще в городе?
– Нет. Собрал вещички и укатил обратно в колледж.
Отэм улыбалась от удовольствия. Потерять своего единственного сына и наследника было тяжелым ударом для Дугласа.
Через десять минут Отэм, смеясь, положила трубку. Она подошла к шкафу, покопалась в стопке свитеров и, достав оттуда альбом для газетных вырезок, раскрыла его на какой-то особой странице.
Она купила этот альбом вскоре после приезда в Сан-Франциско и с помощью Эллы медленно заполняла его вырезками из эдисонвиллской «Таймс». Это были провинциальные, незначительные новости, но они давали ей сведения о семье Осборнов. Самая впечатляющая статья содержала фотографию Дугласа: он широко и уверенно улыбался. Статья сообщала о расследовании причин взрыва на шахте, которое выявило, что несчастный случай произошел в тот момент, когда шахтеры наткнулись на карман с метаном, и Дуглас Осборн не несет за это никакой ответственности.
В той же статье Осборн с гордостью заявлял, что шахта «Черный алмаз» принадлежала семье на протяжении нескольких поколений и была частью семейного наследия. Шахта будет законсервирована в том виде, как она выглядела в день взрыва, – памятник семье и людям, которые там погибли.
У Отэм были и другие вырезки, но эта была ее любимая, и в течение многих месяцев она ее перечитывала, пока не выучила наизусть. Думая о Брайане, девушка улыбнулась лицу на фотографии. «Привет, Дуглас Осборн. Ну что, приятно терять тех, кого любишь?» Ей было отрадно сознавать, что Дуглас сейчас тоже страдает. Захлопнув альбом, она засунула его под свитер и вернулась в гостиную.
Арти посмотрел на нее и улыбнулся, когда она подошла к нему.
– Я думал, что ты легла.
Она засмеялась и покачала головой:
– Я слишком хорошо себя чувствую, чтобы спать. Скоро ведь Новый год, так что давай отметим.
Вдруг комната наполнилась взрывами хлопушек, криками и смехом – часы показывали двенадцать. Арти усмехнулся и обнял Отэм.
– С Новым годом, маленькая сестренка! – Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Отэм отстранилась и улыбнулась ему, но ощущение смутного беспокойства вернулось.
– И тебя с Новым годом, большой брат!
Глава 10
Ровное, раздражающее «клац-клац-клац» вывело Отэм из глубокого сна. Она села на кровати. Голова гудела, а рот словно был набит черствым кукурузным хлебом. Сморщившись, девушка поводила во рту языком, что не прекратило клацанья и тупых ударов где-то внутри головы. Звук, кажется, шел с той стороны, где была кухня, и она осторожно выбралась из постели, держа голову обеими руками. Что бы это ни было, нужно его найти и убить.
Отэм влезла в халат, прошла по коридору и через разгромленную гостиную на кухню. Арти стоял в халате с чашкой кофе в руке. Мойка была забита посудой и издавала омерзительное «клац-клац-клац». Девушка ринулась через всю кухню и прихлопнула кран. Потом прислушалась к восхитительной тишине.
– Больно, – прохрипела она и присела на стол.
Арти усмехнулся и налил ей чашку кофе. Откопав в шкафчике пузырек с таблетками аспирина, поставил его перед ней и налил стакан воды.
– Что случилось, маленькая сестренка? Маешься похмельем?
– Когда это у меня было похмелье? Просто ко мне в голову забрались маленькие злобные человечки со шпорами на ногах и с молоточками в руках, пинают и колотят по мозгам.
– Даже не припомню, чтобы ты раньше когда-нибудь столько пила.
– Я праздновала.
– Праздновала что?
Она потрясла головой, глотнула кофе и насупилась.
– Я выросла на самогоне, причем таком крепком, что он мог свалить с ног стокилограммового мужика. У старика Такера был самогонный аппарат, и я любила хлебнуть этой штуки. Один раз, когда мне было пятнадцать, я вырубилась, и это научило меня вовремя останавливаться. Не понимаю, что вчера на меня нашло. – Отэм потерла виски круговыми движениями. – А ты сам-то как? У тебя тоже похмелье?
– Нет. Мне пришлось вчера быть трезвенником, чтобы следить за тобой.
– Почему? Что я сделала? Я как-то смутно помню.
– Во-первых, ты прочитала мне лекцию о том, как я скверно обращаюсь с женщинами, особенно с Джули. Из твоих слов следует, что она нежная и ранимая, а я разобью ей сердце.
– Я этого не говорила.
– Еще как говорила! Потом ты уселась на пол посреди комнаты с несколькими парнями и принялась глушить виски. Ты похвалялась, что можешь перепить любого из присутствующих мужчин.
– И что, перепила?
– Пыталась. А после забралась на кофейный столик и исполнила ирландскую джигу.
– Боже милостивый!
– Да-с. А потом ты отключилась, и я уложил тебя в постель.
– Как раз вовремя. – Она провела пальцем по краю чашки. – Я проснулась голая. Кто это сделал?
– Я сделал. Представь, мне раньше уже доводилось видеть голых женщин. – Арти пошел к плите и налил себе еще кофе. Потом оглянулся на нее, лицо его было спокойно. – Когда я тебя раздевал, ты проснулась и все перепутала. Ты приняла меня за Лонни. – Он замолчал и быстро отхлебнул кофе. – Мне с тебя медаль причитается, маленькая сестренка. Я хотел остаться. Бог мой, как я хотел остаться! – И он вышел из кухни, сказав через плечо: – Я убежал из твоей комнаты и хотел только одного – чтобы у меня было свое собственное лицо.
И тут Отэм поняла, что за странное беспокойство она стала ощущать, и удивилась, почему так долго не могла сообразить, что произошло за эти месяцы. Конечно, они совсем разные, но Арти был все еще живым образом Лонни. Мало-помалу она сближалась с ним в своей тоске по Лонни. Не далее как вчера во время неприятного происшествия с Биллом она совершенно естественно искала защиты у него в руках.
Год назад она бы врезала со всей силы локтем Биллу между ребер и вырвалась из его лап. За эти месяцы, находясь в весьма уязвимом положении, Отэм привыкла полагаться на Арти. Подсознательно она знала, что Арти рядом и защитит ее. Арти был зрелым мужчиной с сильными желаниями. Однажды, не в силах больше сносить одиночество, она потянется к нему. Застигнутый врасплох, он не уйдет. И она попадет в ловушку безнадежной ситуации, из которой не существует выхода: намертво привяжется к одному мужчине, потому что он – образ другого.
Это было бы убийственно для нее и несправедливо по отношению к Арти. Единственным решением могло стать лишь определенное расстояние между ними. Небольшое, однако вполне безопасное расстояние. Она не уедет от Арти далеко – ровно настолько, сколько нужно, чтобы сохранять перспективу. Он сможет жить, как ему хочется, своей собственной жизнью; но до тех пор, пока он рядом, у нее всегда будет маленькая частичка Лонни. Благодаря одному человеку будет продолжаться жизнь другого.
Кофе остыл, и Отэм сползла со стола. На разделочном столике лежала индейка, ожидая, когда ее нафаршируют, но Отэм не могла заставить себя встретиться с голой престарелой птицей. Она направилась в гостиную, где сидели Арти с Джули. Его глаза твердо встретили ее взгляд; когда это мгновение миновало, он слегка улыбнулся ей и спросил:
– Вернулись маленькие человечки?
Она потерла виски.
– Да, и, кажется, они привели братьев, сестер и целую ораву кузенов. – Девушка посмотрела на Джули, которая сидела в бледно-желтом халате и выглядела свежей, как маргаритка.
Отэм бросила беглый взгляд на свое отражение в зеркале: волосы свисали до самой талии спутанной паклей, кожа была какой-то липкой, щеки бледными.
– Я ненавижу тебя, Джули.
Джули широко раскрыла глаза и пропищала:
– Что я такого сделала?
– Ты слишком красивая! – засмеялась Отэм и попросила: – Поздно уже. Пожалуйста, нафаршируй индейку и поставь ее в духовку. А потом я закончу остальное.
– Нафаршировать индейку? Я не умею фаршировать индейку!
Отэм была не в настроении играть роль мамочки и раздраженно нахмурилась:
– Господи Боже мой! Просто запихни фарш ей в задницу и засунь все это в духовку.
– Я не умею делать фарш.
Отэм посмотрела на Арти, который усмехался, слушая их беседу, а потом на Джули.
– Тогда быстро учись. А то на обед получишь сандвич. А ваш шеф-повар и по совместительству опоражниватель бутылок пойдет снова положит свою бедную голову на подушку.
Она вышла из гостиной, прошла по коридору в спальню и забралась под одеяло. К горлу подкатил комок, Отэм знала, что это не виски. Это были слезы. Они всегда были там, маленькие пузырьки слез жили у нее горле. Она не могла прокашляться, не могла сглотнуть их. Они всегда были там, дожидаясь подходящего времени, чтобы вырваться наружу. Отэм знала, что, когда придет время, это будет как прорыв плотины.
Минуло несколько дней, прежде чем Отэм решила поговорить с Арти о своем переезде. У нее не было какого-либо определенного плана, она хотела лишь, чтобы между ними двумя было какое-то расстояние. Когда она подняла эту тему, Арти сидел и листал номер «Иллюстрированной механики».
– Не смеши меня, – заявил он. – Во-первых, у тебя нет денег, чтобы переехать.
Отэм отвернулась. Она могла позволить себе снять собственную квартиру, но сказать об этом Арти было невозможно, и она проклинала деньги, которые украла у Брайана. Упомянуть о трех тысячах долларов значило открыть ящик Пандоры. Все знали, что у них с Лонни денег не было; ей пришлось бы объяснять, откуда они вдруг появились. Ночь, проведенная с Брайаном, была тайной, о которой знали только она и Элла.
Приехав в Сан-Франциско, Отэм положила оставшиеся деньги в банк, но когда услышала, как коллеги на работе обсуждают новые акции, предложенные для публичных торгов, она купила их, в сущности будучи уверена, что потеряет деньги. Она приобрела акции по 10 долларов 25 центов за штуку. Курс подпрыгнул до 25 долларов 75 центов, и она их продала. Ажиотаж спроса прошел, и курс акций начал падать. Когда он достиг 12 долларов за акцию, она опять их купила. С тех пор они поднялись до 16 долларов и уверенно продолжали дорожать. Можно было подумать, что этих денег коснулся царь Мидас, потому что раньше они принадлежали Осборнам.
Отэм поднялась с кресла и встала перед Арти.
– Если я получу новую должность, то это будет означать и существенную прибавку к жалованью. Я смогу позволить себе небольшую собственную квартиру.
– Отэм, дело не только в деньгах. Девятнадцатилетняя девочка из провинции не должна жить одна в этом городе. Ты сейчас не в Тэтл-Ридже, и мужчины здесь не желторотые мальчишки.
– Я умею постоять за себя.
Он удивленно поднял бровь:
– Как, например, с нашим недавним незваным гостем?
– Это еще одна причина, почему мне надо переехать. Я слишком привыкла полагаться на тебя. Мне надо научиться вести себя с такими типами, как Билл. А я этому никогда не научусь, если ты всегда будешь драться вместо меня. Кстати, в апреле мне исполнится уже двадцать, а Молли всегда говорила, что я родилась тридцатилетней.
Арти взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван.
– Это внезапное желание переехать не имеет ничего общего с тем, что я сказал тебе утром несколько дней назад?
Она кивнула, но ничего не ответила.
– Я так и подумал, – проговорил он. – Послушай, милая. Ни один мужчина не способен, раздев тебя и уложив в постель, не захотеть тебя, независимо от того, невестка ты ему или нет. Но это не значит, что я когда-нибудь обману тебя. – Арти приподнял пальцем ее подбородок и изучающе посмотрел ей в глаза. – Похоже, у тебя голова устроена не совсем так, как у большинства женщин. Ты вертишься среди мужчин и совершенно не замечаешь, какое действие на них оказываешь. – Он убрал палец от ее подбородка и зло усмехнулся. – Ты выявляешь мужика в мужчинах. Эта чертова атмосфера неприкасаемости вокруг тебя – вызов им. Пока ты живешь здесь со мной, ты более или менее защищена. Я просто хочу, чтобы ты пробыла здесь до тех пор, пока не повзрослеешь настолько, чтобы все это понять, и не научишься справляться с этим.
– Есть вещи, которые вижу я и не видишь ты. Что, если я опять потянусь к тебе и застигну тебя в минуту слабости? В такой момент, что ты не сможешь уйти, как в ту ночь, когда укладывал меня спать?
– Это было бы так ужасно, Отэм?
– Да. Это было бы ужасно и для меня, и для тебя. Когда я гляжу на тебя, то вижу Лонни. Я никогда бы не смогла узнать, хочу ли я именно тебя или Лонни. Хуже того, ты это тоже никогда не узнаешь. Тебе хотелось бы этого?
– Нет, черт возьми. Мое эго с этим не справится.
Она улыбнулась и пожала плечами:
– Я девочка, ты мальчик. Рано или поздно мы окажемся в одной постели, если я здесь останусь. Я не думаю, что это будет хорошо для кого-то из нас. А ты?
– Нет, – согласился Арти и покачал головой. – У Джули есть свободная комната. Ты могла бы жить с ней.
– Джули! – Отэм вскочила на ноги. – Я не могу жить с Джули. Она меня с ума сведет.
– Если бы такое сказал я, то это прозвучало бы чертовски фальшиво. Я человек безответственный и знаю это, но ты должна быть разумной и думать о деньгах. Мне известно, сколько ты получаешь в «Мэрфи». Даже если ты получишь повышение, тебе придется все отдавать за квартиру, если будешь жить одна. Я не говорю уже о том, что ты могла бы пользоваться защитой другой женщины, которая живет с тобой. Какой бы она ни была ненормальной, она красивая молодая девушка, и ей не помешает твоя доля за аренду квартиры. С тех пор как ее бывшая соседка уехала, у нее то и дело возникают проблемы с оплатой счетов.
Вздохнув, Отэм кивнула. В данный момент это было самое простое решение вопроса.
– Можешь позвонить Джули и сказать ей, что у нее теперь новая соседка. Я пойду паковать вещи.
Отэм пощупала лацкан пиджака и отступила на шаг, чтобы еще раз полюбоваться своей экспозицией изделий из кожи. Маленький отдел, где представлены все последние модели, был ее идеей, и поэтому она считала этот отдельный уголок магазина своим собственным. «Мэрфи» был семейным бизнесом, и их товары были нейтральными и ориентированными на средний класс. Они никогда не стремились представлять наиболее современные, может быть, даже экстравагантные направления.
Отэм пробивала свою идею несколько месяцев, особо заостряя внимание на том, что молодые люди – самые активные покупатели в стране. Она также подчеркивала, что сегодня у подростков гораздо больше свободных денег, чем раньше, и что все больше и больше внимания они обращают на стиль – их собственный, возможно, но тем не менее стиль, или по крайней мере то, что носят другие ребята. Если «Мэрфи» намерен привлечь клиентов, то придется предлагать то, что хочет носить молодежь, а не то, что нравится «Мэрфи».
Наконец ей был выделен маленький закуток, развешены плакаты, заиграла самая модная рок-музыка – может, и не так громко, как любили подростки, но это было место, где они чувствовали себя непринужденно.
Идея оказалась очень прибыльной. А для Отэм хорошие идеи были ключом к успеху. Она не сомневалась, что со временем ее переведут с первого этажа наверх.
Отэм вышла из своего маленького отдела и направилась в отдел дамского белья, где Мэгги раскладывала на столе ночные рубашки новой серии, которую сейчас начинали продавать в их магазине. Мэгги было за тридцать. Она работала в универмаге уже пять лет и знала все ходы и выходы. Они никогда не встречались в нерабочее время, но иногда вместе обедали в кафе.
Отэм остановилась около нее, чтобы помочь разложить рубашки. Мэгги улыбнулась:
– Как насчет обеда сегодня?
– Я не могу. Иду сейчас наверх, чтобы помочь Рут.
– Это та поставщица, которую переводят?
– Нет. Ту зовут Колетт. Рут переводят на ее должность.
– Что освобождает местечко для тебя, правильно?
– Надеюсь.
Мэгги стояла, лениво опершись на стол. Вдруг она толкнула Отэм, быстро повернулась и принялась за работу.
– Сделай вид, что занята. А то вон начальство идет. – Девушка наклонилась поближе и зашептала: – Интересно, что сказал бы мой муж, если бы узнал, что меня бросает в горячий пот каждый раз, как этот мужчина проходит мимо.
