Текст книги "Розы для богатых"

Автор книги: Джонелл Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Отлично. Ты хлопочи о своей семье, а я позабочусь о своей. Только удостоверься, что этот проклятый дурак опять не нападет на Арти. В следующий раз он может оказаться один. И где тогда очутится твой драгоценный дядюшка? В тюрьме!

Брайан вернулся в кабинет, разминая напрягшиеся мышцы шеи и спины. Джордж у бара наливал себе в стакан еще виски. Он посмотрел на Брайана и покачал головой.

– Я ничего не делал с машиной. Я до аварии даже не знал, кто был этот мужчина. Я не мог даже поверить, что вообще был другой мужчина. – Он сел напротив Брайана, все еще качая головой. – Дуглас сказал мне, что Джинджер встречается с кем-то еще. После его смерти я вернулся к Джинджер. Она сказала мне, что Дуглас солгал, и я поверил ей.

Брайан слушал, как его дядя еще около часа рассказывал про Джинджер. Джордж несколько успокоила словно исповедь сняла все напряжение. Однако Брайа хотел знать наверняка.

– У тебя есть дома еще пистолет, дядя Джордж?

– Нет. – Он слабо улыбнулся. – Брайан, не стоит беспокоиться. У меня никогда не хватит духа попробовать это еще раз.

Брайан кивнул:

– Почему бы тебе не взять тетю Харриет и не уехать отсюда на какое-то время? На месяц... на два... или на три.

– Ага. Может, я так и сделаю. Харриет все время пристает, чтобы мы поехали куда-нибудь на зиму.

– Она знает о Джинджер?

Как будто вдруг очень устав, Джордж покачал головой и поднялся с кресла.

– Харриет настолько занята собой и тем, откуда ей пришлют новое платье, что совершенно не видит, что делается вокруг нее.

Брайан услышал в его голосе апатию и почувствовал сострадание. Он проводил Джорджа в фойе, обняв его за плечи.

– Значит, ты уезжаешь?

– Да. Скажи Отэм, чтобы она не волновалась. Я уезжаю.

Брайан пожелал Джорджу спокойной ночи и пошел по лестнице к Отэм. Теперь, когда переполох кончился, ему показалось странным, что главной его мыслью была безопасность Отэм. Естественная потребность мужчины защищать слабый пол?.. Между тем Отэм была очень спокойна, сдержанна и не теряла самообладания. В отличие от Брайана. Когда прогремел выстрел, у него по спине вниз и вверх прокатилась желтая волна страха и внутри все сжалось, словно ему в задницу вставили стебель розы. Брайану приходилось участвовать в пьяных поножовщинах, но он никогда не испытывал ни малейшего желания корчить из себя героя.

Он легонько постучал в дверь и вошел. У камина стояли два кресла, но Отэм сидела на полу, положив голову на колени. В комнате было темно, если не считать огня в камине. На лице ее играли тени. Она посмотрела на него холодными глазами, потом неожиданно улыбнулась.

«Какой бурный характер, – подумал Брайан. – То она бушует, а через минуту – восхитительно спокойна. Легко вспыхивает и так же быстро остывает».

Она глядела на него, и в ее глазах отражалось пламя камина. Сердце Брайана заколотилось. Он сделал шаг по направлению к ней и хотел...

Чего он хотел – так это чтобы она никогда не была женой его отца. Он резко повернулся и вышел из комнаты.

– Мы поговорим завтра. При свете дня.

Глава 37

Однако когда наступил день, Отэм не оказалось в доме. По словам Джеймса, она разбудила его среди ночи и попросила ключи от «роллс-ройса». Погрузив в машину Молли, Арти и его медбрата, она сама уселась на водительское место и отбыла из Дома Осборнов, затерявшись в снежной пелене.

Казалось, звенящая тишина сгустилась и нависла над старинным домом, из которого уехала Отэм. Огорченное небо сыпало и сыпало на землю чахлый снег. На карнизах нарастали сосульки по два и по три фута длиной и висели угрожающе, словно копья. Ветви деревьев, поникшие и голые, гнулись и раскачивались от порывов студеного ветра.

Дорожные рабочие расчищали шоссе от снега, аэропорты тоже функционировали, но «Ослиная повозка» оставалась на земле. Сидя в маленьком закрытом городке, Брайан снова окунулся в атмосферу серьезности столь хорошо знакомую ему с детства. Неподвижность Дома Осборнов действовала на нервы, поэтому он все чаще задерживался допоздна в офисе, а иногда звонил Лайзе. С ней было легко и удобно, если не считать категорического нежелания оставлять его на ночь в своем доме. С одной стороны, Лайза волновалась из-детей, а с другой – считала, что гораздо интереснее поехать куда-нибудь за город в мотель или прокрасться по черной лестнице в комнаты Брайана. Она часто шутила, что это напоминает ей сеновал.

К середине декабря Брайану уже до чертиков надоел этот прекрасный белый снежный покров. Он рано ушел из офиса домой, а когда вылезал из машины, Отэм возвестила о своем возвращении, запустив снежком ему прямо в затылок.

Он было рассердился, но потом вдруг увидел ее. Она стояла у стены, в сапогах, перчатках, в норковой шапке и собольем жакете, а рядом с ней была недоделанна снежная баба. На Брайана неожиданно напал смех, о бросил кейс, схватил пригоршню снега и кинул в Отэм.

После короткого, но яростного обмена снежками они скатали комья и закончили снежную бабу, а может, мужика. Отэм, однако, хотела, чтобы их творение выглядело женственным, поэтому ей повязали кухонный фартук, большой бюст прикрыли цветастой шалью, вместо волос воткнули пучок сена и обмотали голову красныл шарфом. После этого они вылепили лицо и отошли на несколько шагов, чтобы полюбоваться делом своих рук.

Отэм, переводя взгляд со снеговика на Брайана, сказала:

– Мне кажется, у нас получилась настоящая тетушка Джемайма.

Брайан не смотрел на тетушку Джемайму, он глядел на Отэм. Она так замерзла, что у нее посинели губы и зуб на зуб не попадал. Он взял ее за руку, поднял свой кейс и повел в дом, где они отогрелись горячим ромом, который пили в дневной комнате.

Брайан задавал себе вопрос: не связано ли возвращение Отэм и ее семьи с тем, что Джордж и Харриет накануне уехали в Палм-Спрингс? Но она никак не объясняла, почему они уехали и где были, хотя рассказала о Джинджер и о том, как произошла авария.

– Арти – бродяга, и сам это прекрасно знает. Он тут и там цепляет таких вот джинджер, чтобы свободно приходить и уходить, не причиняя никому боли. Джинджер в конце концов ему надоела, но она не хотела отпускать его. Они поругались, и она схватилась за руль. При такой скорости, на какой они ехали, он потерял контроль, и машина врезалась в парапет. – Отэм взяла кружку в ладони, чтобы согреть руки. – Мне когда-то говорили, что есть шлюхи – и шлюхи. Джинджер была истинной шлюхой, у нее было сердце шлюхи. Ей на всех было наплевать – и на Арти, и на Джорджа.

– А как два мужчины спутались с одной и той же женщиной?

– Что ж, бывает. Взять, к примеру, тебя, Лайзу и Боба. – Отэм оглядела комнату. – А почему нет никаких рождественских украшений?

Брайан улыбнулся тому, как мягко она переменила тему.

– Весь дом словно замер, когда хозяйка покинула его.

Отэм кивнула и опустила глаза на кружку.

– Для меня это всегда было скверное время года. Мне хотелось ненадолго уехать. После того как я устроила Арти в таком месте, где могла за него не волноваться, я поехала в Сан-Франциско. Но сейчас я на какое-то время вернулась. – Она встала с кресла, взяв с собой кружку, и поманила Брайана за собой. – С самого первого дня, как я вошла в это фойе, я подумала, как было бы здорово разукрасить этот огромный старинный дом к Рождеству.

– Тебе нравится этот дом?

– Я очень люблю его, – ответила она, и в ее голосе прозвучало удивление. – В нем столько истории... Вот здесь, – показала Отэм, когда они вошли в фойе, – мне кажется, нужно поставить большую елку для всех, как бы в знак приветствия, и еще одну поменьше в гостиной – для семьи. Ветки падуба и ленты тоже оживят помещение. Дэйл, наверно, приедет домой. Я приготовлю для него комнату. – Она помолчала, как будто собираясь с мыслями, и сказала твердым и не терпящим возражений тоном: – Я думаю, мы должны пораньше устроить праздник для прислуги в Сочельник, тогда ты сможешь провести остаток вечера, где захочешь. Разумеется, мы дадим обед для членов семьи и друзей на Рождество и большой новогодний прием – человек примерно на сто. Если учесть, что будет снег, некоторые гости из загорода захотят остаться на ночь. Я приготовлю комнаты и свяжусь с поставщиками продуктов. Я бы хотела, чтобы пришли дети из приюта, поиграли бы, получили подарки. Для этого лучше всего подойдет танцевальный зал. – Она похлопала Брайана по груди и плечам. – А ты вполне можешь быть Санта-Клаусом. Ты достаточно большой. Нужно только добавить бороду и живот. – Отэм помолчала. – Ну и что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что позволю тебе провести вместо меня Совет директоров.

Отэм непонимающе смотрела на него несколько секунд, потом усмехнулась:

– Извини, но до Рождества осталось совсем недолго. Когда я чувствую нехватку времени, у меня мозги начинают работать со скоростью сто миль в час. Сделать это, сделать то... бам-бам-бам – готово! – Она подняла кружку и сделала большой глоток теплого рома. – Как бы ты хотел провести Рождество?

Брайан улыбнулся и взъерошил ее влажные спутанные волосы. Она действительно снова расшевелила старый дом.

– Планируешь ты. Просто скажи, где мне нужно быть.

– В качестве Санта-Клауса?

– Конечно. А пока я немножко порепитирую.

На протяжении двух следующих недель дом прямо-таки гудел от суеты, а потом снова затих, когда Отэм, Молли и Арти исчезли во второй раз. Отэм присутствовала на детском празднике, веселилась и была в превосходном настроении, отмечая канун Рождества с прислугой. Брайан заметил, что позже она стала молчаливой и озабоченной. Когда он проснулся утром в Рождество, она уже уехала, как будто выполнив свои обязанности хозяйки Дома Осборнов. Она вернулась на Новый год и присутствовала на приеме, однако через неделю снова пропала. На этот раз Отэм взяла с собой только Молли.

Не услышав от нее ни слова за целый месяц отсутствия, Брайан забеспокоился и пошел к Арти. Когда Арти по сути отмахнулся от него, он направился к Бобу Проктору. Но Боб был еще более скрытен, и Брайан обратился к Элле. Элла оказалась менее замкнутой. Она поставила перед гостем кофе и присела за тот же стол.

– Я бы не стала беспокоиться, мистер Осборн.

– Брайан.

Она улыбнулась:

– Не волнуйтесь, Брайан. Отэм может о себе позаботиться.

– Вы знаете, где она?

– Да. Мы партнеры, так что поддерживаем связь.

– Почему же она не позвонит мне или кому-нибудь еще в Доме Осборнов?

– Отэм – личность свободолюбивая. Она ни перед кем не отчитывается. Что касается меня – это бизнес.

Брайан оглядел заполненный зал, прислушался к звону столового серебра о фарфор, гулу голосов. В ресторане было больше трехсот мест, и казалось, что свободных стульев не оставалось. Освещение мягкое, стулья удобные, пол покрыт ковром. Славный ресторан для среднего класса, специализирующийся на блюдах из жареного мяса. Говорили, что здесь готовят лучшую баранину в городе.

– Бизнес у вас, судя по всему, удачный.

Элла кивнула и отхлебнула кофе.

– Он с самого начала стал приносить доход. Это весьма необычно, мы на такое даже не рассчитывали. Если все пойдет хорошо, мы собираемся открыть второе заведение где-нибудь около Хопкинсвилла. Может быть, третье – чуть ближе к Луисвиллу.

Брайан поднял бровь:

– И сколько же вы планируете открыть?

– Отэм не думает о таких мелочах, как один или даже два. Много. Я собираюсь следовать за ней. А вы как считаете?

– Да, пожалуй, я поступил бы так же. – Он встал из-за стола, хитро улыбаясь. – Полагаю, что вы не скажете мне, где Отэм?

– Я не вправе. Но вы не волнуйтесь. Она вернется, когда сможет.

Брайан повернулся и вышел из ресторана, смирившись с тем, что Отэм есть Отэм.

Она вернулась через два дня, однако никаких объяснений не предложила, а он не стал ни о чем спрашивать.

В конце февраля наметилось некоторое потепление, как бы намек на раннюю весну. Сосульки срывались с крыш и разбивались о землю. Дороги расчистились. Дела в офисе вошли в размеренную колею, и Брайан стал понемногу выползать из-под груды бумаг. Теперь, когда он смог принимать решения без чувства, будто из-за плеча смотрит отец, оценивая его поступки, страх и нерешительность исчезли. Брайану пришлось признать, что в возможности ворочать миллионами долларов крылся своеобразный острый азарт.

У него выработался определенный распорядок дня: завтрак с Отэм, офис, обед в ресторане или с Отэм. Вечера либо где-нибудь вне дома, либо с Отэм. Иногда она устраивалась в кресле и читала, пока он работал за письменным столом. Они подолгу молчали, но молчание это было умиротворяющим. Когда ему требовалось по делам уехать из города, она зачастую отправлялась вместе с ним, чтобы походить по магазинам. Если нужно было где-то остаться на ночь, они вместе обедали, а потом шли по своим комнатам.

В некотором смысле Брайан поместил Отэм в бархатный футляр, приучил себя думать о ней не как о женщине, а преимущественно – руки прочь! – как о вдове отца. Он лишь однажды сделал неверный шаг.

Они оседлали лошадей и поехали к озеру Клиэрвью. Отэм уже пересела с Пенни на четырехлетнего мерина; Брайан ехал на Громе, отцовском коне. Снег растаял, но озеро еще покрывал крепкий лед. Холодный ветер разносил веселый визг ребятишек, катающихся на коньках.

Отэм соскочила с седла, захлестнула поводья за сук и села, прислонившись спиной к стволу дерева.

– Дуглас привез меня сюда вскоре после свадьбы. Здесь есть уютный уголок, который я облюбовала, чтобы купаться нагишом. – Она посмотрела на Брайана, который сел рядом. – Ты все еще удивляешься, почему отец женился на мне, так ведь?

– Нет. Это очевидно.

Она нахмурилась, подобрала веточку и переломила ее между пальцами.

– Тут дело не только в сексе. Дуглас чувствовал, что стареет, и ему чего-то не хватало. Тебя не было, бизнес уже перестал быть таким захватывающим, как раньше. Я появилась в его жизни в переломный момент. – Отэм помолчала, о чем-то задумавшись. – Когда мы только-только поженились, он предпочитал спать один. Потом ему захотелось, чтобы я оставалась с ним после секса. А потом он стал настаивать, чтобы ночевала с ним всегда. Он был одинок.

Брайану не хотелось слушать об отце или о том, что там у них происходило в постели. Он почувствовал какую-то неловкость и встал.

– Пойдем кататься на коньках.

– Сдается мне, что нам для этого не хватает двух пар коньков.

– Ничего подобного. Я тебе покажу. – Он подвел ее к озеру и, осторожно маневрируя, выбрался на лед. Затем побежал, внезапно остановился, расставив ноги и покатился по гладкому льду.

Брайан повернулся к Отэм с неуклюжим поклоном.

– Видишь? Все очень просто.

Отэм тоже вышла на лед, подождала, пока ноги перестанут скользить, поглядела на Брайана и побежала, как он ей показывал. Расставив ноги, она неслась прямо на него. Брайан понял, что она не сможет вовремя остановиться, и схватил ее в охапку, но поскользнулся, и он оба упали, глухо стукнувшись об лед.

На ней была какая-то дурацкая вязаная шапочка, которая сбилась на сторону. Он взял в ладони ее голову и натянул ей шапочку на уши. Ее щеки раскраснелись от холода, губы смеялись. На какой-то миг она стала просто женщиной по имени Отэм, а он – просто мужчиной по имени Брайан, египтологом, доктором археологии. Он крепко обнял ее, и их губы слились.

Брайан ощутил вкус свежего ветра, солнечного света и всей сладости, какая только может быть в женщине. Он слегка отстранился и провел губами по нежной коже ее щек, глаз и снова коснулся ее рта. Его руки медленно двинулись по ее талии, по ягодицам и под толстый жакет. Он хотел ее, хотел почувствовать прикосновение ее тела к своему и мысленно уже перенесся в постель... Но тут вспомнил об отце.

Брайан оттолкнул ее и засмеялся:

– Я знаю, что неотразим, но все-таки, Отэм, перестань кидаться на меня.

Она села, положив локти на колени.

– Ты что, и вправду думаешь, что ты такой уж обольстительный?

– Поехали домой. Холодно.

Этот поцелуй он превратил в шутку, однако с тех пор держался от нее на почтительном расстоянии.

Брайану показалось, что наступление апреля, появление тюльпанов послужило своего рода сигналом для Отэм. Она распорядилась открыть окна, провести в доме уборку – от подвала до чердака – и наполнить бассейн. А после этого снова исчезла на неделю.

В ту ночь, когда Отэм вернулась, Брайан был в своей комнате – с Лайзой. Набросив халат, он вполуха слушал, как Лайза что-то рассказывала, лежа на кровати. Брайан оперся на подоконник и смотрел, как гибкое тело Отэм, словно туманная тень, движется в воде. Она плыла, делая мощные взмахи руками, будто боролась с сильным течением. Взад и вперед, туда и сюда, пока гребки не стали медленными и утомленными.

– Ты слушаешь меня? – спросила Лайза.

– Нет... Да... Что ты сказала? – Он обернулся и посмотрел на лежащую Лайзу, осознав, как много в последнее время думал об Отэм.

– Я спросила: на что ты там смотришь?

– На русалку.

Лайза выбралась из постели и подошла к окну. Отэм вылезла из бассейна и обернула полотенце вокруг обнаженной груди.

– А, Отэм. Завидую ей. Все в норме.

– У тебя с телом полный порядок, Лайза.

– Сиськи слишком велики.

Брайан сердито посмотрел на нее:

– Почему это женщины вечно недовольны своим телом? Отэм жалуется, что у нее якобы семь несчастных веснушек на носу.

– Семь? Брайан, ты что, их считал?

Он действительно считал веснушки у Отэм и поэтому почувствовал себя глупо. Он отдал Лайзе стакан, из которого пил.

– Подержи. Я сейчас вернусь – хочу переговорить с Отэм.

Брайан вышел из комнаты и встал на верхней площадке лестницы. Она медленно приближалась к нему, опустив голову. Он подождал, пока она подошла поближе, и спросил:

– Где ты была?

Она, на секунду замешкавшись, посмотрела на него:

– Плавала.

– Отэм, не увиливай. Где ты была в течение последней недели?

– Откуда столь внезапный интерес, Брайан? Ты никогда раньше не спрашивал.

– А сейчас спрашиваю.

Она обошла его, но у двери остановилась.

– Несколько дней назад у меня был день рождения. Один мой друг захотел сделать для меня что-нибудь необычное. Он прислал свой самолет, и я полетела в Сан-Франциско. Мы провели неделю у него на яхте.

Брайан часто задавал себе вопрос, есть ли в ее жизни мужчины, однако он никогда не связывал Отэм с каким-то определенным человеком. Ему не понравилось то, что он услышал. Она была Осборн, вдовой его отца. И на нем лежала ответственность следить за ней.

– Кто этот человек?

– Кто он – не имеет значения. Брайан, твой отец умер. Я вольна встречаться с кем захочу.

Он ничего не мог возразить ей и просто молча стоял и смотрел на нее. Волосы у нее отросли и, обрамляя лицо, падали на плечи влажными колечками. Полотенце сползло и едва прикрывало грудь.

Брайан взял полотенце пальцами и подтянул его до подбородка.

– Лучше прими горячую ванну, а то простудишься.

– Простужусь? На улице теплынь!

Вдруг смешавшись, он резко бросил:

– Отэм, иди спать.

– А ты иди к черту! – Она хлопнула дверью.

Некоторое время Брайан стоял в замешательстве.

Он не собирался ссориться с Отэм и не знал, что у нее был день рождения. В свое время она каким-то образом вызнала, когда его день рождения, и устроила вечеринку.

Он вернулся в комнату, взял с тумбочки свой стакан и сделал большой, долгий глоток. Лайза раскинулась на кровати, разметав по подушке светлые волосы. Ее груди сплющились и расползлись вширь. Она посмотрела на него и прищурилась.

– Ты спишь с ней?

– Нет.

– А хочешь?

Он стукнул стаканом о тумбочку.

– Она вдова моего отца.

– И что?

– А то, что заткнись.

Лайза вытянула длинные красивые ноги, сунула руку ему под халат и погладила его.

– Ах, какие мы твердокаменные!

Он обнажил зубы, пальцами изобразил когти и прорычал страшным хриплым голосом:

– Это чтобы лучше тебя трахать, моя милая!

Потом скинул халат и без всяких предисловий забрался к ней между ног. Когда он приподнял ее бедра и вошел в нее, Лайза вскрикнула:

– Брайан!

– Послушай, Лайза, у меня нет настроения ворковать и ухаживать. Мне хочется вот так, ладно?

– Нет, не ладно. Мы с тобой не дети на сеновале, и я тебе не какая-нибудь знойная проститутка, которую ты подцепил в Сингапуре!

Брайан вздохнул и немного поласкал ее, пока она не отозвалась на его желание. Потом он овладел ею с холодным безразличием, откинулся на спину и задумался.

Родители Лайзы и Брайана дружили еще до их рождения. С того времени, когда Брайан начал понимать разницу между мальчиками и девочками, его отец запланировал их поженить. К тринадцати годам Брайан решил, что не женится ни на Лайзе, ни на ком бы то ни было, если сам этого не захочет.

Жизнь с Лайзой была бы легкой и безмятежной. Хорошая мать, покладистая, темпераментная женщина: из нее вышла бы хорошая жена. Единственной проблемой было то, что он не любил Лайзу и никогда не полюбит.

Брайан положил ее голову себе на плечо и потерся лицом о ее густые мягкие волосы.

– Извини, котенок.

Она оттолкнула его и села на постели.

– Мне нравится, когда ты бываешь нетерпеливым и диким, но я не хочу, чтобы ты трахал меня, когда хочешь кого-то другого.

– О чем, черт возьми, ты болтаешь?

– Об Отэм! – закричала она. – Когда ты вышел, ты не был возбужден, а когда вернулся после разговора с ней – уже был.

– Отэм тут совершенно ни при чем.

– Нет, при чем. Ты годами искал себя и все равно ни хрена не понял. Тебе хочется трахать Отэм, и это терзает тебя, грызет тебя, делает тебя круглым болваном! – Лайза соскочила с кровати. – Не смей мне звонить до тех пор, пока тебе не захочется именно меня.

Глава 38

На высокую ветку дуба уселся кардинал и стал радостно подзывать самочку. Брайан недовольно покосился на шумную птицу, зевнул и ткнул вилкой в омлет. Он провел ночь, успокаивая Лайзу. Ревность превратила исключительно покладистую женщину в сущую стерву. Когда они не трахались, она занудствовала. Снова и снова Лайза напоминала ему, что он лишил ее невинности на сеновале, а потом уехал, то есть бросил. А она долгие годы ждала, когда же он вернется домой.

«Ждала – в перерыве между двумя мужьями», – подумал Брайан. Только в четыре часа он наконец смог отвезти ее домой, да и то ему пришлось буквально одеть ее, вынести из дома и затолкать в машину.

Брайан посмотрел на тарелку с овсянкой, стоявшую напротив него. Отэм попросила накрыть ей завтрак на террасе, однако есть не вышла. Еще на столе лежала стопка финансовых отчетов. Он попробовал просмотреть их, но было как-то слишком уж тихо. Не получалось сосредоточиться.

Брайан взял в рот кусочек омлета и вдруг понял, что он стал рабом привычек. Утро казалось ему каким-то не таким, если напротив не сидела и не болтала Отэм. Впрочем, нет, она не болтала. У нее была поразительная манера направлять беседу так, чтобы, не касаясь самой себя, заставить говорить главным образом его. Если бы он собрал воедино все, что знал о ней, то сумма практически равнялась бы нулю.

Он положил вилку на тарелку. К столу подошла Дэйзи и показала на омлет:

– Что такое с омлетом?

– Ничего.

– Тогда почему не ешь?

– Что-то не хочется. Где Отэм?

– Бегает. Ты бы лучше сегодня утром с ней не балагурил. У нее плохое настроение.

– Я не балагурю с Отэм.

– Нет, балагуришь. Все время к ней цепляешься. – Дэйзи отвернулась. Со стороны розового сада приближалась Отэм. – Не забудь, что я тебе сказала.

– Слушаюсь, мадам.

Отэм, все еще тяжело дыша, села напротив. В лучах утреннего солнца каштановые волосы отливали бронзой и золотом. На верхней губе у нее выступили бисеринки пота.

– Доброе утро.

Брайан смотрел, как она наливает молоко в тарелку с овсяными хлопьями и размешивает кашу ложкой.

– Как ты можешь есть такое дерьмо?

– Могу – наверно, потому, что я на нем выросла. В отличие от тебя, бывали времена, когда у нас в доме ничего другого не находилось.

Брайан не знал почему, но Отэм раздражала его. На ней были спортивные шорты и трикотажная рубашка, под тонкой материей ясно просматривались очертания сосков.

– Ты никогда не носишь нижнего белья?

– Что тебе не нравится в моей одежде?

– Слишком уж обтягивающая.

– Это на тебя, Брайан, город так влияет. Ты становишься таким же занудой, как твой отец.

– Вполне возможно, – сказал он и показал на ее грудь. – Однако то, что принято в Сан-Франциско, раздражает здесь, в Эдисонвилле.

– Я никогда в жизни не носила лифчик и начинать сейчас не собираюсь.

– Ты Осборн. Люди замечают все, что ты делаешь, и все, что ты надеваешь. Это очень плохо, но таково положение вещей. Тебе надо просто смириться с этим.

– А ты сам-то!.. Ведь ты тоже Осборн. А ты не только трахаешь всех баб в Кентукки, но еще и таскаешь их домой. – Отэм полуприкрыла глаза, ее голос стал нежным и прерывистым, словно она задыхалась. – Ооооо, Бррррааайан, Бррррааайан. Уфф, уфф, бам, бам! «Помогите, помогите!» – плачут пружины матраса.

– Господи, Отэм! Неужели ты подслушиваешь под дверью?

– В этом нет нужды. Голос Лайзы слышен во всем доме.

– То, что делаю я, – совершенно другое. Ты сама должна это понимать.

– Почему же?

– Я мужчина.

Отэм вся напряглась, выпрямилась на стуле, лицо ее покраснело от злости.

– Простите, – сказала она, – я больше не буду. Извините, не буду, не буду, черт побери, не буду! – Она бросила ложку, схватила тарелку с овсянкой и вылила ее ему на голову. – Самонадеянный осел! – И убежала.

Брайан сидел словно аршин проглотил, а липкие ручейки овсянки стекали по его пиджаку, и молоко струилось по лицу. Он опустил глаза, стряхнул комок с лацкана, вскочил со стула и бегом бросился за ней. Вбежав в дом, столкнулся с Дэйзи, которая хотела было вытереть ему волосы полотенцем.

– Я ж тебе говорила: не цепляйся к ней сегодня.

Брайан в сердцах выругался и, вырвавшись из рук Дэйзи, пронесся через весь дом и взбежал по лестнице, длинными ногами перемахивая через три ступеньки. Пробегая мимо, он злобно покосился на дверь Отэм, и у него возникло желание остановиться, схватить ее за горло и как следует потрясти, но воротничок впивался в горло и душил самого Брайана.

Он быстро достиг своей двери, влетел в комнату и прошел в ванную. Увидев свое отражение в зеркале, от души расхохотался. Светлые волосы прилипли колбу, а веки и ресницы были покрыты комочками овсянки. Остальной завтрак Отэм красовался на пиджаке.

Во второй раз за это утро он разделся и встал под душ, где провел двадцать минут, вымывая комочки овсянки из волос. Вытеревшись насухо, переоделся во все чистое, накинул пиджак на плечо и направился к двери. Его кейс все еще был на террасе, поэтому он спустился по черной лестнице, забрал отчеты и, обогнув дом, пошел в гараж.

Брайан не ожидал встретить Отэм, но она сидела на бампере его машины и беседовала с Арти, хмурясь и жестикулируя:

– Все, что мне необходимо, скоро у меня будет.

Брайан почувствовал себя непрошенным свидетелем чужого разговора и кашлянул, чтобы предупредить о своем присутствии.

Отэм быстро обернулась, посмотрела на Брайана и потом с какой-то странной улыбкой на Арти.

– Осталось сделать сущий пустяк. Я смогу этим заняться в любое время.

Арти кивнул Брайану и, слегка прихрамывая, вошел в гараж.

Отэм взглянула на Брайана и усмехнулась:

– Мне говорили, что овсянка – превосходный кондиционер.

Немного хмурясь, он забросил пиджак и портфель в открытое окно своей машины.

– В следующий раз сама можешь его попробовать. – Брайан взял ее под мышки и поднял высоко над головой. – А у тебя новая веснушка.

– Где? – Отэм дотронулась до носа.

Брайан поставил ее на землю и покачал головой, удивляясь женской суетности. Затем потянулся к дверце автомобиля, но передумал.

– Совсем забыл! – Он взял ее за руку и потянул за дом. – У меня есть для тебя сюрприз.

Отэм с любопытством поглядела на него.

– Какой сюрприз?

– Увидишь. – Он дернул ее за руку. – Тебе понравится.

Брайан провел ее вдоль дома, через розовый сад, вокруг мраморного фонтана, мимо дуба к террасе. Отэм растерянно смотрела на него.

– Я ничего не вижу.

– Сейчас увидишь. – Он нагнулся, подхватил ее на руки и понес к бассейну.

Отэм посмотрела на воду, потом на Брайана:

– Нет! Ты этого не сделаешь!

– Да! Еще как сделаю!

Он подошел к краю бассейна и бросил ее.

– Терпеть не могу овсянку!

– О-о-о-о, не-ет!

Брайан подождал, когда она вынырнула на поверхность, отплевываясь и таращась на него, и усмехнулся с победным видом.

– До встречи.

Прежде чем пойти в офис, Брайан поставил машину и побрел по Мэйн-стрит. Он хотел купить Отэм подарок на день рождения, но не знал что. Бриллианты? Нет, не пойдет. Его отец завалил жену этими ледяными камнями, которые Отэм носила крайне редко. Брайану хотелось подарить ей что-нибудь необычное, что-то такое, чего она могла бы касаться и видеть каждый день, а не холодные твердые драгоценности, которые запирают в сейфе, покуда они не понадобятся. К сожалению, покупать подарки женщинам он не привык.

Проходя мимо антикварного магазина, Брайан на минуту остановился. Среди произведений искусства он, несомненно, сумел бы выбрать то, что понравится Отэм. Брайан уже вошел было в магазин, как вдруг его внимание привлекла соседняя витрина, и он радостно улыбнулся. Размер подходил, а цвет был такой же, как ее волосы.

Он попросил положить подарок в коробку и перевязать лентой.

С коробкой в руках Брайан поднимался по лестнице, направляясь к комнате Отэм. После того как он постучал во второй раз, она появилась в дверях, исподлобья глядя на него. Она уже сменила одежду, но волосы все еще мокрыми колечками вились вокруг лица.

Брайан улыбнулся:

– У меня есть для тебя сюрприз.

– Благодарю покорно. Один сюрприз ты мне уже сегодня преподнес.

– Нет, – сказал он, показывая на картонку. – Настоящий сюрприз.

Вид у Отэм был скептический, но все же она сделала шаг вперед и заглянула в открытую коробку. Ее глаза широко раскрылись, когда толстый, пушистый щенок ирландского сеттера, свернувшийся клубком, лениво зевнул и поглядел на нее.

– О-о-ох, – выдохнула она. – Щенок. Мне всегда хотелось собаку. Это кто – мальчик или девочка?

– Женщина.

Отэм посмотрела на Брайана блестевшими от радостного удивления глазами.

– Отлично. Мы достанем для нее мужчину, и появятся детки.

Как только Отэм взяла щенка, он начал возбужденно извиваться, перебирать лапами, лизать ей лицо крохотным розовым языком и наконец примостился у нее на шее. Его шерсть была настолько похожа по цвету на волосы Отэм, что нелегко было найти щенка в ее красновато-коричневых волосах.

Отэм улыбнулась Брайану:

– Я ее уже полюбила.

– С прошедшим днем рождения, Отэм.

– Спасибо, Брайан. – И тут она вышла из своего бархатного футляра прямо к нему в объятия, так естественно прижавшись нежными губами к его губам. – Это самый милый подарок, какой я получала.

Когда Брайан добрался до офиса, его там уже поджидал Джордж. Дядя, уезжавший в Палм-Спрингс, вернулся совершенно другим человеком. Брайан уловил в Джордже перемену, которая ему понравилась. В Джордже чувствовалась какая-то сила воли, которой у него раньше совершенно не было.