Текст книги "Розы для богатых"
Автор книги: Джонелл Лоусон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– Горничная? Я не нанимала ни... – Она замолчала, задумавшись. – Как выглядит эта женщина?
– Ну, – сказала Дэйзи, – седая. Лет пятьдесят пять, а то и больше. Высокая, коса уложена вокруг головы.
– Ах да, – сказала Отэм. – Теперь вспомнила.
Дугласа это, по всей видимости, развеселило.
– Моя жена, кажется, вьет свое собственное гнездышко в Доме Осборнов.
– Лучше я переговорю с ней сейчас, – сказала Отэм.
Она взбежала по лестнице в свою комнату, взглянула на Молли и в изумлении покачала головой:
– Что ты здесь делаешь, тетя Молли?
Молли сидела около окна, скрестив руки на груди и всем своим видом выражая непреклонность.
– Я приехала – и уезжать не собираюсь.
– Я же тебя не об этом спрашиваю. Почему ты приехала?
– Вчера я поняла, что ты не передумаешь. Я приехала убедиться, что с тобой все в порядке. То, что ты делаешь, – нехорошо, это безумие. И кончится все это большой бедой. Я тебе понадоблюсь. – Она встала с кресла, внимательно посмотрела на племянницу и нахмурилась. – А что у тебя со щекой?
Отэм тяжело вздохнула:
– Засранец меня ударил.
Глава 28
Помещение освещалось всего одной лампочкой, свисавшей с потолка на пыльном шнуре. Паутина липла к лицу и волосам Отэм, словно ее хватали чьи-то грязные пальцы. Клубы пыли поднимались из-под ног, когда она шла к груде документов футов шести в высоту, двадцати футов в ширину и не менее тридцати в длину. Эта плохо освещенная комната с затхлым воздухом располагалась в конце винного погреба. В ней хранилась вся история шахт Осборнов, но потребовались бы целые месяцы, чтобы найти то, что было нужно Отэм.
Она вытащила из кучи какую-то папку, отчего поднялось облако пыли, щурясь от пыли и тусклого света, стала читать меморандум, написанный Осборном. Из записки следовало, что люди все больше и больше пользуются газом и электричеством, а потребление угля снижается угрожающими темпами. Дугласу, наверно, было лет двадцать, когда он писал это. Примерно тогда же он получил контроль над винным заводом Веллингтона.
Примостившись на краю груды, Отэм провела следующий час просматривая записи, которые были свалены в полном беспорядке; двадцатый год лежал за шестидесятым, и все в таком же духе. Раздосадованная и несколько растерявшаяся, Отэм пнула папки ногой и принялась чихать от пыли, поднявшейся в сыроватом воздухе.
Она знала, что может возбудить любопытство Дугласа, если будет слишком много времени проводить в погребе, поэтому ее набеги на папки с документами были короткими и происходили в разные часы. Дуглас должен был скоро вернуться домой, поэтому она прихватила с собой бутылку вина в качестве оправдания для посещения погреба.
Отэм поднялась по лестнице в комнату, расположенную позади кухни, где отдыхала прислуга. Там сидел Арти со стаканом чая, а это означало, что Дуглас уже дома. По непонятной причине ее муж вдруг захотел, чтобы его повсюду возил шофер. Арти прибыл в Дом Осборнов вскоре после Молли. Он работал здесь уже больше месяца. Дуглас обращался с ним так же безразлично, как и со всеми другими слугами, однако признавал его связь с Отэм, платя Арти чрезмерно высокую зарплату. Арти был человеком отнюдь не смиренным, так что ему выносить весь этот фарс было очень непросто. Он зачастую смотрел на Дугласа более чем ядовитым взглядом. К счастью, ее муж никогда не глядел прямо ни на кого из слуг.
Отэм поставила бутылку на стол и пощекотала Арти шею под его густой бородой. Он посмотрел на нее блеснувшими глазами, и Отэм ощутила, как в ней поднимается знакомая волна привязанности к нему.
– Ни один мужчина не должен быть таким красивым, как ты.
– А другого такого и нет. Я уникален.
– И нахален. – Она села на стул рядом с ним и положила ноги на оттоманку. – Эти документы – какое-то крысиное гнездо. Не знаю, почему я попросту все не брошу.
– То же самое ты говорила, когда спускалась туда в прошлый раз.
– Знаю. Они притягивают меня как магнит. Как картежник, я твержу самой себе: «Сейчас, на этот раз я что-нибудь найду». – Отэм взяла его чашку чая со льдом и отхлебнула глоток. – Где Дуглас?
– В кабинете. Когда он приехал, его ждала Харриет.
При этом известии Отэм испытала легкое удовлетворение. Ллойд, как и договаривались, прислал Джинджер, и Отэм подстроила их встречу с Джорджем. Когда Дуглас посылал Джорджа по делам в свой чикагский офис, тот всегда останавливался в одной и той же гостинице. Отэм просто поместила туда же Джинджер. С тех пор Джордж уже успел перевезти страстную леди в Эвансвилл, штат Индиана, где снимал для нее квартиру. За последний месяц Джинджер получила от Джорджа подарков более чем на шестьдесят тысяч долларов, что вместе с запросами жены подвело его банковский счет к опасной черте.
– Думаешь, Харриет о чем-то догадывается? – спросила Отэм.
– Сомневаюсь. А потом, мне кажется, Джорджу наплевать. Джинджер говорила мне, что он несколько раз упоминал о разводе. Парню кажется, будто он влюблен в нее.
– Он может упоминать о чем угодно. Дуглас никогда этого не допустит, влюблен Джордж или не влюблен. Развод навлечет позор на семейное имя. – Она встала со стула и отряхнула пыль с джинсов. – Мне еще надо привести себя в порядок перед обедом. Я поговорю с Дугласом и узнаю, зачем она приезжала.
Отэм оставила Арти допивать чай, а сама прошла по коридору к фойе. В отличие от Арти ей не нравилась Джинджер. Когда с Джинджер не было Джорджа, с ней коротал время Арти. Это было глупо и очень рискованно, но Арти ходил туда, куда ему хотелось, и встречался с теми женщинами, с какими хотел.
Отэм повернула в фойе в тот момент, когда Харриет с искаженным от злобы лицом выходила из кабинета. Она посмотрела на Отэм и погрозила ей пальцем:
– На днях Дуглас сам увидит, какая ты дешевая потаскушка. И как ты тогда будешь себя чувствовать?
Отэм широко улыбнулась:
– Как одинокая женщина, у которой на сотню тысяч долларов больше, чем до того, как она вышла замуж. – Отэм рассмеялась и пошла наверх в свою комнату. Поскольку Харриет была уверена, что о ее давних шашнях с Дугласом никто ничего не знает, она считала, будто имеет право судить других. Впрочем, ханжество само по себе – довольно безобидный порок.
Молли сидела возле окна и вязала что-то, напоминающее панталоны. Дом был переполнен слугами, поэтому тетушке целыми днями нечего было делать. В результате она вязала одежду, которую следовало бы выбросить. Молли было скучно, и она слонялась по старому дому с растерянным выражением. Несколько раз Отэм пыталась убедить ее вернуться в Тэтл-Ридж, но Молли твердо поставила свои упрямые ирландские ноги в Доме Осборнов. Ее пребывание здесь порождало и одну существенную трудность – не называть ее «тетя Молли» при посторонних.
– Пойду приму ванну.
– Сейчас наберу тебе воду, – быстро отозвалась Молли.
Отэм закатила глаза и кивнула. Она сбросила одежду, потом вытащила из кармана рисунок и положила его на письменный стол. Это была акварель с изображением весьма кособокого домика, написанная одним мальчиком из приюта. Би канючила на протяжении нескольких недель, пока Отэм наконец не согласилась помогать ей. Отэм очень нравилось заниматься с детьми, и она ходила в приют несколько раз в неделю: водила младших детей на прогулки, играла на гитаре и пела им песни. Иногда она водила группу в кино или привозила детей в Дом Осборнов, где они плавали в бассейне или ходили на конюшню смотреть лошадей. Отэм знала, что будет ужасно по ним скучать, когда придет время прощаться с Эдисонвиллом.
Отэм залезла в ванну. Молли добавила в воду шампуня, и Отэм почувствовала легкость и щекотку во всем теле, когда погружалась в гору пены, скрывавшую ванну. В дверь заглянула Молли с одеждой в руках.
– Пойду отнесу твои вещи вниз, в прачечную. Потом, может, срежу несколько роз и поставлю в твою комнату. У них здесь есть на удивление красивые розы. Я таких красных никогда не видела.
Отэм, закрывая глаза, лениво кивнула Молли:
– Розы – это хорошо. Срежь для своей комнаты тоже.
– Я не могу. Прислуге не разрешается срезать розы для себя.
– Ты не прислуга, тетя Молли. – Отэм села в ванне, злясь на мелочность Осборнов и на то, как они самыми разнообразными способами пытались отделить себя от тех, кого считали низшими классами. Можно подумать, будто розы существуют только для богатых! – Скажи, пожалуйста, всем, что хозяйка разрешила ставить в комнате одну свежесрезанную розу в любое время, когда им захочется. Я прослежу, чтобы каждому поставили в комнате цветочную вазу.
– Это же пустяк, Отэм. Зачем поднимать столько шума?
– Для меня это не пустяк. Если возникнут какие-либо проблемы, я разберусь.
Отэм снова легла в ванну, мечтая о том дне, когда она освободится от Осборнов. Ее планы в отношении Джорджа развивались прекрасно, но с Дэйлом и Хомером дела обстояли сложнее.
Боб еще в начале июня обратился к Дэйлу: предложил ему работу, а также предложил купить его долю шахты. Дэйл не отказался, однако попросил время, чтобы обдумать предложение. Сейчас была уже середина июля, а он все думал.
Женщина-шулер организовала подпольную покерную игру, а потом подослала Боба к Хомеру. Боб хвалился, что крупно выиграл и теперь в состоянии открыть свой собственный офис. При этом он хихикал, что игру ведет женщина и играть с ней – все равно что отобрать конфету у ребенка. Хомера все это очень заинтересовало, тем не менее он и близко не подходил к гостинице, где шла игра. Отэм опасалась, как бы страх перед Дугласом не превозмог притягательности карт.
Отэм набрала пригоршню пены, подула на нее и смотрела, как разлетаются тоненькие хлопья. Словно падающий снег... Перед глазами встала та ночь с Брайаном. Она вспомнила, как стояла у окна, глядя на снежинки, кружившиеся на ветру. Вспомнила Брайана, вытянувшегося на постели... И вот теперь, десять лет спустя, Отэм вдруг возникла ниоткуда в качестве его мачехи.
От этой мысли она рассмеялась вслух.
– Что смешного? – спросил Дуглас, который вошел через свою гардеробную и стоял около ванны.
Вздрогнув от неожиданности, Отэм села.
– Пузырьки. Они меня щекочут.
Он присел на край ванны, вытер ей лицо и нежно поцеловал в губы.
– Итак, какие козни мы затеваем сегодня?
– Обычные. Я недавно видела Харриет. Какие козни затевает она?
Дуглас слегка улыбнулся, погрузил пальцы в пену и провел ими ей по щеке.
– На Джорджа обрушилась инфляция. Он сказал Харриет, что не может позволить себе отправить ее, как обычно, на зиму в Европу. Бедняжка пришла сюда, требуя, чтобы я платил ему больше.
– Сдается мне, что ты сказал «нет». Какой-то она была невеселой, когда я ее встретила.
Он кивнул:
– Независимо от того, сколько денег я даю своим братьям, они неизменно находят способ потратить их.
– Дэйл тоже?
– Нет. Дэйл предпочитает жить просто.
Отэм взяла комок пены и положила его себе на грудь.
– Кстати, о Дэйле. Я сегодня была в парикмахерской и слышала, как какие-то женщины говорили о нем. Они шептались и смеялись над его любовницей. – Она посмотрела на Дугласа с невинной улыбкой. – Я и не знала, что у Дэйла есть любовница. Ты не знаешь, кто она?
На его лице по очереди появилось несколько злобных гримас.
– Нет, – ответил Дуглас, – я ее не знаю.
Он резко поднялся и быстро вышел из комнаты.
Отэм поспешно вылезла из воды, схватила полотенце и прошла за ним через смежные ванные комнаты. Она остановилась у двери, через которую услышала, как Дуглас в своей комнате набрал номер телефона и низким, но холодным и твердым голосом приказал Дэйлу приехать в Дом Осборнов.
Отэм повернулась и медленно возвратилась к себе. Она дала Дэйлу необходимый толчок, в результате которого он кинется к Бобу. Скоро доля акций шахты, принадлежащая Дэйлу, перейдет к ней, однако никакого триумфа Отэм не испытывала.
С того места, где Отэм стояла у выхода на террасу, она хорошо видела и слышала двух мужчин в кабинете. Дуглас с лицом, искаженным гримасой отвращения, орал, что Дэйл – больной никчемный урод, дегенерат, которого необходимо изолировать от порядочного общества. Дэйл возражал: мол, единственно, чего он просит, – это оставить его в покое.
Ссора разгоралась, и Отэм решила вмешаться.
– Дуглас, – сказала она, входя в комнату, – вы кричите на весь дом.
Братья стояли возле письменного стола на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Дуглас повернулся и посмотрел на Отэм так, словно хотел ударить ее за то, что она вошла.
– Убирайся отсюда, черт возьми! – Он прищурился и снова повернулся к Дэйлу. – Нет, погоди. Мне уже осточертело защищать это подобие мужчины. Любовница, о которой судачили женщины, – его лакей. У меня не брат, а какой-то никчемный урод!
– Оставь ее, не вмешивай Отэм в это дело, – сказал Дэйл.
– Я ее оставлю, и тебя тоже, – Дуглас помахал пальцем у лица Дэйла. – Слушай, ты, и слушай как следует. Я хочу, чтобы этот извращенец, с которым ты живешь, убрался, я имею в виду – убрался из моего города. Более того, ты никогда больше с ним не увидишься. Я достаточно хорошо знаю, что ты можешь жить как нормальный мужчина. Мне плевать на ком, но я хочу, чтобы ты женился и все эти разговоры о тебе прекратились. Даю тебе два месяца, чтобы найти себе жену. В противном случае я от тебя отказываюсь, и отказываюсь полностью. Я не буду тебе больше давать ни цента, и никакой работы в этом городе ты не получишь. Можешь идти копать канавы, мне наплевать!
Краска сошла с лица Дэйла, и из груди вырвалось глухое низкое рычание. Его рука сжалась в кулак, он замахнулся и бросился на Дугласа. Дуглас отпрянул в сторону, пихнув Отэм, одной рукой перехватил кулак Дэйла, а другой рукой сильно пихнул брата. Разозлившись, Дуглас сжал кулак и ударил еще раз. Каждый его удар был сильнее, быстрее, пока Дэйл не упал на колени, обхватив руками голову, но Дуглас продолжал избиение.
Отэм стояла как парализованная. Из разбитых губ и носа кровь густой струйкой стекала Дэйлу на подбородок, капала на белую рубашку и растекалась по ней малиновыми пятнами. И тут он закричал, мучительно и протяжно, и этот крик вывел Отэм из оцепенения.
– Прекрати! Прекрати!..
Отэм кинулась вперед, схватила Дугласа за руки и попыталась его оттащить в сторону, но это было так же безнадежно, как сдвинуть гору. В страхе за Дэйла, она заорала на мужа и стала колотить его по спине. Он обернулся и непонимающе поглядел на нее, потом медленно опустил кулак.
Дуглас нахмурился и с презрением посмотрел на Дэйла:
– Никогда больше не делай этого, не то я и правда убью тебя. – Он поправил галстук и пошел из комнаты. – Отэм, проследи, чтобы его привели в порядок.
Глава 29
Незаметно наступил изнуряюще жаркий август. От зноя горы стали отвратительно бурыми. Когда вдруг поднимался небольшой ветерок, то он был горячий и влажный. Отэм откинула мокрые пряди волос, прилипшие к щекам, и остановила «ягуар» у входа в детский приют.
Она вышла из машины и прислушалась к детским голосам, которые доносились из-за дома. Би попросила приехать, чтобы познакомиться с маленькой девочкой, которую они взяли в приют. Ее отец бросил семью, и у матери возникли проблемы как материального, так и эмоционального характера. Поэтому Би решила на некоторое время забрать ребенка.
Би хлопотала на кухне, руки ее были в муке. Когда Отэм вошла, она посмотрела на нее и сказала:
– Надеюсь, ты сумеешь развеселить малышку. Девочка не хочет играть с другими детьми. Просто сидит в своей комнате и тоскует.
Отэм присела на стул и поставила гитару между ногами.
– Как ее зовут?
– Бетси. – Би снова занялась своей мукой. – У меня просто сердце разрывается, когда я вижу, как эта малышка грустит.
Любовь Би к детям была столь очевидна и всепоглощающа, что Отэм спросила, почему бы ей самой не завести несколько штук. Би повернулась, вытирая руки о фартук.
– У Харриет и Джорджа не было детей, потому что Харриет их не хотела. Нам с Хомером хотелось детей, но у меня их не могло быть. Это несправедливо... Помогает работа в приюте, ну а раньше здесь был Брайан. Он всегда по дороге из школы забегал ко мне проверить, нет ли чего вкусненького. – Она улыбнулась и посмотрела куда-то вдаль. – Он уже совсем взрослый, красивый мужчина. Правда, немного драчун.
Она говорила о Брайане так, словно он только вчера был ребенком.
– Ты ведь о нем не часто получаешь известия, правда?
Би кивнула:
– У меня от него открытки со всего света. Он никогда много не пишет, но все равно приятно знать, что он жив и здоров.
– А своему отцу пишет?
– Нет, он пишет только мне. – Она улыбнулась, покачала головой и тихонько вздохнула. – Дуглас так на него сердился: кричал, ругался... А мальчик с улыбкой кивал и потом все делал по-своему.
– Ты знаешь, где он сейчас?
– В Египте. Я от него не получала открыток уже несколько месяцев, но в этом нет ничего необычного. Последний раз он написал из Патагонии. Присоединился к какой-то экспедиции и отправился в Египет. – Би повернулась к столу и снова с ожесточением принялась месить тесто. – Мать Брайана оставила ему большой капитал, а когда умерли его дедушка и бабушка со стороны Эдит, они тоже завещали ему очень значительные суммы. – Она помолчала, глядя в окно. – Когда я узнала, что у меня не может быть детей, я возненавидела Эдит за то, что у нее есть Брайан. Именно возненавидела.
В устах Би слово «ненавидеть» звучало странно и неуместно.
– Не могу себе представить, что ты кого-нибудь ненавидишь.
– А вот представь. Было время, когда я ненавидела даже землю, по которой ступал Дуглас. Я не о себе беспокоюсь, но он так жесток по отношению к Хомеру. Очень трудно расти вместе со старшим братом, у которого решительно все получается прекрасно. Каждый раз, когда Хомер что-то делает, Дугласу это не нравится и он грозится выставить Хомера из его офиса. Это убило бы Хомера. Пост мэра – самая важная вещь в его жизни. Это единственное, о чем он говорит с гордостью. А теперь этот дьявол опять против него что-то замышляет. – Она помахала в воздухе ложкой и снова повернулась к столу. – Ну, Дуглас! Иногда мне хочется подложить паука ему в пирог «Бетти».
Отэм улыбнулась про себя.
– Если ты так его недолюбливаешь, зачем же ты всегда печешь ему пироги?
Би пожала своими круглыми плечами:
– Сама не знаю. Он так расхваливает мои пироги, и мне от этого приятно. Мой яблочный пирог «Бетти» – единственное блюдо из яблок, которое он ест. Наверно, у меня лишь один повод для гордости – это моя готовка. Как Хомеру, нам всем нужно чем-то гордиться. – Она замолчала и округлившимися глазами уставилась на миску с тестом. – Боже мой! Ты посмотри, что я наделала! Насыпала в тесто тертые финики вместо орехов!
Отэм усмехнулась и покрутила гитару между ногами. На прошлой неделе Би насыпала изюм в банановые пирожные.
– А что ты сделала с орехами?
– Наверно, они в финиковом печенье. Ну да ладно. Детишкам все равно. Они все слопают.
– Я отвлекаю тебя, – сказала Отэм. – Пойду поговорю с девочкой.
Отэм прошла по коридору в комнату, где в одиночестве на краешке кровати сидела маленькая девочка. На мгновение Отэм показалось, что она видит саму себя в том возрасте – одну, одинокую. Волосы девочки были не каштановые, а русые, заплетенные в косички, как когда-то у Отэм, а глаза не карие, а голубые. Девочка взглянула на Отэм, потом посмотрела вниз и подобрала подол платья. Отэм подошла и села рядом с ней на кровать.
– Как тебя зовут?
– Бетси.
– Очень красивое имя. Сколько тебе лет?
Бетси, не глядя на нее, показала пять пальцев, потом сунула большой палец в рот и, не вынимая его, сказала:
– Я хочу к маме.
– Я знаю, – промолвила Отэм. – Скоро вы будете вместе. А пока ты ждешь, давай с тобой дружить. Меня зовут Отэм, и мне не с кем играть.
Бетси покосилась на нее:
– Ты взрослая. Ты не играешь.
– Конечно, играю. Я все время играю на гитаре. Хочешь, сыграю тебе что-нибудь?
Бетси пожала плечами. Отэм перекинула через голову ремень и положила гитару на колени. Она с минуту перебирала струны, потом хитро улыбнулась, посмотрела на Бетси и запела. Мало-помалу Бетси стала улыбаться, а через некоторое время они уже пели вместе. Когда грусть совершенно исчезла с маленького личика, Отэм попрощалась с девочкой, пообещав скоро вернуться.
Отэм кинула гитару в машину и проехала шесть кварталов до закусочной Эллы. В середине дня зал был пуст, если не считать одного мужчину у прилавка – на вид лет семидесяти, с морщинистым лицом. На лысой голове напоминавшего паучка незнакомца торчком стояли четыре длинных седых волоса. Впрочем, глаза у него были ясными, и он окинул Отэм каким-то похотливым взглядом.
Отэм удивленно хмыкнула и села на стул. Из кухни появилась Элла. Старик положил на прилавок доллар, поднялся со своего места и, сохраняя все то же неприязненное выражение, посмотрел на Отэм:
– Зачем такая очаровашка, как ты, вышла замуж за старого сукиного сына Осборна?
С этими словами он повернулся и вышел из закусочной.
Отэм усмехнулась и поглядела на Эллу:
– Что это такое было?
– Это Фриц Джергенсон. Он владелец эдисонвиллской «Таймс». Ненавидит Дугласа всей душой. Самым большим удовольствием для него было бы размазать фамилию «Осборн» по первой странице газеты.
– Правда? Он в состоянии мне помочь?
Элла покачала головой:
– Он ничего не знает. Если бы у него что-нибудь было, это уже давно появилось бы в его газете. Старина Фриц – честный человек и настоящий журналист. Он никогда не напечатает ничего такого, что не совершенно достоверно. – Элла направилась в сторону своего офиса. – Пошли посидим и выпьем по маленькой.
Отэм прошла за ней. Она помрачнела. Бетси немного отвлекла ее, но теперь ссора между двумя мужчинами снова всплыла в памяти и никак не выходила из головы.
Она взяла у Эллы стакан и повалилась в кресло.
– Вся атмосфера в доме стала какой-то напряженной после этой драки с Дэйлом. Я знала, что Дуглас разозлится, но никак не предполагала, что из-за одного замечания разыграется такая буря. Черт возьми, Элла, я совершенно не хотела, чтобы с Дэйлом так получилось.
Элла откинулась в кресле и положила ноги на стол.
– Ты божилась, что перевернешь этот городок вверх дном. Что ж ты теперь, пойдешь на попятный? Ты ведь пока только чуть-чуть его встряхнула.
– Нет, этого я сделать не могу. – Разговор о Дэйле снова со всей ясностью воскресил в ее памяти сцену в кабинете. Отэм резко встала, одним глотком осушила свой стакан. – Элла, я слишком нервничаю, чтобы сидеть просто так. Позже поговорим. Завтра.
Отэм катала горошину по тарелке, норовя проткнуть ее вилкой. На другом конце обеденного стола Дуглас вопросительно поднял бровь и посмотрел на нее. Она скомкала салфетку.
– Я не хочу есть. – Чуть раньше она подслушала разговор Хомера и Дугласа в кабинете, который они вели на повышенных тонах. Она пальцами взяла горошину с тарелки и отправила ее в рот. – Вы с Хомером опять поспорили?
– У меня вечные споры с кем-нибудь из братьев. Хомер думает, что если он мэр, то может действовать в обход меня. Его должность ни хрена не стоит! Я распоряжаюсь в этом городе! Я посадил его на это место, я могу и вышвырнуть его оттуда.
– А что он делает?
– Выеживается. – Дуглас вдруг улыбнулся, взял с коленей салфетку и положил ее рядом с тарелкой. – Как ты смотришь на то, чтобы я поучил тебя играть в шахматы?
Отэм с удивлением посмотрела на него. Шахматы всегда стояли в кабинете, но единственным человеком, с кем играл Дуглас, был Джон Аллисон.
– Я умею играть, – сказала она, – меня научил мой муж.
Он кивнул и встал из-за стола, взял ее за руку и повел через фойе в кабинет.
– Ты уверен, что хочешь играть с женщиной?
Он только улыбнулся.
Отэм села в кресло напротив него.
– Почему бы нам не сделать игру действительно интересной? Сто долларов, если я поставлю тебе мат в шесть ходов.
– Годится.
– А что ты мне дашь, если я поставлю тебе мат в пять ходов?
– А чего ты хочешь?
– Поехать в Сан-Франциско прошвырнуться по магазинам.
Он кивнул в знак согласия:
– Ходи. Кстати, как твои уроки верховой езды? Ты уже готова пересесть на лошадь порезвее?
– Куда там! – Отэм выдвинула пешку из слоновой кости на две клетки вперед. – Пугливый жеребец шарахнулся в сторону, и я приземлилась прямо на задницу.
Дуглас усмехнулся и двинул пешку, помолчал в течение двух следующих ходов, а потом заговорил о видеоиграх.
– Я не допущу, чтобы они появились в моем городе.
– Тебе не кажется, что ты слишком уж суров, Дуглас? Видеоигры ведь безобидны.
– Только не с моей точки зрения. Я не хочу, чтобы детишки в этом городе глупо транжирили мелочь, которую получают на завтрак. Они могут лучше распорядиться своим временем и по-другому потратить деньги.
Отэм скептически посмотрела на него:
– К примеру, на игральные автоматы в притонах или поразвлечься в задней комнате с какой-нибудь шлюхой?
Дуглас откинулся на спинку кресла и нахмурился.
– Что тебе известно о притонах?
– Знаю, что они есть. Знаю, что дети ходят туда и выпивают. Знаю, что они играют на автоматах. Знаю, что некоторые из них развлекаются с проститутками.
Дуглас подождал, пока жена сделает ход, и поставил свою фигуру.
– Мужчинам необходимо место, где они могут выпустить пар, а ребятишкам иногда нужно попробовать зеленых яблок. Когда Брайану исполнилось четырнадцать лет, я отвел его в один притон. Дал ему стодолларовую бумажку и отпустил. Утром, когда я его забирал, он был похож черт знает на кого, но улыбка у него была от уха до уха. – Дуглас замолчал, следя, как Отэм переставляет свою фигуру. Затем он передвинул ладью через всю доску. – Если мальчишка так улыбается, значит, это не может быть совсем уж плохим... Шах и мат.
– Черт! Это что ж, я не еду в Сан-Франциско?
– Нет, – сказал он и рассмеялся. – Поезжай!
Глава 30
Вечером перед отъездом в Сан-Франциско Отэм сидела в кабинете с Дугласом. Он был необычно молчалив, и она размышляла, почему бы это. Муж с задумчивым видом сидел за письменным столом, словно ждал чего-то, и наблюдал за ней. Она искала на полках какую-нибудь книгу, чтобы почитать в дороге, как вдруг без предупреждения в кабинет вошел Джордж – по обыкновению чрезвычайно вальяжный, в пиджаке из яркой шотландки, широкими шагами пересек кабинет.
– Я получил твое сообщение. Куда ты теперь меня посылаешь?
– К чертовой матери!
Отэм с удивлением посмотрела на Дугласа. Он махнул рукой в сторону кресла и сказал Джорджу:
– Садись!
Джордж немедленно опустился в кресло.
– Случилось что-нибудь?
– Точно. Девка по имени Джинджер.
Джордж привстал и тут же снова плюхнулся на свое место, как будто мгновенно лишился сил.
– Что тебе известно о Джинджер?
– Все. Харриет приходила ко мне несколько недель назад и сказала, что ты не можешь в этом году отправить ее в Европу. Я знаю, сколько денег ты зарабатываешь и сколько тратишь. – Он зло улыбнулся. – Я тут кое-что проверил и что, по-твоему, обнаружил? А обнаружил я молоденькую сексуальную девчушку, проживающую в очень милой квартирке в Эвансвилле, которая носит несколько недурных бриллиантов и разъезжает в новой машине. Она симпатичная штучка, Джордж, но она должна исчезнуть.
Джордж заерзал в кресле, посмотрел на Отэм, потом на Дугласа.
– Ты же знаешь, что такое жить с Харриет. Оставь меня в покое, Дуг. Я никому не делаю ничего плохого. У тебя есть Отэм. Пусть у меня будет Джинджер.
– Я могу себе позволить Отэм. Ты себе позволить Джинджер не можешь. Она слишком роскошна для твоего банковского счета.
– Я не сделаю этого, – нервно сказал Джордж, словно подросток, перечащий отцу. – Я люблю Джинджер. Я ухожу от Харриет.
– Черта с два! – Дуглас подался вперед, сложив руки перед собой на столе. – Ты можешь перетрахать всех потаскух в этой стране – мне плевать. Но эта должна исчезнуть. Джордж, она использует тебя. Я понаблюдал за этой женщиной. Когда ты уезжаешь, ее обслуживает молодой жеребец. Джинджер любит твои деньги, а в постели предпочитает другого мужика.
Отэм поняла, что Арти попался и ей предстоит дать кое-какие объяснения.
Джордж сидел опустив плечи. Наконец он посмотрел на Дугласа. В его глазах сверкала бешеная ненависть.
– Я мог бы сказать себе, что ты сделал это ради моего же блага, но это было бы ложью. Ты это сделал, чтобы причинить мне боль. – Он встал и направился к двери. Лицо его не выражало ничего.
Дуглас резко поднялся из-за стола:
– Даю тебе одну неделю, чтобы убрать за собой всю эту грязь.
– Может, уберу, а может, и нет.
– Дело твое. Или она исчезнет, или я тебя вышвырну. Подумай, Джордж. Нет таких мест, где станут платить сорокавосьмилетнему человеку такие деньги, какие я плачу тебе за то, что ты бегаешь с поручениями.
Джордж остановился в дверях:
– В один прекрасный день кто-нибудь всадит пулю в то место, которое ты называешь сердцем.
– Я, черт возьми, уверен, что это будет кто угодно, только не ты, братец.
Отэм подождала, когда Джордж выйдет из комнаты, и подошла к креслу.
– Не слишком ли ты с ним круто?
– Приходится иногда. Мои братья стареют, не взрослея. Им все еще нужна нянька. – Дуглас вышел из-за стола, сел в кресло и с любопытством посмотрел на нее. – Отэм, а что тебе об этом известно?
– Почему мне об этом что-нибудь должно быть известно?
– Молодой жеребец – твой Арти.
Отэм с трудом удалось изобразить на лице удивление.
– Неужели? Интересно, как он с ней познакомился... Ты говорил, что она из Эвансвилла, так?
– Я не знаю, откуда она, просто сейчас она живет там. Не хочу влезать во все это сегодня вечером, но когда ты вернешься из Сан-Франциско, тебе придется сесть и побеседовать со своим деверем. Мне нужно знать, почему и как эти два человека связаны с одной женщиной.
– Отлично, – сказала она и зевнула. – Я устала. Пойду лягу.
Отэм почувствовала, как ее охватывает волна паники, но заставила себя спокойно выйти из комнаты. Очутившись за дверью, она кинулась вверх по лестнице в свою комнату и схватила телефон. Арти не было в его квартире над гаражом, но она застала его у Джинджер.
Ему все это показалось очень забавным, и он рассмеялся:
– Отэм, расслабься. Джинджер не собирается упускать Джорджа, а я придумаю, что наплести Дугласу.
– Что? Ну как, черт побери, ты собираешься это ему объяснить?
– Нечего волноваться. Придумаю что-нибудь убедительное. К твоему возвращению из Сан-Франциско все уже будет под контролем.
– Почему-то меня это не успокаивает.
– Потому что ты слишком взволнована. Поезжай себе спокойно, развлекись, а я здесь все устрою.
Отэм поколебалась, но, подумав о Совете директоров у Ллойда, в конце концов согласилась:
– Хорошо, я поеду. Только ради Бога, угомонись и ничего не предпринимай до моего возвращения.
После жары Кентукки прохлада Сан-Франциско была настоящим благословением. По сравнению с напряженной атмосферой Дома Осборнов суета, шум и гам в офисе казались Отэм просто детской игрой. Она обошла свой стол и протянула руку Эдварду Гудману. Эд работал с ними уже пять лет, в свое время его переманили из «Макдоналдс». Отэм чувствовала себя спокойно, оставляя его во главе компании.
