Текст книги "Розы для богатых"
Автор книги: Джонелл Лоусон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
– Можно мне с тобой? – усмехнувшись, спросил Боб.
– Нет, деточка. Это вечеринка для взрослых.
Она улыбнулась Элле, взяла Боба за воротник и потащила его с собой. Они вышли из закусочной и подходили к своим машинам, как вдруг Отэм остановилась и очень серьезно посмотрела на Боба:
– Впредь никогда ничего не скрывай от меня, Боб. Я прощу, если у тебя что-то не получится или ты ошибешься, но я оторву тебе сам знаешь что, если ты еще раз хоть что-нибудь от меня скроешь.
Он кивнул, и на лице его появилось то детское выражение, которое Отэм уже видела.
Отэм как-то сникла. Боб был хорошей частью ее прошлого. Той частью, которую она любила вспоминать. Она вдруг схватила Боба за плечо и внимательно осмотрела его лицо в поисках шрама, который, возможно, остался от коробки с завтраком. Но никакого шрама не было. Его кожа была молодой и ровной.
– Черт, – сказал он, когда Отэм отпустила его. – На минуту мне показалось, что эта чокнутая девчонка Мак-Эван хочет меня поцеловать.
Отэм засмеялась, встала на цыпочки и поцеловала его в губы. То, что Боб был здесь, каким-то образом успокаивало Отэм. Лишь одно маленькое сомнение глодало ее. Она повторяла себе, что это вздор, но никак не могла от него избавиться.
– Я надеюсь, что могу доверять тебе, Боб.
Он удивленно посмотрел на нее:
– А какие у тебя могут быть сомнения?
– Ты знаешь все. Ты мог бы рассказать Дугласу то, что тебе известно. У него больше денег, чем у меня.
– А ты пошла бы к нему?
– Нет.
– Отчего же нет?
– Мы горцы. Мы держимся вместе.
– Правильно, – сказал он. – Я амбициозен, но никогда не пойду против земляка. Такое просто никогда не делается.
Она кивнула и притронулась к его щеке:
– Мы сегодня оба допустили ошибки. Извини, Боб.
В фюзеляже серебристого реактивного самолет; «Лиэ» появилось отверстие, и из него вышел Ллойд. Когда он шел к ней, Отэм почувствовала, как на нее накатывает теплая волна. Две недели? Они показались такими долгими!.. Ей захотелось побежать навстречу, упасть к нему в руки и болтать всякий вздор, обнимать его и прижиматься к его крупному телу. Она попыталась успокоиться, но по мере того, как Ллойд приближался, это желание все росло. И когда он улыбнулся, мягкий радостный смех слетел с ее губ, и Отэм кинулась в его раскрытые объятия, выбив из рук чемодан.
Ллойд потерял равновесие, зашатался, держа ее в руках, и разразился удивленным смехом.
– Моя непредсказуемая дорогая! Спасибо, родная. Мне как раз это и нужно. – Он внимательно посмотрел на нее. – Как у тебя дела?
– Отлично.
Он повернулся и поднял свой чемодан.
– Где твоя машина?
Голос его был настороженным. Ллойд, как бы в нетерпении, взял чемодан в другую руку, и Отэм, повернувшись, повела его из частного сектора аэропорта к своей машине. Когда они подошли к «хонде», она достала из сумочки ключи и протянула ему:
– Хочешь повести?
Он переводил взгляд с машины на Отэм:
– Вести вот это? Думаю, что я даже не сумею залезть в нее. Мне казалось, что ты собираешься купить новую машину.
– Она и есть новая, для меня.
– Я это представлял себе несколько иначе.
– Знаю. Она безобразна, но как раз подходит для Эдисонвилла, к тому же дешевая.
Ллойд бросил чемодан на заднее сиденье и взял ключи.
– Ладно, скряга. Я поведу, показывай дорогу.
Она села рядом, улыбаясь тому, как он, такой большой, скрючился за рулем. Рассказав, как ехать в гостиницу, Отэм попыталась втянуть его в разговор на общие темы, однако Ллойд был необычно молчалив и отвечал как-то рассеянно.
Время от времени она бросала взгляд на его профиль. Должно быть, Ллойда занимала какая-нибудь проблема личного характера. Отэм достаточно долго была членом Совета директоров «Мэрфи» и знала, что дела компании никогда не шли лучше, чем сейчас. Сеть его магазинов уже охватывала всю страну и постоянно расширялась. Еще лет десять, и он будет на самом верху, вместе с «Сиэрз» и «Джей Си Пенни». Видимо, дело в дочери, Линди. У Ллойда были несколько старомодные представления о разводе. Если у Линди сложности с замужеством, то его это неизбежно расстроит. Он до безумия любил Линди и своего внука. Какие бы трудности у них ни возникали, он всегда находил способ решить их.
– С Линди все в порядке?
Ллойд посмотрел на нее, словно сквозь туман.
– Да. А что?
Она пожала плечами:
– Просто спросила.
Он остановил «хонду» перед входом в гостиницу.
– Я свяжусь со своими людьми здесь, чтобы они достали какое-нибудь другое средство передвижения. Я не намерен ездить в этом проклятом детском автомобильчике целых три дня!
– Хорошо, злюка.
Ллойд выкарабкался из машины, расправил плечи и отдал ключи ожидающему швейцару.
– Посмотри, может, сумеешь их потерять.
Он оказывал ей знаки внимания, но с таким же рассеянным видом, как и по пути в гостиницу. Подойдя к их номеру, достал ключ и отпер дверь.
Отэм вошла в комнату и повернулась к нему лицом, уперев руки в бока:
– Будь любезен сказать мне, что происходит. Я не какая-нибудь девочка по вызову, которую ты заказал на три дня, Ллойд. Я – Отэм. Сью Энн Корбетт, партнер, деловая женщина. А такой поворот дела мне не нравится. Если ты приехал, чтобы просто трахнуться, то эту проблему решить очень легко. Я возвращаюсь в Эдисонвилл, а ты вызови себе шлюху. Если тебя что-то беспокоит, то скажи мне. Может, я смогу помочь.
– Единственно, что меня беспокоит, – это ты, детка. – Ллойд бросил чемодан на пол, обнял ее, опустил руки ей на бедра и рывком крепко прижал к себе. Потом поцеловал долгим, прожигающим насквозь поцелуем. Еле слышно постанывая, он поднял ее на руки и отнес на кровать.
Когда она была с Ллойдом, это случалось мгновенно: какое-то всеобъемлющее чувство охватывало низ живота, и что-то происходило с ее телом – оно все раскрывалось, делалось влажным и податливым. Отэм забыла о стычке, забыла о черной кружевной штучке. Освободившись от одежды, она села на кровати. Когда Ллойд снял трусы, она запустила пальцы в его чудесный мех на груди, провела руками по его упругим бедрам и притянула его к себе, чувствуя, как он вздрагивает от прикосновения ее губ. Он взял обеими руками ее голову, секунду смотрел на нее, затем из его губ вырвался хриплый стон, и он поднял девушку за подмышки. Отэм заглянула в его зеленые глаза, затуманенные желанием, и он вошел в нее. Это был Ллойд, но это был не тот Ллойд, которого она знала. Он слишком пылко, слишком жадно приник к ее телу. Грубый – и в то же время не грубый. Нежный – и одновременно не нежный.
Она пригибала его голову, пока не коснулась его губ.
– Я обожаю тебя. Из-за тебя мне нравится быть женщиной.
Отэм натянула через голову черную комбинацию, разгладила ее на бедрах и вытянулась на кровати рядом с Ллойдом. Волосы его были влажными после душа, вокруг талии было обернуто полотенце. Он облокотился на подушку и курил новую трубку, во всяком случае, не ту, которой она колотила о стол.
Отэм дотронулась до ямочки на его подбородке.
– Как ты вообще здесь бреешься?
– Очень осторожно.
Она наклонилась и дотронулась языком до углубления.
– Ты был таким нетерпеливым. Можно подумать, что неделями не видел женщину.
– Две недели.
– Правда? Почему?
– Слишком занят.
– Нет времени для секса? Это не похоже на того Ллойда Мэрфи, которого я знаю.
– Правда.
– Теперь ты приехал.
Он посмотрел на нее со спокойной улыбкой.
– Я всегда приеду к моей рыжеголовой. – Ллойд сплел пальцы у нее на затылке. – А как ты, Отэм? Для тебя это тоже было две недели?
– Да. Мне не хотелось никого, кроме тебя, но я не ожидаю того же от тебя.
– И ты не будешь ревновать?
– Я этого не говорила. Ты выбрал неподходящее время для такого рода вопросов. Меня всегда охватывают собственнические чувства, после того как мы с тобой занимаемся любовью.
Его настроение вдруг переменилось. С лица исчезла напряженность, и он засмеялся:
– Что нового в краю сверчков? Ты встречалась с Осборном?
– Встречалась. Это было ужасно. Либо он вручит мне ключи от города, либо обмажет смолой и обваляет в перьях. Стоило мне с ним встретиться, и все годы твоего обучения пошли коту под хвост. Боюсь, что я все провалила.
Отэм обвела пальцем его подбородок и подумала, как похожи эти два человека: оба крупного телосложения, подвижные, самонадеянные, эгоистичные. Было, впрочем, одно большое различие: Ллойд настойчиво добивался своего, однако он никогда не опустился бы до убийства.
Отэм отодвинулась от него, вспомнив ощущение, которое она испытала в офисе Дугласа. Слово «замужество» было брошено ею сгоряча, чтобы раззадорить его, но она знала, что это была бы окончательная победа. Семейная честь, которую он так высоко ценил, его дом, его святыня осквернены его же собственной женой. Это дало бы ей доступ к документам в подвале, среди которых хранятся все остальные семейные тайны, охраняемые столь же тщательно, как Форт-Нокс.
Она искоса посмотрела на Ллойда:
– Что бы ты сказал, если бы я вышла замуж за Дугласа Осборна?
Он резко повернул голову на подушке и изумленно поглядел на нее:
– Ты шутишь.
Отэм кивнула и проказливо усмехнулась:
– Шучу.
Ллойд погрыз мундштук трубки и скептически посмотрел на нее:
– Ты же не станешь, правда?
– Я ведь сказала тебе, встреча прошла ни к черту. Я даже не удержалась от колкости: заявила, что он слишком стар, чтобы кого-нибудь еще трахать. Не удивлюсь, если, вернувшись, найду свои чемоданы у выезда из города. Окажусь выставленной. Вышибленной под зад из самого большого городка на Земле. С родины винокуренного завода Осборна.
Похохатывая, Ллойд спустил с постели ноги и подошел к своему чемодану. Через минуту он вернулся с маленькой бархатной коробочкой, взял руку Отэм и надел кольцо с изумрудом, окруженным бриллиантами, на палец рядом с обручальным колечком.
– С днем рождения, милая.
– Ага. День рождения.
Она почувствовала, как комок подкатил к горлу от его заботливости. Ей исполнилось двадцать восемь лет, но она совсем забыла об этом, потому что была слишком занята.
– Совсем забыла, – прошептала она. – Забыла свой день рождения. – Отэм с благодарностью посмотрела на него. – Оно очень красивое, Ллойд. Ты тоже.
Он наклонился и чмокнул ее в губы.
– Надень что-нибудь зеленое, чтобы сочеталось с кольцом, и я отведу тебя обедать.
Их столик стоял в затененном углу ресторана, разговор шел легкий и пустячный. Ллойд в твидовом костюме кремового цвета выглядел сногсшибательно. У Отэм с собой не было ничего зеленого в тон кольцу, поэтому она надела белое платье, которое, по мнению Ллойда, придавало ее виду нечто ангельское. Официант уносил пустые бокалы и приносил полные, она прикладывалась к ним, покуда ее речь не стала медленной и протяжной. Ллойд подшучивал и передразнивал ее, но она знала, что ему нравится ее акцент. Очаровательно освежающий, как он однажды выразился.
Они давным-давно покончили с обедом, как вдруг Ллойд поднял тему о Бобе Прокторе, а потом умолк и внимательно слушал, когда Отэм рассказывала о том, как выросла с Бобом, и о школьной драке.
– Забавно, что мы встретились с ним в Эдисонвилле. Он еще желторотый, но у него есть хватка. На самом деле он очень смышленый, когда не старается произвести на меня впечатление. Я вот думаю, не забрать ли его потом в Сан-Франциско. С твоей помощью я могла бы пристроить парня в хорошую фирму. Ты как думаешь?
– Я думаю, что ты должна все бросить к чертовой матери и вернуться в Сан-Франциско.
Его ответ был настолько неожиданным и неуместным, что она растерялась.
– Я не прошу тебя забыть о Дугласе, но есть другие пути, чтобы решить этот вопрос. Мы наймем лучшее сыскное агентство в Сан-Франциско. Мы сумеем раскопать все, что тебя интересует, и гораздо быстрее. Ты пробыла в Эдисонвилле две недели и не узнала ничего существенного. Продвигаясь такими темпами, тебе потребуются месяцы.
– Ллойд, я не тупица какая-нибудь. Примерно год назад я уже нанимала частных сыщиков. Я просила их не задавать слишком много вопросов, чтобы не насторожить Дугласа, но за братьями они следили два месяца. Ничего.
– Человек способен вести себя хорошо в течение нескольких месяцев, Отэм. Твоя встреча с Дугласом прошла плохо по той причине, что ты не способна вести с ним дело на профессиональном уровне. Ты привносишь сюда слишком много личного и эмоционального. Давай лучше я натравлю на него несколько хороших специалистов.
Она покачала головой:
– Сейчас мое положение позволяет мне вращаться в тех кругах, где не сможет детектив. Я могу задавать вопросы, и это будет выглядеть просто сплетничанием. Ты не знаешь этих людей так, как их знаю я. Если ты пошлешь сюда чужака, который будет повсюду совать нос, то их рты захлопнутся, словно стальные капканы.
Ллойд недовольно нахмурился и бросил салфетку на стол.
– Я несколько лет ждал, когда ты станешь свободна, годами ждал, когда ты повзрослеешь. Сейчас ты свободна и почти взрослая, а я по-прежнему жду. Я хочу, чтобы ты была со мной. Не на следующей неделе и не через месяц, а сейчас. Либо ты возвращаешься в Сан-Франциско, либо не возвращаешься вообще. Во всяком случае, ко мне.
Отэм вздрогнула всем телом, словно от жгучего удара, и покачала головой:
– Нечестно. Ты поступаешь очень нечестно. Ты знал, что это может занять несколько месяцев. Почему же такая резкая перемена?
Он встал из-за стола и посмотрел на нее с решительным и упрямым выражением:
– Полагаю, что об этом нам следует побеседовать в номере.
– Нет, – сказала она твердо. – Я полагаю, что мы должны побеседовать об этом здесь и сейчас.
– Ты достаточно долго все делала по-своему, радость моя. Теперь пришло время делать по-своему мне. Либо все будет так, как хочу я, либо не будет никак.
Отэм по его голосу знала, что, сколько бы она его сейчас ни убеждала, он не переменит своего решения. На протяжении последних семи лет Ллойд был для нее путеводной звездой, и Отэм почувствовала, что всю ее изнутри начинает сковывать какой-то холод. Скольких людей ей еще придется потерять, пока все это кончится?
Она посмотрела на него через стол и сказала с грустью в голосе:
– Я не люблю одиночества. Я его ненавижу. И я не хочу терять тебя, но мне придется с этим смириться.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Тогда она встала из-за стола.
– Прощай, Ллойд. Надеюсь, что ты благополучно долетишь до дома. Я буду думать о тебе.
Глава 25
После той бури, которую Отэм подняла в офисе Дугласа, она не знала, чего ей ожидать, но вернувшись в Эдисонвилл, нашла на автоответчике несколько посланий от него. Чтобы установить добрые отношения, она позвонила Осборну и приняла приглашение на обед. К концу их первого совместного вечера Отэм узнала об этом человеке нечто такое, о чем он сам и не подозревал. Дуглас Осборн был очень одинок и понятия не имел, куда деваться от скуки. Отэм появилась в его жизни в переломный момент и внесла в нее некоторое разнообразие, став для Дугласа своего рода вызовом.
За первым обедом последовал второй, потом еще один... К ее удивлению, Дуглас оказался человеком, с которым было легко общаться. Он умел дать женщине почувствовать ее исключительность, был вежлив и обходителен до такой степени, что его поведение выглядело старомодным. Они еще и еще раз возвращались к теме магазина одежды, но Отэм видела, что ему трудно обсуждать с женщиной деловые вопросы. Это просто был не его мир.
Через две недели после их первой встречи в офисе во время очередного обеда он протянул ей какую-то бумагу.
– Несколько дней назад я попросил Джона Аллисона составить вот это. Прочитай и посмотри, согласна ли ты с условиями.
Отэм подумала было, что документ касается ее предполагаемого магазина.
– Аренда? – спросила она.
– Нет. Договор, о котором ты меня просила. Мы женимся.
Она улыбнулась:
– Даже так?
– Именно так.
– И когда же должно произойти сие великое событие?
– Сегодня вечером. Я все приготовил. «Повозка» готова и ждет, чтобы отвезти нас в Рино. Завтра ты уже будешь миссис Дуглас Осборн, хозяйкой Дома Осборнов.
Отэм слышала только слова «хозяйкой Дома Осборнов». Она подумала о документах в подвале и улыбнувшись кивнула.
Мыслью о замужестве Отэм позволяла себе поразвлечься в праздные минуты. После разрыва с Ллойдом она чувствовала себя свободной и от него, и от всех других уз, и это еще сильнее укрепляло в ней желание довести до конца то, что началось со смертью Лонни. Выйти замуж за Дугласа представлялось ей самым быстрым и простым способом сделать шаг из теперешней точки полной неопределенности в самую сердцевину королевства Осборна. Сейчас, глядя на швейцарский домик, стоящий вдалеке и утопающий в полевых цветах и летних звуках, Отэм сама не могла поверить в то, что она и в самом деле стала женой Дугласа Осборна – дракона.
Дуглас оказался человеком сложным: заботливым, галантным и щедрым. Очень щедрым. За те несколько дней, что они были женаты, он завалил ее мехами, чтобы она не замерзла среди суровой зимы Кентукки, накупил ей драгоценностей, чтобы она вся сверкала, и заменил «хонду» «ягуаром». Свое обручальное кольцо он надел ей на палец поверх золотого колечка безо всяких возражений или вопросов. На ее банковский счет было переведено сто тысяч долларов, и открыт еще один счет, который он называл «для карманных расходов». Дуглас был нежен и обращался с ней в высшей степени уважительно, однако этот человек обладал невероятно вспыльчивым характером и мог взорваться по самому ничтожному поводу.
Больше всего он любил китайскую кухню. Вскоре после свадьбы молодожены полетели пообедать в Чикаго, и тут она впервые увидела мужа в гневе. Официант каким-то образом перепутал заказы и принес им жареного цыпленка с миндалем вместо кунжута, как они просили. Дуглас мгновенно пришел в ярость. Он вызвал к их столику официанта, старшего официанта, метрдотеля и потребовал, чтобы бедного парня уволили. Только прилетев обратно домой, Отэм узнала, что этот ресторан принадлежал Дугласу и что он ненавидел любые огрехи. Официанта выгнали – не за то, что тот допустил ошибку, а из-за того, что Дуглас терпеть не мог миндаль.
Отэм рассматривала квадратный бриллиант, который он надел ей на палец, наблюдая, как солнечные лучи переливаются в камне, и думала о Брайане, о той ночи, которую провела с ним у Рекса. «От сына к отцу, всего за десять беззаботных лет, – размышляла она. – От двухсотдолларовой шлюхи до стотысячной домашней зверушки. У этих двоих есть по крайней мере одна общая черта: оба с удовольствием платят максимальную цену за то, что хотят иметь... Надо сообщить Молли».
Отэм повернула к домику.
Этот разговор она откладывала до последнего. Тэтл-Ридж был в девяноста милях от Эдисонвилла. Новости не сразу добирались до затерянного в горах маленького городка, но рано или поздно Молли все равно узнает. Отэм почувствовала, как холодок пробежал у нее между лопатками, и пустилась бежать – она недавно прибавила это упражнение к своим обычным утренним занятиям. Несколько кругов по участку помогали ей пережить день. Несколько кругов в бассейне изматывали ее и помогали спать всю ночь.
Когда Отэм ворвалась в дом, Молли встретила ее смехом:
– Хорошо, что ты опять стала бегать. Ты была такая тихая и грустная, когда последнее время приезжала сюда, что я уж начала за тебя беспокоиться. – Она взяла Отэм за щеки и повернула ее лицом к свету. – Что-то ты бледная. Ты хорошо ешь? Эта твоя привычка хватать все на бегу – очень вредная.
– Я ем. – Отэм села на диван и постучала по подушке рядом с собой. – Присядь, тетя Молли. Мне нужно тебе что-то сказать.
Годы отступили, словно их и не было, и она представила себя и Молли в маленьком ветхом домишке, представила, как они с Лонни сидят на крыльце и он слушает, как она играет на гитаре и поет, как они гуляют в лесу, как занимаются любовью при луне... Ее голос напрягся, когда она вспоминала и рассказывала Молли о взрыве на шахте и о том дне, когда машина Лонни перелетела через парапет. Ее голос стал холодным и жестким, когда она объяснила, зачем вернулась в Эдисонвилл и почему вышла замуж за Дугласа Осборна.
Молли неодобрительно качала головой, и в ее голосе звучала неподдельная тревога за Отэм:
– Господи, а вдруг он все узнает?
– Не узнает. Для Дугласа я просто женщина, у которой на уме нет ничего более важного, чем транжирить его деньги, сверкать драгоценностями да гонять на новой машине.
– И он с такими-то мыслями женился на тебе?
– Дугласу уже под шестьдесят, тетя Молли. Он не ищет любви, детей и преданности. Я выставила себя на продажу, и он купил себе хорошенькую жену, которая висела бы у него на руке и которую он бы брал с собой в кровать.
Отэм поднялась с дивана и подошла к окну, выходящему на реку.
Во время «ухаживания» она держала Дугласа на расстоянии вытянутой руки, как, собственно, и было условлено. После того как они поженились, она совокуплялась с ним по обязанности. Дуглас предпочитал спать в одиночестве, так что после этого Отэм как можно быстрее шла на свою половину и долго мылилась под горячим душем или плавала в бассейне.
Она отвернулась от окна и посмотрела на Молли:
– Ты не волнуйся. Все будет отлично. Я посылаю за Арти. Он будет в городе, если понадобится мне.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, думая о смерти Лонни, но это нехорошо. Отэм, месть – плохая вещь. От нее скисает и ржавеет душа. В конце концов больше всего заплатить придется тебе самой.
– Молли, я не мщу. Все, чего я добиваюсь, – это справедливости. Если бы в Эдисонвилле закон сделал свое дело, меня бы сейчас здесь не было. Я бы лучше занималась сейчас хот-догами в Сан-Франциско.
– А Ллойд? – спросила Молли. – Он знает, что ты вышла замуж?
– Нет. Я ему не сказала. – Отэм быстро отошла от окна и направилась к телефону. Она не хотела говорить о Ллойде, не хотела даже думать о нем. Он свое решение принял. Что она теперь делает, за кого выходит замуж – его уже совершенно не касается. Они были деловыми партнерами, только и всего. – Я собираюсь позвонить Арти, а потом мне нужно уезжать. Дуглас сегодня вечером дает ужин, на котором будет представлять свою новую жену семье и друзьям.
Отэм посмотрела на высокий старинный потолок и опустилась в большую мраморную ванну. В Доме Осборнов для всего хватало места и для всего была отведена своя комната – утренняя комната, солнечная комната, музыкальная комната, комната для рукоделия... Тридцать девять комнат и еще бальный зал, достаточно большой, чтобы там могла приземлиться «Ослиная повозка».
Канделябр в четыре фута был подвешен к лепному потолку купола, венчавшего фойе. Сам холл раскинулся во всю ширину здания, из него вели коридоры в левое и правое крылья дома. Отэм больше всего любила солнечную комнату. Она была небольшой, здесь стояло кресло, обитое старинным розовым с золотом ситцем. Кресло было повернуто к окнам, выходящим в розовый сад с фонтаном посреди заросшего лилиями пруда в форме листика клевера.
Отэм лениво вытянулась в пенной ванне и закрыла глаза, но тут влетела Дэйзи и стала торопить ее с одеванием. Дэйзи, худая и бледная, неизменно укладывала свои волосы цвета соли с перцем какой-то замысловатой волной. Она была единственным человеком в этом доме, у кого хватало духа перечить Дугласу.
Закутывая Отэм в платье с золотыми лентами, которые дважды перекрещивались у нее на груди, Дэйзи выпаливала сто тысяч слов в минуту. От нее Отэм узнала, что Хомер слишком уж увлекался картами. И что Би, жена Хомера, прямо-таки боготворит своего мужа, ради Хомера готова на все.
Дэйзи имела обыкновение держать у себя в комнате бутылочку, а сделав несколько глотков, она становилась еще разговорчивее. Каждый раз, когда Дэйзи выдыхала, до Отэм долетали пары виски.
Отэм отвела ее руки.
– Дэйзи, я и сама могу одеться.
– Моя работа всегда состояла в том, чтобы помогать женской части дома одеваться для приемов. – Женщина усадила Отэм за туалетный столик и вырвала у нее из рук расческу. – Я причешу. Я хорошо управляюсь с волосами.
Отэм взглянула на копну кудряшек, и ее пробрала дрожь. Если бы у Дэйзи было какое-то определенное звание, то она звалась бы домоправительницей. Она была горничной Эдит, а потом няней Брайана и по сей день сохраняла приверженность лишь нему одному. Отэм еще ни разу не слышала от нее доброго слова по отношению к Дугласу, тем не менее он с ней не расставался.
Дэйзи не переставала при этом болтать:
– Оно и правильно, что в доме снова появилась женщина, в хозяйстве нужна женская рука. Мистер Дуглас был такой ужасно одинокий, с тех пор как Брайан уехал. Конечно, и я тыщу раз говорила ему, что все это по его вине. У Брайана характер такой же твердый, не хуже, чем у папочки. Нельзя же в самом деле помыкать мальчиком так же, как братьями.
Дэйзи расчесывала волосы Отэм то в одну сторону, то в другую.
– Не понимаю, почему мистер Дуглас не женился раньше. Он ведь из тех, кому нужна своя женщина. Он может быть очень противным, но он всегда хорошо относился к слабому полу. Конечно, он хочет, чтобы они соответствовали. И он принял сторону Харриет и задал Джорджу такого, что чертям тошно стало, когда тот спутался с этой последней своей девкой из-под Потсвилла. Он предупредил Джорджа: еще, мол, раз, и получишь под зад коленом.
Отэм слушала болтовню Дэйзи вполуха, но сейчас она насторожилась:
– А что, Джордж любит женщин?
– Ага, только теперь попритих, боится. До смерти боится Дугласа и Харриет. Я вообще-то Джорджа не виню. Эта Харриет – настоящая хладнокровная сука. Она прыгала в постель к Дугласу и совершенно плевала, что в соседней комнате умирает Эдит.
Отэм повернулась и посмотрела на Дэйзи:
– У Дугласа был роман с женой его брата?
– Ага. Старушка Харриет, когда выходила за Джорджа, думала, что заполучила богача, да промахнулась. Харриет решила обменять бедного брата на богатого, только Дуглас не такой дурак, чтобы покупать корову, когда молоко бесплатное. У Эдит был рак, вы знаете. Должна отдать мистеру Дугласу должное. Он делал все, что в его силах, чтобы облегчить ее последние дни. Он любил Эдит и был ей верен почти до самого конца. Я думаю, что спать одному на той большой кровати было для него слишком. Тогда он на время и обратил внимание на Харриет. У Харриет и вправду отвратительный язычок, только пускай это вас ничуть не беспокоит. Хорошо еще, что у Хомера такой проблемы нету, а то у Дугласа вообще был бы хлопот полон рот. Ха, между прочим, Хомер тоже никакой не ангел. Несколько лет назад он так увяз в карточных долгах, что потерял какое-то имущество, которое мистер Дуглас записал на его имя для чего-то там налогового.
– Ухода от налогов? – спросила Отэм.
– Во-во, оно самое. Уход от налогов. Ну, так или иначе, он проигрался и потерял имущество. На Дугласа надо было прямо смирительную рубашку надевать. Чуть не убил Хомера. Заставил братика заплатить все до последнего цента.
– Откуда ты все это знаешь?
Дэйзи ухмыльнулась, наклонилась поближе и дыхнула на Отэм перегаром.
– Подслушиваю у замочных скважин. В этом доме мало чего происходит, что бы я не знала.
Отэм про себя отметила, что надо быть поосторожнее и следить за собственными замочными скважинами. Она посмотрела в зеркало, притворившись, будто изучает свое отражение.
– Расскажи мне о Дэйле. Он тоже любит карты?
– Нет, и женщин не любит. – Она подмигнула Отэм. – Вы понимаете, что я имею в виду.
– Он голубой? – спросила Отэм, раскрыв глаза от изумления.
– Не знаю, насколько он там голубой, но он странный, как трехдолларовая бумажка. Время от времени он появляется с женщинами, только это для отвода глаз – приказ мистера Дугласа. Он может иметь своих чудных зазноб, лишь чтобы все было шито-крыто.
Отэм расхохоталась, повернулась и крепко обняла Дэйзи. В эту минуту в комнату вошел Дуглас и, увидев эту сцену, озабоченно нахмурился:
– Дэйзи, когда она будет готова? Люди уже начали собираться.
– А вот торопить меня совершенно незачем, большой мальчик.
Дуглас посмотрел на волосы Отэм и отстранил Дэйзи:
– Думаю, будет лучше, если Отэм сама причешется. И держись подальше от бутылки. От тебя несет, как от самогонного аппарата!
– Кому и знать, как не вам. – Прежде чем уйти, Дэйзи наклонилась и прошептала: – Ни полслова о том, что я рассказала. А то этот старый говнюк убьет меня, если узнает, что я сплетничала.
Отэм кивнула, взяла щетку и начала причесываться.
– Буду готова буквально через секунду.
Дуглас встретился с ней глазами в зеркале.
– Я хочу, чтобы сегодня ты была хорошей девочкой. Здесь не Сан-Франциско, и ты не в баре. Ты миссис Дуглас Осборн, хозяйка Дома Осборнов. Я бы не хотел, чтобы ты посылала кого-нибудь к едрене матери только из-за того, что тебе не понравились его слова.
– Кто? Я? Никогда. Между прочим, я пригласила Боба Проктора. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь из присутствующих был на моей стороне.
– Ты что, нервничаешь из-за встречи с семьей?
– Что мне нервничать? Сомневаюсь, что ты выгонишь меня, если они не одобрят твой выбор.
– Ты чертовски самоуверенна, женщина. Тебе кажется, что ты меня уже оплела и спеленала по рукам и ногам, не так ли?
Она улыбнулась его отражению в зеркале.
– А разве не так?
Он усмехнулся и достал из нагрудного кармана серую бархатную коробочку.
– Мне бы хотелось, чтобы сегодня ты надела это. Семейное наследие. Я не могу его тебе отдать, но пользоваться – пользуйся. Этот кулон носили жены всех Осборнов. Когда-нибудь его будет носить жена Брайана – если парень остепенится и найдет себе жену.
Дуглас вынул из футляра рубин размером с перепелиное яйцо и надел ей на шею. Камень лег в ложбинку на ее груди – сгусток темно-красного вина на светлой коже.
Отэм дотронулась до драгоценности пальцем.
– Какой красивый, – прошептала она искренно.
Дуглас осмотрел ее, и в глазах у него читалось одобрение.
– Ты высокая, Отэм, у тебя гордая осанка. Этот камень на тебе хорошо смотрится. Эдит была маленькой. На ней рубин выглядел смешно. – Он взял Отэм за руку и повел к двери. – Пошли, а то опоздаем на свой собственный прием.
– Пожалуй, – сказала она, усмехнувшись. – Мне не терпится познакомиться с твоей семьей. Я так много слышала о них, что просто сгораю от любопытства.
– Так, – произнес Дуглас и поднял бровь. – И что же это должно значить?
Она улыбнулась:
– Только то, что они очень интересные люди, весьма и весьма многогранные.
Глава 26
«Четыре горошины в стручке», – подумала Отэм, увидев братьев Осборнов. Все четверо мужчин были высокими, голубоглазыми, с седеющими светлыми волосами. Однако очень скоро она поняла, что между ними были и глубокие различия.
Джордж не переставая играл на публику; будучи отъявленным хвастуном, он походил на политика гораздо больше, нежели Хомер. У Джорджа было румяное лицо, нервный, какой-то хрипловатый смех, полнеющая талия. Его взгляд все время тянулся к рубину, а может, к ее груди.
