Текст книги "Огонь и пепел"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

36

– Как вы себя чувствуете сегодня? – спросил голос.

– Я развил непреодолимую тягу к человеческой плоти, – сказал Бенни.

Последовала долгая-долгая пауза. Куб для интервью был таким темным, что Бенни едва видел динамик на стене. Он наклонился поближе, чтобы слышать. Он слышал дыхание задающего вопросы.

– Привет?

Голос сказал:

– Когда вы говорите, что развили…

– Ох, ради бога, это была шутка.

Через мгновение голос произнес:

– Шутка?

– Да. Уверен, что и вы, гайки, слышали такое слово раньше.

– Мистер Имура… почему вы шутите о таком?

– А почему нет?

Ответа не последовало.

Бенни постучал по громкоговорителю:

– Эй, вы все еще здесь?

– Как вы себя чувствуете сегодня? – спросил голос, словно разговор только начался.

Бенни вздохнул.

– С руками.

– Мистер Имура…

– Почему бы вам не рассказать мне, что вы делаете, чтобы помочь моему другу Чонгу?

– Мы делаем все возможное.

– Ему становится лучше?

– Его состояние стабильно.

– Ему становится лучше? – снова спросил Бенни, медленнее, выделяя каждое слово.

– Мы… не уверены, что можем ожидать улучшений на данный момент.

– Тогда выпустите меня отсюда.

– Что?

– Выпустите. Разговор окончен.

– Мистер Имура, – сказал голос, – вы ведете себя очень незрело.

– Незрело? – засмеялся Бенни. – Я вчера поехал к тому самолету, чтобы найти эти дурацкие записи исследования. Не видел вас там.

– Нам нужно оставаться в лаборатории.

– Я и ваших солдат там не видел. А знаете, кто там был? Чертов жнец. И знаете что? Я, черт возьми, убил его. Вот что я сделал. Хотите прятаться за своими тупыми стенами в этом чертовом бункере и называть меня незрелым? – Бенни со всей силы пнул динамик. Маленькая решетка погнулась. – Вы ничего не делаете для меня или Чонга или кого-либо другого, так скажите, почему я должен помогать вам? Скажите мне, чего мы добиваемся этими нашими маленькими разговорчиками. Вы лишь тратите мое время и раздражаете меня.

Он еще раз пнул динамик.

Прошло почти три минуты, прежде чем дверь открылась. За это время голос так и не вернулся, больше он не задал ни вопроса.

Бенни встал и вышел на жаркий солнечный свет. Там стоял монах, чтобы провести его обратно через мост.

«Я ни за что туда не вернусь, – сказал Бенни самому себе. – Я скорее попаду в зомби-яму в Геймленде с руками, связанными за спиной».

Внезапно этот фрагмент разбитого воспоминания вчерашнего дня снова всплыл в его голове.

Он замер.

– Брат?.. – спросил монах, но Бенни поднял ругу.

– Дайте мне секунду…

Он закрыл глаза и повторил то, о чем только что подумал. Там что-то было.

Зомби-яма.

Да.

Сержант Ортега. Крупный солдат.

В яме с зомби?

Да.

Нет. Не совсем. Не в зомби-яме.

Не в Геймленде. В этом Бенни был вполне уверен. Сержант Ортега.

Он видел его лицо.

Не живое лицо. Мертвое.

Точно зомби.

Это точно был Ортега. В этом не было сомнений.

В яме.

Зомби.

Яма.

А что насчет остальных ям с зомби там?

И внезапно он понял.

Его глаза распахнулись.

Бенни вспомнил, где именно видел сержанта Луиса Ортегу. И если он был прав, тогда этот человек – зом, бывший человеком, – все еще будет там.

Бенни рванул прочь от монаха и побежал изо всех сил через мост.

37

Бенни нашел Никс в столовой. Она сидела рядом с Бунтаркой, и их головы склонились в разговоре.

– Никс! – крикнул он через полкомнаты.

Ее голова резко поднялась, и девушка огляделась. Потом сразу же встала и приготовилась уйти. Бенни подбежал к ней и схватил за запястье.

– Никс, я слышал о вчерашнем. С тобой все в порядке?

– Да. С нами обеими все нормально.

– Слава богу! – выдохнул он, запыхавшись. – Послушай, мне нужно поговорить с тобой.

– Бенни, нет, я не могу… я…

Он нежно развернул ее, чтобы она взглянула на него. Ее глаза покраснели, словно она много плакала, а все лицо немного припухло. Шрам и веснушки всегда становились темнее, когда Никс была расстроена, и сейчас они напоминали коричневые пятнышки.

– Послушай, Никс…

Она взглянула на него с такой болью в зеленых глазах, что он замер.

– Я видела его.

– Видела… Чонга?

– Мы с Бунтаркой пошли туда вчера. Они позволили нам посмотреть на него.

Бенни обернулся, чтобы взглянуть на выражение лица Бунтарки. Прошлой ночью она ему об этом не рассказала. В ее жизни бушевали и другие бури, и Бенни не обижался.

Прежде чем он что-то успел сказать, Никс бросилась в его объятия и крепко прижалась к груди.

– О, Бенни… он выглядел так плохо, – плакала она. – Выглядел таким больным. Таким потерянным.

Ее слова превратились во всхлипы, такие глубокие, такие мучительные, что вся столовая затихла. Они были такими же ужасными, как и рыдания Бунтарки.

Бенни обнял Никс и прижал к груди. Ее тело казалось горячим, как печка, а слезы жгли кислотой. Она дрожала от глубокой грусти и боли, что доставали до самого сердца. Бенни понимал такую боль. Он обнял Никс и поцеловал в макушку.

Монахи за столами отвернулись. Некоторые из них одарили его легкими улыбками и подбадривающими кивками, но ничего не говорили и не вмешались.

Бенни проводил Никс обратно к столу, и они вместе сели, все еще неловко прижимаясь друг к другу. Бунтарка встала и, обойдя их, обняла и прижалась щекой к их макушкам.

В конце концов буря утихла.

Никс постепенно выпрямилась и отстранилась, Бунтарка села с ее стороны стола. Все взяли салфетки, чтобы вытереть мокрые лица.

– Никс, я… – начал Бенни, но она коснулась пальцами его груди.

– Пожалуйста, Бенни, позволь мне сказать первой.

– Ладно.

Она промокнула глаза.

– То, что я вчера сказала о Чонге…

Бенни кивнул, но ничего не ответил.

– Пожалуйста, не думай, что…

– Нет, – оборвал он ее. – Послушай меня, Никс, тебе не нужно этого говорить, а мне не нужно слышать. Мы… все равно уже все это сказали.

Бунтарка добавила:

– Видишь, я была права насчет тебя, Бенни. Ты, правда, умнее, чем кажешься.

Это была не самая удачная шутка, но она порвала пузырь напряжения, который все разрастался, заполняя мгновение.

– Мне жаль, – сказала Никс. – Мне нужно было сказать хоть это. Правда, жаль.

Бенни поцеловал ее.

Никс поцеловала его в ответ.

Бунтарка показала, что ее тошнит.

– Снимите комнату и назовите ребенка в честь меня.

Бенни показал ей неприличный жест.

Потом он откинулся назад, пытаясь восстановить дыхание.

– Послушайте, – сказал он, – мне нужно вам кое-что рассказать, но сначала я хочу узнать все о вчерашнем дне. Я только слышал, что на тебя, Никс и на Лайлу напали зомы.

Никс рассказала ему всю историю. Сердце Бенни пропустило удар.

– Быстрые зомы? Четверо?

– Три быстрых и один, скорость которого нам не удалось установить, – исправила его Никс.

– Даже так, – сказала Бунтарка, – это извращенная математика. Вам всем повезло выйти оттуда с кожей на костях.

– А то я не понимаю, – сказала Никс, закатив глаза.

– Что про красный порошок? – спросил Бенни.

– Не знаю, – призналась Никс, – я показала его Джо, и он рассердился. С тех пор я его не видела.

– Интересно, что это, – заметила Бунтарка.

– Послушайте, – сказал Бенни, меняя тему. – У меня тоже был безумный день. Нужно вам кое-что рассказать, ребята, и мне потребуется ваша помощь с кое-чем. Я бы попросил Джо, но никто не знает, где он, а времени не осталось. Так что… вы обе должны мне помочь сделать нечто невероятно опасное и невероятно тупое.

– Опасное и тупое? – спросила Никс, и на ее красивом лице впервые за день промелькнула улыбка. – Похоже на один из твоих планов.

– Я уже в деле, – сказала Бунтарка. – Я уже несколько недель не совершала ничего опасного и тупого. Пора бы.

Бенни рассказал о том, что произошло вчера. История о драке со жнецом сразу же стерла улыбки. Рассказ о командной книге заставил девушек удивиться. Подсчет сил жнецов сделал их лица бледными. Глаза девушек наполнились страхом, когда Бенни объяснил, где видел сержанта Ортегу.

– Ты хочешь, чтобы мы пошли куда? – спросила Бунтарка. – Ты тронулся, парень.

– Ты совершенно свихнулся, – сказала Никс. – То есть серьезно, Бенни, ты безумен.

– Знаю, знаю, – сказал он. – Но вы в деле?

Никс и Бунтарка уставились на Бенни, потом друг на друга, а потом снова на него.

– Мы в деле, – сказала Никс.

38

За много километров от Убежища…

Капитан Странк сидел на перевернутом ведре, тяжело опершись локтями о колени. Торговый фургон находился в трех метрах от него. На земле, покрытой кусками холста, лежали четыре тела. В пятнадцати метрах после линии заграждения лежали еще три. Их всех упокоили.

Два человека стояли перед ним. Низкий мужчина и высокий парень.

Мужчина был заместителем Горманом, вторым после Странка.

Парень был Морги Митчеллом.

На земле между Морги и капитаном Странком лежал кусок дерева. Боккэн. Покрытый кровью и сломанный на две части.

– Я проверил его, кэп, – сказал Горман, – ни укусов, ни царапин.

Странк кивнул.

– Я же сказал вам, что не ранен, – ответил Морги. – Могли бы мне и на слово поверить.

– Ты сражался с четырьмя зомби палкой, парень, – сказал Странк. – Я бы никому на слово не поверил, если бы он сказал, что сделал это, не получив ни царапинки.

Морги ничего не ответил.

– Том научил тебя всем этим движениям?

Морги кивнул.

– До этого сражался с зомами?

– Нет.

– Вообще с кем-либо до этого сражался?

Морги пожал плечами.

– Ничего серьезного.

Однако он вспомнил свой последний акт жестокости. Никакого физического насилия, но момент был ужасный. Он толкнул Бенни и сбил его с ног, прямо там, в своем дворе. В тот день, когда Бенни ушел из города. День, когда Морги убил дружбу с Бенни. И Никс. И Чонгом. День, когда он потерял всех своих друзей.

Ничего серьезного. Только это стало концом всего.

Странк продолжил:

– Охранник на башне сказал мне, что ты не запаниковал, когда зомы вырвались из фургона.

Морги пожал плечами.

– Он говорит, что, разобравшись с зомами из фургона, ты поспешил на помощь Талли и Хуперу.

– Я был недостаточно быстр. Когда я добрался туда, они уже были мертвы.

– Был недостаточно быстр, – отозвался эхом Горман. – Боже.

– Охранник на башне рассказал, что ты упокоил Талли и увел Хупера за ворота, пока он еще был жив.

– Я не упокоил его, – сказал Морги. – Другие охранники…

– Знаю, – прервал его Странк. – Я не критикую тебя. Просто перечисляю факты.

Морги ничего не ответил.

– Твой руководитель сказал мне, что ты начал работать у забора, потому что был слишком юным для охраны города.

– Да, сэр.

– Насколько?

– Мне исполнится шестнадцать через восемь месяцев.

Странк взглянул на Гормана, который слегка улыбнулся и покачал головой.

Тень упала на Морги, он повернулся и увидел, что кто-то стоит прямо позади него. Человек, которого он видел только на цветных зомби-картах. Мужчина не отличался высоким ростом, но выделялся мощным телосложением. Его голова была выбрита, а на подбородке проглядывала серая козлиная бородка. Его кожа была темно-коричневой, красный пояс Всадников Свободы пересекал грудь. Он носил пару одинаковых мачете в низко висящих ножнах на перекрещенных кожаных ремнях.

У Морги пересохло во рту.

Мужчина кивнул Странку.

– Это тот парень, кэп?

– Это он. Морган Митчелл.

Новоприбывший осмотрел Морги.

– Ты тренировался с Томом.

– Да, сэр, – сказал Морги.

– Друг брата Тома? Один из друзей Бенни?

Вопрос был хуже удара ножом в живот. Морги понадобилось много времени, прежде чем он смог довериться своему голосу и ответить мужчине.

– Бенни был моим лучшим другом, – его голос почти – почти – сорвался. – Я жалею, что не пошел с ним и Томом.

Мужчина кивнул.

– Том бы гордился этими словами, Морги. И Бенни тоже.

Морги отвернулся, чтобы не было видно его глаз.

Мужчина положил руку на плечо Морги.

– Не думаю, что у тебя есть будущее в охране города.

Морги развернулся и уставился на мужчину взглядом, полным боли. Но тот улыбался. Как Странк и Горман.

– Думаю, ты должен пойти тренироваться со мной, – сказал он.

– Ч-что?..

– Ты знаешь, кто я?

– Да, сэр. Вы Соломон Джонс.

– Я делаю нечто важное. То, что Том одобрил бы, – сказал Соломон. – И ищу настоящих воинов.

Морги уставился на него.

Соломон протянул мускулистую руку.

– Хочешь ко мне присоединиться?

39

Сначала нужно было кое-что сделать. И Никс взяла на себя эту обязанность. Они стояли в тени позади столовой.

– Нам нужно рассказать Лайле, – сказала Никс, и Бенни поморщился.

– Удачи с этим, – пробормотала Бунтарка.

Любой разговор с Лайлой был сложным. Потерянная Девушка провела слишком много времени в одиночестве, убивая зомов и преследуя охотников за головами, работающих на Чарли Кровавого Глаза и Молота Автограда. Все эти долгие годы она ни с кем не общалась. Ни разговоров, ни взаимодействий. Ни объятий, пожатия руки или доброго слова. В таком социальном вакууме она выросла странной. Даже сейчас, после нескольких месяцев жизни в семье Чонга в Маунтинсайде, тренировок с Томом и путешествия с Никс, Бенни и Чонгом в поисках самолета, Лайла все еще оставалась странной. Было трудно предсказать и реакцию, хотя проще было сразу предположить агрессию. На некоторое время она выбралась из своей скорлупы, когда, против всякой логики, они с Чонгом влюбились друг в друга – но из-за болезни Чонга Лайла стала еще более отстраненной. Она редко говорила, а когда вступала в диалог, ограничивалась односложными фразами. Бенни не думал, что обменялся более чем двумя сотнями слов с Лайлой за последние три недели.

– Она не захочет уходить отсюда, – сказала Никс. – Думаю, Лайла считает, что они не упокоили Чонга только из-за того, что боятся ее реакции.

– Это опасение нельзя назвать безосновательным, – сказала Бунтарка. – Когда взрослые с ружьями боятся девушки с копьем, тут есть о чем задуматься.

Бенни кивнул, хотя он переживал по другому поводу. Он боялся того, что Лайла может с собой сделать, если Чонг умрет. Лайла была эмоционально нестабильна, и ей часто приходилось скорбеть по дорогим людям. Ее маленькую сестру и опекуна убили, Тома тоже, а теперь Чонг затерялся в сумерках между жизнью и смертью. Бенни не знал, сколько еще жизнь может бить Лайлу, прежде чем она сломается. Юноша взглянул на Никс и увидел в ее глазах те же опасения. Никто из них не произнес этого вслух – Бунтарка была другом, но она пока еще не была членом их семьи.

– Я скажу ей, – предложила Никс.

Бенни покачал головой.

– Если она узнает о…

– О чем? Что я считаю, Чонга должны упокоить? Это было раньше, Бенни. Я сказала это до того, как пошла туда и увидела его.

– Я просто хочу сказать…

– Я подстрахую тебя, Рыжая, – сказала Бунтарка. – Вопрос в том… где она? Обычно Лайла гуляет по краю рва, но я не…

Над ними послышался тихий звук, они резко обернулись и увидели Лайлу, сидящую как охотник-ястреб на приподнятой погнутой металлической ставне над окном столовой. Она смотрела на них между согнутыми коленями, и кончик ее копья выглядывал из теней на солнечный свет. Глаза Лайлы казались такими же черными и бездонными, как у черепа.

– Лайла… – ахнула Никс.

Бенни инстинктивно двинулся, чтобы встать между Никс и Лайлой.

– Послушай, Лайла, я могу объяснить.

Потерянная Девушка прыгнула вперед, и ее стройное тело выпрямилось, когда она коснулась земли. Это был прыжок с трех метров, но она приземлилась легко, хотя ее плотно сжатые губы слегка дернулись в гримасе – единственный отклик раны, которую она получила меньше месяца назад. С ранением или без, в ее глазах горела злоба. И желание убивать.

– Боже, – выдохнула Никс. Бунтарка вытащила свою рогатку. Рука Бенни метнулась к рукояти меча.

Лайла сделала несколько шагов вперед, игнорируя Бунтарку. Она остановилась в нескольких сантиметрах от Бенни.

– Подвинься, – сказала она.

– Лайла, – ответил Бенни, не сдвигаясь с места, – ты не понимаешь…

Но двинулась Никс. Она вышла из-за Бенни, легонько оттолкнув его с пути. Она была намного ниже Лайлы и младше девушки почти на год. Ее оружие осталось в кобуре и ножнах, руки были свободны.

– Что ты слышала? – спросила она.

– Все, – здесь не осталось теней, чтобы скрыть ее лицо, и глаза Лайлы были цвета расплавленного меда. Горячие, но без намека на сладость. – Ты хотела упокоить Чонга.

Никс сделал вздох. Бенни видел, что ее руки тряслись.

– Да, – сказала она.

– Вот почему ты ходила повидаться с ним?

– Нет.

– Тогда почему?

– Потому что он мой друг. Потому что я люблю его. Потому что сама хотела увидеть, что происходит.

Лайла вытащила узкий нож из ножен на бедре.

– Это нож Чонга.

– Знаю.

– Они не дают мне его увидеть, – сказала Лайла.

– Знаю.

– Я могу его увидеть. Я могу туда пробраться. Ты это знаешь?

– Да.

Бенни и Бунтарка тоже кивнули. Никто из них не сомневался, что Лайла смогла бы найти путь в здание. Люди могут погибнуть в процессе, но способна попасть туда.

– Никто не усыпит Чонга, кроме меня, – голос Лайлы был смертельным шепотом. – Поняла?

– Да, – сказала Никс тихо.

Лайла посмотрела на остальных.

– Вы все поняли? Никто, кроме меня.

Бенни кивнул. Как и Бунтарка.

Лайла подняла нож, чтобы солнечный свет отразился от него и окрасил лицо Никс ярким светом.

– Скажи мне, – сказала Лайла, – мне нужно воспользоваться им сегодня? Чонг потерян? Его больше нет?

Никс медленно покачала головой.

– Скажи это, – прорычала Лайла. – Мне нужно убить моего городского мальчика?

– Нет, – сказала Никс. – Боже… нет.

Взгляд Лайлы долгое время блуждал по лицу Никс. Потом она убрала нож обратно в кожаные ножны и кивнула. Один кивок, маленький и короткий.

– Если он должен умереть… скажи мне.

Никс не могла говорить, поэтому просто один раз кивнула.

Лайла посмотрела на Бенни.

– И ты тоже. Скажи мне, если я должна пойти туда.

– Скажу, – ответил Бенни. – Но… возможно, нам не придется этого делать.

И он рассказал ей о своем плане.

Она тоже была в деле.

40

На расстоянии трех километров…

Ученая, член группы релятивистов-астрофизиков в Лаборатории реактивного движения в Пасадене, Калифорния, проводила день за днем, надувая воздушные шары.

Она уже девятый день отдавала этому занятию, и напряжение от вдыхания воздуха и наполнения им шаров брало вверх. Теперь все время у нее кружилась голова, а планеты и галактики словно вращались вокруг.

Женщина сидела в тенистом зеве пещеры. По крайней мере, они дали ей много воды и стул. И вестники прибегали к ней три раза в день, чтобы принести еду, и два других человека работали вместе с ней: бывший риелтор из Лос-Анджелеса и актер, выигравший две премии «Эмми» за шоу на канале HBO до того, как мертвые восстали и съели его публику. Риелтор тоже надувал шары. Его лицо покраснело от напряжения, а глаза потемнели от потери иллюзий.

Как и женщина, двое других были бесполезными людьми. Никто из них не умел сражаться. Они были паршивыми охотниками. Их выживание стало результатом не качеств, которыми они обладали. Каждому из них помогли во время апокалипсиса. Они были беженцами. Ученая даже верила – в глубине души – что никто из них не принес присягу только потому, что они верили во что-то кроме способа пережить этот момент. Никто из них даже никого не убил. По крайней мере, ученая знала, что она – нет. Проверив ее способность драться на тренировке, жнец-тренер в отвращении отверг ее и отправил в «запасной легион».

Это было типа ярлыка для все разрастающейся массы жнецов, у которых не имелось никаких полезных навыков, кроме готовки, санитарного надзора, собирания и, видимо, надувания воздушных шаров.

Она закончила с шаром и передала его актеру, сидевшему на более высоком стуле рядом с ржавым металлическим баком. Он взял шланг, натянул шар на него и нажал пластиковый рычаг. Послышался еле слышный взрыв звука – резкое шипение газа под давлением – и шар слегка поднялся. В нем было недостаточно гелия, чтобы он смог летать, лишь столько, чтобы он мог подпрыгнуть. Актер снова завязал его, повернулся на своем стуле, легонько толкнул, и шар двинулся глубже в пещеру, где врезался в тысячи других.

Когда ученая потянулась за другим шаром, ее коротковатые пальцы коснулись дна коробки, стоящей у ног.

– У меня закончились, – сказала она.

Другая жница, ребенок с обожженно-иссохшей ногой и оплавившимся лицом, поднялась из теней на дальнем конце входа в пещеру. Она вытащила черный мусорный пакет и открыла его для ученой, которая потянулась и достала горсть маленьких пластиковых пакетов. Пятьдесят цветных воздушных шаров в каждом пакете. Ученая и девочка с обожженным лицом стали вместе разрывать упаковки и высыпать содержимое в коробку. Когда та заполнилась, девочка похромала на свое место.

Ученая сделала долгий глоток воды и прищурилась, устремив взгляд на освещенный солнцем пейзаж. Такое ужасное место. Со своего места, спрятанного в тени, она видела высокие металлические шпили сирен башен Убежища.

Женщина подняла еще один шар, растянула его, сделал глубокий вдох и наполнила воздухом ярко-красную резину.