Текст книги "Огонь и пепел"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

32

На расстоянии многих километров…

– Головы вверх, глаза смотрят вперед, – крикнул страж на башне, – подъезжает торговый фургон.

Трое охранников посмотрели вверх на него и потом проследили за направлением его руки.

– Торговый фургон? – подумал Талли, старший из охранников. – В это время дня?

Его партнер по смене, Хупер, поднял бинокль, висящий на шее, и посмотрел через забор. Солнце почти село, и косые лучи окрасили большое поле и далекую линию деревьев в оттенки кроваво-красного, алого и хеллоуинского оранжевого.

– Торговый фургон, вижу, – сказал он. – На полдня опоздал и… подождите… Кажется, что-то не так.

Самый юный из троих, ученик охранников забора, поднял свой бинокль. Тот был старым, но дорогим, и раньше принадлежал его отцу, который теперь был мертв. Мужчина стал жертвой несчастного случая на стройке, пока помогал возводить зерновую силосную башню. Юноша настроил фокус.

– Возница ранен, – сказал он.

– Откуда ты знаешь? – спросил Хупер.

– Он истекает кровью, – сказал молодой человек.

Старшие уставились на него, а потом проворчали.

– У тебя хорошие глаза, Морги.

Морги Митчелл никак не отреагировал на комплимент. Его зрение сделало его хорошим стражем башни, но он хотел работать внизу. Через год они позволят ему присоединиться к охранникам башни в качестве кадета. А после этого… ну, когда Морги смотрел в будущее, он видел себя сидящим с ружьем на высокой лошади, с настоящей стальной катаной, перекинутой через плечо, чтобы быстро доставать ее, как делал Том. В будущем на Морги будет пояс Всадников Свободы, и он будет работать на дорогах от Нью-Эдена до Хейвена и всех городов между ними.

А сейчас он был учеником охраны забора. Работа, которая не слишком помогала выделиться и длилась долгие часы.

Морги не был против.

Он жил настоящим, а до будущего он еще доберется.

Чем длиннее будет смена, тем меньше времени ему нужно проводить одному. И он не считал, что заслужил какого-то особого отношения. Еще нет. Ему не нужна была слава, взятая взаймы из-за того, что он учился у Тома Имуры. Это была слава Тома.

А Том был мертв. Похоронен в «Руинах» рядом с обгоревшими костями ужасного места, разрушенного Томом. Геймленда.

Морги жалел, что его там не было. Он должен был быть там.

Даже если бы он там погиб. Даже ничем не отмеченная могила на том поле что-то значила бы.

В тот день Том изменил мир. Все это знали.

Пока Морги не достигнет нужного возраста, не получит силу и возможность изменить хоть часть мира, он будет работать где сможет.

Юноша продолжал изучать сцену, развернувшуюся перед забором.

Поле между Маунтинсайдом и лесом было больше полукилометра в ширину. Его густо покрывали сорняки, кроме нескольких отдельных троп, которые постоянно очищали работники в тяжелых защитных плащах и футбольных шлемах. Торговые дороги должны были оставаться в хорошем состоянии, иначе поток припасов в город иссякнет.

Поле, однако, не было пустым. По нему бродили зомы. Всегда. Иногда лишь несколько дюжин, бродивших вдоль этой части забора, иногда сотни две. Некоторые из них остались здесь с основания города. Это были те, чьи родственники жили за забором. Родственники, которые не могли заставить себя нанять охотника за головами, чтобы упокоить своих любимых. Остальные были бродячими зомами, которые пришли сюда, преследуя добычу. Часто они шагали медленным неровным строем за торговым фургоном или охотником за головами, вернувшимся из великих «Гнили и руин».

Сегодня был один из промежуточных дней. Морги насчитал около семидесяти зомов.

Дорога, ведущая из леса к воротам, была прямой как стрела, но фургон то и дело съезжал с нее. По крайней мере, дюжина зомов, вытянув руки, следовала за ним. Фургон держался впереди них только потому, что зомы не могли выбрать цель или придумать план перехвата. Они всегда шли прямо к цели, останавливаясь лишь, когда цель уходила прочь.

– Что делает возница? – выдохнул Хупер, когда фургон скатился с колеи в густые сорняки.

Все уставились на приближающийся фургон. Лошади были хорошо защищены легкими покрывалами, обтянутыми сеткой стальных шайб, соединенных металлической проволокой. Их ноги были обернуты подбитым ватой брезентом, а хвосты подвязаны. Если только лошадь не остановится, зом никогда не сможет укусить ее. Скакуны продолжали двигаться вперед по знакомой дороге, несмотря на невнятные команды извозчика.

Талли прижал ладони ко рту.

– У ворот! – проорал он, и команда повернулась к нему. – Подъезжает фургон. Возница ранен. Приготовьте карантинный загон и вызовите полевых медиков. Давайте, быстрее за дело!

Команда у ворот вытащила ружья, и полдюжины учеников сняли металлические горшки и ложки с забора. Они пробежали пятьдесят метров вдоль ограждения и начали стучать и бренчать. Большинство зомов повернулись к новому, более громкому звуку.

– Давайте приведем его, – сказал Талли.

Хупер опустил свой бинокль на грудь, и отстегнул помповое ружье и прицелился.

Фургон был теперь в четверти километра, и лошади набирали скорость, решительно настроившись попасть за безопасную линию забора.

Талли похлопал Хупера по руке:

– Пошли.

Втроем они подбежали к воротам, и, как только толпа зомов снаружи поредела, Талли кивнул, и большие ворота открылись. Они направились наружу, когда Талли внезапно поставил напряженную руку перед грудью Морги.

– Подожди! Не ты, сынок.

– Но я…

– Ты ученик, Морган Митчелл, – сказал Талли. – И у тебя только деревянный меч. Останься здесь и позволь профессионалам разобраться.

– Но…

– Будь внимательнее и учись, – сказал Хупер с улыбкой.

Они выбежали за ворота сначала легкой трусцой. Потом, когда путь стал безопасным, мужчины на полной скорости бросились к фургону.

Морги настроил фокус бинокля. Когда фургон подъехал ближе, он заметил кровавые брызги на груди и руках мужчины. Он видел бледное лицо и темные глаза. Поводья были обернуты вокруг запястьев, но эти руки дергались и мотались без видимой причины.

Хупер первым добрался до фургона. Он держал ружье в одной руке и махнул в сторону возницы, призывая его замедлиться, чтобы он смог забраться к нему.

Возница повернулся к нему, и поводья выскользнули из его рук.

Морги наблюдал за всем через свой бинокль, он увидел выражение на лице возницы. В одно мгновение оно было вялым от усталости и сильных ран, а когда Хупер потянулся к нему, его губы внезапно обнажили кровавые зубы.

– Подожди! – крикнул Морги. – Нет!

Но было слишком поздно.

Возница спрыгнул с фургона и врезался в Хупера, мощно повалив охранника на землю. Из-за удара Хупер дернул спусковой крючок и выстрелил, разбив переднюю часть фургона. Осколки ударили в бок одну из лошадей. Она заржала и поднялась на дыбы, а потом бросилась вперед, вспугнув и вторую лошадь. Талли постарался уйти с дороги, но у него не было шанса, когда подкованные сталью копыта втоптали мужчину в землю. Его вопли звучали пронзительно, как крики цапли, пока колеса не закончили эту пытку.

Лошади в панике неслись к воротам, а фургон подпрыгивал и дребезжал позади. Трое охранников ворот в ужасе смотрели на происходящее. Им не хватило двух секунд, чтобы закрыть ворота. Лошади врезались в мужчин, подкинув всех троих в воздух, как тряпичных кукол.

Морги кинулся в сторону. Он перекатился, как учил Том, поднялся на пятки, согнув колени, и схватил меч. Как учил Том.

Задняя часть вагона была забрызгана кровью, и дверь висела на одной изогнутой петле. Внутри двигались тени. Морги наблюдал, как они медленно выбираются на тусклый свет. Бледно-белые, ярко-красные и совершенно черные пустые глаза. Торговцы, четверо. Крупные мужчины, которые провели жизнь, работая в «Руинах», чтобы привозить товары и припасы от падальщиков Крысиной Стаи в девять городов. Они были искусаны и сильно избиты.

Возможно, одного из них укусили в «Руинах», а остальные забрали его в фургон, чтобы постараться вылечить. Или, возможно, они все шли рядом с фургоном, чтобы облегчить ношу лошадям, когда на них напали зомы. Может быть, одного укусили, но он не сказал товарищам, потому что укус был смертным приговором.

Теперь было не узнать.

Не было времени беспокоиться об этом.

Они выбрались из фургона и кинулись на Морги.

Часть II
Штормовые земли

«Корабль в гавани находится в безопасности, но суда строят не для этого».

– Уильям Г. Т. Шедд

Из журнала Никс:

Сегодня за ворота пробрался один из инфицированных кабанов. Двое солдат с моста погнались за ним на квадроциклах и застрелили. Я видела, как они тащили тело в один из ангаров на другой стороне рва.

Зачем им нужен мертвый зомби-кабан?

Я поспрашивала пару монахов, но они все время говорят одно и то же:

– Мы не говорим об этом, сестра.

33

Месяц назад…

Сестра Сан последовала за Красным Братом прочь от жаркого солнца Невады в липкую тьму старого круглосуточного магазинчика. Металлические полки давно опустели, а пол был покрыт экскрементами животных, костями и мусором. Повсюду виднелись брызги крови, и сестра Сан подумала, что почти слышит крики еретиков, которых приводили сюда для допроса. Пустыня снаружи была наполнена слепыми мертвецами без кожи, которые без цели бродили по округе.

За стойкой святой Джон сидел на стуле, аккуратно очищая свои многочисленные ножи. У него были длинные ловкие пальцы, и сестра Сан знала, что если будет наблюдать внимательнее, то может впасть в транс.

Святой не поднял головы.

– Как мило, что ты присоединилась ко мне, сестра моя.

Она поклонилась.

– Достопочтенный.

– Матушка Роза вернулась, ты знала?

– Да, достопочтенный.

– Мне сказали, что она посетила Усыпальницу Падших вчера.

– Да.

Он наконец поднял взгляд, и в его глазах искрилось веселье. Почти задор.

– Мне сказали, что она осталась довольна нетронутыми печатями на Усыпальнице, – сказал он.

Сестра Сан кивнула.

Святой посмотрел мимо нее на убийц из Красного Братства, тихо стоящих у двери.

– Оставьте нас, – сказал он. – Никто не зайдет, пока я не скажу.

Они кивнули и, словно призраки, покинули магазинчик.

Святой Джон позволил опуститься тишине.

Его ловкие руки уверенно работали с тканью, маслом и маленькой лопаткой, счищающей малейшие кусочки засохшей крови с ножа для свежевания.

– У тебя был месяц для изучения материалов еретички доктора Макреди, – сказал он.

– Да, достопочтенный.

– Расскажи.

Сестра Сан сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Она дрожала не от страха. От ужасного возбуждения.

– Как я и говорила множество раз, достопочтенный, – начала она, – наука – как нож. В руках еретика она большое зло. Если использовать ее в правильных целях, наука превратилась в священное оружие великой силы.

– И ты считаешь, что нашла способ использовать это зло во имя священной цели?

– Да, – сказала она. – Так и есть.

Святой отложил нож.

– Объяснись.

Так она и сделала. Святой Джон был умен. И наделен холодным разумом, способным отделять рациональную оценку от эмоций и религиозных страстей. Сестра Сан рассказала ему о том, что нашла в тех записях и что эта информация совпадала с ее теориями. Сестра Сан объяснила, что узнала из этих записей, и подчеркнула, чего еще не знала.

– Ты говоришь, что среди записей есть формула излечения от вируса «Жнец»? – спросил святой Джон.

– Лечения, – поправила она. – Но это почти одно и то же. Макреди собиралась уничтожить вирус и всех серых людей. Но она явно отправилась в другое место для завершения исследования.

– Ты могла бы создать противоядие от этого «лечения»? – спросил святой.

Сестра Сан пожевала губу, а потом медленно покачала головой.

– Нет. Не думаю, – сказала она. – Но я могла бы использовать ее исследование с пользой для нас.

– Каким образом?

Сестра Сан рассказала ему.

– Что для этого потребуется?

Она ответила:

– Мне нужна лаборатория. Или, по крайней мере, базовое оборудование.

– Мы в пустыне.

Она покачала головой.

– Менее чем в двух сотнях километров отсюда есть место для биологических исследований. Я могла бы им воспользоваться. Там у меня будет переносной генератор, который можно восполнять горючим. Если у меня будет десять жнецов в качестве ассистентов, я смогу создать лабораторию за две недели.

Святой Джон размышлял над этим, поджав губы.

– А если у тебя будет пятьдесят жнецов-ассистентов – как быстро ты сможешь приступить к работе?

Женщина уставилась на святого. Заглянула в его темные блестящие глаза. На его улыбку.

И тоже улыбнулась.

34

Бенни искал Никс весь остаток дня, но не нашел ее.

Когда он направлялся к столовой, то краем глаза заметил какое-то движение и, повернувшись, увидел синий шар, парящий в горячем воздухе. Он был на дальнем конце рва, и зомы подняли свои мертвые глаза, чтобы взглянуть на него. Шар едва двигался над землей и отскакивал от одного зома к другому, касаясь их голов, отпрыгивая от неуклюжих пальцев.

«Должно быть, он сбежал от Евы», – подумал Бенни.

Потом парень удивился: «Как он вообще смог подняться над землей?»

Бенни знал о гелии от Перечного Пальца, клоуна на ярмарке урожая в Маунтинсайде. У него был большой бак с гелием – должно быть, это стоило кучу рационных долларов, которые ему платил город за выступления для детей. Каждый год Перечный Палец отдавал наполненный гелием шар ребенку, который вырастил самый большой сладкий перец. Кузина Морги, Бетти, выигрывала дважды.

Но у кого здесь мог быть бак с гелием?

Бенни наблюдал, как шар все отскакивает и отскакивает, а потом увидел, как одному из зомов удалось схватить его. Синий шар исчез в толпе мертвых, а секунду спустя послышался громкий хлопок.

Бенни нахмурился, глядя на зомов, а потом посмотрел на небо в поисках других шаров. Их не было. Он взглянул на детскую площадку, детей тоже не оказалось. Время полуденного сна?

Бенни пожал плечами и забыл о шаре, возобновив поиски Никс.

Наконец он спросил сестру Ханналили, знает ли она что-нибудь, и монахиня подтвердила, что на Никс и Лайлу напали живые мертвецы. Судя по осуждающему выражению лица монахини, Бенни понял, что напавших зомов упокоили. Монахи и монахини на заправках были против жестокости во всех ее проявлениях, особенно по отношению к Детям Лазаря. Они считали, что грешно вредить неразумным мертвым. Женщина промолчала, но эти мысли были написаны на недовольном лице.

– С ней все в порядке? – быстро спросил Бенни. – С Никс. И с Лайлой тоже. С ними все в порядке?

Монахиня заколебалась.

– Физически они в порядке.

– Но?..

– Они обе были травмированы. Возможно, совершенные действия слишком тяжелы для их разума.

«Возможно, что и синие обезьянки вылетят из моей задницы», – подумал Бенни, но вслух этого не сказал.

– Где они?

– В женском общежитии, – ответила сестра Ханналили.

– Можете вы…

– У них был сложный день, юный брат, – сказала монахиня. – Если хочешь позаботиться о них, то дай им достаточно времени подумать о своих действиях и заглянуть в свою душу в поисках прощения Господа.

Бенни проверил пятнадцать разных способов убедить сестру Ханналили, что ему нужно передать девушкам сообщение. Он мог бы с таким же успехом постараться убедить зома пожонглировать или рассказать анекдот.

– Возможно, вечер тихих размышлений и молитв вам тоже пойдет на пользу, – сказала монахиня. После чего она развернулась и направилась в палатку-часовню для вечерних молитв.

Бенни пошел ко входу в женское общежитие, но монахиня, охранявшая его, напоминала костолом с лицом горгульи. Она выслушала Бенни с безучастным лицом, а потом сказала ему уходить. Женщина физически ему не угрожала – она все-таки была монахиней, – но в ее голосе ощущалась такая явная угроза, что Бенни почувствовал себя совсем маленьким. И уполз прочь.

Он поел в одиночестве и вышел на прогулку вдоль рва. Нужно было столько всего обдумать и взвесить. Когда солнце опустилось за горы, пустыня сменила цвет с темного и горящего красного в мягкий прохладный пурпур. Бенни наткнулся на сгорбленную фигуру, одиноко сидящую на краю рва. Он был в трех метрах от нее, когда услышал приглушенные всхлипы.

– Бунтарка?

Фигура выпрямилась, и девушка обратила к нему свое опухшее и влажное от слез лицо. Она всхлипнула.

– Привет, Бенни.

Юноша подошел к ней и сел рядом.

– Ты как?

Она снова всхлипнула.

– Так же, как выгляжу.

– Могу помочь?

– Нет, если у тебя нет машины времени или волшебной палочки.

– Если бы.

Они смотрели, как темнело небо: превращаясь из темно-фиолетового в бездонно-черное. Звезды зажглись одна за другой, и вскоре весь потолок Вселенной горел миллионами светящихся точек.

– Твоя мама?.. – попробовал спросить Бенни.

Но Бунтарка покачала головой.

– Это только часть.

– Ева?

– Эта бедная маленькая девочка, – сказала Бунтарка тихим голоском, слишком хрупким, чтобы удержать прилив рыданий.

– Ш-ш-ш, – успокоил ее Бенни, – теперь она в безопасности. С ней все будет в порядке.

– Нет, не будет, – сказала Бунтарка. – Нет… ох, Бенни, я не могу этого выдержать. Она потеряна. Она совсем одна в темноте, и я не могу до нее дотянуться. Никто не может. Они убили ее. Будь они прокляты, но они убили эту милую девочку.

Всхлипы взяли верх над Бунтаркой, и звуки ее рыданий чуть не разбили сердце Бенни. Он приобнял ее и притянул к груди. Бенни хотел что-то сказать – что угодно, – что сможет избавить Бунтарку от боли, но в действительности… какие слова будут правильными? Ее мать была монстром, а теперь стала зомби. Родителей Евы убили у девочки на глазах, и теперь не существовало способа исправить это.

«Она совсем одна в темноте, и я не могу дотянуться до нее».

Эти слова звучали еще хуже из-за своей правдивости.

«Иногда слов недостаточно, – подумал Бенни. – Иногда есть настолько глубокие раны, что их невозможно описать словами. Они находились там, где слова не имеют значения, и солнце никогда не светит». Бенни оставил свои отпечатки в том месте. Это было в тот день, когда Том привел его в Сансет Холлоу, в дом, где Бенни жил, когда был маленьким, место, где его родители ждали своего часа, цепями прикованные к стульям на кухне. Том мог много лет назад упокоить их, но он ждал, потому что знал, что однажды его маленькому брату нужно будет быть здесь, и боль уйдет. В тот день – тот ужасный день – Том взял нож и упокоил папу Бенни, отчима Тома. Потом он отдал нож Бенни. Это было проявлением милосердия и уважения, которое, казалось, было худшим предательством, худшим наказанием.

Обнимая Бунтарку, Бенни закрыл глаза и снова оказался в том моменте, воспоминание о котором было таким же ясным и точным, как порез бритвой.

Бенни встал у зомби за спиной, и ему потребовалось шесть или семь попыток, прежде чем он смог заставить себя коснуться его. Наконец он решился. Том направлял его, дотронувшись до того места, куда нужно было навести нож. Бенни установил кончик лезвия.

– Когда будешь это делать, – сказал Том, – действуй быстро.

– Он чувствуют боль?

– Не знаю. Но ты чувствуешь. И я. Работай без промедления.

Бенни закрыл глаза. Прерывисто вздохнул и сказал:

– Я люблю тебя, мама.

Это случилось быстро.

И все закончилось.

Он отшвырнул нож. Том обхватил брата, и они вместе опустились на колени посреди кухни, рыдая так громко, что мир угрожал обрушиться.

Плач Бунтарки был визой в эту страну. Никс тоже была здесь. И Лайла. Каждый из них прошел один по этой земле, беженцем, среди разорванного войной мира, который лишил их детства.

Бенни не стал утешать Бунтарку словами, что все было хорошо, потому что это ложь.

Он не сказал и того, что это пройдет. Этот момент – да, но шрамы останутся навсегда. Именно они всегда будут выделять их как скитальцев по штормовым землям души.

35

Неделю назад…

Жарким днем сестра Сан, пошатываясь, вышла на солнечный свет. Святой Джон и армия ушли уже несколько недель назад, строем отправившись в Калифорнию, чтобы найти девять городов, полных еретиков. К тому времени, когда сестра Сан вернулась из лаборатории в двух сотнях километров отсюда, святой уже ушел. Она чувствовала себя опустошенной без него, он был источником ее силы.

Стражи Красного Братства встали по стойке смирно, увидев сестру Сан. Ближайший из них видел, насколько нетвердо она стояла на ногах, и бросился подхватить женщину до того, как и колени подогнулись.

– Сестра, – начал он, но она его оборвала.

– Нет, со мной все в порядке… мне просто нужно присесть. Пошлите кого-нибудь с сообщением брату Питеру. Сейчас же. Хорошо. И немного воды. Спасибо…

Она села в тени под юккой и мелкими глотками пила воду из алюминиевой фляги. Ее руки так сильно тряслись, что вода смочила ее губы и пролилась на рубашку: черная ткань стала еще темнее, и ангельские крылья пропитались влагой.

– Брат Питер поднимается по холму, – сказал жнец, который помог ей присесть.

Сестра Сан подняла взгляд и увидела хмурого молодого человека, идущего к ней быстрым шагом. Его собственные охранники шли на некотором расстоянии позади него.

– Тебе плохо, сестра моя? – спросил он, пробежав последние несколько метров. Сестра Сан схватила его за запястье и притянула поближе.

– Отошли их, – прошептала она.

Питер щелкнул пальцами, и Красные Братья немедленно отдалились, чтобы не слышать их разговора, но находиться в поле зрения.

– Что такое, сестра? – спросил Питер нежным и обеспокоенным тоном. – Дело в болезни?..

– Нет, – сказала она, и улыбка появилась на ее губах. – Дело не во мне. Все нормально.

– Тогда?..

Она сгребла в кулаки его рубашку с отчаянным возбуждением.

– У меня получилось, Питер, – крикнула она.

– Ты…

– Я знаю, как убить их.

– Убить кого?

Сестра Сан чувствовала, как славное безумие расцветает в ее глазах. А по реакции Питера поняла, что и он тоже видит это.

– Всех, – сказала она, – я поняла, как убить… всех.

Из дневника Никс:

В день, когда мы нашли Убежище, нам удалось увидеть самолет. Он приземлился на аэродром, но к тому времени, как мы достигли базы, самолет закрыли и обесточили. Мы так и не увидели ни пилота, ни команду.

Каждый раз, когда меня приводят в лабораторию для опроса, я спрашиваю, где команда самолета, но они никогда не отвечают. Ученые лишь говорят, что за ними следят, что бы это ни значило.

И Джо нам не рассказывает.

Что они прячут?