Текст книги "Лицедеи Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

– Я пошлю отчет в Сардар завтра, – решительно сказал он, – он будет датирован завтрашним числом. Я сообщу в Сардар, что я не смог выполнить их приказ, по причине того, что Ты покинул город, и я не знаю твоего теперешнего местонахождения.

– Я понял, – кивнул я.

– Тем временем, – продолжил Самос, – я потребую дальнейших разъяснений, и полного расследования вопроса, деталей того, на чём основывается их приказ, ну и так далее. Я попытаюсь добраться в этом деле до сути. Здесь допущена какая-то ужасная ошибка.

– В чём меня обвиняют? – уточнил я.

– В том, что Ты предал дело Царствующих Жрецов, – объяснил он.

– Как я мог предать дело Царствующих Жрецов? – поинтересовался я. – Если я даже не их агент. Я никогда не посвящал им свой меч, никогда не давал им присягу верности. Я свободный человек, своего рода наёмник, тот, кто в случае необходимости по своей воле, работал на них.

– Возможно, уйти со службы Царствующих Жрецов не намного легче, чем от служения кюрам, – вздохнул Самос.

– И каким же образом я помешал или подверг опасности их дело? – спросил я. – Почему они предположили, что я коварный предатель?

– Ты спас жизнь Зарендаргара, военного Генерала кюров, там, в Прериях.

– Возможно, – сказал я. – Я не уверен в том, что сильно помог ему.

– Но ведь Ты сам заявил о том, что это было твоим намерением, когда собирался в поход в Прерии, не так ли? – уточнил Самос.

– Да. Я хотел предупредить его относительно отряда охотников за головами, отправившегося на его поиски. Но, с другой стороны, как позже выяснилось, он и сам ожидал прибытие такой группы, и скорее всего, он бы выжил, так или иначе. Я не знаю.

– Кроме того, насколько я понимаю, – сказал мой друг, – у Тебя были контакты с ним в Прериях, и множество возможностей, для попытки его захвата в плен или убийства.

– Полагаю, что у меня была такая возможность, – признал я.

– Но Ты этого не сделал, – обвиняющее произнёс Самос.

– Это верно, – кивнул я.

– Но, почему нет? – спросил агент Жрецов.

– Как-то раз мы разделили с ним пагу, – пожал я плечами.

– И Ты считаешь, что я должен сообщить об этом в Сардар? – язвительно спросил Самос.

– Я понимаю твою точку зрения, – сказал я.

– Сардар, в настоящее время, скорее всего, рассматривает Тебя как агента одной из группировок кюров, и как предателя, и вполне возможно, как человека, который знает слишком много, – предположил Самос.

– Возможно, я должен сдаться на их милость, – улыбнулся я.

– Я не думаю, что это будет хорошей идеей, по крайней мере, я бы Тебе не рекомендовал так поступать, – улыбнулся Самос в ответ. – Скорее мне кажется, что Тебе стоит исчезнуть из Порт-Кара на какое-то время, пока мне не удастся разобраться в этом бардаке и неясностях.

– И куда мне пойти? – уточнил я.

– Я не хочу даже догадываться, где Ты окажешься завтра, – усмехнулся он.

– Как Ты думаешь, Тебе удастся разъяснить это недоразумение?

– Я надеюсь, на это, – ответил мой друг.

– А вот я сомневаюсь, что Тебя ждёт успех, – покачал я головой. – Боюсь, Сардар уже начал действовать.

– Я не понимаю Тебя, – вскинулся Самос.

– Ты получил первое сообщение приблизительно десять дней назад, – напомнил я.

– Да, – кивнул он.

– Я так понимаю, что его терминология, и тому подобные вещи, были ясны, – размышлял я дальше.

– Пожалуй, так, – пожал Самос плечами.

– Возможно, Ты подверг себя опасности этой отсрочкой, – предупредил я.

– Как это? – Самос выглядел ошарашенным.

– Сардар передает Тебе чёткий и недвусмысленный приказ, – начал объяснять я. – Вместо подтверждения и доклада о его исполнении, они получают запрос о разъяснении или подтверждении, и это от агента высокого интеллекта и проверенной действенности. Как результат, Сардар решает, что Ты отказался выполнить их приказ. Кроме того, о нашей дружбе, я уверен, в Сардаре ничего не неизвестно. Не трудно предугадать следующий ход Сардара. По-видимому, там решили, что на Тебя больше нельзя полагаться в этом вопросе. Подозреваю, что Ты своим ответом, перевёл себя в разряд подозреваемых в измене.

– Но, я вчера получил подтверждение, – несколько неубедительно напомнил мне Самос.

– Возможно, это сделано с целью не дать Тебе понять, что в Сардаре возникли подозрения относительно твоей лояльности.

– Возможно, – прошептал он.

– В любом случае задержка между сообщениями предоставила время независимым агентам Царствующих Жрецов, чтобы прибыть в Порт-Кар. Возможно, они уже отметили, что Ты не предпринял немедленных действий по получении подтверждения первого приказа.

– Что Ты несёшь? – ошеломленно пробормотал Самос.

– Я думаю, что теперь у меня появилось разумное объяснение, тому, что только что произошло в этой палатке, – сказал я.

– Нет! – воскликнул Самос, и мы оба уставились на мужчину в богатых одеждах, лежащего на полу с торчащим из груди ножом.

– Я думаю, что только что убил агента Царствующих Жрецов, – сказал я.

– Нет!

Я лишь пожал плечами.

Снаружи доносились радостные звуки карнавала.

– Есть и другое объяснение, – наконец, заговорил Самос. – Его могли подослать кюры.

– Возможно, – кивнул я.

– Царствующие Жрецы никогда не стали бы действовать таким способом, – уверенно заявил Самос.

– Возможно, – повторил я.

– Уходи из города, – приказал он.

– В его кошеле были статерии Брундизиума, – заметил я. – Ты знаешь что-нибудь о Брундизиуме? Что-нибудь имеющее отношение к Царствующем Жрецам или к кюрам?

– Нет, – пожал Самос плечами.

– Тогда эта ниточка для нас бесполезна, – пожалел я.

– Я тоже так думаю, – кивнул мой друг. – Это просто ценные монеты. Нет ничего невероятного в их использовании, в данной сделке.

– Но почему не монеты чеканки Ара, – задумался я, – или того же Порт-Кара, или Асперича, Тарны, Тироса, Шенди, или даже Турии?

– Не знаю, – удивлённо посмотрел на меня Самос.

– Как я узнаю, что буду в безопасности возвратившись в Порт-Кар? – уточнил я.

– Время от времени, либо Тебе самому, инкогнито, либо кому-то, кому Ты доверяешь, придётся появляться в городе. Надеюсь, Ты помнишь, что слева от моего порога в стену вмурован стержень, на котором висит вымпел с логотипом моей компании. А у основания стержня свисают рабские цепи, к ним обычно привязан лоскут алого рабского шёлка.

– Да, – кивнул я.

– Когда Тебе снова можно будет вернуться в Порт-Кар открыто, когда будет безопасно снова вступить со мной в контакт, алый шёлк будет заменён жёлтым.

– Я понял, – сказал я.

– Всего хорошего, – пожелал мне Самос, и мы пожали друг другу руки.

– Всего хорошего, – ответил я, глядя вслед своему другу, покидающему палатку.

А я остался внутри ещё на несколько енов. Действительно, сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы засветиться в моей компании. От нечего делать я рассматривал мужчину, лежавшего на ковре, устилавшем пол палатки, в сердце которого я совсем недавно воткнул его собственный нож. А ещё я вспоминал рассказ о Ингвара Странника. Похоже в Сардаре на самом деле сменилась власть. Я ни сколько не раскаивался в том, что я сделал для Зарендаргара. Когда-то мы с ним разделили пагу.

Замерев у портьеры закрывавшей выход из палатки, я прислушался к веселью гуляк снаружи, к крикам, рожкам и музыке.

Сегодня вечером я должен покинуть Порт-Кар. Мне надо добраться до моего дома, собраться, захватить оружие, деньги и рекомендательные письма. Через пару анов я уже буду на спине тарна. Надеюсь, мне хватит этого времени, прежде чем Царствующие Жрецы обнаружат, что их планы относительно меня сорвались.

Обернувшись, я окинул взглядом внутренности палатки. Глаза зацепились за маленькую, прекрасную рыжеволосую рабыню, лежавшую на большой подушке, связанную по рукам и ногам, с привязанным к ошейнику кошелём, заполненным статериями Брундизиума. Не смотря на всё, произошедшее в палатке, она так не пришла в сознание. Порошок Тасса весьма эффективен.

Осторожно выглянув наружу, я выскользнул из палатки. Через мгновение я уже снова продирался через веселящиеся толпы карнавала.

На душе было горько. Никого из своих людей я решил с собой не брать. Не было у меня ни малейшего желания подвергать их опасности, либо вовлекать в окутанные мраком вопросы враждующих миров. Конечно, моё бегство будет лучшей гарантией безопасности Самоса. В конце концов, он мой друг. Он слишком многим рискнул ради меня. И через два ана я ложен уже сидеть на спине тарна направляясь как можно дальше от Порт-Кара.

– Пага? – предложил мужчина.

– Конечно, – автоматически ответил я.

Ведь всё ещё было время карнавала. Мы обменялись большими глотками из бурдюков друг друга. Поклонившись мне, парень тут же отвалил в сторону, чтобы предложить пагу следующему. Я отстранился, давая дорогу кавалькаде парней на ходулях, изображавших гигантов. Меня много раз толкали, и я счёл разумным придерживать рукой свой кошель. Не хотелось бы лишиться денег в такой толчее.

Я держал путь к выходу с площади, проталкиваясь сквозь беснующуюся толпу. Но вдруг был остановлен.

– Господин, – крикнула женщина, становясь передо мной на колени. Она, склонив голову, поцеловала мои ноги, и лишь только после этого подняла лицо ко мне. Я узнал её. Это была свободная женщина в одной набедренной повязке и бутафорском ошейнике, притворяющаяся рабыней. Мы уже встречались с ней посреди карнавала.

– Чего Тебе надо, – не слишком приветливо поинтересовался я.

– Я промучилась два ана, – сказала она. – Теперь я готова, добровольно, пойти к полке.

Я посмотрел на неё сверху вниз. Надо признать, женщины очень красивы, когда стоят на коленях.

– Пожалуйста, – попросила она, – Господин.

– Иди впереди меня, – приказал я.

Она встала и, испуганно дрожа, начала пробиваться через толпу в сторону закутка с полками удовольствий, а я последовал за ней.

Один раз мы вынуждены были остановиться, оказавшись буквально зажатыми в людской давке.

– Пага? – спросил парень, стоявший около меня, ожидая пока рассосётся затор.

Мы, обменявшись бурдюками, сделали по глотку. Лишь только в пробке возникла подвижка и ослабло давление, я вновь последовал за проталкивающейся вперёд женщиной.

Подойдя к ножке полки, она остановилась там и обернулась, ожидая меня. Она выбрала одну из полок ремней, в этот момент бывшую незанятой. Дрожа от страха, она заползала на полку, и легла на спину, на широкие, мягкие, плоские, гладкие, удобные переплетенные ремни.

– Я никогда не была на полке прежде, – призналась она.

– Не все они такие удобные, как эта, – заверил я её.

– Я в этом и не сомневалась, – натянуто улыбнулась она.

Будет рабыне удобно или нет, решать ей хозяину, на основе его предпочтений, я не её. А она всего лишь рабыня.

– Ты – свободная женщина, – напомнил я. – Тебе не стоит проходить через это.

– Прикоснитесь ко мне, – попросила она, не обратив внимания на моё предупреждение.

– Пага? – предложил изрядно накаченный мужчина, и мы по традиции обменялись глотками.

Он сразу покинул нас, даже не заинтересовавшись женщиной на полке. Скорее всего, он предположил, что она была рабыней, а кого на Горе удивишь таким зрелищем? В конце концов, она была наполовину раздета, в ошейнике, на полке удовольствий.

– Я должна ждать? – спросила она с любопытством.

– Если Ты собираешься притвориться рабыней, – усмехнулся я, – Тебе стоит, по крайней мере, привыкнуть, к тому, чтобы быть осмотренной как рабыня.

– Да, – согласилась она.

– Предположите, что это происходит не на маскараде, – предложил я.

– Я понимаю, – прошептала она, и её глаза на миг покрылись поволокой.

Я не мог не видеть, что она была напугана. Я видел, что в данный момент она лишь смутно подозревала о том, что это могло бы означать, быть рабыней по-настоящему, безоговорочно и полностью принадлежать владельцу.

– Спрыгивай и беги с этой полки. Торопись домой. Как только я затяну на Тебе эти ремни, для Тебя уже будет слишком поздно.

– Нет, – шепнула она.

– А как на счёт уважения и достоинства? – поинтересовался я у неё. – Конечно же, Ты отчаянно желаете их.

– У меня было уважение и достоинство в течение многих лет, – прошипела она, – и эти годы были пусты! Я уже переполнена уважением и достоинством! Хватит! В течение долгих лет меня соблазняли и вводили в заблуждение этими упрощёнными, пустыми, противоречивыми понятиями! Хватит! Я больше не хочу уважения и достоинства! Для меня уже очевидно, что они не тот ответ, что нужен мне. Если бы они были таковым, я была бы счастливой, но этого нет! Я не хочу уважения и достоинства! Хватит с меня! Я хочу удовлетворения моих потребностей и правды!

Я видел, что её сексуальные порывы были слишком сильны, чтобы соответствовать таковым свободной женщины. В ней жила нетерпеливая, отдающая себя рабыня.

– Теперь я хочу быть сокрушённой, управляемой мужчиной. Теперь я хочу занять своё место в порядке природы. Теперь я хочу быть той, кем я всегда была на самом деле, хочу быть женщиной!

Гореане считают, что в каждой женщине живёт рабыня. Возможно, в конце концов, так и есть.

Она умоляюще смотрела на меня.

– Ты – свободная женщина, – ещё раз напомнил я ей.

Но она лишь отчаянно застонала.

– Так что, может показаться, по крайней мере, согласно правилам, что Ты имеешь право на уважение и достоинство.

– Я никогда не сталкивалась с убедительными доказательствами этих правил, – усмехнулась она. – А Вы?

– И я, нет, – признал я.

– О-о, если бы, я была рабыней, – улыбнулась она. – Тогда мне не пришлось бы интересоваться этими вопросами. Тогда мне осталось бы только следить за своими манерами и стараться полностью ублажать своих владельцев.

– Безусловно, – кивнул я, – многие из тех вопросов, которыми вынуждена интересоваться свободная женщина, рабыне просто не важны.

– Особенно, такими как достоинство и уважение, – добавила она.

– Это точно, – улыбнулся я.

– Под этими именами я провела многие годы, – сказала она.

– И всё же, сейчас, – заметил я, – Ты по доброй воле пришла, к полке.

– Приходит время, когда одних лозунгов больше не достаточно, время, когда становится ясно, что мифы бессмысленны.

– И такое время настало для Тебя?

– Да, – признала она.

– И поэтому Ты надела ошейник и пришла на карнавал.

– Да, а ещё я пришла к полке!

– Интересно, – протянул я.

– Так Вы собираетесь прикоснуться ко мне? – нетерпеливо спросила я.

– Пока не знаю.

– Но будь я рабыней, Вы использовали бы меня без долгих размышлений, – предположила женщина. – Вы проводите меня через это, потому что я – свободная женщина. Именно поэтому Вы заставляете меня страдать! Именно поэтому Вы мучаете меня! Вы хотите, чтобы я умоляла Вас?

– Подозреваю, что это было бы непристойно для свободной женщины, – заметил я.

– А если бы я была рабыней, – улыбнулась она, – то умолять я начала бы достаточно скоро.

– Вот в этом я нисколько не сомневаюсь, – кивнул я.

Я, даже не прикасаясь к ней, мог ощутить, что она была слишком горяча для свободной женщины. Безусловно, как свободная женщина, она не могла даже начать подозревать того, что могли бы означать муки рабских потребностей, что могло бы означать быть возбуждённой рабыней.

– Вы собираетесь потрогать меня?

– Ну, я пока не решил, – задумчиво сказал я.

Она сердито, расстроено отвернула голову в сторону, прижавшись щекой к широким переплетенным ремням.

– Ты свободна встать и уйти. Пока, – сказал я. – Пока Ты ещё не привязана к полке.

– А что, если бы я была привязана? – поинтересовалась женщина.

– Тогда Ты уже не смогла бы уйти, – пожал я плечами.

– Я поняла, – улыбнулась она и, откинувшись на ремнях, приподняла колени закинула руки над головой и подсунула пальцы под широкие ремни.

Женщина призывно смотрела на меня.

– Я думаю, что в Тебе уже давно жила рабыня, а сейчас она просится наружу, – заметил я.

– Замечательно, – хрипло проговорила она. – Вы победили. Я умоляю взять меня.

Я молча разглядывал её.

– Вы находите меня привлекательной? – не выдержала она.

– Да, – кивнул я.

– Вы хотите меня?

– Да, – не стал я отпираться.

– Ну, так возьмите меня, – попросила женщина. – Я Ваша.

– Ты – свободная женщина. – Так что для меня было бы неподходяще подвергнуть Тебя настоящему использованию. Очевидно, мне придётся всё время контролировать себя, чтобы Ты была защищена и ограждена от столь мощного сексуального озарения и опыта. Ты не должна знать того, что значит находиться под господством мужчины. Для Тебя будет лучше, если Ты никогда не узнаешь этого. Это может изменить твою жизнь. Точно так же, лучше бы Тебе не познать ничего о беспомощной покорности, подчинение и полной сдаче на милость господина. Тебе трудно даже не представлять, куда могут завести такие знания. В целом Тебе лучше всего остаться на уровне поверхностных знаний о сексуальности, тех знаний, что присущи свободной женщине, не сознающей, что существует что-то глубже и шире этого.

Она стала смотреть на меня сердито.

– Если сложить всё сказанное, то я должен сделать вывод, что мне следует воздержаться от удовлетворения твоих потребностей, хотя и весьма реальных и неотложных.

– Вы что, думаете я буду уважать Вас за то, что Вы исказили Вашу мужественность, – отчаянно закричала женщина, – за то, что отрицаете её, за то, что притворились будто её не существует! В конечном счете, я буду только презирать Вас за измену самому себе! Неужели я хочу слишком многого, прося у мужчины честности? Если Вы не будете мужчиной, как я могу быть женщиной? Если бы я была мужчиной, то я была бы истинным мужчиной, и я никогда не предала бы своей мужественности! Это было бы драгоценно для меня! Я радовалась бы этому! И я учила бы женщин тому, что они должны быть тем, чем хотим мы, что, прежде всего, они должны быть женщинами! Я была бы беспощадна с ними! Я была бы их господином!

– Значит, именно этого Ты хочешь? – уточнил я.

– Да, – крикнула она, – без этого, мы не можем быть настоящими женщинами.

Я поднял один из ремней. Это был регулируемый по длине удерживающий ремень. Взяв руку женщины, я дважды обернул им её запястье, а затем, затянув, пропихнул имевшуюся на конце ремня своеобразную запонку в сквозь одно из маленьких отверстий, пробитых на небольшом расстоянии друг от друга по всей длине привязи. Очень удобно, и не нужны никакие пряжки. Обитательница полки, конечно, благодаря конструкции запонки и узости отверстия, не сможет освободиться самостоятельно. Она оказывается полностью беспомощной. Подобное устройство позволяет не только обездвижить невольницу, но ещё и позволяет мужчине легко и быстро наложить или удалить привязь.

– Если я наложу ремень на вторую руку, Ты станешь совершенно беспомощной, – предупредил я.

Она напряглась, но промолчала, и я, пристегнув её второе запястье, занялся ногами женщины.

– Попробуй освободиться сама, – предложил я.

Некоторое время она боролась, дёргая привязи, и пытаясь вывернуть руки.

– Я не могу, – наконец сдалась моя пленница, испуганно смотря на меня. – Я столь же беспомощна как рабыня.

Я полюбовался распростёртой на полке передо мной женщиной, вдруг ставшей чрезвычайно привлекательной.

– Что Вы делаете? – испуганно вскрикнула она, почувствовав, что мои руки занялись узлом державшим ткань на её бедрах.

– Собираюсь убрать твою одежду, если её можно так назвать, – спокойно посвятил я её в свои планы.

– Нет, – вдруг заартачилась она.

Но я не обращая внимания на её протест, развязал узел.

– Я закричу! – пригрозила женщина.

– Тогда я заткну Тебе рот, и это будет всё, чего Ты добьёшься своим криком, – усмехнулся я.

– Пожалуйста! – взмолилась она, задёргавшись на полке. – Я передумала! Отпустите меня!

– Слишком поздно для этого, – пожал я плечами.

– Пожалуйста, – захныкала она.

– Я всего лишь мужчина, – сказал я.

– Пожалуйста, – просила моя пленница.

– Нет! – отрезал я.

Поняв, что пощады не будет, она, с жалобным стоном, откинулась на широкие мягкие ремни и расслабилась. Ткань, доселе прикрывавшая её бёдра, была раскинута в стороны. Теперь между нами не осталось даже этой скромной преграды. Она осталась, как иногда говорят на Горе, по рабски голой.

Она, широко раскрыв глаза, смотрела, как я наклонился над ней и начал целовать и ласкать её, медленно двигаясь к животу женщины.

– Ой! – вздрогнула она, и через мгновение уже пыталась двигаться под моими губами, пытаясь направить меня к другим местам на её теле. Её движения были немыми, беспомощными призывами.

– О-о-о-оххх! – внезапно тихо простонала женщина.

– А сейчас, Ты должна сдерживать себя, – велел я ей. – Ты должна попытаться лежать не двигаясь.

– Я не могу сдерживать себя, – призналась она.

– Для меня ничего не стоит встать и оставить Тебя здесь, – предупредил я, и добавил: – оставить, как есть, в ремнях.

Она застонала.

– Ты не будешь двигаться, до тех пор, пока я Тебе не разрешу, – приказал я.

– Я попробую, – пообещала пленница.

И я продолжил нежно ласкать и целовать её тело. Она не шевелилась, но начала дрожать и стонать. На мгновение, прервав ласки, я взглянул на неё. Глаза женщины были дикими, умоляющими. Я положил руку на её живот и оценил, насколько он был напряжённым и горячим, я почувствовал, как под моей ладонью пульсирует её кровь и страсть.

– Не двигайся, – напомнил я ей.

– Нет, – простонала она, – нет!

А я продолжил ухаживать за её телом. Мои действия были теми, что могли бы быть причинены только женщине, которая была не более чем рабыней.

– Пожалуйста! – заплакала она. – Пожалуйста, я больше не могу! Пожалуйста!

– Хорошо. Ты можешь двигаться, – позволил я.

Она закричала и, казалось, взорвалась подо мной, рыдая от радости и беспомощности. Тогда она смотрела на меня дикими, не верящими в происходящее с ней, глазами, всё ещё сдерживаемая ремнями. И тогда я вошёл в неё и взял её отнюдь не мягко.

– Ой, – вскрикнула она. – Господи-и-ин! Госпо-о-оди-и-иннн!

Она расслабленно лежала на ремнях, нагая и совершенно беспомощная в наложенных мной путах.

– У меня есть дела, которыми мне следует срочно заняться, – объяснил я.

Действительно, мне пора было подумать о том, чтобы исчезнуть из Порт-Кара.

– Задержитесь, хотя бы на немного, – попросила женщина, закреплённая таким образом, что умолять это было всё, что она могла сделать.

Я, всё ещё лёжа рядом с ней, прижал её к себе и нежно поцеловал.

– Спасибо, – вздохнула она.

– Я думаю, что в Тебе живёт рабыня, – заметил я.

– Я знаю. Я давно знаю это, Господин, – прошептала она.

– Возможно, Тебе стоит задуматься о настоящем ошейнике, – улыбнулся я.

– Такие мысли мне хорошо знакомы, – призналась женщина. – У меня они возникли уже много лет назад.

– Должно быть, это трудный выбор для женщины, – предположил я. – Трудно выбирать между свободой и любовью.

Я поднялся с полки, и натянул свою одежду.

– У меня есть срочное дело, которым мне стоит заняться поскорее, – скорее себе, чем ей проговорил я, подвешивая кошель на пояс.

– Да, Господин, – сказала она.

Освободив её от мягких, но очень надёжных ремней, я любезно помог ей встать с полки.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Вы очень любезны.

Я успел подхватить её, не дав опуститься на колени. В конце концов, она была свободной женщиной, по крайней мере, пока.

– Я Вам понравилась? – поинтересовалась женщина, опираясь на мою руку.

– Такой вопрос больше подходит рабыне, чем свободной женщине, – заметил я.

– И, тем не менее, я спрашиваю об этом, – сказала она.

– Это так важно для Тебя? – уточнил я.

– Да, – призналась женщина.

– Да, – кивнул я. – Ты мне понравилась.

– Замечательно! – обрадовалась она.

– Для свободной женщины, – добавил я.

– О-о-ох, – разочарованно протянула она.

– Конечно, Ты же не думала, что окажешься в состоянии конкурировать с рабыней, – сказал я. – У Тебя просто нет её опыта, её навыков, и Ты не прошла такого же обучения. Ты не знаешь, что это такое жить и терпеть рабский огонь в твоём животе. Ты понятия не имеешь, что такое полное подчинение, повиновение, служение, страсть и любовь. Тебя ещё никто не приучил любить свой ошейник.

– А если предположить, что я стала рабыней. Как Вы думаете, могла бы я стать хорошей рабыней? – вдруг спросила женщина.

– Ты очень быстро и сильно загорелась на полке, – отметил я. – Это – отличный признак.

– Вы думаете, со временем, я могла бы превратиться в настоящую рабыню?

– Да, – признал я, – и возможно, со временем, даже в превосходную.

– Это – весьма лестная похвала, – улыбнулась она.

– Ты должна носить хотя бы это, – сказал я, вручая ей короткий лоскут ткани, которой она прикрывала бёдра.

– Если мужчины увидят Тебя без этого, они могут излишне возбудиться, и Тебя могут просто изнасиловать и не один раз прямо на мостовой, прежде чем Тебе удастся покинуть площадь. Сегодня вечером здесь много пьяных мужчин, и они могут быть несдержанными. Врятли им придёт в голову исследовать твоё тело на предмет наличия клейма. Ты уже не раз успеешь поваляться на спине, пока они поймут свою ошибку.

Улыбаясь моим словам, она повязала ткань на бёдра.

– Прощай, Свободная Женщина.

– Я смогу увидеть Вас снова? – с надеждой в голосе спросила она.

– Это маловероятно, – предположил я.

– А Вы хотите узнать моё имя.

– Нет, – отказался я, – как впрочем, и Тебе нет необходимости знать моё.

– Я поняла, – вздохнула она.

– Это было всего лишь наваждение карнавала, – улыбнулся я.

– Понятно, – улыбнулась она в ответ.

– Счастливого карнавала, – пожелал я ей.

– Счастливого карнавала, – отозвалась она и, зарыдав, отвернулась и покинула меня.

Я смотрел ей вслед. Её тело было переполнено гормонами. Об этом мне сказало её тело, её красота, её поведение и рефлексы, продемонстрированные на полке. Она была откровенно женственной. Наконец её фигура затерялась среди гуляк. Я улыбнулся своим мыслям. Пожалуй, её тело примет решение о её судьбе за неё.

– Я вижу, что Вы заслужили благосклонность свободной женщины, – усмехнулся какой-то мужчина.

– Что? – переспросил я, решив, что он упомянул ту свободную женщину, что только что исчезла в толпе гуляк.

– Вот! – засмеялся он, указывая на шёлковую ленту в петельке моей одежды.

– А! – улыбнулся я. – Да, было дело.

Я посмотрел на ленту, про которую, признаться, уже и позабыл.

– Пага? – предложил он, протягивая мне свой бурдюк.

– Конечно, – согласился я, передавая ему свой.

– Должно быть это здорово, заслужить благосклонность свободной женщины, – заметил он.

– Таких счастливчиков как я, здесь несколько сотен, – усмехнулся я.

– У Вас особая лента, – сказал он.

– Увы, боюсь, даже в таком случае, я – всего лишь один из десяти.

– Один из пятнадцати, – зачем-то поправил он.

– Вот как! – удивился я.

– Именно так, – сказал он.

Я пожал плечами. В такую игру можно играть с любым числом лент и соперниц, но обычно начальное количество – десять.

– Счастливого карнавала, – пожелал он.

– Счастливого карнавала, – ответил я, поворачиваясь, дабы продолжить путь к пропускному пункту, где я должен предъявить свой обрывок пронумерованного квитка и получить назад сданное оружие. Толпы начали редеть, но площадь, по большей части, всё ещё была переполнена.

Внезапно я споткнулся, но устоял на ногах. Странно, вроде, не так уж много паги я выпил за этот вечер. Сделал ещё пару шагов, я упал на одно колено. Кажется, площадь сошла с ума и начала кружиться, раскачиваться и подпрыгивать подо мной. Я с трудом восстановил равновесие. А вокруг меня кружились маски и костюмы, которые, казалось, не замечали странного поведения площади.

– Что случилось? – откуда-то издалека долетел до меня чей-то голос.

– Паги перебрал, наверное, – со смехом ответил другой голос.

Я хотел встать на ноги, но лишь завалился на мостовую.

– Ну, сегодня это в порядке вещей, – сказал первый голос.

Вокруг быстро темнело. Я отчаянно пытался удержаться в сознании. Трудно было просто шевелиться. Даже язык не захотел меня слушаться.

– Маску на него, быстро, – скомандовал надо мной тихий голос, и я почувствовал, что на моё лицо опустилась карнавальная маска.

– Нет! – мне показалось, что я закричал, но ни одного звука не слетело с моих губ.

Меня подняли в вертикальное положение, и каждая из моих рук оказались на плечах мужчин.

– Что это с ним? – послышался ещё один голос.

– Пить надо меньше, – ответил уже знакомый голос.

– С ним всё в порядке? – поинтересовался голос.

– Да.

– Нет! – хотел закричать я, но не смог даже промычать.

– Может помочь? – предложил мужчина.

– Не надо, сами справимся, – сказал голос, по-видимому, одного из тех двух мужчин, что поддерживали меня под руки.

– Уверены? – уточнил мужчина.

– Да, гражданин, – сказал другой человек, державший меня. – Мы справимся вполне. Спасибо, не впервой.

Я скорее ощутил, чем увидел, что мы остались одни.

– В лодку его, вместе с другими, – властно приказал голос.

Женский голос!

Наконец, вокруг стало темно. Я потерял сознание.