Текст книги "Лицедеи Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

– Но, это же – мешок! – закричала она. – Всего лишь мешок!

Совершенно верное замечание. Это был длинный, грязно-жёлтый, грубо-тканный мешок из-под Са-Тарны. А если бы у кого-то возникло в этом сомнение, то оно было бы мгновенно рассеяно большой сделанной по трафарету чёрной краской надписью, по которой можно было сделать безошибочный вывод о прежнем содержании этого «платья», вместе с сортом, помолом, мельницей и оптовым торговцем.

– Я, так понимая, что Ты недовольна? – уточнил я.

– Представьте себе, – едко сказала Леди Янина.

– Жёлтое великолепно подходит к твоим волосам, – заметил я.

Возможно, если я всё же соберусь поработить её, стоит одевать её в жёлтый рабский шёлк. Она будет выглядеть просто великолепно.

– Но я в этом выгляжу просто смешно, – простонала она.

– Это весьма распространённая одежда среди свободных девочек-подростков в бедных деревенских семьях, – пояснил я.

Кроме того, конечно, для таких девушек, было распространено, чтобы обратить на себя внимание работорговцев, в надежде, что те могли бы изловить их, и доставить на невольничьи рынки больших городов. Однако слишком часто эти надежды развеиваются как дым, и мечтательницы обнаруживают себя проданными крестьянам в ещё более отдаленные деревни, в качестве сельскохозяйственных и по совместительству интимных рабынь.

– Но я-то не простая, грязная, босоногая, неопрятная, тощая дочка какого-то нищего крестьянина в глухой деревне, – возмутилась женщина. – Я – Леди Янина из Брундизиума!

– Ты тоже босоногая, – напомнил я.

Пленницам, так же как и рабыням, на Горе часто запрещают ношение обуви.

– Но, я же в этом выгляжу просто смешно, – воскликнула она.

– Ты, конечно, выглядишь немного нелепо, – признал я, – но вовсе не смотришься смешно. На самом деле, я никогда не видел, чтобы на ком-то мешок из-под Са-Тарны сидел бы лучше, чем на Тебе.

– Спасибо, – ядовито сказала она, пытаясь испепелить меня яростным взглядом.

– Носи на здоровье, – ответил я.

– Верните мне, белое платье, – потребовала Леди Янина, – то, в которое одели меня разбойники! Я предпочитаю его!

– То платье слишком откровенно, – напомнил я ей. – Оно столь вызывающе подчёркивает твою красоту, что все могут решить, что Ты втайне мечтаешь об ошейнике. Разбойники, несомненно, потому и одели Тебя в него, что оно показалось им подходящей одеждой для женщины, которую они готовили к полному порабощению.

– А я предпочитаю его, – сердито заявила она.

– Ты, что – рабыня? – удивлённо спросил я.

– Нет! – возмутилась Леди Янина.

– Тогда, почему Ты хочешь носить его? – полюбопытствовал я.

– Оно симпатично, – попыталась оправдаться она.

Я улыбнулся. Само собой, оно симпатичное, а ещё дразнящее, вызывающее и чувственное.

– И почему Ты хочешь носить что-то симпатичное? – поинтересовался я.

– Чтобы хорошо выглядеть, – объяснила женщина.

– Почему Ты хочешь хорошо выглядеть?

– Я думаю, что так для меня лучше.

– А как Ты узнаёшь, что симпатично, а что нет? – решил уточнить я.

– Я просто вижу, что это симпатично, – озадаченно сказала она.

– А Ты подумай над этим вопросом глубже, – посоветовал я.

– Если это делает меня привлекательной, – предположила она. – Значит оно симпатично.

– Получается, что проверкой на привлекательность является улучшение твоей внешности, то есть увеличение твоей привлекательности.

– Возможно, – осторожно сказала женщина.

– А для чего нужна привлекательность? – спросил я. – Точнее для кого?

– Я не знаю, – насупилась она, поняв, к чему я веду.

– Ну же, – поощрил я её.

– Я – взрослая женщина, – раздражённо заявила она. – Мне нравится быть привлекательной для мужчин!

– Значит, Ты одеваешься, – принялся размышлять я, – определённым образом, чтобы быть привлекательной для мужчин.

– Возможно, – зло бросила Янина.

– Та, кого беспокоят такие вопросы, – заметил я, – кто одевается так, чтобы стать привлекательной для мужчин, кто одевается так, чтобы мужчины её могли счесть приятной, в сердце – рабыня.

– Это что же, по-вашему, все женщины – в глубине души рабыни, – возмутилась она.

– Представь себе, – усмехнулся я.

– Нет! – крикнула Леди Янина.

– И они никогда не будут полностью довольны, – заявил я, – пока не будут порабощены.

– Нет, нет, нет! – зашлась она в крике. – Нет! Нет!

Я позволил ей прокричаться. Пусть пострадает, пытаясь сопротивляться моим предположениям. Это полезно для неё.

Успокоившись, женщина вытерла слёзы с глаз предплечьем.

– Вы отвлекаете меня от моих проблем, – сказала она. – И главная моя проблема сейчас, это мой гардероб.

– Замечательно, – усмехнулся я.

– Дайте мне какую-нибудь другую одежду, – потребовала она.

– Нет, – отрезал я.

– Я – Леди Янина из Брундизиума, – гордо заявила она. – Я не буду ходить в мешке.

– Ну и, – изобразил нетерпеливое ожидание я.

– Я лучше ничего не буду носить, чем я буду ходить в этом мешке, – объяснила гордячка.

– Это я могу Тебе легко устроить, – усмехнулся я.

– Что Вы делаете? – испуганно спросила она. – Зачем Вы достали нож?

– Чтобы убрать мешок, как ты захотела, – объяснил я. – Нагая и в цепях, Ты будешь для меня ещё привлекательней.

– Нет, – вскрикнула Леди Янина, делая шаг назад, вернее пытаясь сделать, и повисая на руках, успев зацепиться за колесо телеги. – Я буду носить это!

– Ты голодна? – поинтересовался я, убирая нож обратно в ножны.

– Да, – признала она, жадно посмотрев в сторону тарелки.

Я наклонился и поднял завтрак с того места, где оставил прежде, чем начать проверку её цепи.

– Холодное, – сморщилась она. – Уберите это, и принесите мне другое.

– Это – твой завтрак на это утро, – сообщил я, и предупредил, – и это твой единственный завтрак этим утром. У Тебя всегда есть выбор, либо съешьте его таким, какой он есть, либо не будешь есть вовсе.

– Вы серьезно? – растерялась она.

– Абсолютно, – заверил я её.

– Давайте его мне, – тут же согласилась Леди Янина, и я вручил ей тарелку.

И она, как оголодавшая рабыня, с жадностью набросилась на еду. Похоже, что её, как и Леди Телицию, разбойники кормили крайне скудно, возможно чтобы сберечь свою провизию, а возможно, чтобы несколько улучшить их фигуры перед запланированной продажей.

Я с интересом наблюдал, как она ела. В Тахари женщину часто усиленно пичкают едой в течение многих дней перед её продажей, иногда даже, в случае необходимости, кормят насильно. Многие мужчины в Тахари питают слабость к мягким, соблазнительным, полным невысоким рабыням.

– Почему Вы уставились на мои лодыжки? – спросила она, на миг отрываясь от поглощения пищи.

– Они симпатичны, – пояснил я.

А ещё они были в оправе из крепких, аккуратных, прекрасно смотрящимся на них, и с эстетической точки зрения и с точки зрения их назначения, стальных браслетах. Я мог воспринимать это так, что они принадлежали мне, и что их красота, была ограничена моей властью.

– Также, я подумал, что, возможно, их пора снять, чтобы Ты могла выполнить некие упражнения.

– Несомненно, я должна буду заняться бегом по высокой траве или сквозь кустарник, – предположила она.

– Не бойся, – успокоил я её.

– Я должна содержаться с уважением, – напомнила она мне.

– По крайней мере, в течение некоторого времени, – в свою очередь напомнил я.

– Да, – улыбнулась она, – по крайней мере, в течение какого-то времени.

– Если Ты не хочешь этих упражнений, – сказал я, – я не буду настаивать. Ты – свободная женщина. Не рабыня.

– И я буду продолжать сидеть в кандалах, – предположила она.

– Да, – кивнул я, – по крайней мере, в течение какого-то времени.

– Конечно, – сказала она.

– Итак, Ты насладилась своим завтраком? – поинтересовался я.

– Всё было холодным, – пожаловалась Леди Янина.

– Ты насладилась им? – уточнил я.

– Да, – ответила она.

– Позже, я дам Тебе кое-что более краткое и более симпатичное из одежды.

– Это было бы великолепно, – она мечтательно закатила глаза.

– На то время пока мы будем выступать, – добавил я.

– Выступать? – удивлённо спросила она. – Каким образом?

– Скоро увидишь, – пообещал я.

– Но я не артистка, – растерялась она. – Я ничего не смыслю в выступлениях.

– Твоя роль будет весьма трудной, – озадачил я её ещё больше.

– Но, у меня вообще нет никакого опыта в таких делах, – сообщила она.

– Не бойся, – успокоил я её, – Ты всё сделаешь просто блестяще.

– Я не рабыня, – напомнила она.

– Эта роль предназначена для свободной женщины, – объяснил я, – иначе это не будет настолько интересно или захватывающе.

– Понятно, – обрадовалась Леди Янина.

Она вытерла свою тарелку хлебной коркой. Видимо после вынужденной голодовки, ей не хотелось оставить хотя бы крошку еды на этой оловянной поверхности.

– Ты знакома с той рабыней из разбойничьего лагеря, что назвали Леди Телиция? – поинтересовался я.

– Да, – кивнула она.

– Она ещё не ела, – сказал я.

– И что? – спросила Леди Янина.

– Она, вероятно, довольно голодна к настоящему времени, – пояснил я.

– И что? – повторила женщина.

– Я не думаю, что её владелец разрешил бы ей попросить еды, пока некая свободная женщина, пленница в лагере, не поела, – сказал я.

– Вероятно, Вы правы, – признала Леди Янина. – Но, почему Вы заговорили об этом?

– Просто мне показалось, что это могло бы представлять интерес для Тебя, – предположил я.

– Не представляет, – отрезала она.

– А ведь Вы обе были пленницами разбойников, – прищурился я. – Я подумал, что у Тебя могло бы появиться некоторое беспокойство о ней.

– Нет, – пожала она плечами.

– Понятно, – кивнул я.

Леди Янина посмотрела на меня, и улыбнулась. Она неторопливо сунула хлебную корку в рот и принялась демонстративно медленно пережёвывать её.

– Пусть ждёт, – бросила она. – Она – рабыня. А рабыни – ничто.

Я даже не стал спорить с женщиной. То, что она сказала, было абсолютно. Но я поднял данный вопрос в качестве ещё одной проверки, чтобы удовлетворить мое собственное любопытство. Уж очень хотелось поточнее установить, как она сама себя позиционирует. Как я и ожидал, женщина была полна амбиций характерных для высокой свободной женщины, отделяющей себя, по крайней мере, публично, от мира простых рабынь. Мне это было особенно интересно ввиду того факта, что само-то она была, очень подходящим следующим кандидатом на ошейник. Она что, действительно думала, что в чём-то отличалась от той рабыни, которую всего ен назад привязали и выпороли?

Леди Янина вручила мне вычищенную тарелку, но я пока отложил её в сторону.

– Значит, если бы я не съела завтрак, то Вы просто забрали бы его, и не принесли мне другого, не так ли? – уточнила она.

– Да, – кивнул я.

– И Вы будете держать меня в этой жалкой, унизительной одёжке, пока это Вас развлекает, не так ли?

– Да.

– А если я дам Вам повод, или причиню беспокойство каким-либо образом, то, несмотря на то, что я свободна, Вы будете бить меня?

– Даже не сомневайся.

– Хм, у меня всегда были свои собственные методы общения с мужчинами, – усмехнулась Леди Янина.

– А Ты уверена, что имела дело с мужчинами? – поинтересовался я.

– Возможно, нет, – ответила она.

– Некоторые женщины не понимают, что такое мужчины, пока они не окажутся перед ними на коленях и не будут вынуждены повиноваться им.

– Вы находите меня привлекательной? – спросила Леди Янина.

– Да, – не стал отпираться я.

– Я хочу избавиться от этих кандалов, – вдруг заявила она.

– Ты понимаешь, о чём просишь? – уточнил я.

– Да, – кивнула она.

– Почему?

– Я не хочу провести ещё одну ночь, сидя на цепи под фургоном, – призналась она, отведя глаза. – Трудно спать на земле. Неудобно. А ещё холодно и унизительно.

– Понятно, – сказал я.

Она вновь посмотрела на меня.

– Я готова делать всё, независимо от того, что Вы потребуете, ради того, чтобы мне разрешили жить в фургоне, где тепло и сухо, – заявила Леди Янина.

– Говори яснее, – велел я.

– Снимите с меня кандалы, – попросила она. – Я готова к содержанию на правах полной пленницы.

Достав ключ из моего кошеля, я вначале снял с неё кандалы, а затем и ошейник.

– Иди впереди меня по лестнице в фургон, – скомандовал я.

И она поднялась на несколько ступенек, двигаясь впереди меня. При этом чтобы не споткнуться, ей пришлось поднять подол своего «платья», почти полностью оголив икры. Когда мы оказались в фургоне, я схватил её руки и, завернув их ей за спину, быстро накинул рабские наручники. Уж пусть потерпит, других наручников специально для неё у меня не было.

– Ой! – пискнула она, когда я вздёрнул её одежду до самых подмышек, оголив её груди, и затем накинул подол ей на голову.

– Вставай на колени, лицом к двери, – приказал я. – И жди.

Она послушно опустилась на колени в узком пространстве между двумя койками лицом к двери, закованная, ослеплённая.

А я покинул фургон, не забыв запереть его на амбарный замок, и вскоре положив тарелку на место, присоединился к Бутсу у его костра. Он всё ещё насыщался. Признаться, я уже не знал, было ли это третьим завтраком, или просто продолжением несколько затянувшегося второго. В случае с Бутсом такие нюансы, иногда было трудно уловить.

– Свободная женщина наелась, – объявил я.

– Это хорошо, – заметил Бутс. – А то уже время обеда подходит.

Конечно, Бутс здорово преувеличил, несомненно, в шутку. Фактически до обеда оставалось ещё несколько анов.

Антрепренёр, меж тем пристально поглядел на Леди Телицию. Женщина слегка вздрогнула, поймав на себе его взгляд. Я боялся, как бы она не упала в обморок от голода.

– Я могу говорить, Господин? – прошептала рабыня.

– Да, – разрешил он.

– Я прошу о еде, Господин, – проговорила она, опустив голову до земли.

Запястья женщины по-прежнему были связаны спереди.

– Ты голодна? – уточнил Бутс.

– Да, Господин, – ответила она, не поднимая головы.

– Как давно Ты ела? – поинтересовался Бутс.

– Со вчерашнего рассвета, – сообщила Леди Телиция, – когда меня, всего лишь униженную рабыню, и другую женщину, благородную и свободную, накормили разбойники в своём лагере.

– Вероятно, Ты очень голодна, – усмехнулся Бутс.

– Да, Господин, – признала она.

– И Ты просишь на животе? – спросил Бутс.

– Да, Господин, – сказала рабыня, и, выставив связанные руки, легла перед ним на живот, подняв голову на уровень колен своего хозяина.

– Говори, – приказал Бутс.

– Я прошу еды, – сказала она.

– Говори яснее, – потребовал антрепренёр.

– Леди Телиция молит своего господина покормить её с рук.

– Повернись на бок, – скомандовал Бутс.

И как только женщина легла на левый бок, Бутс принялся медленно, осторожно, постепенно кормить её с руки. Через некоторое время он позволил ей подняться на колени, и продолжил вкладывать ей в рот кусочек за кусочком. Беря мясо губами с его ладони, которую потом облизывала, Леди Телиция не сводила с хозяина своих глаз. Хм, она смотрела на него с благодарностью. Она уже понимала, что именно от него теперь зависело, будет она питаться, или умрёт от голода. Наконец, Бутс поставил тарелку с едой и перед ней.

– Голову вниз, руками не пользоваться, – предостерег он её.

Леди Телиция продолжила есть с тарелки не касаясь пищи руками. В конце она даже вылизала тарелку. Она, была так же голодна, как и свободная женщина Леди Янина.

– Встань на колени здесь, – указал Бутс, забрав у неё тарелку.

Женщина немедленно встала на колени на то место, что он указал, и покорно опустила глаза.

– Спасибо, Господин, – поблагодарила она, – за то, чтобы накормили меня.

– Что Ты думаешь? – поинтересовался Бутс моим мнением.

– Симпатичная рабыня, – признал я.

– Спасибо, Господин, – задрожав, прошептала женщина.

По её реакции я предположил, что она всё ещё была девственницей.

– На спину! – скомандовал Бутс. – Руки над головой! Ноги развести в стороны. Шире!

– Что думаешь теперь? – снова спросил Бутс.

– Неуклюжа, – пожал я плечами, – но она быстрая и исполнительная.

– Я не смогу использовать её даже в качестве палаточной девки, – уныло бросил Бутс. – Мужики просто потребуют свои деньги назад. Её ещё учить и учить.

– Уверен, что она быстро научится, – усмехнулся я.

– А куда денется, ведь иначе она будет регулярно встречаться с плетью, – согласился со мною Бутс.

– Надеюсь, Ты, окажешься способной ученицей, не так ли, Леди Телиция? – спросил я.

– Я буду изо всех сил стараться научиться! – пообещала она. – Я попытаюсь приложить все усилия, чтобы мой Господин остался мной доволен!

– Ты, будешь способной ученицей, не так ли, Леди Телиция? – уже строже повторил я свой вопрос.

– Да, Господин! – моментально исправилась она.

– На колени, – скомандовал Бутс.

Женщина стремительно перевернулась и вскочила на колени, под оценивающим взглядом антрепренёра.

– А вот мне кажется, что Ты можешь оказаться источником неприятностей для меня, – с мрачным видом размышлял он.

– Нет, Господин! – вполне искренне пообещала Леди Телиция.

– Имей в виду, если Ты окажешься не в состоянии быть рабыней полностью удовлетворяющей всем предъявленным требованиям, я просто вынужден буду продать Тебя на корм слинам, – предупредил он.

– Нет, Господин! – испуганно сказала она.

– Ты осмелилась попросить о еде, – заметил он. – Ты становишься самоуверенной. Несомненно, следом Ты захочешь, поиметь с меня обрывок одеяла для рабского фургона, а потом наберешься возмутительной наглости, выпрашивать какую-нибудь тряпку, чтобы прикрыть, по крайней мере, временно, от глаз мужчин некие детали своей красоты.

– Пусть мой Господин поступает со мной, как считает нужным, – сказала она. – Я – его рабыня.

– Ответ рабыни кажется мне подходящим, – признал я.

– Возможно, – неохотно допустил Бутс, и приказал ей: – Подними запястья.

Леди Телиция вытянула руки вверх и вперёд, опустив голову между ними.

– Теперь руки на бедра, – скомандовал Бутс, отвязав верёвку с её запястий.

Он внимательно рассмотрел стоящую перед ним на коленях, голую, испуганную женщину, прижавшую руки к бёдрам. Её колени были плотно сжаты. Это – естественная защитная реакция любой новой рабыни.

– Возможно, позже, – проворчал Бутс, – когда Ты хоть чему-то научишься, я разрешу Тебе стоять на коленях с широко расставленными ногами.

– Да, Господин, – сказала Леди Телиция.

– Ты что, не благодарна мне? – спросил Бутс.

– Да, Господин, – ответила девушка. – Спасибо, Господин.

– Теперь иди, найди Ровэну, светловолосую рабыню, – приказал Бутс. – Она у нас теперь первая девка в лагере. Вот пусть она и расскажет Тебе о твоих обязанностях.

– Да, Господин, – сказала Леди Телиция, поднимаясь на ноги.

– Рабыня, – окликнул её антрепренёр.

– Да, Господин? – отозвалась та, оборачиваясь, и снова опускаясь на колени, лицом к свободным мужчинам.

– Я тут подумал, – сказал Бутс, – иди-ка Ты сначала в мой фургон, вон туда. Войди в него. Внутри, встань на колени, лицом к двери, головой в пол. Я думаю, что сам начну твоё обучение.

– Да, Господин, – испуганно пролепетала невольница, и, подскочив, поспешила к его фургону.

– Кажется, сегодня мы лагерь сворачивать не будем, – усмехнулся я.

– Завтра рано утром, пожалуй, – заявил Бутс.

Он встал, сыто рыгнул, и, поплевав на руки, неторопливо, подобно тяжелому, добродушному, толстому, возможно слегка переевшему гужевому тарлариону, последовал к своему фургону.

Едва он скрылся за дверью, я тоже встал и, оставив за спиной серый, разлетающийся пепел утреннего костра направился к своему временному жилищу. Я с громким топотом поднялся по лестнице, совершенно не заботясь о том, чтобы скрыть мой приход. С шумом отомкнул замок и позволил ему с грохотом упасть и, покачиваясь, повиснуть на короткой цепи. Потом, выждав достаточно долгий момент, я, резким ударом, настежь распахнул дверь. Внутри фургона, на коленях стояла Леди Янина. Пора было научить её повиноваться мне.

11. Первое выступление Леди Янины

– Вы не можете делать это со мной! – верещала Леди Янина.

– Смотрите все и не говорите, что Вы этого не видели, – вещал Бутс Бит-тарск обращаясь к толпе, – перед Вами не рабыня, а свободная женщина!

– Остановитесь! – умоляла женщина. – Я свободная! Спасите меня! Кто-нибудь спасите меня!

– Может, попытаемся спасти её? – спросил один крепкий парень другого.

– Ага, и выставить себя глупцами? – отозвался его товарищ. – Не глупи, это же всё – часть представления.

– А, ну тогда конечно, – согласился первый. – Тогда в натуре глупо получится.

– Помогите! – вопила Леди Янина.

Я как раз прикрепил её левое запястье к раскрашенному красной краской с жёлтой окантовкой деревянному щиту. Следом настала очередь правого запястья.

– Подходите, друзья мои, почтеннейшая публика, – поощрял Бутс Бит-тарск толпу. – Осмотрите её. Исследуйте её!

Раззадоренные его призывами зрители столпились вокруг нас.

– Посмотрите на её горло, – орал Бутс. – Оно не знакомо с ошейником! Взгляните на её бедра! Они не отмечены клеймом!

Зрители скучились у прикованной к щиту женщины. Некоторые из мужчин скептически и тщательно исследовали тело Леди Янины на предмет наличия клейма рабыни. Конечно, её сценический костюм, невероятно короткий и ярко украшенный рассыпанными по нему блестками, обнажал большинство обычных мест клеймения, используемых гореанскими работорговцами в своём бизнесе.

– Помогите! – взывала женщина. – На помощь!

– Ты всё делаешь просто замечательно, – поздравил я её.

– Я не выступаю! – кричала она. – Помогите! Спасите меня!

Тут один из мужчин, самым нахальным образом оттянул от её тела, верхний край нижнего белья и с интересом уставился внутрь.

– Ты что творишь? – возмутилась она столь откровенному любопытству.

– Внизу живота клейма тоже нет, – сообщал он толпе, довольно улыбаясь при этом.

Я временно воздержался от приковывания её правой щиколотки к щиту, ожидая пока какой-то мужик с явным любопытством проверял её бедро сзади, причём и на вид и на ощупь. Леди Янина возмущённо вскрикнула от унижения.

– Здесь ничего нет, – признал товарищ, и я, наконец, пристегнул её ногу на место.

– Ой! – взвизгнула она, когда тот зритель, что проверил низ её живота, расширил свои исследования до её ягодиц. – Прекрати немедленно!

– И здесь нет никаких следов клейма, – заявил он.

– Интересно, – протянул другой мужчина, оттягивая край узкой, перекрученной посередине ленты, покрытой блестками, и прикрывавшей соски

Женщины.

– Убери от меня свои грязные лапы! – отчаянно заорала Леди Янина.

– И здесь ничего, – спокойно сказал тот.

Я с трудом я поймал её дёргающуюся левую ногу, затянул на ней пряжку ремня, прижав последнюю конечность к раскрашенному щиту.

– Стойте! – закричала она. – Остановитесь!

– И здесь нету, – признал парень, что взяв женщину за подбородок, повернул её голову, прижав к щиту, и не найдя клейма на левой стороне шеи, позади и ниже уха.

– Как Вы можете видеть, дамы и господа, – объявил Бутс, – на её прекрасном горле нет лёгкого воротника из несгибаемой стали, этого прекрасного кольца, декларирующего о её абсолютной неволе. Так же её кожа, по крайней мере, пока, как Вы только что убедились, не украшена отпечатком некой изысканной эмблемы, остающимся от поцелуя раскалённого железа, и свидетельствующим о статусе собственности! Как и было объявлено и провозглашено ранее, перед Вами – свободная женщина!

– Да не может она быть свободной женщиной, – уверенно заявил один из зрителей. – Иначе она не использовалась бы таким способом.

– Ну да, – усмехнулся Бутс. – А Ты, конечно, хотел бы рассматривать всех встреченных свободных женщин, таким способом.

Шутка Бутс Бит-тарск была встречена взрывом весёлого смеха. Одна из свободных женщин в толпе зрителей, ткнула локтём парня стоявшего рядом с нею.

– А ну убери от меня свои лапы! – возмущённо закричала Леди Янина одному из мужчин, стоявших подле неё, который, возможно, решил возобновить прекращенные исследования его товарищей.

Всё бы ничего, но женщина, к возмущению толпы, зло плюнула тому в лицо.

– Слин! Слин! – завизжала она на своего обидчика.

Потом Леди Янина повернула свою голову к толпе.

– Слины! – закричала она. – Вы – все слины!

И она ещё дважды плюнула в сторону толпу, а потом, замерев в ремнях, беспомощно зарыдала. Над площадью повисла ошеломлённая тишина, зрители поражённо и недобро смотрели на неё.

– Как Вы можете видеть, – быстро и с энтузиазмом заговорил Бутс, соображая со скоростью молнии, – она, как и объявлено, а теперь и удостоверено, – свободная женщина! Какое ещё более убедительное доказательство Вы могли бы пожелать? Какая рабыня посмела бы вести себя подобным образом?

Сделанное Бутсом Бит-тарском замечание было необыкновенно точным. Ни одна рабыня, не посмела бы вести себя таким образом как она, или по крайней мере не больше одного раза. Подобное поведение, скорее всего, сопровождалось бы ужасным наказанием, если не смертью под пытками. Как бы это поделикатнее сказать? Возможно, так: неповиновение в любой форме, любого вида, даже в самой крошечной, наименее существенной степени, не принимается от рабынь их гореанскими рабовладельцами.

Внезапно, до зрителей, наконец-то, начало доходить, что произошло. Казалось в воздухе над толпой начала разливаться злоба.

– Отдай её нам! – выкрикнул один из мужчин.

– Давайте выкупим её! – поддержал его второй.

– Давайте скинемся! – предложил третий, озираясь вокруг себя.

– Да! Да! – послышались мужские голоса со всех сторон.

– Я хочу её! – заорал какой-то дюжий мужик.

– Во-во, а потом её можно впрячь в мой плуг!

– Мы быстро заклеймим её и наденем ошейник!

– Продай её нам!

– А если он не захочет продать её, давайте захватим её силой!

– Эй-эй, господа, леди и джентльмены! – живо призвал Бутс. – Давайте оставаться спокойными. Никому, никакого вреда причинено не было. Давайте продолжать представление. Отойдите назад, пожалуйста.

Недовольно ворча, неохотно, толпа немного сдала назад, очищая полукруг вокруг тяжелой, вертикальной конструкции сколоченной из разрисованных досок. Я бросил взгляд на Леди Янину. Теперь она испуганно дрожала, в своих ремнях. Кажется, до неё дошло, что в толпе хватало мужчин, которые, став неуправляемыми, могут просто забрать её у нас.

Кроме того, она не могла не понимать, что Бутс никогда не одобрит, если по её вине возникнет драка с разъярёнными зрителями, и конечно осудит убийство одного, или даже нескольких из них. Подобная слава для его бизнеса ничего хорошего принести не могла.

Бутс жестом послал меня вперед. И я взял на изготовку портупею с нашитыми на неё ножнам седельных ножей, висевшую на моём левом боку.

– Имею честь представить почтеннейшей публике, Тэрла, прибывшего к нам с далёких равнин Турии, с Земель Народа Фургонов, мастера загадочного искусства владения кайвой, знаменитым седельным ножом южных варваров. Он с великими трудностями прибыл к нам, несмотря на многочисленные опасности по особому распоряжению Кимчака, Сына Убара Народа Фургонов!

– Вообще-то, его зовут Камчак, – поправил я.

Думаю, что стал неоплатным должником, перед моим старым приятелем с юга. Подозреваю, что если бы Камчак только узнал о том, каким образом использовалось его имя, да ещё и неправильно произносилось при этом, то окажись Бутс в пределах его досягаемости, пришлось бы ему познакомиться с одной из шуток кочевника. Камчак вообще любил хорошие шутки. Вот и проснулся бы Бутс, упакованным в мешок, лёжа перед стадом босков, с любопытством наблюдая, в какую сторону собираются двинуться быки этим прекрасным утром. Но, с другой стороны, сначала он мог просто бросить антрепренёру вызов на соревнование по плевкам семенами тоспита, а затем, если Бутс проиграет, познакомить того и с мешком, и с боском, и с ожиданием в какую сторону пойдёт стадо в этот день.

– Это правда, что Ты никогда не промахиваешься? – поинтересовался Бутс Бит-тарск

– Ну, практически нет, – сообщил я.

– Что! – как бы в ужасе закричал Бутс.

– Ты же понимаешь, что я волнуюсь, у меня нет никакого желания попасть в неё, – объяснил я. – Она, в конце концов, свободная женщина.

Леди Янина дико вытаращенными глазами уставилась на меня.

– Но, я думала, что Вы эксперт! – испуганно закричала пристёгнутая к щиту женщина.

– Ну, я же никогда не делал этого прежде, – признался я.

– Отлично, – зло бросил один парень.

Не уверен, но думаю, что это был именно тот, в которого попал её плевок. Во всяком случае, он не казался благосклонно расположенным к ней.

Леди Янина с ужасом смотрела на меня.

– Никогда, – повторил я.

Она замерла у ярко-красного деревянного щита, пристёгнутая к нему чёрными ремнями. И вдруг женщина бешено задёргалась всем телом пытаясь вырваться из держащих её пут. Я бы не стал очень обвинять её за это. В конце концов, не смотря на все свои потуги, женщина оставалась точно в том же положении, что и прежде. Я застёгивал пряжки на её конечностях вовсе не для того, чтобы она смогла освободиться. Да, она была великолепной женщиной, и костюм, плотно облегавший её тело, это прекрасно подчёркивал. Её горло просто умоляло об ошейнике. Её бедро требовало выжечь на нём клеймо. Наконец, она выдохлась, и лишь тихо хныкала, немного подёргивая ремни. Она уже поняла, что абсолютно беспомощна. Конечно, нам, для этой части представления, было важно именно то, что она была свободной женщиной. Ну, кто в толпе заинтересовался или побеспокоился, или вздрогнул бы от ужаса, если бы увидел в такой опасности рабыню? Какой сбор мы поимели бы с этой аудитории? Боюсь, крайне мало монет зазвенело бы в нашей копилке за такое столь не захватывающее представление. Конечно, у любой рабыни есть некоторая ценность, по крайней мере, для её владельца, даже если и не очень высокая. И любую из них можно купить или продать. Кто же захочет рискнуть одной из них таким глупым способом? Зато, с другой стороны, у свободных женщин, которые будучи бесценным, практически не имеют вообще никакой ценности.

– Разойдитесь, пожалуйста, – сурово предупредил Бутс. – Дайте ему место.

Гробовая тишина вдруг накрыла площадь. Люди напряжённо смотрели, как я выхожу позицию.

– Леди, позвольте мне заранее попросить Вашего прощения, – сказал я, – если я вдруг случайно попаду в Вас.

– Чего это Вы просите прощения заранее? – полюбопытствовал Бутс.

– А вдруг впоследствии будет не у кого? – пожал я плечами.

– Разумно, – признал он.

Леди Янина застонала, и ещё раз слабо дёрнула ремни. Её запястья были растянуты в стороны и чуть выше головы, а ноги широко расставлены. Если этот щит сейчас упал бы назад, то положение лежащей пленницы было бы немедленно признано обычной рабской позой, той, в которую девушек весьма часто раскладывают для интимного использования.

– Соблюдайте тишину, – предупредил Бутс публику. – Нужна абсолютная тишина.

Один парень в толпе вдруг громко чихнул. Подозреваю, что это был тот самый, оплёванный.

– Пожалуйста! – попросил Бутс.

– Кажется, мне в глаз что-то попало, – сказал я, отчаянно моргая.

– Ты в порядке? – забеспокоился антрепренёр.

– Да, – ответил я. – Уже в порядке.