Текст книги "Лицедеи Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

– Это не кажется мне сильным ходом, – заметил я.

Самос лишь пожал плечами.

Я, как и планировал, переставил Строителя Убара но Писца Убара – один. Безусловно, его необычное начало партии вынудило и меня не раз изменить свои планы относительно ходов некоторыми фигурами в моём собственном дебюте.

Тула теперь похотливо, настойчиво и развязно извивалась перед нашим столом. Трудно было не заметить, какие полные ярости взгляды бросает на неё Линда, стоявшая на коленях несколько позади Самоса. Рабыни обычно бесстыдно конкурирует между собой за место фаворитки в постели рабовладельца. Тула, со своими длинными, стройными, загорелыми ногами, высокими скулами, и чёрными волосами, выглядела просто прекрасно в своём золотом ошейнике. Приятно владеть женщинами. Но Самос практически не обратил на неё своего внимания, и, тряхнув головой, она, вращаясь в танце, заскользила дальше. Похоже, что эту ночь она проведёт в руках другого господина.

На мой следующий ход Самос ответил своим.

Я услышал тихие приглушённые крики с дальнего конца зала, сопровождавшиеся звоном упавшего кубка. Оказывается, прежняя Леди Ровэна из Лидиуса больше не была связана, но теперь её руки оказались в мощных кулаках уже другого мужчины, и прижавших их за её головой. Теперь она лежала на спине, брошенная на один из низких столов.

Мне показалось, что этим вечером Самос как будто постоянно выпадал из игры. Похоже, его мысли были заняты чем-то другим. И меня крайне волновал вопрос, не могло ли что-то в наших общих делах пойти не так.

– Ты хотел видеть меня? – спросил я Самоса, для которого приглашение меня в его торговый дом просто на партию в Каиссу было весьма необычным.

Он не ответил. Он ушёл в свои мысли, и было трудно сказать касались ли они обстановки сложившейся в нашей партии, или же обстановки на несколько иной доске. Самос хорошо играл, но он не был ярым энтузиастом Каиссы. Как-то он сказал мне, что он предпочитает другую Каиссу, ту в которой вместо фигур выступают политики и воины.

– Подозреваю, что Ты пригласил меня сюда, не ради партии Каиссы, не так ли? – напрямую спросил я, но Самос предпочёл отмолчаться. – Побереги своего Убара.

Самос задумчиво вернул фигуру на место и снова задумался.

– Что слышно о кюрах? – зашёл я с другой стороны.

– Немногое, если не сказать вообще ничего, – ответил он.

Наш последний крупный источник информации по этому вопросу, насколько я знал, оказался белокурой рабыней по имени Шейла. Я запомнил её, стоящую на коленях перед нами, и имеющей на себе из одежды лишь ременную рабскую сбрую. Она ничего не скрывала, но зато сильно увеличивала её привлекательность. Женщина покорно рассказала нам всё, что ей было известно. Но при всей её разговорчивости, толку от её показаний для нас оказалось немного. Кюры, несомненно, из соображений безопасности, выдают информацию своим человеческим агентам строго дозировано.

Эта Шейла когда-то была Татрикс Корцируса, но к нам в руки она попала уже невольницей Хассана из Касры, больше известного как Хассан – Охотник на рабынь. Мне приходилось прежде бывать в Касре. Это – речной порт на Нижнем Файене, и важный перевалочный пункт в торговле солью из Тахари. Едва Самос закончил с её допросам, как она по команде Хассана, всё также находясь в рабской сбруе, принялась ублажать нас обоих. Лишь после этого, Хассан накинув на её прелестную белокурую головку непрозрачный рабский мешок, забрал её из камеры пыток. В последний раз, я видел её, уже лежащей на дне баркаса под ногами её господина направлявшегося к каналу. Щиколотки красотки были связаны вместе и притянуты к ягодицам ремнём, пристёгнутым к кольцу на спине, закреплённому в рабской сбруе. Что-то меня заставляло думать, за исключением кормёжки, всё остальное долгое время вплоть до прибытия в Касру она проведёт в этом мешке. Можно не сомневаться, что Хассан проследит за тем, чтобы эта блондинка служила ему с великолепием гореанской рабыни.

Я кивнул своим мыслям. Исходя из сведений, полученных от Шейлы, а также и от других источников, которые, казалось, независимо друг от друга подтверждали её показания, мы пришли к выводу, что кюры от нетерпеливых лобовых ударов и прямых попыток уничтожения противника, перешли теперь к неторопливым хитростям, и подрывной деятельности, к взятию под свой контроль городов, с помощью постепенной инфильтрации во властные структуры своих агентов. Похоже, теперь они поставили задачу, завоевать этот мир, держась в рамках законов и правил Царствующих Жрецов. Надо признать, что придерживаясь такой стратегии, в конечном счете, достижение их целей уже не казалось маловероятным, по крайней мере, терпимость самого Сардара к своим действиям они себе обеспечат. Я вздрогнул, подумав, что появление неких связей и договорённостей между Царствующими Жрецами и кюрами не сулит ничего хорошего людям.

– Может какие-нибудь новости из Сардара? – осторожно поинтересовался я, и Самос, наконец, оторвался от созерцания доски.

Снаружи донеслись хриплые крики, бой барабанов и рёв труб ещё одной труппы, пересекавшей канал. Я уже сбился со счёта, которая это была труппа за этот вечер. До карнавала Руки Двенадцатого Прохода оставалось всего два дня.

– В конце Се-Вара, – заговорил Самос, – моряк из Торвальдслэнда, Ингвар Странник, покупал пагу в Четырёх Цепях.

Я понимающе кивнул. Я знал о каких Четырёх Цепях идёт речь. Это была таверна, принадлежавшая Прокопию – Младшему. Она находилась неподалёку от Шестнадцатого волнолома. Не стоит путать этого Прокопия с Прокопием – Старшим, важным торговцем в Порт-Каре, интересы которого не ограничивались одними только тавернами, но распространялись на бумагу, железо, шерсть и соль. Зато об Ингваре Страннике я услышал впервые. Никогда прежде это имя мне не встречалось. Случай, о котором упомянул Самос, произошёл приблизительно два месяца назад.

– В подпитие этот Ингвар рассказал множество историй. В целом ничего интересного, обычный трёп и морские байки, но вот одна меня напугала и озадачила. Приблизительно в пятидесяти пасангах к северо-востоку от острова Скангар, по его утверждению, он и его команда видели, как нечто кувыркалось и вращалось в небе, нечто похожее на гранёный стакан, нечто сверкающее в лучах солнца. А ещё они видели второй объект серебристый и дискообразный поблизости от первого. Оба объекта, казалось, спустились на поверхность моря. Чуть позже, второй объект, серебристый диск поднялся над морем и исчез в небе. Испуганные, но переполненные любопытством они повернули свой драккар к тому месту, где, по их мнению, должны были сесть странные объекты. Но там не было даже скалы, за которую можно было бы зацепиться. Моряки уже собирались вернуться на прежний курс, когда один из них заметил нечто. Оно, полузатонувшее, было не более чем в двадцати ярдах от судна. Они решили, что это какое-то довольно крупное крылатое существо. Никто из них никогда прежде не видел ничего подобного. Оно было мертво. Они ткнули его несколько раз копьями. А через несколько енов оно скрылось под водой и исчезло в глубине.

– Я слышал эту историю, – кивнул я.

Правда, надо признать, что слышал я это всего несколько дней назад. Эта, как и другие похожие истории, оказывается, уже давно гуляли из таверны в таверну. Ингвар со своими соратниками из Торвальдслэнда, вскоре подписал бумаги и сев на свой корабль и отбыл на север. Мы с Самосом уже были не в состоянии опросить их лично.

– Дата этого события вызывает некоторые сомнения, – заметил я.

– Но совершенно очевидно, что произошло это давно, – признал Самос.

Скорее всего, произошло это уже после моего похода в Торвальдслэнд, иначе, как мне кажется, я услышал бы эту историю ещё тогда. Интересные истории имеют способность распространяться стремительно от зала к залу, от города к городу, благодаря торговцами и певцами. Несомненно, такая история, случись он раньше, была бы широко известна, уж наверняка на Большой Ярмарке её бы рассказывали на каждом углу. А я ходил в Торвальдслэнд 1006-м Рунном году.

В хронологии Торвальдслэнда, отсчёт ведётся со времени когда Тор подарил Торвальду, легендарному основателю и герою северных земель ручей Торвальда. Календарь хранится Жрецами Рун. По другому летоисчислению это было 10 122 года от основания Ара, или 3 года Суверенитета Совета Капитанов Порт-Кара. По моим расчётам, хотя уверенности у меня не было, описанные Ингваром Странником события, имели место от четырёх до пяти лет назад.

– Скорее всего, этим событиям уже несколько лет, – озвучил мои подсчёты Самос.

– Вполне возможно, – поддержал его я.

– А судно, вероятно, принадлежало Царствующим Жрецам, – предположил он.

– Я тоже так думаю, – кивнул я, соглашаясь, ибо мне казалось маловероятным, что корабль кюров осмелится бы открыто вторгаться в гореанское воздушное пространство.

– Но история интересная, – задумчиво сказал Самос.

– Да, – не мог не признать я.

– И возможно, весьма значимая, – добавил работорговец.

– Возможно, – задумчиво проговорил я, погружаясь в воспоминания.

Перед моими глазами снова всплыла сцена в Гнезде. Я стоял перед умирающей Матерью.

– Я вижу его…, я вижу его, и его крылья подобны золотому дождю, – прошептала она, и неподвижно замерла на камне.

– Мать умерла, – сказал Миск.

Вероятно, её последним воспоминанием был её Свадебный Полет. Я больше не сомневался, в Гнезде теперь была новая Мать. Уверен, что Ингвар Странник со своими товарищами оказались невольными свидетелями инаугурации новой династии Царствующих Жрецов.

– Так есть ли какие-нибудь новости из Сардара? – решил я спросить снова.

Самос уже смотрел на доску. Я не стал давить на него, хотя, признаться, его молчание, вместо прямого ответа меня здорово озадачило. Конечно, если у него и имелись какие-нибудь сведения, то, в конечном счете, это было не моим делом. У меня не было намерений совать нос в его дела, или дела Царствующих Жрецов. А может, всё было ещё проще, и ему просто нечего было мне поведать.

– Ты играете совсем не так, как обычно, – заметил я.

– Извини, – вздохнул он.

Я осмотрел зал. Кажется, веселье разгоралось. Уже танцевала следующая девушка – Сьюзан. Та, что была Леди Ровэной из Лидиуса, лежала животом вниз на столе, вцепившись в края столешницы и до скрежета сжимая зубы. Тулу мужчины передавали из рук в руки. Кое-кто из девушек, также, уже лежали под мужчинами. Другие, ещё не достигнув желаемого, облизывали, целовали, шептали в уши мужчин, умоляя уделить им внимание.

Мы с Самосом обменялись ещё парой ходов.

– И всё же, что беспокоит Вас? – не выдержал я.

– Ничего, – ушёл он от ответа.

– А как на счёт других новостей? – поинтересовался я.

– Тарнсмэны из Трева совершили набег на предместья Ара, – сказал Самос.

– Ребята осмелели, – заметил я, усмехнувшись.

– Кос и Ар по-прежнему делят сферы влияния, – добавил Самос.

– Ну, в этом ничего нового, – отмахнулся я.

– Тирос продолжает активно строить корабли, – сообщил он.

– Ченбар злопамятен, – кивнул я.

Большая часть военно-морской мощи Тироса отправилась на дно в морской битве 25-ого Се-Кара в первый год Суверенитета Совета Капитанов Порт-Кара.

– Мои агенты на Косе докладывают, что проводятся воинские тренировки мужчин, и развёрнута вербовка наемников.

– Мы вполне можем устроить рейд, и уничтожить верфи Тироса, – предложил я, – десять галер с тысячей отборных десантников.

– Их верфи слишком хорошо укреплены, – заметил он.

– Ты думаешь, Кос и Тирос готовятся к нападению? – уточнил я.

– Да, – уверенно ответил Самос.

– Когда? – спросил я.

– Этого я не знаю.

– Вот это уже интересно, – признал я. – Пожалуй, я бы не стал рассматривать Порт-Кар как большую угрозу для них. И вот возрастающее влияние Ара в бассейне Воска кажется мне намного большей угрозой для их торговых и политических интересов.

– Возможно, Ты и прав, – пожал плечами Самос.

– А ситуация там запуталась ещё сильнее после формирования Лиги Воска, – добавил я

– И это верно, – согласился со мной Самос.

– Для каких действий тренируют новобранцев на Косе? – уточнил я.

– Пехота, – коротко ответил он.

– Совсем интересно, – задумался я.

Пехота при нападении на Порт-Кар, на мой взгляд, практически бесполезна, по крайней мере, при её классическом использовании и тактике. Прежде всего, это обусловлено расположением города, в северо-западной части устья Воска, с юга защищённого водами залива Тамбер и моря Тасса, а с севера обширными труднопроходимыми болотами дельты Воска.

– Это что же получается, – удивился я, – Кос планирует бросить вызов Ару на суше?

– Это было бы безумием для них, – заметил Самос.

Я кивнул, признавая его правоту. Ар у всех ассоциируется с самой мощной сухопутной армией на известном Горе. Пехота Коса, встреться она с пехотой Ара в открытом сухопутном сражении, была бы просто раздавлена.

– Значит, остаётся только один вариант, – предположил Самос, – они планируют каким-то образом применить пехоту против Порт-Кара.

Я опять кивнул. Кос никогда не бросит вызов Ару на его территории. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

– Так вот значит что, беспокоит Тебя, – наконец-то понял я.

– Что? – удивился он.

– Возможность того, что, Кос и Тирос могут вскоре выступить против Порт-Кара, – ответил я.

– Нет, – огорошил меня Самос.

– Тогда что же столь обеспокоило Тебя? – совершенно запутавшись, спросил я.

– Ничего, – вновь отмахнулся он от меня.

– Тебя что, тревожит близость Руки Ожидания?

Это, действительно, пугающее и трудное время для многих гореан.

– Нет.

– Давай остановим партию и признаем ничью, – предложил я.

– Нет, – ответил он. – Мы продолжим. Я в порядке.

Я сходил Строителем Убары, угрожая его Убару. Это совершенно явно предполагало последующую атаку моего Посвящённого Убары на его Домашний Камень. Самос прикрылся своим Строителем Убара, которого я, конечно тут же взял Посвящённым, фигурой менее ценной, причём угроза домашнему камню, конечно, никуда не исчезла, и Самос вынужденно взял моего Посвящённого своим Строителем Убары. Размен фигур оказался в мою пользу, к тому же, я, конечно, удалил с доски его Убара своим Строителем Убары.

Самос поворачивался к Линде и бросил:

– Танцуй!

Девушка вскочила на ноги и поспешила в центр зала, на место Сьюзан, которую уже за волосами тянул к своему месту келеустес, тот, кто с помощью барабана задаёт ритм гребцам. В некоторых военных флотах, и на торговых судах некоторых городов, келеустеса ещё называют – хоратор. Он подчиняется непосредственно гребному мастеру. А сам гребной мастер наряду с рулевыми, которых на каждой вахте обычно по двое, ведь большинство гореанских судов имеют по два рулевых весла, подчиняется только капитану.

Мы на некоторое время оторвались от игры, чтобы полюбоваться на танцующую Линду. Казалось, что её глаза не отрывались от Самоса. Своими пальчиками она дразняще поигрывала с концами шёлка, торчащими из узла на её левом плече.

– Раздевайся, рабыня, – скомандовал Самос.

Лёгкий рывок узла, и лоскут шёлка, сопровождаемый аплодисментами восторженных мужчин, полетел на пол. Линда прекрасно танцевала. Как же мало осталось в ней сейчас от Земной женщины. Сколь счастливой и завершённой стала она на Горе. Безусловно, вначале став простой рабыней.

Я, вслед за Самосом вновь обратил своё внимание на доску. Впрочем, думать там уже было не над чем.

– Захват Домашнего Камня в четыре хода, – объявил я свой вердикт.

Мой друг согласно кивнул, и снял с доски свой Домашний Камень, признавая поражение.

– Она прелестна, – сказал Самос, подняв голову и задумчиво глядя на Линду.

– Да, – не мог не признать я.

– Ты доверяешь мне? – вдруг спросил он.

– Да. Конечно, – озадаченно ответил я.

Она отлично извивалась, соблазнительная гореанская рабыня.

– И всё же, почему Ты пригласил меня этим вечером? – вновь спросил я. – Не за тем же, чтобы сыграть партию в Каиссу?

Самос спокойно расставил фигуры, на сей раз, выбрав для себя жёлтые.

– Копейщик Убара на Убара – пять, – вместо ответа сказал он.

Этот ход начинает атаку с претензией на захват центра и открывает диагональ для Убары. Это также делает возможными только позиционные ходы, для фигур противника в центре, тем самым не давая ему развивать свои тяжёлые фигуры на этой вертикали, и в то же время, обеспечивая преимущества для своих Убары и Тарнсмэна Убара. Это – вообще один из наиболее распространенных первых ходов в Каиссе.

Мы сыграли ещё дважды той ночью. Я выиграл обе, и выиграл легко. Первую таранным ударом Копейщиков при поддержке Наездников Высокого Тарлариона с фланга Убара, а вторую в миттельшпиле комбинацией Писца Убары, самой Убары и Тарнсмэна Убара.

Уже было довольно поздно. Линда, свернувшись, лежала на полу подле Самоса. За исключением ошейника на девушке ничего не было. Она была красивой и соблазнительной, и она была его.

– Капитан, – обратился к Самосу один из двух охранников, подошедших к нашему столу.

Это были те самые ребята, которые представили нашему вниманию свободную женщину, Леди Ровэну из Лидиуса. И вот, женщина, которая в начале вечера ещё была Леди Ровэной из Лидиуса, теперь снова была на их попечении. Теперь она стояла на коленях между ними, лицом к нам, а охранники крепко держали её руки, вверх и в стороны. Теперь она уже без всяких сомнений была рабыней.

– Должны ли мы отвести её к слинам, Капитана? – уточнил тот, кто был старшим из них.

– Дорто! Крембар! – крикнул Самос.

– Да, Капитан, – послышались мужские голоса из другого конца зала, и двое здоровяков направились в нашу сторону.

Дорто был тем самым гребцом, который вскрыл прежнюю Леди Ровэну из Лидиуса для использования мужчин. Крембар, также гребец, использовавший женщину дважды за вечер, предварительно заставив её принимать замысловатые рабские позы.

– Как по вашему, парни, – обратился к ним Самос, – это девка смогла показать что-нибудь, ради чего мне стоило бы сохранить ей жизни и даровать свой ошейник? Рабыня из неё получится?

– Да, Капитан, – один за другим признали Дорто и Кренбар.

– Этим вечером, как Ты знаешь, моя дорогая, – сказал Самос, – Ты танцевала и отдавалась ради сохранения своей никчёмной жизни.

– Я прошу Вас о милосердии Господин, – проговорила она.

– На основании свидетельств Дорто и Кренбара, и по моим собственным наблюдениям за Тобой, твои действия я считаю приемлемыми, но лишь со скидкой на то, что Ты новая рабыня.

Мне показалось, что она чуть не упала в обморок от облегчения.

– Так что, по крайней мере, в этот раз, Твой визит в клетку к слинам отменяется.

– Спасибо, Господин! – со вздохом облегчения поблагодарила она.

– Ты – Ровэна, – назвал он женщину.

– Спасибо, Господин, – радостно сказала она, получив свою первую кличку.

Надо отметить, что рабыня, получив имя, чувствует себя несколько более уверенно. Большинство рабовладельцев не будет называть рабыню, если они планируют немедленно избавиться от неё, тем или иным способом. Это было бы бесполезной тратой имени. Но, безусловно, надо помнить, что имена могут быть как даны рабыням, и также легко отобраны по прихоти их хозяина.

– И хотя Тебе сохранили жизнь, по крайней мере, пока, не советую Тебе останавливаться на достигнутом, – предупредил Самос.

– Да, Господин!

– Теперь Ты, как и любая другая рабыня, должна осознать, что жить Ты будешь в условиях стандартной, безоговорочной рабской дисциплины.

– Да, Господин! – ответила Ровэна, которая уже теперь отлично поняла, что была рабыней как и любая другая женщина в этом доме, ни больше и ни меньше.

– Отведите её вниз, – велел Самос старшему из двух охранников. – На левое бедро стандартное клеймо Кейджеры. На шею обычный ошейник дома.

– Да, Капитан, – кивнул охранник.

В случае девушки, такой как Ровэна, уже самой объявившей себя рабыней, клеймо и ошейник были немногим более чем простыми идентификационными формальностями. Тем не менее, она будет носить их. Их поставят ей, явно и ясно отмечая её статус. Это делается в соответствии с предписаниями законов касты торговцев. Ну и, конечно же, они делают побег совершенно невозможным делом для гореанской рабыни.

– Когда закончите с ней, приведите её в мою спальню, – приказал Самос.

– Да, Капитан, – кивнул старший из этих двух охранников.

– Господин! – попробовала возмутиться Линда, но под строгим взглядом Самоса, сразу пожухла и, опустив голову, пролепетала: – Простите меня, Господин.

– Я буду стараться доставить Вам удовольствие, Господин! – пообещала испуганная Ровэна, и тут же была вздёрнута на ноги охранниками и выведена из зала.

– Она толстая, – сердито буркнула Линда глядя ей вслед.

Честно говоря, это замечание Линды, было не совсем справедливо. Новая рабыня – Ровэна, вовсе не была толстой. Фигурка у неё была вполне себе привлекательной, для новой рабыни. Безусловно, посаженная на строгую диету, и проведённая через специально разработанный комплекс упражнений, она быстро доведёт свою фигуру до совершенства рабыни.

Гореанская рабыня – это уже не свободная женщина, соответственно она должна поддерживать себя в строгих рамках, быть красивой и желанной.

– Неужели Линда Вам больше не нравится? – обиженно проворчала Линда.

– Ты мне нравишься, – терпеливо ответил Самос.

– Линда может доставить Вам удовольствия гораздо больше, чем Ровэна, – заявила она.

– Возможно, – улыбнулся Самос.

– Я могу, и я сделаю это! – гордо говорит рабыня.

– Кто? – строго уточняет Самос.

– Линда может, Линда сделает! – тут же исправляется она.

– В конуру! – отрывисто командует Самос.

– Да, Господин, – покорно ответила невольница и, со слезами на глазах подобрав тунику с пола, поднялась на ноги.

– Не волнуйся, – с улыбкой успокоил её Самос. – Завтра ночью уже Ты будешь той, кто будет прикована цепью рабскому кольцу моей кровати.

– Спасибо, Господин! – радостно крикнула она.

– Но сегодня вечером, Ты вызвала моё неудовольствие, – добавил он, – передай надсмотрщику, что эту ночь Тебе следует провести в строгих кандалах.

– Да, Господин! – засмеялась она со счастливым видом и, поклонившись хозяину, сжимая в руке свою тунику, выскочила из зала.

У неё впереди была тяжёлая ночь. Довольно трудно спать в строгих кандалах, не имея возможности развести в стороны ноги или руки, но она просто светилась от счастья и радости. Она была уверена в своей интересности для господина.

– Какие у Тебя планы относительно рабыни Ровэны? – поинтересовался я.

– Она, одна из сотни девок, что должны быть проданы на ярмарке Ен-Кара – не стал скрывать своих планов Самос.

– Несомненно, рабыня Линда, – улыбнулся я, – будет рада услышать это.

– Уверен, она узнает об этом, так или иначе, рано или поздно, – заметил Самос.

– Кто бы сомневался, – со смехом поддержал я его, вставая из-за стола.

Да, долго же мы просидели! Всё тело затекло. Готов поспорить, что Самос просто влюблён в эту землянку, рабыню Линду. Впрочем, уже ни для кого в Порт-Каре не было секретом, что смазливая шлюха в ошейнике дома Самоса была первой на его цепи.

Самос, также, с кряхтением, встал на ноги. Мы осмотрелись. В зале было пусто, мужчины и рабыни разошлись по своим комнатам и конурам. Мы остались одни. Наши взгляды встретились, и в его глазах я прочитал, что ему страстно хочется о чём-то поговорить со мной. Но он опять промолчал.

– Твои люди ждут Тебя в лодке, – вздохнул он.

Самос проводил меня от зала, до самого лодочного причала. Перебравшись на баркас, я осторожно потряс за плечо, и разбудил Турнока, светловолосого гиганта, в прошлом крестьянина, а уже он поднял гребцов. Стоило мне занять своё место на кормовой банке у румпеля, как один из людей Самоса сбросив огон с кнехта, швырнул швартовный конец в лодку.

– Всего хорошего, – крикнул мне Самос, поднимая руку.

– И Тебе всего хорошего, – махнул я рукой в ответ.

Мои гребцы, упёрлись вёслами в причал и, поднатужившись, оттолкнули лодку на фарватер. Через мгновение, подгоняя баркас неторопливыми ударами вёсел, мы уже шли вдоль канала, назад к моему дому. Канал тонул в ночной мгле, но мы все отлично знали дорогу. А ведь всего через два дня, здесь всё будет сиять огнями. Со стен домов ограждающих канал, подобно утесам, на длинных шестах вывесят разноцветные фонари, натянут гирлянды и флаги. Всего лишь два дня осталось до Руки Двенадцатого Прохода, до время карнавала.

Из ночной тьмы, расколов тишину, до нас долетел звон сигнального рельса. Наступил двадцатый ан – гореанская полночь.

А меня по-прежнему озадачивал и не давал покоя всё тот же вопрос, зачем Самос пригласил меня в свой дом этим вечером. Меня не покидало чувство уверенности, что он хотел о чём-то поговорить со мной. Но почему же тогда он этого не сделал.

Я постарался отбросить эти мысли в сторону. Если у него возникли некие собственные секретные дела, то это было его личным делом, и не мне в них вмешиваться, и выяснять его побуждения. Лучше уж подумать о том, как неплохо я сыграл в Каиссу сегодняшним вечером. Безусловно, Самос не относился к истинным энтузиастам этой игры. Насколько я помню его слова, он предпочитал другую каиссу, ту, в которой фигурами были политики и воины.