Текст книги "Танец духов"

Автор книги: Джон Кейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

15

Тирасполь – эмират Шарджа

4 марта

Когда «Антонов», пролетев над бетонными многоэтажными трущобами Тирасполя, набрал максимальную высоту и взял курс на юг, Уилсон наконец расслабился. Они с Беловым сидели в просторной кабине пилота. Торговец оружием попыхивал сигарой, глядя через стекло на крыло.

– Видите выхлоп? – спросил он Уилсона.

– Да, а что? – отозвался Уилсон, рассматривая турбулентную струю за самолетом.

– Башковитые русские ребята поставили двигатель не под крыло, а сверху. Поэтому мой старикан при посадке обходится более короткой полосой. И взлетает тоже в два счета. По бугристому полю лупит словно по асфальту, без проблем. В Африке, при нужде, я сажусь прямо в траву. На западном стандартном грузовом самолете такой фокус можно проделать разве что один раз.

– Полагаю, такое расположение двигателей имеет и свои недостатки, – возразил Уилсон.

– Верно. Мой берет только десять тонн груза. А «Антонов-12», к примеру, вдвое больше. Но и взлетная полоса ему нужна идеальная, да чтоб не меньше мили.

Уилсон еще раз посмотрел на крыло. Где бы ни стоял двигатель, перспектива садиться «в траву» его не радовала.

– Если вы не против, я навещу своих ребят в хвосте.

– Валяйте, – сказал Белов. – Только не позволяйте им самостоятельно кухарничать!

– Что вы имеете в виду? – удивился Уилсон.

– Из опыта я знаю – арабам, по простоте, нипочем развести огонь прямо на полу самолета. «Ведь металл – чего страшного!» Скажите вашим лоботрясам, чтоб не баловались. Их накормят.

– Ладно. А до эмирата Шарджа еще долго?

– Часов пять, – ответил Белов. – От силы шесть.

Пилот повернулся к ним.

– Над Ираком могут быть проблемы, – сказал он.

– Что за проблемы? – насторожился Уилсон.

– Американские «F-16».

Стараясь не думать о возможных превратностях полета, Уилсон отправился в хвост. Зеро и Халид курили, сидя на откидных металлических стульях, привинченных к стенке фюзеляжа. У каждого на коленях лежала сумка с автоматом. Неподалеку от них на полу чернело большое вытянутое пятно, словно от пожара. Стало быть, Белов не шутил насчет огня.

– Вы вчера кому-нибудь из отеля звонили? – строго спросил Уилсон.

– Нет, – ответил Халид. – Ни он, ни я никому не звонили. А что?

– Интернетом пользовались?

Тут самолет угодил в воздушную яму, и Зеро побледнел от страха.

Халид тем временем размышлял, запираться ему или нет. Может, отель выставил такой счет, что Уилсон пришел устроить головомойку!.. Халид решил все свалить на приятеля.

– Это Зеро! Пока я был в душе, он влез на www.pussy.com.

– А что ж ты не выключил, когда вернулся? – парировал Зеро. – Сам от голых баб не мог оторваться!

– Да ладно, мне плевать, – сказал Уилсон. – Хулиганьте сколько влезет… Меня интересует только одно: есть у вас новости от Хакима? Когда вы имели с ним контакт в последний раз?

Халид облегченно вздохнул.

– Нет, с Хакимом у нас никакой переписки. Мы про него ничего не знаем.

В Шардже ослепительно сияло солнце, и жара, по контрасту с Молдавией, казалась ошеломляющей. Уилсон, выйдя из самолета, тут же надел темные очки.

Вдалеке виднелись высокие дома – безупречно белые. Еще дальше, в жарком мареве, покачивались небоскребы.

– Одно слово – Дубай! – сказал Белов, щурясь в сторону города.

За ними небольшой тягач прилаживался утащить их самолет в ангар.

– Сколько мы здесь пробудем? – спросил Уилсон.

– Недолго. До вечера. Есть хотите?

– Неплохо бы.

– Ну и хорошо. Идемте, я вам одолжу смокинг, и рванем чаевничать в Дубай.

– Да мне чая мало будет… – разочарованно сказал Уилсон.

– Будут и бутерброды! – рассмеялся Белов. – А на большее не рассчитывайте. Это в Москве я бы вас и в бордель сводил, и напоил до поросячьего визга. А тут страна мусульманская – надо соответствовать. Поэтому ограничимся чаем.

* * *

В «бентли» Уилсон ехал в первый раз. Понравилось.

Да и знаменитый небоскреб-парус на насыпном острове, соединенном с сушей длинной дамбой, произвел сильное впечатление. Белов хвастался, что в этом отеле все самое-самое: вестибюль и теннисный корт – чемпионы мира по высоте, номера лидируют по цене.

В ресторане кондиционеры работали так хорошо, что Уилсон даже поеживался от холода. Метрдотель провел их между пальмами к столику у фонтана. Струи били с хитрыми перерывами, то разом, то порознь, и бегающие вокруг фонтана детишки приветствовали водяные фейерверки веселым визгом.

Когда официант поставил перед ними заказ и с заученной улыбкой попятился прочь, Уилсон спросил в лоб:

– Зачем мы здесь?

– Я же говорил – дозаправиться. До Конго путь неближний.

– Нет, зачем мы потащились перекусывать так далеко?

– Всемирно знаменитое место!

– Мы что, туристы?

– А чем плохо быть туристом? Нюхайте розы, наслаждайтесь пейзажем.

– Сколько времени нужно на дозаправку? – не унимался Уилсон.

– Полчаса.

– Так зачем же этот туристический цирк? Вы-то сами небось тут все давно знаете. А мне нужно как можно быстрее закончить дело. Я и без того опаздываю из-за простоя в стамбульском порту.

– Какой вы, однако, любопытный, – вздохнул Белов и добавил, резко понижая голос: – Ладно, дозаправка тут ни при чем.

– Так-так…

– Мои ребята самолет перекрашивают.

– Пере… перекрашивают?

Белов кивнул:

– То, что я скажу, сугубо между нами. На этот груз знаете сколько охотников? Я ведь вам говорил – чуть зазеваешься, ушлые ребята ввинтят тебе по самый корень. Поэтому у меня тут в ангаре точно такой же «Антонов» стоит. Как раз сейчас номер два поднимается в воздух – с тем транспондером, который стоял на номере один. Он летит в Алма-Ату. Знаете, где это?

Уилсон отрицательно мотнул головой.

– Ну и не важно. Главное, что это противоположное направление от Африки, и все радары благодаря подмененному транспондеру принимают его за тот самолет, на котором мы с вами прилетели в Шарджу. А на машине номер один сейчас рисуют другой номер на хвосте и малюют еще кой-какие мелочи для сбивания с толку. К ночи взлетим – конечно, с новым транспондером. Ну, удовлетворили нездоровое любопытство? Может, немного поедим?

Уилсон, не мудря, заказал несколько сандвичей. Белов, уже знаток, – какую-то экзотику.

– Про Конго что-нибудь знаете? – спросил торговец оружием, когда оба немного заморили червячка.

– Совсем чуть-чуть. Жуткое количество больных СПИДом и лакомые алмазные копи. Бывшая бельгийская колония. Природные богатства такие, что народ должен по идее купаться в долларах. На самом деле – удручающая нищета. – Уилсон задумался на пару секунд и потом добавил: – Любимый национальный спорт – убийство соотечественников.

Белов кивнул:

– Да, эти придурки своей гражданской войной даже ко всему привычную Африку огорошили: в пять лет три миллиона положили ни за что ни про что… А ведь и золото у них есть, и медь, и еще половина таблицы Менделеева! Чего не жить? Вот мы сейчас направляемся в провинцию Утари – на границе с Угандой. Горы красотищи неописуемой. – Белов даже глаза закатил от воспоминания. – Век бы сидел и любовался. Будь там мир, от туристов не было бы отбоя. Оставляли бы там миллионы. Но в долбаной Утари люди десять лет только тем и заняты, что друг дружке кишки выпускают. Конечно, по мне – пусть бутузятся хоть до скончания времен. Мне прямая выгода. Но вчуже иногда и жалко – хоть и черномазые, тоже ведь люди.

– И кто с кем воюет? – спросил Уилсон.

– В том-то и беда, что все со всеми. Если бы кто-то с кем-то – тогда бы один уже давно победил и все затихло. А так – будут резаться до последнего человека.

– Этот тип, которому мы везем товар…

– Его зовут полковник Ибрагим. У них что ни командир, то полковник. Непонятно, почему они себя генералами не называют – ведь красивей. Ибрагим из Уганды – значит, чешет по-английски. Это уже плюс.

Уилсон удивленно вскинул брови.

– А что делает угандец на чужой гражданской войне?

– Ловит алмазы в мутной воде. У него там шахта около Бафвазенде.

– Это где конкретно?

– Река Линди. Да вы все равно не знаете. Километров тридцать от полевого аэродрома, где нас ждут. – Белов криво усмехнулся. – Те края принадлежат пигмеям. Мой совет: пусть рост вас не обманывает. Этим коротышкам палец в рот не клади.

Белов рассказывал что-то дальше, но Уилсон его больше не слушал. Его вдруг обуяло чувство уверенности в том, что он, как избранник духов, неуязвим и у него все получится! Он смотрел по сторонам и представлял, какздесь произойдет то, что произойдет в тот же момент и в миллионе других мест. Электричество вырубится разом во всем небоскребе. Огни погаснут, кондиционеры сдохнут, фонтаны опадут. «Боже, что происходит?.. Ой! Ах!» Смятение, хаос. Потом заурчат генераторы и, сначала неуверенно помигав, зажгутся все лампочки. Ага, все в порядке – система подстраховки сработала. Облегчение, даже смущенный смех после всеобщего испуга. «Мы спасены, всё о'кей!» И вдруг генераторы, разом поперхнувшись, дадут дуба. Тут начнется настоящая паника. Вода на жаре быстро портится, продукты гниют. Вонь до небес. Если очень повезет и автоматические двери без электричества окажутся заблокированы, то все попадут в ловушку. И будут медленно подыхать в этом раю для супербогатых. На «Титанике» играл джаз, а здесь публику пусть развлекает тот знаменитый американский рок-певец, который десять минут назад мелькнул в холле у лифта…

От этой мысленной картины Уилсон тихонько рассмеялся.

– Вы что? – обиженно удивился Белов. – Разве я смешное рассказываю?

– Ах, извините, я отвлекся на свое… Ну, так какие у нас планы сразу по прибытии в Конго?

Белов пожал плечами:

– Человек предполагает, а Бог располагает. В Африке Бог особенно прихотлив – никогда не знаешь, как дело пойдет. Сначала поедем в Бафвазенде. Общнемся с нашим клиентом, полковником Ибрагимом. Если не будет проколов – получите камушки и хоть в тот же день в Кампалу.

– В Кампалу?..

– Аэропорт. Настоящий. Ворота в нормальный мир.

– А вы?

– Обратно в Шарджу.

– Значит, в Бафвазенде наши пути расходятся, так?

– Так.

Уилсон отхлебнул чая. Было не очень приятно представлять, как он останется в джунглях один-одинешенек – с алмазами на четыре миллиона долларов. Зеро и Халид, конечно, будут при нем. Но велико ли утешение?

– А скажите мне вот что, господин Белов, – задумчиво произнес он. – Этот Ибрагим, самозваный полковник, тесно дружит с Хакимом?

Белов кивнул.

– А если… если я пропаду без вести… что случится?

– Не стесняйтесь, вопрос законный. – Белов вздохнул, задумчиво поцокал языком. – Что случится, если вы вдруг пропадете – зависит от обстоятельств.

– А именно?

– Если пропадете вы, а алмазы дойдут по назначению – мы, конечно, пустим скупую мужскую слезу. И в Шардже, и в Бейруте. Но мужественно переживем эту потерю. А вот если алмазы исчезнут вместе с вами, тут нас ничто не утешит. Всем придется поплясать на углях. И в первую очередь полковнику Ибрагиму. – Белов с улыбкой постучал себя пальцем по лбу. – Я чувствую, в какую сторону сейчас вертятся колесики у вас в голове. Попусту не психуйте. Хаким уже много раз посылал своих людей в Конго. И не было ни одной осечки. Все живыми вернулись!

Уилсон благодарно кивнул, хотя подлинного облегчения не испытал. В памяти гвоздем сидело сообщение Бободжона.

– А если исчезнет сам Хаким? Что тогда?

Белов возмущенно закатил глаза:

– Типун вам на язык. Про это лучше и не думать!

16

Конго

5 марта

А как спокойно летелось на высоте в десять километров!

Из эмирата Шарджа поднялись за полночь и без приключений перелетели Эфиопию. Снижаться начали над югом Судана. Возле границы Уганды и Конго спустились в густые облака и угодили в непогоду. Луна пару раз мелькнула и пропала. Крылья стали подрагивать, машину затрясло.

– Всем пристегнуться! – рявкнул Белов.

В кабине было тихо и темно. Мягко светилась панель управления. Фюзеляж поскрипывал. Белов и навигатор тихо переговаривались на быстром русском. Пилот подстраивал какие-то приборы.

Тут машину так мотнуло, что Уилсон невольно сложился пополам от страха. В следующий момент шарахнула молния – похоже, совсем рядом. Взрыв яркого света. В кабине вдруг стало светло как днем. Выражение беловского лица испугало американца.

Самолет опять устрашающе тряхнуло.

– Черт! – крикнул Белов. – Нам нужно попроворнее садиться!

– Да, молнии… – сказал Уилсон.

– К черту молнии! – сердито отозвался Белов. – Я боюсь только шаловливой ребятни внизу. Места нехорошие. Там на душу населения «стингеров» и «стрел» не меньше, чем пальм. А пальм там до этакой матери!

Уилсон метнул на Белова ядовитый взгляд.

– «Стингеры» ведь не сами на пальмах выросли, так?

Белов зло хохотнул.

– Продавшие меч от меча и погибнут… Не робей, дружище, меня Бог бережет – я у него в любимчиках. Значит, и тебе счастья обломится.

Самолет стремительно снижался.

Сразу после посадки в прямоугольник, обозначенный фарами нескольких военных грузовиков и бронетранспортеров, грузовой люк пошел вниз. Зеро и Халид, с автоматами наголо (в Африке оружие прятать по сумкам смешно), стояли начеку у рампы.

Белов махнул встречавшим рукой: «Кончайте слепить фарами!» – и они начали спуск.

Было приятно вновь оказаться на земле и – впервые – вдохнуть воздух Африки.

Из темноты вышагнул громадного роста негр – не ниже самого Уилсона и примерно его ровесник – и с радостным криком обнял русского гостя.

– Макс, дружище!

На лице негра, среди ритуальных шрамов, весело светились зубы. Мочку левого уха оттягивал увесистый бриллиант, комичный в сочетании с серо-коричневым камуфляжем и боевыми сапогами. На каждом плече у беловского старого дружка висело по «глоку». За ним робко улыбался, переминаясь с ноги на ногу, негритенок лет двенадцати – с ангельским личиком и, разумеется, при «Калашникове».

Когда негр отпустил его, Белов сказал немного торжественно:

– Полковник Ибрагим, разреши тебя познакомить – мистер Фрэнк.

Полковник сначала крепко пожал руку Уилсона, потом отступил и сделал гримасу не совсем шутливого недоверия.

– Никак американец?

Уилсон кивнул.

Белов, с немного нервной улыбкой, пояснил:

– Мистер Фрэнк – большой друг мистера Хакима. И мы с помощью мистера Фрэнка делаем хороший бизнес.

Полковник Ибрагим сменил гнев на милость.

– Такома-парк! – вдруг сказал он, добродушно хлопая Уилсона по плечу.

Уилсону показалось, что он ослышался.

– Простите? – переспросил он и растерянно покосился на русского. Белов отвел глаза – мол, я тебе не нянька.

– Такома-парк! Знаете это место? – Сквозь собственный густой акцент Ибрагима угадывались особенности британского произношения.

– Вы имеете в виду пригород Вашингтона – который уже в штате Мэриленд?

– Ага. Но краем он все-таки в округе Колумбия.

– Знаю я эти места. Был там раз или два.

Полковник Ибрагим стукнул кулаком по своей широкой груди, потом с загадочным смыслом наставительно ткнул пальцем в сторону Уилсона.

– Я в Такома-парке жил два года. Два сраных года!

Уилсон не знал, что на это ответить, и неопределенно угукнул.

Могучий негр махнул рукой в сторону своего малолетнего спутника.

– А это мой земляк и любимый ординарец, – лаконично пояснил он.

Мальчишка счастливо рассмеялся.

До алмазных копей под Бафвазенде было километров пятьдесят. Сухая грунтовая дорога оказалась, к удивлению Уилсона, вполне проезжей. Ехали в налощенном «мерседесе» семидесятых годов. Полковник Ибрагим сидел рядом с водителем и курил папироску с марихуаной. Уилсона и Белова тоже угостили. Уилсон затягивался торжественно, смакуя кайф. Белов покуривал равнодушно, словно это было для него заурядным событием.

Впереди катил бронетранспортер, сзади прикрывал джип «Гранд Чероки» со срезанной крышей. На месте заднего сиденья был установлен пулемет. Кузов укрепили кое-как приваренными ржавыми металлическими щитами. На правом крыле виднелся добрый десяток пулевых дыр. Их пытались замазать эпоксидной смолой – что окончательно изуродовало машину.

Белов называл бронетранспортер «БТР-70» – когда-то именно он продал его полковнику Ибрагиму.

– Коаксиальные пулеметы и полная амфибия! – хвастался он. – Добротная русская машина. Делают в Нижнем Новгороде. Только тяжелая, сука! Десять тонн!

– Одиннадцать, – поправил Ибрагим.

Белов хотел заспорить, но тут броненосец дал очередь из только что упомянутых коаксиальных пулеметов. От дороги в кусты прыснули какие-то люди.

Белов и полковник весело захохотали.

– Как это понимать? – растерянно спросил Уилсон.

– А-а, пустяки, – отозвался полковник Ибрагим. – Немного поучили местное хулиганье.

– Кого-то убили?

– Понятия не имею. Да и какая разница?

Уилсон оглянулся на дорогу за ними. Никого.

– Попрятались, падлы! – сказал полковник Ибрагим. – Через пять минут опять вылезут. Прямо как тараканы! Веревку-то вы заметили?

– Какую веревку?

– Эти поганцы приладились натягивать веревку поперек дороги. Привяжут между двумя деревьями и со всех проезжающих вымогают пошлину за проезд. Таможенники долбаные! Вам встречались в Америке таможенники с веревочкой посреди штата Мэриленд?

Уилсон замотал головой.

– А тут любая шпана воображает себя законом, – с добродушной улыбкой закончил полковник Ибрагим. – Заколебала меня эта публика!

В поселок алмазодобытчиков приехали примерно через час. Тот мало чем отличался от концентрационного лагеря: сборные домики-контейнеры в качестве бараков, вокруг – высокая бетонная стена, увенчанная колючей проволокой и битым стеклом.

То, что полковник Ибрагим величал офицерскими казармами и штабом командования, были те же самые жилые контейнеры – только в полумиле от шахтерского лагеря, без тюремной стены, составленные кое-где в два этажа и с робкими попытками обжиться в виде палисадников.

– Можете пока подрыхнуть, – сказал полковник Уилсону. – А мы с моим русским другом проинспектируем груз. Экскурсию организую вам после обеда.

Уилсон был рад отоспаться после перипетий долгого перелета.

Расквартировывал устрашающе размалеванный пигмей с голым торсом – и в детских джинсиках. Уилсон и его телохранители получили по чистой комнатке на втором этаже штабного здания. Кондиционер подвывал, как грузовик на крутом подъеме, но дело разумел – держал температуру в пределах приятных двадцати пяти градусов и выжимал из воздуха лишнюю влагу.

Уилсон скинул туфли и лег на койку. Однако именно теперь сон, как назло, не шел. Уилсон почувствовал на своем запястье комара – и открыл глаза. Не шевелясь, он выждал, когда тот насосется крови, потом внезапно резко сжал пальцы в кулак. Кожа запястья напряглась и защемила хоботок комара. Уилсон напряг мышцы так, что вся рука задрожала. Через несколько секунд комар обмяк и рухнул на пузо. Уилсон расслабил руку и сдул его прочь.

Этой игре он научился в одиночке тюрьмы строгого режима.

Только-только он закрыл глаза и начал дремать, как снаружи раздались громкие голоса. У его комнаты кто-то ссорился. Уилсон вздохнул, вскочил с койки и сунул ноги в туфли.

В коридоре Зеро и Халид, с автоматами наперевес, наступали на разъяренного пигмея, который, ощерясь, то пятился, то снова кидался в их сторону, размахивая ножом. Арабы не решались нажать на курок и отбивались ногами.

На шум прибежал угандийский солдат и еще с лестницы заорал:

– А ну прекратить! Всех урою!

Пока Уилсон оттаскивал в сторону своих телохранителей, солдат успокаивал пигмея.

– Что тут произошло, черт возьми? – спросил Уилсон.

Солдат повернулся к американцу:

– Этот говорит, ваши друзья его оскорбили.

Халид возмущенно фыркнул. Солдат с укором посмотрел на него.

– Ты, дурак, радуйся, что живой остался. Тут всякий, кто с оружием, скор на расправу. Ну а эти ребята – хуже всех, совершенно без тормозов!

Халид помотал своим «Калашниковым» – дескать, меня так просто не возьмешь!

– Если его по-настоящему рассердить, – возразил угандец, – он тебя всего на котлеты порубает, раньше чем ты на своей дуре курок нащупаешь!

– Ладно, кончайте базар! – крикнул Уилсон. – В чем состояло оскорбление?

– Ему было велено охранять вашу комнату, – пояснил солдат.

– И что?

– А ваши друзья ему не позволили!

– Это наша работа – вас охранять! – встрял Зеро. – Халид, как и положено, дежурил на стуле перед вашей комнатой – мы с ним по очереди несем вахту.

– В чем же проблема?

– А этот… разрисованный давай тащить стул из-под него!

– Я, конечно, со всей вежливостью отпихнул нахала в сторону, – подхватил Халид. – А он вдруг хвать нож из-за пояса!

Пигмей, который английского не понимал, что-то возбужденно залопотал, но Уилсон остановил его поднятой рукой. Солдату он сказал:

– Переведите этому маленькому джентльмену, что мы извиняемся перед ним. Для меня будет большой честью иметь такого охранника, как он. – Пока солдат переводил, Уилсон повернулся к Халиду и зашипел на него: – Ты же взрослый умный дядька! Не мог себе другой стул взять?

Халид пожал плечами:

– Мог, конечно. Внизу их несколько… свободных.

– Ну так идем и возьмем! Было бы из-за чего на неприятности нарываться!

Окончательно утихомирив пигмея, солдат последовал за Уилсоном и Халидом.

На лестнице он сказал со смехом:

– Ваши охранники или совсем бесстрашные ребята, или круглые дураки. С пигмеями тут никто не связывается.

На первом этаже из открытой двери большой комнаты доносились смех и крики. Там у экрана компьютера сгрудились мальчики в военной форме – самому старшему было не больше тринадцати. В отсутствие взрослых мальчишки развлекались на каком-то порносайте.

Солдат шуганул проказников прочь. Когда те убежали, Уилсон спросил его:

– Значит, у вас тут спутниковая связь?

– Ага. Интернет работает.

– Можно воспользоваться?

– Валяйте.

Уилсон проворно сел за стол и торопливо открыл свой почтовый ящик. Отчаянно хотелось убедиться, что с Хакимом все в порядке.

В папке черновиков было два файла.

В первом он прочитал: «Не могу найти Хакима».

Уилсон чертыхнулся. Он забыл стереть это сообщение. Глупый недосмотр. Хотя в принципе ничего не страшного.

Однако от содержания второго файла у него остановилось дыхание.

Нашел Хакима.

Все в порядке.

Он встречался с друзьями.

Просит тебя выйти на контакт.

В первой фразе было два слова.

Невозможно представить, что Бободжон забыл о договоренности. Ведь это элементарно: всегда четыре слова в первом предложении.

Значит, писал не Бободжон. Но кто мог знать, что они общаются через папку черновиков?

Уилсону вдруг вспомнилось, как в теленовостях промелькнул арест кого-то с колпаком на голове. Да, телевизор на «Королеве Мраморного моря». Кто-то из ребят – то ли Халид, то ли Зеро – сказал что-то про Малайзию. Уилсону тогда почудилось, что арестованный фигурой походит на Хакима… Тогда он пропустил новость мимо ушей. Мало ли в мире высоких грузноватых исламистов?

Но то в Малайзии. И возможно, лишь досужее предположение. А что в Берлине?

«Не могу найти Хакима». Четыре слова. Первое сообщение наверняка от Бободжона. А потом: «Просит тебя выйти на контакт».

«Ага, размечтались! Плохой сыр в вашей мышеловке!»

Стало быть, события развиваются по восходящей. Сначала пропал Хаким – и это обеспокоило Бободжона. Теперь, похоже, пропал сам Бободжон. Пропал в прямом или переносном смысле? Где он теперь? По крайней мере, кто-то знает секрет его переписки с Уилсоном. Вполне вероятно, что сдал Бободжона собственный дядя. И теперь полиция развивает операцию дальше и разыскивает Джека Уилсона.

Или они ищут все-таки чилийца Франциско д'Анконию?

Если Бободжон начал петь (а под пыткой колется каждый), то соответствующие службы уже знают про Уилсона все.

Впрочем, явно не все. К примеру, насчет электронной почты они в курсе, а про пароль – нет. Значит, Бободжон или придержал кое-какую информацию, или выскользнул из их рук, или убит.

С Хакимом тоже дело дрянь. Для него Уилсон – чужак, странный американский дружок Бободжона, с диковинными прожектами в голове. Под пыткой Хаким сдаст малознакомого американца первым. Но что именно он может выдать? Что, собственно говоря, ему известно о Франциско д'Анкония? Сидел вместе с Бободжоном. Тот называл его по кличке Длинный. Уилсон вспомнил разговор с Хакимом о Вовоке – прежнем Джеке Уилсоне. Остался ли этот разговор в памяти араба? Или ФБР для выхода на Джека Уилсона будет достаточно узнать, что «Франциско д'Анкония» сидел в тюрьме вместе с Бободжоном? Правда, тот болтался по тюрьмам долго и приятелей за решеткой у него немало…

«Про гашиш, оружие и алмазы Хаким под пыткой, разумеется, выложит все, – думал Уилсон. – Чем продавать друзей, он лучше подставит меня, чужака. Расскажет, где я, что делаю и куда направляюсь. Опишет мою внешность. Но вспомнит ли он мое настоящее имя? Вряд ли».

Эти мысли не успокаивали. При любом раскладе Уилсона рано или поздно вычислят. Впрочем, пока он был в относительной безопасности. В Антверпене его могут ждать агенты ЦРУ или ФБР. Но в джунгли Конго, в самое пекло войны и беззакония, за ним никто не попрется.

С другой стороны, если Ибрагим прознает о том, что Хакима замели и надежной крыши у американца больше нет… в этом случае алмазы тю-тю. А самого Уилсона мигом шлепнут и труп бросят в одну из шахт или скормят собакам…

Куда ни кинь – всюду клин.

Место добычи алмазов Уилсон осматривал во второй половине дня.

Он ожидал увидеть что-то вроде обычной угольной шахты или многоярусный карьер с могучими машинами, которые ворочают породу. А попал на край гигантской ямы – метров сто в ширину и метров десять в глубину. Дно ямины было усеяно маленькими глубокими ямками с желтыми уступами. В них, под присмотром бригадиров с автоматами, прилежно трудились мосластые рабочие – по колени, а где и по пояс в воде. У многих был вид доходяг.

В каждой из ямок стоял длинный деревянный желоб с металлической решеткой. На решетку совковыми лопатами швыряли желтую глину, полную камней. Мощные струи воды из шлангов – наверху работали насосы – вымывали камни помельче через ячейки решетки на дно желоба.

Мальчишки выгребали эту мелочь в горки. Наступал черед «трясунов» – они ссыпали приготовленные, еще довольно грязные камешки в большие сита с крошечными отверстиями и крутили их до тех пор, пока остатки глины не оказывались у края. Более тяжелая алмазосодержащая порода оставалась в центре сита.

Среди сбившихся на дне сита камушков опытные трясуны умудрялись заметить даже однокаратный алмаз. Трогать добычу руками они не имели права. Просто застывали – и звали бригадира. Тот мчался к ним со всех ног.

Только пыхтение бензиновых насосов и автоматы вместо бичей напоминали, что на дворе двадцать первый век.

– И сколько вы им платите? – поинтересовался Уилсон.

Его гид – негр, управлявший «мерседесом» на пути из аэродрома в лагерь, – рассмеялся.

– Ну, – сказал он, – которым платим – те получают шестьдесят американских центов в сутки. И что-нибудь поесть. Остальных просто кормим.

– «Остальные» – это кто? – спросил Уилсон.

Водитель ухмыльнулся:

– Большинству мы не платим вовсе.

– Почему?

– Военнопленные. Из поганого племени лугбара.

– Но вы их все-таки кормите?

Водитель кивнул:

– Разумеется. Жрать не дашь – работу не потянут. Поэтому каждому две чашки риса в день. Иногда даже немного сладкого маниока. Вы не думайте – у нас тут всё по этой самой… по человечности.

Часом позже полковник Ибрагим сидел за раскладным столиком у крыльца конторы алмазного прииска. Здесь землекопы и трясуны получали ежедневную плату и паек. Одних награждали, других наказывали.

Когда подошли Уилсон и его гид, водитель «мерседеса», полковник Ибрагим за что-то строжал целую семью – «старикам» было лет по сорок, их дочери – лет двадцать пять, а к ней жались двое десятилетних мальчишек и девочка от силы пяти лет. У всех был перепуганный и жалкий вид – за исключением девочки, которая равнодушно ковыряла в носу.

Белов стоял неподалеку, привалившись спиной к розовой стене конторы.

Уилсон подошел к нему:

– Я думал, вы уже улетели в Шарджу.

Белов кивнул в сторону Ибрагима:

– Начальник недоволен. Поэтому я задерживаюсь.

– А в чем проблема?

– Помните, я говорил, что не смог достать к сроку российские ручные пулеметы? Привез отличный китайский аналог. Никакой разницы!.. А Ибрагим возьми и упрись!

– Ну и как вы намерены выходить из положения?

– Пусть нас Хаким рассудит. Ему решать.

Уилсон потупился.

– А как вы свяжетесь с Хакимом? – спросил он, не поднимая глаз.

– Элементарно. Ибрагим ему позвонит.

Уилсон радостно вскинулся:

– Ибрагим может в любой момент позвонить Хакиму?

– Естественно. Чему тут удивляться? Они друзья-приятели.

– Отсюда, значит, можно дозвониться Хакиму? – не унимался Уилсон.

– Африка не на Луне. Обычная связь через спутник… Послушайте, Уилсон, вы чего так возбудились? У вас какие-то сложности с Хакимом?

– Да нет, что вы… с чего вы взяли…

В этот момент от главных ворот быстрым шагом подошел солдат, который волок за волосы голого избитого мальчишку лет двенадцати-тринадцати.

При виде мальчика семья, которую отчитывал полковник Ибрагим, пришла в еще больший ужас. Девочка, вытягивая ручки, кинулась было навстречу брату, но дед проворно схватил ее и взял на руки. Мать девочки зарыдала. Через секунду взрослые и дети рухнули на колени перед полковником.

– Что происходит? – спросил Уилсон Белова.

– Паршивая история. Мальчишка спер алмаз. Теперь ему каюк.

Дед отчаянно причитал на суахили – очевидно, умолял полковника помиловать глупого мальчишку.

Полковник Ибрагим слушал с величавым видом и кивал, словно признавая правоту звучащих аргументов. Потом спектакль ему явно наскучил. Он дважды хлопнул в ладоши и повернулся к лагерной охране:

– Приступайте!

Ближайший солдат с бравой ухмылкой кинулся в здание конторы и через считанные секунды вернулся с канистрой бензина и автомобильной покрышкой на плече.

Мать и бабушка зарыдали в голос. Избитый мальчик, пошатываясь, стоял между двумя солдатами. Из всей семьи он единственный не опустился на колени. Казалось, он уже не совсем в этом мире – вслушивается в какую-то музыку, доступную только его ушам.

Добровольный палач сноровисто вдел обреченного пацана в покрышку; она сидела на его груди вкось, как наградная лента. Теперь руки за спину. Стянуть пластиковой лентой. Облить бензином покрышку и все тело. Готово!

Уилсон глазам своим не верил.

Солдат поигрывал зажигалкой и смотрел на полковника Ибрагима в ожидании приказа.

Толпа рабочих стояла молча. Но теперь голосила вся семья казнимого. Полковник Ибрагим крикнул:

– Заткнуться! Еще ничего не решено, – и внезапно повернулся к Уилсону: – Мистер Фрэнк, Белов уже поставил вас в известность?

– О чем именно? – спросил Уилсон, слегка ошалевший от острого запаха бензина и смерти.

– Насчет груза?

Уилсон тяжело сглотнул. Что значит подобный вопрос и в подобный момент? В нескольких метрах от Уилсона стоял, дрожа с ног до головы, облитый бензином мальчишка и ждал вспышки огня. Стало быть, время для допроса хакимовского экспедитора полковник Ибрагим выбрал неспроста!