Текст книги "Танец духов"

Автор книги: Джон Кейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

19

20 марта

Буниа – Цюрих

Закончив все дела с Большим Пингом, Уилсон был готов уезжать. И поскорее. Мало ли какая блажь придет китайцам в голову напоследок! Пикапом с железным щитом могут и его примять…

Заранее, через услужливого официанта, он нашел местного парня, который брался доставить его на своем стареньком «рено» в Кампалу всего за триста долларов. Поэтому оставалось только кинуть свой чемодан в машину – и прочь из клоаки под названием Буниа!

В международном аэропорту Энтеббе он был ближе к полуночи. Ближайшим удобным рейсом оказался самолет кенийской авиакомпании, который взлетал в пять тридцать утра и мог доставить его в Цюрих через Найроби и Амстердам.

По совету водителя Уилсон переночевал в отеле «Спеке». Отель хорошо охраняли, номер чистый, кровать удобная плюс беспроводное подключение к Интернету. Наконец можно было немного расслабиться.

После ужина, заказанного в номер, он занялся поиском в Интернете новостей о Бободжоне и Хакиме. Меняя поисковые машины, прочесал все февральские и мартовские сообщения из Куала-Лумпура и Берлина. Ни единого упоминания имен Бободжона и Хакима. Тогда он попробовал зайти с другого конца: в тех же сообщениях стал искать слова «террорист» и «арест». Из вороха найденного материала он выделил две заметки.

Первая – в крупнейшей малайской газете на английском языке, номер от двадцать четвертого февраля. Лаконичное сообщение об аресте в аэропорту «Субанг» двух мужчин, которые якобы планировали нападение на американскую военную базу на Суматре. Один – некий Ник Авад, связной между террористическими организациями исламских фундаменталистов в разных странах. Второй – не названный по имени человек с сирийским паспортом. Этот второй пытался в аэропорту проглотить красную капсулу с ядом, но полицейским удалось помешать попытке самоубийства.

Уилсон перечитал сообщение три раза и остался с убеждением, что человек с сирийским паспорт был, несомненно, Хаким. Совпадало время – после их прощального обеда и до прибытия Уилсона в Одессу. Как раз тогда Хаким планировал отбыть из Ливана, и именно в Куала-Лумпур. Ну и наконец приключение с красной капсулой – это почти автограф.

Вторая интересная заметка находилась на сайте Си-эн-эн. Первого марта в Берлине, «в процессе осуществления антитеррористических мер», погибла Урсула Дайслер, офицер немецкой контрразведки, 31 год. Ее убийца – гастарбайтер, связанный с группами исламских радикалов в Боснии и Ливане. При попытке к бегству он был застрелен коллегой Урсулы Дайслер. Полиция ведет следствие.

Введя фамилию «Дайслер», Уилсон нашел в немецкой англоязычной прессе примерно то же сообщение и от того же числа.

Чем кончилась история с двумя убитыми в Берлине, Уилсону узнать не удалось. За прошедшие почти три недели – больше ни словечка об Урсуле Дайслер и гастарбайтере-террористе.

И как раз это молчание очень многозначительно. Значит, кто-то велел похоронить историю, которая могла иметь громкое продолжение – нечасто в Берлине убивают агентов федеральной разведки!

Но был ли именно Бободжон героем драмы? Тут Уилсон терялся в догадках. Много ли берлинских гастарбайтеров связаны «с группами исламских радикалов в Боснии и Ливане»? В заметке даже возраст убитого не был указан.

Так или иначе, немцы каким-то образом получили доступ к тайному тайных компьютера Бободжона. В результате или они, или их дружки-приятели из ЦРУ закинули удочку в папку с черновиками электронных писем. Если бы в первой фразе их сообщения-живца случайно оказалось четыре слова, Уилсон мог бы попасться на крючок. Теперь, задним числом, ему было очевидно, что гениальная идея с папкой для черновиков продумана все-таки не до конца. И вставал грозный вопрос: а где еще он мог допустить мелкие роковые проколы?

Распотрошив компьютер Бободжона, выйдут ли охотники за террористами на след банка «Кадоган»?

Не исключено, что счет Уилсона в банке Джерси уже под колпаком. Хотя в такую прыть ФБР и ЦРУ верилось с трудом. В конце концов, эти организации – те же неповоротливые бюрократические машины, только очень секретные (что и неповоротливость позволяет скрывать!). Но после одиннадцатого сентября всему миру стало ясно: ФБР и ЦРУ – не умеющие координировать свою совместную работу бюрократические монстры, которые то и дело садятся в лужу – и из каждой очередной лужи нахально клянчат себе еще больше денег.

Однако на самом деле финансируют их весьма неплохо, да и сказать, что они совсем уж мышей не ловят, было бы грубым и опасным преувеличением. Ловят, и еще как! Значит, нельзя забывать, что кто-то, возможно, прямо сейчас, крадется за тобой – на мягких лапках.

Что бы сам Уилсон сделал на месте охотника? Прежде всего блокировал бы счет в Сент-Хельере. Коль скоро речь идет о миллионах, «Франциско д'Анкония» непременно засуетится и выйдет на контакт с банком «Кадоган». При определенной ловкости можно отследить, откуда он подает голос. И осторожненько заманить его на Джерси или в другую ловушку.

Но для начала следует знать о существовании счета в банке «Кадоган». И склонить к сотрудничеству банк, вся слава которого базируется на яростной охране тайны клиента.

Нашли они счет? Прогнулось ли под давлением начальство банка?

Ответа на эти вопросы пока не было.

В Цюрихе Уилсон был в девятом часу вечера. Вымотанный после пятнадцатичасового путешествия, перекусил в кафе неподалеку от Нидерхофа, где кучно расположено множество городских туристических приманок. Затем прогулялся по набережной Лиммата, любуясь на лебедей, перешел по мостику в старый город и нашел приют в возмутительно дорогом отеле «Цум Шторхен».

На следующее утро он первым делом направился на элегантную Банхофштрассе – накупил много первоклассной одежды и приобрел супердорогой кожаный чемодан. В отеле залег в ванну и с блаженством смыл с себя последнюю африканскую грязь. После мрака и мрази Бафвазенде, после хаоса и свинства Буниа было так чудесно нежиться в чистоте и комфорте… Но и в бюргерском раю пепел предков стучал в сердце Уилсона. Вытираясь после заключительного душа, он видел на своей коже шаманскую символику. Голым он теперь, в сущности, никогда не бывал – всегда на нем сидело Одеяние духа. И теперь в ушах звучало на языке паиутов:

Да не дрогнет сердце твое, когда сотрясется земля!

Он снова каждой порой тела и каждой частицей души ощущал себя Танцующим духом – Вовокой, который во плоти и крови вернулся в этот мир…

Час спустя, когда Уилсон покидал отель, молоденькая консьержка поначалу даже не узнала его: отдохнувший, холеный, весь в «Армани» и «Брагано», он словно сошел с обложки модного журнала. Девица восхищенно хихикала и, прощаясь, томно закатывала глаза.

На электричке Уилсон доехал до аэропорта и взял напрокат черную «альфа-ромео» с откидным верхом. Если погода позволит, он до самого озера Констанс будет катить с ветерком…

Однако небо скоро заволокло тучами, заморосил дождь, и верх пришлось поднять. По дороге вдоль Цюрихского озера он не столько любовался окрестностями, сколько размышлял о своем нынешнем положении.

Был только один способ узнать, под колпаком он или нет. Попробовать перевести деньги из банка «Кадоган». Если получится – значит, он хотя бы на один шаг опережает своих преследователей. А если облом… ну, значит, не опережает.

При любом раскладе налицо серьезная проблема. Если банк «Кадоган» упрется и потребует личного присутствия, стало быть, чьи-то челюсти уже готовы сжаться на его горле. И надо брать ноги в руки…

С другой стороны, если банк «Кадоган» безропотно переведет деньги в указанное им место, что ему делать с этим счастьем? Куда он с такой горой наличных? Даже в стодолларовых бумажках три миллиона шестьсот тысяч долларов займут несколько чемоданов. И будут весить черт знает сколько! Как везти их в Штаты? Как проходить таможенный контроль? В этом случае уповать на удачу – примерно то же, что играть в русскую рулетку с пистолетом и надеяться выжить. Даже если при помощи какого-то фантастического трюка ему подфартит протащить деньги через границу, как быть с ними дальше? В американский банк, прозрачный для властей, такую сумму без последствий не положишь. Тут же налоговая полиция возьмет за задницу. А позже и другие любознательные ребята подключатся.

Но предположим, все удалось – получить деньги, перевезти их и благополучно пристроить в надежное место. Покоя в Штатах ему все равно не видать. Интересуются им ФБР и ЦРУ – это еще вопрос, зато команда Хакима охотиться за ним будет непременно. А поскольку у них в партнерах ливанское министерство обороны, которое тоже рассчитывало на солидный куш от продажи гашиша, то поиски Уилсона пойдут по самым разным каналам. Расплатиться с министерством должен был Хаким; раз он пропал, все претензии предъявят улизнувшему в неведомом направлении американцу.

Ливанцы, конечно, не знают его настоящее имя. Но про Белова в курсе. Зеро и Халида хватятся. Довольно скоро выяснят, что сделка в Бафвазенде состоялась, а телохранители Уилсона погибли в Буниа. Возможно, дознаются, что он продал алмазы Большому Пингу. И справедливо заключат, что он решил прибрать к рукам все денежки, поэтому и пропал с концами.

Что он сгинул где-то в Африке – на это не купятся, пока не увидят его труп. Значит, будут искать истово и настойчиво…

Такие мысли вертелись в голове Уилсона до самого Лихтенштейна. В крохотном княжестве он был в три часа дня. Граница существовала только на карте. В Вадуце, миниатюрной столице Лихтенштейна, Уилсон затормозил у «Банк Приве де Штерн».

Управляющий банком, герр Эггли, выше плеч был похож на молодого Эйнштейна, хотя одевался аккуратно и консервативно, как и положено банкиру. Только русые волосы непокорно топорщились во все стороны. На английском он говорил бегло, с британским акцентом. За стеклянной стеной кабинета виднелись покрытые снегом горные склоны.

Уилсон опустился в кожаное кресло, закинул ногу на ногу и объяснил, что хочет получить деньги из другого банка.

– К сожалению, подобные переводы возможны только для клиентов нашего банка, – сказал герр Эггли.

– Понимаю. Поэтому и надеюсь стать вашим клиентом.

Герр Эггли изобразил на своем лице сочувственное огорчение:

– Видите ли, мы обслуживаем преимущественно крупные капиталы…

– Не сомневаюсь. Но и я клиент не из мелких…

– Простите, о какой сумме идет речь? – уже более заинтересованно спросил герр Эггли.

– Больше трех миллионов евро.

Банкир солидно и задумчиво кивнул:

– Что ж, в таком случае не вижу препятствий. Разумеется, мы откроем вам счет по вашему первому требованию.

– Давайте сделаем это прямо сейчас.

– Надо заполнить кой-какие бумаги. И ваш паспорт, пожалуйста. В заключение мне понадобятся данные для трансферта.

Уилсон положил на стол свой чилийский паспорт.

– Если желаете, перевод можно осуществить еще сегодня, до закрытия банка.

– Было бы чудесно.

Банкир протянул Уилсону несколько бланков и ручку, а сам раскрыл его паспорт.

– Вы отлично говорите по-английски, сеньор д'Анкония, – сказал он.

– Это потому, что я вырос в США, – любезно улыбнулся в ответ Уилсон.

– А-а, я так и думал.

Когда формальности были закончены, банкир встал и с заполненными бланками «сеньора д'Анкония» в руке направился к двери.

– Извините, я на минуту отлучусь.

Уилсон сделал небрежный жест – мол, пожалуйста, я никуда не спешу. На самом деле внутри у него все похолодело от новой неожиданной мысли. Возможно, американские спецслужбы умнее, чем он думает. Если они держат под колпаком его счет в банке «Кадоган», им ничего не стоит разрешить трансферт – и одновременно оповестить полицию в Вадуце. Возьмут у выхода. Или прямо в кабинете у герра Эггли…

Через несколько минут банкир вернулся.

– Все в порядке, – сказал он. – Перевод будет вечером, а деньги можете получить завтра утром. Думаю, быстрее не бывает!

– Замечательно. Вы работаете по высшему классу.

– Стараемся, – довольно усмехнулся герр Эггли. – Имея под боком такого конкурента, как Швейцария, по другому классу работать нельзя. Могу я вам еще чем-нибудь служить?

– Возможно, вы порекомендуете отель… Ну и насчет ценных бумаг…

– Желаете вложить капитал? – еще более оживился банкир. – Что именно вас интересует? Облигации? Акции? Взаимные фонды?

– Что-нибудь попроще. Хочу вложить всю сумму, которая придет на мой счет.

– О! – сказал банкир с довольным нервным смешком. – Все три миллиона евро?

– Да. Наличные меня не интересуют. Завтра утром я хочу уйти от вас с акциями на три миллиона шестьсот тысяч евро. Каких компаний акции – меня мало интересует. Что-нибудь вполне банальное, лишь бы надежно. Большие и рискованные доходы меня не прельщают. Когда совершите необходимые покупки, пришлите мне с курьером. В отель, который вы мне порекомендуете.

Банкир смущенно возразил:

– Обычно клиенты держат ценные бумаги в нашем сейфе. Вы сами понимаете, насколько спокойней такой вариант. Наше подземное хранилище надежно, и все в нем застраховано. Хотите взглянуть? Можем спуститься…

– Я уверен в надежности вашего подземелья, однако… вы мужчина, и меня поймете… поэтому я скажу откровенно… можно?

– Да-да, конечно!

– Я как раз накануне малоприятного развода.

– Сочувствую.

– Когда жена начинает разговаривать с тобой только через адвокатов – поверьте мне, тут лучше ничего по банкам не иметь. Поэтому я хочу держать акции при себе.

– Воля, конечно, ваша, – вздохнул банкир. – Но я вас предупредил.

– Спасибо за заботу. И последнее – из чистого любопытства… сколько вы берете в качестве комиссии?

– О, совершенные пустяки! Три четверти процента.

– Что в моем случае составит двадцать семь тысяч, так?

– Возможно. К сожалению, я не силен считать в уме, – как бы рассеянно отозвался герр Эггли.

Стоя в очереди к столу паспортного контроля в аэропорту Джона Кеннеди, Уилсон напрасно уговаривал себя не волноваться. Из Штатов он выехал несколько месяцев назад – в Ирландию. Затем он пользовался исключительно чилийским документом на имя д'Анконии. Согласно печатям в его настоящем, американском паспорте, все время вне Америки Джек Уилсон провел исключительно в Ирландии. Комар носа не подточит. И нечего психовать!..

Однако сердце-вещун не обмануло.

Когда пограничник пропустил его паспорт через щель считывающего устройства, на экране дисплея что-то выскочило. Чем провинился его паспорт, Уилсон ума не мог приложить. Однако сотрудник кому-то позвонил, а его попросил временно присесть в сторонке.

Через пару минут к Уилсону подошла миловидная сотрудница иммиграционной службы и пригласила на беседу в специальную кабинку. На ее груди висела табличка с незнакомо-экзотическим именем: «Кэролин Амирпаша». Однако по лицу национальность не угадывалась.

– Есть проблема? – спросил Уилсон, улыбаясь подчеркнуто добродушно.

Кэролин Амирпаша, молча хмуря брови, пролистала его паспорт.

– Пока не знаю, – наконец ответила она. – Это ваше настоящее имя?

Уилсону не нужно было имитировать удивление.

– Странный вопрос… Да, я Джек Уилсон.

– «Джек» – как уменьшительное от «Джона»?

Уилсон мотнул головой:

– Нет, у меня в свидетельстве о рождении записано «Джек», – сказал он. И, улыбнувшись, добавил: – Моя мать была великой поклонницей клана Кеннеди.

– Приятно слышать.

Кэролин Амирпаша пролистала его паспорт еще раз, теперь небрежнее.

– В каких странах вы побывали, мистер Уилсон?

– Несколько месяцев в Ирландии. Последнюю пару дней провел в Швейцарии. Вот и все приключения.

Про Швейцарию он не мог умолчать. Он прилетел рейсом из Цюриха, и эта информация стопроцентно была в компьютере.

– Так, так… И что вы там делали?

– В основном, стыдно сказать, бездельничал. Искал свои кельтские корни.

– В Швейцарии? – сделанным простодушием спросила Кэролин.

У Уилсона в глазах уже прыгали искры, и сам растущий страх припадка провоцировал его неизбежность.

– Нет, конечно. В Ирландии.

– Зачем же вы были в Швейцарии?

– Там я провел только последние два-три дня.

– Об этом нет никакой отметки в паспорте!

– Потому что его у меня и не спрашивали. Пограничник в аэропорту увидел обложку и махнул рукой – проходите.

– Типичная швейцарская беспечность!

Уилсон развел руками – дескать, я за Европу не отвечаю.

– Говорите, искали кельтские корни… – промолвила Кэролин, задумчиво склонив голову. – Однако на ирландца вы, честно говоря, мало похожи.

Перед ответом Уилсон сделал глубокий вдох. Ему уже было ясно, что допрос не имеет никакого отношения к Бободжону и Хакиму. Подозревай они его в терроризме, сейчас бы с ним говорили другие люди. Эта простоватая Кэролин задает вопросы наугад – похоже, сама не знает, чего ищет. Но что же их все-таки зацепило? Почему они к нему привязались? Возможно, их насторожил тот пустяк, что он оплатил билет в Америку наличными? Или в базе данных он проходит как отмотавший срок? Если расспросы идут из-за его тюремного прошлого, то тут ему бояться нечего. Отсидел, вышел по закону. А что потом улетел в Ирландию – это уже не ваше собачье дело!

Внутренне расслабляясь, он решил подключить свой мужской шарм. Игриво улыбнувшись и глядя в глаза хорошенькой сотруднице иммиграционной службы, он сказал:

– Ирландцы – они ведь очень неожиданные. Может, именно я – самый ирландистый из ирландцев!

Кэролин тужилась не улыбнуться в ответ.

– Думаю, вы преувеличиваете, – сказала она подчеркнуто серьезно.

– Вы знаете о существовании чернокожих ирландцев?

– Да, выражение на слуху.

– Ну а я – потомок испанского моряка, которого выбросило на ирландский берег после гибели Непобедимой армады. Там он женился на местной. Ничего особенного, ведь оба католики. И вот спустя сколько-то поколений появляюсь я – черные волосы, черные глаза, смуглая средиземноморская кожа. Пути генов неисповедимы! Знаете, к примеру, что у одного племени индейцев в Аппалачах обнаружили иберийскую кровь? Серьезно! На основе анализа ДНК было установлено…

– Мистер Уилсон, вы здоровы рассказывать сказки!

Он рассмеялся и, чувствуя ее настроение, обиженно буркнул:

– Уж и пофантазировать нельзя!

Кэролин весело улыбнулась и протянула ему паспорт.

– Эти милые байки оставьте для своих подружек.

Дальше все шло как по маслу. Проверили его багаж; конечно, ничего особенного не нашли. Отслуживший добрую службу чилийский паспорт Уилсон сжег еще в Цюрихе, а акции отправил «Федэксом» в Лас-Вегас. Там и получит их через день или два.

В Рино, штат Невада, он откроет скромный счет в банке. Потом возьмет кредит под залог ценных бумаг. Процентов восемьдесят от цены акций дадут наверняка. Налоговая служба подобные детали отслеживает только при особом подозрении – с судебным ордером. Банк положит его акции в сейф, где они и будут лежать молчком в сейфе – и ни на чьем любопытном радаре не засветятся.

В ожидании рейса в Лас-Вегас, потягивая виски в баре, Уилсон перебирал в памяти события последних недель и только диву давался: сколько мест и людей он пережил за последние два месяца!

В отношении некоторых людей «пережил» имело даже двойное значение.

Он пережил Зеро и Халида, а также незадачливого воришку алмазов.

Вполне возможно, что он пережил Хакима и Бободжона.

«Да, жить противно, а умирать еще противней», – думал он, иронично улыбаясь поверх стакана.

20

Лондон

23 марта

Рей Коваленко сидел в своем кабинете в американском посольстве на Гросвенор-сквер и в диком ужасе читал и перечитывал расшифровку… нет, не сенсационного донесения какого-нибудь агента, а результатов его собственной тотальной компьютерной томографии. Три дня назад он узнал, что у его близкого друга и ровесника Энди ни с того ни с сего, при рутинном осмотре, обнаружили рак со множественными метастазами. Затронуты печень, легкие, поджелудочная и позвоночник. То есть кранты. А Энди, спортивный некурящий трезвенник, чувствовал себя великолепно и ни на что не жаловался! Как подло устроена жизнь – живешь себе преспокойно и не подозреваешь, что в твоем теле уже давно произошла непоправимая авария…

Наспех выразив сочувствие Энди, Коваленко кинулся звонить своему доктору на Харли-стрит, где практиковали самые дорогие и знаменитые врачи. Доктор заверил его, что паниковать нечего, а компьютерная томография всего тела – глупая затея. Во-первых, ненужная высокая доза облучения. Во-вторых, обследования хороши тем, что очень помогают уточнить диагноз, но частенько бьют ложную тревогу, если человек здоров.

Но Коваленко и слушать его не стал. Доктор вздохнул и согласился на экстренную компьютерную томографию.

Этим утром Коваленко получил пакет с результатами, от которых волосы дыбом вставали.

В истерике он позвонил на Харли-стрит и потребовал, чтобы его немедленно соединили с доктором.

– У меня «обызвествленная гранулема» в легких! – завопил он в трубку.

– Спокойно, ничего страшного.

– Что значит «ничего страшного»?! А как насчет «уплотнений» в печени? Тоже прикажете радоваться?

– Ну, уплотнения в печени – это, конечно, не совсем хорошо. Однако…

– А «затемнения неясной природы в почках»? – кричал дальше Коваленко.

– «Неясной природы» означает: это может быть что угодно.

– Что угодно?! Вы издеваетесь?

– Успокойтесь, мистер Коваленко! «Что угодно» может означать также и «совершенно ничего». Я ведь вас предупреждал: результаты компьютерной томографии поддаются различному толкованию. Если не знать, что конкретно ищешь и где, то из чистой перестраховки обращаешь внимание на все, что хоть немного напоминает аномалию. Как правило, все подозрения оказываются полной чепухой.

Это «как правило» нисколько не успокоило Коваленко. Весь дальнейший день его мотало между ужасом перед грядущей скорой смертью и желанием поскорее умереть и не мучиться. Ни на какой работе он, естественно, сосредоточиться не мог.

Однако телефон надрывался. Пришлось снять трубку. Не отрывая глаз от бумаги с результатами томографии, Коваленко рявкнул секретарше:

– Ну что? Кто? Я же просил не беспокоить по пустякам! (Господи, «умеренный артериосклероз грудной аорты»!)

– Это мистер Спаньола из Берлина. Говорит, важно и срочно.

К истерике по поводу томографии добавлялось тяжелое похмелье. И выпил-то накануне всего два стакана вина, а голова трещит как после жуткой пьянки… Важно и срочно было не со Спаньолой говорить, а опохмелиться.

Тем не менее он собрался и почти проворковал в трубку:

– Да, привет, Джо! Чем могу пособить?

– Помнишь парня, которого грохнули немцы в его квартире?

Коваленко только глазами заморгал. Он повернулся в кресле, и в почках кольнуло – похоже, дают о себе знать «затемнения неизвестной природы»!

Он снова сосредоточился – и вспомнил. Бободжон Симони мог оказаться золотым дном в случае допроса с пристрастием. А немцы опять повели себя как слоны в посудной лавке и укокошили ценного парня.

– Помню. По паспорту босниец. А в чем проблема?

– Оказалось, Симони был связным между разными группами террористов-исламистов. Он организовывал хитроумное общение через интернет-аукционы «eBay». Секретная информация была скрыта в фотографии выставленного на продажу Корана.

– Чего только не выдумывают современные умельцы! – вздохнул Коваленко. – Расшифровали что-нибудь?

– Да. Передо мной лежит список банковских счетов, куда шли деньги «Аль-Каиды». Один из банков находится в пределах твоей юрисдикции.

– Хорошо, записываю, – сказал Коваленко и взял ручку.

– В списке Симони банк «Кадоган» на острове Джерси…

– Кадагин, – поправил Коваленко.

– Что?

– Правильно произносить банк «Кадагин». Кадагин был…

Спаньола сердито перебил его:

– Плевать. Произношу как написано. Этот банк находится в Сент-Хельере… если скажешь, что правильно произносить «Сан-Элье», лично прилечу надрать тебе уши! – Коваленко сухо рассмеялся, а Спаньола продолжал: – Не обижайся, некогда мне заниматься тонкостями произношения топонимов. Тут образовалась падла, которая меня нагло подсиживает. Сам знаешь, как это действует на нервы… Короче, счет без имени. Открыт в прошлом году, двадцатого декабря. Через пять дней на него пришли двадцать пять тысяч. Переслал Бободжон Симони, это доказано. А сам он – член движения под названием «Союз угнетенных всей земли».

– Никогда не слышал про таких, – сказал Коваленко.

– Хотят уничтожить все технические завоевания человечества и вернуться в золотой век ислама – то есть обратно в седьмой век.

– И при этом не брезгают пользоваться Интернетом? Милые последовательные ребята. Итак, что мне надо сделать?

– Записывай номер счета. Срочно – срочно! – найди мне любой ценой, кому он принадлежит. А потом дознайся, где этот тип в данный момент. – Спаньола бросил: «Пока!» – и повесил трубку.

Коваленко вздохнул.

Джерси – один из Нормандских островов. У него отношения с Великобританией примерно такие же, как у Пуэрто-Рико с США. Строго ограниченная независимость. Остров – один из оазисов для «левых» финансовых дел. Главный город – порт Сент-Хельер – количеством банков на душу населения раз в десять превосходил Швейцарию. Однако после трагедии одиннадцатого сентября банки уже не прежние твердыни секретности; спесь с них немного сбили, и они все чаще идут на сотрудничество – надо только хорошенько нажать. Если повезет, то он сумеет выбить имя владельца счета.

Коваленко решил действовать лично. Так вернее.

Чтобы лишний раз полюбоваться своей хорошенькой секретаршей (дурочка упрямо игнорировала его зрелый шарм – не иначе как лесбиянка!), он не стал звонить, а вышел в приемную сам.

– Джин, мне нужно в Сент-Хельер. Срочно.

Толковая девчонка тут же отозвалась:

– Можно лететь самолетом из аэропорта Гатуик. Или в пределах часа организую вам вертолет на Джерси.

– Что ж, организуйте.

После одиннадцатого сентября работы, разумеется, прибавилось и давление сверху возросло. Зато и возможности расширились. Пять лет назад о вертолете в подобной ситуации и мечтать не стоило. А теперь – пожалуйста, никто и глазом не моргнет.

В небе Коваленко злился по поводу нестерпимого шума роторов и угрюмо ворчал про себя: на стройке каждому оболтусу выдают наушники – техника безопасности. А агенты ФБР, передовой отряд борьбы с терроризмом, вынуждены принимать рев вертолета непосредственно на нежные барабанные перепонки.

Вверху нависло чугунное небо, внизу серела рябь моря.

– Остров Гернси! – крикнул пилот, показывая направо. – А с другой стороны – Джерси.

Оба острова казались одинаковыми за пеленой тумана.

В Сент-Хельере у посадочной площадки Коваленко поджидал «мерседес» (Джин, может, и лесбиянка, но секретарша исправная!).

Менеджера банка «Кадоган» звали Джонатан Уоррен. Лет сорока, недурен собой – на британский неврастенический лад. Одет как бизнесмен с фотографии в модном журнале. Разумеется, маникюр. И легкий аромат дорогого лосьона после бритья.

Переговорив по телефону с директором, он обратился к Коваленко:

– Хорошо, мы готовы пойти вам навстречу.

– Как далеко?

Менеджер улыбнулся и, получив от Коваленко карточку с номером счета, застучал по клавишам компьютера. Затем что-то приписал на карточке и вернул ее агенту ФБР. Тот прочитал: «Томас Ахерн и компаньоны» – и сухо произнес:

– Мне нужно имя владельца счета и его адрес.

– Надеюсь, вы понимаете, это не сам владелец, а представляющая его контора. Они действуют от его лица, имеют с ним контакт. Уверен, что они будут рады помочь вам.

– И я уверен. Но в данный момент я с вами разговариваю.

– Видите ли, даже при всем желании мы не могли бы удовлетворить ваше любопытство – мы просто не знаем ни имени, ни адреса.

Коваленко возмущенно хмыкнул.

– Хотите сказать, вы понятия не имеете, с кем ведете дела?

Уоррен опять ответил уклончиво:

– Многие клиенты желают сохранить инкогнито, поэтому регистрируются через посредника. Это узаконенная практика. Посредники имеют официальную лицензию на подобного рода действия. Вот единственный адрес, который я могу вам дать.

Он ударил по клавише, и принтер выплюнул листок, на котором стояло:

Томас Ахерн и компаньоны

Коуп-стрит, 210

Дублин, Ирландская Республика

– Спасибо, – сказал Коваленко. – Теперь разрешите мне бросить взгляд на историю вкладов этого счета, и я с вами распрощаюсь.

Уоррен заметно напрягся.

– К сожалению, я не могу удовлетворить вашу просьбу, – сказал он. Потом лукаво улыбнулся и добавил: – Впрочем, если у вас есть рогаторий, [3]3
  Rogatory letter – судебное поручение. Прим. ред. fb2


[Закрыть]то я буду обязан подчиниться…

Коваленко сердито поджал губы. Судебного решения у него, естественно, не было. В чужой стране агент ФБР имеет право на сбор вещественных доказательств только с позволения местных органов. Это означает марафон из четырнадцати инстанций. Коваленко тошнило от одной мысли о подобном бюрократическом приключении. Поэтому он грозно посмотрел банкиру в глаза и отчеканил:

– Разве вы не понимаете, что речь идет о расследовании антитеррористической деятельности?

Уоррен, нисколько не впечатленный, вежливо улыбался.

– Увы, и рад бы помочь… но порядок есть порядок, – сказал он.

Вернувшись в Лондон, Коваленко мог рвануть в «МИ-5» – добиваться, топать ногами. Но дело явно обречено на провал. Выбивать доверительную информацию у подобного рода банкиров – все равно что просить у священника нарушить тайну исповеди.

– Ваш «порядок» защищает мошенников и террористов! – в бессильном отчаянии процедил Коваленко.

Он чувствовал, как кровь приливает к его лицу. В висках нехорошо застучало – давление явно подскочило. Если не успокоиться, так и до инфаркта недалеко…

Но и в вертолете Коваленко продолжал кипеть праведным гневом. Эти долбаные офшорные банки – чистой воды криминальные заведения! Будь он начальником планеты, он бы все банки сделал «прозрачными». Один шаг – такой элементарно простой – прищемил бы хвост множеству преступников! И террористы не имели бы столь мощной финансовой подпитки! Пресловутая банковская тайна существует только для того, чтобы под ее прикрытием негодяи всех стран имели возможность деньги воровать, прятать и отмывать, а банки – на этом жиреть. Запретить офшорные фокусы-покусы – и во всем мире поголовье жуликов сократится на добрую половину.

Под шум ротора Коваленко пытался расслабиться. Дышал животом, выдыхал протяжно. Чего, в сущности, беситься? Какой-никакой, а адресок он таки получил. Теперь надо как следует надавить на посредника. Эта контора наверняка получает письма от клиента и пересылает ему отчет о движении денег на его счету. Так что ниточка обязательно найдется.

К тому же контора находится в Ирландии. А там терроризма хлебнули достаточно и должны с бо́льшим пониманием относиться к нынешним проблемам американцев.