Текст книги "Миры Империума"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 44 страниц)

– А как же их разрушители? – заметил я.

– Наверняка еще у кого-нибудь сперли,– отмахнулся он.

Мы соорудили носилки из лестницы и брезента, зачем-то прикрепленного к боку танка, и уложили на них бесчувственного йлокка. На улице мы миновали парочку отважных горожан, рискнувших вылезти и посмотреть, что происходит. Они обошли наш груз стороной. В госпитале мы устроили настоящий переполох. Там хватало горожан, некоторые пришли с легкими травмами от падений и так далее, но большинство искало лишь утешения. Они неохотно уступили нам дорогу, и наконец молодой терапевт с табличкой «Доктор Смовиа» на груди подошел и принюхался.

– Я уже слышал этот запах на некоторых из тварей,– заметил он.– На мертвых. Несомненно, какая-то эпидемическая инфекция.

Он расчистил пространство, вызвал медсестру, которая срезала с нового пациента одежду, обнажив серую крысиную шкуру, и принялся за рутинное ковыряние и постукивание.

– Температура повышена на десять градусов,– заметил он.– Странно, что он еще жив. Хотя, разумеется, это не человек.

Он позвал коллегу, взял пробу крови, послал ее в лабораторию и вкатил генералу укол, от которого тот, похоже, расслабился.

– Надо сбить температуру,– пробормотал док. Ситуация обрела привычный характер: молодой врач углубился в работу в той же степени, как если бы лечил мэра. Он забрал моего протеже и попросил, скорее даже приказал, подождать.

Прошло полчаса, и он вернулся с довольным видом,

– Вирус! Сейчас разрабатываем сыворотку. Стандартная вакцина должна помочь.

Мы с Хельмом нашли где умыться и отправились на поиски обеда. Смовиа поспешил прочь, ему не терпелось вернуться к работе.

– Неудивительно, что крысы толком не дрались, полковник,– сказал Хельм,– В смысле, когда лезли толпами, а не поодиночке. Они же больны – это все объясняет. Скажите, полковник, вам не кажется, что все как в той книге: они подхватили у нас какую-то заразу, с которой им не справиться?

– Нет. Думаю, они прибыли к нам уже больными. Возможно, именно поэтому они покинули дом. Эпидемия.

– Надеюсь, мы это не подцепим,– заметил Хельм. Больничный склад продовольствия оказался закрыт, поэтому мы вернулись на улицу, нашли лоток с хот-догами и взяли по парочке med brod och senap [37]37
  С хлебом и горчицей (шведск.).


[Закрыть]. В Швеции можно есть хот-доги без ничего, если вам так больше нравится. Поедая нехитрую снедь, мы вернулись в госпиталь и обнаружили, что доктор Смовиа меня ищет.

Он показал мне закупоренную пробирку, сияя, точно свежеизбранный Папа.

– Я изолировал и культивировал вирус,– сообщил он,– Содержимое этого пузырька способно погубить тысячи особей,– Казалось, ему не по себе.– Но конечно, я буду старательно охранять его во избежание подобного несчастья.

– А как насчет лекарства? – напомнил я.

– Все просто,– довольно ответил он,– Сделаем больным укол, и через несколько часов они будут здоровы, как прежде.

– Мы на войне, не забыли?

– Конечно, полковник, но обладать властью остановить эпидемию и не иметь возможности ею воспользоваться...– Он умолк. Ему явно не приходило в голову, что я навряд ли горю желанием исцелить захватчиков.– Полковник,– неуверенно продолжил он,– возможно, я мог бы отправиться на их родную линию и за несколько часов остановить мор.

– У вас достаточно этой вирусной культуры? – спросил я.

– Нет, но теперь, когда вирус известен, ее легко изготовить столько, сколько нужно. Но зачем? Моя вакцина...

– Вы и правда хотите вылечить этих крыс, доктор? – Я размышлял вслух.

– Из гуманных соображений,– ответил он.– Конечно, мы на войне и должны действовать с осторожностью.

– Если я получу разрешение проникнуть в мир йлокков,– уверил я его,– то прослежу, чтобы вы отправились со мной.

Он принялся бурно меня благодарить. Я прервал его вопросом:

– Так значит, вам под силу изготовить еще дозы такой культуры? Тогда, если вы не против, я заберу эту.

– Зачем она вам? – удивился он,– Ах да, конечно, хотите сувенир на память. Забирайте, ради бога. Но поосторожнее с ней. Она крайне опасна, хоть и не для нас, разумеется, и если ее вдруг случайно разлить среди йлокков...

– Все понятно,– кивнул я.

Он так радовался, что мне не хватило мужества позволить ему догадаться, что я намерен его надуть.

– Если еще понадоблюсь вам, доктор, ищите меня в штаб-квартире.

На улице лежали мертвые йлокки, а немногие живые, которых мы заметили, бежали прочь – не за, а прочь – от стаек вооруженных горожан.

Вернувшись в ставку, я вызвал по найденной Барброй рации Главный штаб в Стокгольме. Испуганный лейтенант Шёлунд сообщил мне, что события вышли из-под контроля.

– Их слишком, черт побери, много, полковник' Они несут тяжелые потери, но продолжают прибывать! Штаб-квартира в осаде, как и дворец, и риксдаг, да и вообще почти весь центр города. Не знаю, сколько мы еще сможем сопротивляться. Барон фон Рихтгофен говорит о контрнаступлении на их родную линию, но у нас действительно не хватает обученных войск, чтобы начать транссетевое вторжение, сэр! Боюсь, что... минуточку, сэр...

Передача оборвалась. То ли радио отказало, то ли... мне не хотелось думать о «то ли». Еще бы пара мгновений, и я успел бы рассказать Шёлунду о вакцине и о том, как можно ее использовать.

– Плохо дело, полковник,– согласился Хельм.– Надо что-то предпринимать, и поскорее!

– Непременно, лейтенант.

Я вызвал доктора Смовиа и, когда тот прибыл, спросил, действительно ли он хочет отправиться в путешествие, чтобы помочь разрешить практически безвыходное положение, в котором мы оказались.

Он выказал энтузиазм.

– Но как мы доберемся? – поинтересовался он,– Даже если нам удастся покинуть город и прорвать вражескую осаду, до Стокгольма путь не ближний.

– Мы не пойдем пешком,– сообщил я ему.– Возьмите, пожалуйста, полевой набор, чтобы изготовить нужное количество вирусной культуры.

– Но для чего? – поинтересовался он вслух и ушел, разговаривая сам с собой.

– Что будем делать, полковник? – спросил лейтенант,– Рассчитываете удрать отсюда на одном из школьных автобусов, на которых приехали, или как?

– Или как,– отрезал я.– А теперь идите, Хельм, и вызовите по громкой связи всех командиров групп.

Заслышав потрескивание динамиков, я вышел в коридор, направляясь в кабинет к Барбре, и чуть не налетел на нее.

– Вот эта девушка, что я влюблен! – воскликнул я и тепло обнял ее, в очередной раз поражаясь, что это сказочное создание – моя жена.

– Да ну! Спасибо, полковник, – насмешливо ответила она.– А я уж думала, ты позабыл обо мне.

– Не совсем,– уверил я ее.– Я собираюсь в небольшую поездку, майор, и оставляю тебя присматривать за всем этим. Хочу, чтобы ты окопалась здесь, в штабе, прямо как есть: надо только немного рвов вырыть да валов насыпать, и пусть все здоровые мужчины, не приписанные к периметру, явятся сюда и готовятся к атаке.

Удивление передавало ее лицу не меньшее очарование, чем любые другие эмоции.

– Не волнуйся, они пока не собираются атаковать,– успокоил я ее.– Просто на всякий случай. Я еду в город. У меня есть нужные Манфреду сведения, а здесь не помешает подкрепление. Относительно небольшой, но организованный военный отряд из города окружит нападающих со всех сторон, и дело в шляпе.

 6

Как только мой иноземный гость – странно, но я начал думать о нем именно как о госте, а не пленнике – почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вести связную беседу, я отправился к нему, велев крепкой старухе, старшей медсестре этажа, проследить, чтобы нас никто не тревожил, что бы ни случилось.

Он беспокойно наблюдал за мной крохотными красными глазками.

– Ты, раб,– наконец произнес он.– Приказываю вернуть меня в перемещатель!

– Сбавь обороты, крысоголовый,– откликнулся я.– Из нас двоих именно я здоров, вооружен и у себя дома. А ты – всего лишь умирающий чужак. Итак, кто вы, черт побери, такие, ребята, и что вам здесь понадобилось?

– Я,– выразительно начал он,– старший генерал барон Свфт. Мне доверена честь возглавлять вторую волну Благородного Прилива. Увы, я болен. Я, бывший лучшим из миллиона, едва могу поднять руку! Иначе разве стал бы я покорно отвечать на бесстыдные вопросы! Я должен немедленно вернуть себе власть! – Он дернулся, пытаясь отбросить одеяло, но обмяк и заскрежетал длинными желтыми резцами.

– Не переживайте так, генерал,– посоветовал я, как мне казалось, довольно мягко.

Однако он рванулся ко мне и зарычал:

– Я не нуждаюсь в твоей опеке, паразит!

– Меня зовут Баярд,– сообщил я ему.– Полковник Баярд из Службы транссетевого надзора. Вы мой военнопленный, и, полагаю, вам лучше держать себя в руках. Итак, зачем вы здесь?

– Оккупировать и использовать вес пригодные для жизни грани многомерной вселенной – высшая привилегия и божественное предназначение Благородного народа,– заявил он.– С этой целью я вызвался осуществить разведку Второго Запустения: в одиночку, разумеется, поскольку меньшее было бы недостойно моего высокого предназначения.

– В одиночку? Да вас тут тысячи, и все больше прибывает, пока я сижу и пытаюсь выяснить, какого черта вам надо.

– Когда я впервые проник в Запустение,– объяснил он,– то обнаружил скопление пригодных для жизни граней бытия глубоко в запрещенном секторе. Я рапортовал в штаб и предложил организовать настоящую миссию под общим командованием капитан-генерала его императорского высочества принца Избранных.

– Чего вам надо? – настаивал я.

– Нам нужна эта территория в качестве жизненного пространства для Благородного народа,– сообщил он мне, словно втолковывая очевидное.– Откровенно говоря, во время первого визита я не заметил каких-либо следов жизни в области, занятой гигантской пустыней (у нас на ее месте расположено внутреннее море), и мы сочли, что занимаем девственную грань. Мы не подозревали о существовании вашего агрессивного вида, близкого, как мы обнаружили, отвратительным ййлпам, вездесущим паразитам-приматам Йлокка, юрким вредителям, которые кишмя кишат в наших фруктовых садах и сараях, а еще на помойках,– презрительно добавил он.– А также, возможно, их несколько более крупным родственникам из джунглей, лори. Вы напали на нас, едва увидев; естественно, нам пришлось защищаться в ответ. Вы называете это «войной» на одном из своих диалектов; у нас нет подобного слова. Благородный народ Йлокка незлобив и пребывает в мире.

– Я видел, как кое-кто из вашего «Благородного народа» жрал своих мертвых товарищей,– возразил я с заметным неодобрением.– А иногда и еще не совсем мертвых. Это как, благородно?

– Ах, мои бедные собратья голодают,– опечалился Свфт.—Дома мы всегда ждем, пока погибнет мозг, и только потом приступаем к трапезе.

– Вы и людей едите,– указал я,– или по крайней мере обкусываете. Нам это не нравится.

Он кивнул узкой головой.

– Мне тоже,– вздохнул он,– От вас у нас желчь разливается, просто ужас. А мы и так уже больны. Если честно, болезнь – вот что привело нас сюда.

– Ага! Наконец-то правда.

– Я говорил искренне,– оскорбился чужак.– На Великом Йлокке болезнь лютует, опустошая целые города.

Наша цивилизация гибнет! Города превращаются в склепы, по которым скитаются мародеры, нападая на беспомощных! Ты, как существо, наделенное чувствами, несомненно, сделаешь все, чтобы облегчить столь великие страдания!

– Наш альтруизм не простирается до такой степени, чтобы позволить вам захватить наш мир и уничтожить нашу культуру,– объяснил я.– Вам придется отозвать войска, генерал, и найти другое решение. Попробуйте тридцать пятый сектор. Там широкая полоса незанятых линий, где, насколько мы сумели определить, млекопитающие не преуспели и миром правят насекомые.

– Фу! – выплюнул он.– Ты посылаешь Благородный народ в блошиное гнездо? Ты пожалеешь о своей дерзости, полковник!

– Это вряд ли, генерал. Впрочем, проблема, с которой мы столкнулись, не имеет отношения к моим чувствам – или к твоим. Проблема в том, как мне тебя убедить, что это ваше вторжение потерпит крах, до того как оба наших народа понесут непоправимый ущерб.

– Ваш термин «вторжение», подразумевающий насильственный захват территории, по праву принадлежащей другим, неуместен,– огрызнулся он.– Мы не обнаружили здесь популяции Благородного народа, а существование других разумных видов нам и не снилось – в особенности ййлпов или лори-переростков. Мы пришли как мирные колонисты, чтобы заселить пустынный мир.

– Должно быть, вы поняли свою ошибку довольно быстро,– указал я.– Вряд ли вы приняли те здания и механизмы, на которые наткнулись, за естественные образования.

– Вы, лори,– начал он.

– Люди,– поправил я.

– Ну ладно, «люри», если это имеет значение,– нетерпеливо продолжил он,– и точно так же мы, йллоки, являемся частью природы, и все наши творения естественны. Не менее естественны, скажем, чем птичье гнездо, или улей, или бобровая плотина, лабиринт ходов личинки, сеть паука и так далее. Признаю, я испытал сомнения, когда увидел, что то был определенно город, пусть и чрезмерно обширный и залитый светом.

– Так о Стокгольме еще никто не говорил,– отметил я.– Почему вы не отозвали войска, когда убедились, что мы высокоразвиты? И не притворяйтесь, будто не знали: ваши точки входа все расположены в крупных городах.

Он вяло отмахнулся:

– Подходящие для городов места,– наставительно сообщил он,– одинаковы на всех гранях. Мы просто естественным образом расположили места сбора десанта в своих городах; потому-то и очутились в ваших.

– А как же в первый раз,– не унимался я,– когда, по вашим словам, вы оказались в пустыне?

– Экспериментальный вытеснитель из соображений безопасности был установлен на крошечном островке в море Запустения,– пробрюзжал он.

– Вы должны были отступить при виде первого же города,– настаивал я.

– Невозможно! – прохрипел больной чужак.– Исполнение плана слишком продвинулось, и необходимость спастись от болезни никуда не делась!

– А почему вы не разработали вакцину против болезни? – поинтересовался я.

Он выглядел озадаченным.

– Термин мне знаком, разумеется. Мой углубленный инструктаж был полным, хотя и поспешным. Но сама идея от меня ускользает: нарушать своими действиями природное провидение? Наши философы постигли, что Мор в действительности лишь милостивый промысел Природы, призванный облегчить проблему перенаселения. Вы предлагаете вмешаться в проявление Воли?

– Ну разве что немного,– признал я.– Эту вашу болезнь вызывает вирус, конкурирующая жизненная форма, которая поражает ткани, разрушает красные кровяные клетки, вызывает головные боли и слабость и в конце концов убивает. Всего этого можно избежать. Ее можно вылечить.

– Вы бредите, полковник,– возразил он.– Несомненно, вы не верите, что возможно повлиять на проявления Воли.

– Мы постоянно так делаем,– сообщил я ему.– Это часть Воли; для чего и построено данное здание. Зачем, по-вашему, мы вас сюда притащили?

– Чтобы убить, разумеется,– мгновенно отреагировал он.– Неполноценные создания, какими вы являетесь, безошибочно опознали во мне высшее существо и посему предложили мне возвышенную ритуальную смерть, достойную моего ранга. Я благодарен вам за соблюдение приличий по крайней мере в этом вопросе. Я стойко жду, когда же вы объявите ужасную истину. Ведите своих шаманов! Творите со мной самое худшее! Я умру, как должно умереть лорду Благородного народа!

– Мы пытаемся вылечить, а не убить вас, генерал,– устало втолковывал я ему. Я имел право на усталость. Не спал уже... и не припомнить сколько.

– А теперь я призываю вас вложить меч мне в руку,– заявил он, словно искренне ожидал немедленного повиновения.– Мой освященный клинок остался в вытеснителе. Немедленно принесите его!

– Если вы такие уж мирные,– заметил я,– то что это за чушь насчет освященного клинка? Карманный нож – он и есть карманный нож, нет?

– Ваше поразительное невежество недостойно даже моего презрения,– фыркнул он.– Истоки кодекса чести лежат столь глубоко в истории Благородного народа, что... Я понял, вы смеетесь надо мной.– Он сменил курс.– Вы сами не чужды кодекса воина – или вашей извращенной версии оного.

Я пропустил это мимо ушей.

– Так значит, у вас нет ничего похожего на медицину? – размышлял я вслух.– С вашими явно высокими технологиями в других областях можно было бы ожидать...

– Пф! – пискнул он.– Все равно что требовать умения управлять погодой. Несомненно, вы заметили, что во всех фазах, или А-линиях, как вы их называете, погода неизменна.

Я согласился, что заметил это.

– Даже здесь, так далеко за официальными границами Правления,—добавил он.—Единственные исключения – это области Запустений, где самый рельеф местности был разрушен, изменяя воздушные и водные течения.

– И вы пересекли Пустошь, или Запустение, как вам угодно, чтобы отыскать нашу фазу, не какую либо еще,– постановил я.– Но почему? Почему не выбрали какую-либо линию поближе, более похожую на ваши домашние миры? И что вы имеете в виду под Заггустениями? Существует только одна Пустошь.

– По краям подвластной территории,– довольно охотно объяснил Свфт,– мы обнаружили многочисленные свидетельства присутствия конкурирующей силы – как я теперь понимаю, вашей. Математически мы вычислили фокусную точку данного вмешательства – другое Запустение. Мы уже знали, разумеется, о странном Запустении, окружающем нашу домашнюю фазу. Когда я исследовал здешнее Запустение, у меня не было оснований ожидать встречи с разумными существами. Мы предположили, что ваше ядро погибло во время ужасной катастрофы, создавшей вашу Пустошь.

– Ваше Запустение,– сообщил я ему,– несомненно, итог неудачных экспериментов с вытеснителем в близкородственных линиях. Вы должны были понять, что вторая подобная зона разрушения означает существование другой путешествующей по Сети линии. Но вы просто вломились и заявили, что тут местечко не занято,– саркастически закончил я.

– Как только наше предприятие стартовало,– заявил он тем же нравоучительным тоном,– на что были брошены последние наши силы, путь назад был отрезан. Можете вы представить, чтобы я, автор проекта, вернулся на Йлокк всего через несколько дней после нашей торжественной погрузки и рапортовал Наиблагороднейшей, что, как выяснилось, и далее следовать плану представляется стеснительным?

– Тяжко,– согласился я.– И тем не менее вам следовало поступить именно так. Вы видели достаточно, чтобы понять: долго это продолжаться не может.

– Допустим, в русле оригинального замысла и не может,– извернулся он.– Но есть и другие подходы, более тонкие, которые все же помогут достичь цели. Не все ваши местные фазы столь хорошо организованы и информированы, как эта, в координатах ноль-ноль.

– С такими разговорчиками вам светит недолгая жизнь в одиночке,– предупредил я.– Разумеется, все записывается, и в правительстве империи есть люди, которые остерегутся освобождать вражеского агента, который продолжит деятельность, пагубную для мира и порядка в империи. Мы тоже заметили следы сетевых операций – ваших, полагаю – за пределами нашей зоны первичного интереса. Мы планировали когда-нибудь выследить, откуда вы пришли, и...– Я умолк, внезапно подумав об унылой области, которую мы называли Желтой зоной.

– И захватить нас,– дополнил чужак.

– Идея упреждающего удара обсуждалась,– пришлось мне признать.– Но мы надеялись сотрудничать с вами, как сотрудничаем с другими сетевыми силами.

– Полагаю, здешняя резня делает это невозможным,– заявил он.– Как с нашей точки зрения, так и с вашей. Возможно, к сожалению. Но если честно, сомневаюсь, что наш народ когда-нибудь сумел бы преодолеть свое инстинктивное отвращение к племени лори.

– А у нас с вами вроде бы неплохо получается,– указал я.– Я даже больше почти не думаю о вас как о щетинистых крысах из канализации.

– У меня была возможность прочитать об этом в ваших книгах в ходе нуль-временной командировки,– сообщил мне генерал чужаков.– Ваше жестокое обращение с отдаленными родственниками Благородного народа – редкостная мерзость. Однако признаю: наши собственные гонения на гадких йлокков были не меньшим геноцидом.

– Возможно, оба наших народа наделали ошибок,– подытожил я.– Однако в данный момент проблема состоит в том, что ваши войска продолжают изливаться в наш мир со скоростью не меньше миллиона особей в день.

– Три миллиона,– сухо поправил он и добавил в качестве объяснения: – У нас острое перенаселение.

– Не через точку десантирования на Страндваген,– возразил я.– Мы наблюдали ее достаточно долго, чтобы знать.

– Существует одиннадцать основных порталов массового переноса,– сообщил он мне,– в том числе несколько действительно в пустынных местах. Тот, который вы знаете и, несомненно, готовы разрушить своим странным метательным оружием, действующим на расстоянии, был первым. Мы осознали, что ошиблись, посчитав фазу необитаемой, и разместили остальные в областях, отдаленных от ваших скоплений населения.

– Не совсем так. По нашим сведениям, ваши войска заняли все основные столицы. Вы не воинственны, но начали войну,– устало подвел итог я.– Вы и не подумали бы вторгаться на земли разумных существ, но вы здесь. Вашему рассказу не хватает правдоподобия, генерал.

Он кивнул, этот жест согласия он явно подцепил у нас, людей, и произнес:

– Я охотно понимаю ваше замешательство, полковник. Но его явно недостаточно, чтобы выявить противоречия в моей оценке событий. Вы должны, – теперь он был очень серьезен,– должны осознать вот что: нужды Благородного народа первостепенны. Ваше тщетное сопротивление нашей мирной оккупации необходимого жизненного пространства должно немедленно прекратиться! Мы не можем больше терпеть это неудобство!

– Вы ловко пудрили мозги, помните, генерал? – возразил я.– А как насчет нашего жизненного пространства? И в конце концов, мы, люри, законные владельцы спорной территории.

– По какому праву? – парировал он, словно я отреагировал именно так, как он хотел.

– По праву рождения, более раннего заселения и развития и потребностей человечества,– сообщил я ему, точно сам ждал вопроса.

– Раннего заселения...– задумчиво повторил он.– Полагаю, ваши местные «крысы», как вы называете этот скромный народец, имеют по меньшей мере такие же древние права.

– Только не на наши житницы! – отрезал я; меня начали несколько раздражать его вкрадчивые нелепицы.

– Почему нет? – парировал он.– Дары земли не имеют «естественного» хозяина. Растения существуют для всех, кто в состоянии собрать их,

– Мы их сажаем,– сообщил я ему,– нам их и пожинать. Мы строим города и храним в них зерно; это так очевидно, что тут не о чем и говорить!

Он косо глянул на меня.

– Говорите, «сажаете» их? Боюсь, мы вступаем в область, едва затронутую в моем самоинструктаже,– очередную странную идею, заключающую в себе манипулирование Волей.

– Хотите сказать, у вас нет земледелия? – недоверчиво переспросил я.

Он помедлил, прежде чем ответить.

– Термин мне известен, разумеется, но постичь я его не могу. «Вынуждать растения кучно произрастать на определенной территории». Невероятно. Растения растут, где хотят.

Я проговорил с ним еще полчаса без какого-либо заметного прогресса. Он продолжал придерживаться мысли, что человечество должно убраться с дороги Благородного народа и прекратить тем самым кровопролитие.

– Утверждаете, что ничего о нас не знаете,– напомнил я ему,– а прибыли сюда с подробными инструкциями да еще владеете и шведским, и английским. Как вы это объясните?

– Я,– сухо ответил он,– не обязан объяснять что бы то ни было. Однако не вижу вреда для своего дела в том, чтобы разъяснить некоторые моменты, которые, как я вижу, остаются для вас загадкой. Ну хорошо. Мы разработали технологию быстрого переноса информации в глубокие слои памяти, развив в действительности наследственную способность запоминать расположение закопанных орешков. Во время первого посещения вашей грани я, как уже говорилось, не обнаружил признаков ее обитаемости, поскольку прибыл, как мы теперь знаем, в великую пустыню – Сахару, я выяснил, что вы так называете ее. Дома на этом месте расположено неглубокое море. Последующие команды наблюдения обнаружили, однако, примитивные временные лагеря вашего вида, кочевых племен, как впоследствии выяснилось; поэтому, естественно, команды наблюдения развернули более широкую разведку. Это они собрали материалы для инструктажа, за исключением лингвистических данных по двум родственным диалектам, распространенным здесь, в назначенной для меня точке входа, которая совпадает, разумеется, с местонахождением Благородного города. Сии последние сведения были, конечно, спешно собраны перед самым наступлением; отсюда и пробелы в моем владении языками.

– У вас неплохо выходит,– воодушевил я его.

Он посмотрел на меня надменно и одновременно как бы защищаясь, если я научился разбирать немногочисленные выражения его заостренной морды.

– Мы ошиблись,– провозгласит он,– когда недостаточно тщательно исследовали целевую грань. Но вспомните: мы находились – и находимся – в отчаянном положении, и время играло против нас. Менее восприимчивые существа, такие как вы, попросту ввели бы несметные войска, не думая о возможных последствиях для протестующих.

– Боже,– произнес я.– Может, нам всем просто свалить в Пустошь?

– Зачем же так радикально,– смягчился он,– Массовой эвакуации в одну из изолированных в Пустоши линий вполне хватит. Мы позволим подобное переселение и поспособствуем ему. Осмелюсь даже предположить, что мы предоставим в ваше распоряжение свой метод массового переноса.

– Я прикололся,– сказал я. После чего мне пришлось объяснить, что такое «прикалываться».– Мы никогда не покинем родину.

– В таком случае,– произнес он принужденно-терпеливо,– я не вижу никаких перспектив мирного соглашения между двумя нашими видами. Жаль. Вместе мы были бы способны на многое.

– Мы еще поговорим, генерал,– пообещал я ему.– А сейчас я, пожалуй, пойду. Вам надо отдохнуть; увидимся завтра.

– Беседуя с вами, полковник,– откликнулся он,– я на мгновение забыл об отчаянном положении Народа. Доброго пути.

На этой ноте я покинул его и въевшийся запах гнилых апельсинов. Какое-то мгновение мне казалось возможным, что мы сумеем примирить наши несопоставимые интересы, извлечь огромную выгоду для обоих видов: у йлокков есть кое-какие технологии, которые ТСН сочтет весьма полезными, с другой стороны, мы тоже многому можем научить их; но сейчас я был очень подавлен. Хотелось поговорить с Барброй: один звук ее голоса подбодрит меня, но то, что я должен был ей сказать – что собираюсь рвануть в штаб и сообщить новые сведения о захватчиках (а таковых сведений Свфт предоставил больше, чем сам подозревал),– не подбодрит ее.

Супругу я обнаружил, как обычно, в гуще самого острого из наших кризисов: крыскжи прорвали импровизированные укрепления на речной стороне города. Она сидела в полевом штабе и следила за ситуационной картой с ее веселенькими (если не знать, что они означают) огоньками, отмечавшими расположение вражеских сил, часть за частью. Огоньки рваной линией бежали из леса и от наших жалких войск, которые держались и держались – и отступали. Похоже, через пару минут госпиталь будет окружен и отрезан.

– К счастью, Бриан,– сообщила она,– мы можем спастись, ведь они ошибаются даже чаще и серьезнее, чем мы.

Как раз во время беглого инструктажа вбежал доктор Смовиа и поспешно направился ко мне, за ним по пятам следовала застенчивая представительница военной полиции. Я отмахнулся от них, дослушал Барбру и поцеловал ее на прощание. Смовиа с обеспокоенным видом ошивался поблизости.

– Видите ли, полковник,– запричитал он,– мой пациент едва ли готов оставить госпиталь. К тому же он переносчик...

– Однако для людей опасности нет? – с надеждой переспросил я.

– Ну разумеется, нет,– отмахнулся он.– Но с вашей стороны крайне деспотично выпустить его и даже не потрудиться уведомить меня...

– Довольно,– перебил я, – Я его не выпускал! Я оставил его в постели десять минут назад! Хотите сказать...

– Он ушел,– пробрюзжал Смовиа.– В больнице его нет. Я проверил. Я решил, что вы...

– Боюсь, он сам сбежал.

Я подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу. Как я и боялся, перемещатель чужаков исчез с того места, где был оставлен мной без всякой охраны. Барбра ободряюще погладила меня по плечу. Она знала, что мысленно я занимаюсь самобичеванием.

– Садись на горячую линию, Барб,– велел я.– Предупреди станции по периметру, чтобы смотрели в оба, но не пытались остановить его. Им это и не удастся, только зря народ положат.

– Что это значит? – потребовал объяснений Смовиа.– Куда он отправится, такой ослабленный?

– Домой,– отрезал я.– Он ушел; ничего не поделаешь– Я повернулся к Барбре.– Теперь мне надо в город еще больше, чем прежде.

Она поняла и кивнула. Я вышел.

Найти сержанта не удалось. Оставив для него распоряжения, я вышел на улицу, где тормознул лейтенанта Хель-ма и сообщил ему, что собираюсь прорываться. Разумеется, он жаждал подробностей, и я велел ему выбрать лучший из трех наших вездеходов и ждать меня на Кунгсгатан через полчаса. Он побежал исполнять.

Я вернулся внутрь, нашел Смовиа и попросил следовать за мной да не забыть культуру вируса чужаков. Он не понял зачем, но спорить не стал. Штабных я проинструктировал и велел рыть оборонительные сооружения.

– Вернусь через сорок восемь часов,– пообещал я.– Удерживайте позицию до тех пор.

Они ответили, что им это вполне по силам. Надеюсь, не врали. Вернулся лейтенант Хельм с вездеходом, заправленным, укомплектованным провизией и готовым к отходу. Особо мудрить мы не стали: выехали через те же ворота, у которых я беспечно оставил вытеснитель Свфта без охраны, и увидели все тех же неорганизованных стрелков с оружием ближнего действия. Я почти поверил словам Свфта о том, что йлокки невоинственны. Они не пытались нам помешать. А затем мы наткнулись на заставу. Путь нам преградила неприступная с виду баррикада: сплетенные ветвями поваленные деревья, пустые места забиты булыжниками. Я свернул на обочину, немного потрясся по ухабам и выехал на неповрежденную дорогу. Несколько йлокков рванули наперерез, но остановились вдалеке. Похоже, для захватчиков они слабо понимали, что делают.

– Не стоит их недооценивать,– посоветовал я Хельму.– У них есть кое-какие технологии, и, должно быть, они способны успешно воевать, ни черта не понимая в военном деле. Но по отдельности, похоже, полностью лишены воображения или инициативы. Если мы делаем что-либо неожиданное, они теряются.

– Полагаю, рано или поздно кому-нибудь из них придет на ум выскочить на дорогу перед нами и пальнуть из разрушителя с близкого расстояния,– озвучил лейтенант мою мысль.

– В таком случае мы пристрелим его и докажем, что идея никуда не годится.

Однако я начал беспокоиться. Мы продолжали двигаться, нам не мешали. Через несколько миль прячущиеся крысюки попадаться перестали. До городских окраин оставался час. Мы подъехали к первому мосту в Стокгольм и увидели, что он цел. Еще через пять минут мы уже беспрепятственно катили по Дроттнинсгатан. На улицах лежали груды мертвых пришельцев, а также несколько человеческих тел, внимание им уделяли только роющиеся в отбросах йлокки. Воздушные фильтры удерживали большую часть вони вне кабины грузовика. Несмотря на множество жертв, крысюки кишели повсюду, маршировали неровными колоннами, в основном по узким боковым улочкам, иногда гнали людей-пленников. Город казался невредимым. Тот выстрел, что я видел на Страндваген, был единственным. Мы подошли к высокому ограждению из кованого железа перед штабом, где нас встретили и провели внутрь два щеголеватых офицера в серо-зеленой шведской полевой форме.