Текст книги "Миры Империума"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)

  Командировка в никуда
 © Перевод К. Плешкова.

  ПРОЛОГ

Стояло раннее утро. Он восседал верхом на могучем боевом коне, устремив взор через поле к затянутым дымкой холмам, где ждал враг. Кольчужные доспехи давили на плечи, но он чувствовал и иную тяжесть – ощущение незавершенного дела, забытого долга, утраты того, что представляло для него немалую ценность.

– Туман рассеивается, милорд,– послышался рядом голос Трампингтона.– Пойдете в наступление?

Он посмотрел на ярко пылающее сквозь туман солнце, подумав о зеленых долинах родной земли, и его охватило предчувствие неминуемой смерти, ожидающей их на этом мрачном поле.

– Нет. Сегодня Балингор не покинет ножны,– наконец ответил он.

– Милорд... вы хорошо себя чувствуете? – озабоченно спросил молодой сквайр.

Коротко кивнув, он развернулся и поехал назад сквозь ряды молча смотревших на него вооруженных воинов.

  1

В заведении Молли вовсю надрывался музыкальный автомат, оплакивая судьбу некоей падшей женщины, но никто его не слушал, если не считать нескольких старых сморчков, которые сидели на расшатанном крыльце под желтыми фонарями, потягивая пиво и наслаждаясь доносившимся с залива прохладным ветерком. Был десятый час вечера, жара на пляже уже спала, и плеск накатывавшихся на песок волн казался тоскливым и отдаленным, словно воспоминания старика.

Я сел на табурет у стойки, и Молли поставила передо мной запечатанную бутылку вина.

– Знаешь, Джонни, сегодня опять та же история,– сказала она. – Я нашла блюдо, которое, могу поклясться, разбила в прошлом месяце, прямо в раковине, без единой щербинки. И виски совсем другое – я такого никогда не заказывала, и ни одной бутылки «Ред лэйбл», а ты ведь знаешь, свой товар я хорошо помню. Плюс три кочана капусты, которые еще вчера были свежими, сгнили прямо в холодильнике!

– Ну, значит, с твоим последним заказом что-то напутали, а овощи просто оказались не столь свежими, какими выглядели.

– Ну да, а поганки по углам? – спросила она.– Считаешь, это тоже нормально? Сомневаюсь, Джон Керлон! А как насчет этого?

Она достала из-под стойки тяжелый кубок из граненого стекла емкостью примерно в кварту, с круглым дном и на короткой ножке.

– Когда я пришла сегодня вечером, он красовался здесь. Эта штука стоит немалых денег. Как она сюда попала?

– Неожиданная покупка? – предположил я.

– Не издевайся, Джонни. Здесь творится что-то непонятное, и меня это пугает. Как будто мир уходит из-под ног! И не только тут. Я повсюду замечаю мелкие изменения, вроде деревьев, которые растут не там, где обычно, а в журнале не оказалось рассказа, который я читала, хотя я точно помню, что он там был!

Я погладил ее по руке, и она сжала мои пальцы.

– Джонни... скажи мне, что происходит? Что мне делать? Я ведь не схожу с ума?

– Ты абсолютно здорова, Молли. Кубок – скорее всего, подарок от какого-нибудь тайного воздыхателя. Все мы зачастую о чем-то забываем, и наши воспоминания порой слегка отличаются от реальности. Вероятно, твой рассказ в каком-нибудь другом журнале, ты просто перепутала.

Я старался, чтобы мои слова звучали достаточно убедительно, но это не так-то легко, когда ты сам не вполне веришь собственным речам.

– Джонни, а как дела у тебя? – Молли продолжала держать меня за руку.– Ты уже говорил с ними?

– С кем? – спросил я.

Она пронзила меня испепеляющим взглядом, жгучим, словно солнце Ки-Уэста.

– Не притворяйся, будто не знаешь, о чем я! Сегодня еще один про тебя спрашивал – какой-то новый тип, я его никогда раньше не видела.

– Ах, эти... Нет, у меня пока не было времени...

– Джонни! Спустись с небес на землю! С этой компанией тебе не справиться. Они тебя в лепешку сомнут и под линолеум засунут, даже бугорка не останется.

– Молли, за меня не беспокойся...

– Ну да, конечно! Джонни Керлон, шесть футов три дюйма костей и мускулов, парень с пуленепробиваемой шкурой! Послушай, Джонни! Этот Джейкси – тип весьма неприятный, особенно с тех пор, как ему пришлось скреплять челюсть проволокой. Он из тебя котлету сделает...– Она не договорила.– Впрочем, думаю, ты и так все это знаешь. И вряд ли мои слова хоть что-то изменят.

Она отвернулась и сняла с полки бутылку «Реми Мартен».

– Как ты сказал, это всего лишь бокал. Так что можно воспользоваться и им.

Она налила бренди в кубок, и я поднял его, глядя на переливающуюся внутри янтарную жидкость. Бокал в моих ладонях казался холодным, гладким и тяжелым...

Сидя на троне, я посмотрел на узкое вероломное лицо человека, которого так любил, и увидел вспыхнувшую в его коварных глазах надежду.

– Милорд король,– начал он, ковыляя ко мне на коленях и волоча за собой цепи, в которые был закован.– Сам не знаю, что подвигло меня на столь глупый поступок. С моей стороны это было всего лишь сумасбродство, и ничего не значит...

– Ты уже трижды покушался на мой трон и корону! – воскликнул я так, чтобы слышал не только он, но и все те, кто мог возроптать против того, что неминуемо должно было свершиться.– Трижды я простил тебя, одарив своей милостью и рассчитывая на твою верность.

– Да снизойдет райская благодать на твое величество за его великое милосердие,– льстиво пробормотал он, и даже в это мгновение я видел алчность в его взгляде.– На сей раз клянусь...

– Не смей клясться, ты, клятвопреступник! – прервал я его.– Лучше подумай о собственной душе и не позорь ее в свои последние часы!

Наконец я увидел в его глазах страх, вытеснивший все остальные чувства, кроме жажды жизни. И я знал, что судьба его предрешена.

– Смилуйся, брат,– выдохнул он, протягивая ко мне скованные руки, словно к Богу.– Смилуйся, во имя памяти о прошлых радостях! Смилуйся, ради любви нашей матери, праведной леди Элеанор...

– Не оскверняй имя той, которая тебя любила! – крикнул я, с тяжелым сердцем вспоминая ее бледное лицо на смертном ложе и взятую с меня клятву всегда защищать того, кто стоял сейчас передо мной на коленях.

Он рыдал, когда его волокли прочь, рыдал и клялся в истинной верности и любви ко мне. А потом в собственных покоях, одурманенный вином, рыдал я сам, снова и снова слыша звук падающего топора.

Мне рассказали, что в самом конце он все же нашел в себе мужество подойти к плахе с высоко поднятой головой, как подобает сыну королей. И своими последними словами он простил меня.

О да, он простил меня...

Кто-то звал меня по имени. Моргнув, я увидел перед собой, словно в туманной дымке, лицо Молли.

– Джонни, что с тобой?

Я тряхнул головой, и галлюцинация исчезла.

– Не знаю,– сказал я.– Наверное, недоспал.

– Меня удивило твое лицо,– заметила она.– Когда ты взял бокал в руки и поднял его, ты стал... каким-то чужим.

– Возможно, он мне о чем-то напомнил.

– Похоже, с тобой тоже что-то творится, не так ли, Джонни?

– Возможно,

Я одним глотком выпил бренди.

– Сейчас тебе лучше всего было бы уйти,– тихо сказала она.– Сам знаешь.

– Всего, что хочешь, все равно не получишь,– ответил я.

Она посмотрела на меня и вздохнула.

– Я знала, что ты, как всегда, поступишь по-своему, Джонни.

Я продолжал ощущать ее взгляд, выходя через дверь-ширму на холодный вечерний воздух.

С залива накатился густой туман, и вдоль пирса горели большие ртутные фонари, словно мост, ведущий в никуда. В конце его покачивалась во мгле моя лодка – сорокафутовая красавица, за которую я уже почти выплатил всю сумму. Она низко сидела на воде с полностью заправленными четырьмя стогаллоновыми баками. Под палубой находились два мощных двигателя «крайслер-480», старые, но в отличном состоянии – я сам их отремонтировал. С их помощью я всегда мог попасть туда, куда мне было нужно, и вернуться назад.

Когда я прошел мимо ящика для инструментов возле мачты, из тени выступили двое, преградив мне дорогу. Одного из них, рослого и с пришпоснутым носом, звали Джейкси. Другой – коротышка с лисьей мордочкой в деловом костюме. Отбросив сигарету, он поправил узел галстука и встряхнул манжетами, словно карточный шулер, готовящийся перетасовать колоду.

– Это мистер Рената, Керлон,– сказал Джейкси. Когда-то его хорошо стукнули в горло, и теперь его голос напоминал хриплый шепот.– Он специально приехал из Палм Бич, чтобы поговорить с тобой.

– Рад познакомиться, мистер Керлон. Человечек с лисьей мордочкой протянул длинную узкую ладошку, похожую на обезьянью. Я даже не взглянул на нее.

– Я ведь говорил, чтобы ты не болтался без спросу на моей лодке,– сказал я.

– Не груби, Керлон,– проворчал Джейкси.– Мистер Рената – важная персона, он проделал немалый путь...

– Общество защиты рыболовов – очень важная организация, приятель,– подал голос Рената.– Вступив в него, можно избежать кучи проблем.

– С чего вы взяли, будто я хочу избежать проблем? Он кивнул, словно я сказал нечто вполне разумное.

– Знаешь что, Керлон,– бросил он,– в знак нашей доброй воли мы скостим три сотни вступительного взноса.

– Прочь с дороги,– сказал я, направляясь мимо него.

– Погоди минуту, сморчок,– прорычал Джейкси.– Болванам вроде тебя не пристало так разговаривать с мистером Ренатой.

Я посмотрел туда, куда он на мгновение бросил взгляд, и увидел остановившийся на другой стороне улицы автомобиль. Из него вышли двое и облокотились о переднее крыло, сложив на груди руки.

– Нужно идти в ногу со временем, Керлон,– сказал Рената, показывая явно нуждавшиеся в ремонте зубы.– В наши дни у одиночки нет никаких шансов. Слишком серьезная конкуренция.– Он достал из внутреннего кармана какие-то бумаги и протянул мне.– Подпиши, приятель. Будет весьма умно с твоей стороны.

Взяв бумаги, я разорвал их пополам и отшвырнул в сторону.

– Что-нибудь еще, прежде чем вы уйдете? – спросил я.

Лицо его приобрело неприятное выражение, но он выставил руку, удерживая Джейкси позади.

– Очень плохо, Керлон. Очень.

Достав носовой платок, он взмахнул им, и в то же мгновение, быстро шагнув вперед, я ударил Джейкси слева в челюсть, прежде чем тот успел поднять руку с зажатой в ней дубинкой. Дубинка полетела в сторону, а Джейкси, сделав два неверных шага назад, перевалился через борт и рухнул в воду, подняв тучу брызг. Я встряхнул Ренату за плечи, и из его кармана выпал маленький пистолет; нагнувшись за ним, он наткнулся прямо на носок моего ботинка и опрокинулся на спину, выплевывая кровь и мяукая, словно мокрый котенок. Двое уже бежали от машины к нам. Схватив пистолет, я начал было говорить Ренате, чтобы тог отозвал их, но туг мелькнула вспышка, раздался щелчок глушителя и мимо моего правого уха просвистела пуля. Я дважды выстрелил от бедра: один споткнулся и упал, а второй рухнул на доски. Схватив Ренату за воротник, я поднял его на ноги.

– Еще выстрел, и ты труп,– сказал я.

Он попытался брыкаться и укусить меня за руку, затем визгливо выкрикнул приказ.

– Эта сволочь подстрелила Джимми,– послышался ответный крик.

Рената что-то снова крикнул, и один из стрелков медленно поднялся на ноги.

– Джимми тоже,– сказал я. Рената передал мои слова.

Стоявший попытался поднять своего напарника, но не сумел, и в конце концов ему пришлось волочить его за пальто. Через минуту или две я услышал, как заработал двигатель машины, и она скрылась в тумане.

– Ладно, а теперь отпусти меня,– сказал Рената.

– Конечно,– ответил я и, оттолкнув его от себя, с размаху ударил в живот, а когда он согнулся, со всей силы приложил ему в подбородок.

Оставив его на пристани, я завел двигатель лодки и перерезал старым ножом кормовой конец. Две минуты спустя я вышел в канал, направляясь в сторону фарватера. Береговые огни таяли в тумане, маскировавшем упадок и нищету, оставляя на виду лишь магию ночной гавани. И еще – запах разложения, который невозможно было скрыть.

Я шел курсом на запад в течение пяти часов, затем выключил двигатель и около часа просто сидел на палубе, глядя на звезды и прислушиваясь, но никто меня не преследовал.

Бросив якорь, я спустился вниз и лег спать.

Когда перед самым рассветом я поднялся на палубу, низко над водой висел туман. У меня болело плечо, и эта боль вместе с ощущением вязкого тумана возле самого липа вдруг напомнила мне о блеске стали и развевающемся на ветру флаге и о большой лошади подо мной – что было весьма странно, поскольку мне ни разу в жизни не приходилось сидеть верхом.

Лодка неподвижно замерла на водной глади, и солнце, несмотря на туман, уже начало пригревать. Море и небо были пусты до самого горизонта, и казалось, будто Джейкси со своим боссом Ренатой принадлежат к какому-то другому миру. Направляясь на камбуз, чтобы приготовить яичницу с ветчиной, я заметил странную вещь – небольшие скопления чего-то похожего на грибы, росшие на досках из черного дерева и хромированных поручнях. Пинком выбросив их за борт, я потратил полчаса на отдраивание палубы и меди, вслушиваясь в царящую вокруг тишину. Затем, открыв люк, я проверил двигатели, подкрутив и смазав, где необходимо. Вернувшись на палубу, я обнаружил там незнакомца, стоявшего у поручней левого борта, который смотрел на меня сквозь прицел пистолета.

Он был одет в обтягивающую белую форму с золоченой бахромой на манжетах. Лицо его было худощавым и жестким, но не загорелым – явно городской житель. Предмет в его руке не походил ни на один из пистолетов, какие я когда-либо видел, но в его назначении не оставалось сомнений, а рука, направлявшая его мне в лицо, была тверда. Я посмотрел вокруг, но не обнаружил ни единого судна, даже резинового плота.

– Неплохо,– сказал я.– И как вам это удалось?

– Это нейрак – нервное оружие,– сухо ответил он.– Оно причиняет неописуемую боль. Делай в точности то, что я скажу, и мне не придется его применять.

Он показал мне на люк. Голос его звучал со странным акцентом, похожим на британский, но все же не совсем. Я шагнул назад, и он последовал за мной, держась на том же расстоянии.

– Слева от водяного коллектора находится вентиль топливного насоса,– сказал он тем же тоном, каким обычно просят передать сахар.– Открой его.

Я хотел было возразить, но пистолет говорил сам за себя. Спустившись вниз, я нашел вентиль и открыл его. Наружу хлынуло дизельное топливо, с тихим плеском ударяясь о воду у левого борта. Три сотни галлонов расползлись по неподвижной воде масляной пленкой.

– Открой передний кингстон,– сказал человек с пистолетом.

Он не отходил от меня, пока я поднимал крышку люка и открывал кингстон, впуская внутрь зеленую воду. Потом мы перешли на корму и открыли второй кингстон. Забурлила вода. Я видел через открытый люк машинного отделения, как она поднимается вокруг больших цилиндрических секций двигателя, затягивая с собой мелкий мусор, крутившийся на ее темной поверхности. За две минуты лодка почти полностью погрузилась кормой в воду, слегка накренившись на левый борт.

– Слишком уж обременительный способ для самоубийства,– заметил я.– Почему бы просто не прыгнуть за борт?

– Закрой кормовой кингстон,– сказал он.

Он стоял, прислонившись к кокпиту, хладнокровный и спокойный, словно техник, делаюший свою работу. Мне было интересно, в чем могла бы заключаться эта работа, но я быстро прошел на корму и закрыл кингстон. Затем я проделал то же самое с носовым. К тому времени лодка погрузилась совсем низко, и ее планширы выступали из воды всего дюймов на шесть. В воздухе чувствовался густой запах топлива.

– Если поднимется ветер, мы потонем,– сказал я.– А поскольку топлива у нас нет, то нет и насосов...

– Ложись на палубу,– прервал он меня. Я покачал головой.

– Я лучше постою.

– Как хочешь.

Он опустил дуло пистолета, и я напрягся, шире расставив ноги. Послышалось громкое гудение, и меня словно окатило жидким огнем, раздирающим плоть.

...Я лежал ничком на палубе, содрогаясь, словно только что ампутированная конечность. Подтянув под себя колени, я поднялся на ноги.

Человек в белой форме исчез. Я был один на лодке.

Я прошелся по ней от носа до кормы – вовсе не потому, что рассчитывал обнаружить его в ящике для наживки, просто ощущал необходимость хоть чем-то заняться, пытаясь осознать, что же, собственно, произошло. Покончив с этим, я прислонился к рубке, ожидая, пока пройдет тошнота. Место, куда я рассчитывал добраться, находилось примерно в шестидесяти милях к югу от Ки-Уэста и около сорока к северу от Кастильо-дель-Морро. Лодка держалась на плаву, по крайней мере до тех пор, пока ветер не усилился настолько, чтобы поднять заметную волну. Еды имелось в избытке, воды хватало на два дня – может быть, на три, если попытаться ее растянуть. Человек с пистолетом, прежде чем исчезнуть, покопался в моей радиостанции – я обнаружил, что в ней отсутствует лампа. Запасных у меня не было. Это означало, что единственный мой шанс – оставаться на плаву, пока рядом не появится кто-нибудь, кто бросит мне конец. С лодкой пришлось бы расстаться – но ее уже сейчас можно было считать потерянной, если только мне не удастся быстро ее спасти.

Впрочем, сделать я мало что мог – ручной насос в трюме находился на глубине двух футов под водой. Я потратил час на то, чтобы вытащить его на палубу, и еще час налегал на рукоятку, пока она не сломалась. Уровень воды, возможно, понизился на долю дюйма, а может быть, мне просто так казалось. Некоторое время я пытался вычерпывать воду ведром, подсчитывая в уме – шесть ведер в минуту, в ведре примерно три галлона, сколько потребуется, чтобы вычерпать десять тысяч галлонов? Единственный вывод, к которому я пришел,– что это будет длиться слишком долго. К полудню ветер начал усиливаться, а уровень воды понизился примерно на дюйм. Выловив из заполненного водой камбуза банку консервированной ветчины и бутылку пива, я сел на теневой стороне кокпита, глядя на собирающиеся вдалеке над стальной водой облака и представляя, будто сижу в прохладном полумраке бара Молли, рассказывая ей про таинственного человека в элегантном белом костюме, который направил на меня некое «нервное оружие», приказав мне слить горючее и затопить лодку, а потом исчез, пока я лежал на палубе...

Встав, я подошел к тому месту, где он стоял. Ничто не указывало на то, что он не был лишь иллюзией. Он прошел вместе со мной до носа, а потом снова до кормы, но не оставил ни единого следа. Я сам открыл топливный вентиль, сам затопил лодку. Правда, куда-то делась радиолампа, но, возможно, это тоже было делом моих рук, хотя я и не отдавал себе в этом отчета. Может быть, жаркое тропическое солнце вконец иссушило мои мозги, а выстрел из нейропистолета, последствия которого я ощущал до сих пор, являлся чем-то вроде приступа, какие бывают у людей, утративших связь с реальностью.

Но это были всего лишь мои мысли. Я не сомневался в том, что видел. Я прекрасно помнил его жесткое, сосредоточенное лицо, свет, отражавшийся от ствола пистолета, совершенно неуместную здесь безупречно чистую белую форму с голубыми эмалированными буквами ССН в петлицах. Взяв ведро, я вернулся к прерванной работе.

К заходу солнца поднялся сильный ветер, и через десять минут лодка набрала больше воды, чем я вычерпал за десять часов. Она медленно покачивалась на волнах, словно беременная морская корова. Ночью она затонет, и тогда я какое-то время смогу плыть, а потом...

Подобные мысли не предвещали ничего хорошего. Вытянувшись на крыше рубки, я закрыл глаза, вслушиваясь в негромкое поскрипывание лодки, тяжело осевшей в воде...

...и проснулся, на этот раз уже от нового звука. Вокруг царила кромешная тьма, луны не было. Я соскользнул на палубу, и перехлестнувшая через планшир волна промочила мне ноги до колен.

Звук послышался снова, откуда-то спереди – глухой удар, словно на палубу упало что-то тяжелое. Нагнувшись, я достал из кокпита большой фонарь, который висел на стене рядом с картой, включил и направил луч в ту сторону.

– Керлон, погасите свет! – раздался голос из темноты. Прижавшись к стене рубки, я провел лучом вдоль борта и, обнаружив чьи-то ноги, направил свет фонаря прямо ему в глаза. Это оказался не тот, который стрелял в меня из нейропистолета,– высокий, седоволосый, в аккуратном сером комбинезоне. В руках у него ничего не было.

– Погасите свет,– повторил он.– Быстро! Это очень важно!

Я выключил фонарь. Теперь силуэт незнакомца был едва различим.

– На объяснения нет времени,– сказал он.– Вы должны покинуть судно.

– Вряд ли вы прихватили с собой шлюпку?

Через борт перехлестнула еще одна волна. Лодка подо мной содрогнулась.

– Кое-что получше,– ответил он.– Но нам нужно торопиться. Идите вперед!

Я не ответил, поскольку уже направлялся к нему, пытаясь различить очертания его фигуры на фоне неба.

– Лодка быстро погружается,– сказал он,– Если вы на меня наброситесь, это ничего не изменит.

– В топливных и водяных баках пусто,– ответил я,– Возможно, она удержится на плаву.

Я преодолел еще ярд.

– У нас нет времени. Осталось лишь несколько секунд. Он стоял на носу, вполоборота влево, глядя в темноту, словно там находилось нечто интересное, что ему очень не хотелось пропустить. Я посмотрел туда же, куда и он,– и увидел.

Примерно в ста ярдах от нас, в нескольких футах над водой парила квадратная платформа со стороной в десять футов, огражденная поручнями, в которых отражались блики от светящегося диска, установленного на стойке в ее середине. На платформе стояли двое, оба в белом: тот, который затопил мою лодку, и еще один, коротышка с большими ушами, чьего лица я не мог разглядеть.

– Куда спешить? – спросил я.– Я вижу человека, с которым мне очень хотелось бы побеседовать.

– Я не могу вас ни к чему принуждать,– ответил человек в сером.– Могу лишь сказать вам, что на этот раз все карты в их руках, и предлагаю вам шанс. Смотрите!

Он показал большим пальцем через плечо. Сперва я ничего не увидел, затем различит прямоугольник размером шесть на два фута, словно открытая дверь в комнату, где горела тусклая свеча.

– Я не могу допустить, чтобы меня схватили,– сказал человек в сером.– Следуйте за мной – если решили мне довериться.

Он повернулся, шагнул в висевшую в воздухе призрачную дверь и исчез.

Платформа быстро приближалась. На ее переднем краю стоял тот самый худощавый тип с нейропистолетом.

– Еще десять секунд,– сказал я в дыру в воздухе. Вернувшись к рубке, я присел в доходившей мне до пояса воде, заполнявшей кокпит, и, пошарив по стене над бездействующим компасом, нашел кожаный пояс с ножнами и надел его. Снова вынырнув, я почувствовал, что лодка начала погружаться. Белая вода бурлила вокруг моей груди, почти вырывая поручни из рук. Светящаяся дверь все еще висела в воздухе в шести футах от меня. Я прыгнул вперед, чувствуя, будто в кожу вонзаются тысячи иголок, затем мои ноги коснулись пола, и я оказался в самом странном помещении из всех, какие когда-либо видел.

  2

Пространство размером примерно восемь на десять футов окружали изогнутые белые стены, усеянные множеством экранов, циферблатов, приборных панелей, рычажков и кнопок, которых было намного больше, чем в кабине военного самолета. Человек в сером сидел в одном из двух подогнанных по фигуре кресел перед рядами разноцветных лампочек. Бросив на меня быстрый взгляд, он нажал на кнопку. Послышалось тихое гудение, и я почувствовал, что мы куда-то движемся.

– Надеюсь, они нас не заметили,– отрывисто бросил он.– По крайней мере, их луч нас не засек. Но нам надо побыстрее отсюда убираться, прежде чем он запустит полномасштабное сканирование.

Он смотрел на маленький зеленоватый экран размером с бортовой радар, в то же время щелкая рычажками. По экрану сверху вниз двигалась прямая линия, совершая полный цикл каждые тридцать секунд. Ничего подобного я раньше не видел. Но я никогда прежде не видел и ничего подобного тому, что произошло в последние несколько минут.

– Кто – они? – спросил я.

Он окинул меня взглядом с ног до головы.

– Пока можете считать, что они – представители тех, кому вы, похоже, весьма не нравитесь.

Он щелкнул переключателем, и лампочки потускнели. На большом экране шесть на шесть футов появилось отчетливое изображение платформы, парившей футах в пятидесяти над покрытой рябью водой. Картинка была настолько четкой, что мне казалось, будто я смотрю в окно. Один из людей в белом обшаривал волны мощным голубоватым лучом. Моя лодка исчезла – на черной воде покачивались лишь остатки ее снаряжения.

– Вы прикончили одного из его агентов,– сказал человек в сером.– Вряд ли это ему очень понравится, но тут уж ничего не поделаешь. Подобрав вас, я оказался, можно так сказать, в весьма сложном положении.

Он посмотрел на меня, словно размышляя, стоит ли продолжать.

– После всего того, что уже произошло, я бы не стал так говорить,– ответил я,– Кто вы – ФБР? ЦРУ? Хотя вряд ли у них есть нечто подобное.– Я кивнул в сторону фантастической приборной панели.

– Моя фамилия Баярд,– сказал он.– Боюсь, пока вам придется принимать мои слова на веру, мистер Керлон.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Я следил за ними.– Он кивнул на экран.– И многое узнал о вас.

– Почему вы меня подобрали?

– Скажем так: из любопытства.

– Если вы их преследовали, то как вам удалось оказаться здесь первым?

– Я экстраполировал их путь и опередил их. Мне повезло, я вовремя вас заметил.

– Как? Сейчас ночь, а у меня не было огней.

– Я воспользовался прибором, который реагирует на... определенные характеристики материи.

– Нельзя ли немного попроще, Баярд?

– Я вовсе не стремлюсь говорить загадками,– ответил он,– но есть определенные правила.

– Чьи правила?

– Этого я вам сказать не могу.

– Тогда я просто попрошу вас высадить меня за ближайшим углом, а потом отправлюсь домой и выпью пару рюмочек, как будто ничего не случилось. К завтрашнему дню все это покажется глупостью – если не считать лодки.

Он уставился на экран.

– Нет, так, само собой, не выйдет.– Он пристально посмотрел на меня.– Вы уверены, что ничего не скрываете? Ничего такого, что могло бы пролить свет на происшедшее?

– Это вы говорите загадками, не я. Я всего лишь рыбак – или был им до сегодняшнего дня.

– Не просто рыбак. Рыбак по имени Ричард Генри Джеффри Эдвард Керлон.

– Не думал, что кто-то во всем мире знает о моих трех средних именах.

– Он – знает. Он также знает нечто такое, из-за чего вас сочли достаточно важной персоной, чтобы ради вас организовать полномасштабную операцию в Сети. И мне хотелось бы знать, что именно.

– Вероятно, меня с кем-то спутали. Во мне нет ничего такого, что могло бы заинтересовать кого бы то ни было – разве что спеца по хроническим неудачникам.

Баярд нахмурился.

– Вы не возражаете, если я подвергну вас нескольким тестам? Это займет всего лишь пару минут, и никаких неприятных ощущений.

– Ну, хоть что-то новое,– сказал я.– Что за тесты, для чего?

– Чтобы выяснить, что же такое в вас их интересует.– Он кивнул на экран.– Результаты я вам сообщу, если они вообще будут.

Он достал какой-то прибор и провел им вдоль моего тела, словно фотограф, проверяющий уровень освещенности.

– Если бы это не звучало столь банально,—сказал он,– я бы назвал подобные результаты невероятными.– Он показал на зеленую стрелку, которая покачивалась над светящимся циферблатом, словно компас на Северном полюсе.– Судя по ним, вы находитесь в бесконечном множестве мест одновременно. А судя по вот этому,– он ткнул в циферблат поменьше со светящейся желтой стрелкой,– уровни энергии, сосредоточенной в вашей области, в сотни раз превышают нормальные.

– У вас провода перепутались,– предположил я.

– Видимо,– продолжал он размышлять вслух,– вы представляете собой средоточие того, что известно нам как силовое вероятностное поле. И если моя догадка верна – главное средоточие.

– И что это значит?

– Что от вас зависит очень многое, мистер Керлон. Что именно и каким образом, мне неизвестно. Но происходят некие странные события, и вы находитесь в самом их центре. Любой ваш поступок может оказать существенное влияние на будущее этого мира – и не только этого.

– Помедленнее, пожалуйста,– сказал я.– Давайте поближе к реальности.

– Реальность далеко не одна, мистер Керлон,– бесстрастно ответил Баярд.

– Кто вы такой, вы сказали? – спросил я.

– Баярд. Полковник Бриан Баярд из Имперской разведки.

– Гм... разведки? И к тому же Имперской? Звучит несколько старомодно – если только вы не работаете на Хайле Силассие [29]29
  Эфиопский принц Рас Тафари Маконнен, принявший по восшествии на престол имя Хайле Силассие I, является центральной фигурой религии растафари. Правил с 1930-го по 1974 г.


[Закрыть].

– Империум – великая сила, мистер Керлон. Но прошу вас поверить мне: мое правительство не враждует с вашим.

– В наше время это уже немало. Как это у вас получается говорить по-английски без акцента?

– Я родился в Огайо. Но давайте пока оставим эту тему. Я выиграл немного времени, выдернув вас прямо у него из-под носа, но он не намерен сдаваться. И в его распоряжении имеются немалые ресурсы.

Мне все еще казалось, будто он разговаривает сам с собой.

– Ладно, вы выиграли время,– кивнул я.– И что вы собираетесь делать?

Баярд показал на циферблат со слегка подрагивавшей тонкой красной стрелкой.

– Этот прибор способен отслеживать абстрактные отношения высокого порядка между любыми объектами. Для любой заданной точки в будущем он отмечает местоположение артефактов, непосредственно с ней связанных. В данный момент он указывает на некий отдаленный источник, находящийся к востоку от того места, где мы сейчас.

– Наука, мистер Баярд? Или колдовство?

– Чем шире распространяет свое влияние наука, тем больше она вторгается в область, некогда известную как оккультизм. Но в конечном счете оккультизм означает попросту непознанное.

– И какое все это имеет отношение ко мне?

– Прибор настроен на вас, мистер Керлон. Если мы последуем его указаниям, он может привести нас к ответу на ваши вопросы. И на мои тоже.

– А когда мы окажемся там, что тогда?

– Зависит от того, что мы найдем.

– Не слишком-то вы разговорчивы, полковник, как я погляжу,– сказал я.– У меня сегодня был тяжелый день. Спасибо, что подобрали меня с лодки, прежде чем она затонула. Также, полагаю, мне следует вас поблагодарить и за спасение от очередного заряда из нейропистолета. Но игра в вопросы и ответы, честно говоря, начинает меня утомлять.

– Давайте все же попытаемся понять друг друга, мистер Керлон,– сказал Баярд.– Если бы я мог объяснить, вам все стало бы ясно, но, к сожалению, есть вещи, о которых я просто не имею права вам говорить.

– Мы ходим кругами, полковник. Полагаю, вы и сами это понимаете.

– Круг сужается, мистер Керлон. Надеюсь, что это не петля, которая всех нас задушит.

– Не слишком ли драматично, полковник? Вас послушать, так скоро наступит конец света.

Баярд кивнул, не отводя от меня взгляда. В разноцветных отблесках приборной панели четко выделялись морщины на его напряженном лице.

– Именно так, мистер Керлон,– ответил он.

Взошла луна, прочертив на воде серебристую дорожку. Мы миновали Бермуды и увидели далекие огни Азорских островов. Прошло еще два часа, прежде чем вдали появилось побережье Франции.