Текст книги "Та, которая покупает"

Автор книги: Джоан Скеррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

Утренний дождь закончился, уступив место прекрасному осеннему дню. Воздух был свежий и чистый, и все кругом играло разными красками. Они выехали рано после грандиозного завтрака, приготовленного Уэсли. Ей еще ни разу не приходилось угощать его своей стряпней, поэтому теперь она напряженно следила за его реакцией, отчаянно пытаясь поймать на его лице выражение удовольствия после каждого отправленного в рот кусочка.

Он съел все до последней крошки, но она никак не могла успокоиться и еще несколько раз переспросила, правда ли ему понравились яичница, блинчики, бекон и картофельные оладьи. Она понимала, что это, конечно, не изысканный завтрак, к которому он, должно быть, привык. Она подумывала, не приготовить ли лосося, рогалики и «Кровавую Мэри», но не хотела показаться претенциозной, а потому решила остановиться на знакомых блюдах. Она не могла до конца расстаться с сомнениями даже после того, как он вновь и вновь старался убедить ее, что ему все понравилось.

Она бы никогда не призналась Дункану, но его «BMB-Z3» просто сводил ее с ума. Она подтрунивала над ним: мол, двухместные спортивные автомобили непрактичны, особенно в условиях суровых зим Новой Англии.

Сейчас он предлагая ей сесть на место водителя.

– Ты серьезно?

– Вполне. Думаю, стоит один раз оказаться за рулем такой машины – тебя уже не загонишь обратно в «тойоту», «шевроле» или что ты там водишь, – засмеялся он.

– Да будет тебе известно, у меня «хонда-аккорд» – автомобиль номер один в Америке.

– Для простого обывателя.

– Дункан!

– Это правда. Будь у тебя выбор, какую машину ты предпочла бы?

Она подумала с минуту.

– Наверное, «Ауди-А8», – Ей очень нравилась эта марка.

– Вот это разговор. Так купи ее себе.

– Мне бы очень хотелось, но, к сожалению, я не могу себе позволить.

– Что ж, получишь MBA, тогда точно сможешь.

– Для начала мне нужно будет найти работу.

– Это не составит тебе труда. Ты молода, умна, мила, дважды представитель меньшинства.

– Дункан! – Она шутливо стукнула ладонями по коленям.

Он посмотрел на нее и рассмеялся, прибавив скорость. Впереди на шоссе никого не было.

– Где бы ты хотела поселиться после учебы? Останешься здесь?

– Не знаю. Мне всегда хотелось жить в Нью-Йорке.

– Почему бы тебе не остаться в Бостоне? У нас полно финансовых компаний.

– Знаю. Но, возможно, мне захочется некоторое время попробовать свои силы в Нью-Йорке.

– Зачем?

– Не знаю. Просто он такой большой, порочный и захватывающий.

– Бостон тоже захватывающий.

Они дружно рассмеялись.

Уставившись в окно, Уэсли делала глубокие вдохи. Ей пришлось два раза попросить Дункана сбросить скорость, чтобы можно было насладиться красотой листопада. Он оказался прав: ей придется приезжать сюда каждый год. Мириады красных, оранжевых, лиловых, золотых, зеленых листьев, трепещущих на деревьях на фоне кобальтового неба, тянулись миля за милей. Она не могла отвести глаз. В Иллинойсе ничего подобного ей видеть не приходилось.

Дункан не отрываясь следил за дорогой. Она видела, он получает удовольствие от вождения, пробуя, на что способна машина. За первые тридцать километров пути по шоссе 93 он показал ей все до единой функции, приспособления и продвинутые технические примочки. Он походил на малыша с новой игрушкой.

К тому времени, когда вдалеке показались верхушки гор Уайт-Маунтинс, она успела много о нем узнать. О давлении, которое он испытывал на себе как самый младший из четырех братьев. Он рассказывал о своем строгом, деспотичном отце, державшем всех домочадцев в ежовых рукавицах, когда они жили все вместе в Бруклине. Отношения с матерью были гораздо теплее и ближе. Она имела креольские корни и, до того как отец решил завести детей, тоже работала юристом. Он единственный из братьев остался в Бостоне. О племянниках и племянницах, живших в разных частях страны, он говорил с нежностью и любовью.

С каждым новым рассказом он ей все больше нравился как человек. Он с мальчишеским задором воплощал в жизнь все свои детские мечты. Машина, ручная кобра и лошадь, которых он держал в доме своих родителей в городе Карвере в штате Массачусетс. Он был немного избалован, однако живо интересовался другими людьми – ею, во всяком случае. Он с пристрастием расспрашивал ее о семье, племяннице и племяннике, даже о Майкле. Уэсли отвечала без особой охоты, но он копал все глубже и глубже, пока она не выдала ему всю историю с мельчайшими подробностями.

– Так ты переехала сюда, чтобы пережить разрыв?

– Нет, я переехала сюда, чтобы учиться в бизнес-школе.

– В Чикагском и Северо-Западном университетах отличные бизнес-школы.

– Я сомневалась, что меня примут в Чикагский университет.

– Ты хотя бы подавала документы?

Уэсли вздохнула.

– Ладно, проехали. Я вижу, что задел тебя за живое.

– Вовсе нет. Ты слишком хорошо о себе думаешь.

Дункан склонил голову набок, и она испугалась, что обидела его.

– Нет, я не подавала документы, – призналась она.

Он кивнул, как бы говоря: «Я так и знал».

Они остановились в маленьком городке Литлтоне в штате Нью-Гэмпшир, недалеко от границы с Вермонтом. Уэсли вытянулась, вдохнув прохладный, чистый горный воздух.

– Куда мы? – Она, сама того не сознавая, стала искать взглядом другие черные – или хотя бы коричневые – лица.

– Перекусить. – Он показал на маленькую забегаловку через дорогу.

Уэсли порадовалась, что надела ботинки. Снег, лежащий повсюду, скрипел под ногами, пока они шли к закусочной.

– Ничего, что мы зайдем туда? – Она чувствовала себя неловко. Ей показалось, что люди в проехавшей мимо машине пристально посмотрели на нее.

Дункан улыбнулся:

– Это не глубинка на юге, Уэсли.

– Знаю. Но я не вижу людей, похожих на нас.

– Мы в Новой Англии. Чем скорее ты привыкнешь к этой мысли, тем лучше.

Они вошли в закусочную.

– Как дела, ребята? – приветствовала их у входа дружелюбная официантка.

– Хорошо. А у вас? – совершенно непринужденно ответил Дункан.

Уэсли, беря с него пример, вежливо улыбнулась. Дункан как ни в чем не бывало продолжал болтать с официанткой, пока она провожала их к столику, отделанному красным жаростойким пластиком.

После того как они сделали заказ, Уэсли сразу почувствовала себя увереннее и спокойнее. В закусочную вошла смешанная пара – и ей стало еще спокойнее. Дункан посмеялся, заметив ее очевидное облегчение при виде еще одного черного лица на севере Новой Англии.

– Ну надо же! У тебя настоящий пунктик по поводу цвета кожи! Нужно что-то с этим делать.

– Что ты хочешь сказать? – Вопрос прозвучал резче, чем она того хотела.

– Успокойся. Я не хотел тебя обидеть. Просто успокойся.

Она склонила голову набок так, как делала всегда, когда чувствовала раздражение.

– Я что-то не так сказал? – Он потянулся через стол и взял ее за руку.

– Нет, я думаю.

– Думаешь? – переспросил он.

– Просто мы из разных мест.

– Все мы из разных мест. Все.

– Знаю. – Она поджала губы.

– Послушай, ты здесь со мной. Все в порядке, – нежно произнес он, сжав ее руку.

Когда она не ответила, он слегка пнул ее ногой под столом. На этот раз ей ничего не оставалось, как улыбнуться.

После обеда они отправились дальше в горы.

– Хочу кое-что тебе показать, – сказал он, повернув к выезду на одностороннее шоссе.

Он проехал километра три, а потом подъехал к грунтовой дороге.

– Где мы? – спросила она.

Он промолчал и просто повел машину по ухабистой грунтовой дороге. Остановился у маленького ручья. Они вышли из машины.

Вид, открывшийся перед ними, напоминал картину импрессионистов. Деревья с расцвеченной яркими красками листвой склонились над ручьем с обеих сторон; кое-где ветви соединились, образуя мостик.

– Потрясающе! – Уэсли огляделась вокруг. – Какая красота!

– Знал, что тебе понравится. – Дункан обнял ее за талию.

Несколько минут в полном молчании они любовались развернувшимся перед ними прекрасным видом.

– Спасибо, что привез меня сюда, Дункан.

– Не благодари меня. Я привез тебя сюда из эгоистичных побуждений. Хотел посмотреть на тебя в окружении всей этой красоты.

Он привлек ее к себе и поцеловал. Она поцеловала его в ответ и не стала возражать против его ласк. Еще сильнее прижавшись к его твердой и мужественной груди, она растаяла.

Через несколько минут он отстранился:

– Нужно ехать обратно.

Уэсли бросила на него изумленный взгляд:

– Ах да. Конечно.

«Боже мой, – пронеслось у нее в голове, – неужели я вела себя слишком откровенно? Может, мне нужно было хотя бы попытаться остановить его?»

По дороге обратно он держал ее за руку. Подойдя к машине, открыл перед ней дверь. Их глаза встретились – и вновь нахлынувшее желание захватило обоих. Она почувствовала приятную слабость, разлившуюся по всему телу от его поцелуя, и обвила его шею руками.

– Уэсли, ты сводишь меня с ума, – прошептал он и крепко ее поцеловал.

На этот раз пришел ее черед останавливать его. Она понимала: еще одно мгновение – и пути назад не будет.

На обратном пути в Бостон Уэсли чувствовала себя по-настоящему счастливой. Дункан хохотал над ее тирадами в адрес клиенток в спортивном клубе и предложил ей открыть свое собственное дело. Она подтрунивала над его одержимостью машиной. Он, в свою очередь, уговаривал ее сесть за руль и проехать всю дорогу до дому. Уэсли отказывалась.

– Я раньше никогда не водила такую маленькую и скоростную машину, – сопротивлялась она.

– Какая же ты трусиха!

– Ты заговоришь по-другому, когда я разобью ее.

– Не разобьешь. Даже если и так – она застрахована.

Она обернулась к нему. Он на мгновение оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее в упор:

– Давай, Данстер, покажи мне, на что ты способна.

Он направил машину к обочине.

– Ну ладно, ты сам этого хотел. – Она перебралась на водительское сиденье, уселась поудобнее и, заметно нервничая, попросила: – Покажи мне еще раз, для чего все эти кнопки.

– Просто веди машину. Она не кусается.

Уэсли вздохнула и посмотрела в боковое зеркало проверить, нет ли сзади машин. Потом медленно выехала на шоссе.

– Гм… Возможно, тебе захочется попробовать поехать на предельно допустимой скорости, а может, и превысить ее немного, – подшучивал над ней Дункан.

Уэсли закатила глаза и нажала на газ.

– Боже мой! – Она не ожидала, что машина рванет вперед так быстро и неистово.

– Вот теперь совсем другой разговор. – С этими словами Дункан пристегнул ремень.

Через два часа Уэсли притормозила перед своим домом. Она смеялась, сидя на водительском месте.

– Можно я оставлю ее себе? – пошутила она.

– Нет вопросов, легко.

И он сделал это опять. Совершенно неожиданно и стремительно наклонился к ней и поцеловал – долго, крепко и страстно. Уэсли чувствовала, будто тает. Она не знала, сколько длился их поцелуй – несколько минут или полчаса. Но когда девушка открыла глаза, на улице было гораздо темнее.

Уэсли постаралась собраться с мыслями. Третье настоящее свидание. Что теперь делать?

– Думаю, мне лучше пойти домой. – В эту минуту она жалела, что внутри ее не живет плохая девчонка.

– Хорошо. Я позвоню завтра. – Он погладил ее по лицу и поцеловал в губы на прощание.

«Я буду ждать. Буду ждать. Буду ждать», – пропела она про себя, вприпрыжку забегая в здание.

Она вновь и вновь прокручивала в голове события минувшего дня.

«Дункан, Дункан, Дункан. Иногда хорошо не идти на поводу у собственных инстинктов, – рассуждала Уэсли. – В противном случае я и не узнала бы, какой он романтичный, ласковый и неотразимый. Я никогда не думала, что могу понравиться такому парню, как он. Но это случилось – он без ума от меня. Сомнений быть не может!»

Зазвонил телефон. «Надо же, неужели у него не хватило терпения дождаться завтрашнего дня?» Она ответила своим самым сексуальным и безмятежным тоном, как будто его звонок для нее полная неожиданность.

– Привет, Уэсли.

Это был Уильям.

– Привет, Уильям. – Она снова заговорила нормальным голосом.

– Что-то не так?

– Гм. Да нет, все в порядке.

– Слушай, у меня есть два билета на пьесу Лоренса Фишберна «Отбросы общества».

Он говорил так увлеченно и взволнованно, что ей было неловко отказывать ему.

– М-м… Уильям, понимаешь, сегодня мне не совсем удобно.

– Почему? Что-то случилось? С тобой все в порядке?

– Я просто устала. Только что вернулась домой. Ездила сегодня в Уайт-Маунтинс.

– Правда? С Ланой?

– Гм, нет. С Дунканом.

Последовала долгая пауза.

– О! Должно быть, вы прекрасно отдохнули. В это время года там очень хорошо.

– Да, хорошо, – проговорила она тихим, почти извиняющимся голосом.

– Что ж, тогда, наверное, в другой раз. Береги себя. – Уильям явно расстроился.

– Конечно, Уильям. Спасибо, что пригласил.

Он быстро попрощался и повесил трубку.

Они перезванивались в течение последних нескольких недель, но никогда не заставали друг друга на месте, поэтому ограничивались сообщениями на автоответчике. Ее последнее сообщение было следующим: «Уильям, твоя занятость обескураживает. Наверное, легче дозвониться до президента».

Лана убедила ее не обращать на него внимания.

– Я же говорила, он законченный трудоголик, – вынесла она свой вердикт.

Но Уэсли чувствовала себя отвратительно. Она понимала, что сейчас произошло. Теперь Уильям знал, что она выбрала Дункана. Обратного пути не было.

Глава 10

Уэсли торопилась. Она быстро натянула лосины из спандекса и майку. Схватила ветровку, сумку и направилась к двери. Сегодня она впервые должна была принять участие в отборочном забеге перед марафоном, и ей очень не хотелось опаздывать. Город Лоуэлл довольно далеко. Она вышла из дому и направилась к взятому напрокат «шевроле-кавалье». Стараясь не обращать внимания на холод, вытащила ключи.

Она переключила приемник со станции, играющей хип-хоп, на Национальное общественное радио и резко тронулась. Она просила Лану поддержать ее на старте и финише Марафона штата у залива [4]4
  «Штат у залива» – так иногда называют штат Массачусетс. – Прим. ред.


[Закрыть], но та отказалась. Она собиралась на свидание, да и Лоуэлл был слишком далеко. «В любом случае расскажешь, как все прошло. Удачи!» – прощебетала она.

Что и говорить, Уэсли расстроилась, но ничего не поделаешь. В конце концов, ее участие в забеге и результат не зависели от поддержки Ланы или кого бы то ни было. Это касалось только ее одной. Конечная цель – Бостонский марафон. Если уложится в отборочное время в этом забеге, то следующей весной сможет принять участие в Бостонском марафоне. Эгоизм Ланы не должен стать помехой.

Зазвонил мобильный телефон. «Неужели Лана передумала?»

– Ты все еще там? – На том конце линии послышался глубокий, хрипловатый голос.

– Дункан, – отозвалась она, ее лицо расплылось в улыбке.

– Мне действительно жаль, что я не могу поехать поддержать тебя, – сказал он.

– Ничего страшного. Я понимаю.

На самом деле Уэсли испытала огромное облегчение, узнав, что друг детства Дункана, а также друг всей семьи приезжает погостить к нему на выходные. Она не была уверена, готова ли к тому, чтобы он следил за ее участием в забеге, в исходе которого она сомневалась. Ударить в грязь лицом на его глазах было выше ее сил.

– Слушай, если смогу выбраться, обязательно заскочу и сделаю тебе массаж ног, – предложил он.

– Жду не дождусь, – улыбнулась она в ответ.

Она обрадовалась его звонку. Он немного отвлек ее мысли о соревновании. Репортаж о ситуации в Ираке, доносившийся сейчас из динамиков, уж точно никак не мог снять напряжения.

«Действительно, нечего волноваться, – пыталась успокоить она засевшую внутри и не дающую покоя нервозность. – Тренировки проходили удачно».

Все, что ей нужно, – уложиться в три часа сорок пять минут, и тогда она пройдет отборочные испытания для участия в Бостонском марафоне.

«Это совсем не тяжело, – уговаривала она себя. – Очень тяжело не будет. Усилием воли я добьюсь своего».

Уэсли вновь подумала о Дункане: «Заскочу и сделаю тебе массаж ног».

Она не понимала, что с ней происходит. Неожиданно для себя она обнаружила, что каждый день с нетерпением ждет его звонка. И вовсе не потому, что он начал дарить ей цветы и подарки несколько недель назад после пары свиданий.

Полмесяца назад он посылал ей цветы целую неделю. Он сказал тогда, что хочет угадать ее любимый цветок и будет посылать ей цветы каждый день, пока не добьется своего. В этот четверг она получила свои любимые белые орхидеи. Экстравагантность его затеи потрясла и покорила ее. Ни один мужчина не уделял ей столько внимания. Она чувствовала себя так, будто была для Дункана единственной женщиной на свете.

Прошел всего месяц со дня их знакомства, но ей казалось, что она знает его не меньше года. Они прекрасно друг другу подходили. Она научилась смеяться его язвительным шуткам, даже адресованным ей. Он просто обожал подшучивать над ее средне-западным простодушием и тем, что она смотрела на мир сквозь розовые очки. С ним она вновь могла мечтать. И чувствовать себя спокойно: нет ничего страшного в том, чтобы доверять и, возможно, опять полюбить. Сейчас ей казалось немыслимым не слышать и не видеть его даже один день.

Она поднесла запястье к носу. Подаренные им духи пахли просто замечательно. Ральф Лорен «Роуманс». Теперь она пользовалась ими вот уже целую неделю. Он спрятал их в холодильнике в ту ночь, когда она в первый раз оказалась в его двухэтажной квартире в Саут-Энде, и попросил подойти к холодильнику, якобы достать бутылку вина. Там ее ждал сюрприз: пурпурная коробочка с белой ленточкой. Она ничего не сказала. Не хотела принимать как должное, что подарок предназначается именно ей. Она протянула ему бутылку. Он стоял, опершись на кухонный стол, и смотрел на нее в упор:

– Ну и?

– Что – ну и?

– Ты не хочешь?

– Что?

Он бросил на нее невозмутимый взгляд:

– Подарок.

– Это мне? – спросила она как ни в чем не бывало.

Она вернулась к холодильнику и открыла коробочку. Он подошел к ней. Она стояла посреди кухни, вдыхая аромат духов на запястье и держа бутылочку в другой руке.

– Какая ты красивая, – произнес он, притянув к себе.

Она парила на облаке из сомнений и неземных удовольствий, пока его язык исследовал ее тело.

«Еще не время… Я еще не готова, – протестовал здравый смысл. – Не здесь! Не на кухонном полу». Но пока одежда падала к ногам, желание возобладало над доводами разума. Ее пальцы неистово расстегивали пуговицы и молнии. Они с Дунканом опускались на пол. Она остановила его, почувствовав, как ее обнаженная кожа коснулась холодной плитки на полу.

– Дункан, нам нужен…

Он на секунду смутился:

– Ах да! – Он выхватил кошелек из кармана брюк и достал оттуда презерватив.

Сомнения рассеялись, когда она доверила ему свое тело и начала изучать его.

«Боже мой! – проносилось в голове, в то время как ее руки скользили по его мускулистым рукам и груди. – Он самый красивый на свете!» Его золотисто-коричневая упругая кожа подчеркивала его мускулистое телосложение. И любовью он занимался с той же спортивной увлеченностью. С Майклом все происходило иначе. Дункану больше нравилось отдавать. Он спрашивал: «Так хорошо, малышка? Тебе нравится?» Он вновь поразил ее своей энергией, и она полностью отдалась ей, нисколько не смутившись, когда в момент оргазма ее голос поднялся прямо к потолку и эхом разнесся по всей квартире. Когда все закончилось, она откинулась на спину и легла на холодный жесткий пол, хихикая, словно подросток.

– Над чем ты смеешься? – Дункан повернулся к ней, немного сбитый с толку.

– Никогда не делала это на полу, – не унималась она.

Они стали близки быстрее, чем ей хотелось бы, но с Дунканом все было иначе. Он не из тех, кому нужен только быстрый секс. Она знала это. Они говорили каждый день. Он был таким внимательным. Ловил каждое ее слово. Постоянно гладил ее по волосам, убирая их с лица, любым своим движением показывая, что она ему небезразлична.

Трудно поверить, мужчина, которого она поначалу считала высокомерным, эгоистичным ничтожеством, оказался милым, чувствительным и непостижимым. У него довольно часто менялось настроение, и это только подогревало ее интерес. Она хотела докопаться до причин его мрачного молчания и тайны, кроющейся в этих карих глазах.

Иногда она жалела, что их отношения с Уильямом не сложились и что он сдался так быстро, больше ни разу не позвонив. Может, все дело в ней: она сказала или сделала что-нибудь неправильно.

«Должно быть, он сейчас встречается с какой-нибудь девушкой, – думала она. – Наверняка. Иначе почему он так и не позвонил, после того как мы столько времени проговорили?.. Мне никогда не понять мужчин».

Несколько раз она порывалась позвонить Уильяму, но побоялась. Что если к телефону подойдет девушка? Что если он просто не захочет разговаривать с ней или будет формально любезным? Она не перенесет еще одного отказа. Не так быстро. С тех пор как ее бросил Майкл, прошло совсем немного времени. «Видимо, некоторым вещам просто не суждено случиться, и это один из тех случаев», – решила она. Кроме того, если верить Лане, парень просто помешан на своей работе. Возможно, у него нет времени на отношения с девушками.

«Что ж, подошьем это дело в папку неразрешимых задач», – рассудила Уэсли.

Но она не могла сбросить со счетов настоящее и то, что происходило с Дунканом. Судьба свела их вместе. Даже с Майклом на заднем плане, природа создавала свой совершенный сценарий. Рядом с Дунканом она чувствовала себя так хорошо, так гармонично. Она превращалась в лебедя, обнаруживая в себе такие черты и особенности, о существовании которых и не подозревала. Сомнений быть не могло: это судьба.

Час спустя Уэсли стояла на старте Марафона штата у залива. Нервы взвинчены до предела, сердце колотится как бешеное. Что же будет, когда она побежит? Примерно пять тысяч бегунов толпились на улице возле городской школы. Уэсли почувствовала себя несколько увереннее и спокойнее, заметив еще несколько женщин, которых тоже никто не пришел поддержать. Она слушала, как люди жаловались на холод, транспорт, отсутствие «Гато-рейда». Мужья и жены растирали друг другу руки, спасая от пробирающего до костей ветра. Уэсли не обращала внимания на их нежности. Она была из Чикаго – десять градусов ей нипочем.

Стрелка часов неумолимо приближалась к времени начала забега, и Уэсли вновь принялась разминать икры и подколенные сухожилия. Она молилась про себя: «Я должна уложиться в три сорок. Я должна уложиться в три сорок». Раздался залп стартового пистолета.

На двадцать девятом километре у нее начало все болеть. Ноги стали резиновыми, дыхания не хватало.

Она посмотрела на часы. Впереди еще тринадцать километров, у нее в запасе полтора часа. Она по-прежнему была уверена в своих силах и мысленно приготовилась к тому, что, пока не откроется второе дыхание, будет очень тяжело. Уэсли немного сбавила скорость, пропустив вперед несколько бегунов.

– Хочешь, побежим вместе, сестренка? – предложил кто-то.

Она повернулась и увидела бегущую рядом девушку примерно одного с ней возраста.

– Конечно. Силы, кажется, на исходе, так что поддержка не помешает, – улыбнулась Уэсли, но улыбка больше походила на гримасу.

– Все получится. Я бегу за тобой последние шестнадцать километров, поэтому все еще не сошла с дистанции.

На этот раз Уэсли рассмеялась:

– Надо же, спасибо.

– Меня зовут Шерри.

– Уэсли.

Несколько минут они бежали молча. Участники марафона больше не группировались, а растянулись по трассе: несколько человек – в четырехстах метрах впереди и еще несколько – в трех километрах позади. Забег подошел к той критической отметке, когда настоящие спортсмены отрываются от любителей и расстояние между ними становится уже явным.

Уэсли обрадовалась, что Шерри оказалась не слишком разговорчивой и к тому же не тянулась за ней еле-еле. Они бежали со скоростью километр в минуту – немного медленнее, чем Уэсли хотелось бы, но на большее она сейчас была не способна. Бедра по-прежнему ужасно болели, но по какой-то причине присутствие Шерри действительно помогало.

Потом Шерри начала петь. Первое время Уэсли молчала. Ей хотелось рассмеяться, но затем она узнала песню. Она слышала ее в той самой церкви, куда ходила в воскресенье несколько недель назад.

В песне говорилось что-то о беге, о том, как не потерять силы. Еще она расслышала фразу: «Он привел меня так далеко не для того, чтобы оставить».

Она решила заговорить с Шерри. Может, тогда она прекратит петь и выставлять себя на посмешище.

– Я знаю эту песню, – начала Уэсли. – Слышала ее в церкви в Бостоне.

– Правда? В какой?

– Нового Завета в Маттапане.

– Не может быть! Я постоянно хожу туда!

– Какое совпадение!

«По крайней мере, она перестала петь», – подумала Уэсли.

– А ты?

– Нет, была один раз. Мне очень понравилось.

– Как же так, сестренка? Пришла лишь однажды, и все? В первый раз я была там вместе с сестрой и теперь бываю регулярно. С тех пор прошло уже шесть лет.

«Ладно. В худшем случае она опять запоет. Проповеди на протяжении следующих десяти километров я как-нибудь перенесу. Наверное, – рассудила Уэсли. – Или придется ускориться и оставить ее глотать пыль».

Шерри и не думала замолкать. Она пела в церковном хоре. Очевидно, участвовала во всех до единой программах помощи молодежи, неимущим и заключенным.

– А время на работу у тебя остается? – спросила Уэсли, как только ей удалось вставить хоть слово.

– Сестренка, время – это все, что у меня есть. «Бостон бикон» имеет законные права только на восемь часов в день. Остальное время в моем распоряжении. А шестнадцать часов – это немало.

Шерри работала репортером в отделе главных новостей в «Бикон», небольшой газете, конкурирующей с «Бостон глоб». Уэсли удивилась. Шерри было тридцать, а она уже успела поработать в ряде крупнейших газет страны – факт, который Уэсли удалось выяснить путем наводящих вопросов. Шерри, казалось, не придавала особого значения своему впечатляющему послужному списку. С куда большим воодушевлением она рассказывала о пении в хоре и помощи церкви.

– Сестренка, ты просто обязана прийти в следующее воскресенье, – уговаривала Шерри, – Мы собираемся сочинять новую песню.

– Постараюсь, – ответила Уэсли.

«Может быть, и удастся, – подумала она. – Все зависит от планов Дункана».

В прошлое воскресенье он провез ее по всей Тропе Могавков в Западный Массачусетс еще раз полюбоваться листопадом. Новая Англия обладала неповторимой красотой, а Дункан сделал тот день незабываемым.

– У тебя есть парень? – поинтересовалась Шерри после десятиминутного молчания.

С минуту Уэсли раздумывала. «Что ж, хорошо».

– Да.

А потом она еще раз повторила «да», но уже самой себе. Да, наконец-то она могла открыто заявить: у нее есть парень. Она рассказала о нем Шерри. Какой он милый и внимательный, несмотря на частые перемены настроения.

– Почему он бывает не в духе? Говоришь, примерно раз в неделю он замыкается в своей скорлупе?

«Сейчас начнется. Стоило мне упомянуть одну-единственную отрицательную черту, и теперь она уже не отстанет, – начинала кипятиться Уэсли. – Может, пора прибавить скорость?»

Марафонцев на дороге вновь стало больше. Наконец-то все почувствовали, что финиш близко, даже отстающие стали подтягиваться.

«Осталось шесть с половиной километров», – подсчитала Уэсли. Она чувствовала себя превосходно. Еще недавно она еле-еле плелась, но вот открылось второе дыхание, а она даже не заметила, когда это случилось. Она мельком посмотрела на Шерри.

«Все-таки хорошо, что я ее встретила, – подумала она, – хоть она и любит совать нос в чужие дела».

– Не знаю. Просто он такой человек. Не хочет говорить о своих проблемах. Часто бывает на ножах со своим семейством. Уверена, как только мы станем ближе, он будет больше доверять мне и раскроется.

– Хм… – протянула Шерри. – Уверена, ты права.

– А что у тебя? – поинтересовалась в свою очередь Уэсли. – Кто мужчина твоей жизни?

Шерри громко рассмеялась:

– Это Иисус.

Уэсли простонала про себя.

– Я посвятила жизнь Господу. Перед тобой человек, не понаслышке знающий, что такое боль, ложь, измена, оскорбления и унижения. Я прошла через них и не хочу возвращаться. Теперь в моей жизни есть место только тем отношениям, от которых не надо ждать разочарования. Именно такие отношения связывают меня с Господом и полностью устраивают.

Уэсли вновь не нашлась что сказать в ответ на откровенность Шерри. Или на ее мудрость? Она не знала. Шерри очень красивая. «Красивее меня», – подумала Уэсли. Волосы Шерри были заплетены в длинные тонкие косички, спортивный костюм выгодно подчеркивал почти совершенное атлетическое телосложение.

«Тогда почему она ни с кем не встречается и как получилось, что с ней произошли все эти ужасные вещи, о которых она говорит? Похоже, ей причинили сильную боль и сейчас она нашла утешение и поддержку, нет, точнее, прячется в церкви. – Уэсли стало жаль ее. – Зря она хоронит себя раньше времени, не нужно сдаваться так быстро. Хорошие мужчины еще не перевелись. Вот и я нашла одного».

Уэсли рассмеялась. А потом стала подпевать. Вокруг бежали люди.

– Эй, классная песня! – поприветствовал их пробегающий мимо парень.

– Точно. Молодцы, у вас еще хватает сил петь, и это после тридцати девяти с половиной километров, – пропыхтел пожилой человек.

– Мы бежим с отличным результатом, – сказала Уэсли, посмотрев на часы.

У нее все болело. Ноги уже больше не резиновые, а словно налились свинцом. Но на сердце было легко. Шерри улыбалась.

– Я помолилась, – сказала она.

– О чем? – удивилась Уэсли.

– Я помолилась за нас, – повторила Шерри.

«Со мной этот номер не пройдет», – решила Уэсли.

Они перестали разговаривать, увидев отметку «сорок километров».

И побежали быстрее. У Уэсли сердце колотилось как бешеное, ноги отказывались слушаться. Она понимала, Шерри чувствует себя не лучше. Вновь взглянула на часы. Надо пробежать дистанцию так, чтобы в запасе оставалось время. Впереди еще метров восемьсот, а стартовали они три часа двадцать минут назад. Хотелось прыгать и кричать от радости: вот она, победа! Но не было сил.

Она повернула голову: Шерри рядом не было. Она обернулась: Шерри отстала на несколько метров.

– Шерри, ты в порядке?

Шерри выглядела ужасно.

– Не знаю. У меня такое чувство, что ноги сейчас отвалятся.

Казалось, она может остановиться в любую минуту. По лицу стекали крупные капли пота, с каждым шагом она сбавляла скорость.

Уэсли тоже притормозила.

– Не останавливайся, Шерри. Мы почти у финиша.

– Нет, беги без меня. Тебе нужно уложиться во время.

– У меня в запасе еще куча времени.

Они бежали так медленно, что даже перешедшие на спортивную ходьбу обгоняли их.

Уэсли вытащила из-под спортивного пояса бутылку «Гаторейда» и протянула Шерри.

– Шерри, помнишь песню? – пыталась подбодрить Уэсли свою новую знакомую, пока та пила.

Шерри кивнула. Но она по-прежнему отказывалась бежать и хотела перейти на ходьбу.

– Хорошо. Теперь моя очередь помолиться за нас, – не оставляла своих попыток Уэсли.

Ей самой не верилось, что она произнесла эти слова. «Все, что угодно, лишь бы добежать до финиша!»