Текст книги "Та, которая покупает"

Автор книги: Джоан Скеррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Уильям! Конечно бы пустил.

– Нет. Он сам мне сказал.

Они захохотали. И снова Уэсли забыла все плохое: одиночество, скуку, тоску по Бостону. Уильям всегда вызывал в ней какое-то… какое-то самоуважение. Да, точно. Разговаривая с ним, она радовалась, что она – это именно она. Непринужденно смеялась. Не чувствовала себя недостойной, как иногда с Дунканом.

– Уже встречалась со своим бывшим? – поинтересовался Уильям.

Уэсли растерялась на секунду. Дункан? А, Майкл! Приятно, что он помнит.

– He-а. И не хочу! – ответила она презрительно, хотя на самом деле встреча была неизбежна. На следующей неделе она собиралась на благотворительный бал, куда точно придет и Майкл.

Уильям рассмеялся:

– Извини за прямоту, но твоя личная жизнь похожа на кино.

– Да уж! – усмехнулась Уэсли. – Сама иногда не верю, что это со мной происходит.

– Надеюсь, у фильма будет счастливый конец.

Уэсли поспешила сменить тему, пока речь не зашла о Дункане. Она не хотела даже слышать о нем.

– Как поживает Меган? – спросила девушка, изображая интерес.

– Хорошо. Она вообще-то здесь. Вышла в магазин за продуктами.

У Уэсли внутри все похолодело.

– Так она еще и готовит? – удалось выдавить ей из себя.

– Да, и очень неплохо.

– Она, похоже, настоящее сокровище, – промямлила Уэсли.

– Посмотрим. Посмотрим, – ответил Уильям.

Она больше не могла продолжать этот разговор, поэтому придумана какое-то оправдание и немедленно положила трубку.

– Зачем я вообще звонила!

Уэсли представила, как он сидит в предвкушении в своем уютном любовном гнездышке, пока эта замечательная Меган готовит роскошный ужин. Наверное, свет приглушен. А о том, что будет после ужина, даже думать не хотелось.

«Бр-р-р! Меня это не касается, – убеждала себя Уэсли, – Я не ревную. Мы друзья. Просто друзья. Я должна радоваться за него. И я за него рада. Да, рада».

Она тщетно пыталась найти какую-нибудь стоящую передачу, однако мысль о Меган и Уильяме не давала покоя. Уэсли переключала каналы и на каждом, казалось, видела его широкие плечи и непринужденную улыбку. Девушка в сердцах выключила телевизор. Идиотка! Зачем она ему только позвонила!

Глава 32

– Как думаешь, короткое или длинное? – Уэсли вытянула перед собой два платья, чтобы мать смогла их оценить.

– Длинное гораздо элегантнее, – вынесла вердикт Клара Данстер и нахмурилась, рассматривая коротенькое платье на тонюсеньких бретельках, перекинутое через левую руку дочери.

– Так и знала. Значит, короткое.

– А зачем тогда меня спрашивать? – подняла брови Клара.

– Потому что вы так предсказуемы, леди. – Уэсли слегка подтолкнула мать локтем.

– Это платье очень короткое, Уэсли Энн. – Мать всегда называла ее полным именем, когда хотела сделать замечание.

– О, мам!

– И не мамкай. Ты спросила моего совета.

– А в длинном я похожа на старую деву.

– Неизвестно, кого ты там можешь встретить. Если будешь носить такие короткие платья, никто не возьмет тебя замуж.

Уэсли рассмеялась:

– Я иду туда не для того, чтобы найти мужа. Я иду, потому что ты меня уговорила.

– Я только произнесла слово «неизвестно».

Они собирались на ежегодный благотворительный бал в помощь больнице, где мать Уэсли проработала двадцать лет, пока пять лет назад не вышла на пенсию. В этой же самой больнице Майкл был сейчас главным ординатором. Уэсли просто обязана надеть мини. Все лето она наматывала километры на беговой дорожке вдоль озера и теперь выглядела еще стройнее, чем раньше. Она ему покажет! И его терапевтической подружке тоже.

Уэсли подозревала, что мать все понимает, просто ничего не говорит. Не было такой уж необходимости идти на бал: великое множество приятелей Клары с удовольствием составили бы ей компанию. Отец придерживался строгого правила: никаких мероприятий, куда надо надевать смокинг или где придется танцевать; и мать за многие годы научилась выходить из положения, приглашая с собой друзей.

Клара нарушила молчание:

– Майкл придет со своей подругой.

– Я знаю, – сказала Уэсли, натягивая прозрачные черные колготки.

– И ты считаешь, что такое платье годится?

– Годится для Майкла?

Мать не ответила.

– Мам, я хочу надеть это платье. Оно мне идет, и мне наплевать, что подумает Майкл или кто-то там еще.

– Ладно. – Клара пожала плечами и вышла из комнаты дочери.

Уэсли влезла в крохотное платье, облепившее тело, словно пищевая пленка. Девушка повертелась перед зеркалом: совсем неплохо, а ведь ей вот-вот стукнет тридцать. Она знала, что удивила мать своей строптивостью. Ну что ж, ей придется привыкать. Уэсли и сама удивилась. Но приятно. Она видела, что меняется, становится смелее, увереннее в себе, и ей это нравилось.

Появление Уэсли и Клары Данстер в бальном зале отеля «Дрейк» на Великолепной миле произвело настоящий фурор. Сходство между двумя высокими, стройными женщинами было поразительным. Они хихикали, как подружки, хотя все понимали, что это мать и дочь. Младшая выглядела просто и элегантно в коротком облегающем платье и черных замшевых босоножках, отчего казалась еще сантиметров на семь выше. Она стянула волосы в пучок у основания шеи, выставляя напоказ бриллиантовые сережки-гвоздики. Старшая горделиво держала голову с уложенными в прическу седыми волосами и была одета в серый шелковый брючный костюм и серебристые туфли на высоких каблуках. Изумительное бриллиантовое колье дополняло наряд.

– Миссис Данстер! – Их подошел поприветствовать председатель Общества друзей больницы.

Уэсли улыбалась и терпеливо кивала, пока Клара с воодушевлением болтала со знакомыми. К ней подходили все новые и новые приятели, оживление в их маленьком кругу нарастало, и девушка незаметно сбежала. Она огляделась в поисках бара: страшно хотелось пить – все на свете отдала бы за диетическую колу с лимоном. Уэсли уверенно пересекла бальный зал, обходя танцующие пары. Она высоко держала голову, нисколько не сомневаясь, что к ней сейчас прикованы все взгляды.

Кокетливо улыбаясь бармену, девушка сделала заказ. Он стал подтрунивать над ней за то, что она такая трезвенница.

– Да я здесь с мамой, и мне придется везти ее домой, – засмеялась Уэсли и представила, как бы разозлилась Клара, услышав шуточку в свой адрес.

Отхлебнув колы, девушка обвела глазами огромный зал. Она любила смотреть на людей, особенно красивых чернокожих людей, а сегодня здесь таких оказалось немало. Можно было встретить человека любого возраста, размера, телосложения и оттенка кожи. Пришли парочки неувядающих восьмидесятилетних старичков, которые не пропускают ни одной светской вечеринки и выходят на танцпол с первыми звуками музыки, выделывая свои па назло артриту и остеопорозу; а еще слегка полноватые, чересчур кудрявые и накрашенные, почти обнаженные разведенки, оценивающе осматривающие публику в непрерывных поисках новой жертвы; охотницы помоложе, суперстройные, суперобразованные, суперухоженные карьеристки, которым хорошо за двадцать или уже за тридцать, без устали выискивающие богатого мужа. Перед глазами Уэсли разыгрывался захватывающий спектакль, и ей хотелось просто постоять несколько минут и насладиться действом.

Совсем другая картина по сравнению с Виньярдом. Конечно, и в Чикаго встречаешь кичливость и высокомерие, но без подлости, и поэтому здешнее общество не вызывало у нее такого отторжения. Люди с очень темной кожей и с кожей посветлее свободно общались без всякого напряжения. Не было кастовости по цвету кожи. Во всяком случае, Уэсли ничего такого не замечала. Она чувствовала себя спокойно и уверенно.

И тут появились они.

Майкл казался усталым и, похоже, набрал несколько килограммов после их последней встречи, как мстительно отметила Уэсли. Девушка быстро окинула взглядом женщину рядом с ним. Она никогда «ее» раньше не видела, хотя голос слышала по телефону. А внешность соперницы абсолютно не соответствовала ее голосу. Не оправдались и самые страшные ожидания Уэсли: маленькая и пухленькая темноволосая женщина ничем не походила на красотку типа Джей Ло.

Девушка чуть было не рассмеялась. Он ей совершенно безразличен! Захотелось даже выйти на танцпол и поздороваться с ним, чтобы только продемонстрировать, как она прекрасна. Однако Уэсли сдержалась. Нужно получать удовольствие от вечера. Она осмотрела зал в поисках матери и убедилась, что та окружена новой порцией знакомых.

Уэсли ощутила на себе чей-то взгляд и обернулась. Парень был симпатичным и достаточно высоким: с ним можно и потанцевать. Уэсли улыбнулась ему.

Звали его Тоби или Джоби. Из-за громкой музыки она почти его не слышала. Изо рта у него так несло, что пришлось держаться на почтительном расстоянии, однако двигался он неплохо, и они оставались на танцполе, пока Уэсли не почувствовала, что у нее потек макияж. Тогда она поспешила в дамскую комнату.

Потом Уэсли танцевала с поддатым старичком. Сейчас бы Лану сюда. Ее язвительные замечания по поводу танцевальных манер этого милашки заставили бы Уэсли уписаться от смеха.

Оркестр состоял из седовласых музыкантов, с наслаждением исполнявших мелодии из репертуара Синатры и Портера. Ничего похожего на вечеринки Ланы. Уэсли пришлось признать, что там было гораздо веселее. Ей не хватало предвкушения, которое она ощущала в те вечера. Что может произойти какое-то важное событие, что появится «он» и изменит всю ее жизнь. Вспомнился Дункан – и защемило в душе, но она постаралась выбросить его образ из сердца и из головы.

Девушка взглянула на Майкла и его невесту. Весь вечер она избегала их, но решила, что пора выйти на авансцену. Невеста куда-то отошла, предоставив ей прекрасную возможность.

– Привет, Майкл!

Уэсли подошла сзади, и, наверное, поэтому он выглядел таким испуганным, когда обернулся и увидел ее.

– Уэсли! Бог мой, это ты? – Язык у него слегка заплетался.

– Я, конечно. А кто же еще? – Девушка широко улыбнулась.

– Но что ты тут делаешь? Я думал, ты уехала в Бостон.

– Приехала домой на лето. А как у тебя дела?

Он оглядел ее с ног до головы.

– Как у тебя дела? – повторила Уэсли, стараясь поймать его взгляд.

– Да нормально. Отлично.

– Здорово. А на работе как?

– И на работе отлично.

– Рада за тебя. – Она и вправду была рада. Отчасти. – Ну ладно. Хорошо, что встретились. Мне пора…

– Ты с кем здесь? – спросил Майкл.

– Э-э, с мамой и другом, – солгала девушка.

– С другом? – Он недоверчиво покачал головой.

– Да. Мне действительно пора. Приятно было повидаться. – Она заметила, что его невеста возвращается.

– Я хочу познакомить тебя…

Уэсли повернулась на каблучках и ушла, не дав ему закончить. Она повертела головой, выискивая Тоби или Джоби, и обнаружила того у барной стойки. Замечательно, можно с ним потанцевать. Может, Майкл подумает, что это и есть ее «друг».

А в общем-то ей до лампочки, что там он о ней подумает.

Спустя две недели Уэсли и Шерри потешались над тем, как подвыпивший Майкл остался стоять с отвисшей челюстью, когда Уэсли сбежала при виде его подружки.

Шерри приехала на выходные отпраздновать день рождения Уэсли.

День начался с завтрака – любезность со стороны Клары Данстер. После основательной прогулки по магазинам на Великолепной миле девушки отправились в Грант-парк на ежегодный фестиваль джаза.

– То есть ты даже не подождала, пока он представит тебя своей невесте? – спросила Шерон, когда они пробирались сквозь толпу в парке.

В фестивале принимали участие как звезды, так и местные исполнители. Событие привлекало поклонников джаза со всего города, и не только: ценители приезжали даже из соседних штатов. Фестиваль считался одним из лучших в стране, и Уэсли практически никогда его не пропускала. Сначала ее водил отец, а потом каждый год они приходили сюда с Майклом, пока не расстались.

И сейчас Уэсли не терпелось услышать «Лик-вид соул», Джошуа Редмана и Дайану Ривс. Вот по чему она больше всего скучала, уехав из Чикаго: здесь всегда звучал хороший джаз. В любом месте. В любое время.

– Бог мой, а в этом городе есть симпатичные парни, – объявила Шерри, оглядевшись.

– Ты мне об этом рассказываешь? – засмеялась Уэсли.

– Ну и как ты себя сейчас чувствуешь? – спросила Шерри.

– Да нормально. Знаешь, я боялась, что мне предстоит тяжкое испытание. Думала, что пожалею, или расстроюсь, или обрадуюсь, ну или что-нибудь такое, а я абсолютно ничего не почувствовала. Отрастил себе брюхо! К тому же он почти лыка не вязал. Не знаю, что я вообще в нем нашла!

Шерри приподняла брови.

– Ты говоришь о том самом парне, из-за которого чуть было с ума не сошла? – спросила она, уперев руки в бока.

– Наверное, я просто тогда была совершенно другим человеком. – И Уэсли искренне верила в это.

Они послушали выступление, купили несколько компакт-дисков, пофлиртовали с незнакомцами, стараясь не расплавиться под палящим августовским солнцем. Когда наконец вышел Джошуа Редман, Шерри потащила подругу поближе к сцене.

Уэсли однажды уже видела Джошуа в «Джаз шоукейс». Тогда она была с Майклом. После того первого концерта она покупала все диски музыканта.

Посредине выступления Джошуа прекратил играть и сделал объявление.

– Перед тем как я продолжу, хочу поздравить с днем рождения одну свою приятельницу – Уэсли Данстер. С днем рождения, Уэсли, от Шерри!

Уэсли повернулась к подруге совершенно ошарашенная:

– Как тебе это удалось?

– А-а-а, у меня остался пропуск для прессы с того времени, когда я работала в чикагском «Сан-таймс». Так что я сходила за кулисы, пока ты была в туалете.

– Шерри, ну ты даешь!

– С днем рождения, подруга!

Уэсли была на седьмом небе от счастья. Она обняла Шерри, когда Джошуа заиграл на своем саксофоне «С днем рождения!». Она навсегда запомнит день своего тридцатилетия.

Глава 33

Типичный изнуряюще-жаркий август в Широкоплечем городе [12]12
  «Буйный, хриплый, горластый, широкоплечий – город-гигант» – так назвал Чикаго известный американский поэт Карл Сэндберг. – Прим. ред.


[Закрыть]. Туристы плетутся вверх и вниз по Мичиган-авеню, потягивая воду из бутылок.

Бизнесмены сбрасывают пиджаки, перекидывают их через плечо и закатывают рукава рубашек. Дети срывают краны пожарных гидрантов, устраивая на улицах Саут-Сайда фонтаны, извергающие потоки прохладной воды. Чикаго изнемогает от жары, и, судя по безоблачной синеве неба, облегчения не предвидится.

Уэсли в конце концов сломалась и купила себе в спальню кондиционер. Иначе спать было просто невозможно. Родители же, привыкнув за многие годы к чикагским температурным капризам, стоически плавились от жары ночь за ночью.

Но сегодня, несмотря на прохладу в комнате, ей не спалось. Она не находила себе места. Чем дольше девушка думала, тем яснее понимала, какую ошибку совершила. Все случилось слишком быстро, и она попала в сети Дункана и своей безрассудной страсти. Не первое впечатление о нем было совершенно правильным: самовлюбленный эгоист. Но какое обаяние! Именно из-за этого обаяния рухнула она в бездонную пропасть отчаяния, из которой по сей день не удавалось выбраться. Изо всех сил пыталась она избавиться от Дункана и от боли, что он причинил, но она возвращалась снова и снова.

И ее летняя скука отнюдь не способствовала облегчению страданий. После отъезда Шерри Уэсли чувствовала себя лишней. В этом большом городе она сидела без дела и только мучилась от жары. Ей нужно было чем-то заниматься, что-то изучать, куда-то ходить. Что угодно, только не сидеть и не ждать, когда болезненные воспоминания опять ворвутся в ее мысли.

Уэсли больше не плакала. В душе осталась одна печаль. Иногда она злилась. И ее никогда не отпускало чувство невосполнимой утраты. Ей уже тридцать. Нет ни мужа, ни друга. И никаких перспектив. Жизнь не удалась.

На следующее утро Уэсли встала рано и отправилась на пробежку к озеру. В семь утра там, как всегда, было полно желающих размяться перед работой.

Она немного волновалась перед встречей с Уильямом, хотя и знала, что он увлечен Меган, этой чудо-поварихой с писклявым голоском. Уэсли нахмурилась.

«Ладно, – убеждала себя девушка, – у нас не свидание, просто встреча друзей». Она была готова к тому, что он будет говорить о Меган. Ревность пройдет. Гораздо важнее сохранить его дружбу.

Этим вечером Уэсли одевалась особенно тщательно. Не нужно, чтобы он думал, будто она из кожи вон готова лезть, лишь бы ему понравиться. Но в то же время ей хотелось хорошо выглядеть. Уэсли уже выбрала ресторан: они пойдут в «Ред фиш». Он говорил, что любит каджунскую кухню. Девушка надела белое льняное облегающее платье и розовые босоножки. Последний штрих – любимая розовая сумочка от «Кейт Спейд». Просто, но элегантно. Она улыбнулась своему отражению в зеркале, вспомнив старую Уэсли, которая еще год назад надела бы, наверное, слаксы и футболку.

Она подкрашивала губы, когда раздался звонок в дверь. Девушка не стала торопиться. Внизу послышались голоса Уильяма и отца.

Она спустилась в гостиную. Он стоял к ней спиной. Уэсли глубоко вздохнула. Уильям был в голубой рубашке поло и голубых, тщательно отглаженных слаксах. Ей нравилось, когда он надевал голубое. Уильям обернулся, и при виде друг друга оба расплылись в улыбке.

– Привет! – Уэсли рассмеялась и дружески обняла его.

Отец позвал мать, которая тут же прибежала из кухни.

Гость представился и сел в кресло, чтобы поболтать с родителями.

Уильям с отцом заговорили о футболе, и через десять минут Уэсли пришлось прекратить эту дискуссию, которой не видно было конца и края.

– Как поживаешь, Фло Джо? – спросил Уильям, выруливая с подъездной дорожки в «тойоте-камри», взятой напрокат.

– Я в порядке. Скучаю в основном.

Он кивнул в ответ:

– Выглядишь хорошо.

Она улыбнулась и показала в сторону Норт-Лейк Шор-драйв:

– Итак, куда мы едем?

Уэсли объяснила, как добраться до «Ред фиш».

Разговор зашел о невероятно напряженном графике работы в его компании, которая росла на глазах.

– Жаль, что ты не умеешь чертить, а то бы я тебя нанял, – пошутил Уильям.

– Не-ет, в ближайший год, или около того, я не планирую выходить на работу, – ответила Уэсли.

– Но ты же вернешься осенью к тренировкам?

– Да. Я ужасно скучаю. Каждый день вспоминаю своих дамочек. Надеюсь, они поддерживают форму.

Он повернулся к ней на секунду:

– Слушай, вот чего я не могу понять в тебе.

– Чего? – озадаченно спросила Уэсли.

– Ты занимаешься персональными тренировками, любишь свое дело и зарабатываешь хорошие деньги, но тем не менее взяла и все бросила.

– Нет, дело вот в чем: мне надо было на время уехать из Бостона.

– Знаешь, жизнь не стоит на месте, Уэс, – продолжал Уильям после короткой паузы. – И ты не должна упускать шанс, который выпадает тебе сегодня, из-за неприятностей, случившихся вчера.

В ресторане он заказал сома, фаршированного бататом, и не переставал восхищаться своим блюдом.

– Бог мой, я обожаю это место. Если бы мог – женился на поваре.

Уэсли рассмеялась:

– Рада, что тебе понравилось. Но боюсь, повар здесь – мужчина.

Уэсли выбрала черные бобы с рисом и жареного цыпленка со специями, но осилила только полпорции: переусердствовала с кукурузным хлебом.

Когда официант принес десертное меню, она заказала кофе, а Уильям – ореховый пирог с ванильным мороженым.

– Ты сегодня разошелся не на шутку, – поддразнила его Уэсли.

– Да я несколько месяцев нормально не ел. В последнее время на работе сплошные запарки. В основном питаюсь в офисе из автомата с едой.

– Это вредно, Уильям. Надеюсь, в ближайшем будущем суматоха уляжется.

– Вряд ли. До ноября придется жить в таком же ритме.

Интересно, когда она снова его увидит, задумалась Уэсли.

– Собираешься этим летом на какие-нибудь вечеринки на Виньярде? – поинтересовался Уильям.

– На какие вечеринки? – Девушка не слышала ни о чем подобном.

Светская жизнь Ланы, с недавних пор бросившей пить, застопорилась, а сама Уэсли была не настолько близка к этому кругу, чтобы знать, где и когда состоится очередная тусовка, не говоря уже о том, чтобы ее туда пригласили.

Уильям слегка смутился:

– Ну, у Элинор. У Смоллсов. У Рейни Смоллс.

Уэсли откашлялась. Как же ему объяснить?

Да, она любит Рейни и находит общий язык с Элинор, но на их приемы – больше ни ногой.

– Эти сборища не для меня. Я выношу таких людей только по одному, – вывернулась Уэсли.

Уильям рассмеялся:

– Я иногда чувствую то же самое. Но подобные мероприятия надо рассматривать с точки зрения пользы для бизнеса. За последние два года я заполучил на этих вечеринках три или четыре заказа на проектирование домов.

Девушка вздохнула:

– Видимо, тебе это подходит. А я не люблю, когда меня выставляют изгоем.

Уильям прищурился:

– Откуда такие мысли?

– Из-за вопросов, которые мне задают. Слушай, я не хочу об этом говорить.

– Уэсли, ты не права. Ты встретила среди них пару придурков, но это еще не значит, что теперь всех можно валить в одну кучу. Кроме того, Рейни обожает тебя. Она постоянно рассказывает о тебе своим друзьям, и они считают, что ты настоящая трудяга.

Уэсли улыбнулась, но осталась при своем мнении.

– Воспринимай их такими, какие они есть. Они просто люди. Если у них и имеются свои заскоки, то к тебе это не имеет никакого отношения. Поначалу они и со мной так себя вели. А я знаю Дункана с колледжа.

Его слова несколько приободрили девушку.

– И я не стыжусь своей семьи, – продолжал Уильям. – Я горжусь родителями, которые работали не покладая рук, чтобы вырастить меня и моих сестер и дать нам всем образование. Многие семьи живут в этой стране уже в течение нескольких поколений, но так и не сумели добиться того, чего мои родители достигли за тридцать пять лет, после отъезда из Кингстона.

Его слова тронули Уэсли и одновременно пристыдили. Что за дурацкие комплексы? Кто дал ей право умалять заслуги родителей, да и свои собственные, только потому, что пришлось столкнуться с людьми более успешными? Уильям прав. Их заскоки не имеют к ней никакого отношения.

В полдевятого зашло солнце, но Уэсли не хотелось, чтобы вечер так быстро закончился.

– Когда ты в последний раз катался на чертовом колесе? – спросила она, когда они вышли из ресторана.

– На чем?

– Ты слышал.

– Не знаю. Наверное, в классе десятом.

– Хочешь сегодня прокатиться? – Она снова ощущала уверенность в себе, и ей нравилось брать ситуацию в свои руки.

Какое-то мгновение он озадаченно смотрел на нее, а потом до него дошло:

– Конечно! На Нэйви-пир! Знаешь, всегда хотел туда попасть.

– Значит, сегодня у тебя появилась прекрасная возможность. – Уэсли обрадовалась, увидев, в какой восторг он пришел.

Насколько Уэсли любила чертово колесо, настолько же она ненавидела всю остальную набережную Нэйви-пир, непременное место паломничества всех приезжих, особенно туристов с детьми. А для жителей Чикаго – это ад кромешный. Забитые до отказа закусочные-тошниловки, аляповатые сувенирные лавки, длинные очереди в ресторан «Бабба Гамп шримп компани», специализирующийся на морепродуктах. Кто хочешь с ума сойдет! Однако гигантское чертово колесо компенсировало Уэсли весь этот кошмар.

Высоко в небе ярко сияли огни. Подняв глаза, она увидела, как медленно поворачивается колесо, и непроизвольно, в порыве радости, сжала руку Уильяма. Он посмеялся над детским энтузиазмом Уэсли.

Стоило им занять места, и у нее дух захватило. И у него тоже. Уильям купил в сувенирной лавке одноразовый фотоаппарат и теперь, когда они стали подниматься, принялся снимать очертания города на фоне темного неба.

– Какая красота! – то и дело повторял он.

– Разве не прекрасно! – Уэсли оглядывалась по сторонам и чувствовала на лице нежную прохладу ночного летнего воздуха.

Уильям повернулся и щелкнул ее.

Девушка шлепнула его по руке:

– Ты почему не предупредил?

Он рассмеялся и сделал еще один снимок ее возмущенной физиономии.

– Сделаю фотографии в двух экземплярах, – подтолкнул ее локтем Уильям.

– Помнишь, как тогда, прошлым летом, ты рассказывал мне о Чикаго? – спросила она его.

Уильям смотрел в сторону:

– Да, помню. Давненько это было.

Да, еще до Дункана, подумала Уэсли.

– Какой город отсюда красивый! – восхитилась девушка.

Уильям повернулся, и глаза их встретились. И как будто от них уже ничего не зависело. Он наклонился и поцеловал ее. Мгновение Уэсли колебалась, а потом ответила на поцелуй. Это длилось пару минут, и затем Уильям отстранился и стал извиняться.

– Тебе не нужно оправдываться. Я хотела, чтобы ты меня поцеловал, – успокоила его Уэсли.

Ей показалось, что он нахмурился, но она не была уверена.

Он опять сосредоточился на ночном небе и занялся фотографированием. Уэсли чувствовала неловкость и не знала, что сказать. Может, он сожалеет о случившемся. Может, она поступила неправильно. Ей не хотелось терять его дружбу. Нужно было исправлять положение.

– Так, перед тем как мы навсегда забудем об этом инциденте, нельзя ли списать все на большую высоту?

Уильям засмеялся:

– Да, высота. – Но он по-прежнему не смотрел на нее.

Улучив момент, Уэсли выхватила у него фотоаппарат.

– Моя очередь, – пропела она и поймала его в объектив.

Неловкость исчезла. А про поцелуй они постараются забыть.

Около полуночи Уильям привез ее домой, и с этого момента она могла думать только об одном: как от поцелуя всколыхнулась ее душа. Она мысленно прокручивала все снова и снова. Поцелуй был таким неожиданным, совершенно внезапным и тем не менее прекрасным. Сдержанным, однако далеко не целомудренным. Он продолжался достаточно долго, чтобы она смогла понять: Уильям давно этого хотел. Он был так близко, и она чувствовала, как колотится его сердце. «Я ему нравлюсь! Я ему нравлюсь!» Улыбка не сходила с ее лица, когда она лежала ночью в постели, глядя на светящиеся в темноте звезды, которые она наклеила на потолок в седьмом классе. «Я ему нравлюсь!»