Текст книги "Та, которая покупает"

Автор книги: Джоан Скеррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Уэсли повернула на Кларендой и увидела его.

– Ты следишь за мной? – Уильям сверкнул своей белоснежной улыбкой, прямо как из рекламы жевательной резинки.

– Вовсе нет. Может, это ты следишь за мной? – Уэсли не ожидала его увидеть.

«Хотя ничего удивительного, он живет в этом районе, – вспомнила она. – Но столкнуться с ним на улице…»

– Как поживаешь, Фло Джо? [8]8
  Флоренс Гриффит-Джойнер – американская чернокожая бегунья. Одна из самых экстраординарных личностей в истории легкой атлетики. На Олимпиаде в Сеуле выиграла три золотые медали, попутно поставив два мировых рекорда. – Прим. перев.


[Закрыть]

Он уже не в первый раз называл ее так. И она до сих пор не могла взять в толк, нравится ли ей подобное обращение.

– Только что вышла из салона красоты. Собираюсь пройтись по магазинам.

– Понятно. Это, видимо, один из тех дней, когда вы, женщины, решаете ни в чем себе не отказывать?

– Угадал. – Ей не терпелось спросить о Меган. – А ты куда?

«Надо думать, на свидание с ней».

– Я работал дома. Ужасно захотелось кукурузной каши, вот иду в «Майке».

– Ух ты! Обожаю это место! – воскликнула Уэсли.

«Майкс дайнер» – так называлось бистро в Саут-Энде, где собирались все: от местных уличных головорезов, состоятельных гомосексуальных пар, карабкающихся вверх по социальной лестнице одиноких женщин до политиков, врачей и всех прочих. Лучшего места получить недельную норму калорий за огромной порцией вкуснейшего завтрака в окружении модных, современных и не очень людей трудно было представить.

– Составишь компанию?

Она колебалась.

– Пойдем, – уговаривал он. – Небольшой завтрак прическу не испортит.

Она улыбнулась:

– Согласна.

В ресторане яблоку негде было упасть: все места, начиная с барной стойки и кончая последними столиками в небольшом обеденном зале, оказались заняты, однако после недолгого ожидания им все же удалось получить маленький столик возле окна, выходящего на Вашингтон-стрит.

Пока не принесли завтрак: омлет с мелко порубленной солониной и поджаренным вареным картофелем плюс тост из пшеничного хлеба, – Уэсли пила кофе. Уильям потягивал апельсиновый сок. Он заказал кукурузную кашу, колбаски и блинчики.

После быстрого обсуждения последних новостей о работе и учебе в разговоре все чаще стали возникать неловкие паузы. Поэтому Уэсли спросила первое, что пришло в голову:

– Как поживает Меган? – «Вот черт!»

– Меган? Неплохо. Сегодня улетела обратно в Нью-Йорк.

«Вас разделяют большие расстояния. Гм…»

– Вы часто видитесь? Наверное, нелегко встречаться, когда живешь в разных городах? – «Черт, черт!»

Она понимала, все ее вопросы, должно быть, звучат странно. Ей хотелось казаться беззаботной: праздное любопытство и только. Как бы Уильям не принял ее за следователя, ведущего допрос с пристрастием.

– Ну… да. Но мы оба постоянно заняты, поэтому нас это вполне устраивает.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке из-за ее вопросов.

– Ясно. Дункан тоже весь в делах. Завтра возвращается из Лондона.

Он бросил на нее вопросительный взгляд:

– Ты по-прежнему с ним?

– Да. А что? – «Как он мог не знать?»

С минуту он молчал.

– Просто я подумал…

– Что?

– Нет, ничего.

Уэсли почувствовала приступ легкого раздражения:

– Что ты подумал, Уильям?

Принесли завтрак.

– Слушай, мне не хочется говорить о Дункане. Как твои пробежки?

– Хорошо. Но я хочу поговорить о Дункане. Ты знаешь что-то, о чем мне неизвестно? – Она не могла понять, почему вдруг так разозлилась.

– Уэсли, я не видел его уже пару месяцев. Кое-что слышал, вот и все. Он больше не ведет дела нашей компании.

– Больше не ведет? Он мне ничего не говорил. – «Что, черт возьми, происходит?»

– Ничего страшного. Он не мог уделять нам много времени. Кроме того, его консультации были личной услугой.

– Понятно, – ответила Уэсли. – Ты говорил с ним в последнее время?

Уильям поднял брови, но промолчал. Вместо этого он набросился на кукурузную кашу.

– Происходит что-то такое, о чем ты не можешь мне рассказать? – не сдавалась она.

– Нет, все в порядке, – заверил ее Уильям, не отрывая глаз от тарелки.

Уэсли вздохнула. Ей хотелось верить Уильяму, но он вел себя так подозрительно, будто что-то скрывал.

Какое-то время они продолжали завтракать молча.

– Слушай, может, когда все образуется, мы встретимся? Ты, Меган, Дункан и я.

Уильям наконец-то поднял глаза:

– Уэсли, ты мне нравишься. Причем понравилась с первого взгляда, как только я встретил тебя на вечеринке. Ты особенная, поэтому я тебе это говорю. Поговори с Дунканом. Выясни, о чем он думает и что намерен делать, прежде чем все не зашло слишком далеко. Иначе потом тебе может быть очень плохо.

У Уэсли окончательно пропал аппетит.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Больше мне нечего добавить, Уэсли. Тебе нужно поговорить с Дунканом.

Она посмотрела на него и по взгляду поняла: он сказал то, что думает. Больше от него ничего не добьешься. Она встала и надела пальто.

– Ты знаешь, где меня найти, если вдруг захочется поговорить, – добавил он напоследок.

Девушка вышла из ресторана: в голове только вопросы и ни одного ответа. Как поступить лучше всего? Она хотела пойти домой и сразу же набрать номер Дункана, но он сказал, что весь день будет занят и вряд ли удастся застать его по телефону.

«Ну, Уильям, спасибо тебе на добром слове», – не могла успокоиться она. Уэсли готова была себя убить за то, что согласилась позавтракать с ним. Настроение было окончательно испорчено. Вместо того чтобы безмятежно фланировать по пустынным улицам города, она, сжав зубы, неслась на всех парах. Выгуливающий собаку мужчина, завидев мчащуюся навстречу Уэсли, потянул на себя поводок. Девушка ничего не замечала на своем пути.

Она говорила сама с собой. «Как Уильям мог?» Все это время она думала: то, что между ними ничего не получилось, не стало для него трагедией. Он говорил, все в порядке. Но, видимо, все наоборот, раз он пытается разрушить их с Дунканом отношения. «Какая наглость с его стороны! И это после того, как я предложила дружить с ним и его костлявой подругой». Она прямо-таки кипела от злости.

В бешенстве она за несколько часов обежала «Сакс» и «Ниман-Маркус». Сначала зашла в бутик «Фиори». Футболки по сто шестьдесят долларов – то, что надо. Бледно-желтая и цвета хаки. И длинная юбка цвета хаки с глубоким разрезом тоже пойдет. А замшевые брюки из телячьей кожи от «Эндрю Марк»? Трудно придумать более выгодное вложение трех сотен долларов. Она перекидывала через руку бесконечные платья, юбки, блузки, не переставая молниеносно осматривать вешалки в поисках новых вещей. Что бы еще такое купить? Но ярость не утихала. Поэтому она направилась в ювелирный. Жемчуг. Новый набор обязательно пригодится. Ее взгляд привлекло ожерелье из искусственного жемчуга: несколько нитей в оправе из серебра. Дэвид Юрман! Точно! Она видела его рекламу в «Вог». Или в «Вименс вэар дейли». Какая разница. Не моргнув и глазом, Уэсли выложила за ожерелье девятьсот пятьдесят долларов, а заодно попросила продавца упаковать еще и браслет за шестьсот пятьдесят. Затем она прошествовала в обувной отдел: обуви никогда не бывает достаточно. Попросила отложить четыре пары бальных туфель от «Материя Прима» одной и той же модели: черные кожаные, черные замшевые, коричневые и розовые. Двести сорок пять долларов за пару – выгодная сделка! Она уже почти задыхалась. Ей и в голову не приходило, что продавцы настороженно следят за ее молниеносными забегами в примерочные и обратно с кучей вещей на руках. Шопингомания застилала глаза: девушка не понимала, что носится по магазину как помешанная, примеряя, снимая и снова примеряя. В голове пульсировала одна мысль: «Я в ярости, и мне просто необходимо». Она не знала что. Но ей страшно этого хотелось.

Придя домой, она все еще кипела от злости. Кинула пакеты с покупками на диван и схватила телефонную трубку.

– Мам! – крикнула она.

– Что случилось, дорогая?

И Уэсли во всех подробностях принялась рассказывать ей о подозрительных недомолвках Уильяма.

– Не расстраивайся раньше времени, сначала выясни все у Дункана, – успокаивала ее мать. – И не сходи с ума из-за беспочвенных подозрений, детка.

– Но что если они не беспочвенные?

Уэсли стала припоминать все случаи, когда Дункан казался мрачным, притихшим и не в настроении. «Может быть, он что-то скрывает?»

Мать не могла развеять ее страхи, и Уэсли повесила трубку, расстроившись еще сильнее. Особенно после того, как Клара Данстер принялась настаивать: «Приезжай домой и приведи свои чувства и мысли в порядок».

Девушка опустилась на диван.

– А-а-а! Почему все так сложно?!

Она смотрела на груды сумок и пакетов, разбросанных по всему полу в гостиной. У таксиста, помогавшего ей занести их в квартиру, глаза на лоб полезли. Еще совсем недавно они приводили ее в восторг. Сколько новых красивых вещей! Носить не переносить. Но теперь раскиданные по полу пакеты смотрели на нее, словно голодные акулы, бороздящие пространство возле ее ног. Глядя на них, она чувствовала, будто тонет. «Господи, что я натворила?! Что на меня нашло?»

В дверь позвонили. Была почти половина седьмого.

– Кто там? – спросила она, нажав кнопку домофона.

– Твой мужчина.

Это был Дункан.

– Дункан! – радостно завизжала Уэсли, – Боже мой! Я похожа на чучело.

– Какая разница? Впусти меня, – потребовал он своим сексуальным, с хрипотцой голосом.

На ней были те же джинсы и свитер, что и утром, а ее прическа примялись от лежания на диване.

– Дай мне минутку, дорогой.

Она собрала сумки и засунула те, что поместились, в забитый до отказа гардероб. Остальные запихала под кровать, в кухонные столы и под раковину в ванной. Все это время ее терзал вопрос: «Зачем?»

«Я не сделала ничего плохого. Не совершила преступление. Это мои деньги: как хочу, так и трачу». Но все же она продолжала прятать покупки, не желая, чтобы Дункан увидел с той стороны, о которой она сама и не подозревала. Девушка побежала в ванную подправить макияж и уложить волосы, перед тем как открыть дверь любимому.

– Что случилось? Я думала, ты сможешь вылететь только завтра, – сказала она, когда он вошел.

«Бог мой, до чего же он прекрасен!» – вертелось у нее в голове. На нем было длинное шерстяное пальто и темно-синий костюм в тонкую светлую полоску. Ее любимый. Он выглядел уставшим, но от этого казался почему-то еще более сексуальным: ее заводила одна мысль о том, что после долгого перелета Дункан приехал из аэропорта прямо к ней.

– Ник обещал позаботиться о показаниях свидетелей. С Джексоном все будет в порядке. А я сказал им, что тороплюсь к моей прекрасной даме. – Он обнял ее, страстно поцеловал и начал раздевать.

Пока он вел ее в спальню, она смогла отогнать подальше мысли об Уильяме и дурные предчувствия по поводу Дункана. Снова девушка пыталась уменьшить его пыл, но пришлось подчиниться его настойчивости.

– Я так соскучилась по тебе, любимый, – еле дыша, прошептала она, когда он стягивал с нее свитер.

Он только простонал в ответ, быстро расстегивая бюстгальтер и толкая на кровать.

Она попыталась скрыть свое разочарование, когда он, стянув ее джинсы только до колен, быстро вошел в нее. «Я была не готова», – обиженно подумала она. Через несколько минут все было кончено.

Потом они лежали молча. Наступила ночь, и в квартире стало темно. Она так радовалась его возвращению, несмотря на то что он устал и совершенно вымотался.

«Его неуемное желание и скорость, с которой он овладел моим телом, говорят о том, как сильно он по мне соскучился, – рассуждала Уэсли. – Этот мужчина любит меня и готов пересечь океан, чтобы заняться со мной любовью». Это объяснение успокоило и помогло справиться с разочарованием: он больше не отдавался ей со всей страстью и нежностью. «Ничего страшного! В следующий раз будет в тысячу раз лучше. Я уверена», – убеждала она себя.

– Сегодня днем случайно встретила Уильяма, – сказала она, еще больше прильнув к нему.

Он напрягся:

– Понятно. И как у него дела?

– У него новая подружка. Меган.

– Рад за него. – Дункан зевнул.

– Малыш!

– М-м-м-хм-м-м…

– Между нами все по-прежнему? Или я чего-то не знаю?

Дункан опять напрягся всем телом:

– Чего, например?

– Ну не знаю. Может, нам надо обсудить, как мы будем жить дальше?

Пару минут он молчал. Уэсли почти показалось, что он уснул.

– Что-то не так? – наконец спросил он.

– Да нет. Просто мне интересно, что ты думаешь о нас. Понимаешь?

Он вздохнул:

– Разве тот факт, что я уехал из Лондона на день раньше и сразу же примчался сюда, ничего не говорит о моих чувствах к тебе? И о мыслях по поводу наших отношений?

Девушка почувствовала себя полной дурой. Почему она так поступает с ним? Конечно, она знала о его чувствах. Он был прав. А она повела себя глупо. «Он только что признался мне в любви много-много раз, разными способами». Она надеялась, он забудет о ее идиотских вопросах. Девушка сжала кулаки под одеялом. Ей хотелось прикончить Уильяма за сомнения, посеянные в ее голове.

– Знаю. – Она попыталась придвинуться к нему поближе, но он не пошевельнулся. – Я так по тебе скучала. Прости меня.

Дункан вздохнул и встал. Щелкнул выключателем в ванной и закрыл дверь.

Ей хотелось умереть. Он разозлился. Может теперь несколько дней быть мрачнее тучи. Если уж он выходил из себя, то надолго. У него так часто менялось настроение.

«Что я натворила?» – корила она себя. Ей хотелось броситься в ванную, встать на колени и попросить прощения, чтобы все снова было хорошо.

– Что именно сказал тебе Уильям? – Он стоял в дверях ванной. Его глаза светились в темноте спальни.

– Ничего, – соврала она.

От волнения девушка не находила слов. Она только видела скульптурные очертания его крепко сжатых челюстей на фоне яркого света в ванной.

Глаза Дункана потемнели, а нахмуренные брови превратились в одну сплошную линию.

– Ничего?

– Дункан, прости. Мне не следовало заводить этот разговор. – Она подошла к нему, но он отшатнулся, стоило ей попытаться дотронуться до него.

– Не могу поверить, что ты задавала мне подобные вопросы. – В его голосе послышались первые признаки надвигающейся ярости. – После всего времени, которое мы… – Он покачал головой и начал одеваться. – Ты за моей спиной обсуждаешь меня с другим мужчиной.

Тон его голоса испугал Уэсли.

– Дункан, любимый, прости, – Теперь она умоляла и плакала. – Я не хотела. Я случайно столкнулась с ним.

Уэсли просила его остаться. Но он надел рубашку, туфли, она же по-прежнему стояла без одежды, совершенно беспомощная.

– Дункан, не уходи, прости меня.

Уходя, он сильно хлопнул дверью.

Глава 20

Всю неделю Дункан ходил чернее тучи. Редко звонил и был немногословен. А романтический ужин, о котором столько грезила Уэсли, так и остался несбыточной мечтой. Отчаявшись, она вернула в магазин красное шелковое платье от «Кэтрин Маландрино». Оно предназначалось именно для этого ужина, и смотреть на него было выше ее сил. Той бессонной ночью, когда он ушел, она наревелась до потери пульса и поклялась себе больше никогда не лезть к нему со своими мелкими тревогами. Нужно больше ему доверять. Мужчинам, подобным Дункану, быстро надоедают никчемные зануды. Такие, как она. Надо брать пример с Ланы. Быть беззаботной и равнодушной.

«Покажи, что тебе на него плевать, и тогда он распалится еще сильнее». И хотя такая стратегия пока не давала каких-либо результатов, Уэсли все же не теряла надежды и с трудом удерживалась, чтобы по нескольку раз в день не набирать номер его мобильного или рабочего телефона. Это была настоящая пытка. Девушка ненавидела себя за такую эмоциональную неустойчивость.

Она знала, что Дункан с головой ушел в работу. Он засиживался в офисе до девяти, а иногда и до десяти вечера, а потом приходил к ней. Они занимались любовью, затем он засыпал, а утром рано вставал и ехал к себе, чтобы переодеться. Он почти с ней не разговаривал.

Уэсли прекратила всякие попытки выяснения отношений. Она знала, что один раз уже все испортила, и не хотела злить его еще больше. Но равнодушие Дункана убивало ее. Во время секса он был таким безразличным. Даже в самые интимные моменты она чувствовала его отстраненность. Уэсли казалось, он использует ее, чтобы расслабиться, снять физическое напряжение. Сердце разрывалось на части, но она была слишком напугана, чтобы просто отвернуться от него. А по утрам он даже не целовал ее на прощание.

Она надеялась. И еще молилась. Уэсли знала, его плохое настроение пройдет. Что-нибудь обязательно произойдет, и он снова начнет улыбаться. И снова станет самим собой. И они опять будут выстраивать свои отношения.

В аудитории на пятьдесят человек стояли новые вращающиеся кресла, такие удобные, что хотелось откинуться на спинку и уснуть, если бы не преподаватель, который прекрасно знал, как удерживать внимание слушателей. Уэсли рассеянно записывала лекцию. Доходность капиталовложений. Доходность акций. Интересно, почему работа в спортивном клубе нравится ей гораздо больше, чем учеба? Рейни Смоллс слов на ветер не бросала. В последнее время на Уэсли в клубе был постоянный спрос: многие посетительницы, дамы средних лет, хотели заниматься только с ней. Некоторые даже приглашали проводить тренировки у себя дома. Но она отказывалась: это было против правил «Хэлси лайф спа». И теперь, пока преподаватель рассказывал о доходности капиталовложений, она размышляла над идеей, уже несколько недель не дававшей ей покоя. А не начать ли ей собственный бизнес? Может быть, уйти из «Хэлси лайф»? Рейни Смоллс и ее сплетницы-подружки сделали бы ей рекламу. Она сможет зарабатывать приличные деньги. Будет брать по восемьдесят долларов в час, если придется проводить занятия у клиенток дома. Тогда она перегнала бы в Бостон свою машину. И, как знать, может, купила бы просторную светлую квартиру в доме с собственной стоянкой.

Она решила, что курс по финансовому анализу ей нравится. Лекции открывали перед ней новые горизонты. Преподаватель не пользовался популярностью у студентов, и это стало одной из причин, почему она выбрала именно его лекции. Она знала: Ланы здесь точно не будет. Лана предпочитала преподавателей нестрогих, приятных в общении, легко поддающихся ее очарованию. Ну а Уэсли никогда ради оценки не пускала в ход свое обаяние, поэтому решила, что и сейчас начинать не стоит.

Она вышла из аудитории вместе с Коджи Мако и Хараамом Абдураманом. Теперь это были ее единственные друзья.

– Ребята, не хотите вместе поработать над проектом?

– С удовольствием, – ответил Коджи. – Ты отличная напарница. У тебя правильное отношение к делу. А ты точно не японка?

Все трое рассмеялись и разошлись каждый в свою сторону.

Уэсли направилась к лифту. В обеденный перерыв ее ждала клиентка в клубе, а потом ей предстояло вернуться еще на одну лекцию.

Цок-цок-цок – застучали каблучки у нее за спиной. Уэсли обернулась.

После ссоры прошла всего пара месяцев. И почему она ожидала, будто Лана должна выглядеть как-то по-другому? Может, причина в ее собственных ощущениях: Уэсли казалось, что сама она сильно изменилась с момента их знакомства. Ее больше не назовешь наивной слабохарактерной идиоткой, которая так боится одиночества, что готова сносить эгоистичные выходки подруги. Лана, как всегда, выглядела сногсшибательно. Она мелировала свои волосы цвета воронова крыла, и теперь коричневато-рыжеватые пряди оттеняли кожу, которая казалась чуть бледнее, чем раньше.

Уэсли сглотнула:

– Привет, Лана! Как дела?

На протяжении нескольких недель после возвращения на занятия Уэсли, как могла, избегала Лану. И хотя школа была небольшой, они так ни разу и не столкнулись. До сих пор не встретились ни на одной лекции.

– Уэс! – просияла Лана как ни в чем не бывало. – Боже мой, ты выглядишь потрясающе! Где ты была? Я собиралась позвонить, но, кажется, потеряла твой номер, – выпалила она на одном дыхании, словно много раз репетировала их встречу.

– У меня все в порядке. Ты тоже отлично выглядишь, – ответила Уэсли любезностью на любезность и вспомнила, как часто Лана вот так же улыбалась другим.

Лицо Ланы освещала широкая, открытая, сверкающая улыбка, но стоило человеку отойти, и она обрушивала на него поток насмешек.

– Рада была повидаться с тобой. Ну пока! – И Уэсли пошла к лестнице.

– Да, я тоже рада, Уэс. Нужно как-нибудь встретиться.

Уэсли помчалась вниз по ступенькам, как будто за ней гнались, – так сильно ей хотелось избавиться от Ланы с ее лицемерием. Ей пришло в голову, что их короткая беспокойная дружба полностью изменила ее жизнь, возможно навсегда. Она попыталась взглянуть фактам в лицо. Потрачены тысячи долларов сбережений – в этом виновата не Лана. И в их запутанных отношениях с Дунканом тоже нет ее вины. Интересно, пошла бы ее жизнь в Бостоне по-другому, если бы она держалась от Ланы подальше, как подсказывал внутренний голос? Да, теперь она умопомрачительно хороша и у нее есть Дункан, но стоят ли дружбы эти приобретения? Уэсли не знала ответа. Так жаль, что Лана не может измениться. Обидно, что между ней и такой же темнокожей сестренкой встала стена непонимания. Почему нельзя остаться просто подругами и забыть обо всем остальном? А не сама ли она виновата?

«Может, Лана права? – подумала Уэсли. – Я закомплексованная зануда. Как ни старайся, как ни одевайся – не гожусь я в подружки для такой, как Лана». И Уэсли никак не могла решить, хорошо это или плохо.

Работа в «Хэлси лайф спа» входила в свою обычную колею после ажиотажа первых недель нового года. Все лодыри снова вернулись к старым привычкам, отложив начало новой жизни до следующего года.

Уэсли занималась с Мари Бантинг, еще одной немолодой дамой, которую направила к ней Рейни Смоллс.

– Дорогуша, как жаль, что ты не можешь хотя бы раз в неделю проводить занятия у меня дома.

Ненавижу ездить в Бостон! Сплошные пробки! Просто ужас! А у нас есть спортивный зал, и он простаивает без дела, – пожаловалась Мари.

– Возможно, я что-нибудь придумаю, – ответила Уэсли.

Она снова начала мечтать. Если бы у нее набралось достаточно клиенток, тогда можно было бы рискнуть.

– Мари, – Уэсли повернулась к своей подопечной по пути к кардиотренажеру «Стэр мастер», – у вас есть еще знакомые, которые хотели бы тренироваться дома? Дело в том, что я с удовольствием начала бы работать на себя. Но для этого мне нужно больше клиентов.

– Дорогуша, половина моих приятельниц по книжному клубу согласится. Да и дамы из моего загородного клуба тоже. Знаешь что? У нас на следующей неделе небольшое чаепитие. Почему бы тебе не зайти? Я все время рассказываю о тебе. И Рейни там тоже будет.

– Правда? Вы не шутите? – просияла Уэсли.

Это то, что ей нужно.

Вечером она еле сдерживалась. Ей не терпелось рассказать Дункану о своих планах, о том, как хорошо у нее идут дела в «Хэлси лайф», о новых клиентках. Она приготовила плотный ужин: стейк, картофельное пюре с чесноком, салат, соус. Испекла ореховый пирог с кленовым сиропом. Не слишком изысканно, но ему точно понравится.

Уэсли вытащила из пакета новое белье от «Ла-Перла» и пошла в ванную. До появления в ее жизни Ланы «Виктория сикрет» представлялась пределом мечтаний. А теперь благодаря бывшей подруге ее вкус стал гораздо тоньше. Уэсли посмотрела на шелковистое, сексапильное бело-голубое, отороченное кружевом боди, изящно сидящее на атласной вешалке. Она купила белье в тот день, когда завтракала с Уильямом. Тот день… Девушка постаралась выкинуть его из головы, забыть растерянность и злость, которые почувствовала, усомнившись в Дункане. Уильям посеял в ней зерно неверия. Она никогда этого ему не простит! Уэсли закрыла глаза. Сейчас у них с Дунканом все налаживается. А сегодня вечером – начало новой эры.

Она постелила на кровать свежие шелковые простыни и зажгла несколько ароматических свечей – перебить запах стирального порошка. Дункан обещал прийти к семи и сказал, что хочет поговорить. Она улыбнулась. Уэсли чувствовала: он собирается извиниться за свое поведение. Они помирятся и снова заживут как раньше.

«Не могу дождаться, – подумала девушка и откинула голову на подушечку в изголовье ванны. – С сегодняшнего вечера все будет хорошо».

На пути в спальню Уэсли в последний раз окинула взглядом стол. Достала салат из холодильника. Новый фарфор смотрелся отлично. Она купила его в «Блуминдейл» – еще одно небольшое безумство после того, как ее сразила наповал скатерть в «Хоум энд кантри». Тогда она решила приукрасить свою квартиру, поскольку ее вкус в стиле «Крейт энд Баррел» вряд ли вызывал у Дункана большой восторг. Ее симпатичной мебели явно было недостаточно. Следовало идти дальше и избавляться от пристрастий в духе «Бед, бат энд бейонд». Но теперь Уэсли жалела, что купила фарфор, и все собиралась его вернуть, но так и не решилась. Однажды, говорила она себе, сервиз может стать фамильной вещью, и эта мысль не давала ей расстаться с покупкой.

Уэсли сомневалась насчет вазы с цветами в центре стола. Букеты никогда не были ее сильной стороной. Может, он и не заметит, понадеялась Уэсли. И снова она засомневалась, когда вспомнила хорошеньких, уверенных в себе, ухоженных девушек, с которыми Лана познакомила ее в доме своих родителей.

«Эти девчушки уж точно знают, как подбирать цветы! – вздохнула Уэсли. – Но Дункан любит меня такой, какая я есть, и только это имеет значение».

Мясо все еще стояло в духовке, и по квартире разносился дразнящий аромат. Но, несмотря на чудесный запах, в глубине души она жалела, что не отважилась попробовать французский рецепт из журнала «Бон аппетит». Это могло бы произвести на него впечатление, показать ее утонченность. Однако она решила расслабиться. Дункан любит ее стряпню.

В семь ноль пять она услышала, как открывается входная дверь. Уэсли с трудом удержалась, чтобы не броситься ему навстречу. Она дождалась, когда он войдет в гостиную.

– Чем это так замечательно пахнет? – крикнул Дункан.

Уэсли не торопясь вышла из спальни. На ней было длинное шоколадно-коричневое платье от «Параллел», на бретельках, с глубоким вырезом спереди и сзади, струящееся вдоль ее стройного изящного тела. Желаемый эффект был достигнут. Он остолбенел от восхищения:

– Ого! Какой-то повод?

Он подошел к ней с горящими от желания глазами.

– А нам нужен повод?

Дункан притянул ее к себе.

– Я приготовила ужин. – Уэсли попыталась высвободиться.

– Не-ет уж! Поедим потом. – Он прижался губами к ее шее.

Отказать ему Уэсли не могла. Но секс снова не доставил ей удовольствия. Она страстно желала, чтобы он медленно и нежно ласкал ее тело, покрывал с ног до головы поцелуями, спрашивал, чего ей хочется, ждал, пока она первая не дойдет до конца. Кажется, целую вечность он не дёлал ничего подобного, и Уэсли начала уже сомневаться, а были ли вообще у них такие счастливые мгновения. Что с ним? Куда подевалась вся его нежность? Сегодня они должны были начать свои отношения с чистого листа, думала она, пока он ритмично, как машина, двигался на ней. Ей хотелось только одного: чтобы он поскорее закончил.

Потом, когда они лежали обнявшись, Уэсли попыталась приободриться, но разочарование рвалось наружу. Все, казалось, шло совсем не так, как она запланировала. Ну да ладно. Они смогут исправить положение.

– Милый, давай теперь поужинаем, – подтолкнула она его.

– Угу, – зевнул он в ответ.

Уэсли поставила перед ним тарелку, и он накинулся на мясо, будто голодал целую вечность.

Ей нравилось, что он так жадно ест. Как хорошо, что в колледже она довела до совершенства свое кулинарное мастерство. Она особенно гордилась этим талантом, гораздо больше, чем другими достижениями.

Уэсли сидела напротив и ковыряла салат.

– Да, дорогой, ты хотел со мной о чем-то поговорить? – взглянула она на него.

Он поднял глаза от тарелки, тут же снова опустил и снова принялся жевать.

– Давай попозже.

У нее внутри все сжалось. Он снова едет в Лондон. Она чувствовала. Он боится даже смотреть на нее.

«По крайней мере сегодняшний вечер не совсем пропал», – думала она, пока он ковырял вилкой в пюре с чесноком.

Они молча ели, пока не зазвонил его мобильный. Дункан взглянул на дисплей и выключил телефон.

– Ты не хочешь ответить?

– Нет. Думаю, ошиблись номером.

– Дункан, прости меня за ту выходку. Я не хотела обвинять тебя. Или торопить. Не знаю, что на меня нашло.

Несколько секунд он смотрел на нее не отрываясь. И вдруг – удар, болезненный и резкий, как бейсбольной битой по мячу.

– Уэс, – вздохнул он и откинулся на спинку стула, – я больше не могу.

– Не можешь что?

– Выносить все это. Тебя. Нас. Чересчур для меня. Слишком много. Просто чересчур много. Я задыхаюсь.

– Дункан, – она слушала его, не веря своим ушам, – о чем ты говоришь?

Он не ответил. Ему и не нужно было. Она пристально смотрела на него, ожидая, что он все сейчас объяснит. Нормальным человеческим языком.

– Прости, – сказал Дункан, и по его глазам стало понятно: все кончено.

Уэсли прижала ладонь ко рту и кинулась в спальню, захлопнув за собой дверь.

Он остался в гостиной. Через десять минут постучался к ней. Ничего не услышав, приложил ухо к двери. Снова постучался. Уэсли не ответила, и он ушел из ее жизни.

Удостоверившись, что его нет, девушка медленно вышла из спальни. Она оцепенела. Что-то подкатило к горлу, наверное комок слез, но она не могла заставить их выйти наружу. Стоя посредине гостиной, Уэсли судорожно хватала ртом воздух. Она огляделась. Напрасно. Все напрасно. Зря покупала одежду, еженедельно ходила в салон красоты, запоминала названия всех этих ужасных суши, которые он так любит, пила ненавистные горькие вина, стелила свежие простыни, вешала новые занавески… Она не смогла изменить то единственное, что нуждалось в изменениях, – самое себя.

«Я по-прежнему девчонка, которую бросают, – подумала она. – Сначала Майкл, а теперь Дункан». Уэсли села на диван, и слезы хлынули из глаз. Сначала она плакала тихонько, затем всхлипывания стали сотрясать ее тело, наконец, измученная, девушка опустилась на пол.

«Что со мной?»

Через час она села и сжала зубы. Глаза налились кровью, веки опухли.

«Ты не должна сидеть здесь и реветь. Не должна». Она медленно подошла к шкафу в спальне. На еще ненадеванных блузках, платьях, брюках, шарфах, ремнях болтались ценники. Она шагнула поближе, вдохнула запах кожи, новой дорогой ткани и почувствовала отвращение. Уэсли начала складывать вещи в стопки. Одна – для «Сакс». Другая – для «Ниман-Маркус». Еще одна – для «Макс Мара». Небольшая кучка – для «Эскада». И одна – для «Версаче». Она все вернет. Закончив, Уэсли осмотрела комнату и произвела подсчет: у ее ног лежали разбитое сердце и гора одежды и обуви на семнадцать тысяч триста пятьдесят пять долларов.

Она сняла платье, натянула старый спортивный костюм, завязала шнурки на кроссовках «Со-кони». Нужно вырваться из этой неестественной, неразумно дорогой, сладко пахнущей, приторной до тошноты и обманчиво удобной жизни, которая причинила ей столько боли. Она вышла на улицу и побежала в ночь. Уэсли не останавливалась до тех пор, пока не ощутила легкость в голове и теле.