Текст книги "Та, которая покупает"

Автор книги: Джоан Скеррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Он засмеялся:

– Я бы предложил подвезти тебя, но знаю, что откажешься, поэтому лучше вызову тебе такси. Хорошо? – Он достал мобильный из внутреннего кармана пиджака.

Уильям набрал номер, прежде чем она смогла вымолвить хоть слово в ответ. Он заказал такси и вернул телефон на прежнее место.

– Откуда ты знаешь, что я бы не согласилась принять твое предложение подбросить меня до дому? – не удержалась она.

Он вызывал у нее какое-то странное, но приятное чувство.

– Интуиция, – ответил Уильям коротко, – У мужчин она тоже развита. И еще я уверен, ты не дашь мне свой номер телефона, так как думаешь, что это пошло и вульгарно. Поэтому вот возьми мою карточку.

Она засмеялась, взяла его карточку и положила в сумочку.

– Это не просто интуиция, Уильям. Я думаю, ты настоящий экстрасенс.

Теперь настала его очередь рассмеяться.

– Лучше пойдем, посажу тебя в такси.

Пока они пробирались к выходу из ресторана, она почувствовала, как их руки слегка соприкоснулись, и сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.

«Спокойно, девочка! – осадила она себя. – Наверняка у него от женщин отбою нет. В конце концов, он знаком с Ланой».

Когда они выбрались на прохладный, чистый воздух, она почувствовала, что голова и чувства немного прояснились.

«Больше никаких мгновенных увлечений предприимчивыми бизнесменами», – наказала она себе.

Уэсли повернулась к нему лицом – и это произошло снова. Ее сердце подпрыгнуло. Интересно, он догадался? Уильям посмотрел ей прямо в глаза, и его взгляд был настолько проницательным и внимательным, будто он точно знал, о чем она сейчас думает.

– Спасибо еще раз, Уильям.

Может быть, она должна пожать ему руку на прощание? Обнять? Поцеловать в щеку? Помедленнее, девочка!

– Не стоит благодарности. Мне было очень приятно.

Потом он повернулся и зашагал прочь. Она села в такси, стараясь не смотреть ему вслед.

Что же такое произошло? Она и не заметила, как из просто интересного парня он превратился в того, с кем хочется провести остаток ночи и последующие дни. Наверное, это и есть тот случай, когда в последний момент… о котором она много слышала от разных людей. Все как-то неожиданно хорошеют под конец вечеринки. «А он выглядел чертовски привлекательно», – подумала она.

Глава 5

На следующий день, в воскресенье, в церкви Уэсли старалась собраться с мыслями. Она даже не могла взять в толк, почему пришла сюда. Стоило ей зайти внутрь, как она ощутила чувство вины. Люди стояли с поднятыми руками, восхваляя Господа. Она почувствовала себя лицемеркой, потому что знала, где была прошлой ночью и каким мыслям предавалась, прежде чем наконец-то забылась сном в три часа ночи.

А теперь она стояла здесь, в церкви Нового Завета, и пела… хотя и без особого воодушевления. Когда пастор взошел на кафедру для проповеди, она испытала большое облегчение. «Теперь мы все сможем сесть», – подумала она. И по крайней мере, она не будет единственным человеком в ряду, который не поднимал руки и не выкрикивал хвалу Господу.

Облегчение пришло, но ненадолго. Проповедь называлась «Играть в церковь». Она вспомнила, что именно этими же словами ее мама описывала других членов церкви Троицы, которую они посещали в Чикаго. Уэсли никогда бы и в голову не пришло, что это выражение может быть применимо и к ней; однако, слушая священника, она узнавала себя.

Все верно, она очень занята и пришла в церковь только из чувства долга. Да, ей действительно стало легче. Раньше она и вправду чувствовала себя выше остальных коллег по офису, потому что ходила в церковь каждое воскресенье. Пастор как раз объяснял: думать и говорить так – еще хуже, чем вообще не посещать церковь. Она обманывала самое себя. Поход в церковь не мог изменить того, что она еще не была готова стать примерной христианкой. И уж он точно не изменит того, что накануне вечером она оттягивалась и выпивала в клубе. А также предавалась не таким уж невинным мыслям о мужчине, с которым только что познакомилась.

Она напомнила себе, что, по крайней мере, сможет сообщить о посещении церкви маме во время их ежевоскресного разговора.

Мама была вне себя от радости, узнав, что ее дочь воскресным утром отправилась в единственно правильное место:

– Как я рада это слышать. Ждала, когда ты позвонишь. Хотела рассказать тебе о сегодняшней проповеди пастора Хэнка.

Уэсли покорно слушала. Проповеди пастора Хэнка всегда вгоняли ее в сон. Он и в подметки не годился священнику из бостонской церкви Нового Завета. Но она никогда не осмелилась бы сказать пренебрежительно о человеке, которого мама боготворила последние лет двадцать или около того.

Клара Дайстер воспитала обеих дочерей в церкви Троицы, куда водила их три раза в неделю в любую погоду: не важно, шел ли снег, дождь или палило солнце. Им было нелегко одно время, но как говорится в Библии: «Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда состарится».

И это принесло свои плоды. Терри вышла замуж за молодого человека, прихожанина церкви. Они жили дружно и счастливо в городке Кантри-Клаб-Хиллс, приумножая свое семейство. У Уэсли дела обстояли не столь безоблачно, но у нее все было впереди. Клара Данстер знала, что ее младшая дочь – хорошая девочка с твердыми устоями. Когда-нибудь она встретит доброго христианина.

Закончив разговаривать с матерью, Уэсли вновь почувствовала себя счастливой и любимой. Она снова была в ладу сама с собой.

Она поняла, что скучает по Чикаго. Не только по городу, но и по тому, чем он был для нее: домом, где она чувствовала себя спокойно и уютно, где все было ей знакомо. Отважиться на отчаянное приключение, переехать на новое место, где никто ее не знал, – эта идея далась ей очень нелегко. Прежде чем принять окончательное решение, она много и мучительно размышляла. Она знала, что этот шаг необходим, но сейчас скучала по домашней предсказуемости.

В тот вечер Уэсли сидела дома и ждала, когда появится Лана. Они собирались погонять друг дружку перед завтрашним экзаменом по курсу «Управление производством». Идея принадлежала Лане.

– Мы же не первогодки! – пробовала сопротивляться Уэсли.

– Да брось ты! – настаивала на своем Лана. – Что ты заладила?

И Уэсли уступила.

Уэсли, как и обещала, наготовила массу всякой всячины. Возможно, дело было в чувстве вины, возникшем сегодня утром в церкви, или в тоске по дому, но она принялась за приготовление угощений как одержимая: запекла в духовке курицу, приготовила кукурузу, рис, бобы и картофельный салат, заправив его майонезом с низким содержанием жира. Закончив, она посмотрела на получившиеся блюда и решила, что отнесет все остатки в приют для бездомных на Харрисон-авеню.

Лана, как обычно, опаздывала. Уэсли решила просмотреть бесконечные страницы конспектов, сделанных за прошедшие недели. Она была готова к тесту. Ее не покидано ощущение, что Лана даже не приступала к подготовке. Именно поэтому Лана ждала помощи от Уэсли. Что ж, Уэсли не возражала.

Час спустя приехала Лана. Она выставила вперед руку с бутылкой шампанского, стоило Уэсли открыть ей дверь.

– У нас есть повод для праздника? – спросила Уэсли.

– О да, еще какой! – заявила Лана. Ее подозрительная веселость хлестала через край, впрочем, как всегда. – Два слова: прошлая ночь.

– Должно быть, Джеффри оказался особенным парнем, – предположила Уэсли.

– Он просто монстр.

– Кто? – насторожилась Уэсли.

– Нет, в хорошем смысле, – успокоила подругу Лана. На ее лице играла лукавая улыбка.

– А-а-а-а-а! – протянула Уэсли. – До меня не сразу дошло. – Потом до нее и вправду дошло. – Так вы занимались тем, о чем я думаю?

– Этим и еще массой других приятных вещей, – ответила Лана без тени смущения.

Уэсли почувствовала, что краснеет.

– Помнится, ты говорила, что он считает тебя злой.

– Очевидно, для него это не самая большая проблема. Что действительно большого размера, так это…

– Можешь не продолжать, я поняла, – поспешила заверить ее Уэсли, подняв вверх руку. Она была не до конца уверена, насколько ее интересуют подробности о новом любовнике Ланы. – Ты собираешься встретиться с ним снова?

– Конечно встречусь, – пожала плечами Лана. – Где у тебя штопор?

– Вы договорились встретиться? – спросила Уэсли.

Лана бросила на нее недоумевающий взгляд:

– О чем ты, дорогая? Я уверена, что и так наткнусь на него где-нибудь в ближайшее время.

– А-а, – только и смогла протянуть Уэсли, почувствовав нотки снисхождения в голосе Ланы.

«Откуда мне знать», – подумала Уэсли, идя на кухню за штопором.

– Ты хорошо знакома с этим парнем, Уильямом? – спросила Уэсли, не спеша потягивая шампанское.

Одного бокала было ей вполне достаточно, больше и не хотелось. От алкоголя ее клонило в сон. А до того как лечь спать, нужно было переделать уйму разных дел.

– Ну, – начала Лана, – он один из друзей Дункана. Не настоящих друзей, а партнеров по бизнесу. Ты помнишь моего двоюродного брата Дункана, того самого, который доставал меня своими нравоучениями прошлой ночью?

– Конечно, – подтвердила Уэсли, съежившись. Она надеялась, что он забыл об их неудачной встрече.

– Так ты вчера ушла с ним? – спросила Лана.

– Нет, мы поговорили. Он довольно милый.

– Гм… – протянула в ответ Лана.

– Что значит «гм»? – спросила Уэсли. – Он женат, у него есть подружка или ребенок, на матери которого он не хочет теперь жениться?

– Кто-кто? – В этом вопросе Лана пустила в ход весь арсенал знакомых ей интонаций девушек из Долины.

В свою очередь, Уэсли уже тоже достаточно освоилась в компании Ланы, так что порой позволяла себе вставлять жаргонные словечки из лексикона «черных сестричек». Лана в такие минуты притворялась, будто никак не может взять в толк, о чем говорит подруга.

Поначалу Уэсли смущалась, когда Лана пыталась читать ей нотации, как нужно или не нужно вести себя в приличном обществе. В конце концов, ее семья была небогатой, однако родители заработали на достойную жизнь и сделали все, чтобы они с сестрой ни в чем не нуждались. Она не вчера переехала из гетто для бедных. Но, несмотря на внутреннее сопротивление, она училась не обращать внимания на проскакивающие время от времени едкие замечания Ланы относительно классового разделения общества.

– Как бы там ни было, – сказала Лана, растягивая слова и одарив Уэсли одним из тех красноречивых взглядов, не допускающих сомнения в том, что «в действительности у нас так не говорят», – Уильям законченный трудоголик. Мой отец и дядя помогали ему начать бизнес, а Дункан оказывал юридические услуги. Думаю, бесплатно, потому что они вместе учились в колледже. Я никогда не видела его с кем-нибудь. Из вас получилась бы отличная пара. Кстати, он тоже с Ямайки.

– На самом деле мои родители родом с Барбадоса, а оттуда до Ямайки довольно далеко. Но ты ведь уже в курсе, Лана.

– Ну вот, слова тебе не скажи, сразу надулась. Я всего лишь имела в виду, что вы оба выросли на островах.

– Я не надулась.

Уэсли и на самом деле не было обидно. Она начинала понимать: Лана старается задеть окружающих своими словами. Это был своего рода тест: уколоть человека и посмотреть, насколько его хватит, прежде чем он окончательно отвернется от нее. Уэсли уже даже начала ее жалеть.

– Ладно, давай приступим, – предложила Уэсли в надежде сменить тему и заняться подготовкой к экзамену.

– Подожди, у меня еще осталось шампанское, – запротестовала Лана.

Уэсли заметила, что бутылка почти пуста. Лана в это время допивала свой бокал.

– Ты что, выпила целую бутылку?!

– Хорошее шампанское не должно пропадать. Так говорит моя мама, – хихикнула Лана.

Уэсли покачала головой. Она надеялась, что они смогут хоть чуть-чуть подготовиться. Она и раньше замечала, что Лана отстает по некоторым дисциплинам. Среди сокурсников ходили слухи, будто ее группа по курсу «Финансовый менеджмент» была недовольна тем, как Лана готовится к встречам и презентациям, и собирается пожаловаться. Уэсли предупреждала Лану: «Твоя беспечность до добра не доведет». Но та, как обычно, пропустила ее советы мимо ушей.

– Да пошли они! – пожала плечами Лана как ни в чем не бывало. – Я все наверстаю. Кроме того, это всего лишь один курс. У меня отличные оценки по четырем остальным.

Лана включила телевизор, и Уэсли бросила на нее недоверчивый взгляд.

– О-о! Обожаю «Интертеймент»! – воскликнула Лана, прибавляя звук.

– Я думала, мы будем заниматься, – попробовала вмешаться Уэсли.

– Через пару минут, – бросила Лана, не глядя в ее сторону. – Расслабься. Почему бы тебе не начать без меня?

Ей не пришлось повторять дважды. Уэсли взяла свои книги, пошла в спальню и закрыла дверь, чтобы не слышать орущего телевизора. Она не могла сосредоточиться на учебе, как ни пыталась.

«Что происходит с Ланой? Она просто забывчивая, испорченная, эгоистичная черная принцесса или здесь кроется что-то еще? Она похожа на придурка бойфренда, которому уже давно пора бы дать от ворот поворот, но ты продолжаешь с ним встречаться в надежде, что он изменится, – подумала Уэсли и рассмеялась. – Да, в самую точку. По крайней мере, когда мы выбираемся куда-нибудь вместе, нам всегда весело, – рассудила она. – А кто еще познакомит меня с милыми, симпатичными парнями и пригласит на модную вечеринку, как вчера?»

Пожалуй, никто из ее окружения не имел таких обширных знакомств, как Лана, никто не получал от нее приглашения, не вызывал к себе столь повышенного внимания.

«Тогда что ей нужно от меня?» – гадала Уэсли, по-прежнему думая о Лане, которая в соседней комнате была поглощена благоговейным разглядыванием знаменитостей. Лана нисколько не походила на прежних подруг Уэсли – девчонок, которых больше увлекали спортивные игры, чем ухаживания мальчиков, – или на обычных девушек, как и она сама. Девушки, подобные Лане, обитали в утонченном мире, оказаться частью которого Уэсли никогда не стремилась. В старших классах и в колледже такие девицы либо раздражает ее, либо вызывали легкую зависть. Они все время ходили на свидания, вечеринки, по магазинам и, казалось, всегда держали на коротком поводке какого-нибудь громилу футболиста. Конечно, они и понятия не имели, каково это постоянно трястись от страха из-за оценок, бояться не оправдать ожидания родителей и подмочить репутацию, – тут уже не до вечеринок и модной одежды.

«Они не были зажаты и скованны. Не то что я», – подумала Уэсли. Она и сейчас многое бы отдала, чтобы не беспокоиться обо всем на свете, просто расслабиться, получать удовольствие и послать все к чертовой бабушке.

Да гори оно все синим пламенем! Всю жизнь она только и делала, что поступала правильно, была хорошей девочкой. И к чему это привело? Майкл ее бросил, и она до сих пор не была уверена в своем будущем. А вот взять Лану – плевать она хотела на все правила или, по крайней мере, на большую их часть, но жила счастливо, беззаботно, как трехлетний ребенок в песочнице. Ну и что из того, что Лана иногда выводит из себя окружающих? Если живешь по собственным законам, иначе и не получится. «Это такие зажатые и скованные, как я, – скривилась Уэсли, – всегда беспокоятся, как бы не ранить чувства других, забывая о своих собственных».

«Но ты не можешь отказаться от самой себя, – упрекал внутренний голос, пока она старательно пыталась разобраться в пробегающих перед глазами строчках текста. – Не можешь послать к черту бизнес-школу. Не можешь позволить себе подобной роскоши. Богатый папочка тебе не поможет».

Через пятнадцать минут она выглянула за дверь – ее худшие опасения подтвердились. Лана вырубилась на диване, телевизор был включен на полную громкость, а опрокинутая бутылка шампанского валялась у стола.

Уэсли подошла, выключила телевизор и вернулась к себе в комнату.

«Неужели она выпила целую бутылку? – изумленно покачала головой Уэсли, немного испугавшись Ланиной безответственности. – Одно дело забить на учебу, но уснуть без задних ног на диване в гостях, осушив перед этим целую бутылку шампанского… Да еще в воскресенье!»

Она отогнала закравшуюся мысль: нужно сейчас же положить конец этой дружбе. Эта девица, хотя с ней и бывает весело, действовала в какой-то степени разлагающе.

«Я бы никогда в жизни не смогла… О чем думают ее родители? – Уэсли вновь внимательно посмотрела на спящую Лану: волосы разметались по лицу, рот немного приоткрыт. – Удручающая картина! Будь я такой же красивой…» Она виновато отвернулась, испугавшись, что вторгается в личное пространство Ланы.

Перед этой девушкой были открыты все дороги, а она приняла подарок судьбы как само собой разумеющееся.

Уэсли взяла книгу и откинулась на подушки. Такое ощущение, что Лана ничего в жизни не ценит. Ни дорогие наряды, которые она надевала один раз и больше никогда не наденет, ни деньги, которые родители тратят на ее образование и беспечное существование, ни дарованную ей Богом красоту, которую она растрачивает на недостойных ее мужчин. Она ничего не ценит, но, так или иначе, у нее все есть.

Уэсли вздохнула и опять встала.

«С Ланой не все так просто, должно быть еще какое-то объяснение, – размышляла Уэсли. – Может, ей не повезло с родителями. Что если она одна из тех маменькиных богатеньких дочек, которые рады прикидываться несчастными, только бы их любили? – Схватив покрывало, она в раздумье наклонилась над Ланой. – Каждый заслуживает того, чтобы его любили, ведь правильно? – Она накрыла Лану большим голубым фланелевым покрывалом. – Правильно».

Глава 6

Дорога к терминалу в городке Вудс-Хоул пробудила в Уэсли новую волну решимости. Если окрестности Бостона, с его бесчувственным населением и закоснелой инфраструктурой, могли быть настолько прекрасны, возможно, не стоило так быстро прощаться с надеждами на то, что все будет хорошо. Она немного слышала о Южном побережье, мысе Кейп-Код и островах, но никогда не отваживалась отправиться так далеко. Поэтому, вполуха слушая щебетание Ланы, она не отводила взгляда от вида, открывавшегося с ее пассажирского сиденья. Когда они уже приближались к Хановеру, запах соли, насытивший воздух, через вентиляционные отверстия стал проникать в «мерседес» Ланы. Уэсли сделала глубокий вдох. Величие раскинувшихся по обе стороны шоссе болот завораживало ее. Цвет почвы – ржаво-коричневый – отличался от того, который она привыкла видеть в Чикаго. И чем ближе они подъезжали к Кейп-Коду, тем более песчаной становилась почва и более соленым воздух.

– Поверить не могу, что ты никогда здесь не была! – уже в который раз удивлялась Лана. – У моих родителей есть знакомые со Среднего Запада, из Мичигана, так они каждый год сюда приезжают.

Уэсли не стала ей отвечать. Она впитывала в себя все, что видела вокруг: песок, соленую воду, длинную и тонкую растительность. И даже Лана не могла испортить ей удовольствие.

Уэсли не хотела ехать, но теперь была счастлива, что оказалась здесь. В последнее время она старалась держаться подальше от Ланы, погрузившись в культуру менее кичливых иностранных студентов, интересы и усилия которых сводились, казалось, исключительно к разбору учебных примеров Гарвардской школы бизнеса, просмотру блокбастеров и посещению этнических ресторанов, что в последние две недели ее вполне устраивало. Все дело было в изменении ритма жизни, и он ей подходил.

Образ жизни Ланы оказался слишком изматывающим и затратным. Она мысленно обратилась к прошлым выходным, когда окончательно решила вернуться к своему прежнему скучному существованию.

В субботу днем они сидели на летней террасе ресторана на Ньюбери-стрит. Пока Лана разглядывала публику и, подобно комментатору турниров по гольфу, отпускала замечания по поводу шествующих стройными рядами модниц, Уэсли вдруг как будто прозрела. «Что я здесь делаю?» – спросила она себя. На улице было чуть больше десяти градусов, и она ужасно замерзла. Новые джинсы от «Дольче и Габбана» больно врезались во внутреннюю часть бедра, а остроносые босоножки «Робер Клержери», про которые Лана сказала, что Уэсли просто обязана их купить, сжимали мизинец во время ходьбы на тонюсеньких каблуках.

– По-твоему, это весело? – спросила Уэсли.

– Да расслабься ты! Просто наслаждайся видом! – огрызнулась в ответ Лана.

Уэсли сделала маленький глоток лимонада, словно хотела проглотить готовую вырваться наружу ответную резкость, так как не желала спорить и что-либо доказывать. Она прикидывала в уме, во сколько ей обошелся целый день безудержного шопинга. Пока она оценивала ущерб, головная боль медленно наползала от основания черепа. Пятьсот долларов за кожаный пиджак на распродаже – Лана только презрительно повела носом. Черные лакированные туфли «Кристиан Диор» за семьсот долларов тоже куплены со скидкой, хотя и заслужили одобрение Ланы: «Миленькие». На вкус Уэсли, они были чересчур броскими и блестящими. Единственной из покупок, которая действительно пришлась ей по душе, был кашемировый свитер от «Ти-Эс-И» за триста пятьдесят долларов. Ничего красивее этого ярко-синего свитера у нее в жизни не было. Но вся остальная одежда в бесчисленных пакетах и сумках, которыми они забили багажник машины Ланы, не вызывала у нее ничего, кроме чувства вины. «Плакали мои сбережения на спокойную старость», – сокрушалась Уэсли, глядя на груду пакетов. Однако, сравнив свои покупки с Ланиными, немножко успокоилась и пришла в себя.

– Три тысячи триста двадцать семь долларов и тридцать восемь центов, – произнесла сногсшибательная сотрудница отдела по работе с клиентами в универмаге «Сакс»; ее безупречно обведенные темно-красные губы красиво артикулировали, выговаривая каждое слово.

Уэсли рот открыла от удивления, подумав, что ослышалась. Лана как ни в чем не бывало протянула платиновую карту «Американ экспресс».

– Это всего лишь деньги, – небрежно пожала плечами Лана, когда они выходили из магазина.

Уэсли тогда пришло в голову, что нужно бежать от Ланы, причем как можно быстрее и дальше. Три тысячи долларов были не всего лишь деньгами. Столько некоторые люди могут заработать за полгода.

«Бог мой! – подумала Уэсли. – Кто эта женщина и что она делает в моей жизни?» Она немедленно придумала план, как выйти из сложившейся ситуации.

– Эй, чем займемся сегодня вечером? – спросила Лана, все еще пристально разглядывая оживленную улицу, по которой взад-вперед сновали туристы, местные жители и бостонские законодатели мод из числа консерваторов.

– Я немного устала. Думаю, с меня на сегодня хватит.

Уэсли чувствовала не физическую слабость, а, скорее, колоссальное умственное перенапряжение после столь долгого и изматывающего погружения в мир материальных ценностей. Необходимо было выпустить пар.

«Смогу ли я вновь обрести чувство ответственности и понести наказание за растрату, если поселюсь в монастыре, прикрою наготу мешковиной и старыми тряпками и буду целый месяц питаться исключительно маленькими солеными крекерами, запивая их водой из-под крана?» – размышляла Уэсли.

– Давай! Сегодня же суббота. Ты не можешь просто взять и остаться дома.

Уэсли вздохнула. Да, сегодня суббота. И конечно, она может взять и остаться дома.

– Ты что, самая большая зануда на свете? Или случилось что? – еще больше наседала Лана – бесцеремонно, но с улыбкой на лице, будто смягчая медом укус пчелы.

Уэсли вздрогнула и вдруг неожиданно для себя поняла, что извиняется:

– Лана, мне правда очень жаль, но я не смогу никуда пойти сегодня вечером. Очень устала. Сегодня был длинный день.

«Я больше никогда не буду с ней», – поклялась себе Уэсли при виде красного «мерседеса», уносящегося на бешеной скорости прочь в субботний вечер. Это было уже слишком. Постоянные смены настроения; непрекращающийся поток язвительных замечаний: кто во что одет, у кого дешевая обувь; грызущее чувство, что она, Уэсли, никогда не будет соответствовать Ланиным представлениям о моде; вечная неизвестность, что та выкинет в следующий раз. Конечно, скучать не приходилось, но становилось слишком тяжело все это переносить. И совершенно необязательно. Были и другие девушки, которые могли бы стать ей хорошими подругами. Просто нужно оторвать свою ленивую задницу от стула и поискать их.

Но Лана не желала так просто сдаваться. Как только она заметила, что Уэсли охладела к ней, она сделала все возможное, чтобы снова завоевать ее расположение. Она приносила ей кофе на занятия, непрерывно звонила, похвалила туфли, которые Уэсли выбрала самостоятельно, и даже извинилась за то, что уснула на диване в ее квартире. Не успела Уэсли и глазом моргнуть, как Лана почти умоляла ее снова отправиться вместе за покупками.

«Как трогательно! – подумала Уэсли. – Эта дружба что-то да значит для Ланы».

В конце концов Уэсли решила сменить гнев на милость и дать ей еще один шанс. Она позволила себе посетить одно, а потом и еще одно мероприятие из тех, где, по мнению Ланы, непременно надо засветиться, – вечеринку, устраиваемую черными яппи, которые не жалеют «Хеннесси», ездят на «хаммерах» и оттягиваются на всю катушку; и благотворительный вечер по сбору пожертвований в пользу Бостонской публичной библиотеки, которая сама по себе стоила не один миллион. После посещения последнего мероприятия она поняла, что Лану хорошо знали не только молодые, только начинающие завоевывать авторитет люди, но и представители старых семейств, состояния которых приумножались из поколения в поколение. «Ангелочек» – так седовласые леди из высшего общества называли Лану, радостно обнимая ее и критически разглядывая Уэсли. Знакомые Ланы из числа влюбленных и представителей младшей лиги вежливо здоровались с Уэсли, чтобы потом равнодушно распрощаться. Однако той ночью, уходя с вечеринки, Лана от души посмеялась над ними.

– Сборище злобных, лицемерных идиотов! – заклеймила она их.

Уэсли с облегчением подумала: «Хорошо, значит, она все-таки не совсем слепая и понимает, что происходит». Она смеялась вместе с Ланой. Это немного скрасило резко неприятное впечатление от вечеринки, где она чувствовала себя не в своей тарелке.

Отчасти поэтому она и решила отправиться с Ланой на Виньярд. Она начинала чувствовать, что между ними завязываются настоящие дружеские отношения. Им было плевать на злобных, лицемерных идиотов из высшего общества. К тому же она узнает подругу еще лучше, потому что вечеринку, на которую они отправились, устраивала семья Ланы. Конечно, Уэсли никогда раньше не бывала на Мартас-Внньярд и теперь сгорала от нетерпения там очутиться, даже несмотря на то, что от лета остались практически одни воспоминания, а воздух стал холодным и промозглым. Она хотела своими глазами увидеть, чем всех так притягивало это место. Она все ждала, что перед ее глазами начнут разыгрываться драмы с расово-классовыми сюжетами из романов Дороти Уэст.

Долго ждать ей не пришлось.

Как только они подъехали к стоянке в Вудс-Хоуле, в Фалмуте, Лана стала отмечать знакомые лица: билетера, работника автостоянки, пассажиров, покупающих билеты до острова. Лана быстро представляла Уэсли, если вспоминала, и извинялась, если забывала это сделать.

Туристов на пароме было немного. Лана не преминула отметить это с каким-то особенным ликованием, и Уэсли начинала понимать. Очевидно, люди, чьим семьям принадлежали здесь дома на протяжении нескольких поколений или просто нескольких лет, стремились обнародовать этот факт в истинной новоанглийской манере, а именно не замечали тех, кто не владел столь завидной недвижимостью. Уэсли страшно удивилась и очень смутилась, когда маленькая черная женщина, поднимавшаяся на паром перед ней, даже не улыбнулась в ответ на ее приветствие.

Она попыталась обсудить этот случай с Ланой, но та лишь ответила, что все это – плод больного воображение. Как бы там ни было, вот Лана стояла и радостно чирикала с очередной длинноволосой, почти белокожей дебютанткой и искусно игнорировала Уэсли.

«Значит, всему виной мое больное воображение. Что ж, хорошо», – вздохнула Уэсли. Она знала, что ей лучше не присоединяться к их беседе; знакомство не обещало теплого общения. Она оглянулась на пассажиров парома: казалось, все вокруг знали друг друга – все, кроме нее.

«Опять не в своей тарелке. Могла бы уже привыкнуть или попробовать играть по их правилам, – подумала Уэсли. – Немного улыбнуться, радостно поздороваться и втереться в их круг, возможно. – Она посмотрела за борт парома. – Хоть в воду прыгай. – Девушка мысленно рассмеялась. – Нет уж. Я еще некоторое время похожу неприкаянной. Посмотрим, что из этого выйдет. – Она улыбнулась, глядя на покачивающиеся волны. – Вот и у меня уже появились друзья!»

Самоуверенная девица, с которой говорила Лана, тоже принадлежала к братству насквозь фальшивых пустышек. По крайней мере Уэсли сделала такой вывод из обрывков их разговора. Лана как зачарованная смотрела на обручальное кольцо с огромным бриллиантом, которое с гордостью демонстрировала эта нахалка.

– Я просто не могла снова ему отказать, – захлебывалась от восторга девица, а ее кольцо так и сверкало на солнце. – Мамочка бы меня убила. Ты же ее знаешь. Обзавестись детьми нужно до тридцати лет: только так еще можно успеть вернуться в нормальную форму. – После этой фразы она зашлась деланным смехом, так что на нее обернулись все стоявшие рядом. Лана как помешанная засмеялась ей в унисон. – И конечно, я собираюсь уйти с работы. Он просто не позволит своей жене работать.

Уэсли просто диву давалась, как все происходящее напоминало комедию положений. Она отвернулась и посмотрела на океан. Какой прекрасный день, лето было на исходе, небо украшали лишь несколько прозрачных облаков. Вода выглядела мирно и притягательно, хотя девушка прекрасно понимала, она должна быть по крайней мере в два раза холоднее соленого воздуха. В последний раз она каталась на лодке с Майклом на озере Мичиган. Нахлынувшее воспоминание стало для нее полной неожиданностью. «Я не думала о нем уже несколько недель», – вдруг осознала она. Ее насыщенная жизнь теперь трещала по всем дизайнерским швам и рвалась наружу. Большая часть времени уходила на учебу, Лана же брала на себя заботу об оставшейся части. Уэсли, словно гусеница, превращалась из неброской, убитой горем девушки в светскую львицу. Нужно было признать: пусть Лана выводила ее из себя, но она привнесла в ее жизнь то, что сама Уэсли никогда не смогла бы найти.

Да, повод для беспокойства имелся: кредитные карточки слишком часто использовались для покупки новой одежды, оплаты еженедельных походов в салоны красоты, массажа лица, маникюра и педикюра. Но у нее не хватало нарядов для бесконечных светских мероприятий – нужно было приобретать все новые и новые. Нельзя сказать, что вещи не доставляли ей удовольствия. Она начинала видеть изменения в своей внешности – и они ей нравились. Теперь ее образ стал более «законченным». Она больше не хмурилась, открывая шкаф по утрам. Прошло несколько недель, и у нее подобралась достаточно неплохая коллекция одежды, на зависть ассистенту редактора любого выпускаемого на Манхэттене глянцевого журнала, которые теперь огромными стопками громоздились на полу ее гостиной. Номера «Аллюр», «Вог», «Эссенс» и «Элль» теперь вытеснили со своих прежних мест Джейн Остин, Мариз Конде и Дж. Калифорнию Купер. Субботы, отданные без остатка потрепанным книжкам в мягких обложках, безвозвратно ушли в прошлое. Теперь она внимала сладкоголосому пению сирен с блестящих фотографий на страницах модных журналов. И все они прямиком вели в «Сакс», «Ниман-Маркус», «Жасмин» и другие умопомрачительные магазины на Ньюбери-стрит. А потом она часами примеряла наряды, подбирая сумочки к туфлям, верх к низу, сережки к ожерельям. Да, теперь ее жизнь стала полной и насыщенной.