Текст книги "Та, которая покупает"

Автор книги: Джоан Скеррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

«Как такое могло случиться?» – гадала она. Когда именно она перестала грозить пальцем в ответ на безумные выходки Ланы и начала принимать в них участие? Она не могла вспомнить точно. Лихорадка завладевала ею незаметно. У нее был эффект коктейля: обманчиво безобидный благодаря своей сладости, он вызывает эйфорию, привычка к которой может обернуться трагедией. За день до этого она вдруг поняла, что покупает постельное белье «Ральф Лорен». Уэсли наклонила голову – воспоминание о покупке вызвало приступ тошноты от чувства вины. «Но оно приносит эстетическое наслаждение!» – старалась она себя успокоить. Как советовала, точнее, пыталась убедить ее одна женщина из спа-салона «Розалина»: «Разве можно спать на чем попало! Нужно заботиться о своей коже!»

«Да, – подумала Уэсли, проводя рукой по роскошному постельному белью, – я должна заботиться о своей коже». Она заслуживает большего, чем дешевые грубые простыни от «Лайненс энд фингс». Но не могла же она остановиться на одном комплекте. Что она будет делать, когда сдаст его в химчистку? Поэтому купила сразу четыре. Волоча огромные вздувшиеся пакеты по магазину, Уэсли остановилась возле обувного отдела. Здесь других вариантов и быть не могло. Не так уж часто девушке с одиннадцатым размером ноги попадались искусно сделанные, мягкие, шикарные, сексуальные туфли, которые хотелось надеть и не снимать целый день. Она примерила одну пару – они оказались как раз впору, ноге было удобно, кожа нежно облегала ее. А с девятисантиметровыми каблуками она теперь казалась еще выше ростом. Вышагивая по обувному отделу, Уэсли чувствовала в себе новую силу, будто проснувшаяся внутри ее амазонка теперь во всеуслышание заявила о своих правах. Она должна сохранить это чувство навсегда. «Почему я никогда раньше не носила обувь на высоких каблуках? – удивлялась она, разглядывая себя в большое, в полный рост, зеркало. – В этих туфлях я выгляжу как настоящая крутая сестричка!» Услужливая продавщица принесла пару «Кристиан Лабутен». Примерив эти туфли, Уэсли решила, что сможет ходить по воде. А потом еще одну пару. И еще одну. Скоро вокруг нее образовалась гора из обувных коробок.

– Беру все, – заявила она улыбающейся продавщице, которая, без сомнения, уже подсчитывала свои комиссионные.

После Уэсли сравнивала себя со Златовлаской из сказки про трех медведей. Проглотив три тарелки каши и не наевшись, она отправилась на кухню, приготовила еще и опять все съела.

Она продолжала покупать без остановки и, подписывая очередной чек, чувствовала, будто ей безнаказанно сошло с рук убийство.

«Почти пять тысяч долларов! Но я работала как вол! – успокаивала она себя. – Тем более я не трачу столько каждый раз. Как Лана! И вообще, могу я хоть немного побаловать себя? Я это заслужила после всего, что мне пришлось пережить, после того как Майкл меня бросил. Мне так идет новая одежда. Лана права. Кто, как не я сама, станет заботиться обо мне? Четыре тысячи долларов! Но мне удалось отложить довольно много за последние годы. Я заслужила».

Теперь ее квартира стала воплощением самых безудержных фантазий. Вся ванная комната была уставлена баночками, тюбиками, бутылочками и пузырьками от «Киле», «Ла Мер» и «Шанель». Гардероб ломился от одежды самых крутых марок: «Стелла Маккартни», «Трейси Риз», «Хлое», – не говоря уже о бешеном количестве сумочек «Луи Виттон», «Боттега Венета», «Диор». Еще три месяца назад, услышав эти имена, она подумала бы, что они принадлежат девушкам из чикагских районов Саут-Сайд или Уэст-Сайд. Но теперь они стали дороги ей, словно близкие родственники. Гораздо дороже, чем она того хотела. Ее жизнью завладели вещи; ее тело, кожа, даже душа иногда погружались в роскошные ткани, мягкие и сильные запахи, бархатные кремы и лосьоны. С новыми вещами ее жизнь стала теплой и уютной – такой же, как вот это стеганое одеяло «Ральф Лорен».

Но здравый смысл время от времени вторгался в ее новомодное и роскошное существование. Он вел себя словно непрошеный и упрямый гость. Она потеряла контроль над ситуацией, необходимо было разобраться с финансами, узнать, сколько денег осталось. Какое-то время она раздумывала, а не найти ли ей работу на неполный день, чтобы компенсировать постоянный отток сбережений с кредиток «Мастеркард» и «Виза». Идея не давала ей заснуть по ночам и жужжала в мозгу как надоедливая муха: «Ты слишком много тратишь. Ты слишком много тратишь. Ты слишком много тратишь». Пойти работать? Работа явно не вписывалась в ее тщательно продуманные жизненные планы. Она хотела посвятить все свое время занятиям. Уэсли досконально рассчитала, сколько денег придется потратить за время учебы в бизнес-школе, – все до последнего цента. Конечно, это было сделано до того, как она узнала цену дружбы с Ланой. Она не могла больше тратить деньги налево и направо. Но и работа казалась ей не самым лучшим выходом из положения.

Из всех рассмотренных вариантов работу личным тренером Уэсли посчитала менее травматичной. Она уже вела занятия в течение шести месяцев после колледжа, и это было совсем неплохо. Она бегала и по-прежнему находилась в хорошей форме; ей не составит особого труда получить лицензию в Массачусетсе. Она смогла бы заработать достаточно денег, чтобы начать расплачиваться с растущими как снежный ком долгами.

«Уф! Помимо учебы с утра до ночи еще и работа», – поморщилась Уэсли.

Вдалеке она видела дома в Эдгартауне.

«Я могла бы поселиться там, – фантазировала она. – Может быть, когда-нибудь».

Она посмотрела на Лану, оживленно разговаривающую с подругой.

– Боже мой! Мы были в Милане в одно и то же время. Где вы останавливались? – широко распахнув глаза от удивления, щебетала девушка.

Уэсли вздохнула. «Готова поспорить, поиск работы занимает Лану сейчас в последнюю очередь», – подумала она. Это было несправедливо. Лане, которая ничего не ценила в жизни, было дано все. Уэсли же, напротив, чувствовала, что должна вкалывать изо всех сил ради каждой мелочи: стипендия на учебу в частной средней школе в Чикаго, стипендия за достижения в баскетболе в Северо-Западном университете, изматывающие интервью и абсурдные тесты при приеме на работу в «Рисерч ассошиэйтс инк».. У нее не было никакого задела, хотя родители постоянно твердили, как ей повезло в жизни. Теперь она понимала: это не ей повезло, а Лане. Уэсли не сомневалась, что была умнее Ланы, однако это ее не приняли в Браун. Когда в старших классах во время каникул все одноклассники отправлялись путешествовать по Европе или Африке, она либо оставалась на все лето в Чикаго работать в церковном лагере, либо уезжала на пару недель вместе с отцом в командировку на Карибы. Она не играла на пианино, как Лана. Ей очень хотелось, и она просила родителей оплачивать уроки, но Клара Данстер заявила, что в занятиях нет никакого смысла, поскольку дома все равно не было пианино, чтобы каждый день практиковаться.

Она думала, что чувства, не дававшие ей сейчас покоя, уже давно утихли в тайниках ее души и были похоронены там навечно. Не тут-то было. Они всегда вылезали на поверхность во время учебы в старших классах и иногда напоминали о себе в колледже. Казалось, на жизненном пути ей всегда попадались люди, которым было дано гораздо больше. Но что бы она ни делала, чего бы ни добивалась, все равно ей было до них далеко. Она поступила в Северо-Западный университет, получив стипендию за атлетические достижения; а Дженни Матесон выиграла значительно более престижную стипендию за академические успехи. Так было в старших классах школы. Сейчас она вновь чувствовала себя неуверенным, озлобленным человеком. Человеком, которого она с трудом узнавала.

Она ненавидела себя за эти мысли. «Я завидую Лане и ее жизни?» – спрашивала она себя. Этот вопрос мучил ее несколько недель, но она просто не могла честно и откровенно ответить на него. Ей казалось, что все поступки Ланы действуют ей на нервы, а именно то, как она выставляла напоказ свои дорогие наряды, машину, модных и красивых друзей, будто внушая Уэсли: «Ты должна стремиться стать частью этого великолепия. До знакомства со мной ты не жила, а влачила жалкое существование, от которого тебя нужно было избавить».

Иногда при виде новой одежды в гардеробе Уэсли казалось, что она принадлежит не ей, а другому человеку. Ей становилось не по себе от всех этих названий. И не всегда нравилось, как выглядела одежда. Только Лану ничего не смущало.

«Ты должна ее купить. Это же „Миу Миу“».

Уэсли вздохнула. Она не была уверена, что ей нужна такая жизнь.

– Какой ужас! – Лана схватила ее за плечо.

– Что? – Уэсли почти удивилась, увидев стоящую рядом Лану. Ее размышления оказались прерваны.

– Пеони, – ответила Лана.

– Ее зовут Пеони? Я думала – Пенни.

– Нет, Пеони. Ее мамаша чокнутая, а она и того хуже. Парень, за которого она собирается замуж, голубой. Все об этом знают, даже ее мать.

– Тогда почему же… Ладно, проехали.

Ответ на ее вопрос все равно был бы стандартным: «У них не все дома».

Не успела она и слова сказать, как их вновь перебили. На этот раз к ним подошла пожилая женщина, возможно мама Пеони или какая-нибудь родственница. Уэсли постаралась не замечать Лану и ее пожилую знакомую. Расцеловались в воздух и снова завели привычную шарманку: куда ходили, кого видели, где ужинали, что купили.

«Гораздо интереснее наблюдать за синей водой, бурлящей за бортом парома. И слушать ее шум», – решила Уэсли. Она надеялась, что эти люди не окажутся на барбекю у родителей Ланы.

Единственная причина, по которой Уэсли узнала скатерти от «Пратези», заключалась в том, что посуда и постельное белье были ее последним всепоглощающим увлечением. «Когда-нибудь… – мечтала она, – когда-нибудь я буду спать только на „Пратези“». Она была поражена обилием изысканных закусок – некоторые она видела впервые в жизни, – а также вина, еще вина и импортного пива, которое мать Ланы выставила для гостей. Одна мысль об организации подобной вечеринки, поженись они с Майклом, приводила ее в ужас. Теперь у нее как гора с плеч упала. Она никогда бы не справилась.

Едва увидев Элинор Браун, мать Ланы, она тут же ее узнала. Эта женщина сидела с ней рядом в салоне первого класса в самолете на Бостон пару месяцев назад. Однако сейчас, когда Лана представляла их друг другу, Элинор пожала Уэсли руку как ни в чем не бывало – в ее взгляде не проскользнуло и намека на то, что она узнала Уэсли. Уэсли решила не спрашивать, почему она так неласково разговаривала в тот день с дочерью по спутниковому телефону.

Теперь понятно, у кого Лана научилась требовать исключительного внимания к своей персоне. Элинор была такой же. Она задыхалась от радости, приветствуя гостей, пронзительно визжала, нахваливая их внешний вид, спрашивала, как работа и дети. Уэсли такое поведение казалось почти смешным. Мать и дочь играли по одному и тому же сценарию.

Элинор подошла к ней, улыбаясь:

– Уэсли, дорогая. Чувствуй себя как дома. Общайся, общайся, общайся. Здесь есть люди, с которыми тебе, возможно, будет небесполезно познакомиться. – Она подмигнула, дотронулась до плеча Уэсли и быстро направилась переброситься парой слов с пожилой парой.

У Уэсли все сжалось внутри. Безусловно, ей будет небесполезно познакомиться с Кенсингтонами из Ньютона, Файнштейнами из Бруклина в Массачусетсе, семейством де Виллар из Прайдс-Кроссинг, Мерсерами из престижного района Бостона Бэк-Бэй и Теннисонами из Саутфилда. Сначала она их испугалась, теперь они ее раздражали. Все задавали одни и те же вопросы.

– Данстер? – осторожно переспросил Джек Шерман, филантроп, занимавшийся венчурными сделками. – Данстер из Чикаго? Чем занимается ваш отец?

Другая женщина протянула:

– Данстер… Не думаю, что слышала о твоих родителях, дорогая. Чем занимается твой отец?

Куда делась Лана? Джеффри Найт, ее последнее завоевание, появился на горизонте, и теперь она шла за ним по пятам.

Уэсли стояла в одиночестве возле закусок, держась стола с овощами, которые подавались перед мясом. Она смотрела на компанию из пятидесяти человек, оживленно общавшихся друг с другом, и чувствовала себя изгоем. Опять Лана оставила ее наедине с людьми, которых она не знала и с которыми у нее не было ничего общего. Их дурацкие вопросы вихрем вертелись в ее голове: «Чем занимается твой отец? Данстер из Чикаго? Никогда не слышала о Данстерах в Чикаго. О-о, вы случайно не родственница Джеймса Данстера, врача из Лейк-Форест?»

«Нет. Нет. Нет. И еще раз нет. Очень жаль вас разочаровывать, но нет. Тоже была рада с вами познакомиться». Уэсли пыталась угадать, что скрывалось за теми мимолетными взглядами, которыми они ее одаривали, прежде чем двинуться дальше, – жалость или равнодушие?

Те немногие из присутствовавших здесь ровесников были такими же пресытившимися занудами, как и их родители. Они приветствовали ее вялым рукопожатием. При этом чувствовали себя крайне неловко и потому спешили укрыться в обществе старых знакомых. Одна девушка поинтересовалась:

– Как насчет интересных мест за последнее время?

Уэсли ответила с несколько большей честностью, чем того требовала ситуация:

– Это самое интересное.

Девушка удалилась, явно озадаченная.

Уэсли побежала в ванную комнату проверить, не пахнет ли от нее потом, не застряло ли что-нибудь в зубах. Нет. От нее не пахло. С зубами тоже полный порядок. Однако все собравшиеся цепенели от изумления, перекинувшись с ней парой слов.

«Ну и ладно, – подумала она, засовывая в рот еще одну маленькую морковку. – Эта вечеринка тоже когда-нибудь закончится». Она чувствовала себя так, будто ее высадили совершенно одну на необитаемом острове.

– А вас как зовут? – услышала она голос позади себя.

Она обернулась. Это был он – двоюродный брат Ланы Дункан собственной персоной. Она открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла вымолвить и слова.

Боже мой, до чего он прекрасен! Небесно-голубая рубашка поло, безупречные стрелки на брюках цвета хаки. Туфли «Доксайдерс». Он довел до совершенства вид выпускника дорогой частной школы. В свое время Майкл старался выглядеть так же стильно, и это сводило ее с ума от желания.

Наконец она улыбнулась и поздоровалась:

– Привет!

По его глазам цвета меда было видно, что он не узнает ее.

«Он меня не помнит? Может, успел уже выпить пару банок пива», – предположила она. Однако, судя по его атлетическому телосложению, пиво он не слишком любил.

– Меня зовут Уэсли, – отозвалась она, втянув живот и стараясь не дышать, в то время как он, совершенно не таясь, окидывал ее оценивающим взглядом с ног до головы.

Ей тут же захотелось дать себе пинок. Тогда, на вечеринке в художественной галерее, он вел себя с ней совершенно ужасно. Не верится, что он забыл тот случай. Уж она-то точно его запомнила.

Она мысленно поблагодарила судьбу, что все-таки последовала совету Ланы и купила тот наряд, который сейчас был на ней. Его пристальный, оценивающий взгляд заставил ее поволноваться какое-то мгновение. По крайней мере благодаря туфлям от «Кейт Сиейд» и платью от «Снятии Роули» она выглядела ничем не хуже остальных девушек на празднике Элинор.

– Необычное имя для девушки.

– Это все мой отец. Он хотел мальчика.

Она постаралась подавить вздох. Разве ее история имела значение? Она знала, каким будет следующий вопрос.

– Думаю, его можно понять, – ответил он.

Она подождала, но вопроса не последовало. Чем занимается твой отец?

Очевидно, он не собирался представляться, а она определенно не собиралась спрашивать. Она стала высматривать Лану.

Потом к нему подбежал еще один симпатичный парень.

– Привет, Дунк, – поздоровался он, – Дай мне ключи, дружище. Нужно привезти еще пива. Эй, привет! – обратился он к ней.

У Уэсли сердце подпрыгнуло.

– Уильям, какой сюрприз!

Улыбка, как в рекламе зубной пасты, которую она старалась забыть в последние две недели, сейчас снова заставила ее сердце учащенно биться. Она позвонила ему один раз, но голос на автоответчике сказал, что он в командировке. Больше она пробовать не стала. И вот теперь он здесь, появился вновь словно по мановению волшебной палочки.

Он кивнул:

– Отлично выглядишь.

– Спасибо. – Она улыбнулась, покраснела, когда их глаза встретились, и поспешила отвести взгляд в сторону.

– О-о! Так ты, должно быть, та самая Уэсли, с которой мне все советовали познакомиться, – вновь присоединился к разговору Дункан.

– А? Что? – удивилась она, взглянув на него. Он нахмурился. – Ой! – Уэсли потребовалось время, чтобы спуститься с небес на землю. – Не знала, что обо мне все говорят.

– Нет, только Лана, – ухмыльнулся Дункан.

Она заметила, что Уильям был явно смущен.

– Ладно, еще увидимся, Уэсли, – сказал Уильям, взяв ключи у Дункана, и побежал к переднему двору, где были припаркованы «ягуары», «мерседесы» и устрашающего вида внедорожники.

– Уильям – хороший парень, – сказал Дункан. – Он много работал, чтобы достичь того, что у него сейчас есть.

«Ничего себе! Надеюсь, это не значит ничего плохого», – подумала Уэсли. У нее появилось чувство, что Дункан тоже, возможно, работал, чтобы получить то, что имеет сейчас, – хотя и не до седьмого пота.

Не придумав ничего лучшего, Уэсли поинтересовалась, какие родственные отношения связывают его семью с семьей Ланы. Он говорил немного хрипловатым голосом, наполняя каждое слово значением и содержанием так, как будто бы специально работал над дикцией. Интересно, он курит? Он был красив, и она едва слушала, о чем он говорил. Периодически она улавливала отрывочные фразы: его отец, дядя Ланы, семьи близки, детьми ездили в одни и те же лагеря, вместе отдыхали.

Вряд ли она соответствовала его представлениям об идеальной девушке. В своем воображении она рисовала его в компании менее экзальтированной версии Ланы: золотистая кожа, прямые волосы, окончила университет, входящий в Лигу плюща, носит дорогую неброскую одежду в классическом стиле, и далее по списку. Она, Уэсли, не проходила ни по одному из вышеуказанных пунктов. Воскресным днем она с большим удовольствием пробежала бы двадцать пять километров, вместо того чтобы прохлаждаться без дела, разливая чай и подавая птифуры на дорогом фарфоре чопорным и жеманным дамочкам, которые больше всего в жизни ненавидели потеть. Так что же тогда ему от нее нужно? Может быть, он пожалел ее, увидев, что она стоит здесь совсем одна, как потерпевший кораблекрушение, оказавшийся на необитаемом острове? С ним рядом она чувствовала себя неловко. Он казался очень любезным, но ее не покидало беспокойство: вдруг она скажет что-нибудь невпопад?

– В бизнес-школе мне очень нравится, – услышала она свой ответ на один из его вопросов. – Учиться нелегко, но я к этому была готова.

– Понимаю. Мне тоже нравится решать сложные задачи.

И опять она не знала, как поддержать разговор.

– А ты чем занимаешься?

Адвокат, кто бы сомневался. Корпоративное право. На ее вопрос: «Где ты изучал право?» – он ответил, казалось, извиняющимся тоном:

– В Гарварде.

Интересно, он стыдится своей безупречной родословной или это всего лишь напускная скромность?

– Вот это да! Впечатляет! – совершенно искренне воскликнула в ответ Уэсли.

Он покраснел и стал чуть менее неприступным.

В эту минуту одна ее половина хотела вернуть Уильяма, который спас бы ее от этого человека, а другая желала, чтобы он по-прежнему продолжал ее изучать – внимательно, с любопытством.

«Как это грубо с твоей стороны разглядывать меня с ног до головы», – вертелось у нее на языке. Но ничего такого она не сказала.

– И что ты собираешься делать, когда получишь MBA? – поинтересовался Дункан.

– Устроюсь на работу в крупный инвестиционный банк и лет через десять на заработанные деньги начну свое собственное дело. Пока не знаю, что именно.

– Ты уже все распланировала, – догадался он.

Ей показалось, что в его голосе сквозили саркастические нотки.

– Да, я люблю все рассчитывать наперед, – попыталась защищаться Уэсли. – Мне нравится понимать, в каком направлении я двигаюсь.

Пару секунд Дункан обдумывал ее слова:

– В Уортоне программа гораздо лучше.

При этих словах ее бросило в жар и она сильно сжала кулак.

– Мне не хотелось в Уортон. Меня всегда привлекала учеба в Бостоне, – соврала Уэсли.

По глазам Дункана она поняла, что он не поверил ни единому ее слову.

– Тебе нужно поговорить с Перлом Мартином. Он учился в Уортоне. Сейчас работает в «Голдман Сакс».

– Дункан, большое спасибо за то, что стараешься помочь. Но я не нуждаюсь в советах, что и как я должна делать. Программа в Бостоне меня полностью устраивает.

«И, кроме того, в Уортон меня не приняли». Но она никогда не призналась бы ему в этом.

Он пожал плечами:

– Что ты заводишься? Нет так нет.

Она только фыркнула в ответ.

– А вот и снова я! – раздался голос Уильяма у нее за спиной.

Она была готова обнять его. Он посмотрел на нее, потом перевел вопросительный взгляд на Дункана и отдал ему ключи от машины. Уильям понял: что-то происходит.

– Кто-нибудь уже показал тебе поместье? – спросил Дункан.

– Вообще-то нет, – ответила Уэсли, ругая на чем свет стоит Лану, которая по-прежнему не появлялась.

У Дункана зазвонил мобильный телефон.

– Извини. Нужно ответить. Был рад познакомиться, – Он протянул руку Уэсли, крепко пожал ее и размашисто зашагал прочь.

– Могу провести для тебя экскурсию, если хочешь, – предложил Уильям.

Через минуту они направились на другую сторону владений Ланиных родителей. У бассейна было всего несколько человек. Осень только недавно сменила лето, и погода стояла необычайно теплая. Бассейн уже накрыли, но лежаки и тенты от «Санбрелла» еще не убрали.

– Как здесь прекрасно! – сказала она Уильяму.

Родители Ланы купили этот дом, когда она родилась. Один из домов, которыми семья владела на острове. Один из самых новых, больших и современных. Дом внутри напоминал французское шале, а снаружи, благодаря обшивке специально состаренными досками, смотрелся законченным образчиком новоанглийского стиля. Элинор обожала шторы из тафты, цветы, хрустальные люстры и фарфоровые статуэтки. Выглядело мило, но Уэсли такой стиль не очень нравился. Вот территория вокруг дома была действительно потрясающе красивой. Дом находился чуть поодаль от пляжа, рядом с ним располагался большой бассейн, а еще сохранились великолепные старые деревья. Вдобавок садовник Элинор, к зависти соседей, разбил перед парадным входом великолепный цветник.

– Да, неплохо, – улыбнулся в ответ Уильям.

– Неплохо, и все? Мне кажется, место заслуживает более высокой оценки.

– Я люблю большие города, – ответил он. – Предпочитаю флоре и фауне стекло и бетон.

– Гм. Интересно, как это тебя характеризует?

«Что ж, – подумала она, – довольно жалкий способ заигрывать с мужчиной, но другого оружия в моем арсенале нет».

Он промолчал в ответ, но она заметила улыбку на его губах.

– Хорошо, а как характеризует тебя любовь к Би Смит?

– Би Смит? – ужаснулась она. – Она мне совсем не нравится. Я люблю красиво декорированные дома, но я не из тех женщин.

– А-а-а, ясно. Тогда тебе больше по душе Марта Стюарт? Предпочтешь отдать всю работу по декорированию дома на откуп дизайнерам и будешь наслаждаться конечным результатом, – подтрунивал он.

Она в шутку закатила глаза. «О чем мы разговариваем? – думала она. – Возможно, мне стоило бы попытаться произвести на него впечатление рассуждениями об искусстве, геополитике и состоянии дел на фондовой бирже». Но разговоры ни о чем, казалось, не надоедали ему.

Он продолжал набирать очки. Тоже вырос в городе, Роксбери, позднее родители перебрались в Рэндолф, расположенный примерно в пятнадцати километрах от Бостона. У обоих родители приехали с Карибских островов. До сегодняшнего дня ей ни разу не приходилось встречать спортивных парней, столь серьезно увлеченных чем-то еще кроме спорта. Он рассказывал ей о старых зданиях и архитектуре – и об американском футболе, – как будто других вещей на свете не существовало. Она еле удержалась, чтобы не рассмеяться, когда он стал вспоминать свою первую поездку в Рим с итало-английским словарем и сотней долларов в кармане. Можно было подумать, он расписывает перед ней райские кущи – с таким знанием дела он описывал старинные здания, культуру, людей и образ жизни Старого Света.

– Уэсли, ты непременно должна там побывать. Непременно.

Чем с большим воодушевлением он говорил, тем сильнее проявлялся его акцент. И ей это нравилось.

– Наверное, я тебя утомил? – поинтересовался он, закончив свой красочный рассказ о Колизее.

– Нет, что ты, совсем нет. Мне очень нравится слушать обо всех местах, где ты побывал. Жаль, что я сама так мало путешествовала.

– Красивые места есть повсюду, и у нас тоже. – В нем опять заговорил архитектор. – Вот Чикаго, например. Для некоторых он всего лишь каменные джунгли. Но, глядя на него, я вижу то же самое, что наверняка видишь и ты, любуясь всеми этими деревьями. Вспомни, как ты описывала воду после поездки на пароме. Мне всегда нравились города. Не подумай, будто я ненавижу природу. Просто для меня здания таят скрытые возможности: я чувствую силу процесса строительства, конструирования, умения заставить пространство работать. И мне представляется это бесконечно прекрасным. Мой отец был прорабом, и мальчишкой я любил наведываться к нему на стройплощадку после школы. У меня дух захватывало от изумления – до чего же быстро здания тянулись вверх. Стальные брусья, бетон, фундамент. За считаные месяцы они становились огромными, высотными, законченными строениями. – Он сделал паузу, словно окунувшись в детские переживания. – Здания, которые можно сделать своими собственными руками, работая до седьмого пота. И даже через много-много лет они по-прежнему будут стоять на том же месте. В них люди работают и живут. – Он замолчал, а затем добавил: – Кажется, меня снова занесло.

– Нет, что ты, продолжай. Слушать тебя – одно удовольствие.

Ее завораживали его легкость и непринужденность в общении. Никогда еще ей не доводилось встречать парня, который с таким воодушевлением рассказывал бы о своей работе. Большинство мужчин, насколько она понимала, занимались тем или иным делом для того, чтобы платить по счетам, хвастаться перед друзьями или производить впечатление на женщин. Уильям же походил на маленького ребенка, взахлеб рассказывающего о видеоигре или коллекции бейсбольных карточек. Благодаря ему она поняла, что совсем не жалеет об уходе с работы. Она никогда не испытывала столь восторженных чувств по поводу написания отчетов об эффективности взаимных инвестиционных фондов.

Казалось, они проговорили несколько часов. Начинало темнеть, и сейчас, глядя на опустевший задний двор, она поняла, что так и не завела полезных знакомств, как советовали Лана и Элинор, а провела последние два часа с Уильямом. Многие гости уже разъехались или собирались отправиться домой.

– Что будешь делать сегодня вечером? – спросил он.

– Думаю, Лана потащит меня в какой-нибудь ночной клуб.

– По-моему, ты не из тех, кто прожигает жизнь в ночных клубах. Как так вышло, что вы с Ланой подружились?

– Как-то само собой, – ответила Уэсли. – Я правда не могу объяснить.

– Вы такие разные.

– Ну, мы не настолько разные, – попыталась разубедить его Уэсли, судорожно припоминая, что же у них с Ланой общего.

– Как скажешь, – пожал плечами Уильям. – Думаю, мы еще увидимся, Уэсли Данстер.

Он направился к своему «джипу». Теперь он мог свободно выехать, так как задний двор, временно превращенный в парковку для машин гостей, почти опустел. Она же осталась стоять, в душе надеясь, что они непременно увидятся. Что-то в нем действовало на нее умиротворяюще, навевало душевный покой. Может быть, все дело в его непринужденной манере общаться. Или в том, что, обладая столь привлекательной внешностью, он, казалось, не придавал ей особого значения. А может, секрет в маленьком пятнышке грязи под ногтем среднего пальца на левой руке. Или в том, что, несмотря на свое атлетическое телосложение, он, казалось, был не из тех, кто каждый день качается в спортзале.

«Настоящий мужчина, – решила Уэсли, – Мыслит масштабно и не думает о деталях. Такой никогда не станет делать маникюр, заказывать костюмы у личного портного, в его ванной не сыщешь продукции „Килс“. Странно, конечно, – рассуждала она, – встретить такого, как он, в подобном месте». Уэсли почувствовала, что нашла союзника.

Уэсли заметила в углу Лану и ее мать, увлеченных беседой, и направилась к ним. Приближаясь, она услышала слова Ланы: «Да! Она из хорошей семьи. Я никогда не привезла бы ее сюда, будь она какой-нибудь простушкой».

Уэсли сжала зубы. Ей даже знать не хотелось, о чем они говорили.

– Лана! Элинор! Привет!

– Здравствуй, дорогая! – промурлыкала Элинор сладким как мед голосом. – Где ты была?

– Любовалась чудесным видом вместе с Уильямом.

– A-а, тот самый Уильям, настойчивый молодой человек, – прокомментировала Элинор.

«Что значит – настойчивый?» – хотела спросить Уэсли. Но Элинор было виднее.

– Помочь вам привести здесь все в порядок? – предложила она Элинор.

– Ах, милая, ну что ты, прислуга все сделает. – Мать Ланы испуганно посмотрела на Уэсли, будто та прилетела с другой планеты.

– Хорошо, – звонким голосом отозвалась Уэсли.

Она начинала привыкать, что все относятся к ней как к бедной родственнице, спустившейся с гор прямо на шикарный курорт. Лана и Элинор потеряли к ней всякий интерес, поэтому она пошла пообщаться с гостями, которые еще не разъехались.

Тут опять появился Дункан:

– Как вы с Уильямом погуляли?

Опять эта ухмылка, но Уэсли уже начинала понимать, что в ней не было издевки или желания обидеть.

– Прекрасно. – Она холодно улыбнулась.

– Ты всегда так сурова с малознакомыми людьми? – спросил он.

Она не понимала, что означает выражение его лица, но ухмылка исчезла.

Внезапно она почувствовала себя виноватой. Ей стало стыдно за свое поведение.

– Извини. Я не хотела быть грубой.

Он посмотрел на нее, но промолчал.

– Вероятно, вы с Ланой вечером отправитесь в клуб.

– Вероятно.

– Вы двое – странная пара, – резюмировал он.

– А кто сказал, что двое людей должны быть похожи как две капли воды, чтобы подружиться?

– Я не это имел в виду. Просто очень непривычно встретить Лану в компании человека столь… здравомыслящего.

Уэсли вздохнула:

– Ты ведь меня слишком мало знаешь, чтобы судить о моем здравомыслии.

Он улыбнулся. Естественно, его улыбка была такой же совершенной, как и все остальное. Она не могла отрицать, что начинала чувствовать на себе ее гипнотическое действие.

– Ты абсолютно права, извини. Что если я…

– Дункан, может, ты перестанешь переманивать у меня друзей! – вновь появилась Лана.

Он ответил ей снисходительным взглядом. Точно так же он посмотрел на Уэсли во время их первой, неудачной встречи, о которой теперь и не помнил.