Текст книги "Он, она и ее дети"

Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– В общем, так. – Подняв вверх открытку. Руби решительно сменила тему. – Это маме от Крессиды. Прочитать?

– Нельзя читать чужие письма, – напомнил Тайлер.

– Это только открытка. Их может прочитать любой.

И верно.

– Тогда читай.

Руби прокашлялась и принялась с важным видом читать:

– «Ньюкасл замечательный. И Том тоже. В жизни не была такой счастливой. Отсюда открывается потрясающий вид на Седьмое небо – даже не хочется спускаться вниз! Люблю, Кресс. Пссс, надеюсь, у вас с Себом все хорошо».Ха, вот приедет и все узнает.

– Значит, этот дядька Том будет новым парнем Кресс. Тили-тили-тесто, жених и невеста. – Нат закатил глаза.

«Вот повезло», – подумал Тайлер.

– Если бы Кресс не поехала к нему, – продолжал Нат, – она бы сидела с нами вместо тебя.

Тайлеру с трудом удалось сохранить невозмутимый вид.

– Думаю, ей посчастливилось вовремя сбежать. Итак, кто-нибудь поможет мне с ужином?

Нат был потрясен до глубины души:

– Сейчас начнется моя любимая программа.

– Чем больше будет помощь, тем меньше будет горелой еды.

Настала очередь Руби выражать свое отношение. Она тяжело вздохнула:

– Вероятно, мне придется помочь тебе. Но только немного.

– Спасибо. – Победа была крохотной, но ощущение от нее... Боже, как от величайшей. Нат сбежал к телевизору, а Тайлер, кивнув на открытку в руке Руби, весело сказал: – Между прочим, там в конце не «пссс», а «пээс».

Руби тут же ощетинилась:

– Знаю.

– Естественно, знаешь. – Когда она защищалась, она очень походила на Лотти. – Кстати, мне больше нравится «пссс», – признался Тайлер. – Звучит так, будто шепотом кому-то рассказываешь секрет. Намного лучше, чем скучное «пээс».

Руби почти – почти! – улыбнулась и уверенно кивнула:

– Мне тоже.

Сбежав по ступенькам, Руби, одетая в костюм мальчишки-оборванца, пересекла школьный двор и подлетела к площадке, где продавались елки. Поколебавшись секунду, она выпалила:

– Видел меня?

Она учащенно дышала, и из ее рта вырывались облачка пара.

– Видел. И слышал. Мы все слышали и видели. – Тайлер обвел рукой других родителей и принялся развязывать рукава голубого свитера, висевшего у него на талии. – Ты отлично выступила. А теперь накинь-ка свитер, пока не подхватила воспаление легких.

– Он твой. – Руби с ужасом посмотрела на свитер, как будто на нем сидели живые тараканы.

– Но свой ты оставила дома. А здесь холодно. Не будешь надевать? Что ж, тогда повесь его на загородку.

Три минуты спустя Руби спросила:

– Ты слышал, как я солировала в «Придите, кто верит»?

– Шутишь? Естественно, слышал. Я громче всех хлопал в ладоши и свистел. – Тайлер помолчал. – Кстати, не говори об этом Лотти. Она может подумать, что только тупые американцы могут совать пальцы в рот и свистеть.

Руби окинула его завистливым взглядом:

– Я никогда не умела так свистеть. С пальцами.

– Ну, могу тебя научить. Когда работал на скотоводческом ранчо в Вайоминге, я изучил все тонкости такого свиста.

Подошли покупатели и стали выбирать елку. Пока Тайлер занимался ими, Руби отошла к столику с горячим шоколадом, чтобы поболтать с подружками. На ней был голубой свитер Тайлера.

Крохотная уступка. Но может... может... это начало?

– Это дурацкое полотенце то сползает на ухо, то съезжает на глаза!

– Ладно, ладно, не дергайся. Я все поправлю.

– Я опоздаю. – Нат чуть ли не кричал. – Уже начинается.

– Лучше постой спокойно.

Присев перед ним на корточки, прямо на парковке, Тайлер сорвал с его головы полотенце и головную повязку и принялся прилаживать все это заново. Нат нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Они навестили Лотти в больнице и поехали в школу. Времени у них было достаточно, однако они не учли, что шоссе А46 перегородит сложившаяся пополам фура. Все двадцать минут, пока они стояли в пробке, Нат так нервничал, что едва не пробил крышу машины.

– Быстрее, быстрее!

– Все, готово. Ты выглядишь отпадно. – Тайлер похлопал его по плечу и встал. – Иди, пора.

Нат поднял голову и посмотрел на него:

– А ты где будешь?

– Не беспокойся, я подожду в машине.

После секундного колебания Нат спросил:

– А это правда, что ты работал на ранчо, как настоящий ковбой?

– Естественно, правда. – Значит, Руби ему рассказала. – Я даже научился бросать лассо.

– И громко свистеть, засунув пальцы в рот? – Нат задумался. – Если хочешь, можешь пойти посмотреть.

Тайлер осторожничал, внешне никак не реагируя, но в душе дивился, как приглашение на рождественский спектакль может вызвать радость чуть ли не большую, чем от выигрыша в лотерею. Вслух он сказал:

– Серьезно? Ты уверен, что не против?

Нат, которому не терпелось поскорее попасть в школу, пожал плечами:

– Можно, если хочешь.

– Спасибо. – Нат побежал прочь, и Тайлер крикнул ему вслед: – А если спектакль получится хорошим, можно мне будет в конце посвистеть?

Было темно, поэтому видеть он не мог, однако не сомневался, что Нат улыбнулся, когда прокричал ему в ответ:

– Можно, если хочешь.

Когда в пятницу днем в палату Лотти вошли посетители, она увидела, что Нат держит Тайлера за руку, и решила, что у нее случился приступ галлюцинаций.

А когда Нат улыбнулся и помахал ей, у нее едва не начался еще один.

– О Боже, я и не знала, что у тебя качается зуб!

– Он качался. Я упал на скольном дворе на утренней перемене, и суб раскололся пополам. – Гордый наличием дырки, Нат просунул в нее язык. – Было усасно больно, и мисс Батсон посвонила тебе на мобильник, а ответил Тайлер. Он приехал и отвес меня к субному. А субной сделал мне огромный укол, и было осень больно, но я дерсался, и он вырвал суб, и было море крови.

– Бедняжка! – Лотти обняла его, а потом принялась всматриваться в его лицо в поисках признаков душевной травмы. – Надо же, меня с тобой не было!

– Мам, ты меня дусись. У меня рот нисего не суствовал и весь распух. Это было классно! А потом я вернулся в сколу, хотя у меня рубаска была в крови. – Вероятно, это было символом доблести. – А Тайлер дал мне фунт са храбрость у врася. И савтра он весет нас кататься на коньках на каток в Бристоль.

– Боже праведный! – Лотти тем временем обнимала, целовала и гладила по голове Руби.

– Я слышала, как мисс Батсон разговаривала с Тайлером, когда он сегодня после уроков приехал за Натом, – заявила Руби. – Она смеялась и говорила ему, что у него отлично получается заботиться о нас.

Боже праведный.

Нат улыбнулся Тайлеру.

– Я тосе это видел. У нее был такой вид, будто она хосет поселовать тебя.

Лотти изумленно захлопала глазами: все это и в самом деле похоже на галлюцинации.

– Если бы мисс Батсон попыталась приблизиться ко мне, – сказал Тайлер, – я сунул бы пальцы в рот и так свистнул, что у нее лопнули бы барабанные перепонки.

– Я так и буду делать, когда девсенки попытаются поселовать меня, – заявил Нат.

– Расскажи маме остальное, – подсказала Руби Тайлеру.

– А что остальное? – Лотти чувствовала, что у нее начинается легкое головокружение.

Темные глаза Тайлера весело блеснули.

– Ладно, мисс Батсон сказала мне, что очень рада за твоих детей, потому что теперь они счастливы, что не так давно ты связалась с мужчиной, который создавал массу проблем. – Затем он скромно добавил: – Она поблагодарила Бога за то, что к тебе вернулся разум и что я очевидно более хороший вариант. С последним заявлением я полностью согласен.

– И тогда я скасал ей, – торжествующе объявил Нат, – я скасал, сто Тайлер – это тот, которого мы ненавидели, потому сто он усасно с нами обрасялся!

Впервые Лотти порадовалась тому, что прикована к постели. Представив грозную физиономию мисс Батсон, она слабым голосом спросила:

– И что?

Тайлер ответил:

– Мисс Батсон наклонилась ко мне и прошептала на ухо: «Знаете ли, если бы я не была учительницей, то предложила бы сварить их в кипящем масле».

С каждой минутой мир вокруг становился все более нереальным. Ненормальным было уже то, чтобы Нат и Руби разговаривают с Тайлером, а вот охватить умом идею, что в мисс Батсон есть что-то человеческое...

– Ах да, веера весером свонил папа. – Нат запоздало вспомнил, что выложил матери не все новости, просто эта была менее важной, чем выбитый передний зуб.

– Вот как? Наконец-то. – Лотти облегченно вздохнула. – Он уже летит домой?

Руби помотала головой:

– Он предложил, но мы сказали, что не надо. Ведь мы нормально справляемся без него, правда?

Нормально без Марио. Нормально с Тайлером. Лотти попыталась мысленно усвоить эту мысль. Несколько месяцев назад она на большее и надеяться не смела; даже в самых смелых мечтах она не представляла, что отношения Ната и Руби с Тайлером могут так резко измениться.

Однако все это было до появления на сцене Лианы и ее воцарения в жизни Тайлера.

– Солнышко, меня скоро выпишут. Больница сдаст мне в аренду кресло-каталку, только дома от меня будет мало проку. Мне понадобится помощь во всем.

– Но мы се скасали папе, что ему не надо возвращаться. – Чавкая, Нат поглощал ее виноград со скоростью саранчи. – А вообще у нас теперь каникулы. Мы смосем помочь тебе.

– Спасибо, дорогой. Я в этом не сомневалась. – Лотти погладила его по голове и прикинула, сможет ли она передвигаться в кресле-каталке. В «Домике волынщика» такие узкие дверные проемы, а ванная просто крохотная...

– Свинья! – завопила Руби, швыряя в Ната коричневый бумажный пакет. – Там остались только стебли! Ты сожрал весь виноград!

– Не бросайся в меня. Мне мосно есть виноград, потому что я был у субного.

Разведя их на расстояние вытянутых в стороны рук, Тайлер спокойно сказал:

– Катание на коньках. Да или нет?

Нат и Руби переглянулись и уселись на кровать.

– Знаешь, я понемногу осваиваюсь.

Он был очень доволен собой. Лотти, тронутая до глубины души, сказала:

– Ты уже стал профи.

Нат пихнул Руби локтем и заявил:

– Только у него все время все подгорает.

Глава 64

– А вот и она, – пропела медсестра. – Лотти, к вам посетительница.

Был вечер пятницы, и Лотти увлеченно читала статью в журнале о женщине, которая родила двойню в собственной ванне, хотя до этого момента не подозревала, что беременна.

Лотти подняла голову. Вид Лианы, стоявшей в изножье кровати, вызвал у нее такой же шок, как у той женщины из статьи, когда та узнала о своей беременности.

– Вы ужасно выглядите. – Лиана одним взглядом охватила желтые синяки, немытые волосы, забинтованное запястье и загипсованную ногу. – Как вы себя чувствуете?

– Э-э... м... значительно лучше. – Лотти отложила журнал.

– И самоувереннее, полагаю. – Лиана улыбалась, но как-то так, что улыбка не добиралась до ее глаз.

– Простите?

– Ах да, и это тоже. Просите прощения, но все же не считаете себя настолько виноватой, чтобы прекратить это.

– Что прекратить?

Однако Лотти уже догадалась, что она имеет в виду: было совершенно очевидно, что Лиана по горло сыта последними шестью днями, в течение которых она практически не виделась с Тайлером.

Если честно, кто вправе винить ее за это?

– Вы сами знаете что, – сказала Лиана.

– Ладно, но ведь у меня не было выбора, не так ли? – попыталась урезонить ее Лотти. – Я прикована к постели, а чужой человек вынужден присматривать за Руби и Натом.

– И кто же у нас этот чужой человек? Ах да, мой мужчина.

Приехали.

– Ну, я очень сожалею. Однако врачи считают, что меня можно выписать уже в понедельник, так что мы больше не будем досаждать вам.

– И где же вы будете жить? В своем убогом крохотном домике? – Лиана являлась истинной леди, поэтому не фыркнула – и никогда бы не фыркнула, – но была очень близка к этому.

Вот наглость! Лотти, которая страстно любила свой домик, возмущенно заявила:

– Очень многие живут в убогих домах и...

– Значит, Тайлер еще вам не сказал? Что он хочет перевезти вас в Хестакомб-Хаус?

– Что? Нет!

Лиана так стиснула железную спинку кровати, что у нее побелели костяшки пальцев.

– У нас из-за этого вчера была очень крупная ссора. Он настаивал, аргументировал тем, что дверные проемы достаточно широкие для каталки, говорил, что переоборудует гостиную в спальню, – в общем, использовал все возможные предлоги. И все для того, чтобы заполучить вас под свою крышу. Как бы то ни было, я сказала ему, что с меня хватит, и предупредила, что, если вы переедете, я уеду. Отгадайте, чем все закончилось? Я уезжаю.

Лотти молчала. Она была слишком шокирована, чтобы говорить. К счастью, Лиана была увлечена тем, что напрямик шла к своей цели – высказать все, что накипело.

– Вот так. Похоже, вы выиграли. – Склонив голову набок, она продолжила: – Готова поспорить, что вы не верите своему счастью, да? А вот у меня никак в голове не укладывается. Видите ли, из нас двоих именно я его достойна. Я красива – все так говорят, – идеально подхожу под шестой размер, умна и всегда очень мила с окружающими. Я всем нравлюсь. Мой жених умер, а это означает, что я достаточно настрадалась. Господи, да если кто-то и заслуживает счастья, так это именно я.

Она говорила раздраженно, ее тон очень напоминал свист розог при сильном взмахе. Лиана не могла осознать реальность того, что ее отвергли, не говоря уже о том, что ее могли променять на тетку, которая весит на три стоуна ^[46]больше ее.

А может, Лотти в голову пришла отвратительная мысль, никто никого не менял? Может, Тайлер, стремясь отделаться от Лианы, просто использует ее в качестве удобного предлога?

Лотти поежилась. Господи, ну почему эта мысль не пришла к ней до того, как она бросилась ему в объятия.

– Да вы взгляните на себя. – В подтверждение своей точки зрения Лиана указала на красный халат, украшенный ярким значком «Выздоравливай», который вчера презентовала ей Руби. – На голове у вас полный беспорядок. Вы поглощаете углеводы, как будто они скоро выйдут из моды.

Лотти не удержалась:

– Я думала, углеводы уже давно вышли из моды.

Однако Лиана никогда не отличалась хорошим чувством юмора. Она покачала головой и заявила напрямик:

– Я не хочу показаться грубой, просто я на самом деле не понимаю. Я ухаживаю за собой, я потратила целое состояние, чтобы держать свое тело в идеальной форме – именно в совершенно идеальной. А вы ничего этого не делаете.

– Нет, не делаю, – согласилась Лотти.

– Позвольте задать вам личный вопрос? Вы когда-нибудь в жизни делали педикюр у профессионала?

Лотти посмотрели на пальцы своих ног, на ногти, которые Руби вчера с такой любовью и заботой, хотя, возможно, и не очень аккуратно, покрасила розовым лаком.

– Нет, не делала.

– А ваш гардероб? Иногда вы появляетесь в экстраординарных нарядах. Вы никогда не надеваете сочетающиеся между собой аксессуары...

– Сожалею. – Лотти сохраняла серьезный вид.

– Но это, кажется, никого не волнует! Вот что мне непонятно! Вы мать-одиночка с двумя детьми... Я имею в виду, это стало бы главным отталкивающим фактором в любой книге. А ваш последний любовник был наркоманом, что говорит о вашем неумении разбираться в людях.

– Эй, подождите минутку, – обиженно проговорила Лотти, – это нечестно. Я ничего не знала о...

– Да ладно вам, не обижайтесь. – Лиана подняла обе руки. – Разве вы не видите? Вам нет надобности защищаться, потому что никого не волнует, что вы поступаете неправильно. Все так или иначе прощают вас. – Она помолчала. – Я же никогда ничего не делаю неправильно, я слежу за собой и трачу на одну пару туфель больше, чем вы на всю одежду за год, но по какой-то причине они все равно предпочитают вас.

Видеть Эмбер было радостно, а еще более радостно было обнаружить, что она прихватила с собой свои парикмахерские ножницы. После выписки из больницы Лотти все три дня училась управлять креслом-каталкой, маневрируя по первому этажу Хестакомб-Хауса. И вот сейчас, решив похвастаться, она лихо въехала в залитую солнцем гостиную, но при этом задела рукой за косяк и поцарапала костяшки пальцев.

– Тебе нужно наклеить знак «У». Просто не верится, сколько всего случилось за последние десять дней. – Зафиксировав тормоз, Эмбер закрыла плечи Лотти полотенцем и взяла расческу и ножницы. – Ты в больнице, Нат и Руби на попечении Тайлера. Знаешь, когда они встретили меня у ворот, они уже говорили с легким американским акцентом. – Улыбаясь, она приступила к стрижке, о которой так долго мечтала Лотти. – Подражание – это самая искренняя форма лести, – продолжала она. – Раз они подражают, значит, он действительно завоевал их сердца.

– Так и есть. А Лиана вернулась в Америку.

Лотти смотрела на наряженную елку и вслушивалась в успокаивающее щелканье ножниц. Была и другая причина радоваться приходу Эмбер: она отчаянно нуждалась в подруге, которой можно было бы все рассказать.

– Итак, все системы работают нормально, вы с Тайлером наконец-то вместе! Шесть дюймов или длиннее?

Лотти была ошарашена. Черт побери, прямо так, напрямик.

– Гм, я еще не...

– Я имею в виду, когда они завитком, длина шесть дюймов. Если их выпрямить, будут длиннее. – Эмбер приподняла прядь волос Лотти. – Видишь? Скручены как пружина! Они так быстро растут, что их можно спокойно резать.

– Отлично, приступай. Кстати, а тебе не интересно узнать, что я подумала, когда ты спросила? – с невинным видом осведомилась Лотти.

– Я отлично знаю, что ты подумала, развратница. Раз уж ты сама об этом заговорила, почему бы мне все же не задать этот вопрос.

– Задавай, только я не отвечу.

– Ну вот, всегда все портишь! – Эмбер загребла внушительную прядь волос. – Подожди, сейчас я отрежу этот огромный клок...

– Я ничего не порчу, – поспешно возразила Лотти. – Мыс Тайлером еще не были вместе.

– Ой, извини. Наверное, врачи запрещают. Если тебя только что выписали из больницы, тебе нельзя сразу...

– Я имею в виду, что мы с Тайлером не были вместе ни в каком виде. Он мой начальник. Я его подчиненная. – Лотти сморгнула с ресниц обрезки волос. – И именно так обстоят дела.

Эмбер прекратила щелкать ножницами, обошла кресло и встала перед Лотти.

– Ты серьезно?

– Серьезно.

На лице Эмбер отразилась вся гамма чувств.

– Но... почему?

– Не знаю!

– Он что-нибудь говорил?

– Нет! – крикнула Лотти.

– А ты спрашивала?

– Не-е-ет!

– Хочешь, я сама спрошу его?

– Не-е-е-ет!

– Ладно-ладно, не кричи, а то у меня лопнут барабанные перепонки. – Эмбер продолжала хмуриться. – Только мне казалось, что он без ума от тебя.

– И мне тоже!

– И единственное, что вас останавливало, – это ненависть к нему Ната и Руби. И вот они его больше не ненавидят. Лиана уехала, Себ ушел со сцены, все вроде бы в порядке... все системы работают нормально.

– Именно так.

– Так почему же?

– Честно? – Лотти было мерзко оттого, что приходится произносить это. – Мне кажется, он передумал.

– Почему?

– Потому что Тайлер никогда не ходит вокруг да около. Если бы он хотел что-то сказать, он бы уже давно сказал. У него была масса возможностей, но он не сказал. И еще он обращается со мной так, будто я его сестра. Он помог мне тем, что пустил нас сюда, но это ничего не значит. – Лотти теребила повязку, стягивающую запястье. – Думаю, он действительно был без ума от меня, но несколько месяцев назад, а сейчас эти чувства улетучились. Как пара новых штанов, которые ты считаешь лучшими в мире и обожаешь до такой степени, что не хочешь снимать. – Она помолчала. – А через несколько недель обнаруживаешь, что они тебе совсем не идут.

Эмбер заявила без церемоний:

– Никогда не поверю, что ты не подталкивала его к этому.

Лотти тоже не верила в это. Такое поведение было не в ее характере. Однако на карту было поставлено слишком многое, поэтому она боялась делать какие-либо шаги из страха, что они окажутся неверными.

– Я просто не могу. И вообще, взгляни на меня. – Она указала рукой на гипс, на еще не сошедшие синяки, на инвалидное кресло. – Я не в том состоянии, чтобы атаковать его, правда? Повалить его на землю и вынудить передумать. Во всяком случае, если я ничего не скажу, у меня останется хотя бы гордость.

– И сколько же ты будешь жить здесь? – Эмбер снова приступила к стрижке.

– Еще несколько дней. Пока запястье не окрепнет и я не смогу встать на костыли. Вот тогда и переберусь домой. – Желая сменить тему, Лотти махнула рукой: – В общем, хватит обо мне. Как у тебя дела с Квентином?

– О, замечательно! Просто великолепно! У меня запарка на работе, а он ни разу не возмутился. Ты не поверишь, – с нежностью проговорила Эмбер, – вчера вечером я вернулась с работы в десять, а он приготовил мне потрясающий ужин, даже мясо пожарил!

– Марио никогда бы такое не сделал, – заметила Лотти.

– Знаю. Именно этим они и различаются. – Эмбер покачала головой, и ее бирюзовые, с серебром, сережки тоже качнулись из стороны в сторону. – Квентин такой заботливый. И ему можно доверять. Он такой... внимательный. Понимаешь, что я имею в виду? Он хочет только одного: сделать меня счастливой.

Лотти ответила:

– Понимаю. Только прибавит ли это тебе радости?

– Если ты не прекратишь, – Эмбер нацелила на нее острие ножниц, – я побегу в офис и спрошу у Тайлера, почему он обделяет тебя своим вниманием. Я скажу ему, что ты сохнешь по нему и хочешь...

– Все, прекращаю! – Лотти поспешно подняла руки, показывая, что сдается.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Вот и хорошо.

– Только есть одно ма-а-аленькое замечанием. Если можно, я выскажу его.

Эмбер, полная подозрений, прищурилась:

– И какое же?

– Вчера звонил Марио. Он ни с кем не спал, пока был в отпуске. Ни с одной женщиной, даже с теми, кто отдыхал в одиночестве. Он просто не хотел, – сказала Лотти.

– Это он так говорит.

– Но это правда, потому что ему не нужно врать мне. Вообще-то, – добавила Лотти, – я была бы рада, если бы он спал с кем-нибудь, со всеми, кто ему нравится, потому что я начинаю беспокоиться за него. Марио никогда прежде не соблюдал целибат. Знаешь, я действительно думаю, что ты...

– Молчи! – Эмбер ударила ее по голове – причем довольно болезненно – металлической расческой. – Мне безразлично, что ты думаешь. У меня есть Квентин, и с ним я счастлива, большое тебе спасибо.

– Как ты можешь? Я же инвалид. – Потерев ушибленное место, Лотти запоздало вспомнила о золотом правиле: не раздражай парикмахера на полпути к окончанию стрижки.

Может, Эмбер все равно, что жизнь с Квентином не приносит ей радости?

Глава 65

С каждый разом, когда объявляли новую задержку рейса, настроение пассажиров ухудшалось. Теперь же, когда они наконец оказались дома, их настроение улучшилось. Самолет прилетел с опозданием на девять часов, но они в Бристоле и хвала Господу за это.

Единственным исключением был Марио, которого все это не волновало. Что до него, аэропорт такое же место, что и любое другое, здесь тоже можно провести какое-то время. И вообще, к чему ему стремиться, кроме встречи с Натом и Руби?

Не к чему.

Ну и ладно. Стащив свой чемодан с транспортера, он покатил его через толпу к таможенному контролю. Даже провоз запрещенного алкоголя, спрятанного в багаже, через «зеленый коридор» больше не доставлял удовольствия, потому что теперь разрешалось ввозить что угодно в любом количестве.

Проклятый ЕС.

Стеклянные двери разъехались, и Марио оказался в зале прибытия, который был украшен к Рождеству и кишел людьми, несмотря на приближение полуночи. Парочка монахинь сидела в кафе и пила чай из термоса, друзья и родственники восторженными криками встречали возвратившихся из путешествий туристов, какая-то девушка в вязаной шапке спала на скамейке. В первое мгновение при виде ее у Марио радостно екнуло сердце, потому что из-под шапки выглядывали такие же светлые волосы, как у Эмбер. Он уже давно привык к таким еканьям. В отпуске они случались по нескольку раз на дню, когда вдали мелькал кто-то похожий, и у него каждый раз замирало сердце.

Эта же девушка еще и одета была в стиле Эмбер, именно это и привлекло его внимание: короткая алая юбка с оборкой, блестящий розовый пуловер и разноцветные вязаные шапка и шарф. «Еще на ней розовые ковбойские сапоги», – отметил Марио, направляясь к скамье. Он отлично знал, что это не может быть Эмбер, но все равно должен был убедиться в этом сам.

Это оказалась она.

Господи, это действительно она.

Марио забыл, что надо дышать. Он смотрел на Эмбер, которая мирно спала, положив одну руку под голову, а другой прижимая к себе сумку.

Что она здесь делает? Если она ждет этого проклятого Квентина, он... гм, он... Боже, неужели все это на самом деле или он все еще спит в зале для отъезжающих на Пальме?

Марио дотронулся до ее плеча и осторожно потряс. Когда Эмбер открыла глаза, он отдернул руку как от разъяренного питбуля.

Классно, вот это по-мужски. Ну вот, он разбудил ее, и что ему говорить?

– Уезжаешь в отпуск? – Марио не верилось, что он это произнес. Прозвучало, наверное, жалостливо.

Эмбер посмотрела на него:

– Нет.

– Гм.

– Который час?

Он бросил взгляд на часы:

– Полпервого.

– Надо же, – сказала Эмбер, – из всех рейсов в мире ты оказался именно на этом.

Марио не позволял себе надеяться.

– Его задержали. Мы должны были прилететь девять часов назад. Были неполадки с одним из двигателей, потом они решили, что починили его, потом оказалось, что нет, потом его наконец-то починили, но мы пропустили свою очередь на взлет.

– Как это характерно для тебя, – заметила Эмбер.

Все еще не решаясь надеяться, Марио не смог не задать вопрос:

– Ты ждешь здесь с трех дня?

– Нет. – Эмбер села и сняла шапку. Помолчав, она добавила: – Я жду здесь с шести утра.

– Зачем? – Марио приготовился к плохим новостям.

– Зачем? Затем, что Лотти не знала, когда прилетает твой самолет, поэтому я была вынуждена приехать пораньше, чтобы встречать каждый рейс. – Эмбер раздраженно добавила: – Только у меня не получилось. Я заснула на этой дурацкой металлической скамейке. Ты мог бы пройти мимо и даже не узнать, что я здесь. И все время, что я потратила на ожидание, пропало бы впустую!

Марио медленно выдохнул.

– Сомневаюсь, что я мог бы пройти мимо и не узнать, что ты здесь. Такое просто невозможно. А теперь расскажи, что происходит. Потому что я чувствую себя так, будто лишился...

– Чего? Булочки с сосиской? – Марио беспомощно развел руками, и Эмбер многозначительно выгнула бровь: – Выигрышных облигаций? Полироля для мебели?

– Именно! Полироля для мебели.

– Ты отлично знаешь, что происходит. К твоему сведению, во всем виновата твоя бывшая жена, которая во все вмешивается. – Эмбер помолчала. – Ну как отдохнул?

– Ужасно.

Эмбер улыбнулась:

– Тогда я рада, что не поехала с тобой.

– Если бы ты поехала со мной, было бы не ужасно. – Марио подхватил ее под локоть и помог встать. – Где Квентин?

– Все кончено. Я вчера сказала Квентину.

– Готов спорить, он воспринял это спокойно, – заметил Марио. – Как истинно заботливый и достойный человек.

– Да, – кивнула Эмбер. – И он действительно заботливый и достойный.

– Но?..

– Этого мало. Проклятие, он не ты.

Это были те самые слова, которые Марио так мечтал услышать. От радости у него раздулось сердце.

– Означает ли это, что я недостойный? – спросил он.

– Не злорадствуй. Господи, – простонала Эмбер, – я все мучаюсь и гадаю: не пожалею ли я об этом.

Как же он любит ее!

– Не пожалеешь. Обещаю.

Эмбер устремила на него предостерегающий взгляд:

– Советую тебе сдержать обещание. Предупреждаю: если ты хоть раз обманешь меня, клянусь, я...

– Я никогда не обманывал, – перебил ее Марио, потому что одна кошмарная ночь с Джеммой не считалась – все это случилось, когда Эмбер отвергла его. – И никогда не буду. Извини, что вспоминаю об этом, но ведь именно ты тайком уехала в отпуск с другим мужчиной, чтобы испытать его в полевых условиях, прежде чем решить, кого выбрать – его или меня. И самое ужасное, что его зовут Квентин.

– Ты прав. Я прошу прощения, я была не права. – Эмбер покачала головой. – Клянусь жизнью, такое больше не повторится.

Марио прикоснулся к ее лицу. Он не мог говорить. Если честно, она имела право на это. Теперь он знал, каково это – когда тебя обманывают, а потом бросают; этот опыт стал для него отрезвляющим душем. Если быть еще более откровенным, то этот опыт изменил его к лучшему.

Однако он не собирался все это говорить Эмбер. Он же не полный идиот.

– Поехали домой. Мне нужно найти парковочный талон.

– Ты оставил машину здесь? – Эмбер явно была озадачена. – Я и не сообразила, что ты мог поехать в аэропорт на машине. Я тоже на машине.

Марио обнял ее и крепко поцеловал.

– Ш-ш. Ты не представляешь, как я скучал по тебе.

– Между прочим, догадываюсь. – Розовая от смущения, она сказала: – Веди себя прилично. Там сидят монашки.

Марио совсем не был настроен на то, чтобы ехать пятьдесят миль от Бристоля до Хестакомба.

– Думаю, нам стоит поискать гостиницу. И снять номер.

Глава 66

– О черт, проклятие! – выругалась Лотти, потеряв равновесие. Она закачалась и повалилась на «праздничную картинку», которую создавала целых двадцать минут.

Открылась дверь, и появился Тайлер.

– Ты в порядке?

– Еще в каком! Лучше некуда! – сокрушенно махнула рукой Лотти. Она сидела на полу в окружении веток остролиста, плетей плюща пестролистного и сосновых шишек. – Камин выглядел потрясающе, прямо как в журнале, а теперь все разрушено!

– Вставай. – Тайлер помог ей подняться на ноги – вернее, на ногу – и пихнул – пихнул! – обратно в кресло-каталку. Чувствуя себя малышом, который только-только начинает ходить, Лотти указала на ягоды, рассыпавшиеся по ковру. – Этот остролист такая дрянь! Все ягоды отвалились! Как я теперь буду украшать камин голыми ветками? Он будет выглядеть глупо. – О Господи, а теперь она еще и капризничает, как малыш, который учится ходить. И что удивительного в том, что Тайлер обращается с ней как с малышом?

– Давай я выйду и нарежу еще.

– Ты не знаешь, с каких деревьев не надо резать. И вообще мне больше не нужна вся эта чепуха.

– Замечательно.

Тайлер быстрым шагом вышел из комнаты. Проклиная себя и свои гормоны, Лотти бросила шишку в огонь. Было воскресенье перед Рождеством, и сказать, что у них складываются хорошие отношения, было бы преувеличением. В инвалидном кресле или вне его, она больше не может оставаться в Хестакомб-Хаусе. Пора возвращаться домой.

Дверь снова распахнула, и Тайлер бросил ей черный свитер и кремовый жилет из искусственного меха.

– Надень это. Снаружи холодно.

– Разве? – Изобразив удивление, Лотти выглянула в сад, укрытый блестящим на солнце снегом. – А я-то думала надеть бикини. Вот дуреха.

– Будешь огрызаться – наденешь.

– Между прочим, обе эти вещи я надеть не могу. Мех лезет как черт.

Тайлер, который в этот момент на большой скорости уже вывозил ее в коридор, молча выхватил у нее жилет и швырнул на пол.

– Вот спасибо! Теперь он грязный.

– Ты прекратишь ныть? Так тебе нужен остролист или нет?

Тайлер резко остановил кресло. Лотти боролась с черным свитером из овечьей шерсти, натягивая его на коротенькую тенниску. Когда ее голова появилась из горловины, она раздраженно осведомилась:

– Ну? Чего ты ждешь? Поехали.