Текст книги "За третьей гранью"

Автор книги: Джезебел Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– И ты не болей, сын княжий, – с нехорошей усмешкой отозвалась девушка, мрачно посверкивая ледяными глазами. Хотя Любава и утверждала, что не обижается, когда её называют ведьмой, она всё-таки довольно сильно этим раздражалась. Вот и сейчас, она говорила с молодым человеком немного резче, чем следовало. – Волки у нас не балуют, так что поворачивай-ка ты обратно, княжич, не будет тебе у нас охоты. Не теряй у нас времени, а трать ты свою молодость лучше на пиры разгульные да праздники громкие. Друзья твои тоже так думают, хоть их послушай… Блондин скривил губы в снисходительной усмешке:

– Мы останемся у вас на праздник Купалы, ведьма, – он нагло сверкнул глазами, словно предлагая попробовать ему это запретить. – И ты не представила мне свою спутницу, ведьма.

– Не принято нечисть представлять, княжич. – безмятежно отозвалась я. Нет, всё-таки какая же это заразная штука, древнерусский слог! – Захочу, сама назовусь, не захочу – и боги имени моего не откроют…

Княжич молча развернул коня и махнув своим соратникам поскакал к мосту чрез реку. Я проводила его неприязненным взглядом, ласково пожелав навернуться с коня и переломать себе все кости.

– Зря ты так, – упрекнула меня знахарка. – Он теперь всю деревню опросит, твоё имя выпытывая.

– Зачем ему? – удивилась я. – Или дело принципа?

– Знающий имя духа нечистого, повелевать им способен, – серьёзно отозвалась девушка. – А такая редкостная сволочь… ох, извини…

– Да ладно, – успокоила я подругу, – ругайся на здоровье. Я и не такие слова знаю, так что не думай меня удивить.

– Да ну? – скептически хмыкнула травница, посматривая на меня со странным интересом. – И какие же?

Я сказала какие, завернув для начала трёхэтажный оборот с чердаком и подвалом. Любава, задумчиво грызшая сухарик, поперхнулась и долго кашляла, не помогло даже стучание по спине.

– Хватит, – наконец слабо выдохнула она, пытаясь отстраниться от меня. М-да, кажется я снова удивительно точно вписалась в пословицу про дурака и молитвы. Я виновато кашлянула и спрятала руки за спину.

– При волхве и Насте больше такого не говори, – попросила Любава, пытаясь растереть спину. От предложенной помощи она шарахнулась, как монашка от рогатого.

– Ладно, – я снова покаянно вздохнула, надеясь разжалобить суровую травницу. Немного полюбовавшись на мою виноватую физиономию, девушка ухмыльнулась.

– Ладно, забыли. Лучше скажи, что ты такого подумала на княжича, что у меня амулет нагрелся?..

Я сидела на нагретых ступеньках крыльца и с нарастающим отвращением чистила черенком ложки обгрызенные ногти, придавая им более менее божеский вид, ибо убожеский мне уже надоел. Несмотря на все мои старания, результат всё равно был бесконечно далёк от всего эстетического, навевая тоскливые мысли о выкопанной ногтями могиле. Ну и о дурно пахнущем трупе на обед… Представив себя голодным вурдалаком, я брезгливо передёрнулась и снова сосредоточила своё внимание на ладонях. Когда-то изящные и ухоженные, после моих мытарств в прошлом они покрылись мозолями и загрубели. Я примерно подсчитала, сколько времени мне придётся приводить себя в относительный порядок и мрачно выругалась, предварительно убедившись, что вокруг никого нет.

Прохладный вечерний ветерок трепал влажный волосы, белая праздничная рубаха с вышитым воротом липла к разгорячённому телу. Травнице взбрело в голову устроить мне генеральную помывку, и она меня полчаса веником гоняла вокруг дома, пока таки не загнала в баню и этим самым веничком хорошо так не попарила. Вместо шампуня и геля для душа, ну или хотя бы мыла, мне были предложены какие-то растворы с вытяжкой из мыльного корня, как сообщила мне травница, выливая на меня эту зеленоватую гадость. В результате у меня теперь болит спина (похоже, это была жутко страшная месть), а кожа по цвету напоминает или помидор, или салат.

– В пик колдовской ночи, – мягко напомнил мне волхв, встретив нас у ворот деревни. «В полночь» – перевела мне Любава на нормальный язык. Солнце уже село, но небо на западе сохраняло тусклую прозрачную голубизну. Над головой зажигались первые звёздочки, но до полночи было ещё долго.

Отложив ложку в сторону, я поднялась и поправив перекосившийся пояс тихонько пошла к калитке, молясь всем богам, чтобы Любава меня не заметила: травница считала, что мне просто-таки жизненно необходимо сидеть дома в ожидании полуночи и исправно нервничать. Я, конечно же, считала иначе. На единственной в деревеньке площади собиралась вся молодёжь, чтобы отправится за околицу, к пашням на большие игрища в честь ночи колдовства, и я была намерена принять в них участие. Зря я что ль вчера помогала из соломы куклы Купалы и Марены делать?! Жалко, правда, что из-за не в меру деятельной травницы, я большую часть празднества пропустила.

Конечно, когда я явилась на площадь, там уже никого не было, за околицей уже пылали огромные костры, густой дым, почитающийся очистительным, стелился над домами и пашнями. Я прикинула, куда намылиться пёстрая компания после прыжков через огонь, и сразу поспешила к небольшой заводи, где планировались гадания с швырянием на воду веночков. В предсказания я не верила, ибо одно время сама таким образом над своими одноклассниками прикалывалась, предлагая «брильянтовым да яхонтовым» по руке погадать. Послать меня никто не решался, и бедные и несчастные одноклассники были обречены выслушивать всю чушь, которая придёт мне в голову.

Проходя сквозь деревню, я отметила полное отсутствие хозяев в домах, а домашней живности – на улице. На запертых дверях висели стебельки жгучей крапивы, она же была прицеплена и к зарытым ставням, чтобы нечистая сила не проникла в дом. На одной двери я заметила причудливо скрученную из этой травки фигу, наглядно демонстрирующую нечисти, как её тут «любят». Я подивилась людской фантазии и восхитилась терпением неизвестного шутника – не жалел, видимо, человек свои руки.

Глубокая заводь была отгорожена от любопытных глаз пышными зарослями шелестящего камыша, и мне стоила большого труда найти нужную тропинку, ведущую к кусочку песчаного пляжа. На небольшом пятачке столпилось человек двадцать; у самой кромки воды, придерживая подолы сарафанов, стояли молодые девицы с венками в руках. Добры молодцы весело скалили зубы и азартно спорили, чьи венки сегодня потонут, то есть кому в девках ещё год ходить. Я вообще сомневалась, что хоть один пойдёт ко дну: вода буйно цвела и зеленела, мелкая ряска ковром покрывала речную гладь, чуть сносимая слабым течением.

Плести венки я не умела, гадать самой себе не любила, поэтому присоединилась к группе «болельщиков», радостно комментирующих каждый бросок очередного венка. Девушки скромно хихикали, стреляли глазками и кончиками лаптей отталкивали приплывшие обратно венки, которым было, наверное, элементарно стыдно, ибо больше половины, на мой неискушённый взгляд, напоминали воронье гнездо.

Минут через десять я заскучала, почувствовав себя лишней на этом празднике жизни. Решив, что вряд ли большая гулянка мне понравится больше, я тихонечко смылась. Поднявшись выше по реке, я миновала заросли тростника и снова вышла к дому Любавы. Впереди мелькнуло что-то белое, смутный силуэт танцевал на мелководье, запрокинув лицо к небу.

– Настя? – удивлённо позвала я, – Ты разве не у костров?

Девушка вздрогнула и подбежала ко мне, заглядывая в лицо огромными синими глазами. Одета девица была только в длинную беленую рубаху ниже колен, с длинными рукавами и глубоким треугольным вырезом. В руках она сжимала какой-то веник из якобы живых цветов.

– Полынь или петрушка? – звонко осведомилась она, требовательно сунув мне под нос свой «букет». Я отпрянула – от него явственно разило тиной.

– Лебеда, – мрачно буркнула я, осторожно обходя сумасшедшую. Лицо девушки обиженно вытянулось, она печально всхлипнула, любуясь своим веником и решительно направилась за мной, намереваясь повторить свой вопрос. Я охнула и припустила от девицы на первой космической скорости, быстро пролетев насквозь всю деревню и с трудом остановившись только в поле, чуть не сбив с ног бредущую в глубокой задумчивости девушку.

– Ой, Любава, прости, – тихо промямлила я, виновато глядя на неё снизу вверх. Знахарке-то что: она рослая и широкоплечая, едва лишь покачнулась, а я на землю упала, не слабо копчиком припечатавшись.

– Ты что тут делаешь? – нахмурилась травница, скрестив руки на груди. – Ты уже должна в Роще быть!

Маразм полнейший! Между прочем, до полуночи ещё пара часов, – мрачно подумала я, а вслух пропела:

– А я тебе искала, хотела попрощаться… – я попыталась изобразить милую улыбку, чтобы смягчить травницу. К моему бескрайнему удивлению, это удалось. Девушка смягчилась и сбавила обороты.

– Правда? – растрогалась Любава, помогая мне подняться. Я украдкой потёрла ноющий копчик.

– Слушай, – я сразу же поспешила направить разговор в другое русло: – А что у вас за психованная по деревне бегает в одной ночнушке и к порядочным людям с дурацкими вопросами пристаёт?

– Это ты-то порядочная? – фыркнула Любава. Потом нахмурилась и жёстко приказала, – Ну-ка, опиши мне эту твою… пси-хо-ван-ную ещё раз!

Я описала. И пересказала её реакцию на мой ответ на её идиотский вопрос. Любава побледнела и едва не отшатнулась, глядя на меня одновременно с суеверным страхом и тихим уважением:

– Да, подруга… ты знаешь, что это русалка была?

– Да ну? А где её хвост?

Любава печально постучала костяшками пальцев у меня по голове, потом потрогала лоб и нос.

– Странно, – на полном серьёзе произнесла девушка, – лоб не горячий, нос тоже… Может, это ты у нас… пси-хо-ван-ная?

– Да серьёзно я, – я обиженно насупилась, отстраняясь от знахарки. – Просто в наших мифах у всех русалок вместо ног хвост!

– Значит это неправильные русалки!

– И они делают неправильный мёд…

– Чего? – вытаращилась на меня Любава, утверждаясь в диагнозе, что я ненормальная.

– Забудь. Так что там про одну конкретную русалку, что любит к честным девушкам приставать? Травница снова фыркнула, но ответила:

– Если бы ответила на её вопрос «полынь», – она бы ответила «ну тебя, сгинь!» и отвязалась бы. А если бы сказала, что в руках у неё петрушка, русалка бы крикнула «ты моя душка!» и защекотала…

Я звучно клацнула челюстью после этой отповеди. После этого мне пресловутая книга советов от сибирской травницы серьёзной научной литературой показалась.

– Ну хотя понятно, почему её мой ответ в шок поверг…

Мы медленно дошли да развилки тропинки. Широкая, протоптанная не одной парой ног, дорожка уходила к лесу, другая – узкая и почти не заметная среди высокой травы, вела к Перуновой Рощи. Мы остановились, глядя друг другу в глаза.

– Прощай, – наконец через силу улыбнулась Любава.

– До встречи, – упрямо наклонила голову я. – Надеюсь, мы ещё увидимся.

– Чудная… – печально усмехнулась знахарка. – Но, если хочешь, до свидания.

Она развернулась и быстро пошла в лес. Я не стала провожать её взглядом или ждать, пока её фигурка скроется в темноте, а глядя себе под ноги медленно побрела к Роще. Что-то мне подсказывало, что я больше уже не увижу эту странную девушку, с которой мы могли бы стать закадычными подругами. Как-то не к месту вспомнилась Анрис, считавшая меня своей госпожой и подругой, и с которой я даже не попрощалась.

Мне вспомнилось, что я думала, что была готова ради возвращения в своё время идти по трупам. Оказывается, это совсем не тяжело, гораздо тяжелее – по собственной совести. Ну и что, что я ею почти не пользуюсь?! Она всё равно кусается…

– Хэй, Лиса!

Я вздрогнула и обернулась. До Рощи оставалась пара десятков метров, и я нюхом чуяла, что мне лучше всего со всех ног припустить туда, ибо встреча с княжичем вряд ли могла окончиться для меня чем-то хорошим.

– О, княжич, солнце наше ясное! Чего тебе, соколик, надобно от силы нечистой да злобной?! – нахально поинтересовалась я, осторожно отступая в Перунову Рощу. Светловолосый мужчина широко усмехнулся, демонстративно поигрывая обнажённым мечом. Очень неплохим, между прочим.

– Да вот решил, что раз волков нет, то и на лис можно вдоволь поохотиться.

– Ну да, на безрыбье и рак креветка… – пробормотала я, не спуская с него настороженного взгляда.

– Что? – насторожился княжич, неспешно подходя ко мне и поднимая меч. Я нервно облизнула пересохшие губы, прикидывая варианты. Ой, зря я отдала Любаве свой ножичек. Так хоть какое-то оружие было бы. Отступать бесполезно, я пячусь гораздо медленнее, чем он идёт. Поворачиваться и бежать – вообще не только не достойно и не подобает, но и бесполезно вдвойне: спорю на что угодно, догонит он меня в два шага, а умереть от удара в спину я считаю недостойным себя.

– Убьёшь безоружную девушку? – тихо спросила я, не отводя от него испытующего взгляда.

– Ты приносишь зло людям, Лиса, дух нечистый. А я спасу деревню от твоих злобных происков.

– Да сколько вас спасителей развелось, прям плюнуть некуда! – с горечью процедила я. – Вечно подозреваете в чём ни попадя. И вообще, спросил бы у кого сначала, нечисть я или человек, а уж потом мечом бы размахивал… кстати, хороший меч… не подаришь девушке на память о нашей незабываемой встрече?

Княжич прищурился и шагнула вперёд, занося меч над головой. Я, конечно, не спец в фехтовании, но сразу углядела пару технический ошибок. Не спорю, на противника (особенно, безоружного) этот приём производит впечатление, но использовать его в относительно серьёзной драке я бы не советовала.

Пригнувшись, я быстро прошмыгнула под опускающимся мечом, едва не отсёкшим мне голову, и прижалась к княжичу, явно не ожидавшему такого подлого удара. Чмокнув ошалевшего юношу в нос, я ударила коленом между ног и быстро отпрыгнула в сторону. Меланхолично полюбовавшись на сложившегося пополам княжича и подобрав выроненный им меч, я пожелала ему многих детишек и быстренько скрылась в Перуновой Роще, надеясь, что сюда уж он не сунется.

Быстро преодолев кольцо тонких осинок, я углубилась в настоящий дикий лес. Тот, где мы с Любавой травки собирали, этому даже в подлесок не годился! В пятый раз запнувшись о коварно вылезший из земли корень, я решила, что с названием для этих лесопосадок крупно ошиблись: это не Перунова Роща – это Перунова Чаща!

Помянув тихим незлым словом бога-громовержца, я уже собралась начать аукать на весь лес и ближайшие пять километров, как Фортуна решила протянуть мне руку помощи, пусть и с оттопыренным средним пальцем: впереди я углядела робкий огонёчек и опрометью кинулась на него. Всю глубину подлянки я осознала, только вляпавшись в неё с разгону обоими ногами да по самые уши: путеводный огонёк исчез, чтобы через минуту насмешливо мигать справа от меня. Сначала я подумала, что тропка здесь делает незаметный поворот, но оказывается протоптанная дорожка неизвестно когда закончилась – я уже давно шла по упругой траве, скрывающей следы. Досадливо сплюнув, я не сильно пнула ближнее дерево – даже вернуться не получится!

Внезапно налетевший ветер, слишком сильный для этого бурелома, толкнул меня в спину, словно направляя нужной дорогой – я не осталась в долгу, послала и его. Настроение портилось прямо на глазах, как погода после хельгиного прогноза о солнечном и тёплом дне. С каждым шагом я нервничала всё больше, все выше поднимающаяся луна напоминала о приближении полуночи, заставляя меня ускорить шаг. Я скрипела зубами, отводя норовящие хлестнуть по лицу ветви, часто спотыкалась и уже преисполнилась решимости вернуться назад, когда споткнувшись об очередной высунувшийся из земли корень я неожиданно вывалилась на небольшую круглую полянку в центре которой горел небольшой костерок.

– Ну ниххх… – просипела я, поднимаясь с колен. С земли медленно поднялся волхв, казавшийся в окружении могучих вековых дубов гораздо больше лесным духом, чем я.

Заметив на периферии зрения тень движения, я резко обернулась и застыла с открытым ртом, поражённо наблюдая, как огромный дуб в три обхвата, подставивший мне подножку, медленно становится на место, скрывая щель, в которую я ввалилась на поляну.

– Но как? – слабо спросила я, прикипев взглядом к уже неподвижному дереву.

– Роща живая, девочка,– мягко пояснил волхв, за руку подводя меня к костру. Я рассеянно заметила, что всё ещё держу в руках меч княжича. Отложив его в сторону, я поинтересовалась:

– Я не опоздала? Часов-то у меня нет…

– Опоздала. Но пришла вовремя.

Я помотала головой, даже не пытаясь понять, что хотел этим сказать старец.

– Вы сможете меня сейчас отправить домой? – с надеждой спросила я и, зажмурившись, стала ждать ответа.

– Нет.

– Но… вы же обещали… – от обиды перехватило дыхание, из глаз брызнули горькие слёзы. Я зашмыгала носом, рукавом вытирая глаза.

– Я обещал попытаться, – справедливо возразил волхв. Коснувшись моих спутанных волос, он светло улыбнулся: – никто не сможет отправить тебя в твоё время. Только ты сама сможешь попасть туда.

– Но как? – я вцепилась в рукав волхва, устремив на него полный безысходной надежды взгляд. Не прекращая спокойно улыбаться, старец осторожно высвободил из моих пальцев свой рукав и отошёл подальше. Я низко опустила голову, чтобы скрыть снова блеснувшие в глазах слёзы. Я неожиданно почувствовала себя маленькой и безумно одинокой, сразу захотелось, чтобы рядом оказался кто-то любящий, способный понять без слов и утешить только своим присутствием…

Я незаметно смахнула с ресниц слезинки и решила, что по возвращении домой основательно возьмусь за свою личную жизнь – похоже, пора мне искать своего любимого и единственного… способного терпеть постоянно меняющихся многих и временных…

Уставившись в танцующие языки пламени, я пропустила момент, когда они вытянулись к небу и приобрели льдисто-стальной окрас. Вздрогнув, я вскочила на ноги и заозиралась. Волхв уже куда-то исчез, а больше никто не мог мне объяснить странные метаморфозы огня. Разве что с единственным умным человеком поговорить, с собой, то есть.

Подобрав меч, на всякий пожарный случай, я обежала вокруг застывшего серебристым полотнищем пламени. Странная субстанция, по поверхности которой проходили радужные разводы, тянулась ко мне, как магнит, изгибаясь в мою сторону. Я полоснула её мечом и стремительно отпрыгнула назад. Полотнище разделилось на две части, верхняя словно прикипела к небу, а нижняя – к земле. Два серебристо-радужных языка зашарили в пространстве, надеясь снова соединиться или отыскать меня. Я попятилась, пока не упёрлась спиной в ствол дерева.

– Ну что же ты ждёшь? – спросил мягкий женский голос, до безумия знакомый, но я так и не смогла вспомнить чей. – Иди же…

Я не гордая, я пошла. Зажмурившись, бесстрашно шагнула навстречу серебряной субстанции, мгновенно спеленавшей меня и затянувшей в себя.

Ничего не произошло, я не чувствовала ни боли, ни страха, ни радости. Я вообще ничего не чувствовала. Эта мысль так удивила меня, что я распахнула глаза и рот, словно последний тоже мог что-то видеть.

Серебристое нечто оказалось молочным туманом, в котором изредка всплывали странные ирреальные картины. Я недоуменно разглядывала их, пока в голове не щёлкнуло и до меня не дошло, что это – прошлое. Страх пришёл сразу. Артемида-охотница, где я? Похоже на время изнутри.

Я внимательно посмотрела на свои руки, на зажатый в одной из них меч. Моё тело казалось абсолютно реальным и абсолютно лёгким одновременно, словно я стала призраком, не успев осознать этого. Передёрнув плечами, я двинулась вперёд, вертя головой по сторонам и пытаясь углядеть хоть что-то знакомое. Изредка возникающие видения не отвлекали, только завораживали своей чёткостью и ясностью. Я попыталась что-то сказать себе самой, чтобы не сойти с ума от болезненной тишины, но не услышала своего голоса.

И вот тогда мне стало действительно страшно. Я понеслась вперёд не разбирая дороги, машинально отмахиваясь мечом от реалистичных видений, я боялась оглянуться назад, словно тогда мой страх мог покорить меня. Не знаю, сколько длилась эта увлекательная гонка и какую скорость я умудрилась набрать, но в невидимую стену впечаталась я знатно. Отлепившись от невидимого препятствия, я ощупала его, для острастки рубанула мечом и флегматично выматерила. А уже потом сообразила, что здесь я более-менее живая, раз могу чувствовать и говорить.

Приободрившись, я начала внимательно изучать прозрачную стену и размышлять, чем бы она могла быть. В голову упорно ничего не приходило, и прижавшись носом к магическому стеклу я стала меланхолично наблюдать за картинами, мелькающими по ту сторону стены. Стеклянные здания и стальные корабли, скользящие в межзвёздном пространстве, люди в странных тёмных одеждах, отсвечивающих тёмной сталью… Там – будущее? Но тогда где же настоящее?..

Стыдно признаться, но приближающуюся к стене на третьей космической скорости девичью фигурку я заметила слишком поздно. Только когда она уже впечаталась в «стекло» передо мной, как я до этого.

– Оп-па… Хельга! Надо же, какая приятная встреча…

Близняшка вздрогнула и заозиралсь вокруг, почему-то постоянно оглядываясь наверх.

– Элис, это ты?

– Нет, – мрачно хмыкнула я. – Это…

– Ясно, – печально вздохнула сестричка, не дав мне договорить. – Это глюки.

– Да какие, к такой-то матери, глюки! – взорвалась я. – Глаза разуй! Тут я, по другую сторону стены стою! Вот только не ври, что меня не видишь!

– Не вижу, – всхлипнула девушка, прислонившись лбом к стене.

– Что за…! – я уныло облокотилась о преграду рядом. – Вечно у нас с тобой черт знает что выходит…

За стеной согласно всхлипнуло, и я поняла, что моя непутёвая сестра собирается расплакаться.

– Ох, Алиска… – хлюпнула она носом. – Я так боялась, что с тобой что-то случиться…

– Я полностью с тобой согласна. Я тоже боялась, что со мной что-нибудь случиться.

Всхлипывание сразу прекратилось. Цинизм, проверенное средство против распускающей сопли сестры, внезапно воспылавшей ко мне родственными чувствами, подействовало и на этот раз.

– Что делать будем? – деловито осведомилась Хель. Я устало вздохнула. Ну почему никогда не случается так, что все проблемы к моему появлению уже успевают решиться? Всегда всё приходится делать самой! Уловив моё настроение, сестрёнка наморщила свой лобик, чтобы мозгами лучше скрипелось, и выдала на-гора гениальную мысль:

– Ломать?

– Ну-ну, попробуй! – скептически фыркнула я, отстраняясь от стены, чтобы полюбоваться бесплатным представлением. Сестричка что-то увлечённо колдовала, соединив пальцы полусферой. Выбросив вперёд руки, она обстреляла преграду довольно крупными эссенциями земли, проще говоря, булыжниками. Естественно, стене было хоть бы хны. Я повертела в руках меч и зашвырнула его куда-то в туман. Жалко, конечно, но скручивать с пальца кольцо одной рукой неудобно.

Повернув рубиновое украшение, я приложила ладонь к прозрачной стене, внимательно следя за возникающими метаморфозами. Поверхность препятствия пошла волнами, зарябила и начала таять, как лёд, приложенный к горячей батарее.

Я с потрясённым вздохом отняла руку, но стена тут же восстановилась, потёки исчезли, словно они мне только почудились.

– Вот …, через вашу… и в…! – высказалась я, со злости саданув кулаком по стене. С той стороны уныло вздохнула Хель.

– А давай вместе попробуем? – без особой надежды предложила она. – Я использую Изумрудную Призму(1), это моё сильнейшее заклинание…

– А я сниму кольцо, – да, похоже, моя милая старшая сестрёнка научилась мыслить рационально.

– Снимешь?! Но…

– Заткнись и действуй на счёт три! Десять, девять, восемь…

Хель очумело пялилась приблизительно в мою сторону. Когда я дошла до счёта «пять», она тряхнула головой и начал плести заклинание.

– … три!

Я сдернула кольцо и, зажав его в кулаке, всем телом прижалась к стене, тут же начавшей продавливаться в сторону Хельги, словно пытаясь отстраниться от меня. Близняшка, не будь дура, ударила заклинанием в эту же точку. Странная материя начала плавиться, переливчатые капли срывались вниз и исчезали в сгустившемся тумане.

Вскоре в преграде появилась небольшая брешь, которую я тут же начала рвать руками, с усилием продавливая стену. Ладони неприятно покалывало, но я не собиралась отступать. Постепенно, нашими общими усилиями, мы расширили дыру да размера головы взрослого человека.

– Ой, а я тебя вижу! – радостно пискнула Хельга.

– Помогай лучше! – пропыхтела я, царапая стену ногтями и оставляя ими тонкие следы.

Туман хищными кольцами обнимал меня за талию и пытался оттянуть от бреши, чтобы просочиться туда, но я вцепилась в преграду мёртвой хваткой.

– Тебе не кажется, что мы что-то делаем не так? – невзначай поинтересовалась я у сестры. Хель печально кивнула, устремив на меня свой ясный взор.

– Кажется. С того самого момента, как я сюда попала. Это место желает вытолкнуть нас ни чуть не меньше, чем мы желаем его покинуть. А сейчас я чувствую себя вирусом, убивающим человека… Мы делаем что-то неправильно.

– Да я с этого и начала, – я на мгновение представила, что начнётся в нашем настоящем, если мы уничтожим стену и прошлое смешается с будущим. М-да, вот так и становятся Чёрными Властелинами…

Тугая петля перехватила горло, болью кольнула сердце и исчезла, мокрым туманом мазнув меня по щекам. Рядом испуганно вскрикнула Хельга:

– Магия! Она исчезла! – в её голосе слышалась истерика, к которой была близка и я. Пустота, мой дар и проклятия, покинула меня, оставив после себя ощущение горячего пепла в груди и невосполнимой потери. Брешь в стене тут же начала смыкаться.

Скрипнув зубами, я вцепилась в податливую материю ногтями, пытаясь остановить смыкание краёв преграды.

– Перестань, – устало сказала Хель, отходя от стены. – Дай мне руку.

– Что? С ума сошла? Жить надоело?! Знай, я сдаваться не намерена! Хельга спокойно и требовательно взглянула мне в глаза.

– Сораспятая на муку, Враг мой давний и сестра, Дай мне руку! дай мне руку! Меч взнесён. Спеши. Пора.(2)

И я ей поверила. Наверное, потому что перед смертью не декламируют нараспев старые стихи.

Я сунула в брешь раскрытую ладонь, и сестра схватилась за неё, как утопающий за своего спасителя. Пальцы переплелись в безмолвном обещании помощи и поддержки. Хель подняла на меня виноватый взгляд и с силой дёрнула меня к себе, и сама устремившись на встречу.

И в тот момент, когда мы должны были либо врезаться в стену, либо столкнуться лбами…

(1 Изумрудная Призма – универсальное заклинание четвёртого уровня, базирующееся на магии Жизни. Действие – преобразование окружающей магии в чистую силу Земли. Запрещено для использования в населённых пунктах, т.к. велика вероятность взрыва энергии, вышедшей за предельную границы концентрации). (2 Стихотворение В. Брюсова.)