Текст книги "Королевские игры"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Уил все еще хмурился, однако в его взгляде мелькнул неподдельный интерес.
– Наверное, вы правы. Думаю, сегодня же соберусь с духом и предложу свой текст Неду Аллену или Дику Бербиджу.
– О, как бы я хотела оказаться рядом! Более преданного союзника и защитника вам не найти!
Розамунда со смехом покачала головой.
Уил улыбнулся и тотчас вновь превратился в самоуверенного и дерзкого молодого придворного.
– Скажем, если устроить маскарад, минутку, позвольте подумать… ну, например, переодеться в костюм пажа и надвинуть на лоб широкополую шляпу, то никто вас не узнает. Даже собственный брат.
Розамунда не смогла скрыть изумления:
– Вы ведь шутите?
– Вам решать, шучу ли я или говорю серьезно, – усмехнулся Уил. – Готов обеспечить костюмом, но вот храбрости прибавить не смогу.
Волнение вспыхнуло и тут же погасло. Невозможная авантюра. Мастер Крейтон, конечно, всего лишь дразнит.
– Мучительно привлекательная идея, однако абсолютно невыполнимая.
Уил пожал плечами:
– Почему же? Если передумаете, сообщите.
С грустной улыбкой Розамунда покачала головой.
– Пора возвращаться в дортуар; соседки скоро встанут. Ведите меня во дворец, только медленно, чтобы я успела запомнить дорогу.
Когда Розамунда вошла в спальню, Джоан одевалась.
– Где же ты была? Я так волновалась, что ты опоздаешь: прежде чем явиться к королеве, надо позавтракать.
– Проснулась рано и решила прогуляться. – Розамунда посмотрела на соседок, чтобы поздороваться и пожелать доброго утра, однако те явно не хотели замечать новенькую. – Вода есть или надо идти самой?
– Нет, нам приносят. – Джоан показала на один из туалетных столиков, где стояли таз и кувшин. – Только она уже не слишком чистая, потому что мы все умылись.
– О!
Розамунда с отвращением взглянула на мутную жижу. Значит, зевать по утрам опасно. Или здесь действует правило старшинства, и рассчитывать на чистую воду нельзя? Наверное, сегодня придется обойтись без умывания. Всего лишь позавчера, накануне представления ее величеству, Розамунде посчастливилось принять горячую ванну: оставалось положиться на продолжительный эффект.
Фрейлины завтракали в маленькой гостиной по соседству с просторной комнатой, в которой проводили время королевской службы. Наученная вчерашним горьким опытом, новая камеристка ни на шаг не отходила от Джоан и вместе с приятельницей скромно устроилась в дальнем конце длинного стола, во главе которого гордо восседала леди Шроузбури.
Во время трапезы графиня обсуждала грядущие события начинающегося дня, раздавала поручения и высказывала строгие замечания. Провинившиеся выслушивали нотации, потупив глаза, и робко просили прощения.
– А вы, мистрис Уолсингем…
Розамунда едва не подавилась куском жареной телятины; услышать свое имя она никак не ожидала.
– Да… миледи?
– Ровно в одиннадцать ее величество требует вас к себе, в личные покои. Я провожу.
Все взгляды дружно сосредоточились на новенькой – недобрые, завистливые, расчетливые. Еще бы! Вместо того чтобы прятаться в темном углу, эта выскочка пойдет к королеве! Возможно, конечно, что ее всего лишь разжалуют и прогонят прочь. Столь приятное событие послужит поводом для долгих разговоров и затейливых домыслов. Но ведь существует и иной вариант – монаршая благосклонность, а это уже непростительная провинность.
– Интересно, зачем ты ей понадобилась? – прошептала Джоан. – Не знаешь?
– Понятия не имею.
Розамунда покачала головой и отложила нож. Аппетит мгновенно пропал.
Наконец леди Шроузбури встала из-за стола. Остальные последовали примеру графини и прошли в большую гостиную, где заняли свои обычные места. Елизаветы видно не было. Одной из дам главная фрейлина велела читать вслух, другой – играть на клавесине, а остальным приказала заняться рукоделием. Едва Розамунда со вздохом сделала первый стежок, как услышала свое имя.
– Да, мадам?
– Ее величество сказала, что вам дозволено проводить время за рисованием, а кроме того, необходимо совершенствоваться в искусстве каллиграфии.
Леди Шроузбури не скрывала раздражения, однако Розамунда искренне обрадовалась и живо вскочила.
– Спасибо, мадам. Немедленно принесу бумагу и перья.
– Все необходимое найдете вон на том столе.
Розамунда занялась любимым делом и, как всегда, мгновенно забыла обо всем вокруг. Захотелось изобразить сцену торжественного обеда королевы в обществе французского посла. Дипломат отличался интересной внешностью – может быть, рисунок заинтересует сэра Фрэнсиса?
Когда стрелки часов приблизились к одиннадцати, графиня окликнула ее и нарушила привычное состояние творческой сосредоточенности. Розамунда неохотно отложила перо, встала, поправила платье и ленту на волосах.
Леди Шроузбури сурово оглядела ее с головы до ног.
– Пойдемте.
Дверь в покои королевы открылась сама собой, и юная фрейлина во второй раз в жизни предстала перед Елизаветой. Сделав шаг, опустилась на колени и покорно склонила голову.
– Встань, девочка.
Голос прозвучал дружелюбно, и нервозность слегка отступила.
Ее величество была одета с подобающей роскошью: платьем головной убор украшали драгоценные камни, на шее мерцало изумрудное ожерелье. Вот только сама шея выглядела не слишком молодой, и изумруды лишь привлекали внимание к морщинам и увядающей коже. Но подобные мелочи терялись в блеске драгоценностей.
– Есть работа, дитя мое. – Королева показала на стол у окна, за которым Розамунда рисовала накануне. – Там лежат несколько писем. Написаны они очень плохо, а потому тебе предстоит красиво и понятно скопировать тексты для моих советников. – Она улыбнулась и пояснила: – Видишь ли, некоторые так плохо видят, что способны читать лишь самый четкий и разборчивый почерк. Боюсь, за долголетие приходится расплачиваться.
В голосе послышалось самодовольство: кажется, ее величество насмехалась над слабостями пожилых придворных.
Любые слова в подобной ситуации могли оказаться бестактными, а потому Розамунда лишь молча поклонилась и поспешила начать работу.
Глава 12
– Пойдем на террасу, там Чарлз Синглбери играет на лютне.
Джоан потянула Розамунду за рукав, и через весь зал подруги поспешили к залитой солнцем просторной террасе, откуда открывался прекрасный вид на реку.
На свежем воздухе группами гуляли придворные, однако того, кто привлек внимание Джоан, пока не было видно.
– Кто такой Чарлз Синглбери? – поинтересовалась Розамунда.
– О, он у нас недавно.
Джоан покраснела, и веснушки сразу проявились еще ярче. Она раскрыла веер и принялась обмахиваться, словно надеялась прогнать ненавистных мошек.
– Младший сын графа Редмонда.
Розамунда понимающе улыбнулась:
– Ты им интересуешься?
Джоан передернула плечами:
– Ничуть. С какой стати?
– Не знаю, с какой стати, – ответила Розамунда, не переставая улыбаться.
Она пошла вслед за подругой и вскоре заметила небольшую группу слушателей, собравшихся вокруг молодого человека с лютней в руках. Музыкант играл серьезно и вдумчиво; в манере не было ничего похожего на беззаботную легкость Уила Крейтона.
– Мистрис Уолсингем, как приятно вас видеть, – послышался мягкий, смутно знакомый голос.
Розамунда обернулась и увидела леди Ленстер. Очаровательная красавица грациозно сидела на низком парапете и мило улыбалась.
Розамунда присела в реверансе:
– И мне очень приятно, миледи.
Леди Ленстер дружески показала на парапет, и новая фрейлина, польщенная неожиданным вниманием, устроилась рядом. Увлеченная музыкой Джоан присоединилась к слушателям.
Леди Ленстер лениво взмахнула веером.
– Чудесная сегодня погода, не правда ли?
– Замечательная, – согласилась Розамунда.
Из– за веера Агата придирчиво взглянула на девчонку, которую должна была заманить к Арно в постель. Но почему, почему? Ничего выдающегося. Юная, хорошенькая, с прекрасными волосами яркого медного оттенка и большими зелеными глазами. Волосы и глаза, несомненно, главное богатство. Но Арно не настолько прост, чтобы сдаваться перед традиционной красотой. Будь так, сама она ни за чтобы не стала его подругой; помимо необычного цвета глаз, ее отличали особая французская пикантность и самобытное обаяние.
Строго следуя инструкциям, Агата предложила:
– Может, прогуляемся по берегу? Там свежо и дует легкий приятный ветерок.
– С удовольствием. – Розамунда с готовностью встала и привычным жестом провела ладонью по юбке. – Рада буду пройтись.
– Если вас привлекает свежий воздух, то непременно понравится и охота, – заметила леди Ленстер. – Далеко не каждый день проходит в бездействии. Общество вынуждено сидеть во дворце лишь в те дни, когда у ее величества много работы. От переутомления королеву часто мучают головные боли, но время от времени она решает встряхнуться. Тогда и всем нам приходится шевелиться: верховая охота в Ричмонде, прогулки по реке… – Она выразительно взмахнула рукой. – Все это очень интересно и забавно.
– О, не могу дождаться! – искренне призналась Розамунда.
Агата мягко, сочувственно рассмеялась:
– Когда освоитесь, дорогая, то обнаружите, что существует немало способов развеять однообразие и скуку, причем многие доступны даже камеристкам.
– Наверное, приятно состоять при дворе, но не прислуживать королеве; ведь можно пользоваться свободой. – Розамунда с любопытством взглянула на спутницу. – Насколько я поняла, леди Ленстер, вы вдова?
– Да, причем веселая. – Агата легко, мелодично рассмеялась. – Если последуете моему совету, то найдете себе богатого и беззаботного мужа, который занимается собственными делами и не лезет в дела жены.
– Легко сказать, но, полагаю, гораздо труднее сделать. – Розамунда не скрывала интереса. – Вы поступили именно так?
– Покойный Ленстер был очень богат и оставил мне огромное состояние. Но к сожалению, проявлял к моей персоне меньше равнодушия, чем хотелось бы. Зато мало заботился о себе и отличался безрассудной храбростью и страстью к охоте. В результате упал с лошади во время погони за кабаном и разбился.
Судя по тону, смерть супруга не слишком огорчила Агату.
– И вы намерены оставаться вдовой?
Почему– то по отношению к леди Ленстер вопрос вовсе не казался бестактным. Ее манера общаться располагала к искренности, а Розамунда считала необходимым расширить познания о светской жизни и выйти за пределы тех знаний, которые тщательно отмерила леди Уолсингем.
– Разумеется. Трудно придумать состояние приятнее, Розамунда… можно называть вас Розамундой? Такое прелестное имя.
– Сочту за честь.
– А ты зови меня Агатой, – сказала леди Ленстер и дружески взяла Розамунду под руку. – Нам суждено стать близкими приятельницами.
Розамунда улыбнулась.
– Независимость, дорогая, – залог счастья, – продолжила новая наставница, свернув в платановую аллею над рекой. – Можно самой выбирать круг общения, занятия и… – Она замолчала и лукаво взглянула на спутницу. – И любовников. – Произнеся опасное слово, она снова рассмеялась: – Я тебя шокировала?
Розамунда покачала головой:
– Не очень.
– Скоро поймешь, о чем речь.
И Розамунда действительно поняла. Оказалось, что спутница знала всех, кого доводилось встретить, и это притом, что придворные гуляли и парами, и группами, а порой, весело беседуя, стояли целыми компаниями. Агата приветливо кивала, улыбалась, а раз или два даже остановилась, чтобы перекинуться парой слов и по-дружески тепло представить новую приятельницу. Прием неизменно оказывался сердечным. Впервые со времени приезда в Уайтхолльский дворец Розамунда почувствовала себя почти как дома. Холодность, царившая среди камеристок, отступила и перестала казаться важной после того, как выяснилось, что за пределами этого тесного мирка люди ведут себя приветливо и вежливо.
От острого взгляда Розамунды не ускользнул и тот факт, что в беседе с джентльменами Агата сразу переходила на кокетливый тон, а порой даже открыто флиртовала. Она без стеснения стреляла красивыми глазами и умело включала звонкий серебристый смех. Более того, поддавшись очарованию игры, джентльмены обращались с особой призывной интонацией и к ее юной спутнице. Конечно, Розамунда не считала возможным подражать поведению многоопытной дамы, однако внимательно слушала и смотрела, замечая и запоминая каждую реплику, выразительное движение веера, многозначительный поворот головы, трепет длинных ресниц в ответ на особенно удачный комплимент. Подобное образование в корне отличалось от уроков леди Урсулы, однако ничуть не уступало ему по актуальности и значительно превосходило по занимательности.
Молодые леди неспешным шагом прогуливались по аллее и наконец вышли к просторной изумрудной лужайке на берегу Темзы. По реке сновали вездесущие лодки, медленно проплывали баржи, то и дело призывно кричали перевозчики. Розамунда глубоко вздохнула: свежий речной запах нравился ей с детства, а после тяжелой атмосферы дворца здесь дышалось особенно легко и приятно.
– Давай немного посидим, здесь так прохладно и красиво.
Агата показала веером на растущую чуть поодаль раскидистую иву, под которой притаилась деревянная скамейка. Розамунда молча кивнула, хотя предпочла бы продолжить прогулку.
Подруги сели, и Агата не забыла расправить юбку и проверить, все ли в порядке с декольте. Всего лишь несколько легких, едва заметных и почти машинальных движений, однако Розамунда их заметила и постаралась повторить.
– Итак, милая, не находишь ли ты службу камеристки невыносимо скучной?
Агата понимающе улыбнулась.
– Время от времени нахожу, – честно призналась Розамунда. – Но уже начинаю понимать, что существуют способы развеять скуку.
– Да, причем немало. Впрочем, должна заметить, что все здесь предпочитают флирт – это любимое развлечение придворных. – Агата рассмеялась. – Разумеется, тайное.
– Вряд ли королева одобряет подобные вольности.
Сложенным веером Агата шутливо шлепнула наивную девочку по коленке.
– О, ее величество и сама обожает кокетство, дорогая, однако хмуро смотрит на воркующие парочки, если не способствовала их соединению. К счастью, все мы давно постигли искусство осмотрительности.
Розамунда задумалась, удастся ли ей когда-нибудь научиться вести себя осторожно. Вспомнилось невероятное предложение Уила переодеться в костюм пажа и отправиться в театр. Вот только как при этом сохранить тайну? Мысль позабавила. Может быть, поделиться идеей с подругой? Она взглянула на леди Ленстер и заметила, что та внезапно отвлеклась.
Сзади послышался голос:
– Ах, что за прелестная картинка: две восхитительные особы отдыхают в тени ивы на живописном берегу реки. Как всегда, моя дорогая Агата, вы безошибочно создали композицию.
Леди Ленстер подняла голову и невозмутимо улыбнулась:
– А вы, шевалье, как всегда, льстите.
– Ничуть. – Джентльмен обошел скамью, снял украшенную драгоценными камнями бархатную шляпу и низко поклонился. – Мистрис Уолсингем, какая неожиданная и приятная встреча!
Джентльмен смотрел пристально, не отводя взгляда, и Розамунда решила, что ни за что не позволит себя смутить. Глаза поражали удивительным цветом: не зеленые и не карие, а почти золотые, миндалевидной формы. На смуглом лице они выглядели экзотически.
– Может, продолжим прогулку? – поспешно предложила Агата. – Если хотите, Арно, можете нас проводить.
– С превеликим удовольствием. – Он церемонно предложил руку каждой из дам. – Пойдем по берегу или углубимся в эту таинственную аллею?
– Наверное, лучше в аллею, – ответила Агата, пытаясь отгадать, чего от нее ждут. – Она выглядит такой заманчивой. Правда, Розамунда?
Дорожка казалась слишком темной и уединенной, однако спорить с новой подругой не хотелось, и юная фрейлина лишь с улыбкой кивнула. Она крепко держала шевалье под руку, когда вдруг заметила, что Агата как-то незаметно освободилась. Наверняка следовало сделать то же самое, но как? Вести себя грубо не хотелось.
Они пошли по узкой тенистой тропе, которая поднималась от берега вверх и окружным путем вела к дворцу.
– Сегодня услышал восхитительную сплетню, – сообщил шевалье и озорно улыбнулся, сверкнув безупречно белыми зубами.
– Арно всегда в курсе последних событий, – заметила Агата. – Так что если захочешь узнать, у кого с кем роман, кого за провинности отправили в отставку, а кого и в Тауэр, то обращайся к нему.
Она рассмеялась, но не так беззаботно и звонко, как обычно.
– Нельзя лениться; необходимо постоянно выяснять как можно больше подробностей о тех, кто нас окружает, – подтвердил шевалье. – Самый верный способ не попасть впросак – это знать все обо всех. Так ведь, Агата?
– Вам виднее, Арно.
Ответ прозвучал бледно, и шевалье слегка нахмурился, правда, Розамунда не могла этого видеть.
– Жара дурно на вас влияет, дорогая?
– Не думаю. – Красавица постаралась улыбнуться. – И все же, если позволите, я вернусь во дворец. Хочется отдохнуть.
– Давайте все немедленно вернемся, – решительно заявила Розамунда и, воспользовавшись удобным случаем, быстро отпустила руку шевалье.
– Нет-нет, ни в коем случае, – возразила Агата. – Продолжайте прогулку.
Прежде чем попавшая в ловушку жертва успела опомниться, молодая вдова уже быстро спустилась к берегу.
– Мне надо идти за ней, – растерянно пробормотала Розамунда.
– Чтобы нарушить планы? – иронично уточнил шевалье. – Агата наверняка внезапно вспомнила о какой-то договоренности. Поверьте, мистрис Уолсингем, третий там будет лишним.
Он снова взял спутницу под руку.
Розамунда не знала, как поступить. Оставалось лишь поверить, тем более что, судя по разговорам новой подруги, подобное поведение казалось вполне правдоподобным. Выбора не было: пришлось продолжить прогулку наедине с шевалье.
Арно заговорил о придворной жизни и рассказал несколько очаровательных анекдотов, да так искусно, что невозможно было удержаться от смеха. Потом он уморительно передразнил одного незадачливого сердцееда, который старательно шепелявил, считая подобную манеру речи неотразимой.
Вдруг дорожка, вы вела их на залитую солнцем поляну.
– Какое чудесное место! – воскликнула Розамунда. – Уединенное, тихое.
Действительно, тишина нарушалась лишь пением птиц да шелестом листьев – это белки прыгали с ветки на ветку.
– Мир полон неожиданностей, – заметил Арно, отвечая то ли спутнице, то ли собственным мыслям, и со странным выражением посмотрел в приподнятое восторженное личико спутницы.
Тонкая интуиция Розамунды мгновенно заставила почувствовать, как накалился воздух и опасно потемнел взгляд шевалье. Его золотистые глаза больше не смеялись, а сосредоточенно, неотрывно изучали ее, и от непонятного напряжения почему-то стало холодно.
– Пора возвращаться, – поспешно произнесла Розамунда.
– Всему свое время.
Голос тоже изменился: стал ниже и глуше. Шевалье поднял руку и легко провел пальцем по ее губам, словно хотел запомнить очертание.
Ощущение оказалось удивительным: одновременно и волнующим, и пугающим. Розамунда замерла, уступив желанию узнать, что будет дальше, хотя инстинкт подсказывал, что нужно бежать прочь из этого опасного уединения – на берег реки, туда, где гуляли беззаботные люди.
Шевалье не убирал палец с ее губ и не отводил тяжелого взгляда.
– Наверное, мне удастся кое-чему вас научить, – пробормотал он. – Нескольким очень приятным вещам, которые доставят радость нам обоим. Что скажешь? Возьмешь в учителя?
Он склонил голову и мимолетно прикоснулся губами к губам Розамунды – так легко, что осталось лишь трепетное ощущение тепла.
У нее перехватило дыхание. Она стояла неподвижно и смотрела, не мигая. Шевалье де Вожира неожиданно рассмеялся.
– О Господи! Неужели напугал? Совсем забыл, что вы не привыкли к нашим обычаям. Право, в этих невинных забавах нет ничего страшного. Со временем сами увидите, поверьте. – Он покровительственно поцеловал в лоб. – Пойдемте, провожу домой.
Внезапно Розамунде захотелось топнуть ногой и закричать, что возвращаться во дворец она не хочет. Только что она чувствовала себя на грани неведомого, тревожного и манящего, и вот уже с ней обращаются, как с маленькой девочкой, чья наивность способна лишь позабавить взрослых.
Арно спокойно и уверенно повел ее по дорожке обратно к берегу, откуда доносились голоса гуляющих и крики лодочников.
– И вовсе вы меня не испугали.
По мере приближения знакомого, населенного людьми мира к Розамунде возвращались и уверенность, и голос.
Шевалье взглянул на нее с обычным насмешливым прищуром.
– Правда? Что ж, очень рад. В таком случае следующий урок можно сделать более пространным.
Обещание взволновало. Почему бы, собственно, не научиться тому, что все вокруг делают безнаказанно и с удовольствием? Если не терять головы, то этот светский лев может показать дорогу к блестящему будущему, о котором она мечтала. Если где-то и удастся найти супруга и собственную жизнь, не зависящую от семьи и формальной опеки братьев, то в первую очередь здесь, в окружении королевы. Многому можно научиться у Агаты, но и экзотического вида француз тоже может оказаться весьма и весьма полезным.
– Это обещание? – уточнила Розамунда, слегка склонив голову и подняв бровь так же кокетливо, как это делала восхитительная леди Ленстер.
Де Вожира расхохотался.
– Кажется, ученица попалась способная.
Указательным пальцем он приподнял за подбородок хорошенькое юное личико и вновь поцеловал. Правда, на этот раз спутница ощутила на губах чуть терпкий вкус горячих губ.
Спустя несколько дней Розамунда рисовала в большой дворцовой галерее. Погода испортилась: в окна стучал нескончаемый дождь, а аллеи парка утонули в густой серой мгле. Богато одетые придворные собрались в излюбленном месте, чтобы приятно провести время под звуки разместившегося в дальнем конце оркестра. Всем нашлось занятие по душе: любители сплетен сплетничали, любители флирта флиртовали, а любители азартных игр делали ставки за карточными столами.
У фрейлин королевы выдался свободный вечер, и все они предпочли скоротать его здесь, в галерее. Молодые леди немедленно попали в круг пристального внимания кавалеров. Поначалу Розамунда чувствовала себя не в своей тарелке, так как остальные камеристки старательно делали вид, что не знают и не замечают новенькую. Даже Джоан предала, едва кто-то из старших кивнул ей, приглашая присоединиться к обществу избранных.
Необычное внимание королевы не помогло юной фрейлине укрепить собственные позиции. Она напрасно рассматривала толпу в поисках знакомого дружелюбного лица: ни леди Ленстер, ни шевалье де Вожира среди гуляющих не было. Розамунда поначалу решила уйти, но потом передумала и осталась сделать несколько набросков с натуры. Сэр Фрэнсис поручил рисовать все, что покажется интересным, а лица некоторых придворных привлекали внимание яркой выразительностью. Впрочем, среди гуляющих оказалось немало ничем не примечательных персонажей: равнодушного вида джентльменов и жеманных дам с пустыми глазами.
Уил обещал найти ее на следующий день после посещения театра и рассказать, удалось ли показать пьесу Алленуили Бербиджу, однако до сих пор так и не появился. Трудно было предположить, чем вызвано отсутствие. Что, если он заболел? Или уехал по каким-то важным семейным делам? Разумных объяснений существовало множество, а потому оставалось лишь заглушить в душе разочарование и легкое негодование, на которое Розамунда, разумеется, не имела ни малейшего права. Не исключено, что честолюбивый автор мог появиться именно сегодня.
Розамунда оглянулась в поисках достойного персонажа. Острый глаз мгновенно выхватил из толпы молодого человека, увлеченного беседой в компании нескольких джентльменов. Все они так глубоко погрузились в обсуждение, что, казалось, не замечали ничего вокруг. Лицо незнакомца поражало красотой, а украшенный золотом и гагатом бархатный камзол цвета слоновой кости свидетельствовал об истинном богатстве. Огромный гофрированный воротник-жабо по последнему слову моды, сияющий рубинами эфес шпаги – каждая деталь костюма выглядела тщательно продуманной и единственно возможной. Да, сомневаться не приходилось: человек знал, как распорядиться огромным состоянием. Очевидно, заметив интерес к собственной персоне, он на мгновение отвлекся от разговора и в упор посмотрел на Розамунду глубоким взглядом.
Она снова принялась за дело и, как всегда во время рисования, целиком ушла в себя. Мир перестал существовать. Прошло, наверное, больше десяти минут, когда рядом с красивым незнакомцем появился Уил Крейтон. Художница украдкой взглянула на него, мечтая, чтобы Уил обратил на нее внимание, однако тот был занят исключительно собеседниками.
– Добрый день, джентльмены. – Уил с улыбкой обвел взглядом собравшихся и кивнул красавцу в светлом камзоле. – Приятная встреча, Энтони. Как раз все утро тебя разыскивал. Если помнишь, за мной долг – целый нобль.
Он достал из кармана пухлый кожаный кошелек.
– Благодарю. – Энтони Бабингтон ловко поймал золотую монету, которую бросил Уил. – Если располагаешь временем, хотелось бы поговорить.
– С удовольствием.
Уил выразительно взглянул на товарищей, и те тактично отошли в сторону. Крейтон все еще остро переживал небывало успешную встречу с Томасом Уолсингемом, хотя с тех пор прошло целых два дня. Он мечтал о возможности показать Томасу пьесу, однако Уолсингем опередил его, сообщив, что сэр Фрэнсис готов дать поручение – разумеется, если желание служить не улетучилось.
Заикаясь от растерянности, Уил пробормотал, что считал свое письмо потерянным, на что Томас весело рассмеялся и заявил, что сэр Фрэнсис никогда ничего не теряет, а всего лишь ждет, когда для человека найдется подходящее дело. В данном случае дело заключалось в необходимости подружиться с Энтони Бабингтоном – придворным, которого прежде Уил едва знал. Затем следовало дать понять, что он разделяет склонность нового приятеля к католичеству. Страстная преданность Бабингтона шотландской королеве служила сэру Фрэнсису серьезным оружием, а потому Крейтону предстояло хранить и поддерживать пламя.
Бабингтон с распростертыми объятиями встретил признания Уила в верности католицизму и с наивной, вызывающей жалость доверчивостью принял новообращенного в круг друзей. Вскоре стало ясно, что всеми этими людьми движет фанатичная, почти безумная страсть, способная привести лишь к кровавому финалу. Уилу захотелось убежать, однако инструкции четко предписывали слушать новых приятелей, задавать им наводящие вопросы и предлагать всяческую поддержку. Ну а следовать инструкциям Уил Крейтон умел отлично.
Энтони подошел к нему почти вплотную и быстро, возбужденно зашептал:
– В ближайшие дни должно состояться собрание. Отец Баллард собирается во Францию, чтобы обсудить общее дело с испанским послом и Морганом, агентом Марии. Приедешь?
– Разумеется, – так же тихо ответил Уил, старательно скрывая радость. Еще бы! Сэр Фрэнсис по достоинству оценит рвение. – Ты – самый преданный друг королевы Марии.
Энтони покачал головой:
– Остаюсь верным слугой с тех самых пор, как числился пажом в доме лорда Шроузбури, когда тот служил первым охранником несчастной узницы. О, леди была так хороша собой, так обаятельна, так очаровательно улыбалась! Видел бы ты ее тогда, Уил. – Он вздохнул. – Шроузбури относился к заключенной бережно, деликатно, совсем не так, как в нынешнее грубое время ее третирует Эмиас Полит. Бедняжка страдает от лихорадки и болей в желудке. Мы должны, обязаны немедленно добиться освобождения. Нельзя терять ни единого дня!
Уил с пониманием кивнул и сочувственно сжал руку Бабингтона.
– Непременно добьемся, Энтони. Отец Баллард получит необходимую помощь.
– Будем надеяться. Собрание состоится в таверне «Плуг», неподалеку от Темпл-Бар. Соберется немало народу… – Энтони склонился к самому уху и заговорил еще тише.
Розамунда недоумевала, что за тема могла настолько увлечь мастера Крейтона и его собеседника, что ни тот ни другой ни разу не посмотрел вокруг. Не может быть, чтобы Уил не заметил ее присутствия – их разделяли всего лишь каких-то несколько футов. Но он не бросил в ее направлении ни единого взгляда.
Перо Розамунды быстро двигалось по бумаге, а когда остановилось, на листе появилось живое изображение обоих джентльменов. Окинув работу критическим взглядом, она убрала рисунок в папку и достала чистый лист, попутно оглядываясь в поисках новой темы для наброска.
– Мистрис Уолсингем!
Розамунда подняла глаза и с удивлением обнаружила стоящего рядом слугу.
– Сэр Фрэнсис Уолсингем просит вас составить ему компанию.
Розамунда нервно собрала рисовальные принадлежности и вслед за посыльным вышла из галереи в небольшую комнату, где в глубоком эркере секретарь королевской канцелярии беседовал с Томасом.
– А, Розамунда, ты уже здесь. Хорошо.
Сэр Фрэнсис коротко кивнул, а молодая леди ответила положенным по этикету реверансом.
Кузен поцеловал ее в щеку.
– И как тебе придворная жизнь, сестренка?
Вопрос Томаса прозвучал сердечно. Подозрительно сердечно, подумала Розамунда.
– Большей частью весьма занимательно, – осторожно ответила она.
Вряд ли брату и кузену стоит знать о постепенно углубляющихся познаниях в некоторых, скрытых от посторонних глаз, сферах.
Сэр Фрэнсис взглянул остро, проницательно, словно читал мысли.
– Будь осторожна, дитя мое. Если тебе и суждено обрести достойное будущее, то только здесь. Не забывай об этом ни на миг.
Розамунда смиренно поклонилась. Сэр Фрэнсис немного помолчал и спросил:
– Успела что-нибудь нарисовать?
– Всего лишь несколько набросков. Впечатлений не слишком много. В покоях королевы почти ничего не происходит.
Надеясь, что ответ не будет воспринят, как прямая жалоба, она передала вельможе папку, в которой, среди прочих, лежала и только что законченная работа.
Сэр Фрэнсис подошел ближе к окну и принялся внимательно рассматривать лист за листом.
– Мм-м… да у тебя действительно острый глаз. А почему внимание привлек именно этот джентльмен?
Он постучал пальцем по новому портрету.
– В нем таится что-то… не могу выразить словами. Костюм, глаза…
Она пожала плечами.
– А ты что думаешь, Томас? – Фрэнсис показал лист кузену. – Смотри, как точно изображен наш друг Бабингтон.
– Да и Крейтон тоже. Судя по всему, времени зря не тратит.
Молодой Уолсингем бросил быстрый взгляд на сестру, которая, казалось, задумалась и не вслушивалась в разговор.
Однако на самом деле Розамунда ловила каждое слово. Судя по всему, за те два дня, которые прошли с последней встречи, Уилу удалось-таки поступить на службу к сэру Фрэнсису, и теперь он исправно исполнял новые обязанности. Возможно, этим и объяснялось его долгое отсутствие.
Сэр Фрэнсис обратился к кузине:
– Вот этот человек, Розамунда… его зовут Энтони Бабингтон. Постарайся при каждой возможности рисовать и его самого и его собеседников. Да, собеседники представляют особый интерес. – Он сложил листы и сунул в карман. – Надеюсь, времени на рисование хватает?
