Текст книги "Королевские игры"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
– Будем спать вдвоем? – недоверчиво уточнила Розамунда.
После скромного уединения пусть и простой, но собственной комнаты в Скэдбери и роскошного комфорта спальни на Сизинг-лейн трудно было смириться с откровенным унижением в королевском дворце.
– О, по сравнению с другими местами здесь еще очень удобно. – Джоан с сожалением улыбнулась. – Когда королева отправляется в путь, придворным приходится ночевать, где попало – точнее, там, где может устроить хозяин поместья, в котором останавливается ее величество. Не раз доводилось спать даже в каморке над конюшней. Порой бывает нелегко, особенно если учесть, что всегда надо хорошо выглядеть. А еще и блохи… уф! – Она вздрогнула. – Хорошо хоть, что в королевских дворцах часто меняют солому в матрасах, а раз в месяц – камышовую подстилку на полу. Ну и, конечно, мы регулярно проверяем друг у друга волосы. От вшей хорошо помогает щелок.
И это придворная жизнь? Розамунда без сил опустилась на кровать, и солома ответила нескромным хрустом. На Сизинг-лейн она спала на пуховой перине, а в Скэдбери – на удобном матрасе из конского волоса. И никогда, нигде и ни с кем не делила постель!
Только сейчас она заметила у стены свой дорожный сундучок: как и обещала Джоан, кто-то успел позаботиться.
– Надо разобрать вещи.
Она встала.
– Нет-нет, только не сейчас! Жаль терять драгоценное время. Просто переоденься побыстрее и пойдем гулять. Давай помогу.
Джоан вскочила, и спустя каких-то десять минут Розамунда уже стояла в повседневном зеленом платье, освеженном высоким стоячим воротником и поясом из золотых нитей.
– Оно выглядит таким прохладным и удобным, – с завистью заметила Джоан. – Сколько у тебя платьев?
– Только это и еще одно, – ответила Розамунда, вспомнив наставления леди Уолсингем. – Моя семья небогата, – добавила она, пожав плечами.
– И моя тоже, – с явным облегчением призналась Джоан и поспешила к двери. – Мне позволили показать тебе дворец. Пойдем скорее в сад, пока никто о нас не вспомнил.
Розамунда обвела взглядом убогую грязную спальню и решила, что приятнее и полезнее провести время на свежем воздухе.
Джоан вновь повела каким-то невероятным маршрутом: по запутанному лабиринту коридоров, вниз по ступенькам, вверх по ступенькам и, наконец, по широкой пологой лестнице, спускающейся во внутренний двор.
– Ни за что не найду обратной дороги. – Розамунда обернулась и посмотрела на огромное здание Уайтхолльского дворца. – Ты долго запоминала?
– Нет, совсем не долго. И ты быстро освоишься. – Джоан свернула к арке в дальней стене, за которой оказался очаровательный сад, разделенный живыми изгородями. Остановилась и с улыбкой прислушалась. – Давай посмотрим, кто играет.
Из– за зеленой ширмы доносились мелодичные звуки.
Розамунда пошла следом – туда, где под аккомпанемент лютни звучал мягкий мужской голос.
Они прошли сквозь арку и оказались в зеленых зарослях, в центре которых рос раскидистый дуб. Под деревом устроился молодой человек с лютней в руках. Узнать его оказалось вовсе нетрудно: Уил Крейтон развлекал небольшую компанию из трех дам и двух джентльменов – все они расположились на мягкой траве, предусмотрительно расстелив ковер.
Джоан смело направилась к живописной группе, а Уил поднял глаза и с ленивой улыбкой произнес:
– О, мистрис Джоан! Какая приятная встреча! Неужели удалось вырваться из когтей графини Шроузбури?
Джоан остановилась и кокетливо ответила:
– Ее величество на некоторое время нас отпустила, и мне поручили показать дворец новой фрейлине. Нехорошо, если леди заблудится.
Она взглянула на не решавшуюся подойти Розамунду.
Глаза Уила на миг расширились, однако он вновь вяло улыбнулся и поинтересовался:
– И кто же эта новая фрейлина?
Розамунда успокоилась: кажется, раскрывать тайну джентльмен не собирался. Удивительно приятно встретить доброго знакомого в столь тяжелый день и в таком недружелюбном, неуютном месте, пусть даже приветствие и не должно выходить за рамки официальной вежливости. Она сделала короткий реверанс и бегло улыбнулась всем остальным.
– Розамунда Уолсингем, сэр.
Уил отложил лютню, встал и поклонился.
– Мистрис Уолсингем, Уил Крейтон к вашим услугам. Знакомство сочту за честь. Не родственница ли вы сэра Фрэнсиса?
Глаза его блестели лукавством. Розамунда постаралась скрыть улыбку и поддержала забавную игру.
– Сэр Фрэнсис Уолсингем – мой кузен, сэр.
Поразительной красоты дама с темными волосами и темно-синими глазами заговорила первой:
– Добро пожаловать, мистрис Уолсингем. Всегда приятно видеть новое лицо. Присаживайтесь.
Она показала на ковер.
Розамунда опустилась рядом, удивившись, как пластично расправились складки на юбке – не помешал даже кринолин. Джоан последовала примеру и принялась смущенно и неловко вытирать кружевным платком потное веснушчатое лицо.
Уил снова взял в руки лютню.
– Сочиняю меланхолическую любовную песнь в честь прекрасных глаз.
Все рассмеялись, а одна из дам слегка покраснела. Вскоре по кругу пошла корзинка с вишнями, а Уил вернулся к своему неоконченному мадригалу. Его длинные тонкие пальцы умело ложились на струны, а бархатный голос звучал мягко и мелодично. Розамунда бы с удовольствием сидела здесь, в саду, и слушала мастера Крейтона до тех пор, пока красавец не устанет петь и играть. Однако спустя несколько минут Джоан громко охнула и, неуклюже путаясь в юбке, поднялась.
– Розамунда, мы гуляем уже почти целый час. Пора возвращаться. Сегодня вечером королева обедает в обществе придворных, а потом устраивает бал. Пора готовиться.
Уил Крейтон услужливо протянул руку, чтобы помочь встать, и Розамунда с благодарностью сжала узкую, но сильную ладонь. Джентльмен изящно склонил голову и потянул вверх. Прекрасно! Подъем получился легким и грациозным.
– Надеюсь, вы будете танцевать, мистрис Уолсингем?
– Конечно, будет, – уверенно подтвердила Джоан. – Ее величество не позволяет своим фрейлинам сидеть у стенки и сама обожает танцы.
– В таком случае участие неизбежно, мастер Крейтон. – Розамунда заговорщицки улыбнулась в ответ. – Леди… джентльмены.
Она поклонилась новым знакомым и вслед за Джоан поспешила во дворец.
– Кто эта темноволосая леди с яркими глазами? – поинтересовалась она, едва войдя в холл.
– О, это Агата, леди Ленстер. Она наполовину француженка, вышла замуж за ирландского графа и вот уже два года как овдовела. Все вокруг постоянно спорят, кому сокровище достанется в следующий раз, – с готовностью пояснила Джоан. – Однако решение за королевой, а она до сих пор не определилась. – Джоан перешла на шепот. – Поговаривают, что Агата не намерена скучать в ожидании законного брака и проводит время с любовниками. Если ее величество узнает об этом, непременно прогонит ее и сошлет обратно в Ирландию, а то и вовсе во Францию. Не понимаю, как можно рисковать добрым именем.
– Такая молодая и уже вдова, – с сожалением покачала головой Розамунда.
По неясной причине она испытывала глубокую симпатию к леди Ленстер: очевидно, привлекали фиалковые глаза с лукавым прищуром и искренняя улыбка.
– Должно быть, познав сладость супружеского ложа, не хочет отказывать себе в удовольствии.
Джоан взглянула с удивлением.
– Во-первых, она не моложе многих из нас: двадцать наверняка уже исполнилось. А во-вторых, разве близость способна доставить удовольствие женщине? – Джоан сменила тему. – Последний парадный обед королева устраивала неделю назад. В такие дни вечером всегда бывают развлечения и танцы. Мы едим вместе со всеми в большом зале. Ну а когда ее величество обедает у себя, мы обязаны ей прислуживать, а сами должны перекусить раньше, в своей комнате. Так скучно часами стоять и смотреть, как королева мучит пирог с голубями.
Трудно было не согласиться.
– А переодеваться к обеду надо? – уточнила Розамунда.
– Да, тебе придется снова влезать в парадное платье. – Джоан искоса взглянула. – Оно одно или есть и другие?
– Есть еще одно, – коротко ответила Розамунда.
– Счастливая.
В голосе Джоан послышался холод.
– Леди Уолсингем перешила для меня те из своих нарядов, которые больше не носит.
Розамунда надеялась, что признание немного утешит Джоан. Расстраивать новую приятельницу не хотелось: среди фрейлин нелегко будет найти еще одну родственную душу. Уил Крейтон, конечно, совсем другое дело, да и с леди Ленстер, возможно, удастся познакомиться поближе.
– Многие из нас так поступают, – кивнула Джоан. – Хорошо еще, что королева терпеть не может, когда фрейлины одеты лучше, чем она сама. Ужасно сердится и даже начинает кричать и кидать все, что попадет под руку.
Глава 10
Когда Джоан и Розамунда вернулись в комнату, соседки уже увлеченно готовились к вечернему выходу. Весело болтая, помогали друг другу шнуровать корсеты, а юных фрейлин едва удостоили взглядом.
Джоан помогла подруге распаковать вещи. Стоило появиться второму парадному платью – из расшитого жемчугом розового бархата – как разговоры мгновенно смолкли, и в мансарде наступила полная тишина.
– Очень даже ничего, – громким шепотом оценила Арабелла Визи. – Сомневаюсь, правда, что розовый цвет подойдет к этим волосам. Вряд ли.
Розамунда едва сдержалась, чтобы не ответить на бестактность. Советы леди Уолсингем прочно засели в голове, и наживать врагов с первого же дня она не собиралась, пусть даже защищая себя и подругу. Она сделала вид, что ничего не слышала, и осторожно, чтобы не коснуться чужих нарядов, повесила платье в уголок шкафа. Наверное, сегодня разумнее снова надеть то зеленое дамастовое, в котором представлялась королеве.
Розамунда аккуратно сложила остальные вещи в комод и принялась помогать Джоан шнуровать корсет. Бедняжка двумя руками вцепилась в спинку кровати, втянула живот и настойчиво требовала не жалеть усилий.
– Еще хотя бы полдюйма, умоляю!
– Больше не могу, ребра сломаю.
Розамунда завязала тесемки.
Джоан, в свою очередь, помогла подруге. Камеристки тем временем продолжали заговорщицки перешептываться, а потом, щебеча, словно стайка скворцов, выпорхнули из комнаты.
Обед растянулся на несколько часов. Королева обедала в обществе французского посла, который сидел по правую руку, причем ела и пила совсем мало. За креслом стоял лютнист. Одна мелодия сменяла другую, а ее величество молча слушала. Время от времени, однако, внимательно оглядывала придворных, словно старалась что-то запомнить.
Наконец Елизавета встала из-за стола, и весь зал последовал ее примеру. В сопровождении старших фрейлин королева скрылась за парчовым занавесом в глубине подиума. Церемония подошла к концу, и Розамунда вздохнула с облегчением.
Вскоре большой зал опустел: общество перетекло в соседний, не менее просторный. Здесь на возвышении уже играли музыканты, а жонглеры и акробаты не жалели сил, демонстрируя необыкновенную ловкость. Ее величество восседала на троне и время от времени улыбалась очередной колкости придворного шута: тот сидел на полу в пестром костюме и колпаке с бубенцами.
Розамунда оглядывала переполненный зал, безуспешно пытаясь найти Уила.
– Пойдем танцевать, – позвала Джоан.
Розамунда решила, что если останется стоять у стены, то привлечет к собственной персоне еще больше внимания, и под громкие звуки гальярды вместе с подругой вышла в центр зала.
В детстве она брала уроки танцев, да и вообще легко двигалась, однако гальярда состояла из сложных фигур, и потому пришлось полностью сконцентрироваться на шагах и поворотах. Розамунда внимательно смотрела вниз, на ноги, когда услышала приятный, чуть насмешливый мужской голос. С едва заметным акцентом он произнес:
– Вынужден протестовать, мистрис Уолсингем. Возможно, я непростительно тщеславен, однако осмелюсь предположить, что представляю больший интерес, чем пара очаровательных маленьких туфелек.
Розамунда подняла голову. Со смуглого лица дружелюбно смотрели карие глаза, а обаятельная белозубая улыбка едва не ослепляла.
– Простите, я даже не заметила… – пробормотала она, сама не понимая, что говорит, и озадаченно нахмурилась. – За вами очевидное преимущество, сэр. Не припомню, чтобы нас представляли друг другу.
Джентльмен со смехом взял Розамунду за руку, повернул и с завидной уверенностью повел вдоль линии танцующих.
– Это потому, что никто не представлял. А ваше имя я знаю лишь потому, что уже успел поинтересоваться у особы, с которой вас официально познакомили: у леди Ленстер. Возможно, помните, что встречались с ней сегодня днем?
Его улыбка казалась необыкновенно привлекательной, равно как и голос, и певучий выговор. А глаза смотрели так пристально, словно не видели ничего вокруг.
– Да… да, конечно, помню.
Теперь уже Розамунда взглянула на мужчину прямо, не скрывая недоумения.
– Должно быть, пытаетесь понять, почему я выяснил ваше имя, но не просил представить, – предположил незнакомец и выразительно поднял тонкую черную бровь. – Верно?
– Да, – честно призналась Розамунда. – Но если считаете, сэр, что сейчас настало время назвать свое имя и восстановить баланс, то возражать не стану.
Смуглое лицо вновь осветилось улыбкой – на сей раз чуть смущенной.
– Виноват и приношу нижайшие извинения, мистрис Уолсингем. Шевалье де Вожира к вашим услугам, мадам. – Он поклонился изящно и даже сумел точно вписать движение в фигуру танца. – А ваше имя спросил потому, что всегда интересуюсь новыми лицами при дворе. Не хочу узнавать сплетни последним, понимаете?
– О, премного польщена, сэр! – воскликнула Розамунда со смехом. – Удостоиться сплетен в первый же день – не только комплимент, но и большая честь. Боюсь, что с трудом справлюсь с волнением.
– Ну а я получил по заслугам. Вовсе не хотел вас обидеть, а поступил грубо.
Розамунда посмотрела задумчиво.
– Право, шевалье, даже не знаю, верить ли собственным ушам.
Внезапно она поняла, что ведет себя необычно, но в то же время и каждая минута разговора, и сам танец приносили радость. Музыка подсказывала движения, кавалер бережно держал за руку и уверенно выполнял фигуру за фигурой, а воздух вокруг едва не звенел от восторга.
Но вот музыканты заиграли медленнее и тише. Танцующие сделали последние шаги и остановились вместе с завершающим аккордом. Розамунда грациозно присела в глубоком реверансе, а партнер галантно поклонился.
– Может быть, не откажетесь подарить следующий танец?
Он слегка сжал пальцы.
В голове отчетливо прозвучал драгоценный совет леди Урсулы: «Никогда не провоцируй разговоры, старайся ничем не выделяться из общего ряда».
Розамунда улыбнулась и снова сделала реверанс.
– Боюсь, шевалье, не смогу. Немного устала и мечтаю отдохнуть.
Джентльмен немедленно выпустил ее руку и почтительно поклонился, позволяя выйти из круга.
– Глубоко огорчен, мадам, однако надеюсь продолжить знакомство.
Юная леди улыбнулась и, весьма довольная собой, удалилась.
– Розамунда… Розамунда!
Настойчивый шепот заставил обернуться. Из-за прикрывавшего оконную нишу гобелена звал Уил. Никто, кажется, не смотрел в их сторону, но это вовсе не означало, что никто не следит. Мистрис Уолсингем знаком попросила джентльмена выйти из укрытия. Одно дело – беседовать на виду у всего зала, но совсем иное – прятаться за шторами.
– О, никогда бы не поверил, что вы настолько стеснительны, – проворчал Уил, появляясь из эркера. Впрочем, глаза весело смеялись. – Выходит, напрасно надеялся на тайную встречу. Хотел показать, как, если хватит смелости, можно обмануть строгие дворцовые правила.
– О смелости думать рано. Здесь все новое, незнакомое, и на каждом шагу мерещатся ловушки.
– И все же вы увлеченно беседовали с Арно де Вожира, – пристально посмотрев, заметил Уил.
– Правда? – беззаботно переспросила Розамунда, но все же не удержалась и добавила: – Что ж, возможно, было действительно интересно.
Уил выразительно поднял брови.
– Не сомневаюсь. Шевалье недаром слывет одним из самых искусных и тонких кавалеров. Ее величество весьма ценит общество месье.
Уил кивнул в сторону подиума.
Розамунда повернулась и увидела, что недавний партнер ведет королеву танцевать.
– В таком случае для меня большая честь удостоиться внимания, – заметила она. – Не сочтите за дерзость, но хочу пригласить вас присоединиться к танцующим. Вот как раз заиграли контрданс; я его хорошо знаю.
– Польщен, мадам.
Уил с поклоном взял молодую леди за руку и направился к веселой веренице в центре зала.
– Брат говорил, вы мечтаете стать драматургом? – спросила Розамунда, когда музыка снова свела их вместе.
Уил впервые утратил обычную самоуверенность.
– Пьеса уже почти закончена, но прежде чем предлагать ее театрам, надо показать кому-нибудь из знатоков, – признался он.
– Можно дать прочитать мастеру Марло или моему брату. Томаса считают тонким ценителем и покровителем театра.
Уил грустно улыбнулся:
– Признаюсь, не готов выступить собственным адвокатом. Слишком нервничаю, чтобы осмелиться просить кого-нибудь из влиятельных людей вынести суждение о первом опусе.
– Могла бы попросить за вас и брата, и мастера Марло. Конечно, если сочтете мое вмешательство уместным.
– Правда?
Голос Уила прозвучал неожиданно радостно, а в синих глазах вспыхнул свет надежды.
– Конечно, – просто ответила Розамунда.
– Но может быть, прежде чем брать на себя обязательства, вы сами прочитаете? – неуверенно предложил мастер Крейтон.
– С удовольствием. Уверена, будет очень интересно.
В этот момент Розамунда увидела, что Джоан стоит в стороне и внимательно наблюдает.
– Мне пора, увидимся завтра. Спокойной ночи, Уил, – торопливо проговорила она и, не дожидаясь ответа, поспешила прочь.
Подруга встретила укоризненным прищуром:
– Кажется, ты близко знакома с Уилом Крейтоном?
– Вовсе нет. Всего лишь танец, и ничего больше. Что-то не так?
– Должна предупредить, что он ужасный повеса и пытается заманить в свои сети каждую новую фрейлину. Правда, очень быстро начинает скучать и теряет интерес. Ну а бедняжки-то верят и надеются!
– О, спасибо за предупреждение. – Во взгляде Розамунды мелькнуло любопытство. – С тобой это тоже случилось?
Сердитый румянец Джоан послужил достаточно убедительным ответом.
Глава 11
Агата пошевелилась, пытаясь освободиться из-под тяжести крупного мужчины. Шевалье Арно де Вожира сладко спал, уткнувшись лицом в ее плечо и придавив сильным тренированным телом. Этой ночью он удовлетворил все ее желания; снова и снова возносил на вершину блаженства и удерживал там, как умел лишь он один, а потом одним искусным прикосновением заставлял погрузиться в темную пучину чувственного пресыщения. Когда же наконец позволил себе расслабиться, то сразу впал в забытье и без сил рухнул на утомленную играми возлюбленную.
Она погладила его по спине, с удовольствием ощутила рельеф мышц, вдохнула горьковатый запах волос. Волнистая прядь пощекотала нос, и Агата забавно чихнула.
Арно проснулся и провел по плечу теплыми губами. Агата шутливо оттолкнула его, пытаясь вырваться на свободу, но он со смехом держал, пока наконец не поднял голову и не пробормотал:
– Неужели успела от меня устать, милая?
– Ничуть, – ответила Агата и привлекла его к себе.
Он начал медленно, лениво целовать на прощание. Потом откатился в сторону и встал с постели. Агата села и прислонилась спиной к подушкам, с интересом наблюдая, как он подошел к золоченому столу у окна и начал наполнять серебряные кубки вином из хрустального графина. Стояла душная летняя ночь, но с реки в открытое окно залетал легкий ветерок.
Агата приняла кубок и коротко поблагодарила. Арно сделал глоток и тут же прильнул в пропитанном вином поцелуе, заставив вздрогнуть от удовольствия. Медленно выпрямился и посмотрел внимательно, с прищуром.
– Знаешь, милая, хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.
Агата окинула голодным взглядом стройную обнаженную фигуру любовника.
Арно со смехом отступил.
– Нет, дорогая, не это. По крайней мере не сейчас. Хочу, чтобы ты выполнила одно поручение.
Агата разочарованно вздохнула и поднесла к губам кубок.
– И что же за поручение?
– Ничего утомительного. – Арно отступил от кровати и подошел к окну. – Хочу, чтобы ты занялась новой фрейлиной, маленькой мистрис Уолсингем. Постарайся подружиться с ней, предложи помочь освоиться в придворной жизни – не парадной, а настоящей. Стань наставницей в невинных развлечениях.
– Зачем?
– А затем, дорогая, что я намерен ее соблазнить, а потому хочу, чтобы ты выполнила предварительную работу и подготовила малышку.
Арно говорил, стоя лицом к окну, но каждое слово отдавалось в тишине комнаты безжалостным ударом колокола.
Наконец, пораженная до глубины души, Агата нашла силы произнести:
– Соблазнить? Но зачем?
Арно холодно усмехнулся:
– Чтобы получить девственницу.
Агата едва не задохнулась:
– Значит, меня уже недостаточно?
Арно повернулся и посмотрел серьезно, почти мрачно.
– Ты изысканна и великолепна, о большем трудно и мечтать, но иногда приходит желание обновить ощущения. Так вот, настало мое время.
Агата не смогла скрыть обиду:
– Мне это не нравится, Арно.
Он вернулся к кровати, склонился над Агатой и легко коснулся губами ее губ.
– Обещаю радовать и впредь, любовь моя. Поверь, я сумею доставить такие наслаждения, о которых ты даже не мечтаешь.
Агата облизнула пересохшие от волнения губы. Арно всегда выполнял свои обещания, и все же…
– Девочка слишком юна и чиста для тебя, Арно. Не мог бы ты… освежить восприятие… с кем-нибудь более опытным?
Арно категорично покачал головой.
– Это совсем другое дело.
Желтые глаза ягуара смотрели неотрывно, и вскоре Агата почувствовала, как ее сопротивление тает. Этот человек не только обладал удивительной властью – властью сладкой боли и наслаждения. Он не только понимал желания и потребности, как никто иной на свете. Главное заключалось в невозможности отказать ему в любой просьбе – даже в ущерб себе самой.
– Постараюсь, – наконец произнесла Агата. – Но вдруг так и не удастся ее склонить?
Красивое лицо Арно потемнело:
– Считаешь, что подобное вероятно?
Агата молчала. Нет, конечно, невероятно. Кто сможет противостоять неотразимым чарам Арно, если он решил победить?
Шевалье выпрямился. Молчание – знак согласия. Он снова посмотрел в светлеющее окно.
– Тебе пора, любовь моя. Светает.
Агата поставила кубок, соскользнула с кровати и поспешила накинуть пеньюар. Неожиданно стало холодно и подступило странное смущение: не хотелось стоять перед Арно обнаженной. Обычно его взгляды согревали и дарили уверенность, но сейчас сверлила безжалостная мысль: возлюбленный мечтает о другой и даже не считает нужным скрыть вожделение.
Она затянула пояс пеньюара и сунула ноги в черные атласные шлепанцы. Не произнеся больше ни слова, подошла к низенькой двери в дальней стене, чтобы выйти на узкую черную лестницу, однако не успела. Арно заключил ее в страстные объятия и накрыл губы поцелуем. Агата попыталась сопротивляться, но, как всегда, безрезультатно. Пришлось сдаться на волю победителя. Когда же наконец он отпустил, она лишь взглянула на него и молча дотронулась до распухших губ.
Арно серьезно посмотрел и тихо попросил:
– Сделай это для меня, дорогая. Поверь, странное стремление к невинности не имеет к тебе ровным счетом никакого отношения. Всего лишь прихоть, которая никак не сможет нас разлучить.
Он бережно прикоснулся к ее векам влажным кончиком языка – легкая, мимолетная ласка.
– Поверь, Агата, я всегда буду с тобой.
– Я не в силах ни в чем тебе отказать, – пробормотала Агата, обращаясь не столько к любовнику, сколько к себе самой. – Когда же ты хочешь соблазнить ее?
– Чем быстрее, тем лучше. Надеюсь в ближайший вечер, когда фрейлины выйдут на прогулку, встретить вас обеих на берегу реки.
– Хорошо, – прошептала Агата и шагнула на лестницу.
Спустившись по высоким ступенькам, она прошла по пустынному коридору до своей спальни. По сравнению с апартаментами шевалье комнатка казалась совсем маленькой и скромной. Дворцовый распорядитель размещал придворных не только по рангу, но и по степени благосклонности королевы. В результате получалось, что джентльмены жили значительно лучше одиноких молодых дам.
Розамунда лежала в темноте без сна и прислушивалась к тяжелому дыханию подруги, которое то и дело нарушалось неприятным храпом. Соломенный матрас шуршал и трещал при каждом движении, так что шевелиться было опасно: вдруг Джоан проснется? Вчера во время танца с Уилом Крейтоном они договорились об утреннем свидании, на котором начинающий драматург передаст Розамунде свою пьесу, но сегодня среди ночи на Розамунду внезапно снизошло озарение: как она могла согласиться на подобную авантюру, не иначе в припадке безумия?! Леди Уолсингем долго и терпеливо внушала, что входить в новую жизнь надо крайне осторожно, осмотрительно и постепенно. Как же можно было с первого дня отбросить и забыть все добрые советы?
Ничего не поделаешь. Раз обещала прийти, надо держать слово. Розамунда осторожно спустилась с постели. Одежда ждала здесь же, на комоде, и, едва дыша, Розамунда натянула на себя все, что положено. Соседки сладко спали. Они вернулись с бала поздно, утомленные танцами, и, судя по всему, бессонницей не страдали. Держа туфли в руке, Розамунда на цыпочках подкралась к двери, неслышно ее приоткрыла и бесшумно, словно тень, выскользнула в коридор.
Стояла мертвая тишина; в бесчисленных комнатах и комнатках спали придворные. Розамунда прокралась на лестничную площадку и только здесь остановилась, чтобы надеть туфли.
Легко сбежала по лестнице и посмотрела по сторонам. Уила Крейтона не было. Что же, поделом дурочке! Скорее всего он вовсе не собирался приходить на свидание, а всего лишь забавлялся популярной здесь игрой. А может быть, спал сном праведника.
Ну и ладно. Все равно уже встала, так что можно воспользоваться свободой. Вот только в какую сторону идти, чтобы попасть в сад? Внезапно из оконной ниши донесся тихий свист, очень похожий на птичий. А в следующий миг в пустынном коридоре показался Уил Крейтон собственной персоной. Ослепительно улыбнулся и пошел навстречу, изящно помахивая модной, украшенной фазаньим пером шляпой.
Оказавшись рядом, церемонно расшаркался, причем шляпа описала в воздухе замысловатую фигуру.
– Позвольте пожелать вам доброго утра, мистрис Розамунда. Очень боялся, что после вчерашних танцев вы проспите.
Сегодня джентльмен выглядел еще лучше, чем обычно, отметила про себя юная леди и беззаботно отозвалась:
– Плохо вы обо мне думаете, мастер Крейтон.
– Ничуть. Ни на секунду не забываю о том, что вы принадлежите к семейству Уолеингем.
Он смотрел пристально, с откровенным вызовом, а пухлые чувственные губы изогнулись в недвусмысленной улыбке.
– Мне известно, что вы знакомы с братом, но знакомы ли вы с нашим кузеном сэром Фрэнсисом, секретарем королевской канцелярии?
– Не так близко, как хотелось бы. С удовольствием поступил бы к нему на службу. – Уил оставил игривый тон. – Время от времени он нанимает джентльменов, а потому я даже написал ему письмо и предложил свои услуги, однако до сих пор не получил ответа.
– Значит, надо поговорить с Томасом или с мастером Уотсоном, поэтом. Я встретила его на Сизинг-лейн: он по-свойски навещал нашего кузена.
Уил посмотрел на Розамунду задумчиво, однако слова его прозвучали легко и даже шутливо:
– О, мой добрый ангел! Сегодня же постараюсь встретиться в театре с мастером Уотсоном. – Он сделал шаг в сторону лестницы: – Не согласитесь ли прогуляться со мной по саду?
– Честно говоря, думала, что вы покажете свою пьесу.
– Она здесь. – Уил похлопал по карману. – В саду спокойнее: никого, кроме садовников, там сейчас не встретим.
Розамунда кивнула и позволила провести себя по лабиринту коридоров, вверх, а потом вниз по коротким лестницам, по нескольким холлам и, наконец, по пологим ступенькам, спускающимся в небольшой, скрытый за живой изгородью сад, в центре которого, в окруженном каменными скамейками пруду, бил фонтан.
Уил оказался прав: в саду никого не было. Небо на востоке уже пылало, но трава оставалась мокрой от росы. Прохлада раннего утра заставила пожалеть о том, что теплая шаль осталась в комоде. Они присели на одну из скамеек, и после короткого молчания Уил произнес:
– Судя по всему, вы очень любите театр.
– Страстно люблю, – искренне призналась Розамунда. – Если бы могла, проводила бы там каждый вечер. Брат говорит, что сейчас строится столько новых театров, что скоро актеры будут умолять авторов написать для них пьесу. Вот, например, один театр называется «Роза» и принадлежит господину по фамилии… – Розамунда помолчала, вспоминая, – если не ошибаюсь, по фамилии Хенслоу.
– А, Филипп Хенслоу! Знаю такого. Этот парень промышляет и другими делами.
– Ну так вы покажете пьесу?
И вновь Уил засомневался.
– Боюсь. Вы близко знакомы с Кидом и Уотсоном, не говоря уже о самом Марло. По сравнению с ними я всего лишь наивный ученик. В основе моего сюжета – турнир лучников, который устраивает Одиссей. Вернувшись на родину, герой видит, что супруга выбирает себе нового мужа из множества настойчивых претендентов. – Уил отдал Розамунде листки и встал со скамейки. – Прогуляюсь по саду, пока вы заняты.
Розамунда погрузилась в чтение.
Автору, конечно, не хватало энергии Марло или Кида, однако приятным строкам никак нельзя было отказать ни в живости, ни в музыкальности. История разворачивалась просто, но в то же время включала немало интригующих сцен соперничества искусных стрелков. Зрители на дешевых местах примут зрелище с восторгом.
– Ну и как?
Розамунда не слышала шагов и вздрогнула от неожиданности.
– О, я так увлеклась, что совсем забыла, где нахожусь.
– Правда? – Уил искренне обрадовался, хотя и продолжал нервно теребить шляпу. – Значит, не так уж и плохо?
– Пьеса непременно понравится зрителям. Столько жизни и страсти! Думаю, ее можно отлично поставить.
– А язык? Что скажете о стихах?
– Хорошие, – просто и коротко ответила Розамунда.
Крейтон нахмурился и почти вырвал листки из рук.
– Но явно не могут сравниться со слогом мастера Марло и мастера Кида.
Пока Розамунда раздумывала, следует ли возражать или лучше промолчать, самолюбивый автор резко повернулся и зашагал прочь.
Просидев с минуту в полном одиночестве на холодной скамье, поклонница театра решила, что придется самой искать обратный путь, и встала. Вот только куда идти? Она неуверенно направилась к арке в живой изгороди, однако не успела выйти, как услышала за спиной знакомый голос:
– Подождите.
Розамунда обернулась и увидела, что Уил торопливо возвращается.
– Простите. Было очень грубо с моей стороны бросить вас в одиночестве, однако иногда собственная несостоятельность приводит в отчаяние.
Он сжал холодные ладони и улыбнулся виновато, дружелюбно и бесконечно обаятельно.
– Не вижу ни малейшего повода для расстройства, – спокойно возразила Розамунда. – Пьеса прекрасно прозвучит со сцены и наверняка понравится зрителям. Наверное, вместо того чтобы показывать ее моему брату или Киту Марло, которых интересуют лишь стихи, лучше обратиться непосредственно к мастеру Аллену или мастеру Хенслоу – они оценят произведение с иной точки зрения; поймут, чем можно порадовать публику, и увидят возможности постановки.
