Текст книги "Королевские игры"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Глава 18
Петиция Ашертон сидела в спальне одна: она зашла, чтобы сменить чулки. Прореха на пятке уже послужила причиной болезненной мозоли, а леди Шроузбури не понравится, если одна из камеристок внезапно начнет хромать. У Летиции осталось всего три пары чулок, и теперь она горестно рассматривала предательскую дырку. Вряд ли такую удастся заштопать, но все же можно попробовать в последний раз. Она села на стул и принялась натягивать чистый чулок.
Звук открывшейся двери заставил ее вздрогнуть. Летиция обернулась и увидела служанку. Та принесла ночные горшки, которые забрала утром, и смущенно извинилась:
– Простите, мадам. Не знала, что в комнате кто-то есть.
– Пришлось на минуту вернуться, – успокоила Летиция и взялась за второй чулок.
Горничная принялась расставлять горшки по местам.
– А та молодая леди, которую считали больной, уже поправилась? – поинтересовалась она из-под кровати Джоан и Розамунды.
– О ком ты? – не поняла Летиция.
– О той фрейлине, которая должна была остаться в постели, когда все отправились в Гринвич, – пояснила горничная. – Мне велели заглянуть в комнату и принести еду. Я принесла хлеб, сыр и молоко, но ее не застала. Когда пришла снова, еда оставалась нетронутой, а больной снова не было. – Служанка встала и убрала со лба бесцветные волосы. – Тарелка стояла вот здесь, на комоде.
– Понятно, – нетерпеливо отозвалась Летиция. – А когда же она вернулась?
– Никогда. Я несколько раз заглядывала. Больше поручений не будет, мадам?
– Нет, все в порядке. Впрочем, обмети-ка вон ту паутину в углу. Уже сто лет висит. Разве тебе не велено убирать регулярно?
Девушка быстро поклонилась и поспешила расправиться со злостной паутиной, а Летиция закрепила подвязки и, улыбаясь собственным мыслям, вышла из спальни, чтобы вернуться на службу, в покои королевы.
Ее величество вышивала, вполголоса беседуя с леди Шроузбури и леди Пемброк, в то время как молодой менестрель, устроившись на широком подоконнике за их спинами, играл на лютне и свежим, ярким, сильным голосом пел мадригал:
Не спрашивай, кому дарю свои мечты,
О ком тоскует муза ночью лунной.
Поверь, красавица: волнение рождаешь только ты,
Лишь о тебе поют влюбленной лютни струны.
– Сидни – непревзойденный поэт, – мечтательно произнесла Елизавета. – Поэт и воин. По-моему, красивое сочетание.
– Сэр Уолтер Рали тоже обладает каждым из этих талантов, – добавила леди Пемброк.
Королева улыбнулась:
– Мой дорогой Рали, до чего же он галантен. – Она оторвала взгляд от работы. – Розамунда, ты представляешь, как выглядит сэр Уолтер Рали?
– Да, мадам.
– В таком случае нарисуй его для меня.
– Хорошо, мадам.
Розамунда взяла чистый лист. Летиция наклонилась к Фрэнсис Дарси:
– Что за немыслимое самомнение! Кем она себя считает? Между прочим, мне известно о мадам Фаворитке кое-что интересное. Оказывается, наша художница далеко не так безупречна, как кажется.
– Что ты говоришь?
В глазах Фрэнсис вспыхнуло любопытство.
Однако Летиция приложила палец к губам и шепнула:
– Потом. В спальне.
В три часа Розамунда вошла в конюшню и обнаружила, что брат уже ждет и даже держит под уздцы Дженни. Томас тут же спешился и тепло обнял сестру.
– Как дела, малышка?
– Неплохо, – ответила Розамунда и подставила щеку для поцелуя. – Рада тебя видеть. – Она спрятала лицо в пышной гриве любимой лошадки. – Не знаю, как тебя благодарить за то, что оплатил содержание Дженни.
Томас поморщился:
– Честно говоря, выбора не было. Но ради удовольствия и удобства сестры не жалко никаких денег.
Розамунда лукаво улыбнулась:
– Какое красноречие! Какая галантность! А как твои дела? Где ты прятался так долго?
– О, где только не прятался. – Томас пожал плечами. – Ездил, выполнял поручения нашего господина.
– Во Францию?
– Вопросы неуместны, сестричка, а ответы невозможны. Садись-ка лучше, да поедем. Леди Уолсингем ждет с нетерпением.
Оказавшись в седле, Розамунда сразу почувствовала себя удивительно свободной. Она украдкой взглянула на брата и подумала, что Томас даже не представляет, как она изменилась за то время, что жила в Лондоне. Во всяком случае, ему-то уж точно лучше не знать о событиях последнего времени.
– К обеду приглашены и другие гости, – сообщил Томас, – так что советую проявить весь свой придворный лоск. Конечно, если он присутствует хотя бы в небольшой степени. Впрочем, в этом платье трудно узнать недавнюю хулиганку.
– Леди Уолсингем была очень добра, – рассказала Розамунда. – Перешила для меня два своих платья и привела в порядок те, которые я привезла. А вот это совсем новое: Урсула прислала его всего лишь пару дней назад. – Она провела ладонью по бирюзовой юбке из тафты и поудобнее устроилась в дамском седле. – Очень элегантное, правда? Но мне срочно нужны чулки, а купить не на что.
Томас снова поморщился:
– Посмотрю, что можно сделать. Заботиться о тебе должен Эдмунд, но даже если удастся вытащить братца из объятий очередной шлюхи, он все равно будет пьян настолько, что не поймет, чего от него хотят.
– Если вдруг удастся с ним поговорить, не забудь, что и туфли тоже нужны.
Томас покачал головой:
– Попробую, но обещать ничего не могу.
Розамунда решила сменить тему. В родственные чувства Эдмунда она верила не больше, чем сам Томас. Оставалось лишь надеяться на красноречие, настойчивость, а возможно, и щедрость младшего из братьев.
– А кто еще будет на обеде, знаешь?
Томас посмотрел искоса, и взгляд показался сестре странным.
– О, все свои. Наверняка приедут дочь сэра Фрэнсиса леди Сидни и мой приятель Томас Уотсон. А еще сэр Роджер Эскью, давний друг лорда и леди Уолсингем.
Розамунда нахмурилась.
– Впервые слышу это имя. Он служит при дворе?
– До недавних пор оставался в Нидерландах вместе с сэром Филиппом Сидни. Во время его отсутствия жена умерла в родах, так что он сразу отправился в Шропшир по делам поместья, а в Лондон вернулся всего лишь несколько дней назад. Уверен, что вскоре появится при дворе, тем более что королева относится к лорду Эскью весьма благосклонно.
Томас говорил небрежным тоном, но тем не менее разбудил любознательность сестры.
– А этот джентльмен тоже считает сэра Фрэнсиса своим хозяином и благодетелем?
– Почему ты так решила?
Розамунда пожала плечами:
– По двум причинам. Во-первых, складывается впечатление, что каждый из твоих знакомых каким-то образом связан с секретной службой господина секретаря. А во-вторых, сэр Фрэнсис ни на минуту не прерывает работу, так что вряд ли пригласит на обед кого-то, кто не причастен к его деятельности. Сочтет пустой тратой времени.
– И вновь, сестричка, вынужден напомнить о неуместности как вопроса, так и ответа.
– Что ж, придется самой делать выводы. – Розамунда хитро улыбнулась: очевидно, подозрения оказались не беспочвенными. – А мастер Марло будет?
– Сомневаюсь. Как у тебя складываются отношения с другими камеристками?
– Честно говоря, ни с кем, кроме Джоан Давенпорт, почти не общаюсь. К счастью, находиться в компании скучных дам приходится лишь несколько часов в день. А в целом придворная жизнь кажется весьма увлекательной.
Брат взглянул на нее с подозрением:
– Надеюсь, не чрезмерно увлекательной. Не забывай, что ты здесь прежде всего для того, чтобы найти супруга. Как только выйдешь замуж, статус сразу изменится, даже если будешь продолжать служить в прежнем звании. Замужнюю даму никто не посмеет побеспокоить.
– Да-да, никто, кроме мужа.
Томасу ответ не понравился.
– Учитесь держать язык за зубами, мистрис. Если скажете что-нибудь подобное в обществе, считайте, что будущему конец. Сегодня надо быть особенно осторожной.
Розамунде не хотелось спорить. Кому придет в голову распускать язык на обеде у лорда Уолсингема?
На Сизинг-лейн, возле особняка господина секретаря, Томас спешился, помог спуститься сестре и отдал поводья готовому услужить конюху. Гостей немедленно проводили в большую гостиную, которой, как уже знала Розамунда, пользовались лишь в присутствии посторонних.
Леди Уолсингем вышла навстречу и тепло обняла подопечную.
– Ах, до чего же я соскучилась, дорогая. Позволь на тебя посмотреть. – Она немного отступила и осмотрела юную фрейлину с головы до ног. – Платье сидит отлично. Очень рада. Пойдем, познакомишься с моей дочерью, леди Сидни.
Она подвела гостью к высокой, чуть угловатой молодой даме, которая выглядела немногим старше Розамунды.
Мистрис Уолсингем склонилась в реверансе.
– Леди Сидни, счастлива с вами познакомиться. Леди Уолсингем так много о вас рассказывала.
– Надеюсь, только хорошее? – Фрэнсис Сидни дружески улыбнулась и сразу стала похожа на матушку. – Ну а вас она не устает расхваливать.
Розамунда пробормотала что-то приличествующее случаю и скромным поклоном ответила на галантное приветствие Томаса Уотсона.
– Кажется, вы уже знакомы с мастером Уотсоном, – заметила леди Уолсингем. – Ас нашим давним другом, сэром Роджером Эскью, должно быть, встретитесь впервые.
Сэр Роджер, одетый в черный бархатный камзол с отделкой из серебряной парчи, оказался высоким и прямым – сказывалась военная выправка, подчеркнутая весьма скромным по придворным меркам воротником. Поскольку он только недавно вернулся из Нидерландов, значит, принимал участие в боевых действиях. Темные густые волнистые волосы плохо гармонировали с мрачным выражением серых глаз и суровой линией губ. Нет, наверное, не столько суровой, сколько печальной, поправила себя Розамунда. Должно быть, разбитый смертью супруги брак был основан на любви.
– Весьма польщен, мистрис Уолсингем.
Немногословный джентльмен склонился над рукой Розамунды. Выглядел новый знакомый так, как должен выглядеть высокопоставленный сановник. Да и возраст уже наверняка перевалил за тридцать. Почти старик, хотя, если не считать торжественного выражения лица, особенно дряхлым он не выглядел.
– Рад тебя видеть, Розамунда.
Сэр Фрэнсис приветствовал кузину с обычным бесстрастием, а в ответ получил обычный скромный поклон.
– Пора к столу. – Леди Уолсингем направилась к двери. – Розамунда, я приготовила тебе место возле сэра Роджера. Мастер Уотсон, вы сядете рядом с леди Сидни.
Общество устроилось за длинным, покрытым белоснежной скатертью столом, и слуги начали выносить блюда. Пир обещал быть весьма щедрым – Розамунда не помнила, чтобы так угощали, когда она жила в доме. Оставалось лишь гадать, чье присутствие вызвало появление жареного лебедя и молодого барашка в сопровождении тушенных в миндальном молоке овощей, соуса из креветок, аспарагуса и грибов в масле. Вино лилось рекой, так что Киту Марло здесь бы непременно стало весело. Наверное, даже слишком весело для этой компании. На ум пришли слова одной из его лихих песенок, и Розамунда невольно улыбнулась.
– Что-то позабавило вас, мистрис Уолсингем?
Она повернулась к соседу:
– О, всего лишь воспоминание, сэр Роджер. Пришли на ум слова одной забавной песни.
– Прошу, поделитесь.
Щеки Розамунды слегка зарделись, и она поспешно отказалась:
– К сожалению, недостаточно хорошо их знаю.
– Боюсь, лукавите, мистрис.
Джентльмен сдержанно улыбнулся. Улыбка осветила его серьезное лицо, и Розамунда осмелилась признаться:
– Если честно, сэр, слова эти не слишком вписываются в обстановку парадного обеда.
Широкие темные брови сэра Роджера удивленно поднялись:
– Неужели вы знакомы с обстановкой таверны?
– Что вы, сэр! – Розамунда постаралась изобразить негодование. – Просто иногда невозможно не слышать пение конюхов, особенно в деревне.
– Несомненно, – последовал лаконичный ответ, однако джентльмен снова улыбнулся и изящно сменил тему: – Насколько можно понять, вы состоите при дворе и даже служите королеве.
Розамунда кивнула, пытаясь поймать вилкой скользкий гриб.
– Пока все очень непривычно.
– И не очень нравится?
Сэр Роджер наклонился, чтобы отрезать кусок мяса. Положил порцию на тарелку дамы и лишь потом позаботился о себе.
– Иногда очень нравится, сэр. – Ограничившись коротким ответом, Розамунда отправила в рот кусочек мяса, неторопливо разжевала и проглотила. – А какое впечатление оставило пребывание в Нидерландах, сэр Роджер? Вы ведь там были вместе с сэром Филиппом Сидни?
Собеседник с готовностью подхватил новую тему:
– Испанцев необходимо как можно быстрее изгнать из страны; их жестокий порядок невыносим. Инквизиция наводнила и города, и деревни. – Его негромкий голос зазвучал убежденно, даже страстно. – Мы просто обязаны одержать победу и спасти людей.
– И что еще важнее, не позволить испанцам обосноваться у наших берегов. Организовать нападение из Нидерландов значительно легче, чем из самой Испании, – уточнила молодая леди.
Работа в качестве личного секретаря королевы не прошла даром. Члены государственного совета часто обсуждали назревавшую в Нидерландах испанскую угрозу, а острая память сохранила все документы и разговоры.
– Это, несомненно, первоочередная задача. Но, на мой взгляд, миссия освобождения жителей от агрессии значительно важнее.
– Вы уже успели увидеть при дворе какие-нибудь пьесы, мистрис Уолсингем?
Сидевший напротив Томас Уотсон склонился и нацелил острие ножа в жареного лебедя.
Розамунда обрадовалась новому повороту беседы.
– Пока еще нет, мастер Уотсон. На прошлой неделе в Гринвиче выступала труппа графа Лестера, однако побывать на представлении мне не удалось.
– Любите театр, мистрис Уолсингем?
Лорд Эскью тут же включился в разговор.
Розамунда посмотрела на соседа сияющими глазами.
– Больше всего на свете, сэр Роджер. Если бы могла, не пропустила бы ни одного спектакля.
– Да, в деревне странствующие актеры вносят в жизнь приятное разнообразие. Расскажите же, чем вас привлекает лицедейство.
Повторять приглашение не потребовалось. Розамунда принялась увлеченно говорить о тех пьесах, которые удалось увидеть, о магии слов, о фехтовании и смешных трюках, о непредсказуемом богатстве сюжетов. Лишь замолчав, обратила внимание на изумленные взгляды присутствующих и поняла, что выдала себя с головой. Подобную осведомленность мог проявить только тот, кто не единожды побывал в самом настоящем городском театре.
Она смущенно уставилась на стол. О предосудительных экскурсиях знали сэр Фрэнсис, мастер Уотсон и брат, а вот открывать секреты дамам и новому знакомому не стоило.
– Вы обладаете на редкость богатым воображением, мистрис Уолсингем, – пришла на помощь леди Сидни. – Мне тоже захотелось посетить спектакль. Как только актеры снова будут приглашены во дворец, ни за что не упущу возможности.
– Да, очень интересно, – согласилась леди Урсула, все еще озадаченно глядя на подопечную.
– Вы описали театральное представление в мельчайших подробностях, – с улыбкой заметил лорд Эскью, хотя в серых глазах застыло недоумение.
– Мистрис Уолсингем весьма искусно управляется с пером и бумагой, – сухо заметил сэр Фрэнсис. – Особенно удивляет ее умение по памяти рисовать портреты и сцены. Старший брат, в свою очередь, всей душой предан театру, так что скорее всего наша художница просто обогатила детские впечатления рассказами Томаса о любимых пьесах. Не так ли, Розамунда?
– Вы правы, сэр.
Розамунда подняла бокал, чтобы скрыть смущение, и заметила недовольный взгляд брата.
Кое– как удалось дотянуть до конца обеда; к счастью, обошлось без новых непростительных промахов. В целях безопасности Розамунда старалась говорить как можно меньше, а на вопросы отвечала односложно, и сосед постепенно переключил внимание на других.
Наконец леди Уолсингем встала из-за стола:
– Джентльмены, конечно, хотят поговорить о делах, так что не будем мешать. Фрэнсис, Розамунда, пойдемте в маленькую гостиную.
Дамы покинули столовую, и хозяйка направилась в свои уютные апартаменты. Розы в широких вазах источали тончайший аромат, а в открытые окна из сада дул свежий вечерний ветерок. Урсула опустилась в любимое кресло и взяла пяльцы. Дочь устроилась рядом и тоже занялась рукоделием.
– Розамунда, дорогая, если хочешь рисовать, то все необходимое, как обычно, найдешь на столе. Знаю, что вышивание тебя не очень увлекает.
Хозяйка безмятежно улыбнулась.
Розамунда поблагодарила и, как часто делала в прошлом, прошла в эркер и села за стол. Кажется, леди Уолсингем не собиралась продолжать допрос относительно подозрительной осведомленности в тонкостях театрального дела. Дипломатичный супруг дал понять, что знает об увлечении кузины и возражений не имеет, так что ставить под сомнение позицию господина было бы неразумно.
– Сэр Роджер – очаровательный человек, – заметила Фрэнсис, старательно накладывая стежок за стежком. – Вам не кажется, мистрис Уолсингем?
– Очень приятный. Но мне он показался печальным. Довелось слышать, что не так давно его супруга скончалась в родах.
– Год назад, – уточнила Урсула. – Огромная потеря. Они были так привязаны друг к другу.
– А ребенок выжил?
Розамунда подняла глаза от рисунка.
– Нет. Родился слишком рано. – Леди Уолсингем вздохнула. – К сожалению, так часто случается.
Она задумчиво посмотрела на дочь. Вот уже три года Фрэнсис была замужем за сэром Филиппом, однако на беременность не было и намека. Конечно, до тех пор, пока супруг управлял крепостью Флашинг в Нидерландах, мечтать о пополнении семейства не приходилось. Доблестный воин не хотел, чтобы жена оставалась рядом, ссылаясь на постоянную опасность испанского вторжения. Урсуле хотелось бы, чтобы дочь настояла на своих правах и отправилась к мужу, однако Фрэнсис не решалась спорить с супругом. Досадная покорность! Увы, винить в подобном воспитании мать могла только себя.
– Да, очень грустная история, – спокойно заметила Фрэнсис. – Сэр Роджер кажется мне очень достойным джентльменом.
– Ему необходимо снова жениться, причем не откладывая. – Урсула вернулась к работе. – Уверена, наш друг станет прекрасным мужем. Да и богатство невесты вряд ли будет иметь решающее значение; он сам обладает весьма значительным состоянием.
Интонация наставницы заставила Розамунду снова поднять голову, однако леди Уолсингем казалась полностью поглощенной сложным процессом вышивания.
Когда Томас пришел за сестрой, чтобы проводить ее домой, мать и дочь нежно расцеловали гостью.
– Надеюсь скоро увидеть вас во дворце. – Леди Сидни сжала руку новой подруги. – Через несколько дней предстоит нанести визит королеве.
– Буду с нетерпением ждать встречи.
Розамунда благодарно улыбнулась искреннему выражению симпатии. Фрэнсис Сидни ни за что не позволит себе сплетничать за спиной, как другие придворные дамы.
Ни сэра Фрэнсиса, ни двух его гостей больше увидеть не удалось.
– А где мастер Уотсон и сэр Роджер? – поинтересовалась Розамунда, пока брат помогал ей подняться в дамское седло.
– В кабинете сэра Фрэнсиса, обсуждают важные дела. – Томас лихо взлетел на спину своего коня. – Что скажешь о сэре Роджере?
– Вполне приятный человек. – Розамунда нахмурилась. Ее мнение о лорде Эскью вызывало подозрительно дружный интерес окружающих. – Почему ты спрашиваешь?
Они пустили лошадей рысью и поехали рядом. Внимательно глядя вперед, на дорогу, Томас ответил:
– Он вдовец и ищет новую жену. В долгу перед сэром Фрэнсисом за какие-то давние услуги. Не озабочен приданым.
Розамунда не смогла скрыть удивления:
– И что же, он ищет новую жену на Сизинг-лейн?
– Возможно. – Брат повернулся и посмотрел в глаза Розамунде: – Было бы неплохо, если бы ты задумалась о собственном будущем, сестренка. Эдмунд ничего для тебя не сделает, а я не располагаю достаточными средствами. Сэр Фрэнсис предлагает верный шанс надежно устроиться в жизни. Лорд Эскью достаточно богат, чтобы не думать о богатстве жены. Убежденный протестант с хорошими связями, пользуется расположением королевы. Если тебе посчастливится вызвать его интерес, а королева благословит брак, то останется лишь встать на колени и горячо поблагодарить небеса и ее величество.
Розамунда долго молчала, не находя ответа. Известие ошеломило ее. Она едва начала познавать радости флирта и тайной связи, и вот судьба неожиданно преподнесла потенциального мужа. Не туманный образ в неопределенном временном пространстве, а конкретного живого человека, здесь и сейчас. Трудно было разобраться в нахлынувших чувствах, но интуиция почему-то подсказывала, что столь важный шаг лучше отложить.
– Томас, он же старый, да к тому же вдовец.
Возражение прозвучало слабо, но все же прозвучало.
– Старый? Никак не старше тридцати пяти. – Томас возмущенно пожал плечами. – Здоров и могуч, мужчина в расцвете сил. Разве сэр Роджер не показался тебе привлекательным, даже красивым?
– Показался, – не стала кривить душой Розамунда. – Против внешности возразить нечего. Но я ведь его совсем не знаю!
– Это вполне поправимо.
Всадники уже подъехали ко дворцу, и продолжать Томас не стал. Проводил сестру до лестницы и на прощание вполголоса посоветовал:
– Сестренка, не заглядывай в зубы дареному коню. Сэр Фрэнсис искренне заботится отвоем благе. Знаю, что настаивать опасно, но все же повторю: если лорд Эскью сделает предложение, можно считать, что тебе несказанно повезло. Ну а если откажешь, оскорбишь сэра Фрэнсиса в лучших чувствах и нанесешь себе непоправимый вред. Берегись!
Розамунда кивнула. Внезапно ей захотелось открыть брату правду, но, к счастью, слабость продолжалась лишь мгновение. Томас, возможно, и выразил бы сочувствие, но все равно не выступил бы против собственных интересов. Если бы можно было помочь без ущерба для собственной карьеры, он сделал бы это с той же беззаботной удалью, с какой совершал многие поступки – важные и не очень. Но, едва почуяв в воздухе запах дыма, сбежал бы, ни на минуту не усомнившись. Сестра для него ничего не значила, и так было всегда.
– Понимаю. Спокойной ночи, Томас.
Брат вздохнул с облегчением и поцеловал Розамунду в лоб.
– Ну вот и умница. Спи спокойно. Говорят, в разгар жары двор на несколько недель переедет в Гринвич. Лондон полнится слухами о чуме, так что в Уайтхолльском дворце планируется генеральная уборка. – Он приподнял лицо сестры за подбородок и льстиво улыбнулся: – Сама увидишь, жизнь в Гринвиче намного приятнее, чем в столице. Театр, соколиная охота, балы и пикники на берегу реки. Королева любит отдыхать и развлекаться на природе.
Розамунда улыбнулась:
– Замечательно. Всегда приятно сменить обстановку.
Она легко взбежала по лестнице, лишь на миг остановившись, чтобы на прощание послать брату воздушный поцелуй.
Чрезвычайно довольный сговорчивостью сестры, Томас отправился на поиски приятной компании. Если удастся устроить этот брак, с плеч свалится тяжкий груз. Официально ответственность за дела семьи лежала на плечах старшего брата Эдмунда, но Томас всегда любил малышку, а нередко даже ощущал родство душ. Как и он сам, девочка не выбирала легких путей.
Розамунда тем временем услышала доносившиеся из спальни возбужденные голоса и остановилась возле двери. Она знала: соседки сделают вид, что не заметили возвращения новенькой. Разговор будет продолжаться, ни одна голова не повернется, да и вообще все дружно сделают вид, что мистрис Уолсингем не существует на свете.
Тяжело вздохнув, она расправила плечи, мужественно толкнула дверь и сразу поняла, что ошиблась. Разговор мгновенно замер, а все глаза устремились в ее сторону. Лишь Джоан отвернулась.
