Текст книги "С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Повернувшись на каблуках, он вышел из кабинета и захлопнул за собой дверь. Что оставалось делать? Я извлек пленку из магнитофона, положил в коробку и осторожно опустил в карман.

– Вот такие дела, – извиняющимся тоном заметил Найт. – Плохи ваши дела. Босс до смерти боится наркоманов. У него дочь наркоманка.

– Но он может изменить свое мнение, если моя клиентка вылечится?

– Без сомнения. Но вы должны предоставить неопровержимые доказательства этому. – С этими словами Найт распахнул передо мной дверь и вежливо показал на выход.

Глава 4

Когда я в конце концов попал домой, Рут в ее комнате не оказалось. Донельзя расстроенный, я пошел к себе и завалился на кровать. Что греха таить, такого разгрома я и представить себе не мог. После студии звукозаписи мистера Ширли я побывал в тот же день в студии «Радио корпорейшн оф Америка». Директор-распорядитель пришел в восторг от голоса Рут, но едва я попросил аванс в сумме пяти тысяч долларов, меня моментально выставили за дверь.

Отсутствие Рут усиливало и без того отвратительное настроение. Ведь она прекрасно знала, куда я пошел, и тем не менее не захотела узнать результаты моего похода. Скорее всего, она имела опыт подобных дел и знала, что всегда это заканчивается безрезультатно. И понимание этого приводило меня в бешенство.

Передо мной, как никогда прежде, встала проблема выбора. Во-первых: ни работы, ни денег. Самое печальное, что у меня не было даже необходимой суммы, чтобы купить билет до родного города. А иного выхода, как возвращение, я не видел. Придется пойти на поклон к Расти, чтобы он ссудил меня деньгами, а уж потом уговорить отца, чтобы тот вернул долг.

Короче, это был полный разгром. От безысходности хотелось разбить голову о стенку. И все из-за каких-то пяти тысяч долларов!

Сейчас я отчетливо понимал, что голос Рут действительно стоит состояние, но только при условии, что ее удастся вылечить. За год она бы смогла заработать не меньше миллиона. Мои десять процентов составили бы внушительную сумму в сто тысяч долларов. С такими деньгами я, не краснея, мог вернуться к отцу.

Погруженный в невеселые мысли, я провел на кровати несколько часов и, когда уже собрался отправиться к Расти и одолжить денег на билет домой, услышал на лестнице легкие шаги Рут. Мое сердце екнуло, но я не двинулся с места.

Не прошло и двух минут, как она вошла в мою берлогу и остановилась в ногах у кровати.

– Хэлло.

Я молчал.

– Не мешало бы и поужинать. Как успехи?

– Минимальные. Тебя не интересует реакция мистера Ширли на твой голос?

Рут зевнула, прикрыв рот ладошкой.

– Ширли? Кто это?

– Босс «Калифорнийской компании звукозаписи». Сегодня днем я разговаривал с ним о тебе.

Рут равнодушно пожала плечами.

– Мне это до одного места. Все они твердят одно и то же. Я хочу есть. Может пойдем куда-нибудь?

– Но он сказал, что если ты вылечишься, то заработаешь целое состояние.

– Я уже слышала эту песню. Деньги на лечение он тебе дал?

Я поднялся, подошел к висевшему на стене зеркалу и стал причесываться, опасаясь, что если не займу чем-либо руки, то могу ударить Рут.

– Денег у меня нет, так что ни в какой бар мы не пойдем. И вообще убирайся! Мне противно видеть твою физиономию.

Рут присела на край кровати, сунула правую руку под свитер и почесала грудь.

– А вот у меня есть деньги, так что сегодня я угощаю тебя ужином. Я не такая скупердяйка, как ты.

Я изумленно уставился на нее.

– У тебя появились деньги? Откуда?

– Заработала в киностудии «Пасифик». Мне позвонили оттуда сразу после твоего ухода. Вкалывала три часа статисткой на массовых съемках.

– Не надо песен! Ты лжешь. Скорее всего, тебя отблагодарил в каком-нибудь грязном переулке последний забулдыга.

Рут хихикнула:

– И тем не менее это правда. Я действительно участвовала в массовке. И вот еще что. Я знаю, где можно разжиться пятью тысячами долларов, которые тебе так необходимы доя моего лечения.

Я отложил расческу и с подозрением уставился на девушку.

– Как тебя понимать, беби?

Руг потерла рука об руку. Ногти у нее были неухоженные, с каемками грязи.

– Ведь нам нужно пять тысяч на мое лечение?

– Само собой.

– Так вот, я знаю, где их раздобыть.

– Бывают минуты, когда мне хочется вздуть тебя. И когда-нибудь это произойдет.

Рут снова хихикнула.

– Это никакая не шутка. Я действительно знаю, где можно найти нужную сумму.

– Ну и где же?

– Ларри Ловенштайн подал мне эту мысль.

Я сунул руки в карманы брюк.

– Перестань говорить загадками. Кто этот Ларри Ловенштайн.

– Один мой знакомый. – Рут поудобнее расположилась на постели. При этом вид у нее был примерно такой же соблазнительный, как у тухлой трески на блюде. – Он работает в бухгалтерии киностудии и сообщил мне, что в кассе иногда хранятся до десяти, а то и больше тысяч долларов для расчетов со статистами. А уж вскрыть замок в кассе сможет даже ребенок.

Мои руки затряслись, и я закурил, чтобы скрыть это.

– Какое мне дело до того, сколько денег находится в кассе киностудии?

– Что нам стоит пробраться туда и прикарманить эти деньги?

– Вот это идея! А ты отдаешь себе отчет, как отнесется к этому администрация киностудии? Или ты не слышала, что бывает за такие делишки?

Рут равнодушно пожала плечами.

– Но ведь это выход из положения. Хотя если это тебя не устраивает, забудем, и все дела.

– Вот первое разумное слово. Я так и сделаю.

– Как скажешь. А я-то думала, что ты хочешь вылечить меня.

– Очень. Но не таким образом.

Рут поднялась с кровати.

– Я хочу есть. Что мешает нам пойти в бар?

– Отправляйся одна. Мне нужно еще кое-что сделать.

Рут медленно пошла к двери. Взявшись за дверную ручку, она оглянулась.

– Подумай. Я не жадина и сегодня угощаю. Или твоя гордыня не позволит есть за мой счет?

– При чем здесь моя гордыня? Просто я хочу переговорить с Расти и одолжить у него немного денег на билет домой. Я уезжаю.

Удивление Рут не было наигранным.

– Как так?

– А так. У меня не осталось средств к существованию. Питаться воздухом я еще не научился, а потому возвращаюсь домой.

– Но ты можешь получить временную работу в киностудии «Парамаунт Пикчерс». Завтра им понадобится много людей для массовки. Тебя обязательно возьмут.

– Да? И к кому обратиться?

– Нет проблем. Я тебе помогу. Завтра отправимся туда вместе. А сейчас идем в бар или ресторан. Я умираю с голоду.

Слаб человек! Я согласился, так как и сам был голоден, да еще и потому, что не хватало сил продолжать беспредметный спор.

Мы зашли в маленький итальянский ресторанчик и заказали спагетти, оказавшиеся очень вкусными, и телятину, обжаренную в оливковом масле.

– Ширли действительно понравился мой голос? – спросила Рут где-то на середине ужина.

– Еще бы! Как я понял из его слов, как только ты вылечишься, он тут же заключит с тобой контракт.

Рут отставила тарелку со спагетти и закурила.

– Взять деньги в киностудии проще простого.

– Я не пойду на это даже за все деньги мира.

– А я думала, ты действительно хочешь помочь мне вылечиться.

– Прекрати! Мне надоело слышать о твоем лечении, да и сама ты мне надоела!

Кто-то опустил монету в радиолу-автомат. Джой Миллер запела «Некоторые дни». Мы оба внимательно слушали. Певица пела слишком громко, в ее голосе слышалось металлическое дребезжание, к тому же она частенько фальшивила. Пленка с магнитной записью, лежащая в моем кармане, не шла ни в какое сравнение с этой дешевкой.

– Полмиллиона как минимум, – задумчиво произнесла Рут. – А ведь голосок-то у нее неважный, не так ли?

– Здесь ты права, но ведь ей не нужно лечиться. Так что – увы… Все. Пошли. Я хочу спать.

Мы возвратились в пансион. Я зашел к себе, а Рут остановилась на пороге моей комнаты.

– Если хочешь, я могу спать с тобой. Я в настроении.

– Чего не могу сказать о себе. – Толкнув ее в коридор, я захлопнул дверь перед ее носом.

Через полчаса, уже лежа в постели, я думал над словами Рут: «Взять деньги в киностудии проще простого…» Эти слова не шли у меня из головы. Нужно забыть об этом, твердил я себе. Да, я испытываю определенные трудности, но не до такой степени, чтобы пойти на ограбление. И все же мысль о деньгах никак не выходила у меня из головы. Если бы я только смог вылечить Руг…

Размышляя об этом, я незаметно уснул.

На следующий день, рано утром, мы отправились в Голливуд. Через главные ворота киностудии «Парамаунт Пикчерс» двигался непрерывный поток людей. Мы влились в толпу желающих участвовать в массовке.

– Времени более чем достаточно, – на правах провожатого сказала Рут. – Съемки начнутся не раньше десяти утра. Пойдем, я попрошу Ларри зачислить тебя в штат.

Я молча последовал за ней.

В стороне от главного павильона находилось несколько одноэтажных, приземистых зданий. Возле дверей одного из них стоял высокий худой парень в вельветовых брюках и голубой рубашке навыпуск.

Мне он не понравился с первого взгляда. Трехдневная щетина покрывала его впалые щеки, близко посаженные глазки все время бегали, да и вообще всем своим видом он напоминал сутенера, ищущего клиентов для своего гарема.

Парень растянул губы в глумливой ухмылке и произнес:

– Хэлло, беби. Пришла заработать пару-тройку баксов? – Он перевел взгляд на меня. А это еще что за хлыщ?

– Мой приятель. Ларри, ты не сможешь устроить его статистом в массовку?

– Нет проблем. Чем вас больше, тем веселее. Как зовут?

– Джек Гордон, – быстро ответила Рут. Я даже рот не успел раскрыть.

– О’кей, он принят. – Ларри панибратски похлопал меня по плечу. – Отправляйся в павильон номер три, дружище. Прямо по аллее, затем второй поворот направо.

– Делай, что говорят, Джек, – сказала Рут. – Мне нужно сказать пару слов Ларри.

Ларри заговорщически подмигнул мне:

– Все они хотят сказать мне пару слов!

Я пошел в указанном направлении, но на полпути не удержался и оглянулся. Рут и Ловенштайн направлялись в студию. Приобняв ее за плечи, он что-то быстро ей говорил. Я остановился.

Паче чаяния, через пару минут Рут вышла и присоединилась ко мне.

– Я еще раз осмотрела замок. Ничего сложного. Пять минут, и я вскрою его, как консервную банку.

Я промолчал.

– Мы сделаем это уже этой ночью, – продолжала Рут. – Здесь ведь так легко потеряться. Я знаю тут одно местечко, где можно спокойно пересидеть до утра. Как видишь, все просто.

Мои колебания были недолгими. Я понимал, если я не рискну сейчас, мне придется вернуться домой к отцу и вести жалкую жизнь неудачника. Но если Рут пройдет курс лечения, мы оба будем обеспечены до конца жизни. Передо мной стоял вечный вопрос – или – или, и я решился.

– О’кей. Если ты так решила, я с тобой.

Бок о бок мы лежали в темноте под большой сценой в студии номер три. Вот уже несколько часов мы провели в таком положении, слушая топот ног над нами, возгласы рабочих, устанавливающих декорации к завтрашней съемке, брань режиссера, вечно недовольного всем и вся.

С утра и до темноты я и Рут работали в поте лица под слепящими лучами прожекторов вместе с другими статистами – толпой неудачников, проводящих свои дни в Голливуде в надежде, что когда-нибудь, какой-нибудь из режиссеров обратит на них внимание и они моментально вознесутся на вершину киноолимпа, греясь в лучах славы. Пока же им приходилось делать самую неуважаемую здесь работу, и мы, ненавидя их, делали то же самое.

Один и тот же эпизод мы повторяли раз за разом с утра и до семи вечера, и, должен признать, такого трудного дня у меня еще никогда не было.

В конце концов режиссер, видимо, и сам выдохся и объявил об окончании съемок.

– О’кей, ребята, – рявкнул он в мегафон. – Приходите завтра с утра и в той же одежде, что на вас сегодня.

Рут взяла меня под руку.

– Держись возле меня и не зевай.

Мы двигались в хвосте вереницы усталых, покрытых потом статистов. Я был настолько на взводе, что даже не мог критически обдумать последствия того, что мы намерены сделать.

– Давай! – вполголоса сказала Рут и толкнула меня в спину.

Мы свернули на полутемную аллею, ведущую к служебному входу в третью студию. Не прошло и пары минут, как мы устроились под сценой. Первые три часа мы лежали, боясь пошевельнуться, опасаясь быть обнаруженными, но к десяти рабочие разошлись, и мы остались одни.

Очень хотелось курить, и мы вытащили сигареты. Огонек спички отразился в глазах Рут, и она, взглянув на меня, ободряюще улыбнулась.

– Все в порядке. Через часок можно приступать.

И только сейчас до меня дошел весь ужас того, что мы намерены сделать. Должно быть, у меня поехала крыша, раз я позволил впутать себя в это грязное дело. Ведь если нас застукают на месте преступления… Даже думать об этом было страшно.

– Какие у тебя отношения с Ловенштайном? – только чтобы хоть как-то отвлечься от предстоящего, спросил я.

Рут шевельнулась и тяжело вздохнула. Видимо, этот вопрос был ей неприятен.

– Никаких.

– Ну-ну! Не могу понять, как ты можешь встречаться с этим мерзавцем. Это же точная копия твоего дружка Уилбура.

– Можно подумать, что ты писаный красавец. С твоей рожей лучше помалкивать.

Я ущипнул Рут за ногу.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном!

– А ты не обзывай моих друзей.

До меня дошло, кто такой Ловенштайн.

– Так вот кто снабжает тебя наркотиками!

– Ну и что здесь такого? Должна же я где-то их добывать!

– Да, видимо, я совсем свихнулся, раз связался с тобой.

– Неужели ты меня так ненавидишь?

– Да у тебя мания величия! При чем здесь ненависть?

– Что ж, должна признать, ты не первый, кто не захотел лечь со мной в постель, – обиженно произнесла Рут.

– На данный момент девушки меня не интересуют.

– Ты в таком же отчаянном положении, как и я, только не хочешь признать это.

– Молчала бы лучше! – прошипел я, окончательно выходя из себя.

– А вот сейчас я кое-что тебе сообщу, – как ни в чем не бывало сказала Рут. – Я тоже ненавижу тебя. Понимаю, что ты человек хороший и хочешь мне только добра, но все равно ненавижу. Не могу простить того, что ты хотел сдать меня копам. Помни, Джек, я всегда плачу по долгам, даже если мы и будем работать вместе.

– По всему видно, ты нарываешься на хорошую взбучку. – Я вновь ущипнул ее. – За мной не заржавеет. Уж поверь. Мало не покажется.

Рут негромко хихикнула.

– Да уж… Который час? – спросила она неожиданно.

Я взглянул на светящиеся стрелки часов.

– Чуть больше половины одиннадцатого.

– Пора.

Мое сердце учащенно забилось.

– А охрана здесь имеется?

– Откуда? – Рут поползла вперед, и мне ничего не оставалось делать, как ползти за ней. Через пару минут мы оказались у выхода и замерли, прислушиваясь.

От тишины, царившей на территории, звенело в ушах.

– Иди за мной, – шепнула Рут. – И не отставай.

Осторожно мы двинулись в темноту аллеи. В безоблачном небе светили звезды, но луна еще не взошла. Рут остановилась и прислушалась. Ни звука, ни шороха. Она оглянулась.

– Трусишь? – Она сделала шаг ко мне.

Чувство отвращения от ее близости было сильнее страха, но отступить я не мог, за моей спиной находилась стена киностудии.

– Скажешь тоже. Я же ведь был на фронте. А вот у тебя дрожат коленки от страха.

– Хватит заливать. Я же чувствую, что у тебя душа ушла в пятки.

– О’кей, я до смерти напуган. – Я брезгливо оттолкнул ее. – Довольна?

– Ну и зря боишься. Никто не сможет причинить человеку столько вреда, как он сам себе.

– Ты это о чем? Ну и разговорчики у тебя.

– Вперед! Что-то мы разговорились.

Рут вновь двинулась вперед, и я, последовал за ней. Вскоре мы остановились у двери отдела кадров, и я услышал, как она расстегнула сумочку, которую весь день носила через плечо.

Стоя рядом с ней, я чувствовал, как кровь стучит в висках. Ужас все больше охватывал меня. В замке заскрипела отмычка. Рут не соврала – она была специалистом в таких делах, так как замок сразу поддался. В следующий момент дверь открылась.

В кабинет мы вошли друг за другом и некоторое время стояли, привыкая к темноте. Минуту спустя при слабом свете звезд, проникавшем из не закрытых шторами окон, мы различили контуры стола, стоявшего у противоположной стены.

Рут подошла к нему и опустилась на колени.

– Ну чего стоишь столбом? Встань у двери и гляди в оба, – шепнула она, не оглядываясь.

Меня била мелкая дрожь.

– Рут, давай уйдем отсюда. Я передумал.

– Трус! Я не передумала! – Она включила фонарик и направила узкий лучик света на замок. Что-то напевая себе под нос, она принялась возиться с замком.

Я ждал, пытаясь унять сердцебиение и прислушиваясь к легкому скрежету металла о металл.

– Сложный замок, – признала она. – Но ничего, мне попадались игрушки и покруче. Справлюсь.

Однако, видимо, коса нашла на камень. Тягуче тянулась минута за минутой, и металлический скрежет начал действовать мне на нервы.

– Ну что же ты? – Я подошел к ней. – Давай уйдем, пока нас не застукали.

– Глохни!

Я беспомощно глянул в окно, и тут меня словно током ударило. В неярком свете звезд я увидел контуры головы и плеч человека, стоявшего с той стороны. Мог он меня видеть или нет, не знаю, но у меня было такое ощущение, что он смотрит мне прямо в глаза. У незнакомца были широкие плечи, а на голове фуражка с козырьком. Коп, кто еще это мог быть?!

– Снаружи кто-то есть! – шепнул я.

– Я открыла этот проклятый замок! – воскликнула Рут в тот же момент.

– Ты что не поняла? Кто-то находится за окном!

– Прячься, идиот!

Я затравленно оглянулся в поисках укрытия, но в этот момент распахнулась дверь и щелкнул выключатель. Внезапный яркий свет подействовал на меня, как удар по голове.

– Только шевельнись и получишь пулю в лоб!

Этот суровый, решительный тон мог принадлежать только профессионалу. Непреклонный блюститель закона стоял в проеме двери и целился в меня из револьвера 38-го калибра, казавшегося огромным в его руке.

– Как ты сюда попал?

Я медленно поднял трясущиеся руки, испытывая отвратительное ощущение, что он сейчас выстрелит.

– Я…

– Замри! – Коп пока не замечал прятавшуюся за столом Рут. Сейчас мне нужно было выйти из кабинета раньше, чем он заметит Рут. Откашлявшись, я промямлил:

– Я впервые попал сюда и заблудился. Хотел переночевать здесь.

– Неужели? – ехидно осведомился коп. – В таком случае тебе придется переночевать в более безопасном месте. Не опускай руки и иди сюда… Стоять! – рявкнул он, едва я сделал первый шаг. – Ты что, пытался открыть ящик стола?

– Ну что вы… я…

– Лицом к стене! Быстро!

Наступило молчание, казавшееся мне бесконечным. Я слышал только удары собственного сердца, и в следующий момент оглушительно грохнул револьверный выстрел. Он прозвучал так неожиданно, что я едва не упал на колени. У меня мелькнула мысль, нто охранник обнаружил Рут и застрелил ее. Кто-то приглушенно застонал, и я осторожно глянул через плечо.

Коп, согнувшись, стоял у стола. Форменная фуражка свалилась с головы. Обеими руками он схватился за живот, сквозь пальцы медленно просачивалась кровь. Револьвер валялся на полу. Вновь грохнул револьверный выстрел. Судя по вспышке, стреляли из-под стола.

Лицо копа исказилось в гримасе боли, и он с шумом упал на пол.

Словно пригвожденный к полу, я стоял у стены, чувствуя, как неприятный комок подкатывается к горлу.

Из-под стола с револьвером в правой руке выбралась Рут и равнодушно взглянула на тело охранника, лежащее рядом.

Денег нет, – сквозь зубы сказала она. – Проклятье, ящик пуст, как карманы нищего пропойцы!

До меня никак не доходил смысл сказанного ею. Я тупо смотрел, как кровь тонкой струйкой змеится по начищенному до зеркального блеска паркету.

– Уходим отсюда!

Нотка тревоги, прозвучавшая в голосе Рут, вернула меня к действительности.

– Ты убила его!

– А то! Иначе он убил бы меня, сам понимаешь. – Рут холодно взглянула на меня. – Чего застыл, как истукан? Выстрелы могли услышать.

Она направилась к распахнутой двери, но я схватил ее за руку и рывком развернул лицом к себе.

– Откуда у тебя оружие?

Рут решительно вырвала руку.

– Уходим отсюда! Через пару минут здесь будет полно копов.

Ее ничего не выражающий взгляд пугал меня. Вдалеке завыла сирена, и мое сердце едва не выскочило из груди от этого звука.

– Пошевеливайся!

Мы метнулись в спасительную темноту парка.

Здесь и там зажигался свет в дежурных помещениях, слышались возбужденные голоса. Рут, схватив меня за руку, потащила в глубь парка. Сирена завывала непрерывно.

– Сюда! – Она втащила меня в распахнутую дверь какого-то склада и, на мгновение включив фонарик, толкнула за большой ящик.

Кто-то с топотом пробежал мимо. Недалеко послышался полицейский свисток.

Выждав некоторое время, Рут подошла к двери склада и прислушалась. Поблизости все было тихо.

– Идем!

Если бы не Рут, я бы никогда не смог выбраться с территории киностудии. Ни на мгновение она не теряла самообладания и целеустремленно вела меня полутемными аллеями к только ей одной известному выходу.

По мере того как мы пробегали мимо темных коробок зданий и огромных съемочных павильонов, свистки и крики все отдалялись и отдалялись. Через пару минут мы остановились возле стены какого-то павильона. Звук сирены был еще слышен, но свистки и крики сюда уже не доносились.

– Нам нужно выбраться до того, как территорию студии оцепят копы, – прошептала Рут.

– Ты же убила его!

– Молчи… Здесь недалеко мы можем перебраться через стену. – Она решительно потянула меня вперед.

Я не упирался, и вскоре мы оказались у стены высотой не меньше десяти футов. Я озадаченно глянул вверх.

– Помоги мне…

Обеими руками я взял ее за ноги и поднял вверх насколько мог. Секунда – и Рут уже сидела на вершине стены, всматриваясь в темноту по ту сторону.

– Порядок. Сможешь забраться сам?

Я разбежался, прыгнул, и мои пальцы вцепились в гребень стены. Еще мгновение, и мы приземлились на мощеном шоссе, шедшем вдоль территории студии.

Взявшись за руки, мы побежали прочь, ориентируясь на огоньки придорожного бара. Возле него темнели силуэты машин, оставленных поздними любителями выпить чего-нибудь горячительного.

– Минут через пять здесь должен пройти рейсовый автобус, – задыхаясь, сказала Рут.

Издалека послышались звуки полицейских сирен. Рут потянула меня к стоящему на обочине «форду».

– Шевелись!

Открыв дверцу, мы скользнули в салон. Едва Рут захлопнула дверцу и мы легли на сиденья, как мимо нас промчались две патрульные полицейские машины. Они мчались к главному входу в киностудию.

– Переждем здесь. Это еще не все. Нельзя допустить, чтобы нас заметили.

В ее словах был резон, но панический страх толкал меня сломя голову бежать как можно дальше от этого проклятого места.

– Ну и мерзавец же этот Ларри, – злобно прошипела Рут. – Вечно все перепутает. Скорее всего, в конце рабочего дня деньги сдаются в банк.

– Нам от этого не легче! Неужели ты не понимаешь, что убила человека! За это грозит как минимум пожизненное заключение или даже электрический стул! Ты сумасшедшая! И зачем только я связался с тобой!

– Но у меня не было иного выхода! – Возмущение Рут было неподдельным. – Это самозащита! Как ты не можешь понять?

– Ничего себе самозащита! Ты застрелила его совершенно хладнокровно. Выстрелила дважды!

– Но не могла же я позволить ему убить себя. У него в руке был револьвер.

– Это хладнокровное убийство!

– Замолчи!

– Видеть тебя больше не хочу! Мы расстаемся!

– Трус! Деньги тебе нужны так же, как и мне. Ты же хотел заработать на моем таланте, не так ли? Сейчас наше положение несколько осложнилось, но я…

– Положение несколько осложнилось… Ну и ну!

– Перестань ныть!

Вцепившись в баранку, я тупо смотрел в темноту и лишь твердил про себя, что, если мне удастся благополучно выпутаться из этой переделки, я немедленно уеду домой, восстановлюсь в университете и больше никогда не сделаю ничего противоправного.

Снова послышалось завывание сирены, и мимо нас промчалась еще одна патрульная машина, забитая полицейскими, и вслед за ней машина «скорой помощи».

– Ну вот и все, – усмехнулась Рут. – Можно уходить.

Мы выскользнули из салона «форда» и направились к остановке. И вовремя. Через пару минут подошел рейсовый автобус. Зайдя, мы сели на заднее сиденье. Никто не обратил на нас внимания. Рут курила, равнодушно глядя в окно. Автобус свернул с шоссе на набережную. Рут начала чихать.

За время знакомства с ней я уже понял, что означает этот синдром. Рут нужна новая доза наркотиков.