Текст книги "С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Как пожелаете. – Кэйри не сводил с меня пытливого взгляда. – Мне некуда торопиться.

– Я хочу дать компрометирующие меня показания. Не будет ли уместным позвать кого-то еще, чтобы должным образом запротоколировать их, дабы не тратить потом время на повторение?

Кэйри нахмурился и механически почесал кончик носа.

– Вы это серьезно?

– Серьезнее некуда.

– Как скажете.

Он выдвинул ящик стола, вытащил портативный магнитофон, поставил напротив меня и нажал кнопку записи.

– Валяйте, мистер Холлидей.

Взяв в руки маленький микрофон, я принялся рассказывать о том вечере, когда впервые встретился с Рут Маршалл, как спас от рук Уилбура, как она навела на него копов, после чего тот был осужден на двадцать лет. Подробно остановился на ее необыкновенном голосе и о моей попытке стать ее антрепренером, о том, как сделал все возможное, чтобы излечить ее от этой пагубной привычки, и о том, как мы проникли на киностудию, чтобы добыть денег.

Кэйри не проронил ни слова. Тяжело дыша, он уставился на покрытый пылью письменный стол и лишь время от времени посматривал на медленно вращающиеся бобины магнитофона. Только когда я перешел к обстоятельствам убийства охранника, он мельком глянул на меня, но тут же снова отвел взгляд.

Далее я поведал о том, как вернулся в родной город, как окончил университет, как совместно с Джеффом Осборном организовал строительную фирму, как через несколько лет напряженного труда нам был предоставлен контракт на строительство моста, о появлении моего фото в журнале «Лайф» и последующем за этим шантаже со стороны Рут Маршалл. Упомянул я и о несчастном случае с женой, и о том, как отчаянно нуждался в деньгах на ее лечение.

– Именно по этой причине я принял решение убить шантажистку. Но вскоре понял, что на это у меня кишка тонка. Мне удалось разыскать в бунгало револьвер, из которого Рут застрелила охранника. – Я вынул из кармана револьвер и положил на стол. – Вот это оружие.

Кэйри наклонился, внимательно осмотрел револьвер, что-то промычал и вновь откинулся на спинку стула.

– Разыскивая в бунгало револьвер, я наткнулся на коробку с письмами. Одно из них было послано некой Клэр Саймон…

– Знаю, знаю, – прервал меня Кэйри. – Мы тоже обнаружили его, так что я знаю содержание.

Замолчав, я с удивлением глянул на инспектора.

– Так почему, в таком случае, вы сразу не занялись поисками Уилбура?

– Продолжайте показания, мистер Холлидей. И что вы предприняли после прочтения письма?

– Приехал в Лос-Анджелес, отыскал Уилбура и сумел передать ему адрес Рут Маршалл вместе с тридцатью долларами на поездку в Санта-Барбару. Уилбур, как мне удалось узнать, действительно в тот же день исчез из города. Это было как раз в день смерти Рут Маршалл. Так что нет сомнений в том, что это именно он убил ее.

Кэйри протянул руку и выключил магнитофон. Затем раскрыл пухлую папку, лежащую на столе, и начал быстро просматривать бумаги, находящиеся там. Отыскав какое-то письмо, он протянул его мне.

– Не та ли это записка, которую вы ему писали?

Я сразу узнал почерк, и сердце мое екнуло.

– Как она оказалась у вас?

– Найдена в гостинице «Андерсон». Уилбур так и не получил ее.

Пот выступил у меня на лбу, и пришлось вытащить носовой платок, чтобы вытереть его.

– Не получил? Как же так! Не понимаю, о чем вы!

– Не получил, – уверенно повторил Кэйри. – Ваше послание было доставлено в гостиницу утром семнадцатого, а Уилбур был арестован ночью. Он физически не мог получить ваше письмо, так как был арестован за распространение наркотиков и отправлен в тюрьму штата отбывать оставшийся срок заключения. – Кэйри вновь взял в правую руку карандаш и принялся постукивать им по столу. – Обнаружив письмо Клэр Саймон, я немедленно связался с полицией Лос-Анджелеса, и мне сообщили, что он уже арестован. Утром следующего дня администрация гостиницы передала ваше послание, а те переадресовали его мне. Мы ничего не стали предпринимать в отношении Уилбура, так как тот не только не мог убить Рут Маршалл, но даже не получил вашу записку.

Как загипнотизированный я смотрел на Кэйри, не в силах заставить себя поверить в услышанное.

– Так кто же в конце концов ее убил? – выдавил я.

– Ну и упрямый же вы человек, – скучным тоном отозвался Кэйри. – Сколько можно повторять: ее убил Джек Мендон. Имеются неопровержимые доказательства этому. Он изменял Рут Маршалл. Еще в Санта-Барбаре он познакомился в Памелой Тэрри и по уши влюбился в эту красотку. Рут каким-то образом узнала о их связи и пригрозила, что выдаст его полицейским, если тот не прекратит интрижку с Памелой. Мендон и так уже собирался делать ноги, а тут еще ваш звонок. Более чем убедительный повод для бегства. Но Рут Маршалл не сомневалась, что он хочет отделаться от нее, и набросилась на Мендона с ножом. В завязавшейся потасовке Мендон убил ее. В качестве улики у нас имеется нож, которым было совершено убийство, имеется испачканный кровью убитой костюм Мендона. Наконец, у нас имеется его признание в факте совершения убийства сожительницы.

Я не сводил взгляда с Кэйри, слишком ошеломленный, чтобы что-то сказать. Замолчав, Кэйри выжидательно смотрел на меня, равномерно постукивая карандашом по столу. Поняв, что мне нечего возразить, он продолжал:

– Итак, мистер Холлидей, своим признанием вы поставили себя в крайне щекотливое положение.

– У меня не было ни малейших сомнений в том, что именно Уилбур виновен в смерти Рут Маршалл, – хрипло сказал я, – и не хотел, чтобы в этом обвинили Мендона.

Кэйри нажал кнопку перемотки магнитной ленты.

– А чего ради, скажите мне, вас должна была беспокоить участь такого законченного мерзавца, как этот гангстер? – Кэйри снял катушку с лентой и положил ее на стол.

Ни один человек, если он не хочет оказаться подлецом в собственных глазах, не мог бы на моем месте поступить иначе.

– Надо же, какой моралист… Обвинить вас в умышленном убийстве, скорее всего, не удастся, но лет пятнадцать тюрьмы вам тем не менее гарантировано. Интересно, как отнесется к этому ваша женушка? Она не возражала против того, чтобы вы сделали это идиотское признание, за которое полагается такой долгий тюремный срок заключения?

– Сара ничего не знает.

– Надо же! Сообщение о вашем аресте явится для нее настоящим потрясением, не так ли? – Злорадные нотки в голосе инспектора мне не понравились.

– Вам-то что до этого?

Кэйри наклонился, потрогал револьвер и вновь откинулся на спинку стула.

– А кто будет достраивать мост, если вы окажетесь за решеткой?

– Свято место пусто не бывает. Незаменимых людей нет.

– Что верно, то верно. – Стул под грузным телом Кэйри предательски заскрипел. – Вот и на моем месте с завтрашнего дня будет сидеть другой. Я и домой-то не успею дойти, как мои бывшие сослуживцы забудут о моем существовании… И все же, какая участь ожидает вашу жену? Остаться одной-одинешенькой в таком возрасте…

– Вам то что до того! Что сделано, то сделано, и пора расплачиваться по счетам. А вы делайте то, что положено в таких случаях.

Кэйри закрыл лежащую перед ним папку, отодвинул ее на край стола и взглянул на часы.

– Подождите минут пять, мистер Холлидей. – Прихватив револьвер и бобину с лентой, он с трудом протиснулся мимо меня и вышел из кабинета. Мне не оставалось ничего другого, как ждать.

«Пятнадцать лет!»

Я думал о Саре и проклинал себя за то, что не сказал ей правды. Это были самые мучительные и длинные полчаса в моей жизни.

Когда дверь распахнулась и на пороге вновь появился инспектор, стрелки часов показывали половину шестого. В зубах Кэйри была зажата дымящаяся сигара. Вынув ее, он злорадно улыбнулся.

– Не соскучились? Небось, представляли себя за решеткой, а?

Я промолчал.

– А я прощался с ребятами. Ровно в пять сдал полицейский значок, так что в данный момент я вольная птица. За вас возьмется сержант уголовной полиции Карноу. Между нами, другого такого мерзавца и сыскать невозможно. – Кэйри вынул из кармана бобину с пленкой. – Подпрыгнет до потолка, когда услышит о ваших похождениях в вашем же собственном изложении. – Кэйри не спускал с меня цепкого взгляда. – Но мы с вами можем сделать так, что он никогда ничего не узнает.

До меня не сразу дошел смысл его слов.

– Не понимаю…

Злорадная улыбка Кэйри стала еще более отталкивающей.

– А что здесь понимать? Небольшая сделка, мистер Холлидей. В сущности, что важнее денег? Если пожелаете, я могу передать вам этот компромат. Чего проще? И вы преспокойно возвращаетесь к жене и строительству моста.

«Что важнее денег»?!

Кэйри употребил именно те самые слова, что и Рут. Ситуация проясняется. Итак, из лап шантажистки я попадаю в лапы шантажиста. Все возвращается на круги своя. Мне внезапно захотелось от души врезать по этой гнусной харе, но вместо этого я спросил:

– И во что это мне обойдется?

Физиономия Кэйри вновь расплылась в улыбке.

– Она хотела вытянуть с вас еще сорок тысяч, если не ошибаюсь. С меня будет достаточно и половины этой суммы.

– А потом? Сколько вы потребуете потом? – спросил я, не спуская с него глаз.

Я же сказал: меня устроит двадцать тысяч. За это вы получите обратно револьвер и ленту с записью.

– Устроит до тех пор, пока вы их не истратите. Потом явитесь ко мне и начнете петь старую песню о том, как вам не повезло в жизни.

– И все же у вас нет другого выхода. Придется рискнуть. Хотя можно прямо отсюда отправляться в тюрьму.

– О’кей, я согласен.

– Прекрасно. Деньги мне нужны наличными. Это будет честная сделка, я вам – револьвер и ленту с записью, вы – деньги. Когда вы сможете набрать нужную сумму?

– Не раньше, чем через пару дней. Сами понимаете, придется продать акции. Заходите в четверг утром ко мне в офис и получите наличные.

Кэйри хитро подмигнул.

– Нет уж, приятель, только не в вашем офисе. Я позвоню вам в четверг утром, и мы договоримся о встрече.

– Нет проблем.

Я поднялся и, даже не попрощавшись, вышел из кабинета. На поезд, отходивший в Холланд-Сити, я успел в последнюю минуту. Глядя в окно, под монотонный стук колес, я размышлял о сложившейся ситуации. Мне не удалось бы отделаться от шантажистки Рут Маршалл по той простой причине, что ей нечего было терять. Ситуация с Кэйри совсем другого разряда. Он рискует многим. Разумеется, нужно соблюдать осторожность, но я почему-то не сомневался, что сумею перехитрить его. И уж в любом случае он не получит от меня ни цента. Уж скорее я соглашусь нести ответственность за преступление, которое не совершал, чем всю жизнь подвергаться шантажу со стороны этого жирного, продажного копа.

В четверг я сказал Кларе, что мне должен позвонить инспектор Кэйри.

– Не соединяйте его со мной. Сообщите, что меня нет в офисе и вы не знаете, когда я вернусь. Поинтересуйтесь, что он хочет мне передать.

Вскоре после одиннадцати Клара доложила о звонке Кэйри и добавила, что тот будет ждать меня ровно в час в «Теверенс-Армз».

«Теверенс-Армз» – небольшой придорожный ресторанчик находился в нескольких милях к югу от Холланд-Сити. Чуть позже часа дня я приехал туда и с объемистым саквояжем вошел в зал.

Кэйри сидел за столиком в углу. Перед ним стоял бокал виски и бутылка содовой. Посетителей было немного. Кроме Кэйри, недалеко от стойки обедали еще двое клиентов.

Направляясь в сторону инспектора, я заметил, что он взглядом буквально ощупывает мой саквояж.

– Хэлло, приятель, – поздоровался он. – Присаживайтесь. Что будете пить?

– Ничего. – Я сел на стул рядом с ним и поставил саквояж между нами.

– Дело ваше. Деньги привезли?

– Нет.

Улыбка моментально пропала с его лица, и оно словно окаменело.

– Как вас понимать? Предпочитаете отправиться в тюрьму?

– Акции удалось реализовать только сегодня утром, но я еще не успел снять их со счета в банке. Как видите, я прихватил с собой саквояж. Можете поехать со мной, я сниму деньги и передам их вам.

На лице Кэйри проступили красные пятна.

– Это еще что за фокусы? Или ты пытаешься надуть меня? Только попробуй! Моментально окажешься за решеткой!

– Не так-то просто, инспектор, пересчитать двадцать тысяч долларов, – спокойно ответил я. – Вы же сами заинтересованы, чтобы не произошло ошибки. Но если вы не желаете ехать со мной в банк, я привезу деньги сюда. У меня и в мыслях не было вас обманывать.

Во взгляде Кэйри все еще читалось подозрение.

– Не такой уж я и простофиля, чтобы вместе с тобой появиться в банке. Деньги должны быть в двадцатидолларовых банкнотах. Я сам потом все пересчитаю. Отправляйтесь сейчас же.

– А где то, что вы обещали вернуть мне?

– Револьвер и лента?

– Именно. Вы обещали вернуть магнитную ленту, на которой записаны те самые показания, какие я дал в вашем кабинете – о моей причастности к убийству охранника на киностудии «Парамаунт», и револьвер, из которого он был застрелен.

– Что-то ты не в меру разговорился. О’кей, ты их получишь.

– А каковы будут гарантии того, что вы не станете шантажировать меня в будущем?

Кэйри был уже готов ударить меня.

– Не смей, мерзавец, употреблять это слово в разговоре со мной. Да ты должен быть на седьмом небе от счастья, что отделался так легко. Я мог бы потребовать и большую сумму. Избавиться от пятнадцати лет заключения за какие-то двадцать тысяч… Уж куда дешевле!

– Ждите меня через час. – Прихватив саквояж, я вышел из ресторана и на машине отправился обратно в Холланд-Сити.

Клары в офисе не было – был обеденный перерыв. Тед Уэстон тоже собрался уходить.

– Пойдете обедать, мистер Холлидей? – спросил он, едва я вошел в приемную.

Обедать мы обычно ходили вместе.

– Нет, я уже поел. Нужно взглянуть на кое-какие документы, а потом я снова уеду.

После ухода Теда я открыл саквояж, вынул оттуда две пустые коробки из-под сигар и стопку газет и выбросил в корзину для мусора.

Закуривая сигарету, я даже несколько удивился своему спокойствию. Я представил, как нервничает Кэйри, дожидаясь меня в полупустом зале ресторана.

«Что ж, понервничай, – злорадно думал я. – Ты заставил меня пережить ужасные полчаса, прежде чем принялся за шантаж. Теперь наступил твой черед». Я не сомневался, что Кэйри угодил в ловушку. Да, как и он, я мог потерять все. Но я уже смирился с такой перспективой, а вот для него это известие будет как гром среди ясного неба.

В два часа я вышел из кабинета и не спеша поехал на встречу с Кэйри.

Тот терпеливо сидел за тем же столиком и, судя по блеску глаз, выпил уже не одну порцию виски. Чувствовал он себя явно неуютно, и его одутловатое лицо покрывал пот. Я с удовлетворением подумал, что он в данный момент нервничает ничуть не меньше, чем я в те тоскливые полчаса.

Не увидев в моих руках саквояжа, Кэйри побагровел. В зале сейчас находилась пара десятков посетителей, но все они сидели чуть поодаль.

Пока я шел в направлении его столика, Кэйри злобно пялился на меня, нервно облизывая губы. Я молча уселся напротив него.

– Где деньги? – как змея, прошипел он.

– Я передумал. Вы не получите ни цента. Можете арестовать меня хоть сейчас.

Кэйри сжал пальцы в кулаки.

– Ну подонок, ты дорого заплатишь за это. Уж я добьюсь, чтобы тебя упекли на максимальный срок!

– В компании с вами, – спокойно проговорил я, не сводя с Кэйри пристального взгляда. – Прокурор рассматривает шантаж точно так же, как и соучастие в убийстве.

– Неужели? Кому это ты говоришь? Уж я-то знаю, что поверят мне, а не тебе. Пытаешься запугать меня, мерзавец? Гони деньги или садись за решетку!

– Я все рассуждал над тем, что за такой долгий срок службы в полиции вы дослужились лишь до инспектора. А сейчас понял. Потому что вы тупой болван. Не с вашими мозгами пытаться шантажировать кого-либо. Хотите знать почему? С удовольствием объясню. Я дал вам показания еще до того, как вы ушли в отставку, – дежурный подтвердит, что я пришел к вам в четыре пятнадцать. От вас я ушел один, вы все еще оставались в кабинете. Если я не давал показания, то чем я занимался такое продолжительное время? Смотрел на вас? И почему вы сразу не арестовали меня? К тому же перед уходом на пенсию вы обязаны были передать все текущие дела полицейскому, который пришел вам на смену. Что вы делаете в этом ресторане в компании со мной? – Я махнул в направлении стойки, где бармен нет-нет да и посматривал в нашу сторону. – Бармен подтвердит, что мы здесь встречались. Подумайте над всем этим и прибавьте еще одно обстоятельство. Магнитофонная запись имеется не только у вас. Вспомните саквояж, с которым я приходил сюда. Он как раз стоял между нами. Внутри находился портативный магнитофон. Сейчас у меня имеется превосходная запись нашего с вами разговора. Отсюда я направился прямиком в банк и положил в сейф магнитофон с пленкой. Если запись будет воспроизведена на судебном заседании, вы моментально окажетесь вместе со мной за решеткой, схлопотав те же самые пятнадцать лет тюремного срока, которым вы стращаете меня. Само собой, что пенсии вам не видеть как своих ушей.

– Ты лжешь! – злобно прошипел Кэйри. – Никакого магнитофона в саквояже не было. Тебе не удастся прижать меня к стенке.

Я поднялся.

– Все возможно. Но у вас есть стопроцентная уверенность в этом? Арестуйте меня, а дальше посмотрим, как будут разворачиваться события. Рискните пенсией. Про пятнадцать лет я уже и не говорю. Ну а что до меня, то я уже смирился с перспективой оказаться за решеткой. Если меня арестуют, то готов поставить последний доллар, что уже через пару дней и вас упекут в тюрьму. Я поручил директору банка в случае моего ареста передать пленку с записью и мое заявление о попытке шантажа с вашей стороны прокурору Санта-Барбары. Вот я и прижал вас к стенке, продажный вы коп и мелкий вымогатель. Так что попробуйте только наехать на меня!

Не прощаясь, я вышел из ресторана и направился к машине. С безоблачного неба ярко светило солнце. Чувствуя необыкновенную легкость, я уселся в машину и направился в сторону Холланд-Сити – к своей жене Саре и любимой работе.

Сбей – и беги!

Глава 1

Как правило, птица большого полета, то есть начальники, придерживаются разумного правила не смешивать божий дар с яичницей, а именно работу и личную жизнь. Как раз к такому классу начальников принадлежал мой шеф Роджер Эйткин. Но все это в одночасье перечеркнул несчастный случай. Торопливо спускаясь с лестницы отеля «Плаза-Палац», он споткнулся и сломал себе ногу. Именно эта причина дала мне возможность навестить его дома и познакомиться с женой шефа.

До этого прискорбного случая он ни разу не удостоил меня подобной чести, что меня, кстати сказать, и не слишком расстраивало. И вообще, если ты шеф крупного рекламного агентства, тебе нет никакой нужды изображать в доску своего парня, устраивая раз в месяц у себя дома прием с шампанским для своих сотрудников. Это же мука мученическая, если ты боишься выпить лишний бокал или, того хуже, сказать что-то невпопад. С такими начальниками нужно ухо держать востро, а еще лучше сразу сменить место работы.

Нет, мой шеф, Роджер Эйткин, слеплен совсем из другого теста. Это настоящий шеф-тиран. Он лично подбирал штат сотрудников и делал это не менее тщательно, чем опытный ювелир при изготовлении бриллиантового колье для жены мультимиллионера. К тому же оклад сотрудников был в полтора раза выше, чем в любом другом агентстве нашего профиля. Пару недель вновь принятый сотрудник проходил жестокий испытательный срок. За это время Эйткин решал, подходит ли ему данный работник, или же нет. Если решение было отрицательным, беднягу увольняли, даже не потрудившись принести извинения. Эйткин возглавлял калифорнийское рекламное агентство «Пасифик», самую крупную и респектабельную фирму на всем западном побережье.

До того как войти в штат его сотрудников, я прозябал в заурядном рекламном бюро, еле-еле сводя концы с концами, получая нищенскую плату за свои труды. В довершение всех бед фирма медленно скатывалась в финансовую пропасть, а шеф проводил все рабочее время в клинике для неисправимых алкоголиков. Было это два года назад, я это хорошо помню, так как именно в тот период я безуспешно напрягал мозги в попытке создать более или менее приличную рекламу посудомоечного агрегата, не способного даже чисто отмыть с тарелок остатки кетчупа. Дело окончательно зашло в тупик, я выкурил последнюю сигарету, и в этот момент меня пригласили в приемную к телефону. Звонила секретарь Эйткина. Не вдаваясь в лишние подробности, она сообщила, что ее шеф желает переговорить со мной с глазу на глаз в шесть часов.

Сердце дрогнуло в предчувствии удачи. Надо же! Сам шеф агентства «Пасифик» желает встретиться со мной.

Я много слышал о Роджере Эйткине и знал, что он успешно управляет одним из крупнейших на всем Западном побережье рекламным агентством и оно финансируется несколькими богатыми бизнесменами, связанными общими интересами. Как шеф агентства подобного профиля он был выше всяких похвал.

Разумеется, первой мыслью, пришедшей в голову, было: а не желает ли он пригласить меня в штат своих сотрудников? Как тут было не разволноваться?! Ведь стать служащим агентства «Пасифик» – заветная мечта любого специалиста нашего профиля. В этом отношении я не составлял исключения.

Так что без пяти шесть я уже находился в приемной агентства, облаченный в свой лучший костюм, а ровно в шесть стоял перед массивным столом Эйткина и преданно ел глазами (как я надеялся) будущего шефа.

Мало кто мог выдержать взгляд его серо-голубых глаз, пронзающих человека до самых потаенных глубин его души.

Эйткин был примерно шести футов ростом, широк в плечах, с мужественными чертами лица отставного полковника. Рот его был похож на защелкнутый капкан, а агрессивно выдвинутая вперед челюсть яснее ясного указывала на непреклонный характер. На вид ему можно было дать лет пятьдесят пять, и его не портила несколько полноватая талия – если там и была некоторая толика жира, то это был жир тугой и плотный. Сразу чувствовалось, что этот человек поддерживает прекрасную физическую форму.

Некоторое время он пристально рассматривал меня, словно кот мышонка, затем поднялся, протянул правую руку и мы обменялись крепким рукопожатием.

– Честер Скотт? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес он. Голос подобного тембра и звука без труда можно было услышать в приемной.

Вопрос этот был чисто риторическим, так как ровно на шесть я был записан на прием. Мне только и осталось, как согласно кивнуть.

– Он самый, сэр.

Усевшись, Эйткин открыл лежащую перед ним папку и постучал по верхней вырезке указательным пальцем.

– Ваша работа?

Насколько я мог судить, в папке находилось что-то около двух десятков вырезок из рекламных газет и журналов – плод моих трудов за последние полгода.

Да, сэр.

Эйткин закрыл папку и некоторое время барабанил по ней пальцами, не спуская с меня глаз.

Ну что же, довольно неплохо, – наконец изрек он. – Думаю, вы могли бы мне подойти. Какова ставка вашего гонорара?

Я честно назвал сумму.

Глаза его удивленно расширились.

– Но ведь вы достойны гораздо большего!

– Я это прекрасно понимаю, – согласился я без ложной скромности.

– Так почему же вы просиживали штаны в этом убогом бюро и ничего не предпринимали, чтобы улучшить свое финансовое положение?

Хороший вопрос!

Я начал мямлить о том, что в последнее время было много работы, так что думать о чем-то другом не было времени.

– Из ваших слов можно понять, что работа для вас важнее денег?

– Я бы так не сказал. Но в последнее время я действительно был занят.

Продолжая барабанить пальцами по папке, он вновь некоторое время изучал мое лицо, решая, как же поступить с недотепой, стоявшим перед ним. Наконец он хмыкнул, видимо, приняв решение, и отрывисто произнес как отрубил:

– У меня вы будете получать в три раза больше. К работе можете приступать уже с понедельника.

Вот так я был принят в штат сотрудников агентства «Пасифик».

С тех пор прошло два года. Я даром времени не терял и сделал приличную карьеру, став практически правой рукой Эйткнна. По крайней мере за работу я отчитывался непосредственно шефу и больше никому. Гонорары мои постоянно росли, и в данный момент я получал такие суммы, о каких в прежние годы мог мечтать разве что только во сне. На данный момент у меня был «кадиллак» последней модели, бунгало с тремя спальнями и видом на океан, который в относительной чистоте содержал бой-филиппинец. Кроме того, значительные сбережения хранились на моем счету в банке.

Но если вы думаете, что я добился всего этого, просиживая в кабинете и пуская дым к потолку, то вы жестоко ошибаетесь. Уж если вы работаете под руководством Эйткина, то вкалываете как проклятый с утра до вечера. День в день, не исключая субботы, я садился за рабочий стол в девять утра и нередко просиживал за ним до глубокой ночи. Я думал о работе даже во сне. Разумеется, этот труд, более похожий на каторгу, прилично оплачивался, так что я не роптал. Никогда в жизни я так упорно и плодотворно не работал, но мне это нравилось. Да и коллектив у нас был сплоченный, так что на ребят можно было положиться в любом деле. А как же иначе, если каждого сотрудника Эйткин отбирал лично, а это о многом говорит. Короче, о подобном взлете я даже и не мечтал, хотя и слезать с этой вершины тоже не собирался. Но, к сожалению, судьба иногда подбрасывает такие сюрпризы, которых ты никак не можешь ожидать.

И это произошло с фатальной неизбежностью. Душным июньским вечером все мои труды пошли прахом. Мы поздно засиделись на работе. Было примерно половина десятого. Со мной оставалась мой секретарь Пэт Хэннеси и художник-дизайнер Джо Феллоуз. Все остальные давно ушли. Мы в поте лица трудились над рекламой нового туалетного мыла. Работа была очень ответственной. Предполагалось создать несколько рекламных роликов для телевидения плюс рекламу в специализированных журналах. Общая смета составляла порядка двух миллионов долларов.

Феллоуз как раз показывал подборку рекламных снимков для журналов, и в этот момент на столе у Пэт зазвонил телефон. Она тут же подняла трубку.

Что можно сказать о ней? Это очень обаятельная девушка, желанная добыча для любого парня, жаждущего обрести семейное счастье. Высокая шатенка двадцати шести лет со светло-рыжими волосами и широко распахнутыми голубыми глазами, а цвет лица – ну прямо с рекламного ролика о пользе косметики. Но все эти неоспоримые достоинства портил ее язык. Воистину он без костей. Если ей кто не понравится, пусть пеняет на себя. Уж она сумеет подобрать наиболее доходчивые слова, дабы вкратце пояснить, какого она мнения о данном человеке. Но при всем при том она была идеальным секретарем. Если бы она постоянно не напоминала мне, чтобы я сделал то и это, я бы никогда не сделал и половины работы, выходил бы из графика.

Я не особо прислушивался, о чем она говорила, в этот момент мы с Джо как раз корректировали один из эскизов. Если сказать честно, мне не очень нравилась девушка, которую он выбрал в качестве фотомодели.

– Нет, но ты только гляди, Джо. – Я постучал пальцем по фотографии. – Да с таким бюстом ее прищемит первая же вращающаяся дверь.

– Рад, что ты это подметил, – с обезоруживающей простотой парировал он. – В этом-то вся и соль. Ведь без мыла она в эту щель точно не пройдет. Я как раз и добиваюсь, чтобы любой мужчина, узрев такие прелести, сразу задал себе вопрос: а как поступит столь обильная телом дама, увидев такую преграду? Нет, с какой стороны ни посмотри, этот снимок несет в себе глубокий психологический смысл, как нельзя более отвечающий интересам наших рекламодателей.

Я попытался удержаться от смеха, но не смог, так что ничего не оставалось, как запустить в него эскизом. Пэт в этот момент положила трубку и, не меняя выражения лица, спокойно произнесла:

– Мистер Эйткин сломал ногу.

– Обидно что не шею, это было бы… – начал было он, но тут же запнулся и уже совсем другим тоном произнес: – Ты это о чем?

Пэт пожала плечами, глядя на меня.

– Это звонил дворецкий. Мистер Эйткин поскользнулся на лестнице отеля «Плаза» и сломал ногу.

– Как это в стиле нашего шефа, – попытался сыронизировать Джо. – Если уж ломать ногу, так непременно на лестнице отеля «Плаза». А какую конкретно ногу он сломал, дворецкий не уточнил? Было бы лучше…

– Можешь ты помолчать! – рявкнул я и повернулся к Пэт. – Куда его отвезли? В клинику?

– Нет, домой. И он хочет, чтобы ты немедленно приехал к нему. Именно так сказал дворецкий.

И тут до меня дошло, что я даже не знаю, где проживает шеф.

– И где же мне его найти? – растерянно спросил я.

– Хороший вопрос, – с циничной ухмылкой сказал Джо. – А найти его проще простого. У него небольшая развалюха на Палм-Бич. Так, скромное строение спален этак на двадцать пять, а уж гостиную запросто можно использовать для игры в бильярд на три стола. Ни дать ни взять загородный домик из рекламного проспекта.

Что-то здесь было не так. Его юмор не лез ни в какие ворота. Я вновь вопросительно глянул на Пэт.

– А поконкретнее нельзя?

– Палм-Бич, третий особняк справа, – поспешно сказала она и, наклонившись, начала вытаскивать из ящиков письменного стола какие-то документы.

– А это еще зачем? – удивился я.

– А затем. Нужно всегда быть во всеоружии. Думаешь, шеф зовет тебя к себе, чтобы выпить по чашечке чая на сои грядущий? Даже и не мечтай. Вспомни, завтра заседание совета директоров, и уж вести его на сей раз придется вам, босс. Так что мистер Эйткин обязательно захочет просмотреть соответствующие документы. В этом можешь не сомневаться.

Она чуть ли не насильно сунула папку мне под мышку.

Я вяло попытался возразить:

– Пэт, ну подумай! Человек же ногу сломал! Какие могут быть разговоры о работе? Да он скрипит зубами от боли.

– Это еще как сказать. Так что, Чес, эта папочка не помешает, – серьезно сказала Пэт. – Можешь верить в мою интуицию.

Пэт как в воду глядела. Документы действительно пригодились. Хорош был бы я без них!

Третий дом справа оказался внушительного вида особняком, окруженным садом, акра примерно на два. С террасы открывался прекрасный вид на океан, а если посмотреть в другую сторону, можно насладиться величественным видом горного массива. Насчет двадцати пяти спален Джо, разумеется преувеличил, но за десять можно было поручиться. Жилище шефа было роскошным. Во всяком случае, о таком я не мог даже и мечтать. Таким особняком восхищались бы все твои знакомые, даже если бы в душе они тебя и ненавидели. Справа от дома находился приличных размеров бассейн, чуть дальше располагался гараж на четыре машины.

Залитый светом сад позволял рассмотреть тщательно ухоженные клумбы, где произрастали разнообразнейшие цветы, начиная от пышных роз и заканчивая экзотическими сортами орхидей. Пустынный в этот поздний час бассейн тоже был освещен. Я ехал по дорожке, посыпанной красной кирпичной крошкой, и только вертел головой из стороны в сторону. Ну и дела! А если бы в бассейне в этот момент находились красавицы в бикини? – мелькнула у меня крамольная мысль. Это было бы намного интереснее.