Текст книги "Крыло Королевы (ЛП)"
Автор книги: Джессика Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 24
– Бел, – кто-то трясёт меня, непривычно грубо. Роль принцессы изнежила меня. Я совсем распустила себя вдали от братьев. Мне снятся сны о прошлом, когда всё было хорошо, потому что я не могу вынести тот кошмар, в котором оставила Кона. И я ненавижу себя за это. – Ну же, Бел.
Сейчас ранний вечер. Или утро. Не знаю точно. Свет снаружи приглушённый. Но потом я вспоминаю, что нахожусь глубоко под землёй и здесь всегда такое освещение, за исключением самых солнечных дней. Как долго я спала? Я помню, как, шатаясь, покинула покои Рондета и вернулась сюда на автомате. Петра завалила меня вопросами, но я не отвечала. Она продолжала упорствовать, и я вывалила все разведданные, продолжая игнорировать остальные вопросы. И вообще всё остальное. Я попыталась подавить мысли о мучительной боли. Обо всём этом кошмаре. Я рухнула на койку и заснула.
Я прочувствовала всё, что испытывает Кон. Вот только он продолжает терпеть муки, а меня отослал прочь. И Рондет это понял. Теперь они знали, для чего он страдает, кого пытается защитить… их самих. Внезапно это стало таким очевидным и теперь причиняет гораздо худшую боль, чем воспоминания о его мучениях. Он защищает Рондет, хранит их секрет. Он проходит через все эти страдания, чтобы гравианцы не смогли ничего узнать о коренных антейцах и их подземном царстве. Потому что кто знает, что они тогда сделают? Кристаллы оттуда стоят целое состояние, а неведомая раса… уязвимая, дремлющая раса… то, что от неё осталось… Природные ресурсы – добыча ценная, но открытие Рондета – бесценно.
– Принцесса, пожалуйста. Бел, ты должна пойти.
Это Петра, моя стражница, моя подруга, она возвращает меня в реальность. Я выныриваю из тёмных глубин своей депрессии, в которой хотела бы утонуть, и приоткрываю глаза.
– Что случилось?
– Там Джондар и Том, у них что-то получилось. Они хотят, чтобы ты пришла.
Я с трудом поднимаюсь, в голове туман от усталости.
– Заработало? Они с кем-то связались?
– Пока нет.
Я не трачу время на слова. Надеваю халат из плотного красного бархата, который кто-то принёс специально для меня. Я безмерно рада тому, какой он тёплый, потому что здесь холод до костей пробирает. Но я снова вспоминаю, как мёрзнет Кон в подземельях Лимасилла, и вздрагиваю. Чувство вины, этот вероломный червячок, забравшийся в самое сердце, терзает меня изнутри.
Джондар и Том увлечены бурным обсуждением. Они обмениваются бóльшим количеством слов, чем за последние несколько дней вместе взятых. Я обращаю внимание на огромное устройство, замысловатое, но прекрасное в своей сложности, совсем как Кон. От него исходит приглушённое свечение. Это скорее целое искусство, чем просто механизм. Нет, неправильно выразилась. Все изобретения Кона – настоящие произведения искусства и одновременно с этим шедевры механики. И то, и другое идут рука об руку, когда он создаёт свои творения.
И это, хоть и сделанное чужими руками, не является исключением.
Однако я замечаю некоторые изменения. Оно выглядит как нечто, что мог оставить коренной антеец, – наверное, это влияние Аэрона. В изящно переплетённых проводах на самой верхушке я вижу след Джондара – не могу точно сказать, почему, но мне кажется, что именно он умеет видеть красоту в строгом порядке. И уравновешивает всё это, добавляя контраста и придавая устойчивости, чисто вейрианский подход к вещам.
Том, заметив меня, подмигивает. Он хватает Джондара за руку и тянет в мою сторону. Тот в первые секунды выглядит шокированным от подобной демонстрации близости при свидетелях, но Тома, похоже, это ни капельки не смущает. С чего бы? У него нет никакой проблемы с этим. Он любит и готов показывать свою любовь. Счастливчик. Но я не могу не радоваться за него.
– Тебе стоило видеть, как он это делает. Это просто потрясающе. Он как будто бы просто знал, что нужно делать.
Джондар краснеет.
– Я был не один. К тому же мы не знаем, работает ли аппарат. Вроде как должен.
– Конечно, работает. Поэтому мы и позвали Бел.
– Вы ещё не проверяли? – спрашиваю я.
– Пока нет, ваше высочество, – Джондар, судя по всему, хотел провести ещё несколько тестов, прежде чем звать меня. Я теперь легко читаю всё по его лицу. И понимаю его. Он не любит действовать импульсивно. Это хаотично, беспорядочно, неподобающе.
Бедный Джондар. Он безнадёжен.
– Так давайте проверим, – Том мягко толкает плечом Джондара, и его улыбка становится ещё шире. Он неудержимый. У Джондара нет ни шанса. – Вперёд.
– Это должен сделать не я. Бел?
Не могу сдержать улыбку. Наконец-то он называет меня по имени. При других людях и без непосредственной угрозы жизни. Это только начало. Мне даже кажется, что дружбы.
– Ты починил это устройство. Тебе и включать.
Джондар хмурится. Опять я предложила нечто неподобающее – мой вечный недостаток в придворных делах. Но это уже не имеет значения. Он уступает и подходит к панели управления. Некоторые лампочки уже горят, он поднимает рычаги, и загораются все остальные. Что-то гудит, и этот звук находит отклик у меня в груди, посылая мурашки по всему телу.
Такое ощущение, будто это часть меня. И часть пещеры вокруг, часть кристаллов. Но вибрации кажутся неправильными, выбивающимися из ритма.
– Что не так? – обеспокоенно спрашивает Том. – Джон?
– Не знаю. Это похоже на…
– …усиление сигнала, да. Но здесь ведь нет…
– …усилителя. Нет, есть. Кристаллы. Бел уже это делала, помнишь?
Они одновременно повернулись ко мне, абсолютно синхронно, что я непроизвольно отшагнула.
– Прекратите так делать, – хмурюсь. – Вы о чём?
– Ты касалась кристаллов, когда мы только пришли, – энтузиазм в голосе Джондара льётся через край. – Сделай так ещё раз.
– Как? Так? – я дотронулась до ближайшего кристалла, торчащего из стены, и он засветился. Том издаёт радостный возглас. Похожий я слышала, когда он прыгнул с парашютом, или другой раз, когда он ринулся в бой.
Ну конечно, Кон называл их единой сетью, венами в каменном теле самого Антееса.
– Да! Давай ещё. Они усиливают сигнал. Сделай так снова. Давай же!
И я делаю. Озадаченная Петра подходит к нам и касается сияющих скал. Мы прямо как дети, трогаем всё и хихикаем, глядя на то, как камни светятся энергией. Силой.
И затем я слышу.
– Приём… ответьте… База… мощное вмешательство… код 371-альфа… Ответьте…
– Код 371-альфа! – выпаливаю я, встречаясь взглядом с Томом. – Это они. Это код Девры. О предки, это они. Том, где микрофон? Как мне с ними поговорить?
– Нет микрофона, просто говори. Давай.
– Приём, База, это… У меня нет кодового имени. Но это я, Бел.
Раздаётся скрип, треск, и затем я слышу его. Зендер. Это голос моего брата.
– Это защищённая линия? Ты цела? В безопасности?
– Да, линия вроде бы защищённая, – я смотрю на Джондара, тот пожимает плечами. Я даже не представляю, как работает эта штуковина. – Насколько это возможно. Мы в безопасности, Зендер. Но Кон у них. Нам нужно его вытащить. И как можно скорее. Они пытают его. Чтобы он отдал корону, или подписал договор, или… Не знаю зачем. Просто ради забавы, наверное…
– Где Шай? Дай мне поговорить с ним.
Я давлюсь воздухом, ответ застревает в горле. Он ещё не знает. Ну конечно, он не знает. Откуда бы? Мне не нужно было прежде произносить это вслух, потому что все и так знали. И я не хочу говорить этого сейчас, только не вслух. Потому что тогда это станет реальным.
Но у меня нет выбора.
– Он мёртв.
Наступает тишина. Шай был и его другом тоже. С самого детства.
– Когда? Как?
– При падении Лимасилла, два с половиной месяца назад. Он пожертвовал собой, чтобы вывести нас. Меня и Кона. А теперь Кон у них, и я должна его спасти. Должна. Ты слышишь меня?
Молчание Зендера всегда было плохим знаком. Я жду, постукивая по кристаллу скорее от бессилия, чем от необходимости усилить сигнал.
– Передай свои координаты. Мы заберём тебя и вернём домой как можно скорее.
Я резко втягиваю воздух и встречаюсь взглядом с Джондаром. Зендер думает, что может просто увести меня отсюда? Нет. Ни в коем случае. Что-то тяжёлое отражается в глазах антейского принца – смирение… и согласие. Он кивает. Он реально кивает. Ну да, конечно, заберите отсюда эту девчонку.
– Нет, – я произношу громко и чётко, чтобы у них даже тени сомнения не возникло. – Ни за что на свете, дорогой брат.
– Бел, прислушайся к голосу разума. Как заложница…
– Нет, это ты послушай меня. Им не нужны другие заложники, у них и так есть Кон. Я не покину Антеес.
– Они выстроили блокаду вокруг планеты, но мы можем прорваться одним прицельным ударом.
– Я не могу бросить их. Более того, я не стану. Вопрос в том, поможешь ты мне в этом или нет?
Зендер рычит что-то нецензурное.
– Том? Ты там?
Том смотрит на Джондара, между ними вновь пробегает что-то, не требующее слов. Внутри него идёт борьба, это видно по выражению лица, но он ничего не говорит, хотя всем телом этого хочет. Он закрывает глаза и не отвечает. Джондар с обожанием смотрит на него.
– Капрал Кел! – рявкает Зендер, и Петра вся подбирается. Рефлекс после многолетних тренировок. Это сильнее её. Она подчинялась Зендеру. Он был её командующим. Это выжжено на подкорке.
– Да, ваше высочество?
– Дай мне координаты и приготовь мою сестру к вылету.
Я напрягаюсь, в ужасе глядя на свою стражницу. Она этого не сделает. Не станет! Но я ещё никогда не видела, чтобы Петра отказывалась подчиняться прямому приказу. Это противоречит всей её сути. Она вейрианский солдат до мозга костей. Всегда была и всегда будет.
Петра переносит вес на пятки, после чего качает головой. Она осторожно подбирает слова:
– При всём моём уважении, ваше высочество, я не могу это сделать. Я верна принцессе Беленгарии и антейму Конлейту.
Зендер опускается до слов, которые кронпринц и престолонаследник не должен знать. Но как командующий флотом военных кораблей он мог понабраться таких. Как и все солдаты. Я жду, сердце колотится в груди, набирая бешеную скорость.
И смягчаю свой тон, насколько способна. Я понимаю, что он злится. Возможно, следующими словами я доведу его до бешенства. Но для чего ещё нужны младшие сёстры?
– У меня есть план, Зендер. И мне понадобится твоя помощь.
***
Пока мы идём по туннелям, Петра, как обычно, молчит, но кое-что в этом молчании изменилось. Стойкость, само собой, но в то же время появилась некая угрюмость, совершенно несвойственная ей. Я иду впереди, не желая вновь выслушивать, что я должна, по меньшей мере, держаться за двести миль от зоны военных действий. Этот спор ни к чему не приведёт. Я не покину Антеес. Им всем стоит принять моё решение, чтобы мы могли двигаться дальше.
– Ты правда думала, что я предам тебя? – резко выпаливает Петра. – Свяжу по рукам и ногам и отправлю домой?
Мне становится невыносимо неловко. Я пытаюсь придумать ответ. Хоть какой-нибудь.
– Он же твой командир, разве нет?
Петра скрещивает руки.
– Был им. Но это было давно. В любом случае, а ты тогда кто?
– Я… я не… что?
Петра качает головой и улыбается.
– Тебе лучше не давать выступать с речами, да? Серьёзно, Бел, зачем, по-твоему, я здесь? Ради тебя. Это всё, что я делаю. Присматриваю за тобой. Как это делал Шай. Это то, чего он хотел.
– Шай…
– Я не представляю, чтобы он взял и согласился с Зендером, что тебя надо схватить и увести отсюда, несмотря ни на что. Он хотел бы отправить тебя в безопасное место, но стоило бы ему увидеть твои глаза, как он бы всё понял.
Правда? Надеюсь, что да.
– Я думала, что люблю его, Петра.
Ужасное признание. Я замечаю, как смягчается её взгляд.
– Знаю. Но я видела тебя с Коном. Это настоящая любовь, Бел, – когда я собираюсь возразить, она поднимает руку. – Не спорь. Всё это… ты делаешь ради него. Я вижу это и понимаю тебя.
– Тогда ты понимаешь, почему я должна вернуть его. Иначе всё, включая смерть Шая, окажется напрасным.
– Мы не можем этого допустить. Мы обе воспитаны как воины, принцесса. Это то, к чему нас готовили всю жизнь. Мы вейрианки, это у нас в крови.
Я ухмыляюсь.
– Равно как и упрямство.
– Это в первую очередь, – она опускает руки. – Я защищала тебя всё это время. И продолжу делать это дальше. Я клянусь тебе, принцесса Вейриана и – будь на то воля предков – королева Антееса.
– Я не королева. Без него. И я… я не знаю.
Паника и чувство потери вновь поднимаются во мне. Эти две эмоции я стала испытывать часто, но каждый раз тяжело, как в первый.
– Я знаю, – подхватывает Петра. – Поверь мне. И им тоже. Спроси любого антейца, последуют ли они за тобой. И тогда ты поймёшь.
Я беру её за руку, глаза жгут слёзы облегчения и благодарности. У меня никогда на самом деле не было подруги. Такой, как она. Воспитание в теплице, семейные узы и всё такое. Этот разговор стал для меня откровением. Петра примерно моя ровесница, но она кажется старше, потому что я знаю, что всегда могу положиться на неё. Всегда.
Она заключает меня в объятья, быстрые, но душевные, сжимая мои плечи, будто бы хочет придать устойчивости и передать часть своей силы.
– Но сначала, Бел, нам нужно спасти твоего антейма, правильно?
– Кто, если не мы?
Петра пожимает плечами, её улыбка становится лукавой в хорошем смысле.
– Такое нельзя доверить нашим парням. Кто бы мог подумать?
***
Освещение в покоях Рондета слабое, холодное. Нервничая, я тянусь к коллективному разуму. Они не хотят, чтобы я была здесь, это очевидно. Сопротивляются сильнее, чем когда-либо до этого. Эти жадные, любопытные умы закрыты от меня, решительно настроенные держать меня на расстоянии.
– Ой, да ладно вам, – протягиваю я. – Ренна, пожалуйста. Поговори со мной.
Тишина. Даже хуже – барьер словно бы укрепляется, как непробиваемое стекло.
– Я должна помочь Кону. Чтобы это сделать, мне нужна ваша помощь. Я знаю, кто вы, знаю, кем вы были. Вам пора пробудиться.
Нет ответа. Ничего.
Я бью по одной из панелей, но это не приносит ничего, кроме боли. Я прижимаю ноющую руку к груди и просто стою на месте.
– Я никуда не уйду. Если понадобится, я разгромлю всё и насильно вытащу вас отсюда. Я принесла достаточно взрывчатки, чтобы здесь всё взлетело на воздух.
– Ты самая невыносимая женщина, которую мы когда-либо сюда впускали, – говорит Аэрон.
– О, но это ведь не совсем так. Правда, Матильда?
В тишине воздух словно сгущается. Затаив дыхание, я жду. Упрямство, как сказала Петра, это вейрианская черта. Для меня это важнее долга и чести, потому что только так я смогу достучаться до них.
– Давно ты поняла? – наконец спросил четвёртый голос, почти что робко. Я ожидала чего угодно, но не этой застенчивости.
Я прижимаю ладонь к последней кристальной панели в зале, и вижу создание, спящее внутри. Это совсем не человек. Возможно, оно даже каменное. Но какая разница. Я знаю, кто внутри. Откуда-то.
– Только когда ты пустила меня к нему. Потому что я нужна ему, даже если он этого не осознаёт. Спасибо тебе.
– А он знает, кто я?
– Я не говорила ему, антейма. Но как это вообще возможно?
Я слышу вздох в своей голове.
– Я знала, что умираю. Моё собственное тело предавало меня… Я не могла помочь Кону, не могла защитить его. Его разум, Беленгария… он такой непогрешимый. Яркий и полный идей. Я не могла допустить, чтобы это было потеряно. Не хотела, чтобы он стал приземлённым. Поэтому я обратилась к коллективному разуму, – теперь я чувствую их всех, неразрывно связанных друг с другом, переплетённых между собой в узор столь красивый, что я сама не решаюсь к нему потянуться, боясь прикоснуться. Но одной нити не хватает. Одной нити, как сказала Матильда, более яркой, чем все остальные. Кон. – Я хорошо их знала. Мы прекрасно ладили. Я умоляла их помочь, и они взяли меня к себе. Молчаливый Берин и я… слились вместе. Только не говори ему, Бел. Он не должен знать.
– Но почему?
– Почему? – переспросила она. – Глупая, это ведь намертво привяжет его к призраку. А нам нужно, чтобы он жил. Вот главная причина, почему мы выбрали тебя. Чтобы ты вселила в него жизнь.
– Тогда помогите мне. Прошу вас, помогите мне спасти его. Все вы. Это ведь и ваш мир тоже. Неужели вы хотите, чтобы его уничтожили?
– Мы оставили этот мир, – говорит Фавре. – И теперь мы спим и видим сны. Это наша роль.
– И что будет, когда они придут сюда? А они придут, вы это знаете. Насколько ценными они сочтут вас, последних в своём роде, коллективный разум, что всё видит и всё слышит? Мы столько всего разделили с вами. Почему вы не хотите помочь нам и самим себе?
– По-твоему, мы не помогаем, Бел? – спрашивает Ренна. – Мы спасли тебе жизнь, тайком показали врага, чтобы ты смогла получить информацию. Что мы вчетвером можем сделать такого, что было бы важнее уже сделанного?
Ренна права, но этого недостаточно. Мне нужно больше. Намного, намного больше.
– Я собираюсь найти его. И вернуть назад. Чего бы это ни стоило. Я могла бы уже улететь… моя семья настаивает на этом. Но не стану. Я не уйду без Кона, понимаете?
– Улететь? – Аэрон внезапно становится подозрительным и уже не скрывает злость. – Что значит «могла бы улететь»?
Так, значит, это расстраивает его, да? Ну, тем хуже для него.
– Моя семья, – я подхожу к его ложу. – Мой брат и его флот уже на орбите этого мира, только за пределами блокады. Он говорит, что здесь небезопасно, что если гравианцы схватят меня, Антеес будет потерян наверняка. Кон подпишет всё, а вейрианцы не станут нападать, если моя жизнь будет под угрозой, – я запинаюсь. Это тупо. Это так тупо. Если бы я не была вейрианской принцессой, такой проблемы бы вообще не стояло. Если бы я была просто солдатом, моим долгом было бы остаться и сражаться. Но нет… С горечью на языке я стискиваю зубы и смотрю на Аэрона сквозь мутную панель. Я не вижу лица, ничего подобного, только сверкающие пластинки. – До вас это никак не доходит.
– Я не понимаю.
Об этом-то я и говорю.
– Нет… конечно, не понимаете. Поэтому слушайте внимательно. Я найду его, я спасу его. Возможно, я не вернусь. Но у меня есть план, и мне нужна ваша помощь. На счету каждая секунда. Нам нужно разрушить этот щит вокруг планеты, чтобы прорвать блокаду и проникнуть во дворец, где сейчас Кон. Но если вы мне не поможете… ну, тогда всё будет кончено. И я вас больше никогда не побеспокою.
Глава 25
– Это безумная авантюра, – мрачно произносит Том. – Но ты всегда была рисковой.
Я не отвечаю. Подобные слова я слышу уже далеко не в первый раз за последние пару дней подготовки. Джондар, Петра, Зендер… О да, Зендер много чего сказал о безответственности и безрассудстве, что могло бы меня впечатлить, если бы он сам не грешил тем, что совершал множество не менее рискованных поступков при куда меньшей необходимости. К несчастью для него, я слишком хорошо его знаю.
Я ещё раз проверяю своё снаряжение, с головы до пят, сосредоточив всё своё внимание на этом, а не на осуждающих взглядах моих стражников, которые последуют за мной на собственных «Стрекозах». В последнюю очередь я кладу руки на пояс для ножей. Каким бы красивым и роскошным он ни был, это всё ещё оружие, а мне сейчас нужно всё оружие, что я только смогу взять с собой.
– Береги себя, – говорит Джондар. – Встретимся на месте.
Они пойдут отрядами, небольшими и по возможности непримечательными, под землёй. Их задача – пройти по туннелям как можно дальше и занять позиции. Но сначала я должна добраться до путей, ведущих в Лимасилл, и открыть их. Главные ворота сами по себе крайне тяжёлые, причудливо высеченные из камня, как и все остальные туннели. Понадобятся часы, чтобы их открыть, если вообще получится. Но я не хочу думать о том, что может не получиться. Затем, оказавшись в подземельях дворца, нам нужно будет найти генераторы щита. Если мы не сможем открыть ворота или опустить щиты, остальные окажутся в зоне видимости, то есть лёгкой добычей для гравианцев, без какой-либо помощи с воздуха. Скорость важнее всего, но если мы слишком поторопимся, то умрём. Следовательно, нам нужно задействовать наши бесценные «Стрекозы». И на них должны полететь лучшие пилоты. Естественно, это я, Том и Петра, а также выжившие ребята из Королевского лётного корпуса Антееса, в том числе Эллиш – та самая лётчица, которая управляла дирижаблем, когда мы с Коном летели к Рондету, и которая пустила меня за управление. Мы полетим первыми, доберёмся до этих ворот и откроем их. Или, по крайней мере, начнём открывать. За нами последует пехота, медленнее, потому что пешком, и незаметнее. И к тому времени, как они доберутся, проход должен быть свободен. В этом наш план. Надеюсь, сработает.
Он должен сработать.
Я забираюсь в кабину, включаю радиосвязь.
– Внимание, это Первая. Проверка связи.
– Крыло королевы, Второй на связи, – отвечает Том, хотя я сто раз уже повторила, что не надо нас так называть. Так как я во главе этого Крыла, он должен меня слушаться. Но нет. Это же Том, как он может удержаться. – И это всё ещё настоящее безумие.
Я невольно улыбаюсь. Он всегда вызывает у меня улыбку.
– Спасибо, Второй.
– Крыло королевы, Третья, – отзывается Петра. О, предки, они сговорились. – Можно упрекнуть его в нарушении субординации. То, что кто-то слишком счастлив, – это не оправдание, знаете ли.
Моя улыбка становится ещё шире. Хорошо, что они меня не видят.
– Приму к сведению, Третья. Я подумаю о наказании. Для вас обоих.
Эллиш и остальные члены Крыла подключаются, следуя указаниям более спокойно, я бы сказала. Возможно, они мысленно задаются вопросом, на что же, чёрт возьми, они подписались. Но всё же продолжают перекличку, я слышу всех шестерых, и вот мы уже готовы к полёту. Слава предкам, никто больше не стал упоминать «Крыло королевы», хотя это словосочетание так и висит в воздухе. Нравится мне или нет, но название уже закрепилось.
Я взлетаю первой, они за мной, как ряд летучих мышей, глубоко под землёй летящих по пещерам, созданным древними антейцами – я отмечаю их стиль в том, с какой тщательностью и изяществом возведены туннели, по которым мы летим.
Мы покидаем освещённую зону, направляясь глубже в пещеры, и я включаю фары, янтарные лучи освещают дорогу. Остальные члены отряда следуют за мной, летя в ночи. Позади нас двигатели оставляют знакомые радужные волны.
Интересно, сможем ли мы когда-нибудь повторить наш полёт? Вернётся ли кто-нибудь из нас живым? Нельзя задаваться такими вопросами, только не в таких ситуациях, но я не могу ничего с собой поделать. Отец предупреждал меня, это проклятье нашей семьи. Говорили, что у моей мамы было плохое предчувствие, когда она отправлялась в свой последний полёт. Возможно, это просто семейная сказочка, но мне интересно, как кто-то мог об этом узнать. Такими вещами моя мать, как и любой другой воин, не стала бы ни с кем делиться, даже с самыми близкими. Но отец знал. Может, у него тоже было предчувствие. Или он додумал это уже после. Вероятно, он чувствовал себя виноватым. Но сейчас это всё не имеет значения, мне нельзя на этом зацикливаться. Что бы ни кричала интуиция, это ничего не изменит.
Я возношу молитву предкам, чтобы они присматривали за моим Крылом – Крылом Королевы, – чтобы оберегали нас и вернули домой в целости и сохранности. И, самое главное, чтобы защитили Кона, пока я не смогу это сделать сама.
– Сосредоточься, – бормочет Ренна в глубине моего разума. – Фавре говорит, ты заставляешь нервничать остальных.
– Да, маэстра, – отвечаю я, как сама покорность, и Ренна вновь ласково мурлычет.
Остальные тоже это чувствуют? Никто не скажет. Я могу только надеяться и верить в Рондет и в свой план.
В других верить намного легче. Мне бы хотелось, чтобы Кон был здесь, со своим блестящим умом. Или Шай с его навыками и опытом. Но у меня есть только я. И это ощущается так, будто я держусь на лету из последних сил, а корабль вокруг меня разваливается на части.
Мы покидаем туннели и взмываем в воздух. Две луны виднеются в небе, одна полная и яркая, другая – как тусклая полоса. Видимость снаружи лучше, чем мне бы того хотелось. Я выключаю фары. Остальные, следующие за мной, темнеют в спутной струе, которую оставляет за собой моя «Стрекоза».
Переходим на бесшумный ход. Это крайне важно для выживания. Но враги знают эту дорогу. Нам нужно действовать быстро. Это немного сложнее, чем просто скачок наружу. Я считаю про себя – самый простой и надёжный способ успокоиться – и приземляюсь, а затем снова завожу «Стрекозу».
– Давай, Ренна, – шепчу я.
На мгновение меня охватывает сомнение, когда земля начинает вздыматься передо мной, тёмная и на вид очень жёсткая. Если я столкнусь с ней, то, наверное, это станет последним, что я сделаю. Но моё Крыло последует за мной навстречу своей смерти. «Пожалуйста, Ренна», – думаю я, но не направляю эту мысль адресату. – «Не подведи меня».
Земля раскалывается, складывается сама на себя, открывая новый туннель. Я ныряю в него, как в игольное ушко, и только затем вспоминаю, как дышать, вновь включая фары, чтобы осветить дорогу перед собой. Этот проход гораздо уже, чем я надеялась. Лететь нужно максимально осторожно, но мы справимся. Иначе никак.
Я постепенно сбавляю скорость. К моему облегчению туннель расширяется. Всё ещё нужно лететь аккуратно, но делать это уже становится чуть легче.
– Сюда, – наконец-то сообщает Ренна. – Приземляйтесь здесь.
По моему сигналу все снижаются. Летательные аппараты приземляются, изящно, как насекомые, в честь которых они названы. Я закрываю глаза, мысленно вознося благодарности. Как же хорошо. И никто не пострадал.
Выбравшись из «Стрекозы», я прижимаю ладонь к её боковой части, загадывая увидеть её вновь.
Огромные ворота украшены рельефными рисунками существ, летающих высоко над Антеесом. Драконы. Я улыбаюсь и оглядываюсь на свою «Стрекозу», после чего касаюсь ворот, пробегая пальцами по каменной поверхности, следуя линиям рисунка.
– Видите? – обращаюсь к Ренне. – Крылья.
– Это было так давно. Мы уже и не помним, – ответила она голосом капризного ребёнка. Она и не хочет вспоминать.
Это уже слишком. Почему они не могут просто довериться мне? Такое чувство, будто они просто не хотят этого знать.
– О предки! А все называют упрямой меня. Просто покажите мне, как открыть ворота и соединить туннели.
– Это в моих силах, – голос как у задаваки. То есть она всё-таки знает что-то, чего не знаю я. Невыносимые создания. – Я всё слышу. Но это не имеет значения.
Ворота открываются, грохоча. Так медленно, что больно смотреть. Сначала открывается только узкая щель, и я вглядываюсь в темноту. Проходы ведут в нескольких направлениях, и только один – в сторону Лимасилла. Так куда же ведут остальные?
Рондет хранит очень много секретов.
Сейчас не время разбираться, хоть мы и ждём пока остальных. Ещё бы не хватало сейчас потеряться. Время мучительно тянется, пока мы бездействуем. Никто ничего не говорит. Здесь не о чем разговаривать. Кажется, что проходит целая вечность – время, которого у Кона нет.
***
Моя так называемая армия прибывает спустя несколько часов. Джондар настроен решительно, непреклонно, но я понимаю, что другие заметно колеблются. Нервничают, разумеется. За последнее время они научились бороться за выживание, добывать продовольствие, привыкли к засадам и партизанским вылазкам. Но нападение, пускай даже неожиданное для врага, – это совсем другое дело. Они проделали долгий путь во тьме, чтобы прийти к неизвестности. И всё, что у них есть в конце, это я. Моё присутствие поднимает боевой дух – я вижу, как озаряются их лица, – но не у всех.
– Ты должна сказать что-нибудь, – подсказывает Том.
О нет. Только не это. Но он прав. Кто-то должен.
Я стою с открытым ртом. Мой отец знал бы, что нужно сказать, естественно. Что-нибудь волнующее и ободряющее. Это то, чего они ждут. Но как подобрать слова? Что я могу им сказать?
С другой стороны, когда у моего отца было время на вдохновляющие речи?
– Не думаю, что это поможет, – отвечаю Тому. – Я скорее напугаю их.
Джондар делает шаг вперёд к перешёптывающейся толпе. Его голос заполняет пространство, сильный и уверенный. Голос, который они знают и которому доверяют. Но что ещё лучше, это голос одного из них. Брата Матильды. Ну конечно, именно он должен обратиться сейчас к ним.
– Вы все знаете, зачем мы здесь. Мы собираемся найти нашего антейма и вернуть его. Или так, или умереть, пытаясь. Потому что без него что будет с Антеесом? Он часть нашей земли, часть нашей души, часть каждого из нас. Беленгария и вейрианцы готовы нам помочь, но сделать это должны мы, антейцы.
Я оглядываюсь на Тома, он улыбается до ушей, не сводя глаз с принца. Затем смотрю на Петру, она кивает мне.
– Вот видишь? – Ренна хихикает в моей голове. – Достаточно самых простых слов, если дело благое.
Или если люди хотят в это верить.
Прямо сейчас я, как никто, хочу верить в эти слова. Джондар переводит взгляд на меня и смотрит выжидающе. Никогда не думала, что буду так благодарна ему за то, что он есть, как сейчас.
– Бел? – бормочет он. И я понимаю, что должна что-то сказать.
«Тебе лучше не давать выступать с речами, да?» – недавно пошутила Петра. Если бы только у меня был такой вариант…
– Мы делаем это не ради себя. А ради Антееса. Ради Кона. Сейчас или никогда. Я не вернусь без него, – мой взгляд скользит по лицам в толпе, все до единого смотрят вверх на меня. Слова в моей голове иссякли, и я не знаю, что ещё можно сказать. А может, и не нужно? В конце концов Джондар уже всё сказал. Надеюсь, они и без слов понимают, что я сделаю всё возможное, чтобы спасти Кона. Чтобы освободить народ Антееса. – Вперёд.
Я развернулась к туннелям, ведущим в Лимасилл, зная, что остальные последуют за мной. Я только надеюсь, что поступаю правильно и не веду их всех на верную смерть. Выход только один, и до столицы нам идти ещё несколько часов. Вот что, наверное, мне стоило сказать. Но у меня ещё и язык заплетается.
Кажется, что темнота вокруг вот-вот поглотит нас. И через несколько мгновений так и происходит.
***
Под землёй все звуки слышатся по-другому. Всё воспринимается иначе, даже наши страхи. Здесь совсем не так, как в главном подземном городе, и только спустя некоторое время я понимаю почему. В стены вставлены хрустальные панели, гладкие и отполированные, прямо как в покоях Рондета. Их так много. Бесконечное количество.
Но все они тёмные и безжизненные. Пустые. Холодок пробегает вниз по позвоночнику. Подумать только, сколько же здесь было коренных антейцев. Когда-то давно, много лет назад. И что же случилось? Куда они все делись?
– Ренна? – шепчу я, чтобы никто больше не услышал. – Что это за место?
Но Ренна не отвечает. Она молчит, и только эхо скорби витает в воздухе. Они бродят по катакомбам, где погребены их давно скончавшиеся предки. Их больше нет.
Наши шаги отдаются эхом позади и впереди, отражаясь от стен туннеля и высоких купольных сводов, оставляя угнетающую тишину, но мы продолжаем идти. Ещё одни ворота открываются при нашем приближении – Ренна заранее предугадала мою просьбу.
