Текст книги "Крыло Королевы (ЛП)"

Автор книги: Джессика Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21

Возвратившись в лагерь, Джондар не отходит от палатки Кона. Ему предлагают пойти отдохнуть или просто присесть. Но нет, он упрямо стоит на месте, скрестив руки, и закипает от гнева. А Элара этого не видит.

– Как долго она у них пробыла?

Я сижу на сундуке, уперев локти в колени и опустив голову на ладони.

– Долго. Слишком долго.

Кон мечется из стороны в сторону.

– Что она сказала?

– Только то, что она ничего им не сообщила. То есть они допрашивали её. Обстоятельно. И даже хуже. Она красивая девушка. Вы можете догадаться, что с ней могли сделать.

Все краски сошли с лица Кона.

– Но она же… – Джондар запинается и прочищает горло. – Она же поправится?

– Кто знает? Я оставила её с доктором Хели. Здесь много факторов. Она не одна такая, Джондар.

Ей невыносимо чужое присутствие. Кажется, она чувствует себя по-настоящему в безопасности только рядом со мной.

– Я в курсе, ваше высочество, – выплёвывает он.

– Джондар, – одёргивает его Кон, его терпение уже не такое железное. – Мы все это понимаем. Это не новость. То, что это коснулось Элары, конечно, ужасно… Если они хотели добиться от неё информации, я поражён, что у них ничего не вышло. Это много говорит о ней. Но есть много других. Теперь мы знаем, на какую жестокость способны гравианцы. Как они наслаждаются этим. Мы для них просто вещи. Рабы и домашний скот. Нам нужно чётко осознавать, кто наши враги. Что они могут сделать с нами и с нашей землёй. И почему нам нужно их остановить.

– Чего бы это ни стоило, – добавляю я. – Вы должны быть готовы к жертвам. Нам повезло сегодня. И ещё больше повезло, если она и вправду не выдала им ничего важного. Так будет не всегда.

– Мы готовы.

– Нет. Пока нет. Но будете. Когда те, кого мы спасли сегодня, заговорят о том, что с ними было. Когда люди увидят Элару. Когда завтра мы спасём ещё больше человек.

***

С каждой нашей вылазкой гравианцы становятся всё более подготовленными. Со «Стрекозами», которых усовершенствовал Кон, мы можем вылетать дальше, но легче не становится. Гравианцы то меняют маршрут в последнюю минуту, то лучше вооружаются и отправляются такой толпой, что нам с ними никак не справиться. Молва о последней нашей вылазке быстро распространилась, и теперь все это обсуждали. Том не прекращает восторгаться Джондаром. В последнее время я замечаю, что они постоянно вместе. Джондар помогает тренировать новобранцев и сияет решимостью. Мечи приобретают популярность наряду с плазморужьями и наборами кинжалов. Особенно теперь, когда мы знаем, что сталь способна пробивать гравианские щиты. И я не знаю никого, кто владел бы мечом лучше Джондара. Разве что Шай. Потому что я всё ещё твёрдо верю, что нет… не было… ничего, чего Шай не умел бы.

Я заставляю себя отогнать мысли о Шае. Всякий раз, как они всплывают, всё кажется сложным и запутанным. Я не знаю, что и думать, поэтому предпочитаю не думать вовсе. Муки совести – не очень хорошее чувство. Оно сбивает с толку, когда нужно сосредоточиться. Я должна перестать, перестать чувствовать что-то к Кону, перестать переживать о нём. Перестать думать о нём.

Так или иначе, Джондар ведёт себя рядом со мной сдержанно и молчаливо. Даже больше, чем обычно. Хоть он и спас мне жизнь, я не питаю никаких иллюзий. Мы не стали ближе. Мы и не можем.

Я знаю его тайну, кто он такой и чего хочет, и ничего не имею против. Но объект его влюблённости – это другое дело. Кон.

Я смотрю на них сейчас, склонившихся над картой, увлечённых бурным обсуждением. Они смеются, спорят, рассуждают. Они друзья. Как бы отреагировал Кон на это откровение?

Мне хочется думать, что он бы нормально к этому отнёсся. Он не кажется узколобым. Но будучи тем, кого Джондар любит…

Он не должен узнать. Это будет несправедливо по отношению к каждому из нас. И этого боится Джондар – что Кон узнает его секрет. Не стоило мне вообще говорить этого вслух. Это слишком тяжёлая ноша для всех нас.

Это не моё дело. Я не хочу, чтобы мне пришлось с этим разбираться. Шай бы знал, как поступить, да? Порой, невзирая на всё то, что есть между мной и Коном, я до боли скучаю по Шаю. Честно, до боли. Мои мысли возвращаются к тем минутам в саду, когда бал был в самом разгаре. Когда Шай меня поцеловал. Это не было похоже на поцелуй Кона. Я не знаю, как их можно сравнивать. И, вероятно, не должна этого делать.

Они как день и ночь. И я люблю их обоих.

Любила обоих. Любила Шая.

Проблема не в Джондаре. Шай – вот призрак, что преследует меня, стоит между мной и Коном.

***

В лагере царит подавленная атмосфера из-за недостатка успехов за последнюю неделю. Мой затылок болезненно пульсирует. На ужин яйца и копчёное мясо с маленькими чёрными грибами и сухим хлебом, который быстро заканчивается. Не сравнить с роскошными банкетами при антейском дворе. Воспоминания о них теперь кажутся чьей-то дикой фантазией. Нам нужно больше продовольствия, а я возвращаюсь с пустыми руками. И в то же время никто не жалуется. Даже Элара, хотя в последние дни она вообще ни на что не жалуется. Большую часть времени она сидит в тишине и смотрит широко распахнутыми глазами на любого, кто приближается к ней. Она здесь уже неделю, но взаимодействует только с одним человеком. Со мной.

– Мне это не нравится, – говорит Джондар, когда она садится ужинать напротив меня. – Она изменилась.

Не думаю, что она поправится быстрее, если он и некоторые другие так и будут говорить о ней так, будто её здесь нет. Но, по крайней мере, он разговаривает со мной. И избегает острых тем.

– Ну конечно, она изменилась.

– Оставь это, Джон, – с кратким кивком Кон принимает из чьей-то руки бокал горького вина и присоединяется к нам. – Хватит. Она же здесь.

– Да, но она как будто даже не слушает.

Я поднимаю глаза, встречаясь взглядом с распахнутыми, но безучастными глазами Элары. Она слушает. Я в этом не сомневаюсь. Просто не реагирует.

Она всегда слушает.

Холодок пробегает по позвоночнику, и аппетит разом пропадает. Никто не следит за словами рядом с ней, особенно теперь. Она в самом сердце лагеря, все ей доверяют, она может пойти куда захочет. И она всё время рядом со мной.

Потому что я ей доверяю.

«У них была эта машина, эта кошмарная машина», – сказала она. – «Я ничего им не сказала».

Но что если их цель была не заставить её говорить? Что это было за устройство?

– Всё хорошо, принцесса? – спрашивает Том.

Нет, у меня кровь стынет в жилах от ужаса.

– Да, я… Кон, можно тебя на минутку? Пожалуйста. Наедине.

Наедине значит в здании Рондета. Конечно, нас услышит сам Рондет, но всё же это самое уединённое место, которое у нас есть.

Он заметил, как я встревожена.

– Конечно. Прошу нас извинить, – обратился он к остальным.

Я беру его за руку, гадая, будут ли шептаться за нами, и цепенею от этой мысли. Они все знают. Они лучше меня знают, что происходит между нами.

Мне сложно разобраться в своих мыслях. И теперь… если я права…

Я оглядываюсь через плечо. Элара следует за нами. Не напрямую, но какой-то случайной, бесцельной траекторией, которая на самом деле вовсе не случайна и не бесцельна.

Я останавливаюсь у входа.

– Иди вперёд.

– Что?

– Доверься мне. Мне кажется… Мне нужно поговорить с Эларой.

– С Эларой?

Я не хочу его пугать. Что если я ошибаюсь? В любом случае, нужно избавиться от Элары, права я или нет.

– Пожалуйста, Кон. Просто дай мне минуту.

Он неохотно кивает и исчезает внутри. Но я знаю его слишком хорошо. Он пойдёт прямо к Рондету и подключится к ним, чтобы проследить за мной. Я надеюсь, что он так и сделает.

Элара останавливается, заметив меня. Лёгкий румянец окрашивает её щёки.

– Следишь за нами, да? – спрашиваю её. У меня не получается произнести это равнодушно. Меня слишком трясёт, руки сжаты в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Нужно успокоиться. Потому что, если мои опасения подтвердятся, это может быть опасно.

То есть очень опасно.

– Я вынуждена, – отвечает Элара. – Это всё, что я должна делать. Следить и… докладывать. Держать их в курсе. Прости, Бел. Мне так… так жаль. У них была эта штука, – её голос дрожит, она всхлипывает. Но у неё нет слёз. Она ни разу не плакала, с тех пор как мы её спасли. Когда её обвинили в покушении на меня на «Аделине», она рыдала без остановки. И когда её ранила швея-убийца тоже… Но не теперь. Больше нет. И я знаю почему.

Мехи не могут плакать.

Наёмница, которая пришла с дизайнером и швеями, тоже не выглядела как меха. Я помню провода и шестерёнки внутри, которые показало вскрытие. Но снаружи ни единого признака. За исключением шрамов. Должно быть, они разрезали её на кусочки и затем сшили вновь. Она была вся покрыта шрамами, причудливым узором из тонких белых полос по всей коже. Синяки и ушибы могут это скрыть. Элару избивали, на ней живого места не осталось… и всё ради маскировки. Чтобы скрыть множество шрамов. Повсюду.

Элара подходит ближе, каждое движение плавное, размеренное, как у хищника, преследующего жертву. Больше она не похожа на хрупкую, сломанную девушку. Теперь это опасный механизм.

Очень опасный механизм.

– Они изменили меня. А затем послали к тебе. Они знали, что ты меня приютишь, будешь держать при себе. Даже сломанную и израненную. Посол знает тебя, Бел. Он знает всё.

– Кто он, Элара?

– Чолтус? Он из верховного командования, один из правителей Гравии. Он не перед кем не отчитывается, Бел.

Мне не нужно спрашивать, почему она рассказывает всё это. Это уже не имеет значение. Она собирается убить меня.

Я пытаюсь подавить крик, рвущийся изнутри. Это нечестно. Только не Элара. Я же спасла её. Вернула назад.

– Ты не можешь перестать? Или начать посылать им ложные сведения? Ты можешь что-нибудь с этим сделать?

Элара качает головой.

– Я так запрограммирована. Мне жаль, – она останавливается, её тело заклинило. Её голос резко меняется. Все эмоции исчезают, когда она произносит следующие два слова: – Обратный отсчёт.

– Элара, очнись. Пожалуйста. Это не ты.

Элара дёргается, на её лице отражается ужас.

– Нет, – её голос снова стал прежним, дико напуганным. – Но это ничего не меняет. Мне проще думать, что я умерла ещё тогда. Что это не настоящая я. Но я всё помню. Я не умерла, Бел. Я была жива, когда… когда… Пожалуйста… умоляю… – она пытается отступить, но не может. Она просто дёргается на месте, обхватив саму себя руками. Её трясёт с головы до пят, в голосе паника. – Прошу, беги, Бел. В убежище. Скорее.

– Ты можешь побороть это, Элара! Давай, попытайся.

Я слышу торопливые шаги за спиной. Кон бежит по туннелю, выкрикивая моё имя. Он знает. Он видел. Он хочет остановить это. Но не может. Он не успеет добраться до меня, а я не успею укрыться. Плевать.

Элара падает на колени, её лицо скривилось, тело изогнулось от боли.

– Никто не может. Ты мне понравилась с самого начала. Постепенно я зауважала тебя и полюбила всем сердцем. Я бы сделала всё ради тебя. И он тоже. Но уже слишком поздно. Я слишком хорошо тебя знала. Поэтому они выбрали меня. Я не одна такая. Мне очень жаль. Беги! Тебе нужно бежать.

– Бел! – Кон хватает меня, утаскивая за собой в проход. Не знала, что он может быть таким быстрым, но теперь он тоже здесь. Под угрозой.

– Передаю координаты, – вновь говорит Элара скрипучим, нечеловеческим голосом. – Взрываю.

Кон хлопает по двери, ведущей к Рондету, как раз в тот момент, когда взрыв настигает нас. Я накрываю голову руками, и проход обрушивается на наши головы.

Глава 22

Не могу пошевелиться. Каждый вздох даётся с трудом. В темноте, погребённая под землёй и грудой камней, я не слышу ничего, кроме звона в ушах. И не чувствую ног. Не очень хороший признак, да?

Я пытаюсь подавить панику и заставить себя собраться с мыслями. Должен быть выход, какой-нибудь способ выбраться отсюда. Я не могу умереть вот так. Где же Кон?

Я пытаюсь выпрямить руки или ноги, но мне не хватает пространства, я крепко сдавлена со всех сторон. Здесь есть немного воздуха. Пока что. Скоро станет нечем дышать.

Кон тоже должен быть где-то здесь. Я ничего не вижу и не слышу. Это плохо. Да что там, это катастрофа. Почему я его не слышу?

– Кон? – вместо голоса выходит жуткий хрип. – Кон? Ты слышишь меня?

В ответ ничего. Совсем ничего. Даже если он отвечает, я его не слышу из-за этого звона в ушах.

Но он ведь подключался к моему сознанию, вместе с Рондетом. Они же не очень далеко. Если всё ещё живы, конечно. Их защитили их хрустальные покои, правда же?

– Ренна? Пожалуйста, Ренна, ответь…

Я погружаюсь во тьму, как в ванну со смолой, не в силах сопротивляться, слабая, искалеченная.

– Тише, юная королева. Мы все здесь. Не шевелись. Ты серьёзно пострадала.

Но как я могу просто лежать здесь, в то время как…

Где Кон? С ним всё в порядке?

Я даже не могу произнести эти слова вслух, только мысленно, но каким-то чудом она меня слышит и отвечает.

– Он жив. Он дышит.

Прошу, покажи мне.

Он не может выбраться из-под большого камня. Он ранен. По виску течёт кровь, а правая рука вывернута под неестественным углом. Это всё, что я вижу. Я пытаюсь достучаться до него силой мысли, и он шевелится. Молюсь, чтобы он очнулся. Ради меня.

– Бел? – это его голос или его мысли? Я слышу его разумом или ушами?

Ещё один звук доносится до меня – я скорее слышу через него, чем вокруг себя. Тихое гудение двигателей, низкое и ритмичное, от которого вибрирует воздух.

– Кто это?

Не похоже на антейские двигатели. И на вейрианские тоже.

– Тихо, Бел, – шипит Кон. – Ни звука. Просто… не двигайся…

Картинка перед глазами меняется. Я вижу разрушенный лагерь и поредевшие кроны деревьев, едкий дым и тени, падающие с неба.

Гравианские корабли.

– Нет!

– Бел, ты должна молчать. Тогда они тебя не заметят. Они тебя не найдут.

– Но они заметят тебя! Кон…

Я дёргаюсь, пытаясь столкнуть с себя огромную глыбу, что давит сверху. Всё тело ноет, звон в ушах не прекращается. Становится душно. Мелкие камни сыплются на меня, ударяясь о кожу.

– Бел, замри! Ни звука!

– Кон! – кричу вслух. Невидимая волна прижимает меня к земле. Рондет не даёт мне выбраться из ловушки, добраться до Кона и… не знаю, что ещё. Сейчас они на его стороне. Несмотря на то, что его наверняка захватят в плен.

Я снова пытаюсь закричать. Гравианцы вытаскивают его из-под завала. Он не может сопротивляться. Я чувствую его боль, его беспомощность. Они действуют грубо, безжалостно, а я пытаюсь вырваться из ловушки, чтобы помочь ему.

– Бел, нет.

– Я не могу тебя потерять! Я не потеряю ещё и тебя!

Я сразу узнаю звук перезаряжающегося плазморужья. Ужасный звук. Я слишком хорошо его знаю, чтобы с чем-либо перепутать. Кон падает на колени, сильно ударяясь о землю, когда они перестают его держать. Я чувствую боль, прострелившую всё его тело, как свою собственную. Они приставляют плазморужьё к его затылку, проводят дулом вниз по шее.

– Бел, – мысленно произносит он. Предупреждение. Мольба.

Острая боль и темнота. Всё.

Такое чувство, будто из меня вырвали нечто жизненно важное, оставив последнюю ниточку, натянувшуюся до предела. И затем она тоже рвётся. Напрочь.

Мой разум разрывается в агонии, но в лёгких не хватает дыхания, чтобы издать хоть звук. Из меня вырывается всхлип, и даже имя его не получается произнести. Ренна заворачивает меня в кокон из теней и молчания, убаюкивая мой разум тихой колыбельной, пока меня снова не поглощает тьма.

Кон… Кона больше нет.

***

Шум разгребаемого завала пробуждает меня от кошмара, где я похоронена заживо. И это не мой воспалённый бред, а скорее обострённое восприятие. Если не реальность.

– Сюда! – зовёт голос. – Скорее сюда!

Человеческий голос. С антейским произношением.

Рядом со мной разворачивается бурная деятельность, отчаянная, исступлённая. И затем я вижу свет. Каменные глыбы исчезают, и появляется свежий воздух. Я жадно глотаю его, потрясающий, волшебный вдох мгновенно оживляет всё моё тело. Пытаюсь приподняться, но меня пронзает боль, и я начинаю кашлять. Перед глазами белые пятна. Я вскрикиваю, мой голос хриплый и надломленный. В нём отражается не только физическая боль, но и скорбь.

– Не двигайся.

Я вскидываю голову, чтобы найти источник резкого голоса. Джондар присел на корточки слева от меня. Его лицо измазано в грязи и крови, но под всем этим я вижу, как он бледен до ужаса.

– Кон? – шепчу я, страшась услышать ответ и в то же время отчаянно желая этого, в надежде на чудо.

Джондар качает головой, и мой мир рушится. Ледяная волна проходит через всё тело, сердце покрывается ледяной корочкой. Сначала Шай, теперь Кон? Это несправедливо. Это не может быть правдой. Потерять его сейчас, когда я только-только начала осознавать, как сильно он мне нужен…

– Это было… – мой голос предаёт меня, слёзы вновь жгут глаза. Я стараюсь их подавить, задушить всхлипы, грозящие лишить меня остатков достоинства, и пытаюсь снова: – Это было быстро?

Джондар, убирающий с меня камни, останавливается и пристально смотрит на моё измученное лицо. Теперь он станет антеймом, как я понимаю. Их правителем. Но чем он будет править? Обломками, развалинами, руинами…

Я чуть было не пропускаю его ответ. Моему разуму, загруженному хаотичными мыслями, требуется мгновение, чтобы осознать, что он говорит. Он проводит ладонью по моей щеке – такой странный жест утешения от человека, который меня ненавидит.

– Он не умер, Бел. Они не убили его. Взяли в плен. Увели его во время всей этой суматохи после взрыва. Использовали снотворное, полагаю, и погрузили тело на корабль.

Я закрываю глаза, от счастья у меня перехватывает дыхание. Жив, он ещё жив. Пока что, во всяком случае. Нет, он им нужнее живым. Пока он у них, они владеют всем этим миром. Пока они удерживают Кона, его народ сделает всё, лишь бы он не пострадал. И даже Империя ничего не сможет сделать.

Слёзы текут по моим щекам. Джондар вытирает их почти так же нежно, как Кон.

– Они использовали Элару. Сделали из неё меху и заслали сюда.

– Я должен был догадаться. Я же знал её всю жизнь, – Джондар закрывает глаза, хмуря лоб от тяжёлых мыслей и скорби. – Я знал, что что-то не так. Знал. Но думал…

– Понимаю. Но теперь она умерла.

– Она умерла в тот момент, когда её прооперировали.

– Она пыталась меня предупредить. Даже будучи под контролем. Она пыталась… – я втягиваю воздух, стиснув зубы, и заставляю себя продолжить. – Ещё одна жизнь, отданная за меня. Последняя, – я снова открываю глаза. Мрачная безнадёжность сменяется свирепой решимостью. Это не последняя смерть на моей совести. Я знаю это наверняка. Все, кто был мне небезразличен, все, кто заботились обо мне… Мама, Нерисса, Шай, Дэн, Джессем, Элара… все эти смерти на моей совести. – Мы должны вернуть Кона. Вы уже собрали всех выживших? Мне нужен доклад о наших потерях, чтобы понять, что у нас осталось и что мы ещё можем использовать, – я толкаю последний камень, давящий мне на грудь, без особого успеха. – Вытащи меня отсюда.

Странная улыбка растягивается на его суровом лице, всего на мгновение. Я смотрю на него, загоревшаяся идеей спасти Кона, но меня тут же начинают одолевать сомнения. Если Джондар сейчас уйдёт, то кто мне поможет? Кто ещё знает о входе в покои Рондета? Немногие. Если он скажет, что осмотрел обломки и ничего не нашёл, то кто станет проверять? Я перестану стоять у него на пути. Никто больше не окажется между ним и Коном.

Должно быть, он прочитал это в моих глазах, или просто самому пришла в голову такая мысль. Улыбка сменилась более мягкой, в глазах появились смешинки, которые так сильно раздражали меня раньше. А теперь они меня успокаивают.

– Слушаюсь, ваше высочество, – отвечает он, склонив голову. – Полагаю, меня никто не услышал, когда я звал.

Он достаёт из-за пояса свой коммуникатор – одно из изобретений Кона, которое сейчас очень кстати.

– Я нашёл принцессу. Маячок, который дал ей антейм, всё ещё работает. Она жива, но не может выбраться. Нужна помощь.

Маячок Кона, встроенный в браслет. Я уже и забыла. Он всё ещё спасает людей, его блестящий ум по-прежнему помогает нам, в том числе найти тех, кто потерялся. Например, меня. Я тянусь к Джондару и беру его за руку, стараясь не сильно шевелиться, чтобы не ухудшить своё положение.

В считанные мгновения солдаты с облегчением на лицах и пылом в движениях окружают меня и поднимают каменную глыбу, освобождая из ловушки. Я пытаюсь подняться на ноги, зная, что Джондар не отходит от меня дальше, чем на полметра, готовый в любой момент подхватить, если меня подведут ноги. Так же, как он всегда был готов поддержать Кона.

Я морально готовлюсь к докладам, зная, что хорошего в них мало, наши потери чрезвычайно серьёзны. Наше убежище было раскрыто. Если мы собираемся спасти Кона, нам нужно собрать каждую крупицу информации, взвесить все возможные варианты. Я не допускаю и мысли, что у нас может не получиться.

Потому что если мы его не спасём…

Наверное, я пошатываюсь. По крайней мере, мои плечи точно подрагивают.

Джондар берёт меня за локоть – незаметная посторонним взглядам опора. Он наклоняется на мгновение к моему уху, в его голосе неожиданно появляется мягкость и теплота.

– Мы вернём его, Бел. Даже ценой своей жизни.

Его слова становятся для меня железным щитом. Я не могу сейчас выразить свою благодарность ему вслух, но надеюсь, он чувствует это. Внезапно он напоминает мне моего брата Арта. Все мои братья очень разные. Зендер всегда полон энергии и пыла. Он в любой момент готов броситься в битву, и все последуют за ним. Люц будет рядом с ним, управляя легендарным Крылом. Ему нет равных, когда дело касается тактики. Арт продумает каждую деталь, он виртуозно обращается с таким оружием, как информация. Вместе они непобедимы.

Мои братья всегда знают, что делать. Если бы только я смогла связаться с Зендером… Я провела всю свою жизнь в его тени. Я знаю его, как никто другой, знаю, как он думает. Я знаю их всех. Мы все воспитывались вместе, мама и папа научили нас всему, что знали сами… И тут я осознаю. Мне стоит только представить себя одной из них, как ответы тут же приходят сами собой.

– Мне нужно попасть в штаб управления, – говорю Джондару. – И собрать всю информацию, что у нас есть, всё, что может пригодиться. Сейчас же. Был ли повреждён аппарат связи? Кон его закончил?

Но по лицам вокруг я понимаю, что хороших новостей нет.

***

Изобретение Кона уничтожено, иначе не скажешь. Детали и обломки разбросаны по всей палатке, в которой он работал. Я стою на разваленном входе, глядя на всё это, и внутри меня образуется чёрная яма. Всё потеряно. Разлетелось на кусочки. Даже не сломано, а взорвано плазмой.

Джондар тихо матерится.

– Может, что-нибудь уцелело?

Я чувствую себя ещё более беспомощной, чем когда лежала под завалами.

– Не знаю. Это было его творение. Я понятия не имею, что нужно, чтобы оно заработало.

– Что нам делать?

– Они раскрыли наше местоположение. Надо срочно уходить.

– Отправь наших посыльных в другие лагеря. Пусть предупредят.

– Нам нужна работающая система коммуникаций, ваше высочество.

– Да, нужна, – я прикусываю нижнюю губу. Вредная привычка. Элара и Нерисса ругали меня каждый раз. Это жест слабости. А сейчас нельзя показывать слабость. – Пусть соберут. Всё, что осталось. Заберём с собой.

– Но куда? В горы?

– Можешь принести мне верёвку?

Он выглядит сбитым с толку.

– Верёвку?

Нет времени объяснять. Сейчас меня больше всего беспокоит то, что я не слышу голоса. Рондет молчит. Совсем. И мне нужно понять, всё ли с ними в порядке. Я не могу потерять и их тоже. Почему я не подумала о них раньше?

Я прохожу через лагерь. Теперь, когда гравианцы улетели, уцелевшие антейцы вернулись, пытаясь спасти всё, что можно. Они смотрят на меня, когда я иду мимо, но ничего не говорят. Плохой знак. Очень плохой.

Кто-то присоединяется ко мне, шагая рядом.

– Ваше высочество?

Том, конечно же, меня не бросил. Я задаюсь вопросом, где же Петра. Она не может быть далеко. Надеюсь. О предки, а что если она?..

Я не даю этой мысли сформироваться.

– Где Петра?

Он замечает мой страх.

– Охраняет периметр.

Я облегчённо выдыхаю, уголок губ Тома дёргается в улыбке. Он знает, о чём я подумала, чего испугалась. Возможно, после нападения гравианцев он сам подумал то же самое о нас с Петрой.

Но его следующий вопрос удивляет меня. Всего два слова, но сколько в них тайного смысла.

– А Джондар?

Джондар? Я внимательно смотрю на него. Вот как? Ну, а почему нет? Хотя я и подумать не могла, что он во вкусе Тома. С другой стороны, откуда мне знать? Я даже не знаю, кто в моём вкусе.

– Он в порядке. Я дала ему поручение, скоро вернётся. Мне нужно попасть в покои Рондета. Они под землёй, но проход завален камнями. Поможешь?

Осколки стекла и кристаллов всё ещё сверкают в траве. В земле огромная зияющая дыра, ведущая вниз.

Джондар прибегает с верёвкой, накрученной кольцами на его руке.

– Ваше высочество.

Ваше то, высочество это. Официоз начинает действовать на нервы. У нас нет на это времени. Ну почему в самом разгаре войны, в эпицентре урагана и хаоса, они всё ещё цепляются за эти дурацкие титулы?

– Да хватит уже. «Бел» намного короче и удобнее. Пользуйтесь этим.

Я обхожу дыру вокруг. Они всё ещё там? Живы ли? Есть только один способ выяснить, хоть меня и не радует перспектива прыгнуть в эту тёмную яму. Но что ещё остаётся? Тоннель обвалился прямо на меня. Расчищать завалы – это долго.

Так что вниз.

Я оглядываюсь на Тома и Джордана, зная, что они не отпустят меня в одиночку. Спорить бессмысленно, так что я даже не пытаюсь. Пропустим этот этап.

– Бел? – спрашивает Джондар в ожидании указаний. И, как я подозреваю, страшась их. Может, он боится высоты. Или темноты.

– Привяжите верёвку. Мы спускаемся.

И мы это делаем молча. Я первая, скользя по верёвке вниз, в темноту, пока мои ноги не касаются земли. Моё тело протестующе ноет, но я не обращаю внимания на боль. У меня нет серьёзных ран, а царапины и синяки того не стоят. Внизу темно и тихо. Кристаллы лежат неподвижно. Ко мне присоединяется Том, а за ним неохотно – Джондар. Это священное место. Настолько священное, что он ни разу здесь ещё не был. А теперь мы его осквернили.

Если же он боится темноты, то ему очень не повезло.

Свет над головой, бледный и далёкий, оставляет нас в темноте.

– Нам нельзя быть здесь, – бормочет Джондар.

– Ой, хватит. Ты же брат Матильды. У тебя столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Если не больше. Ты же антеец.

– Да, это как раз то, что я хотел услышать, – встревает Том.

О предки, благословите Тома и его чувство юмора.

Я улыбаюсь и продолжаю путь. Когда я подхожу к ближайшей стене, мои пальцы касаются шершавого камня, а затем нащупывают гладкую панель.

– Ренна? – здесь слишком тихо. Я делаю вдох, но слишком судорожно, чтобы это как-то меня расслабило. – Ренна, вы здесь? Аэрон? Пожалуйста, ответьте мне.

– Мы по-прежнему здесь, принцесса.

Узнаю недовольный голос Аэрона, непривычно слабый.

– Вы ранены?

– Нет. Не совсем. Но наша земля… наша земля кричит от боли. Наш антейм…

– Кон? Где он? Можете мне показать?

Аэрон колеблется, не желая отвечать. Или пытаясь подобрать слова. Но затем он всё же отвечает. Вот только не то, что я хочу услышать.

– Нет.

– Нет, вы не можете, или нет, вы не хотите?

Голос становится крайне раздражённым.

– Мы не покажем.

– Я не ребёнок, Аэрон.

– Для нас ребёнок. Ренна, Фавре и я единодушны во мнении. Наша сестра присматривает за ним.

Великолепно. Они всё ещё пытаются защитить нас, оградив от всего.

– Он хотя бы жив?

– Да, Бел, жив. Но его боль… чудовищна.

– Что они говорят, Бел? – вмешивается Джондар. – Что они говорят про него?

Он выступает вперёд, но Том сжимает его плечо, останавливая. Значит, он тоже о них знает. Матильда рассказала? Или Кон.

Я смотрю на его обеспокоенное лицо. Наверное, Аэрон видит то же выражение на моём лице. Или в моей голове. И я понимаю. Я бы тоже не хотела говорить Джондару, что Кон страдает. Не уверена, как он это воспримет. Возможно, мы похоже даже больше, чем я думала.

– Они не знают. Он жив, но они не могут… Он жив.

Этого достаточно, да? Большего знать не надо. Боль, столько боли, что древнее инопланетное создание называет её чудовищной… Я не хочу даже думать об этом, а уж тем более разделять эту ношу с другими.

– Они наверняка могут сказать что-то ещё.

– Не сейчас. Не за этим мы здесь. Я хотела узнать, есть ли где-нибудь безопасное место, чтобы гравианцы нас не нашли. И как можно починить коммуникаторы. Или связаться с Зендером.

– Бел? – это Ренна. Я ещё никогда не была так счастлива слышать её голос. Хотя он и звучит приглушённо. – Рада тебя слышать. Мы думали… боялись, что ты…

Я прижимаюсь лбом к стеклянной панели.

– Знаю. Я тоже. Но сейчас мне нужна ваша помощь. Понимаешь?

Закрыв глаза, я делюсь с ними всеми своими страхами, болью, тревогами, вызванными тем, что случилось с Эларой и Коном. Мне нужно найти новое убежище для его людей, чтобы обезопасить тех, кто мне верит. Тех, кто думает, что я могу их защитить. Тех, кого я подвела.

И стоит мне подключиться к коллективному разуму, как перед глазами всплывает видение. Я выхожу на свежий воздух, вижу пещеры вокруг, которые ведут глубоко под землю и тянутся там, как кроличьи норы, как лабиринт.

Там мы можем спрятаться. Там достаточно места для такого количества людей. Кон уже как-то раз упоминал пещеры – он говорил, что древние антейцы жили под землёй. Под дворцом, под зданием Рондета. Он говорил, что они все связаны между собой.

Тоннели, вот что он имел в виду. Я исследую пещеры, мой разум быстрой рекой несётся по проходам. Тоннели, выходы из которых есть повсюду. Тоннели, которые можно использовать и для укрытия, и для нападения, потому как они позволяют перемещаться незаметно.

– Почему вы раньше не показали это Кону?

Они колеблются. И мне отвечает не Ренна. Голос Аэрона пропитан злостью и горечью:

– Это наша территория. Не ваша. Священные тропы. Раньше они вам были не нужны.

– Ещё как нужны, мы могли их использовать.

– Использовать, да. Но только сейчас они вам по-настоящему нужны.

Как же он упрям, просто отвратительно. Прямо как Кон, только без его лёгкости и доброты. И надо же Аэрону вечно придираться к словам! Я заталкиваю свою обиду подальше, но чувствую, что она не осталась для него незамеченной. Ну и пусть.

– Как нам туда попасть?

Маршрут высвечивается в моей голове, как будто светлячками в ночи.

Но этого недостаточно.

– Мне нужно больше. Мне нужна ваша помощь. Мы должны сразиться с ними. Аэрон, Ренна, пожалуйста.

– Что ты хочешь от нас, юная королева? – озадаченно спрашивает Ренна.

– Вас самих. Я видела вас. Пробудитесь. Помогите нам.

– Это не обсуждается! – взревел новый голос в моей голове, и меня от него затрясло.

Фавре. Скорее всего, это он. Впервые за всё это время он заговорил со мной, что свидетельствует о том, как расшатаны они в настоящий момент. Третий и четвёртый голоса прежде не снисходили до разговора со мной. Но сейчас всё изменилось.