Текст книги "Крыло Королевы (ЛП)"

Автор книги: Джессика Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Бел! – зовёт Шай. – Забирайся в кабину. Скорее.

– Где Кон?

– Он ещё внутри. Но ты должна покинуть это место. Сейчас же!

– Мы не можем бросить его здесь. Если они захватят антейма…

Он собирается возразить, я знаю. Шай думает только о моей защите, не об Антеесе. Вообще не о нём.

Он хватает меня за руку, жёстко встряхивает, словно пытается призвать к благоразумию. Я злюсь и вырываюсь.

– Залезай внутрь.

– Только с Коном.

– Они перекрыли космические пути. Они отрезали эту планету от любой помощи извне и теперь целятся на все основные места. Ты должна улететь отсюда, пока есть время. В глушь, где они не будут искать. А потом мы разработаем план побега, обратно на Вейриан.

– И что будет, если они захватят в плен Кона? Ну же, Шай, ты же знаешь, сколько он значит для своего народа. Антейцы пойдут на всё, чтобы спасти его, даже позволят гравианцам оккупировать весь их мир. Мы должны вытащить и его тоже. Он наш союзник.

– Нет брака, а значит, нет союза. Бел, пожалуйста!

Не могу поверить, что он говорит это. Из всех людей…

– Брак – это формальность. Естественно, союз есть. Иначе бы меня здесь не было.

Кроме того, если я уеду и смогу каким-то образом вернуться домой, как тогда будет настроена моя семья? Они, конечно, захотят помочь, но станут ли? Если у них не будет личной причины? Что только половина проблемы, потому что, даже если я окажусь в безопасности здесь, я пока не смогу покинуть планету, не говоря уже о том, чтобы добраться до Вейриана. Я могу попасть в засаду и стать заложницей. Или того хуже.

Я сверлю взглядом Шая. На это нет времени. Ни на нас. Ни на всё это.

– Я не могу уйти без него.

Он ворчит и ругается под нос, не сказать, что разборчиво.

– Кон не полетит, – сообщает Шай, закончив материться.

– Что?!

И чему я удивляюсь? Ну, конечно, он не собирается покидать дворец. Он отправился чинить сломанный двигатель вместо того, чтобы покинуть терпящий бедствие корабль. Он бы никогда не оставил своих людей в таком положении. Если его не переубедить, по крайней мере.

– Да, точно, – бормочу я. – Мы должны его уговорить.

– И ты отправишься с ним, – отвечает Шай. – Без возражений, Бел. Если я приведу тебя к нему и найду выход, ты тоже уйдёшь. Это не твоя битва.

Но и не его. Я киваю, слишком оглушённая, чтобы спорить. На самом деле, это вообще не битва, ни для кого из нас. Это полный разгром. Пойдёт ли теперь речь о свадьбе? Мирное время кончилось. Антеес будет оккупирован гравианцами, и нам стоит ожидать, как минимум, затяжной войны. Если только Кон не попадёт в плен, потому что тогда антейцы прекратят любое сопротивление. Они не рождены сражаться. В отличие от нас.

– Я уведу его в безопасность, если ты об этом. Но мы должны выступить против гравианцев. За этим мы здесь. Мы рождены для этого.

Он ничего на это не отвечает, но подталкивает меня вперёд.

– Нам туда.

Глава 15

Я бегу вслед за Шаем, отмечая, что люди, выпускавшие огонь на подавление гравианцев, тоже отступают к самолётам. Они поднимаются в воздух. Три из них улетают вдаль – в безопасность, надеюсь, – но четвёртый, едва успев подняться выше дворцовых ворот, взрывается, унося жизни всех людей на борту. Обломки дымящегося металла падают на клумбы, сжигая цветы.

Шай вздрагивает, но это единственное, что выдаёт его эмоции. На это нет времени. Эти слова продолжают крутиться в моей голове. На это нет времени. Ещё один мощный взрыв сносит ворота, но проход заблокирован грудой камней.

– Нам здесь не выжить, – перекрикивает он шум. – В лесах, возможно, у Рондета. Или в горах Монсерратта. Где угодно, но не здесь.

– Мы доберёмся туда, – уверяю его. – И вейрианский флот прорвёт блокаду со всей мощью Империи за спиной. Может, нам нужно просто продержаться до тех пор. Вот увидишь. Зендер, наверное, уже рвётся в бой, вызвав подкрепление.

Если бы желания были лошадьми, попрошайки бы уже ездили верхом. Нерисса часто так говорила.

Нерисса умерла из-за меня. Сколько ещё людей погибнет сегодня?

Где остальные мои стражники? Где Элара и горничные? Они в порядке? Нельзя об этом думать. Нужно продолжать идти.

– На ответные действия флота потребуется время, которого у нас нет. Если Гравия успеет заставить Антеес капитулировать, то что сможет поделать Императрица? Всё будет кончено ещё до того, как Империя сумеет как-либо отреагировать. А ведь Антеес даже не входит в Империю. Если флот и попытается его защитить, то только ради тебя. Но уже будет поздно, Бел.

И ключ к молниеносной победе гравианцев – это Кон. Я смотрю вверх, на башню, где находится его кабинет. Я ещё ни разу там не была, но уверена, что он там. Нужно вывести его оттуда, пока его не захватили в плен или не убили. Не то весь его мир будет потерян. Гравианцы заполнят все уголки дворца пехотинцами и мехами, все сады и террасы уже забиты ими. Когда мы достигаем башни, Шай, Джессем и остальные присоединяются к королевской страже, которой пока удаётся держать оборону вокруг башни. Их сотни, и все они заботятся о том, что Кон был внутри, в безопасности. Или в ловушке.

– Иди! – выкрикивает Шай. – Скорее. Мы перекроем лестницу.

Я должна найти Кона. Это моё единственное задание. Без него всё развалится. И если его возьмут в плен…

Его народ сделает всё, что угодно, чтобы освободить его.

Он не думал, что они в самом деле нападут. Он никогда не верил угрозам Чолтуса.

Я взбегаю вверх по ступенькам, мои ноги болят, голова кружится. Платье замедляет движение, но меня ничто не остановит. Только не сейчас. Плазморужьё разряжено, и я знаю, что оно бесполезно, но продолжаю крепко держать его в руках. Его можно использовать для угроз или как дубинку. У меня хотя бы есть пояс с кинжалами, если дело дойдёт до ближнего боя.

Добравшись до верха, я вижу запертую дверь. Кабинет Кона. Меня никогда не подпускали даже близко, но я достаточно изучила дворец, чтобы знать, где он находится. Это его убежище. Я бью кулаком по двери.

– Кон? Кон, впусти меня. На нас напали! Кон!

Медный ящик на стене на уровне моей головы издаёт механический писк, и затем я слышу голос Кона, металлический и далёкий. Это маленький планшет, встроенный в стену.

– Бел? Что ты всё ещё здесь делаешь?

– На нас напали!

Планшет опять трещит.

– Тебе нужно нажать на экран, чтобы я тебя услышал.

Чёрт бы побрал его тупые штуковины. Почему он не может просто открыть дверь? Что он вообще там делает? Я хлопаю ладонью по ящику, ударяя по экрану. К счастью, он не сломался.

– На нас напали. Лимасилл вот-вот падёт. Впусти меня.

Дверь жужжит и клацает, шестерёнки и прочие механизмы щёлкают внутри. Медленно и со скрипом она открывается.

Огромная комната с куполом вместо потолка из разноцветного стекла, как в здании Рондета, предстаёт перед моими глазами. И она заполнена многочисленными изобретениями Кона. Они свисают сверху, лежат разобранными на верстаках, одни в процессе создания, другие – на переработке. Они заполняют полки, наряду с его книгами и чертежами.

Кон стоит в центре с растрёпанными волосами, и выглядит так, будто его только что разбудили. Он держит в руке коммуникатор, и вроде бы оттуда доносится голос Джондара. Отчаянный от страха. Но Кон не обращает теперь на него внимания. Рабочий фартук поверх его одежды не защитил ни его лицо, ни его рукава от брызг масла и сажи.

Мой без пяти минут муж выглядит как кузнец. Ну, самый богатый кузнец в мире.

Разве он не готовился к свадьбе?

– Что ты?.. – начинаю я, но затем замечаю его проект, и слова застревают в горле.

Это летательный аппарат. В его основе моя «Оса» и вейрианские стрекозы из моих воспоминаний – всё то, что я показывала Рондету и что они, в свою очередь, показали Кону. Выполнено идеально до мелочей, каждая деталь уникальна и безупречна. Прозрачные панели, встроенные в крылья, сверкают – солнечные батареи, о которых он говорил пару дней назад, когда мы сидели в саду и я думала только о наёмных убийцах да подробностях вскрытия трупа, – они такие лёгкие, но в тоже время сильные, мощные. Поверхность не деревянная, но из какого-то тонкого пластика. А вместо брезента – шёлк.

– Кон, – выдыхаю я его имя с благоговением, – что ты сделал?

Он взмахивает рукой, взволнованный:

– Оно ещё не закончено. Я собирался… подготовить свадебный подарок. Но меня постоянно отвлекали, и время пролетело так быстро, поэтому я не успел, оно ещё не совсем готово, – его изумрудные глаза скользят по моему лицу, а потом он спешно отводит взгляд. – Когда ты вспоминала полёты на своей «Осе», ты была так счастлива… А потом ты показала нам красоту этих насекомых, и я подумал…

Я смотрю, не отрывая глаз, но всё ещё не могу поверить. И только крики, раздавшиеся снизу, приводят меня в чувство.

Мой голос звучит резче, чем мне бы того хотелось:

– Тебе придётся оставить это здесь. Нам нужно уходить. Дворец захвачен. Лимасилл пал. Они идут сюда, – он выглядит раздавленным моими жестокими словами. Это очень плохо. Но самобичевание придётся отложить на потом, потому что это правда, и он должен её услышать.

Грохот со стороны лестницы предвещает появление Шая и его солдат. Они заполняют дверной проём, но я не могу не отметить, что их стало меньше, чем было внизу. Едва ли их достаточно, чтобы сдержать натиск. Я замечаю тень, на мгновение мелькнувшую на лице моего капитана, и сердце замирает. Всё плохо. Одного взгляда мне достаточно, чтобы понять, что всё плохо. Но, с другой стороны, я и не ждала чуда. Я не так наивна.

– Мы окружены, – сообщает Шай, кратко и по делу. – Нам их не сдержать.

– Нет. Вы должны вывести антейма.

Нельзя, чтобы Кона схватили. Даже сейчас он общается по коммуникатору на запястье, получая отчёты и раздавая указания. Его люди нуждаются в нём. Сейчас как никогда.

– Никак, ваше высочество, – Шай выплёвывается титул, как ругательство.

– Есть путь, – вмешивается Кон. – Но пойдёт Бел, не я.

Он стоит рядом со своим летательным аппаратом, держа пару гогглов.

– Ты же сказал, оно не закончено.

Кон скромно улыбнулся.

– Мои изобретения никогда не бывают законченными. Только не для меня. Но это можно считать рабочим. Полёт будет тестовым, если тебя это не смущает. Но с точки зрения механики и аэродинамики всё должно быть хорошо. Тебе нужно будет только добраться до южного крыла. Джондар откроет тебе вход.

Так вот о чём он говорил по коммуникатору? Договаривался о моём побеге? Я отказываюсь брать гогглы. Джондар никогда не согласится спасти меня, пожертвовав Коном.

– Ты должен полететь.

– Я не умею. Понимать внутреннее устройство недостаточно, чтобы управлять, – я знаю. Ну конечно, я это знаю. Но он всё же обязан выбраться отсюда.

Он проводит подушечками пальцев по моей щеке. Это самое нежное прикосновение, которое я когда-либо чувствовала, и я его не достойна. Я не могу даже рассматривать вариант оставить его здесь. Не вот так. Он должен улететь. Его мир нуждается в нём.

– Для этого нужно сердце, Бел, умение полагаться на свои инстинкты и верить. У тебя всё это есть. У меня – нет.

– И как же я полечу в этом нелепом наряде?

– В чулане есть спецодежда.

Предки! У него на всё есть ответы?

– Я не оставлю тебя, – оглядываюсь на Шая. – Никого из вас не оставлю!

– Вы сделаете это, ваше высочество, – отвечает Шай. – Вы оба. Вы можете отвезти антейма. Этот самолёт выглядит достаточно крепким, чтобы выдержать вас обоих. И пролететь нужно совсем немного, как заметил его величество.

Он многозначительно смотрит на Кона.

– Будто ты в этом что-то понимаешь, – язвлю я, но тут же осознаю, что так оно и есть. Он разбирается в летательных аппаратах не хуже меня. Он провёл большую часть жизни рядом с ними, благодаря мне. Это всё какой-то страшный сон. Страх делает меня безрассудной. – Я останусь с тобой, Шай. Я никуда не полечу. Я не оставлю тебя здесь умирать.

На его лице отражается внутренняя борьба, всего на мгновение. Уже через секунду он подавляет эмоции. Опасные слова, я понимаю, но это всё же правда. Да и какое это уже имеет значение? Жгучие слёзы жалят мои глаза – злость, отчаяние, ярость провоцируют их. Злость на всю безнадёжность этой ситуации. Злость на политическую игру, которая лишила меня шанса быть с человеком, которого я люблю, но оставила его рядом.

Он ничего не говорит. Он не предлагает мне выбор. Только не сейчас.

– Я не могу, – шепчу я.

Шай берёт мою руку, сжимая её.

– Ты должна, Бел, ты должна выжить. Только для этого я здесь. Понимаешь? – агония в его голубых глазах говорит всё, что мне нужно знать. Я больше не могу с ним спорить. Он смотрит на меня, требуя поступить, как он говорит, хотя бы в этот раз. И я должна. Я знаю это. Затем он переводит взгляд на Кона, стоящего позади меня, наблюдающего за всем. Он всегда всё видит. Я такая дура. – Вы оба нужны людям, чтобы выжить, чтобы начать бороться за свою свободу, – он со всей своей серьёзностью смотрит на Кона. – И вы должны научить людей бороться. Бел поможет. К тому же, вейрианцы перевернут землю, чтобы помочь вам, если Бел здесь. Вы это знаете.

Звуки выстрелов доносятся со стороны лестницы, за ними следуют взрывы гранат. Пол трясётся, гремит.

– Бел должна полететь, – возражает Кон. – Она меньше весит, и у неё есть опыт управления…

– Летите оба, – настаивает Шай. – Вам нужно добраться только до южной башни, помните?

Зарычав от бессилия, я хватаю гогглы и направляюсь к чулану, чтобы переодеться. Мне не до стестения: я снимаю дурацкое платье, оставаясь в нательной рубашке, панталонах и корсете. Пытаюсь сделать глубокий вдох и с хрипами избавляюсь от корсета. Надев комбинезон, я застёгиваю пояс с кинжалами на талии, и до меня доносятся голоса Шая и Кона.

– У вас здесь есть взрывчатка? Что-нибудь, чтобы установить ловушку на двери?

– Всё уже готово, – отвечает антейм. – Ты же не думал, что я просто сидел здесь и ждал?

Стараюсь их не слушать. Нельзя задумываться об этом, не сейчас, пока мне ещё предстоит кое-что сделать.

Шай погибнет, чтобы мы с Коном смогли сбежать. Шай пожертвует собой ради меня и моего будущего мужа. Потому что это его работа. Потому что он здесь для этого, с самого начала. Он никогда не был моим. Он никогда не любил меня просто за то, что я это я. И всё же… любил. Он любил меня всё это время – вот что он пытался сказать, а теперь уже слишком поздно. Я единственная причина, по которой он здесь. Я смахиваю предательские слёзы и надеваю гогглы, чтобы скрыть глаза, завязывая волосы в пучок на затылке.

Я иду к Кону. У меня не получается говорить мягко, в моём голосе горечь и резкость:

– Ты готов? Покажи мне пульт управления и забирайся внутрь, – отпрянув, Кон тяжело сглатывает и затем кивает. Вынужденно. Шокированно, может быть. Это всё неважно. Я должна вывести его отсюда. Это моя задача. Шай открыл мне глаза на это, и я в долгу перед ним.

Всё происходит за считанные секунды. Инструкции Кона очень точные. Торопливые, но понятные. «Он мог бы стать хорошим учителем», – рассеянно думаю я, не забывая о приближающейся угрозе. За звуками выстрелов слышно, как умирают люди.

Это я тоже стараюсь не слушать. Потому что передо мной стоит важная задача.

Кон забирается в «Стрекозу» первым. Я сажусь перед ним, прислоняясь к его груди, и берусь за управление.

Вид просто фантастический. Панель управления интуитивно понятная, и машина быстро откликается. Есть только одна загвоздка.

– А где выход?

Кон кричит за моей спиной:

– Шай, нажми кнопку, чтобы открыть купол, она над…

Серия выстрелов разрезает воздух. Мы оба вздрагиваем, купол рушится, миллионы осколков летят на нас, осыпаясь по всей мастерской смертоносным дождём.

Шай опускает винтовку.

– Вперёд.

– Вот зачем надо был стрелять? – мрачно ворчу. – Идиот.

– Это просто стекляшка, – голос Кона дрожит.

Нет, не просто. Я-то знаю. Витражный купол был прекрасен, как отголосок всего того, что я видела в здании Рондета. Такой красивый. И, наверное, очень древний. Одно только мастерство исполнения сделало его бесценным. Даже я расстроена. Но если я поддамся эмоциям, то сломаюсь, прямо как это стекло.

– Я про пустую трату пуль, – Кон наверняка догадывается, что я вру. – Держись крепче.

Я поднимаю «Стрекозу» в воздух, не в силах посмотреть на Шая. Двигатель мягко гудит, вибрирует. Это не единственное сердцебиение, которое я чувствую. Лёгким нажатием я набираю высоту, и «Стрекоза» взмывает в небо.

Я оглядываюсь вниз, хотя мне не стоило этого делать. Под нами я вижу, как отступает Шай, как комнату заполняют фигуры в чёрном. Шай поднимает глаза, как раз когда мы начинаем отлетать от разбитого купола, и улыбается. Я уверена, что он улыбается. Не радостно, но удовлетворённо, не отрывая от меня своих голубых глаз. Не знаю, может ли он меня разглядеть, но это не так уж и важно. Он делает это ради меня. Он поднимает ладонь, прижимает к сердцу и сжимает в кулак.

Приветствие.

Прощание.

Весь верхний этаж взрывается. Ударная волна сотрясает «Стрекозу» ураганом жара и пламени, отбрасывая нас дальше в небо. А позади остаётся разверзшийся ад.

– Держись, – шепчет Кон. Его рука сжимает моё плечо в знак поддержки.

– Всё уже, – отвечаю я сдавленным голосом, и поднимаю рычаг, чтобы развернуться правее, – всё в порядке.

«Стрекоза» моментально отзывается, разворачиваясь в горячем воздухе, ловит воздушный поток и свободно скользит.

Она прекрасна. Самолёт, который Кон сделал специально для меня. Дивное творение. Здесь есть всё, о чём я только могла мечтать в летательном аппарате.

Слёзы текут по моим щекам. Я пытаюсь их сморгнуть, но они не прекращаются. Чёрт, сейчас не время для этого.

Но Шай… В груди ноющая боль, всхлипы рвутся наружу… Шай…

Кон обхватывает меня руками, не сковывая мои движения. Он зарывается лицом в мои волосы и вздыхает. Его дыхание горячее, судорожное, но оно действует на меня успокаивающе. Небольшое утешение.

– Мне жаль, Бел. Мне очень жаль.

Весь остаток пути мы проводим в молчании.

«Стрекоза» парит над Лимасиллом, охваченным огнём, над выжившими антейцами и одетыми в чёрное гравианцами, над горящими садами и террасами, залитыми кровью, над тем, что осталось от королевской библиотеки под мастерской Кона. Все эти книги… Все эти бесценные книги…

Падение Лимасилла. Я никогда не думала, что буду так оплакивать это место. Дирижабли в огне падают на землю. Всё рушится, остаются лишь развалины. Абсолютно всё.

И Шая больше нет.

Мы подлетаем к южному крылу, вход в которое всё ещё защищают от врагов. Мы оказались здесь даже быстрее, чем я думала. Мы пролетаем место, где ведутся яростные бои, и внезапно «Стрекоза» взбрыкивает, сбиваясь с курса. Боль пронзает моё бедро, но я ещё сильнее вцепляюсь в рычаг, возвращая управление.

– Что такое? – Кон прижимает меня к себе.

– Ничего, всё в порядке, – лгу я. Меня охватывает мучительная боль, но мне нужно скрыть это от него. Времени нет, надеяться не на что. Мы уже почти на месте. Я должна справиться. – Я приземлюсь там, у ворот. Ладно?

Как мне удаётся так мягко посадить «Стрекозу» у южного крыла дворца, я сама не знаю. Видимо, результат его разработок. Чёрные пятна пляшут перед моими глазами. Как только мы приземляемся, к нам спешат остатки почётного караула, и за ними по горячим следам несутся Джондар с горсткой придворных.

Мы в безопасности. Мы спасены. Все силы покидают моё тело.

Я выскальзываю из «Стрекозы», потому что Кон не сможет выбраться, пока я этого не сделаю, а они должны увидеть его живым и невредимым. Но при попытке опереться на больную ногу я падаю, беззвучно рыдая.

– Бел! – голос Кона звучит едва слышно, словно он опять говорит через свой медный ящик. Но помехи на этот раз возникают внутри моей собственной головы. Боль простреливает моё бедро, когда я пытаюсь пошевелиться, и оно жжётся, горит, в точности как весь Лимасилл.

Сильные руки поднимают меня, держат на весу. Тело, к которому я прижимаюсь, пахнет как Кон, но этого не может быть. Он бы так не дрожал.

– Бел, ответь мне. Кто-нибудь, приведите врача. Принцесса ранена. Приведите грёбаного врача! Скорее!

Я улыбаюсь, держась на грани сознания, и думаю о том, как это похоже на Шая.

А потом я вспоминаю: Шай никогда больше не выкрикнет ни одного приказа. Наряду с агонией, распространяющейся от моей раны, эта мысль причиняет слишком сильную боль. Я сдаюсь, оказываясь во власти темноты.

Глава 16

Очнувшись, я вижу над собой какой-то светлый изогнутый потолок, от одного взгляда на который у меня кружится голова и крутит в желудке. Я жмурюсь до тех пор, пока линии и точки не перестают плясать перед глазами, и, сделав глубокий вдох, вновь поднимаю веки. Как только моё зрение возвращается, я понимаю, почему потолок такой странной формы. Я лежу на низкой койке в шатре, марлевая занавеска отделяет мой уголок от остального пространства. Я одета в оборванные лохмотья комбинезона, хотя ткань на ноге кто-то обрезал. Моё бедро и живот перевязаны – белые тугие слои бинта накручены один за другим. Но я всё ещё жива. У меня всё тело болит так, что не остаётся никаких сомнений в том, что я жива.

Развернувшись, я нахожу свой пояс для кинжалов, аккуратно сложенный на стул рядом. Я пытаюсь сесть, чтобы дотянуться до него, но голова вновь кружится. Меня поглощает боль. Пронзает насквозь, начиная с ноги и распространяясь по всему телу ледяным лезвием, режущим мои нервные окончания. И тогда я вспоминаю: мы с Коном взлетели, я оглянулась вниз и увидела, как башню пожирает огонь. И осознала… осознала, что…

Шая больше нет.

Как и Джессема, и Дэна, и многих хороших солдат – вейрианцев и антейцев. Всех их больше нет. Только предки знают, где Петра и Том, что произошло с ними. И с Эларой со всеми её портными и дизайнерами, со всеми горничными, приставленными ко мне. Я видела, как город пылает подо мной, а сама улетала прочь. Я чувствовала поднимавшийся снизу жар всем своим телом.

Шая больше нет.

Упав в постель, я пялюсь наверх, желая, чтобы моё сердце надорвалось от этой мучительной мысли, чтобы я сдалась и умерла, ведь так я последую за ним. На летних полях, куда ушли все наши предки, мы встретимся вновь, как воины, как герои.

Шая больше нет.

Я даже заплакать не могу.

Проходит совсем немного времени, когда кто-то заходит в шатёр. Девушка-врач с усталым лицом, которая, вероятно, до этого дня никогда не сталкивалась ни с чем серьёзнее перелома или ещё каких-либо болезней мирного, счастливого времени. Девчонка совсем. Она выглядит так, будто не спала который день, и на секунду она кажется ошеломлённой тем, что видит.

– Вы очнулись, – выпаливает она и запинается. – Я должна… Я сейчас… Как вы себя чувствуете?

Я пристально смотрю на неё.

– Болит. Всё и сразу.

– Неудивительно. Как ваше зрение? Голова болит?

– Я принцесса Беленгария Вейрианская, герцогиня Эльведен, графиня Дюнен. Я была в самолёте, потерпевшем крушение, и мне нужно знать, что случилось с моим пассажиром, и последние новости, – я не упоминаю, кем был мой пассажир. Маленькая предосторожность, на всякий случай.

Врач улыбается, совсем не обеспокоенная воинственным настроем пациентки.

– Я пришлю кого-нибудь, кто сумеет ответить на все ваши вопросы, принцесса, после того как проверю, что вы готовы к этому.

– Разумеется, я готова, – к горлу подкатывает тошнота, и внезапно я вижу трёх девушек вместо одной, каждое лицо глядит на меня с одинаково непреклонным выражением, говорящим, что мне не поверили. Мне холодно, как будто всё тепло высосали изнутри.

А врач видит меня насквозь, это проблема. Я понимаю это по её взгляду, по тому, как она скрестила руки и ждёт. Следует слушаться её, и она сделает всё, что мне нужно. В противном случае она так и будет стоять и ждать, пока я не начну делать то, что мне говорят. Она антейка. Возможно, то упрямство, которое я заметила в антейме, есть в каждом из них. Надежда есть. Надо только не сопротивляться.

– Я должна сперва проверить ваши раны.

– Сколько времени прошло?

– Три дня. Большую часть времени вы провели без сознания, оставшуюся – под успокоительным. Но вам повезло. Немногим удалось выбраться из Лимасилла.

Я судорожно втягиваю воздух. Чудовищная скорбь накрывает меня мокрым холодным одеялом, окутывая моё ноющее сердце и разум. Ну да, немногие выбрались из Лимасилла. Я видела, какой ад устроили там гравианцы. Я видела, как город горит, чувствовала это своей собственной кожей.

И Шая больше нет.

Как только врач, доктор Хэли, остаётся довольна моим состоянием и я принимаю некоторые лекарства из их до смешного небогатой аптечки, меня снова оставляют одну. Но одиночество продолжается недолго.

Снаружи происходит какая-то суматоха. В шатёр врываются Петра и Том.

Они тоже перевязаны. Том сильно хромает, хоть и пытается это скрыть, а пол-лица и часть шеи Петры – одна сплошная гематома, да и руку она держит как-то странно. Но они живы. О предки, они живы.

Мы втроём обнимаемся, заверяя друг друга, что это всё происходит на самом деле, что мы, и вправду, все трое здесь, живые. Я тянусь к ним, пока боль от движений не начинает грозить повторной отключкой, и тогда я ложусь на подушку. Петра и Том, похоже, догадываются, в чём дело, и выпрямляются, как полагается солдатам. Я говорю им перестать придуриваться и сесть уже, наконец. А сама пытаюсь приподняться, не обращая внимания на подкатывающую тошноту.

– Какова обстановка? – я жду подробностей. – Кто-нибудь ещё..?

Петра качает головой ещё до того, как я договариваю.

– Город в руинах. Как и почти все густонаселённые пункты. Мы не получали вестей с южного континента. Дворец… вернее, то, что от него осталось, стал, судя по всему, их штаб-квартирой. Они создают лагеря для военнопленных, трудовые лагеря, всю эту дрянь. Где-то, возможно, пытаются организовать сопротивление, но они все разъединены и не представляют серьёзной угрозы. Чуть что их сотрут в порошок. Этот кровавый посол от гравианцев всё продолжает выдвигать требования. От имени антейма.

– От Кона? – я пытаюсь подняться с постели. Я ведь вылетела из города с ним. Ради этого Шай пожертвовал собой. Как они сумели взять Кона в плен?

Петра садится рядом со мной, на самый краешек койки, тянется ко мне и обхватывает своими руками, прижимая к себе. Она гладит меня по волосам.

– Всё в порядке. Кон здесь. Он в безопасности, принцесса. Гравианцы создали своего рода марионеточное правительство с тем принцем во главе.

– Кендалом, – голос Тома сочится презрением. – Он утверждает, что Кон мёртв и что он законный наследник, но никто ему не верит. Пока нет тела, никого этим не обманешь. Они поразительно упрямы, эти антейцы, – краткий смешок. – К тому же, Кон здесь. Готовится к радиовещанию, хотя для этого нужно сначала раздобыть оборудование. Но его это не волнует. Это просто вопрос времени. Они блефуют. Джондар в бешенстве. Ты бы слышала его… Никогда бы не подумал, что он знает такие слова.

– Какое ещё радиовещание? А вдруг они вычислят наше местонахождение? Где мы, кстати?

– В безопасном пока что месте, – отвечает Петра. – Джондар сказал то же самое обо всей этой затее.

Том ухмыляется.

– Так или иначе, твой жених оспорил эти аргументы. Он говорит, что у него есть план. У него их много в последнее время.

Он начинает рассказывать мне больше: цифры, локации, запасы, оружие; но я не поспеваю за ним. Всё смешивается в кучу….

Не знаю, в какой момент я проваливаюсь в сон или как долго нахожусь без сознания. Мои сны, они запутанные, пугающие, зверские. Мир полыхает, Шай сгорает в огне, и я горю вместе с ним. Я хочу, чтобы тьма поглотила меня раз и навсегда.

Что-то прохладное скользит по моему горячему лбу. Голос шепчет, зовёт по имени, успокаивая, когда кошмар уже почти опустошил меня. Я вскрикиваю, и сильные руки обхватывают меня. Мне кажется, я в объятиях Шая. Как бы мне хотелось, чтобы это был Шай. Но я не могу заставить себя произнести его имя, потому что знаю, что его больше нет. Это всё, о чём я могу думать. Я просто хочу последовать за ним.

Я просыпаюсь спустя время, замёрзшая и дрожащая, несмотря на все покрывала, в которые я завёрнута, как в саван. Мне не сразу удаётся высвободить руки и снова осмотреться. Я всё ещё в шатре, но снаружи уже темень. Мерцает свет от единственной лампы.

Кон сидит рядом, ссутулившись и закрыв глаза. Я смотрю на него из-под полуприкрытых век. Он похож на человека, который молится высшим силам и ничего вокруг не замечает.

Только когда я приподнимаюсь на локтях, хотя даже это у меня не получается сделать, не втянув воздух от боли, он оживает.

– Тебе нужно отдыхать, принцесса. Лежи, не двигайся.

– Я и так слишком долго провалялась. Есть новости?

– Есть, и все плохие. Лимасилл пал. Мои люди порабощены, а мы сами отрезаны от всей остальной галактики, вообще от всего.

– Отрезаны?

– Они используют какие-то глушилки. Нам не удалось ни получить, ни отправить ни единого слова с начала нападения, а то и дольше. Вероятно, из-за этого мы не получали известий о твоём брате. Прости, Бел. Я найду способ исправить ситуацию, но пока что ты застряла здесь с теми из нас, кто сумел спастись, в этом оккупированном мире, – он убеждён, что сможет пробиться, несмотря на ту штуку, что подавляет сигналы, и я разделяю его уверенность. Он способен на всё, когда дело касается технологий. Но в его тоне слышатся некие нотки уязвимости. О предки, Кон чувствует себя таким потерянным. Вся его жизнь разрушена. Мир, который он так любит, у него отняли силой.

– В оккупированном, да, – я тянусь к нему и сжимаю его напряжённую ладонь. – Но не в завоёванном.

Вряд ли это надолго, если судить по тому положению, которое описали Том и Петра. Но я не могу сказать такое Кону.

Он накрывает мои пальцы свободной рукой, благодаря за поддержку.

– Это не твоя война. Ты прилетела сюда, чтобы выйти за меня замуж по условиям мирного соглашения, договора о взаимной обороне, что едва ли имеет сейчас какой-то смысл.

Я мотаю головой, поражённая его упадническим настроением. Хочет ли он сказать, что не желает меня здесь больше видеть?

– Это не значит, что мы сдадимся, Кон. Мы не прекратим сражаться, пока не прогоним всех врагов. Вейрианский флот приведёт за собой имперские войска, а мы с тобой возглавим атаку отсюда. Нам нужно связаться с остальными выжившими, организовать сопротивление и отвоевать Антеес.

Кон выдыхает. Медленно, облегчённо.

– Спасибо. Я не заслуживаю этого, особенно после того, как ты перенесла такую потерю.

Потерю? Это может означать только одно.

Шай. Мысль о нём, как шип в моём сердце – острый, сверкающий, смертоносный. Я вздрагиваю. В очередной раз чувствую себя опустошённой. Шай мёртв. И Джессем, и Дэн… Элара, горничные… Но единственный, о ком я могу думать, – это Шай.

Шай мёртв. И я тоже хочу умереть.

Моё горло сжимается, каждый звук причиняет боль, но я выдавливаю из себя: