Текст книги "Доля Ангелов (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Глава 15

Лейн шел через Истерли, переходя из одной комнаты в другую, в полной тишине. Такая тишина была редкостью. Когда в поместье трудятся семьдесят человек полный и неполный день и еще имеются полдюжины членов семьи под одной крышей, как правило, раньше, когда он проходил по Истерли обязательно кого-нибудь встречал на любом этаже.

Даже англичанин дворецкий куда-то исчез. Хотя это было самое жуткое, что можно было предположить.

За окном вечерело, темнота опускалась на землю, смазывания очертания деревьев Чарлмонта, а также реки, самой низкой точки Огайо, которая становилась серо-черной, словно нарисованная карандашами.

Проверив свой телефон, он выругался, Эдвард до сих пор не позвонил, и чтобы как-то унять свое беспокойство, он открыл стеклянные двери и вышел на террасу, выходившую на сад и реку. Подойдя к самому краю, его мокасины издавали шорох по плиткам, заставляя его задуматься.

Казалось невероятным, что богатство, окружающее его, изысканные цветы и плющ на грядках, старые каменные статуи, цветущие фруктовые деревья, домик для бассейна, грандиозный бизнес-центр… было ничем иным, как скалой. Постоянной. Неизменной.

Его мысли переметнулись на то, что было внутри дома. Картины старых мастеров. Абиссинские и персидские ковры. Хрустальные люстры баккара. Чистейшее серебро от Тиффани и Кристофле, а также от Пол Ревира. Мейсенский, лиможский и севрский фарфор. Королевская Корона, выигрыш на Дерби, наборы посуды и бесчисленное стекло Уотерфорда. И еще имелась коллекция украшений его матери, настолько обширная, естественно была под сигнализацией, но настолько большая, чтобы рассмотреть ее нужно было долго обходить стенды, некоторые люди имели такого размера гардеробные.

Должно быть семьдесят или восемьдесят миллионов долларов можно было выручить за все это. Ну, или значительно больше, если еще и посчитать картины… в конце концов, в поместье имелись документально заверенных три Рембрандта, спасибо одержимости его бабушки и дедушки художнику.

Так в чем проблема? Ничего, из имеющегося ценность, нельзя было облечь в денежную форму. Прежде, чем все это превратится в доллары, если можно так выразиться, сначала нужно вызвать оценщика, потом он даст свое заключение, и все будет выставлено на аукцион – это будет очень публично. Плюс придется платить определенный процент Christie или Sotheby. И, возможно, было бы быстрее продать в частные коллекции, но здесь тоже придется прибегнуть к услугам посредников, что потребует определенного времени.

Все это напоминало, словно глыбу льда он положил в огонь. С одной стороны, вроде бы можно решить, с другой – не так быстро.

– Эй.

Он обернулся в сторону дома.

– Лиззи.

Он протянул ей навстречу руки, и она легко ринулась в его объятия, на мгновение он забыл обо всем. Легкий ветерок трепал его волосы, принося горячее, сладкое облегчение, забыв обо всем, что так давило на него, выдохнув, он закрыл глаза, отчаянно нуждаясь во сне.

– Ты хочешь остаться здесь на ночь? – спросила она, гладя его по спине.

– Не знаю.

– Мы могли бы, если ты хочешь. Или я смогла бы уйти куда-нибудь, чтобы дать тебе время подумать.

– Нет, я хочу быть с тобой, – он провел рукой вверх-вниз по ее талии, ему хотелось быть ближе к ней. – Иди сюда.

Взяв ее за руку, он повел ее за угол, в сад, на которой опускалась темнота, и они проходили мимо грядок с овощами, по извилистой выложенной кирпичом дорожке, ведущей к бассейну. Его тело воспламенялось с каждым шагом, они были скрыты от всего поместья навесом и беседкой с шезлонгами, баром и грилем. Бассейн освещался снизу, аквамаринового цвета вода ярко подсвечивалась, пока последние лучи солнца исчезали за рекой Индианы.

Слышались переливы сверчков, но для светлячков было еще слишком рано, это было не их время. Ночь, своим мягким очарованием и влажностью окутывала все, хотя, главная нота ее мелодии – секс в чистой форме, еще была не невидима.

Внутри бассейна имелись три переодевалки, каждая с собственной душевой кабиной и ванной комнатой. Он выбрал первую, поскольку она была самой большой. Заведя Лиззи в одну из них, он запер дверь.

Но не стал включать свет. Мерцающая вода бассейна светила через окна, он видел достаточно хорошо.

– Я ждал этого весь день.

Как только он сказал, то притянул ее к себе, чувствуя напротив своей груди, ее бедра напротив своих, свои руки на ее плечах.

Ее рот был мягким и сладким, и стоило ему лизнуть ее губы, как она прошептала с придыханием его имя, и это заставило его продвинуться дальше, причем намного быстрее. Но существовало кое-что, что он должен был ей сказать. У него имелись опасения, он боялся, но у него не было выхода, ему необходимо было с ней поделиться. Он очень хотел осуществить свой план.

– Лиззи…

Ее руки прошлись по его волосам.

– Да?

– Я знаю, что совсем неподходящее время, по многим причинам.

– Мы можем вернуться в дом, в твою комнату.

Лейн оторвался от нее и стал расхаживать по тесной комнате. Со стороны он выглядел так, словно собирается пройти сквозь все шкафчики, причем не один раз.

– Я хотел, чтобы все было в высшей степени совершенным.

– Давай вернемся.

– Я хотел бы большее предложить тебе. И я предложу. После всего. Не знаю, как хорошо это будет выглядеть со стороны, но у нас будет будущее, – он что-то лепетал, словно разговаривая сам с собой. – Может, это будет ферма, о которой ты мечтаешь. Может гараж. Или закусочная. Но я клянусь, не всегда будет так, как сейчас.

И он обязательно разведется. Черт побери, может ему стоит подождать?

«Нет», – решил он. Его жизнь казалась такой неустойчивой, и он сожалел, даже тогда, о том времени, которое упустил. Он выжидал, чтобы сделать все правильно, сделать то, что ему больше всего хотелось и в чем он нуждался, в той, которую любил, и это было настоящей роскошью быть счастливым.

А также ему хотелось начать свое будущее прямо здесь, прямо сейчас, в Истерли, в Чарлмонте. Он хотел, чтобы она осознавала, что он очень ее ценил. Несмотря на то, что «римская империя находилась в затруднительном положении», она все равно была для него важна, бесценна, не потому, что она была своего рода его «билетом», чтобы вырваться из этого ада. Он любил ее, и он с нетерпением ждал, чтобы начать вместе с ней строить свою жизнь.

На самом деле, он отчаянно нуждался в действиях, пытаясь получить наличные во время этого ужасного краха его семьи.

Он взглянул на нее, Лиззи покачала головой и улыбнулась.

– Мне больше ничего не нужно, только ты.

– Боже… я люблю тебя. И все должно быть гораздо лучше и по-другому.

Как происходит у других. С кольцом. С шампанским и струнным квартетом…

«Нет», – опять подумал он, сосредоточившись на своей Лиззи. Она не была похожа на Шанталь. Она не будет перечислять весь список соответствующих вещей своим подругам в городском клубе, готовясь к свадьбе, чтобы посоревноваться в Олимпийском бракосочетании.

Опустившись на одно колено, Лейн взял ее руки и каждую поцеловал. Ее глаза вспыхнули в полумраке, словно она вдруг догадалась, что произойдет дальше и была не в состоянии поверить, он широко улыбнулся.

В домике с бассейном. Кто мог предположить, что такое может произойти в домике с бассейном?

Ну, по крайней мере, это гораздо лучше, чем стоять перед половиной отделения городской полиции Чарлмонта, с направленными на них пистолетами.

– Ты выйдешь за меня? – спросил он.

Глава 16

Путь домой Эдварда был долгим, двигаясь по инерции по сельским улочкам, которые обходным путем вели его к конной ферме округа Огден, только фары пикапа Шелби единственные освещали путь по холмистой местности. Воздух был теплым и приятным, обдувая его лицо, и он дышал полной грудью… хотя крепко сжимал руль, и его живот сжимался.

Он продолжал думать о Саттон и губернаторе.

На самом деле, он слышал о Дермовом Дегни, что тот был джентльменом. Губернатор был верен своей жене, и в отличие от многих мужчин, которые стали вдовцами, он не бросался ни к какой двадцатипятилетней «арендованной фантазии». Вместо этого он сосредоточился на своих детях и управлении городом.

И на самом деле, это скорее всего было похоже на правду, поскольку в противном случае, газеты сообщили бы об этом и его оппоненты не приминули намекнуть в ходе избирательной кампании.

Так что, да, он казался насквозь джентльменом. Но это не означало, что ниже живота он был мертв. Черт возьми, мужчина должен быть просто не в своем уме, чтобы не признать в Саттон настоящую женщину. И тот факт, что она стала стоить миллиарды долларов был только на руку.

Даже без гроша в кармане, она бы все равно имела неизмеримо много. Она была уравновешенной. Веселой. По уши влюбленной в свою работу. Дурашливой и доброй, и умной. В состоянии перечить мужчине и называть его глупым, в то же время заставлять чувствовать каждую унцию тестостерона в теле.

Но она ошибалась в одном. Губернатором он был или нет, он точно собирался сделать шаг в их отношениях сегодня вечером.

Дерьмо.

Однако, ему по-настоящему было горько осознавать, что его больше всего беспокоили не намерения губернатора. Его больше всего беспокоил ответ Саттон, он ненавидел признаваться даже самому себе, что в нем и крылась настоящая причина его ревности, он же все ходил вокруг, да около.

И самое ужасное было то, что Дермовый Дагни был на самом деле удивительным человеком, достойным ее по слишком многим причинам. И она собиралась выяснить, прав ли Эдвард в своих предположениях.

И с этим он ничего не мог поделать.

Или ему следовало бы все же что-то с этим сделать, да, ради бога! Какого черта с ним происходит, что с ним не так? Почему он хочет позлить ее, если она желает вступить в потенциальные счастливые, здоровые отношения…

Потому что я хочу ее для себя.

Как только его внутренний голос громко озвучил мысль, его остановило только то, чтобы не врезаться в дерево и, таким образом, легко закрыть вопрос, что пикап принадлежал Шелби, и он не имел права его колечить.

Он вовремя затормозил, пару раз стукнув руль и сотрясая матом салон машины.

Много миль спустя, Эдвард наконец-то решил поехать в Red Black, а не кружить вокруг по окрестностям, как шестнадцатилетний подросток, которому отказала девушка, собираясь на свидание с капитаном футбольной команды. Он только тогда обнаружил, что сжег пол бака бензина. Заехав на бензоколонку Shell, он подъехал к одному из трех вакантных насосов и полез за своей кредиткой… пусто. Бумажника также не было.

Чертыхаясь, он выехал и направился прямиком к главным воротам Red Black. Проехав между двумя каменными колоннами, он увидел огромное и открытое пространство, которое согревало душу, несмотря на то, что провел за рулем большую часть ночи и оставил в пикапе Шелби почти пустой бак. В скором времени ему еще предстоял неловкий разговор с ней или с Мое и/или Джоуи, когда они будут толкать ее машину.

Припарковавшись перед конюшней В, Эдвард вытащил ключи из зажигания, а потом вернулся, чтобы провернуть закрыты ли окна. Прихрамывая, он открыл входную дверь своего домика, ожидая, что у него в берлоге будет пусто.

Шелби спала в его кресле, подтянув ноги к груди, положив голову набок на колени. Глядя мимо нее, он увидел, что кухня сверкала чистотой, и он поставил бы последний свой цент, что в холодильнике поджидала его еда.

Он тихо прикрыл дверь.

– Шелби?

Она очнулась, вспрыгнув с кресла со всей своей гибкостью, которой он позавидовал. Ее хвостик волос тут же перелез на плечи вперед, и она не задумываясь стянула резинку, ее волосы разметались по плечам.

Их было так много, гораздо больше, чем он предполагал. Блондинка.

– Сколько времени? – спросила она, собирая их и стягивая опять резинкой.

– Почти десять часов.

– Кобыла не ожеребилась, да?

– Нет.

– Я оставила вам миску с едой в холодильнике.

– Я понял, – он внимательно следил за ее действиями, как она легко опустила ноги, как поправила прядь за ухо. – Я знаю, что ты оставила. Спасибо.

– Увидимся утром, тогда.

Она направилась мимо него, но он схватил ее за руку.

– Не уходи.

Она не подняла глаз. Она по-прежнему смотрела… на половицы под своими ботинками. Но ее дыхание участилось, и понял, каков будет ее ответ.

– Останься со мной сегодня на ночь, – услышал он свои слова. – Не для секса. Просто… останься со мной.

Шелби замерла и не двигалась очень долго.

Но, в конце концов, она взяла его за руку и повела в полутемную спальню. Отсвет огней сигнализации из конюшен отбрасывал легкие тени через простые шторы в клетку, а также от такого же простого бюро и скромной, двуспальной кровати, которая совершенно не соответствовала его положению.

Он не мог вспомнить, имелись под одеялом простыни.

Поскольку большинство ночей он спал в кресле, фактически, как только перебрался сюда. Или же уходил в эти чертовы конюшни или же совершал еще что-то.

Эдвард направился в ванную комнату, справил нужду, потом почистил зубы. Когда он вышел, она разглаживала одеяло.

– Я вчера постирала, – сказала она, стоило ему подойти к другой стороне кровати. – Я не знала спали ли вы на ней или нет.

– Тебе не стоит так обо мне заботиться.

– Я знаю.

Она впервые залезла к нему под одеяло полностью одетой, и снова он позавидовал легкости ее движений, как она спокойно вытянула ноги, как откинулась на спину, не скрючившись от боли и стонов. Его подготовка в горизонтальное состояние, напротив, происходила со стонами и проклятиями, ему нужно было время отдышаться, прежде чем он мог положить свою голову на подушку.

Шелби развернулась к нему, положив руку на его впалый живот. Он напрягся, хотя и был в футболке. И флиске.

– Тебе холодно? – спросила она.

– Мне? – он повернул голову в ее сторону. – Думаю, что ты права…

Она вдруг поцеловала его, ее губы были мягкими.

– С возвращением, – прошептала она. – Можешь не отвечать.

– Что?

– Вы ничем мне не обязаны, кроме этой работы. И мне ничего не нужно от вас, кроме этой работы.

Он крякнул, подняв руку, чтобы провести пальцами по ее подбородку и спуститься вниз к ее шее. И обнаружил, что порадовался тому, что вокруг было темно.

– У меня ничего нет, чтобы кому-то что-то дать, – Эдвард взял ее натруженную руку и положил себе в центр груди. – И да, мне холодно.

– Я знаю. Многое знаю о тебе. Я всю свою жизнь работаю с животными. Я не жду, что какая-нибудь лошадь будет лучше или хуже, чем есть на самом деле. И люди такие же, у них тоже нет причин быть другими, нежели такими, какие они есть.

Это был самый странный ответ. С тех пор, как он был похищен из отеля в Южной Америке, он все время держался, каждой клеточкой своего тела. Сначала от ужаса. Потом от боли, связанной с пытками и желанием умереть. А потом после спасения, его организм перестал функционировать на очень многих уровнях… и ему опять пришлось сражаться, чтобы сохранить свой здравый смысл и не сойти с ума.

Но сейчас, в этой ночной тишине, он почувствовал, что пора отпустить контроль.

– Я чувствую, как ты на меня смотришь, – нежно произнес он.

– Это потому, что я здесь. И это нормально. Как я сказала, вы не должны мне ничего. Я не жду от вас ничего.

По какой-то причине, он подумал о сыне Мое Брауна, Джоуи. Красивый, здоровый парень, такого же возраста, как и она. Любит лошадей, добродушный и не дурак.

Ей стоило проводить свои ночи с ним или с кем-то на него похожим.

– Тогда зачем ты это делаешь? – спросил он.

– Это мое решение, а ничье-либо. Мой выбор, который мне не надо объяснять никому, включая и вас.

Ее спокойное, откровенное заявление, объясняющее ее точку зрения, было воспринято им точно так, каким оно и было…вызвав странное и чудесное послабление в нем.

И чем дольше он лежал рядом с Шелби, тем больше его тело расслаблялось. Или это была его душа. Но Шелби была единственным человеком, которая не сравнивала его с тем, кем он был раньше. Она не могла его оплакивать, потому что не знала его тогда. Она не собиралась выжидать, когда он победит свою немощность и присоединиться к управлению компании «ББ», став штурвалом семьи.

Он был лошадью для нее, восстанавливающийся после травмы на пастбище, под воздействием стихий…, за которой она готова была ухаживать и кормить. Скорее всего, это было единственное, что она умела делать, когда сталкивалась с чьими-то страданиями.

Выдохнув, он почувствовал, как спадает тяжесть. Он не мог предположить какую тяжесть носил в своем сердце. Обиды на всех, кто был в его прежней жизни. Вернее… на самом деле, он ненавидел их всех, ненавидел всех, кто смотрел на него с жалостью, шоком и печалью. Он хотел крикнуть им, это не их собачье дело, что с ним случилось, и он, в конце концов, не вызывался добровольцем, и не важно, как он выглядит…

Неужели они думали, что их взгляды могут его расстроить? Мать твою. Ему пришлось столько пережить и с их взглядами он как-нибудь уж справится.

И да, он даже злился на Саттон, хотя она была виновата не больше, чем остальные.

Шелби… Шелби ко всему этому не имела никакого отношения. Она была чиста по сравнению с ними. Она была свежим воздухом в душной комнате. Она была светом в камере без окон.

Эдвард застонал, надавив на свое плечо и поцеловав ее в ответ. И под натиском его губ, ее губы приоткрылись, честно отвечая ему, такой она и была. И он мгновенно затвердел.

Но вместо того, чтобы начать снимать с нее футболку и джинсы, он отстранился и убрал свои руки от нее.

– Спасибо, – прошептал он.

– За что?

Он всего лишь покачал головой. А потом закрыл глаза.

И впервые, казалось, за целую вечность, он начал погружаться в сон… трезвым.

– Замуж.

Лиззи возвышалась над Лейном, она наклонилась, взяла его лицо в ладони и широко улыбнулась. Боже, он был так красив, такой с ног сшибательно привлекательный, несмотря на мешки под глазами и его пятичасовую…(хотя была уже девять сорок пять вечера) щетину и взлохмаченные волосы.

– Ты просишь меня выйти за тебя замуж? – услышала она сама свои слова. И да, она говорила с придыханием.

Он кивнул.

– Могу я тебе кое-что сказать? Твоя улыбка сейчас – одна на века.

– Знаешь, – она провела рукой по его волосам, – я не отношусь к тем женщинам, которые мечтают о свадьбе с пятилетнего возраста.

– Меня это не удивляет.

– Я даже не уверена, что хочу надеть свадебное платье, и я не хочу венчания в церкви.

– Я атеист, поэтому с этим все в порядке.

– Чем меньше, тем лучше. Последнее, что меня интересует, это огромная свадьба, как самое большое событие для общества.

Он провел руками вверх-вниз по ее спине, разминая, поглаживая.

– Будет так.

– И твой развод…

– Развод будет, на самом деле. И Семюэль Ти. позаботиться об этом.

– Хорошо.

Лейн поднял руку, словно перед учительницей в школе, она произнесла:

– Мммм?

– Это «да»?

Наклонившись, она прижалась губами к его губам.

– Абсолютное да.

Следующее, что она поняла, очутилась на шезлонге, его вес скользил по ней, они целовались глубоко, смеялись и опять целовались. А потом она оказалась обнаженной, также, как и он.

Она выдохнула его имя, стоило ему войти в нее, и о Боже, ему было так хорошо, проникая глубоко, растягивая и подчиняя ее. Она никогда не говорила, как ей нравилось ощущать его внутри себя, как она скучала по временам, когда он хватал ее за запястья и нагибал ее вниз, жадничая, пожирая и действуя немного грубо, вклиниваясь в нее.

Но он знал об этом.

Опять же, Лейн знал о ней все, и этот план был безупречным. Ничего показного, ничего фантазийного, и нет, она не хотела получить от него самый большой бриллиант. Все, что ей нужно – он. Все, что она хотела – их.

Поэтому они скрепили свою помолвку, двигаясь вперед, и она совершенно не беспокоилась на этот счет.

Да, вокруг Лейна творился полный хаос. Да, он не мог точно сказать, чем все закончиться. И конечно же большинство женщин, даже контуженных на голову, не подписались бы на такую помолвку, даже золото искательницы.

Но у любви есть забавная особенность, наполнять вас верой в того, кто вас любит. В жизни ничего нельзя гарантировать – не богатство, не здоровья, не даже самой жизни. В конце дня, вы просто направляетесь… в лучшее место, которое может существовать на земле.

Он с наслаждением двинулся вверх по ней, Лиззи назвала его по имени и зарылась лицом ему в шею, он выругался и дернулся, находясь глубоко внутри нее. Это было прекрасно… идеально. Особенно когда он обнял ее, накрывая собой.

– Боже, я люблю тебя, – прошептал он ей на ухо. – Ты единственная, ради чего стоит жить.

– Мне не страшно, – прошептала она. – Мы разберемся во всем вместе. Почему так произошло. И у нас все будет хорошо. Это имеет значение для меня, но ничего больше.

Толкнувшись в нее, его голубые глаза были такими, как описывают их в романах – почтительными, искренними, наполненными любовью.

– Я хочу купить тебе кольцо.

– Не надо, – она снова погладила его по волосам, приглаживая пряди, которые торчали. – Мне не нравится носить кольца. Не с моей работой.

– Как насчет часов с бриллиантами?

– Наверняка…

Его телефон в кармане зазвонил, и он отрицательно покачал головой.

– Меня ни для кого нет. Я не…

– Тебе следует…

Он ответил на ее предложение, поцеловав ее и продолжая двигаться в ней. И Лиззи присоединилась к его ритму. В мире вокруг нее существовало столько всего ужасного, по сравнению с тем, что она сейчас теплой ночью в штате Кентукки занималась любовь со своим женихом.

Проблемы смогут подождать. Неужели их мир, это только маленький кусочек неба? Только для них двоих.

И никого они не собираются приглашать сейчас на их празднование.