Текст книги "Доля Ангелов (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Глава 34

Когда Эдвард вернулся в конюшни Red & Black, он припарковал грузовик Шелби перед сторожкой, выключил двигатель и вытащил ключи из замка зажигания. Но он не стал выходить, и не из-за того, что за окном был настоящий ураган.

Капли дождя барабанили по лобовому стеклу, словно Бог разгневался на него, но он не мог выбросить образ Саттон, лежащей на столе, ее восхитительное обнаженное тело, ее ахи и стоны, все эти образы проплывали перед ним, он фактически не замечал урагана, свирепствующего за окном.

Всматриваясь через ливень в коттедж, он знал, что Шелби ждет его там. С ужином. И бутылкой водки. Когда он выпьет и поест, они отправятся в спальню и лягут бок о бок в постель, погружаясь в темноту, он заснет, она же… ну, он не знал, спала ли она или нет.

Он никогда не спрашивал.

Положив ключ под козырек от солнца, он вышел из машины, с усилием толкнув себя вперед ветру с сильным дождем. Взмахнув широко рукой, ему не хотелось заходить внутрь коттеджа. Но оставаться здесь…

Моментально он забыл обо всем.

В конюшне B явно был какой-то переполох, поскольку в сарае горела вся иллюминация, во-первых, это было большой редкостью. Но больше всего его тревожила внутри толпа, которую он разглядел через открытые двери.

Оттолкнувшись от грузовика, Эдвард заковылял в сторону конюшни и фактически тотчас же услышал ржание лошади.

Вернее, одного конкретного жеребца.

Когда он добрался до ближайшей двери, еще быстрее заковыляв внутрь, насколько только мог, минуя складское помещение, где лежал овес и все возможная упряжь, толкая себя вперед в собравшуюся толпу и пробираясь вперед, как только остановился, готовый заорать что есть мочи…

– Какого черта ты делаешь? – крикнул он, пытаясь перекрыть крики и вопли окружающих.

Небеканзер был чем-то напуган, поэтому брыкался и дергался, выбивая задними копытами, пытаясь открыть нижнюю дверцу своего стойла. Шелби (словно полностью сошла с ума) сидела сверху на решетке, которая до сих пор была еще на месте, и пыталась поймать его за уздечку.

Конюхи, а также Мое и Джоуи находились рядом, но их разделяла решетка, и, о Боже, она наклонилась к жеребцу, скрежещему зубами и брыкающемуся головой, он мог легко в таком положении опрокинуть ее на землю, и она ударилась бы головой, которая треснула бы как арбуз, стукнувшись о цементный пол, если бы Шелби передвинулась в одну сторону… или он затоптал бы ее копытами, если бы она передвинулась в другую.

Эдвард заковылял вперед, не осознавая, что делает, но решение появилось само собой, хотя Джоуи был ближе, сильнее и моложе, чем он. Но когда он вплотную подошел к решетке, то…

Шелби удалось ухватиться за уздечку жеребца.

И пока она внимательно смотрела на коня, установив зрительный контакт, ей также удавалось сохранять равновесие, сидя наверху, сжав бедра и удерживаясь ногами, хотя она и согнулась вниз, дуя жеребцу на ноздри. Это дало возможность конюхам открыть полуразрушенную дверь в стойло и медленно войти во внутрь, чтобы деревянные щепки не поранили Неба, заменив их на прочные нейлоновые тросы. В тот же миг Шелби протянула руку и один из мужчин вложил упряжь для лошади в нее.

Ей понадобилось доля секунды, чтобы это хитроумное устройство водрузить ему на морду, опустив кожаные ремни под глазами Неба и закрепив под шеей.

Она не переставая дула в возбужденные ноздри жеребца, пытаясь его успокоить, его родовитые взбудораженные бока начали судорожно сокращаться, частично соединенные с брюхом, прокачивая кровь туда-сюда… и даже его сильные подкованные копыта стали медленнее перебирать по опилкам.

Шелби с грацией гимнастки спустилась вниз. Нырнув в стойло.

И Эдвард поймал себя на мысли, что впервые с тех пор, как он был похищен, он пребывал в полном ужасе сейчас.

Одно из немногих правил, которое он сказал неукоснительно выполнять дочери Джеба Лэндиса, когда она только начала на него работать здесь, было таким же, как и для всех, кто работал в конюшнях Red & Black – никто не должен и близко подходить к Небу, только Эдвард.

В данный момент она находилась именно рядом с Небом, весом сто пятьдесят пять футов, в замкнутом пространстве с этим убийцем.

Эдвард попятился, завороженно наблюдая, как она гладила жеребца по шеи, разговаривая с ним. Она явно не была тупой. Она медленно протянула руку и открыла ближайшую к ней защелку на решетке. Если Неб снова встанет на дыбы, она сможет в мгновение ока выскользнуть.

Словно почувствовав его мысли, Шелби взглянула на Эдварда. Ее взгляд был чистым и открытым, вины в нем не было и в помине. А также не было и хвастовства.

Если честно, она спасла коня, который мог тяжело пораниться или даже погибнуть, в первом случае, убив себя для профессиональной карьеры и участию в бегах, Шелби подвергла себя риску. Неб мог напороться артерией на торчащие острые щепки двери, и это было бы для него ужасно больно.

Сейчас она и Неб вместе выглядели прекрасно, также, что она проделала.

И Эдвард был не единственным, кто обратил на это внимание.

Джоуи, сын Мое, стоял немного в отделении, не спуская с Шелби глаз, с таким выражением, словно регрессировал из двадцатилетнего назад в шестнадцатилетнего парня… Шелби, однозначно, сейчас была «королевой бала», с которой он очень хотел станцевать.

И это являлось доказательством того, что мы не всегда чувствуем тот возраст, в котором находимся в данный момент.

А Эдвард не особо ценил любой свой возраст. Он нахмурился, поскольку был поражен почти непреодолимым желанием встать между Джоуи и Шелби, загородив ее от него. Он захотел стать рекламным щитом «РУКИ ПРОЧЬ!». Живым, дышащим ленточным ограждением, предупредительным сигналом сирены.

Но его защитный инстинкт, уходил корнями в заботу большого, старшего брата, присматривающим за своей младшей сестрой.

Саттон еще раз доказала ему самым естественным способом, что она навсегда останется единственной для него женщиной.

На верхнем этаже особняка в спальне чертового предка Брэдфордов, Джефф нажимал кнопку «Печать» и протянул руку к Brother machine. Картридж издавал ритмичное жужжание и спустя несколько мгновений на странице появились идеальные строчки чисел. Потом еще одна страница. И, наконец, заключительная.

На трех страницах слов было достаточно мало, в основном цифры, объясняющие исследования, которые он печатал на ноутбуке последние два часа.

Самым важным на листе был титул:

Краткий отчет ОПЕРАЦИОННОГО ДЕФИЦИТА

КОМПАНИИ «БРЭДФОРД БУРБОН»

Джефф положил документ на стол, прямо на клавиатуру открытого ноутбука. Затем он посмотрел на разбросанные скомканные кучи бумажек, справок, отчетов, таблиц и диаграмм, заполонивших весь антикварный стол.

Да, он сделал свою работу.

Закончил.

По крайней мере ту часть, в которой он смог проследить, куда уходили дебиторские платежи и оборотный капитал.

На секунду он задумался, что… взял в руки отчет, и ввел пароль в ноут. А потом сменил его, выбрав свой. И на всю свою проделанную работу тоже поставил пароль, заблокировав ее от посторонних. А также отправил на свой личный электронный ящик копии документов своего отчета.

Вытащив флэшку, он засунул ее в карман брюк. Затем он сел в ногах разобранной постели. Он еще раз оглядел письменный стол и подумал… «Ага, все также, как и в его офисе на Манхеттене».

Но там он работал на крупные корпорации. Вместе с тысячами других «калькуляторов», Лейн правильно о нем тогда сказал.

Его упакованные чемоданы уже стояли у двери номера. Он пытался выловить необходимую для него информацию, на которую хотел получить ответы и фактически работал без остановок.

И эти чертовые ответы со стороны выглядели так, как будто они были смертельно ранены и истекали кровью на его одежду и туалетные принадлежности.

Раздался стук в дверь, он сказал:

– Войдите.

Типфании вошла, на ней были плотно облегающие джинсы, словно вторая кожа, топ… больше напоминал бикини. Волосы спадали вниз, она сделала макияж и выглядела молодой, сексуальной, радостной, в меру озорной, всем своим видом показывая, что была счастлива увидеть его.

– Поздравляю, – сказала она, закрыв и повернув замок входной двери. – И я рада, что ты написал мне, чтобы мы вместе отпраздновали это событие.

– Я рад, что ты здесь. – Он вернулся на кровать и кивнул на доклад. – Я работал в режиме нон-стоп. Странно ощущать, что как будто гора с плеч.

– Я прокралась по черной лестнице, – сказала она, поставив свою сумку на пол.

– Это что новый Луи? – протянул он, кивая на ее сумку.

– Это? – Она перевернула свою сумку задней стороной. – Да, на самом деле. У тебя хороший вкус. Я люблю городских мужчин.

– Город – это мой дом.

Типфании надула губки.

– Означает ли это, что ты скоро уедешь?

– Ты будешь скучать по мне?

Она подошла и растянулась на боку на кровати рядом с ним, отчего отчетливо показалась ее грудь. Без бюстгальтера. И было ясно, что она уже готова.

– Да, я буду по тебе скучать, – ответила она. – Но может, ты сможешь забрать меня с собой, чтобы я смогла там с тобой видеться?

– Возможно.

Джефф начал ее целовать и остановился только, когда она оказалась голой… потом стал раздеваться сам. Они действовали именно так сейчас, потому что он понял, что ей это нравилось. Он точно знал, что ему следует сделать, чтобы быстро возбудить ее. Тем более, что он сам уже был возбужден. Трудно было не быть. Хотя он реально смотрел на вещи, прекрасно понимая, почему она здесь и чего хочет получить от него, и как собирается его использовать… он был хорош с валютными операциями на бирже и всему знал свою цену.

Все-таки он был банкиром.

А что будет после того, как они проведут ночь? После того, как она пораньше с утра сбежит от него, чтобы успеть переодеться в униформу и сделать вид, что не была вчера с ним в постели? После этого он собирался сесть с Лейном и поговорить, предоставив ему полный отчет. Потому что перво-наперво ему стоило позаботиться о деле.

И пока он вбивался в Типфании, а она мурлыкала ему на ухо, он так и не принял решение, стоит ли принимать предложение Лейна или нет. Хотя Лейн казалось говорил вполне серьезно, и Джефф, на самом деле, уже знал компанию изнутри. Но имелся определенный риск. Может начаться федеральное расследование. А он никогда раньше не участвовал ни в одном расследовании и никогда не управлял подобной компанией.

Это был конфликт интересов, по правде говоря.

Следовало ли мне остаться или лучше уехать…

Глава 35

На следующее утро в девять часов появился детектив по расследованию убийств муниципальной полиции. Лейн спустился вниз, услышав звон латунного молотка, не обнаружив мистера Харриса, чтобы открыть дверь, он решил сделать это сам.

– Детектив Мерримак. Чем могу быть вам полезен?

– Мистер Болдвейн. У вас есть минутка?

Мерримак был одет в ту же форму, что и ранее: темные слаксы, белое поло с нашивкой эмблемы полиции и профессиональная улыбка. Его коротко подстриженные волосы были тщательно уложены и от него пахло хорошим одеколоном. Еле уловимый запах.

Лейн шагнул в сторону и предложил войти.

– Я хотел выпить кофе. Не хотите присоединиться ко мне?

– Я на работе.

– Мне казалось, что вам нельзя употреблять алкоголь, а не кофеин на работе?

Улыбка.

– Итак, куда мы можем пройти?

– Поговорим здесь. Учитывая, что вы отказались от утреннего кофе из «Старбакс» у меня на кухне. Что вам нужно? Если моя сестра Джин то, она не ранняя пташка, если хотите поговорить с ней, вам лучше прийти сюда после полудня.

Мерримак улыбнулся. Снова.

– На самом деле, меня интересуют ваши камеры наблюдения. – Он кивнул на еле выделяющиеся глазки на потолочной лепнине. – У вас же их много, насколько я знаю.

– Да, это большой дом.

– И они как снаружи, так и внутри вашего дома, верно?

– Да. – Лейн положил руки в карманы брюк, чтобы не очень был виден его Piaget или его манжеты с баттен-даун. – Вы ищете что-то конкретное?

Понятное дело.

– Что происходит с отснятым материалом? Куда он перезаписывается и где хранится?

– Вы имеете ввиду, можно ли его просмотреть?

– Вы угадали. – Улыбка. – Да я хотел бы.

Лейн не сразу ответил, улыбка детектива расплылась еще больше.

– Послушайте, мистер Болдвейн, я знаю, что вы хотите быть полезным следствию. Вы и ваша семья в ходе этого расследования все время готовы нам помочь, мои коллеги и я очень ценим это.

Лейн нахмурился.

– На самом деле, я не знаю, где хранится информация.

– Разве такое возможно? Вы что здесь не живете?

– И я вам больше скажу, даже не представляю, как можно добраться до пульта, на который стекается запись, я просто даже не знаю, где он находится.

– Покажите мне, где находятся ваши компьютеры, и я сам со всем справлюсь. – Последовала еще одна пауза. – Мистер Болдвейн? У вас есть какая-то особенная причина, почему вы не хотите мне показывать запись с камер безопасности, находящихся в вашем поместье?

– Я думаю, что для начала мне следует поговорить с моим адвокатом.

– Вас не подозревают. Вы не заинтересованный человек в смерти отца, мистер Болдвейн. Когда он был убит, вы находились в полицейском участке. – Мерримак пожал плечами. – Поэтому вам нечего скрывать.

– Я поговорю с вами позже. – Лейн вернулся к двери и настежь распахнул ее. – Теперь, если вы не возражаете, я отправлюсь завтракать.

Мерримак медленно направился к выходу.

– Я отправляюсь за ордером. И тогда я смогу просмотреть записи с ваших камер.

– И тогда для вас это не будет проблемой, если вы так сделаете.

Детектив шагнул за порог.

– Кого вы защищаете, мистер Болдвейн?

И когда Мерримак взглянул в лицо Лейна, он точно понял, кто беспокоил Лейна больше всего.

– Сегодня прекрасный день, – ответил Лейн, закрывая за полицейским с понимающей улыбкой дверь поместья Истерли.

Джин осмотрела свою шею в зеркало гардеробной и решила, что синяки стали не такими заметными, а если их немного замазать, то вообще никто не заметит.

– Марль. – Она села на мягкий стул, который использовала, чтобы начать накладывать макияж. – Где Тэмми? Я жду ее.

Ее апартаменты были оформлены в оттенках белого. Белые шелковые портьеры, украшенные белой лентой, свисали на старинных окнах. Белые стены переходили в такой же белый толстый ковер, как глазурь на торте, в спальню и в белый мрамор с золотыми прожилками в ванной комнате. Здесь была совершенно белая кровать, на которой было спать, как на облаке, и гардеробная с личным помещением, в которое нужно было пройти по белому ковровому покрытию, чтобы увидеть все ее наряды в гардеробной, а также здесь имелось зеркало. Освещение было за счет хрустальной люстры и таких же бра, которые висели, как серьги Гарри Уинстона, на ключевых точках… на новых, а не старых креплениях, искажая своим светом хрусталь баккара, находившийся ниже и в других местах.

Дальше имелись восточные предметы и ковры, никчемные, как и картины маслом, которые скорее напоминали темные пятна на стенах, чем произведения искусства.

– Мерль!

Это личное помещение было связующим между ее ванной комнатой и местом, где была развешена вся ее одежда, и она уже давно не пользовалась им, несмотря на то, что в его реконструкцию вложили четверть миллиона долларов. Здесь был реальный профессиональный парикмахерский салон, где можно было стричь, красить и мыть волосы, а также делать профессиональный макияж, способный конкурировать с бутиком «Шанель» в «Саксе» на Манхеттене, и множеством флаконов духов, лосьонов и еще чего-то, способного затмить даже goop.com.

И еще здесь же было длинное окно с видом на сад, позади дома, в случае, если ей вдруг захочется понаблюдать за садом днем. Или взглянуть на цветы, да все что угодно.

Постукивая ухоженными пальцами по хромированному подлокотнику, Джин крутилась на стуле, создавая направление своими босыми ногами.

– Мерль! Мы уезжаем через полчаса. Давай! Позвони ей!

– Да, мэм, – ее горничная засуетилась.

Тэмми была художник-гример в городе, и она всегда обслуживала Джин в первую очередь, по сравнению с другими клиентами по нескольким причинам: первая, Джин всегда давала хорошие чаевые; во-вторых, Тэмми могла похвастаться, что делала макияж самой Джин; и третья причина, Джин передавала приглашения ей на всевозможные вечеринки, а также приглашала на приемы в Истерли, как гостью.

Пока Джин ждала, она осматривала свою коллекцию для макияжа, разложенную веером в профессионально установленном стенде – полный набор теней для век от МАС, румяна, словно детская площадка, всевозможных оттенков, стул и стол на роликах, позволяющий крутить и вертеть клиентку для выполнения косметических процедур, и щетки в таком количестве, что явно стоило иметь докторскую степень, чтобы работать ими. Перед ней было зеркало с двойным набором гримерных прожекторов по обе стороны, а сверху была линия еще одного освещения, которое меняло свой оттенок, в зависимости от того, что хотелось увидеть – красное, желтое или синие, или определенные оттенки цвета волос, или макияжа.

А прямо за ее спиной на хромированной вешалке висело ее «свадебное платье», выглядя при этом ужасно простым. Платье от Армани с асимметричным воротником, да оно было белое, потому что, черт побери, она все же была сегодня невестой.

А под ним выстроились в линию открытые босоножки от Стюарта Вайцмана.

А на выдвижной полке, на темно-синем бархате лежала коробочки от Тиффани с массивными четырьмя заколками арт деко по углам, которые ее бабушка получила в подарок, вступая в брак с Картиниусом Брэдфордом в 1926 году.

И сейчас Джин не могла решить, взять ли ей две заколки и поместить их, как у Бетти Дэвис, или она соединит их вместе с одной стороны, сделав эффектно выглядевший воротник.

– Мерль…

Она увидела в зеркало свою горничную, появившуюся в дверях, заметив, как дрожит ее рука с мобильным телефоном, и вся она дергалась, как мышь, словно попала в машиловку.

– Она не придет.

Джин медленно развернулась к ней.

– Прошу прощения.

Мерль протянула трубку телефона, словно это было доказательство.

– Я говорила с ней. Она сказала… не придет.

– Она сказала почему? – холодно спросила Джин, хотя и так уже знала ответ. – И по какой причине?

– Она не сказала.

Маленькая стерва.

– Хорошо, я сделаю этот чертовый макияж сама. Ты можешь идти.

Джин профессионально занялась макияжем, мысленно ведя разговор с Тэмми, раздражаясь все больше и больше, особенно, когда она представила, как говорит… что это за слово?… нерадивой, безответственной шлюхе, которая от нее не видела ничего, кроме хорошего за все эти годы… за все свои приезды к ней Тэмми была вознаграждена… черт побери круизом по Средиземному морю в прошлом году и ей пришлось поселить ее в роскошную бл*дь каюту, хотя эта сучка единственное, что умела делать накладывать тушь Джин на ресницы каждый день… ой, а горнолыжный курорт в Аспене? А теперь эта женщина решила не прийти…

После тридцатиминутного внутреннего монолога, раздражаясь все больше и больше, Джин была готова – с макияжем, в платье, с приколотой булавкой, ее волосы ниспадали на плечи, босоножки придавали еще немного роста. Стол для макияжа выглядел не так прекрасно, как она. Щетки, тюбик с тушью и накладные ресницы были разбросаны повсюду. Палочки для теней превратились в полный бардак, как и карандаши для глаз. И ей удалось сломать компактную пудру телесного цвета, которая треснула и рассыпалась по всему столику на роликах.

Мерль все уберет.

Джин вышла в спальню, подхватила со своего бюро светлую стеганную сумку от Шанель, повесила на плечо и открыла дверь в коридор.

Ричард уже был там.

– Ты опоздала на шесть минут.

– Приятно, что ты следишь за временем. Поздравляю.

Она вскинула подбородок и подошла к нему и совсем не удивилась, когда он схватил ее за руку и дернул к себе.

– Не заставляй меня ждать.

– Знаешь, я слышала, что есть эффективные методы терапевтического лечения синдрома навязчивых состояний. Ты мог бы попробовать цианистый калий, например. Или болиголов… мне кажется, он есть у нас где-то в доме? Розалинда разгадала эту тайну за нас довольно легко…

Лиззи вышла из люкса Лейна, находившегося через две двери от люкса Джин. На ней была ее рабочая одежда – шорты цвета хаки и черное поло с эмблемой герба Истерли. Ее волосы были стянуты резинкой на затылке, макияж тоже отсутствовал, она с завистью взглянула на молодых.

– Доброе утро, – произнесла она приближаясь.

Она смотрела прямо перед собой, словно шла по улицам Нью-Йорка, решив не ввязываться в проблемы и не искать их на свою голову.

– Ты все еще на зарплате, – сказал Ричард, – или он урезал выплату по твоим чекам, поскольку ты не только приносишь цветы к нему в спальню?

Лиззи никак не отреагировала на его замечание.

– Джин, ты прекрасна, как всегда.

И она продолжила идти вперед, мимо них.

Когда Лиззи прошла, Джин прищурилась на Ричарда.

– Не разговаривай с ней подобным образом.

– Почему? Она не член семьи. И учитывая вашу ситуацию с деньгами, сокращение затрат – это очень мудрый ход.

– Ее не стоит обсуждать и критиковать. Оставь ее в покое. Итак, давай покончим с этим.