Текст книги "Erratum (Ошибка) (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

   – Это уже неважно, – пробормотала ведьма.

   – Есть какой-то способ его спасти? Как добраться до этих гор? – забросала ее вопросами Лили.

   Грерия печально посмотрела на девушку. Сказать ей правду, было равносильно тому, что лишить ребенка веры. Но и не сказать она не могла.

   – Боюсь, что его не спасти.

   – Но он же не может умереть? – С надеждой спросила Лили.

   – Как люди – нет. Но если он достаточно долго пробудет в свете... мне сложно сказать, что может произойти, потому что раньше такого еще не случалось.

   – Как найти эти горы?

   – Ты не сможешь помочь ему.

   – Мне плевать, – горячо возразила Лили, – я все равно должна отправиться туда.

   – Хорошо, – Грерия словно что-то решила для себя, – пойдешь через окно?

   – Что нужно делать?

   – Нужно держать в сознании цель своего перехода, – ответила ведьма. – Начальный толчок силы я тебе дам, но если ты ослабишь концентрацию хоть на доли секунды, эта же сила занесет тебя проклятый знает куда.

   – Ясно, – произнесла Лили.

   – Ты способна на такое сосредоточение? – с сомнением спросила Грерия, а про себя подумала, что ей не нужна еще одна невинная жертва.

   – Можно я просто буду думать о нем? Это подойдет?

   – Подойдет, – Грерия не удержалась от легкой улыбки, дивясь упорству девушки. – Ну что, готова?

   Лили сделала предупреждающий жест и выбежала в соседнюю комнату на балкон, а Грерия подумала, уж не сдрейфила ли она, но девушка вскоре появилась вновь и решимости в ее взгляде не поубавилось.

   – Сосредоточься, – сказала ей Грерия, и, чуть прикрыв глаза, усилием воли вытолкнула свою внутреннюю силу в направлении девушки. Когда Лили сделала шаг через окно, ощущение было таким, словно ее мягко, но настойчиво пнули в спину. Свой шаг она уже закончила в скалистых горах, среди которых свободно гулял ветер. Прямо перед ней находился светящийся шар или, скорее, кокон, подвешенный прямо в воздухе низко над землей.

Глава 48

   – Если бы удалось их разделить, – Небирос смотрел на брата, и глаза его меняли оттенки от стального к темно-серому. – По отдельности мы бы справились и с дрегами, и с ведьмами, но только не вместе.

   – Ты знаешь, кто их возглавляет? – Спросил Саргатанас.

   – Рамуэль, двуликий преображенец, – выплюнул Небирос.

   – Нет, он лишь картонный король в их игре, – ответил брат, задумчиво глядя на демона с птичьей головой, стоящего рядом с ними. – Вигос узнал, что всем заправляет Нитра.

   – Невзрачная ведьма с культом своих последователей, исполняющая ритуалы? – переспросил Небирос.

   – О, она вовсе не невзрачная. Она не высовывается уже много веков, но это лишь позволило ей накопить мощь незаметно. А последователи помогли создать свою армию.

   – Их армия – ничто, если бы они не окрутили дрегов, – вспылил Небирос.

   – Ты знаешь, почему дреги пошли на это. – Брат кивнул головой. – Им не дали обещанного.

   – Я давно не питаю к ним любви, – произнес Небирос. – В свое время им было поручено уничтожить меня.

   – Когда ты пытался научить, как управлять адом, самого Абу? – засмеялся Саргатанас.

   – Да, – Небирос повел головой в сторону, словно ему теперь было неловко за содеянное. – Только, как видишь, и он не идеален. Иначе он был бы здесь, и сам наводил порядок в своем царстве.

   – Я не знаю, чем он занят, но у него наверняка есть на то весомая причина, – мрачно заметил брат. – А наш долг, как его потомков, – справиться с бунтом.

   – Я и не отказываюсь, – огрызнулся Небирос. – Так что нам дает то, что весь этот сброд возглавляет Нитра?

   – Она – ведьма, – произнес Саргатанас, – а значит, подлость и обман для нее – обычные вещи. Все, что нам нужно, – показать дрегам, что их обманывают.

   – Обманывают в чем? Они собираются захватить власть, и когда это произойдет, получат все сполна. – Небирос нервничал, и его верхние лапы то и дело поправляли усы на голове. – Ведьмы не станут скупиться на кровавый пир. Рамуэль, будь он их истинным главой, мог бы допустить оплошность, потому что плохо знает наш мир, но не ведьмы.

   – Дреги– тупы, – успокаивающе произнес брат. – Неважно, обманывают ли их ведьмы на самом деле, – они не станут вникать в такие детали. Достаточно создать видимость обмана и убедить в нем этих тварей.

   – И этим займешься... – начал Небирос.

   – Да, этим займусь я, – произнес Саргатанас, – и преданные мне демоны, – он взглянул на ожидающего в стороне Вигоса.

   – Но что делать в это время мне? – Глаза Небироса сменили цвет на изумрудный. – Вести демонов судьбы против ведьм? Против дрегов?

   – Тянуть время, как можно дольше. Устраивать неожиданные мелкие неприятности врагу, но не идти в бой лоб в лоб, пока.

   Небирос пристально посмотрел на брата, потом лишь кивнул, давая понять, что доверяет и будет ждать его.

   – И еще одно, – заметил Саргатанас, пред тем, как покинуть помещение вместе с Вигосом, – забудь на какое-то время о Лили, сейчас не время и не место для чувств.

   Глаза Небироса пошли рябью, и он не сразу смог справиться с выдававшими его с головой эмоциями.

   – Я знаю, что для тебя это нелегко, – заметил брат, – но она не должна стать козырем в игре ведьм. Мы не можем сейчас позволить себе слабых мест.

   – Но она не так слаба, как ты думаешь, – попытался возразить Небирос.

   – Только не в этой войне. – Закончил Саргатанас, и глаза его были наполнены непроглядной тьмой. – Не подведи нас, брат. – Он сделал знак Вигосу и они, взмахнув крыльями, исчезли в проеме.

   – Мы не должны доверять ведьмам, – прошипел Наргшт, огибая с одной стороны своего начальника.

   – Мы и не доверяем. Они – наши союзники, – произнес Угрстан.

   – Они использую нас, как живое мясо и сталь, пока сами строят свои козни в башне.

   – Наргшт, – зарычал Угрстан, – мы – хозяева этой земли. Когда ведьмы передерутся с прочими крылатыми тварями, мы вернем свое право на эту землю. И пусть падут все крылатые твари.

   – Пусть падут! – повторил Наргшт, пригибаясь в знак полного согласия. – Но они позволили уйти демону, – заерзал он хвостом по земле. – Тому, что убил наших.

   – Ты о Небиросе? – прорычал Угрстан. – Как бы я хотел оторвать его крылья, одно за другим, а потом кинуть тело нашим, чтобы они разорвали его на части, перемалывая челюстями его поганые кости. – Его пасть растянулась в улыбке-оскале, и они оба возбужденно затряслись.

   – Демоны судьбы заодно с ним, – прошипел Наргшт.

   – Зеленоглазые крылатые? – усмехнулся Угрстан. – Они на один зуб. Пусть только сядут на землю.

   – Но они не сядут.

   – Тогда пусть с ними разбираются ведьмы, – и они оба затряслись от смеха, позвякивая чешуей.

   Миска с падалью, стоящая на столе перед их мордами, практически опустела, и разговор подошел к концу, когда мимо них темной тенью пролетел Рамуэль и, прижав крылья к телу, исчез в проеме в стороне башни.

   Наргшт проводил его голодным взглядом, не сказав ни слова.

   – Ему тоже недолго осталось летать, – ухмыльнулся Угрстан. – Кто у нас в слоях? – Строго спросил он Наргшта.

   – Там все в порядке, – ответил тот, – много наших для нормальной работы не требуется. – И они оба снова оскалились, понимая, о чем идет речь. Дреги давно уже были полноправными хозяевами в нижних слоях. Карьера каждого из них начиналась с практики в верхних слоях, и заканчивалась на самом дне. Они были властелинами там, куда боялись или не желали спускаться все остальные. Дреги никогда не гнушались падалью, кошмарами, ужасами и тленом нижних слоев, они были толстошкуры во всех смыслах, и равнодушно переносили любые картины.

Глава 49

   Лили не знала, что делать, и прикоснулась к светящемуся кокону. Струящаяся ткань света окутала ее руку, а затем и всю ее целиком.

   Вокруг было лишь белое сияние, и она в нем: ни поверхности, на которой бы она стояла, ни стен, ничего из области понятий, лишь свет. Лили была частичкой этого прекрасного сияния, не принадлежавшей ничему. Она не помнила, откуда пришла, да и само понятие направления и причин отсутствовало. Лили блаженно смотрела в пространство, вернее, наблюдала его одновременно со всех сторон, и мир ее души был совершенен и закончен. Лишь тихими тенями где-то в стороне проскальзывало что-то темное и отдаленно знакомое, и когда она присмотрелась, то провалилась в одну из проносившихся мимо теней.

   Это был пятый слой. Она не знала, что это значит, но знала, что кто-то внутри нее самой вел им исчисление, как заключенные считают дни до своего освобождения. Нет, она не знала, освободят ли ее вообще, и чем дольше продолжалось ее падение, тем больше, она понимала, что надежды для нее нет. К Лили тянула руки женщина с безумными глазами и все кричала, что надо бежать, но ноги несчастной превратились в кисель и сливались с сухой песчаной почвой. Лили пыталась какое-то время помочь ей подняться, но все попытки были тщетны, ее ноги теперь уже до самых бедер полностью превратились в невообразимое желе. Женщина стала кричать и плакать, цепляясь за руки Лили и повисая на ее туловище. Едва ей стоило от нее отделаться, как она заметила неподалеку десятки таких же несчастных, рвавшихся с места, но увязших в почве по самые колена, бедра, временами даже по пояс. Все они метались и кричали от ужаса с каждой секундой все сильнее. Лили осмотрелась по сторонам, и не заметила в этом слое ничего подозрительного, но когда песок зашевелился, и из него подняли головы гигантские песчаные гусеницы, или слизняки – сложно было описать их человеческими словами, – ее едва не стошнило. Какая-то жидкость или слизь стекала с их присосок, которые служили им, вероятно, головами, потому что они двигались ими вперед, их оконечности терялись под землей, словно черви были бесконечными, или представляли собой единый клубок с множеством голов-присосок.

   – Что это за ужас, – прошептала Лили.

   – Не стой на месте, – бросил ей смуглый мужчина и побежал прочь от увязшей группы людей и неторопливого движения слизней. – Как только остановишься, ноги начнут превращаться в кисель, и больше ты от них уже не сбежишь. – Произнес он, когда она догнала его, несясь за ним по безжизненной пустыне.

   – Но как же они? – бросила Лили, указывая рукой на застрявших несчастных.

   – Им уже не помочь, – произнес он, рассматривая ее. – А каким ветром тебя занесло сюда?

   – Не знаю, – искренне ответила она.

   – Не помнишь, – разочарованно выдохнул он, – впрочем ладно, не до бесед сейчас, давай двигаться дальше, пока не поздно.

   – А вы за что? – спросила Лили, снова нагоняя его, и начиная уже где-то в глубине души осознавать, что сколько бы они ни бегали, рано или поздно им придется остановиться.

   – Обыкновенное мошенничество, – бросил он, но потом, взглянув еще раз на Лили, не без тени гордости добавил, – высшего класса.

   – Предательство, – подал голос человек, пытающийся перемещаться на том, что осталось от его ног. – Здесь все так или иначе за обман или предательство. Они сжирают нас также, как пожирала бы совесть, если бы была у нас, переваривая самое себя заживо.

   – Беги, атлет, своей дорогой, – усмехнулся южанин и припустил дальше, кивая головой Лили, но она остановилась, как вкопанная, глядя на безногого беднягу.

   – Но я не... – она перевела дух, – впрочем, ладно, это уже не имеет значения. – Лили подошла к инвалиду, подхватила его под руку, и он повис справа у нее на шее.

   – А из вас неплохая медсестричка бы вышла, – заметил он, улыбаясь.

   – Глупцы, вы оба подохнете, – прокричал им южанин и, махнув на них рукой, скрылся из виду.

   – Я вообще не в курсе, как тут принято на самом деле, но еще ни разу не видел, чтобы кто-то кому-то помогал, – произнес незнакомец, продолжая ей улыбаться.

   – Я и сама не очень знаю, – ответила Лили, – хотя, возможно, это тоже бессмысленно. Откуда вы взяли насчет предательства и обмана? – спросила она.

   Незнакомец только покачал головой, остановившись.

   – А разве сама не чувствуешь? Если я и представлял расплату, то знал, что она должна быть чем-то вроде этого. И чем мне страшнее, тем меньше я подвижен и способен убежать.

   Словно в подтверждение его слов, они вышли на возвышенность, сразу за которой располагалось целое поле несчастных, увязших в песке то тут, то там, барахтаясь оставшимися конечностями, а к ним со всех сторон двигалась целая куча слизняков.

   – О нет, – прошептала Лили.

   – Да, похоже, мы недалеко ушли, – произнес он, наблюдая открывшуюся картину. – Идем-ка лучше обратно по-добру по-здорову, – сказал он, но Лили заворожено смотрела вниз, на страшное кольцо из мягких податливых тел, смыкающихся вокруг людей.

   – Ну нет, не залипай! – заорал незнакомец, – нечего тут смотреть, незачем. – Он потянул ее за руку. Но Лили слышала крики, и от них уже никуда было не деться, а затем, обернувшись, увидела, как люди исчезают один за другим под склизкой массой.

   – Мы должны что-то сделать, – прошептала она, заворожено глядя вперед.

   – Что сделать? Здесь нет ничего, что мы могли бы сделать, – мужчина в отчаянии посмотрел на нее, и видя ее неподвижность, отпустил Лили и пополз в сторону на руках. Кто-то из людей все же смог вырваться с поля, они были почти нетронуты местной землей, но силы их иссякали, шаги замедлялись, и ноги так или иначе начинали увязать в песке, а головы жутких тварей все появлялись и появлялись из-под земли, пока, казалось бы, на каждого из несчастных не стало приходиться по персональному слизняку.

   Женщина, вогнанная в почву по колено, стояла в паре шагов от червя и неистово кричала, а он медленно, не торопясь двигался к ней, словно понимал, что ей уже никуда не деться. Ни одним движением он не выказал спешки – двигался плавно и неотвратимо. Лили смотрела на эту сцену несколько мгновений, но ей хватило – она больше не могла просто стоять и наблюдать или убегать. Какой смысл был бегать, если в конце концов все заканчивалось одинаково. Она не станет уподобляться южанину или несчастному без ног, если уж суждено ей быть сожранной каким-то слизняком-переростком заживо, то пусть он подавится ею, и она побежала. Ноги слушались ее исправно, и вскоре Лили оказалась между женщиной и червем. Тварь замедлила свое движение от неожиданности: видимо, маневры жертв в духе нападения были ей в диковинку, но затем все также спокойно двинулась дальше, окутывая Лили отвратительной слизью.

   – Благослови тебя боже, – шептала женщина, вся в слезах, видя, как фигурка девушки растворяется в безликой присоске-пасти чудовища. И тут сверху над ее головой пространство озарилось светом и червь замер, пораженный, а затем начал отступать назад. Женщина подняла глаза наверх и увидела сияющую фигуру с мечом, спускающуюся к ней, и вновь заплакала, но уже от счастья, потому что понимала, что в руках своих он держит ее избавление. Когда сильная рука потянулась к ней, она без колебаний протянула свою, и ладони, сомкнувшись, загорелись словно бы обе, и тело страдалицы будто сделалось невесомым, и, оторвавшись от страшной пустынной земли, воспарило в воздухе, и стало подыматься все выше, покинув место печали.

   – Девушка, – шептала женщина, указывая свободной рукой вниз, – там девушка, – но ангел не слышал ее – он нес освобожденную душу к свету.

   Она очнулась среди обнаженных тел, но не знала, кто она. Вокруг лежали такие же, как она: те же руки, ноги, переплевшиеся друг с другом, спящие лица, спутанные волосы. Она кое-как выбралась из груды тел и поплелась в неизвестном направлении. Мир был полон зелени, цветущих благоухающих кустов – их запах дурманил и вызывал желание прилечь. И она видела массы последовавших этому желанию, прямо там, возле удивительных растений. Со скалистых склонов струились водопады, и в их струях плескались жители, они смеялись и были бодры, девушки визжали, а юноши обрызгивали их водой, зачерпывая прямо из озера под водопадами. Повсюду царило либо безудержное веселье, либо удовлетворенный сон. Ее мучила жажда, но она остановилась на краю озера, не в силах зачерпнуть и выпить воды – что-то мешало. Она не понимала толком, что, но знала, что пить не стоит.

   К ней подбежал веселый парень и, улыбаясь, потянул ее за руку в воду, но она заупрямилась и выдернула свою руку из его.

   – Идем с нами, будем плескаться, – произнес он, удивляясь ее реакции.

   – Я не хочу, – ответила она, пристально глядя в его глаза, и не видя за ними ничего – одну пустоту, словно там и не было вовсе человека, лишь картинка, красиво нарисованная картинка.

   – Тогда иди к ним, – пропела мелодичным голосом подошедшая к ним девушка, подремлешь в райских кущах, – и, переглянувшись, оба понимающе улыбнулись.

   – Тебе приснятся такие сны, каких ты в жизни не видела, – произнес парень.

   – Они когда-нибудь просыпаются? – неожиданно спросила она, глядя на спящих.

   – Им хорошо, – брови девушки подскочили вверх, – так разве важно остальное?

   – Конечно, просыпаются, – благожелательно ответил парень, – когда наступает намад-хаул.

   – Что это такое? – спросила она.

   – Это время любви, – улыбнулся он, – когда все любят друг друга.

   Она невольно взглянула в сторону тех тел, из которых выбралась.

   – Верно, – кивнул он, – они отдыхают после намад-хаула.

   – Но я выбралась оттуда, – пробормотала она.

   Тогда оба улыбнулись:

   – С возвращением, счастливая.

   Она едва ли ощущала себя счастливой, напротив, ее не покидало ощущение, что здесь что-то не так. Она не смогла бы объяснить, что именно, но точно знала, что не так.

   – Тебе пойдет на пользу омовение, – вновь потянул ее за руку парень. – После намада всегда так, не теряйся.

   – Вы тоже прошли через него? – спросила она.

   – Нет, – захихикала девушка, косясь на парня, – мы плещемся в озере.

   – А кроме этого?

   – Что значит кроме?

   Они оба смотрели на нее удивленно, значит, и правда не понимали, о чем она. Но не могли же они плескаться в этом озере вечно.

   – И никогда не спали под кустами? – стала она нащупывать истину дальше.

   – Нет, – покачали они головами.

   – Я не помню, – произнесла девушка, и лицо ее омрачилось.

   – Нам не нужны вопросы, – огорченно произнес парень, глядя на поникшие уголки губ девушки, – мы не понимаем, что значит никогда.

   – Да, – просияла девушка, – идем с нами плескаться, это так замечательно.

   – Замечательнее намада? – переспросила она.

   – Мы не знаем, – ответил парень и, видя, насколько безнадежна гостья, увлек за собой девушку.

   Так она снова осталась в одиночестве, правда, ненадолго.

   – Глотни этой воды, не стой истуканом, – произнес мужской голос, и она увидела сбоку от себя высокого крепкого парня с черными волосами до плеч и загорелой кожей. На нем была лишь набедренная повязка. – Или вдохни запах цветов, – тем временем продолжил он, – рекомендую вон те, огненного оттенка, от них невероятные сны и путешествия.

   – Это наркотики? – всплыло откуда-то из ее подсознания.

   – Галлюциногены, – усмехнулся он.

   – Кто вы? – спросила она. Он отличался от других, и явно понимал хоть что-то, а не оставался счастливым идиотом в неведении.

   – Бывалый, – ответил он. – Этот мир – мечта для любого.

   – А что это за мир? Кто мы и как сюда попали?

   – А какая к черту разница? – заметил он. – Здесь все, о чем только можно мечтать. Счастье, отдых и любовь столько, сколько хочется. И вечная молодость, – он ухмыльнулся, окидывая взглядом юные прекрасные тела.

   – Но разве такое возможно? – спросила она, почему-то ей казалось, что нет.

   – А почему бы и нет? – вопросом ответил он, и она не знала что возразить.

   – Идем, – он потянул ее за руку, и на этот раз она поддалась.

   Они вышли сквозь заросли роскошных кустарников на зеленую лужайку, на которой среди изящных фонтанчиков то тут, то там лежали пары.

   – Это тот самый намад? – с опаской спросила она, когда он начал увлекать ее вниз на траву и без лишних церемоний сбросил свою повязку.

   – Нет, – сверкнул он белоснежными зубами, – это только разминка.

   – Знаешь, я что-то не хочу разминаться, – она начала выбираться из-под него, упрямо и настойчиво.

   – Да что с тобой не так, – поразился парень, – на вот, хлебни, – он протянул ей хрустальный кубок, который наполнил из струящегося рядом фонтанчика.

   – Нет, – она отбила руку с бокалом, отчего тот полетел на траву, расплескав содержимое.

   На шум обернулись сразу две красотки, увивающихся у ног мужчины вместе с еще несколькими девушками. Заметив нового обнаженного парня, они на четвереньках переползли к ним и прямо на глазах у всех начали ласкать его и заниматься с ним любовью.

   Она отвернулась, потому что ей это показалось странным и неприличным. Никто из них больше не обращал на нее внимания, словно ее там и не было.

   – Лили, – раздался крик, и обернувшись на звук, ей показалось или она увидела, как прямо из стены цветущих кустов выпирают голые угловатые скалы, а вместо блаженных лиц спящих на траве проступили черты разлагающихся тел. Она вздрогнула и отпрянула назад, зацепившись ногой за тело одной из девушек, и повалилась на траву. Оскал черепа с ошметками кожи на них приблизился почти к самому ее лицу:

   – Хочешь поиграть с нами? – спросил он медовым голосом. И Лили, как была сидя, так и стала отползать назад. Что-то сломалось в ее восприятии, и теперь вместо райских кущей, она видела облезлые колючки, кипящую лаву, стекающую по мрачным скалам, которую черпали костяшками рук эти жуткие ходячие трупы, а взглянув туда, где они терлись друг о друга, имитируя любовь, ей и вовсе стало дурно.

   – Господи, что это за место, – прошептала она.

   – Четвертый слой, – ответил голос, и всмотревшись в темноту между камнями, она заметила фигуру демона. Он был высок и худощав, и более всего походил на птицу с длинной вытянутой шеей.

   – Четвертый? – переспросила она.

   – Слой пьяниц, наркоманов и прочих бегущих реальности, – ответил он, приблизившись и усевшись на чью-то окаменевшую кость. – Одного понять не могу, почему ты все видишь не так?

   – Не знаю, – пробормотала Лили. Она предпочла бы не видеть всего этого ужаса, но ей изначально не нравился этот мир с его цветами, словно тошнотворный запах тлена пробивался сквозь идеальную картинку.

   – Это рай для них, – кивнул демон на несчастных, – им хорошо.

   – Да, наверное, – она сконцентрировалась на демоне, чтобы больше не видеть ничего, – только не для меня.

   – Я не собираюсь здесь никого мучить, – произнес он.

   – Тогда что мне делать?

   – Выпей, – протянул он ей грубый кусок стекла с мутной жидкостью.

   – Не хочу, – Лили упрямо покачала головой.

   – Пей, у тебя нет другого выбора, – он поднес стакан еще ближе к ее лицу, – пей и перестанешь видеть страшную реальность.

   И вновь взглянув на трущиеся тела и содрогнувшись, Лили сделала глоток.

   Коротко стриженый блондин с широкими плечами и узкими бедрами лежал в куче тел рядом с ней, лениво забросив ногу ей на бедро. Она отбросила ногу и с трудом выбралась из кучи. Все тело ныло, словно после бесконечных упражнений.

   – Неплохо было, да? – блондин приоткрыл глаза и наблюдал за выражением ее лица. – Съешь ягод, крошка, и тебе сразу станет легче. – Он протянул ей веточку с незнакомыми красными ягодами. Не обращая на него внимания, она двинулась по показавшемуся ей знакомым маршруту и дошла до озера, со спадающими в него со скал водопадами. Улыбки молодых людей, резвящихся в воде, блаженные лица спящих – что-то не давало ей покоя. Для того чтобы понять, ей нужно было сделать что-то неправильное. Нужно было вырваться. Она не понимала, почему так настойчиво звенит в ее голове эта странная мысль, но единожды возникнув она уже не умолкала: вырваться-вырваться-вырваться. Тогда, цепляясь за ветки кустов, обдирая цветы и не сожалея о них, она забралась на самый верх скалы, к началу водопадов, и взглянув на блюдце мира, расстелившегося у ее ног, с юношами и девушками, спящими и бодрствующими, распахнув руки, бросилась вниз.

   – Какого проклятого, – услышала она ругательство, а потом все исчезло.

   Они все были исхудавшие до невозможности. Кожа да кости, только никто не умирал, потому что они уже умерли. Толпы мучеников бродили от места к месту в поисках хоть чего-нибудь. Когда кто-то из них в очередной раз отчаивался, тогда падал на четвереньки и припадал к огненной лаве, текущей в разломах между камней. Что было страшнее: боль от раскаленной жидкости, текущей по пищеводу или боль от ставшего невыносимым голода. Временами кто-то пытался есть почву у них под ногами, но она камнями ложилась в пустые желудки, вызывая мучения и рвоту. Лили не знала, сколько еще они будут метаться по пустыне, когда это все началось и закончится ли. Но заметила, что иногда в небе появлялись мелкие существа, похожие на летучих мышей, и с высоты своего полета наблюдали за людьми.

   – Я так хорошо ел, у меня было все, всего в избытке, – простонал человек рядом с Лили, падая на колени.

   – Подымайся и иди, иначе тебя заклюют эти, – произнес старик, подталкивая упавшего и указывая рукой в небо на неясные силуэты.

   – Да пусть заклюют, – выдохнул тот.

   – Если ты надеешься сдохнуть, то ты не сдохнешь, это просто еще одна пытка.

   – Да за что же это все? – он воздел руки к небу.

   – За избыток, – ответил старик, и больше не трогая его, поплелся за остальными.

   – Разве он виновен, если у него был избыток? – спросила, догоняя его, Лили.

   – Виновен, что не раздал его, – ответил ей старик. – Беда многих здесь – жадность. То, что блага и удовольствия материальные ставили выше духовных.

   – А вы?

   – А я думал, что еще успею раздать, – горько усмехнулся старик. – А ты чего тут? – Он внимательно посмотрел на девушку. – Богатый муженек? Жила – не тужила?

   – Я? – Лили едва не остановилась от такого абсурдного предположения. Она за всю свою жизнь состоятельных людей видела разве что по телевизору. А так, за ней ухаживали лишь бедные студенты в институте и цеплялись вечно какие-то печальные алкоголики.

   – Вижу, промахнулся, – заметил старик. – Поесть любила? – он окинул ее оценивающим взглядом.

   Лили не удержалась, чтобы не посмотреть на свои худющие руки, точащие из-под оборванной заношенной одежки.

   – Ты сейчас-то не смотри, – ухмыльнулся собеседник, – сейчас мы все здесь балерины.

   – Хоть сейчас, хоть раньше, – она вспомнила, как они месяц ели одну овсянку, потому что закончились деньги и никто не мог найти работу.

   – Странно как-то, – заметил старик, – и жадности в тебе я не ощущаю, сколько ни смотрю.

   – А вы смотрите? Зачем вам это? – спросила она. – За нами и так сверху наблюдают.

   – Полезно знать, что от кого ждать, когда расклады изменятся.

   – Какие расклады? – Лили смотрела на старика широко раскрытыми глазами.

   – Я ведь не за дурака при жизни все свои излишки получил, – произнес он. – Время от времени тут появляются птички более высокого полета, и бросают хлеб наш насущный... только это один шанс на всех.

   Лили продолжала смотреть на него, ничего не понимая.

   – О чем вы?

   – О чем– о чем, ты что, не знаешь, что такое хлеб?

   – Знаю. Но им же все равно не наесться надолго, даже если так.

   – Кто хлеба того вкусит, тот возносится, – ответил он, задумчиво глядя вдаль.

   – Так почему бы не поделить его на всех? – с надеждой произнесла Лили.

   Старик затрясся от смеха.

   – Кто здесь по-твоему намерен делиться? – спросил он. – Стоит им только появиться, как люди сходят с ума, тут-то и начинается настоящая бойня. Пальцами выцарапывают друг другу глаза. То, что мы все здесь бродим голодным стадом – еще только цветочки.

   – А если отказаться от бойни?

   – Отказаться, говоришь? – старик прищурился. – Допустим, хотя мне такого не приходилось видеть. И что? Один слопает хлеб и сдохнет с непривычки. Такое уже тоже было, правда, никто не отказывался, тот сам до него дорвался в борьбе.

   – Но зачем тогда те, кто дают хлеб, дают так много?

   – Они же верят в лучшее в людях, хотят спасти больше.

   Лили тяжело вздохнула.

   – Посмотрим, как ты откажешься, когда это случится. – Он затрясся от смеха и пошел прочь от Лили.

   Все случилось неожиданно. Однажды их надсмотрщики в небе как-то особенно громко загалдели и засуетились, сбившись в единое облако, а затем появился луч света, и хлеб полетел вниз на сухую землю. Десятки рук взметнулись вверх в жаждущем жесте, но они так желали его, так боролись, подпрыгивая и отталкивая друг друга, что хлеб отлетел и упал прямо у ног стоящей в стороне Лили. Толпа замерла, глазея на нее, не в силах сдвинуться с места, прикидывая, сколько времени потребуется им, чтобы сократить до нее расстояние, и сколько понадобится ей, чтобы проглотить его. Но она стояла какое-то время, как вкопанная, совсем не просчитывая, как побыстрее проглотить хлеб, пока до нее не добежали остальные, а просто глядя в их лица, а затем наклонилась, но как-то неспешно и мягко, без жадности подняла хлеб с земли и стала ломать его на части. Люди, словно загипнотизированные смотрели на нее. А затем она просто пошла к ним с ломтями в руках, и сама протягивала каждому кусочек. Они принимали молча, запихивали в рот, глотали и растворялись в свете и так до тех пор, пока в руках у нее не остался последний ломоть. Тогда ее глаза встретились с глазами старика.

   – Кто ты? – он взял из ее рук протянутый кусок.

   – Лили, – она улыбнулась ему на прощанье, перед тем как он растворился в воздухе.

   Свет исчез, а сотни разъяренных надзирателей ринулись к ней сверху, и она утонула в шелесте их крыльев.

   Тоска и ветер – так бы она назвала мир, в котором оказалась . Все здесь было серым и унылым. Ветер неустанно разрушал жилища, и потому обитатели жили в руинах, иногда у их комнат не хватало целых стен, а у домов – крыш и верхних этажей. Вокруг царила сырость и запустение. Сквозняки пели грустные песни, дополнявшиеся скрипом несмазанных дверных петель. Покосившиеся проемы окон, их пустые глазницы внушали мысль о заброшенности.

   Лили заглянула в одну из комнат, и увидела сидящую на кровати девушку. Та склонилась к старому патефону и слушала поцарапанную пластинку, которая заедала на каждом круге, как только доходила до царапины. Лили аккуратно подхватила ножку с иглой и отвела ее в сторону. Девушка подняла на нее невидящий взгляд.

   – Кто ты? – спросила Лили.

   – Бьянка, – ответила девушка. – Это моя пластинка. – Она подошла к проигрывателю, и вновь по кругу зазвучала музыка. Бьянка вернулась на место и слушала ее, словно не было ничего лучше на свете.

   – Бьянка, – позвала Лили, но та даже не повернулась в ее сторону.

   Лили побрела дальше и через стену вошла в другую комнату, где писатель заканчивал очередной лист своей рукописи и затем бросал ее на пол, брал следующий, и все повторялось.