Текст книги "Erratum (Ошибка) (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Глава 28

   Грерия раскрыла глаза и ощутила под собой что-то упругое: она лежала на крыле Самаэля, а он уткнулся носом в ее макушку. Она аккуратно отодвинулась от него и поднялась. Ей самой не верилось в то, что произошло между ними накануне. Они ведь стали заклятыми врагами, он придумал изощренный способ расправы с ней и тащил ее фактически на эшафот. Что случилось вчера? Что изменилось? Грерия посмотрела на его запыленные спутанные волосы и не могла сдержать нежной улыбки.

   – Черт, – она сжала пальцами свое платье по бокам и с усилием отпустила. Она втрескалась в него – в этом не было ни малейших сомнений. Впервые за столько столетий нашла, чем заняться, и еще в такое подходящее время. Грерия недоверчиво рассматривала его лежащее тело, распростертое в сторону крыло, для того, чтоб ей удобнее было спать. Неужели и для него она не просто еще одна из? Грерия отмахнулась от подобных мыслей, иллюзии здесь могли означать только поражение – эту истину она уяснила себе много лет назад. Только холодный расчет и хитрость могли даровать жизнь и желаемое. Однако она просчиталась в своих расчетах уже однажды, – подсказал ей ее внутренний голос, и ведьма в отчаянии зарычала. Аба, вечный Аба, на сколько хватило его любви? Все женщины были для него лишь забавой, фаворитки сменяли одна другую. Грерия же поплатилась за то, что желала, чтобы трон принадлежал ей вечно. Тоже своего рода иллюзия, просчет, и ничего более.

   – Ты проснулась? – Самаэль открыл глаза и изучал ее лицо.

   – Да, – ведьма смутилась, – он мог прочесть по ее лицу то, чего бы ей не хотелось.

   – Грерия, что-то случилось? – Мягко спросил он, и его нежность обожгла ей сердце, словно огнем.

   – Да какого черта он так себя ведет, так говорит, – хотелось ей взвыть в голос, – будь собой. Будь обычной жестокой скотиной, которая ты и есть!

   – Что с тобой? – Снова переспросил он.

   – Ничего, – она отвернулась, чтобы не видеть его.

   – Я сделал вчера что-то не так? – Он поднялся и подошел к ней с другой стороны.

   – Черт тебя дери, – не выдержала Грерия, – не веди себя так, словно ты... даже не знаю, ангел! – выпалила она.

   – Но я и есть ангел, – улыбнулся Самаэль, – в каком-то смысле.

   Грерия взглянула на него, и пожалела о своих словах. Взгляд его карих глаз был таким искренним, а лицо словно бы излучало свет.

   – Как твои крылья? – Смутившись, перевела она тему.

   – Думаю, что лучше, – он дернул ими, – но одно ты явно отдавила, – усмехнулся падший.

   Грерия залилась краской, чего с ней давно уже не случалось.

   – Что с тобой происходит, Грерия? Ты ведь не юная девственница, которую я совратил? Но ведешь себя так, словно ...

   Глаза Грерии вспыхнули, обдав его огнем, но затем она взяла себя в руки.

   – Не придумывай лишнего, Самаэль.

   Но в ответ на ее резкость он приблизился к ней и обнял. Когда его крылья мягкой пеленой обернулись вокруг них, ей показалось, что это и есть счастье, и что всю свою жизнь она стремилась именно к этому моменту: пустыня, вокруг ни единой души, и они в коконе его крыльев вдвоем.

   – Каким ты был до того? – Неожиданно спросила она.

   – До того, как стал падшим? – Его лицо склонилось к ней.

   – Да, – прошептала она.

   – Одним из лучших, впрочем, как и он.

   – Ты о Нике?

   – Да, о нем. Нас было много, но ты наверняка знаешь. Теперь остались только он и я.

   – Но он завел себе еще одного, или ты забыл?

   – Рамуэля? Борца с тьмой? – Горько усмехнулся Самаэль. – Как я могу забыть. Мне жаль его.

   – Тебе жаль? – Грерия не верила своим ушам.

   – Да, меняться катастрофически больно. И я говорю не о плоти.

   – У тебя были крылья... белые крылья? – Почему-то она не могла удержаться от вопроса.

   – И крылья, и свет, и душа, парившая в небесах. – Ответил он, глядя ей в глаза, и мурашки пробежали по спине Грерии.

   – У тебя больше нет лапы на твоем правом крыле, – прошептала она. – Ты сломал ее о врата?

   – Да, наверное, я не помню. – Он встряхнул головой. – Я был в дикой ярости, когда ты исчезла.

   Грерия внутренне содрогнулась, вспомнив момент, о котором он говорил. Если бы все пошло, как надо, она больше бы ни за что не вернулась обратно, и начала новую жизнь, там, на земле, где нет ни чудовищ, ни падших, где все интриги похожи на детские игры по сравнению с тем, что творилось в аду. Смогла бы она быть живой, как все, улыбаться, как остальные люди, пройдя страшную подземную школу? Сухой ветер пробежал по пустыне, и концы крыльев Самаэля затрепетали на ветру. Неужели они могли больше так никогда и не встретиться? И она поняла, что не желала бы этого, потому что нигде: ни над, ни под землей больше не было второго такого, как он. Грерия вздрогнула и опустила голову ему на плечо.

   – Самаэль, я больше никогда не хочу разлучаться с тобой.

   Он судорожно втянул воздух.

   – Этих слов я больше всего боялся.

   – Но почему? – Она удивленно вскинула голову.

   – Если бы ты игралась, Грерия, если бы я ничего не значил для тебя, я бы смог с этим смириться, отступиться, пережить. – Лицо его было серьезно. – Но теперь я пропал.

   – Почему? – Прошептала она.

   – Я люблю тебя, – казалось, камни в аду сотряслись от его слов.

   – И я тоже. – Она подняла свое лицо к лицу ангела и нежно коснулась его губами.

   – Я знаю, – прошептал он, отвечая на ее поцелуй, – я уже понял. Я не верил, что такое возможно, но теперь знаю, что это так. Ты... ты живая, Грерия, ты больше не та тысячелетняя ведьма, ты действительно свободна, и от прошлого в том числе.

   Грерия испуганно вжалась в него:

   – Только не от тебя, пожалуйста, скажи, что не от тебя. – Слезы появились на ее глазах. – Скажи, что ты никогда не отпустишь меня. Ведь я – твоя, твоя женщина.

   – Грерия, тебе больше не место здесь. Ты должна жить, у тебя есть шанс. Ты должна воспользоваться им, чтобы больше никогда не возвращаться сюда.

   – Нет, ты не можешь... – Ей казалось, что сердце разорвется сейчас прямо у нее в груди. – Прошу тебя, Самаэль, ты не можешь, пожалуйста, Самаэль...

   – Ты должна пересечь врата и начать жизнь заново. Если б я мог, я бы сам на своих крыльях донес тебя туда.

   – Я не смогу жить без сердца. – Руки ее мертвой хваткой вцепились в одежду падшего.

   – У тебя будет новое, – его голос дрожал.

   – Да что с тобой такое?! – Заорала она. – Когда ты стал страдать самопожертвованием! Ты – падший, ты всегда берешь то, что тебе нужно! Опомнись!

   Его голос прозвучал еле различимо:

   – Ты напомнила мне, что на самом деле важно. Я больше не вернусь назад.

   – Тогда и я тоже, я останусь с тобой. – Горячо заговорила Грерия.

   – Вот видишь, – улыбнулся он. – Была бы ты прежней, бежала бы сейчас со всех ног от меня, смеясь над моим безумием.

   – Но это правда, безумие, Самаэль. Что ты задумал?

   – Я больше не хочу быть таким, как прежде.

   – И что же ты сделаешь? – Она дрожала, боясь услышать его ответ.

   – Останусь здесь, в пустыне, пока не сгорю совсем. Мне больше нет места наверху, но и вниз я не хочу.

   – А как же твой дом, Аба, в конце концов? Он заметит твое исчезновение и не позволит тебе погибнуть. – Она пыталась ухватиться за любую зацепку.

   Падший лишь грустно усмехнулся, белые зубы, как в старые времена, сверкнули на его смуглом лице:

   – Он не заметит, у него теперь новая игрушка.

Глава 29

   Рептилии больше не пугали Лили, она научилась понимать, что и когда им нужно, и удовлетворять их просьбы еще до того, как они их озвучивали. Также она успела отметить, что дреги в большинстве своем не очень умны, и не отличаются особенной подвижностью, поэтому элементарная человеческая ловкость в случае чего должна была помочь ей улизнуть из их лап. Поначалу ее очень беспокоил тот факт, что она убила нескольких из них, и опасалась мести, но со временем поняла, что если хозяин не позволил им расплатиться с ней той же монетой, они никогда не посмеют нарушить его волю. А самим дрегам, похоже, было совершенно безразлично, кто она такая, и в своих поступках они руководствовались лишь какими-то своими понятиями, а не эмоциями.

   – Тащи сюда еду... – прорычал один из них за столом, и в тот же момент Лили поставила перед ним огромный поднос, заваленный падалью. Дреги тотчас же накинулись на угощение, сметая все на своем пути, жадно клацая челюстями, и Лили поспешила поскорее убраться от них. Пятясь, она едва не налетела на толстуху.

   – Оглобля неуклюжая, – загремела на нее та. – Сегодня пойдешь в центральные залы, приберешься там, а то от гостей много мусору.

   – А как же... – Лили хотела сказать, что еще не успела обслужить все столы дрегов.

   – Я сама управлюсь, – оборвала ее толстуха, и по голодно сверкающим глазам Долли девушка не могла понять, то ли толстуха намеревается поживиться чем-то из еды дрегов, от одной мысли о чем ее едва не вывернуло, то ли... Странно было такое предполагать, но в аду могло быть всякое: то ли толстуха неровно дышит по отношению к кому-то из этих жутких чудовищ.

   Лили лишь снова поклонилась ей, оставив догадки в стороне, и помчалась в залы. В любом случае, там было куда приятнее, чем с дрегами.

   Почти все пространство одного из главных залов было заполнено людьми. Лили еще никогда не видела здесь такого скопления народу, но от остальных слуг уже знала, что грядет ночь проклятых и грандиозные балы, которые продлятся несколько дней. Специально на этот праздник из слоев выпускали сотни красивых женщин, чтобы они могли развлечь и позабавить гостей. Так же, как поговаривали, на этом празднестве появлялись удостоенные чести смертные, но, насколько Лили поняла, в основном, это были колдуны и ведьмы, и люди, заключившие серьезные контракты с хозяином.

   Лили вздохнула, продолжая оттирать кровь со стены зала: черные, успевшие присохнуть, следы – здесь подрались два демона. Она почти привыкла за время услужения называть его хозяином, условности врастали в нее, как и во всех остальных слуг, с каждым днем, с каждой выполосканной тряпкой, вымытым корытом фарлаков или очищенным стойлом. Но она помнила его разноцветные глаза, и их короткие беседы, и помнила о загадке, стоящей за сказанными и недосказанными словами, о чем-то, что скрывалось в ее памяти. И продолжая орудовать тряпкой, скорее уже чисто машинально, она думала, вспоминала, прорывалась вглубь своего существа.

   – Снова спишь на ходу, – толкнула ее в бок Джой. Эта девушка была такой же служанкой, как и она. Джой рассказала ей не без гордости свою историю однажды, и из этой истории следовало, что ее выбрали в слоях, предложив работу здесь, и Джой, не задумываясь, согласилась, и с тех пор искренне полагала, что это был самый удачный день в ее послежизни. Она не помнила ничего, что было до. Она и всех слоев-то не помнила, а даже о том, что осталось в ее памяти от последнего, никогда не любила говорить, и только вздыхала и произносила что-то вроде того, что завидует Лили, что та не помнит вовсе ничего, и сама хотела бы выкинуть все напрочь. Лили никогда не сознавалась ей, что мучительно складывает все по кирпичикам в своей голове, и что пребывание в слоях уже не скрывалось для нее за такой плотной черной пеленой, как раньше, и что с каждым днем она все больше становится собой, что бы вокруг ни происходило.

   Возможно, в этом ей помогало время, которое она проводила в обществе Рамуэля и те крупицы света, что все еще оставались в нем, а может, просто упрямое стремление все понять.

   – Джой, – улыбнулась она.

   – Как Рамуэль? – Спросила девушка, хитро подмигнув.

   – Перестань, я ведь говорила уже: мы – друзья.

   – Ну, конечно. – Джой обиженно надула губки, и, смеясь, стала тереть стену рядом с Лили. – Видела уже новеньких, что привели сегодня?

   – Каких новеньких? – Лили ничего еще не слышала.

   – Из слоев. – Шепнула ей Джой, оглядываясь, не смотрит ли кто на них. – Должна сказать, много красоток. Не иначе, как они за то самое горят, – лукаво подмигнула она. – Вон, смотри, в тот конец зала. Видишь?

   В дальнем конце зала под присмотром нескольких демонов действительно толпились девушки, одна красивее другой. Для праздника действительно не поскупились – отобрали лучших из лучших, Лили еще не приходилось видеть столько красивых женщин одновременно. Она немного смутилась и лишь старательнее стала тереть стену.

   – Перестань, – произнесла Джой, останавливая ее руку с тряпкой. – Ты, между, прочим, не хуже.

   – Не говори ерунды, – огрызнулась Лили.

   – Характер у тебя, конечно, тот еще, – продолжала Джой, – но что касается внешности, то тут все в порядке. – Она оценивающе пробежалась по девушке.

   – А что они будут делать? – Кивнула в сторону женщин Лили, стараясь отвести тему от себя.

   – Все, что пожелают гости. – Улыбнулась Джой.

   – А где будем мы во время балов?

   Джой пожала плечами.

   – Вряд ли нам дадут возможность присутствовать на них. Хотя, я считаю, что эти из слоев, ничуть не достойнее нас. Но они – не слуги, понимаешь ли, а на нас уже, считай, штамп низшего сословия. А как бы я хотела закрутить роман с каким-нибудь симпатичным падшим... – Джой мечтательно посмотрела на Лили. – Хотя, я понимаю, – моргнула она, – тебе обидно, что он не афиширует вашу связь, видно, тоже стесняется тебя.

   – Джой, – Лили закатила глаза, и даже не знала, что на всю эту чушь можно ей ответить. Тогда она просто подхватила свою тряпку и якобы пошла ее мыть, а на самом деле спешила убраться подальше от Джой, чтобы не услышать какую-нибудь еще глупость.

   – Эй ты, иди сюда и приберись, там разлили вино, – демон вырос перед ней, указывая вглубь толпы на багровую лужу на полу.

   – Да, господин, – кивнула Лили, не подымая головы.

   Она опустилась на колени, и, сосредоточившись на луже, старалась не замечать больше ничего вокруг. Слишком много людей для нее, слишком шумно, слишком она никто в этом зале. Но все же взгляд ее успел скользнуть по стройным женским ногам и невольно подняться вверх на лица. Она стояла в кругу красавиц, отобранных со слоев. Демоны и правда постарались, причем девушки были отобраны на любой вкус: и блондинки, и темные, и стройные и фигуристые, с коротко остриженными и с длинными волосами, с глазами всех оттенков, какие только могут быть у глаз... И тут ее взгляд натолкнулся на знакомое лицо, с большими темными чуть раскосыми глазами и слегка вьющимися, спадающими вниз волной, волосами. Она узнала бы ее среди тысяч, это была девушка с портрета в комнате Уцура. Ошибки быть не могло. Так вот какова она, его возлюбленная, вживую она была еще прекраснее, и еще печальнее глядели ее глаза, словно человек за ними уже давно разочаровался во всем и умер. Но почему же она не радуется балам, ведь это возможность увидеть его, – поразилась Лили, и он, почему не заберет ее со слоев, если она дорога ему, или такова была воля хозяина, чтобы эти двое были в разлуке. Лили смотрела на лицо девушки, и ее душа наполнялась печалью.

   – Что ты здесь сидишь, как сонная муха, – эти слова сопровождались звонкой оплеухой от толстухи, которая успела подойти к задумавшейся Лили. Девушка ойкнула, чем вызвала приступ хохота у окружающий гостей, которые наблюдали эту сцену, и с удвоенной энергией принялась за работу.

   – Их разве можно выпускать в приличное общество? – Тем временем сетовала толстуха, обнаружив благодарную публику. – Так рот разинут, что и телега проедет, и сидят.

   Гости снова засмеялись.

   А в голове Лили, пока она убрала лужу, уже созрел план. Она обязана помочь девушке с этими обреченными глазами, должна попытаться что-то изменить, пусть в малом, в чем может.

   Она специально разинула рот, когда принесла им поднос с вином взамен разлитого, чтобы все в точности соответствовало описанию толстухи, и вызвало вполне определенную реакцию публики, как иллюстрация к сказанному. Гости так и грохнули, когда она неуклюже перевернула вино на одну из девушек со слоев, продолжая пялиться по сторонам с очумелым выражением на лице.

   – Идиотка, – разразилась ругательствами толстуха. – Нет, ну что я говорила. – На этот раз она не стала заниматься рукоприкладством перед публикой, ей и так было достаточно внимания.

   – Я все исправлю, – виновато пробормотала Лили, кинувшись вытирать платье гостьи.

   – Что ты трешь, – продолжала толстуха. – Иди с девушкой и застирай платье, как следует, несграба.

   Даже демоны радостно шипели, глядя на весь этот концерт. Лили с побитым видом повела девушку за собой на выход из зала под дружный хохот толпы.

   – Да забудь ты об этом платье, – проговорила девушка, когда они оказались в коридоре.

   Но Лили ей ничего не ответила, только потянула дальше по коридору, и та повиновалась, вздохнув и решив, что иначе служанке достанется за нее, если они не отчистят ее платье.

   – Как тебя зовут? – Спросила Лили, когда они свернули за очередной угол. Теперь она научилась вполне сносно ориентироваться в лабиринтах дома, хотя и не уверена была, какую часть целого ей удалось изучить.

   – София, – вздохнула девушка, продолжая покорно брести за ней по коридорам. – Тут действительно нигде поближе нет воды?

   – Тебя забрали из слоев для бала? – Вкрадчиво спросила Лили, не сбавляя темп.

   – Да, и вернут туда же. – Казалось, она готова была вернуться хоть сейчас, потому что для нее уже не было разницы, кто она и что с ней происходит. Лили так и подмывало встряхнуть ее.

   – Я слышала, некоторых после балов оставляют.

   Острая боль ножом сверкнула во взгляде Софии, но она так ничего и не сказала. Лили решила, что лучше ей заткнуться на какое-то время, потому что, судя по реакции девушки, она сказала что-то не то. Тем временем коридор разветвился натрое, и они свернули влево, и почти сразу за поворотом остановились у ничем не примечательной двери. Лили аккуратно постучала, но никто не ответил, очевидно, Рамуэля не было. Тогда она просто толкнула дверь и вошла в комнату, потянув за собой Софию.

   – Где мы? – удивилась девушка, она словно очнулась ото сна наконец.

   – У друзей. – Уклончиво ответила Лили.

   – Нас заказали ублажать кого-то? – Бесцветным голосом спросила София.

   – Нет! – Лили поразилась, с какой легкостью девушка говорила о таких вещах. Так вот для чего нужны были все эти красавицы.

   – Тогда что мы делаем здесь?

   – Тебе не стоит возвращаться. – Произнесла Лили. – Не знаю, что именно с тобой произошло, но я не могла просто так смотреть на тебя и ничего не делать.

   – Спасибо, – вяло улыбнулась София, – но это правда ни к чему. Отведи меня обратно.

   – Что у тебя стряслось? – Лили схватила ее за плечи и встряхнула, как следует.

   – Я не хочу об этом вспоминать. – Произнесла София, глядя на нее расширившимися глазами, из которых тут же покатились слезы. – Я слишком сильно старалась забыть. Мне не выжить, если я буду помнить.

   – Тебе точно не выжить, если ты вернешься. Но из сотни других они не заметят пропажи одной. Праздник скоро начнется – всем будет не до тебя.

   – Кто ты? – Спросила София. – Здесь никто никогда не идет против воли хозяина. Он сказал бал – значит, будет бал. Сказал, отобрать лучших грешниц – и вот они здесь. И тебе не стоит идти против него, ты даже не представляешь, что будет, если он обнаружит пропажу.

   – Не представляю, – Лили усмехнулась. Ей самой было бы интересно узнать, как бы ему это понравилось. В конечном счете, что он мог сделать с ней? В какое еще стойло отослать, она ведь знала, что в слои с чистой душой ей путь заказан, а значит, ему оставалось либо убить ее, либо отпустить. В любом случае, она не очень рисковала – иногда вечность в рабстве хуже.

   – Ты чокнутая, – тем временем заключила София, рассматривая ее лицо и успокаиваясь. – Как хочешь. Если ты так хочешь, я останусь, я вовсе не горю желанием обслуживать гостей.

   – Ну, вот и отлично. – Проговорила Лили. – Не пугайся, тут может появиться мой друг, его зовут Рамуэль, он – хороший человек. – Зачем-то добавила она. – А мне пора возвращаться, потому что мое отсутствие точно заметят.

   – Ты чокнутая. – Снова произнесла София и пошла к окну.

   – Возможно, ты и права. – Подумала Лили, когда неслась на всех парах обратно в залы. Ей нужно будет незаметно проскользнуть с другой стороны, чтобы никто не обратил внимания на то, как и когда она вернулась, что, в общем-то, было несложно, потому что слуги для остальных были неприметными и все на одно лицо.

   Когда она возвратилась, оказалось, что прибыла первая партия гостей, и гости эти жадно накинулись кто на угощения, а кто на красавиц из слоев. Девушек, не церемонясь, растаскивали по близлежащим комнатам, специально окружавшим залы для таких случаев. Из-за этого вокруг царил такой хаос, что демоны оставили свои посты, и прилегли на вино и развлечения, как и все остальные. В конечном счете, все знали, что бежать из дома смертным невозможно.

   Крупный мужчина с грубыми манерами схватил Лили за руку и потащил за собой, и сколько она ни кричала, и ни отбивалась, не обращал на это ровно никакого внимания.

   – Я – служанка, – прокричала она, когда он волок ее мимо демонов так, чтобы они расслышали и остановили его. Но один из демонов лишь окинул ее небрежным взглядом и заметил другому:

   – А она действительно ничего, я бы вытащил такую со слоев.

   – Кто-то уже вытащил. – Усмехнулся второй.

   – Не упирайся, – обратился к ней первый. – Тебе делают честь.

   – Честь? Я – служанка! Я мою кастрюли и подаю вино. – Орала она, отбиваясь, что есть силы от мужчины, но никто больше не обращал на нее внимания. – Оставьте меня. Я не из девушек для гостей.

   – Мне плевать. – Он вздернул ее за руки и встряхнул, потому что ему надоела ее возня. – Я – гость, и мое желание здесь закон. Поэтому заткнись и иди смирно.

   Он поочередно заглядывал в комнаты, но те оказывались уже занятыми. Лили мучительно думала, как ей выбраться из этой идиотской ситуации. Если бы у нее был с собой меч, она бы задала жару этому идиоту, но, увы, оружия не было, а по силе она ему катастрофически проигрывала. Только бы он не затащил ее в какую-то комнату, потому что тогда ей точно конец. Только бы где-то поблизости оказался Рамуэль, или Калеб, или на худой конец хотя бы Уцур, хоть кто-нибудь знакомый ей.

   Тем временем, здоровяк набрел-таки на пустую комнату и втащил ее внутрь. Пока дверь не захлопнулась за ними, она все еще верила в чудо, но когда они оказались наедине в закрытом помещении, чудес больше не осталось. Он грубо толкнул ее на кровать, а затем стал небрежно срывать одежду. Лили понятия не имела, кто был этот гость. На колдуна он походил едва ли, те могли обойтись какими-то другими средствами, да и не пали бы до грубого обладания женщиной. Значит, оставался лишь кто-то из смертных, заключивших крупную сделку.

   – Кто вы? – Спросила она, когда он сорвал с нее последнюю одежду.

   Он остановился, передыхая и словно любуясь проделанной работой.

   – Ты что, не следишь за политикой?

   – Я слегка не у дел. – Удалось выговорить ей.

   – Я второе лицо в Венесуэле. А скоро стану и первым, – его губы растянулись в широкой улыбке.

   – В этом и состоит ваша сделка? – Догадалась Лили.

   – Сделка? – Нахмурился он.

   – Контракт, который вы заключили с хозяином.

   – А, да, контракт. – Он ухмыльнулся. – Именно его я и праздную. – Ему даже невдомек было, что в аду есть события куда важнее его дурацкого контракта.

   – Вы его недавно заключили? – Спросила Лили.

   – Только что. – С победной интонацией в голосе подтвердил он и сделал шаг в ее сторону.

   – Если там нет его крови, он считается недействительным. – Как можно спокойнее произнесла Лили.

   – О чем ты? – Он остановился.

   Это все, что ей было нужно – зародить сомнение в его душе. Сомнение в том, что контракт в силе, что его не провели в мире лжецов и хитрецов.

   – Контракт без его крови считается недействительным.

   – Но там была кровь. – Возразил мужчина, но Лили видела, что сомнения гложут его.

   – Вы уверены, что его?

   Здоровяк хмуро посмотрел на нее, затем вытащил из кармана пиджака договор. Его толстые пальцы дрожали, когда он разворачивал бумагу.

   – Только попробуй солгать мне, – угрожающе произнес он. – И я от тебя мокрого места не оставлю.

   Лили смотрела, как под печатными строчками из свертка появляется кровавая подпись, и думала, что же делать дальше. Она слышала, что святые предметы реагируют на Его кровь и наоборот. Крохотный шанс, что у этого узурпатора есть что-то святое, все-таки оставался, как насмешка над всем, с чем он соприкасался.

   – У вас есть освященный предмет?

   Он задумался.

   – Есть крест.

   – Коснитесь им подписи. – Велела Лили. Ей рассказывали, что некоторые пытались таким образом избавиться от контракта, чуть ли не окуная его в святую воду, но все, к чему это приводило – лишь давало знать хозяину, что человек пытается разорвать договор, тем самым нарушая главный его пункт.

   Здоровяк приложил крест к бумаге, ему и в голову не приходило, что это может иметь хоть какое-то значение.

   – И что, ведьма? – Спросил он, но затем поспешно отдернул руку, отпустив крест, когда кровь на бумаге закипела. – Ого, – он озадаченно потер пятерней затылок, а потом просиял. – Значит, его кровь?

   – Да, с контрактом все в порядке. – Произнесла Лили, молясь о том, чтобы в комнату как можно скорее ворвались демоны или кто там должен был следить за нерушимостью договоров.

   Но никто не появился, и здоровяк, аккуратно скрутив контракт и вернув его в карман пиджака, стал неспешно разоблачаться, довольный собой и своими достижениями.

   Лили отползла на дальний конец кровати, упершись спиной в панель, отчего по лицу мужчины лишь расползлась гадкая ухмылка. До половины раздетый он двинулся к ней. Но когда ему оставался всего лишь какой-то шаг, невидимая сила отшвырнула его в стену, так что он сразу выключился и остался валяться там с неестественно согнутой шеей.

   В комнате перед Лили стоял Ник, в своих черных брюках и черной рубашке, в которых она видела его на крыше дома в день их встречи после своего возвращения. Голая и дрожащая, Лили с распахнутыми от страха глазами, смотрела на него.

   – Не помешал? – спокойно произнес Ник, и Лили, наконец, выдохнула – сама того не замечая, она задерживала дыхание последние несколько секунд. Напряжение волной схлынуло из ее тела, позволив разжать побелевшие пальцы. Она и не подозревала, насколько на самом деле была потрясена и напугана, пока не начала снова дышать. Не помешал... да задержись он еще хотя бы на пару минут, и было бы уже поздно. Лили с отвращением и ужасом взглянула на тело, валяющееся у стены. Она тихо заплакала, не в силах ни выговорить слова благодарности, ни ответить что-нибудь нейтральное и холодное, как обычно.

   – Значит, нет. – Кивнул он. Ник разорвал бы его на части, если б не сдержался. Мелкий человеческий кретин, возомнивший себя локальным божком. И, хотя условия контракта, заключенного с мерзавцем, были выгодными, он иногда думал, что с некоторыми договора заключать не стоит вовсе. Он долгое время не видел ее, и сны почти ушли в прошлое, и вот теперь, она голая, дрожащая перед ним, чудом избавленная от поругания. Он поймал себя на мысли о том, что хотел бы ощутить своим телом ее дрожь. – Какого черта ты оказалась в зале, когда пришли гости? – Спросил он.

   – Я вернулась с поручения и не знала, что они уже там. – Произнесла Лили, подымая на него свои серо-зеленые глаза. Она никак не могла полностью оправиться от недавнего потрясения, от близости к катастрофе. Ей хотелось вжаться в чье-то сильное надежное тело и выплакать всю свою боль и страх. Прижаться к складкам его черной рубашки, плотным брюкам, крепкому телу под черной тканью. Она помнила его изгибы, когда они уже лежали однажды рядом. Еще одна вспышка молнией осветила закоулки памяти Лили, и она вспомнила, как он лежал рядом с ней на столе, путешествуя с ней по ее жизням, прижимая ее к себе, когда она была на грани, измотанная и истощенная после дна.

   Первое желание схватить простыню и укрыться ею, ушло прочь. Ей было приятно оттого, что его взгляд скользил по ее коже, словно он на самом деле касался ее.

   – Я распоряжусь, чтобы тебя не выпускали дальше кухни и стойл. – Холодно произнес он, разрывая своим голосом ее наваждение в клочья. – И набрось на себя что-нибудь – жалко смотреть.

   Униженная его словами, Лили, наконец, натянула простыню и обернулась в нее. Раздираемая болью, обидой, стыдом и досадой на части, она тихо скользнула мимо Ника на выход. Уже у самой двери она снова обернулась к нему.

   – Небирос поправился и в ближайшее время вернется домой. – Произнес он. – Так что готовьтесь к амур де труа, покупайте большую кровать, или что там у вас в планах. – Ник резко развернулся и пошел к распростертому телу.

   Лили хотела было что-то возразить, оправдаться, но она так устала всем доказывать то, что для нее было очевидным.

   – Спасибо, – прошептала она одними губами, и исчезла в коридоре.

   – Не за что, – ответил он, хотя прекрасно знал, что она уже не слышит его. – В конце концов, он был тем еще мерзавцем. – Сказал он, и пнул лежащее тело. Затем отвернул полу пиджака, вытащил контракт и ухмыльнулся, пробегая глазами по одному из мелких подпунктов, начинавшемуся со слов " в случае смерти одной из сторон...".

   Лили в простыне ввалилась в свою комнату и бросилась на кровать. Ей нужно было выплакаться, прийти в себя, вырвать с корнем унижение, которое жгло ее хуже пламени.

   – Лили, что случилось? – Рамуэль бережно коснулся ее плеча.

   – Ничего, – простонала она в подушку, ему нельзя было рассказывать о случившемся, чтобы он не натворил глупостей и не пострадал из-за нее. Она постаралась взять себя в руки.

   – Как там София? – Она подняла заплаканное лицо от подушки.

   – Со мной все в порядке. – Отозвалась девушка, встревожено глядя на нее. – Что случилось? Узнали о моем исчезновении?

   – Лили, как ты могла совершить такую глупость! – Гневно произнес Рамуэль. – Это бессмысленно и опрометчиво!

   – Постойте, вы оба. – Краснота и припухлость уже стали исчезать с ее лица, и голос стал почти таким же спокойным, как обычно. – О Софии по-прежнему никто не знает. Я расстроилась из-за гостей, но все уже в порядке. Даже сама не знаю, что меня так задело.

   – Кто-то из гостей причинил тебе боль? Что-то сделал тебе? – Воскликнул Рамуэль, готовый разорвать обидчика на части.

   – Успокойся, Рамуэль, – ее голос теперь звучал устало. – Никто мне ничего не сделал. Эмоции, и больше ничего, забудем о них. Время подумать о другом, – Лили перевела дух, – Небирос возвращается.