Текст книги "Erratum (Ошибка) (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

   Калеб, изумленно глядя на возникшую из ниоткуда в покоях девушку, безмолвно раскрыл перед ней двери. И Лили, едва кивнув ему в знак благодарности, прошла мимо. Ник стоял у окна, в точности, как в ее сне, только ему ничто не угрожало, и рядом не было никаких признаков опасности. Тогда Лили по-настоящему стало страшно и неловко – ради чего она пришла, что ему теперь сказать, как объяснить. Так глупо было поддаться дурацкому сну и привидевшимся в нем эмоциям.

   Ник медленно повернул голову, и глаза его чуть расширились, выдавая удивление от ее появления.

   – Калеб? – Он вопросительно посмотрел на человечка, но тот лишь отрицательно покачал головой и растворился в дверях, закрывая их за собой. – Чем обязан? – Теперь он обращался к ней, и в его интонациях едва ли звучала радость или нежность.

   – Прости, – прошептала Лили, теряясь и не зная, с чего начать.

   – Как ты сюда попала? – Его взгляд был снова холоден и внимателен.

   – Меня перенес Небирос, – Лили тщательно изучала щели между половицами.

   – Снова он, – усмехнулся Ник, – твой крылатый покровитель.

   – Нет, он просто друг, – возразила Лили, сама не понимая почему.

   – Я послал за тобой, – он приблизился к ней на пару шагов, и глаза его светились гневом. – Я знаю, что ты сбежала.

   – Но я вернулась, – она вынуждена была посмотреть на него и застыла, рассматривая его лицо. Оно казалось таким близким, лишь злоба на нем была неправильной.

   – Зачем? – Его темные волосы беспорядочно спускались на лоб, зрачки расширились, отчего их разноцветье стало почти незаметным. – Не зачем сбежала – об этом я и так могу догадаться, но зачем вернулась?

   Лили молча покачала головой, продолжая зачарованно созерцать его лицо.

   – Не знаю.

   – Что в сумке? – Он осмотрел ее с головы до ног. – Что ты решила прихватить с собой в походе к свету? – Его голос источал сарказм. Он достаточно грубо сдернул с ее плеча сумку, и та упала, раскрывшись. Из нее на пол вывалился рукав небрежно затолканной в середину сорочки, его сорочки. Аба замолчал и остановился. Она не могла понять, что с ним происходит, но гнев куда-то испарился, и в комнате снова стало тихо и уютно, как и должно было быть.

   – Зачем, Лили? – Теперь его голос звучал печально, и в нем словно бы искрились отголоски тысяч других голосов, что она слышала здесь в слоях. Столько боли, столько ненависти, рождающей новую боль и ненависть. Она задыхалась там, среди них, падая из одного мира в другой, задыхалась от спертого от страдания воздуха. В какой-то момент ей показалось, что все мученики хором спросили ее: – Зачем, Лили?

   – Слишком много боли, – прошептала она, – не понимая, продолжает ли разговаривать с ним, или с теми, другими. – Я больше не могла дышать.

   – Что я сотворила? – Она почти требовательно посмотрела на него. – Кто я? Скажи!

   Какое-то время он молча рассматривал ее, будто решал, стоит ли ей знать.

   – Ты – ошибка. – Ник покачал головой. – Тебе нельзя наверх, они уничтожат тебя.

   – Ошибка? В чем? – Она глядела на него недоуменно.

   – Скорее всего, во всем, что с тобой произошло. – Его взгляд помрачнел: сожалел ли он о ней?

   – Все эти жизни, все ужасы... – Она больше не могла выговорить ни слова.

   Он не возражал, лишь молча стоял рядом с ней.

   – А ты, ты... – прошептала Лили. Он знал боль их всех, он знал все.

   – Ты сказал, что послал за мной. – Лили посмотрела прямо в его глаза. – Зачем?

   – Я не хочу, чтобы они... – Ник запнулся, словно о чем-то задумавшись, потом, наконец, произнес. – Мне не все равно. – Даже его голубой глаз источал сейчас тепло. – Иди ко мне. – Он протянул к ней руки, и она потянулась к нему всем телом и всей своей душой, скользнула в его объятия, словно они были созданы для нее. В кругу его рук было тихо и безопасно, и почти счастливо, без условий и без сомнений.

   Она помнила его запах, движение его рук, она вспомнила глупое тряпичное море и покрывало-небо с вышитыми на нем звездами. Этот мир принадлежал им двоим, вот почему в нем было так хорошо, что она почти забыла обо всем, что было раньше.

   – Ник, – она чуть отстранилась от него, чтобы еще раз взглянуть в его лицо и убедиться, что это не сон. – Ник, – ее голова легла ему на плечо, а все слова, кроме его имени стали лишними, потому что оно одно вмещало в себя весь смысл. Он пришел за ней тогда, он не отпустит ее теперь, и от этого было очень хорошо.

Глава 35

   – Явилась – не запылилась, – проворчала толстуха, когда заметила выходящую из кухни Лили после того, как она пришла попрощаться с Джой. Лили очень надеялась избежать этой встречи, но вышло как обычно. Долли всегда умела появляться в самый неподходящий момент, единственное – теперь ее не следовало бояться. Лили гордо приподняла голову, чтобы как можно достойнее пройти мимо своей бывшей начальницы.

   – Не очень-то задирай нос, – сопроводила ее та, – между прочим, это все ненадолго, чтобы ты знала. И в лучшем случае, слышишь, лучшем, ты вернешься сюда ко мне, а то и отдадут тебя на съедение к дрегам или в слои куда похуже, причем навечно, как его последнюю потаскушку.

   Лили невольно содрогнулась, и весь ее победный вид мигом исчез. Заметив свой успех, Долли еще больше раздухарилась:

   – Вы у него, что простыни: пока не помнетесь и не замараетесь. – Она довольно уперла руки в круглые бока. – Помнится, еще одну он превратил навеки в дряхлую старуху, уж и не знаю, где ее кости валяются сейчас. – Толстуха довольно хохотнула. – А сколько еще исчезло без следа. Можешь сама у него спросить, – улыбнулась она и в притворном ужасе приподняла брови: – ах нет, не стоит, а то он и от тебя мигом избавится.

   – Долли! А не прикрыть бы тебе рот, а то ведь хозяин может и рассердиться, если Лили расскажет ему о том, что ты тут языком треплешь. – Пришла ей на выручку Джой, выглянувшая из кухни. – Как тебе понравится, к примеру, костяной язык, а? А то ты своим слишком много болтаешь.

   Толстуха вскипела от злости, но ничего не сказала, тревожно оглядываясь по сторонам. Поняла, что в своей злобе зашла слишком далеко, и, фальшиво улыбаясь, выдавила из себя:

   – Лили, крошка, ты же понимаешь, что я по-дружески, беспокоюсь за тебя. – И еще раз злобно зыркнув на обеих глазами, удалилась.

   – Вот ведьма, – выплюнула Джой, и на этот раз Лили с ней была полностью согласна.

   – Знаешь, Джой, она в чем-то права. – Произнесла Лили.

   – Перестань, – Джой тряхнула ее за рукав. – Ты – любовница хозяина! Это самое лучшее, что может здесь случиться, об этом мечтают все красавицы не то, что в слоях, но даже ведьмы, графини и царицы. А добилась этого ты, простая девушка из служанок. Ты понимаешь, что это неслыханная удача, да это просто чудо! – Глаза ее светились от возбуждения. – И конечно, старая ведьма завидует тебе. Поэтому даже забудь думать о таких глупостях.

   – Но то, что она говорила – правда, а не глупости. – Лили посмотрела на подругу грустно. – Где все его предыдущие пассии? За его любовь приходится слишком дорого расплачиваться.

   – Но ты можешь купаться в богатстве, – возразила Джой, – ты можешь попросить у него все, ты здесь – королева.

   – Могу, наверное, но если это всего лишь миг, развлечение для него...

   – О, нет, – протянула Джой, – выбрось такие мысли. Долли не говорила, но правда в том, что именно мысли о том, чтобы удержать его, привели их всех к гибели. Наслаждайся настоящим, используй момент на полную катушку и не смей даже заикаться с ним о чем-нибудь серьезном, потому что угодишь вслед за ними. А если будешь умницей и дашь ему все, что он хочет, глядишь – он и не поступит с тобой плохо, поселит где-нибудь в долине в милом домике, в достатке.

   – Ты тоже думаешь, что это лишь на время? – Глаза Лили наполнились неподдельной печалью.

   – Ты же не думаешь всерьез, что он остановится на ком-то одном? – Джой теперь смотрела на нее, как на тяжело больную. – Это очень вредные мысли, Лили, и к тому же несбыточные. Они до добра не доводят.

   – Я не могу не думать об этом. – Прошептала Лили.

   – Что, он действительно так хорош? – В голосе Джой прозвучали легкие нотки зависти.

   – Да, очень. – Произнесла Лили, вспоминая его руки и жар его тела. Она больше не могла себе представить жизни без него.

   – Все равно, постарайся, – тихо проговорила Джой и положила ей руку на плечо. – Забудь, иначе погибнешь.

   Лили не то кивнула, не то покачала головой ей в ответ и побрела прочь. На душе стало тяжело после слов Долли и их разговора с Джой, который еще более убедил ее в мысли о том, что связь с ним не может быть долгой, что все это лишь миг в его вечной жизни. Но она ощущала себя так хорошо рядом с ним, так гармонично, что не могла поверить в то, что и остальные женщины ощущали то же самое. Возможно, она и была слепа, но ей совершенно не хотелось прозревать.

   Она лежала на кровати и смотрела, как он, полуобнаженный, перебирает книги в кожаных переплетах, и как отблески пламени прокладывают невероятные тени на его лице. Ни разу за то время, что они сошлись, он не дал ей повода засомневаться в себе, и всегда был с ней другим, не таким, как с остальными. В его лице словно появлялась скрытая мягкость и тепло, чего никогда не случалось ранее. Лили зачарованно смотрела на него и не могла налюбоваться. Ей доставляло физическое удовольствие запускать руки в его густые темные волосы, и перебирать их пальцами, проводить губами по совершенным линиям его лица. Он был невероятно красив, и она никак не могла поверить, что вся эта красота и мощь сейчас принадлежит ей.

   – Снова смотришь на меня? – Усмехнулся он.

   – Да, – ответила она, – мне нравится смотреть на тебя.

   – Ты ничего не просишь, как другие, – произнес он.

   У Лили похолодело внутри при упоминании о других, но она взяла себя в руки:

   – Ты же знаешь, мне ничего не надо из вещей.

   – Ты можешь попросить не только вещи, – сказал он и посмотрел на нее.

   – Ты говоришь о людях? – Осторожно уточнила она.

   – Не о всех, далеко не о всех, – уточнил он, – но говори.

   Лили подумала о том, что Джой и так счастлива своим местом, о спасении Рамуэля заикаться было смешно, а вот о Софии... Она помнила свое бессилие, когда девушку с печальными глазами увели в слои. Потом еще был брат Небироса, Саргатанас – она чувствовала, что ему нужна помощь, но боялась навредить, нечаянно раскрыв его. Также отчаянно нуждались в помощи, как она могла заметить в свой последний визит, Сильвия и Петра.

   – Я вижу, у тебя очень обширные планы, – усмехнулся он, наблюдая за сменой выражений на ее лице. – Но давай кого-то одного.

   Лили видела, что он наблюдает за ней с неослабевающим интересом в ожидании, кого же она все-таки назовет. Он любил игры, были ли это кости или человеческие судьбы.

   – София, девушка из слоев, вытащи ее. – Произнесла она и опустила глаза, словно это могло бы помочь не выдать ему чужой тайны.

   – Почему она? – Спросил он.

   – Ее любит Уцур, – тихо произнесла Лили.

   – Царь? – Рассмеялся Ник. – Он не умеет любить.

   – Не умел. – Поправила Лили.

   Ник молчал, затем подошел к ней и двумя пальцами приподнял за подбородок.

   – Я еще зол на него. Не время делать ему одолжения.

   – Ты же перестанешь злиться на него рано или поздно, – произнесла она, глядя ему в глаза. – А для нее каждый миг там равен вечности.

   – Ладно, – он отпустил ее подбородок и развернулся. – Я обещал тебе одного – девушку я могу отдать.

   – Спасибо, – пробормотала Лили.

   – Но больше ни о чем не проси. – Сверкнул он глазами. И Лили очень захотелось спрятаться под одеяло, как в детстве. Он умел заставлять почувствовать себя рядом с собой неуютно. Иногда ей казалось, что она видит его настоящим только тогда, когда ей удается уловить момент и незаметно понаблюдать за ним. В любом другом случае он успевал надеть маску. Она не понимала, почему так происходит, и почему только когда он обнял ее в первый раз, он позволил себе быть настоящим. Они были рядом, делили постель, но она никак не могла пробиться к его истинному я, к тому клубку боли и страдания, что она увидела в день своего возвращения. Именно потому она и вернулась – чтобы спасти его от этой невыносимой боли и отвращения, к самому себе, к миру, в котором он жил. Он будто ненавидел себя за что-то, и наказывал себя и всех вокруг.

   Врата встретили колонну широким проходом. Большинство ангелов пролетели через них намного раньше тех, что сопровождали Грерию и Самаэля. Уриэль все время держался рядом с Самаэлем, пытаясь поддержать его хотя бы своим присутствием и тем самым отдать последнюю дань своему старому другу. Грерия знала, что для нее теперь врат тоже не существует, но держали ее сейчас вовсе не врата, а ангел, бредущий рядом с ней из последних сил: его руки почти полностью обвисли в руках ведущих его ангелов, а ноги волочились по земле. Когда Уриэль вновь взглянул на него, то сделал знак, чтобы ангелы остановились.

   – Отдохнем немного, – произнес он, хотя почти все присутствующие понимали, что это просто последняя остановка перед вратами, прощание, потому что падшему не суждено пересечь их черту.

   – Самаэль, – Грерия приблизилась к любимому и коснулась его рукой. Ее сердце разрывалось от боли, когда она смотрела на него: еще недавно такие хитрые, горящие огнем глаза, сделались воспаленными и наполовину слепыми, его прекрасные темные кудри спутались и побелели от пыли пустых земель, и только отощавшее лицо светилось незнакомым ей покоем и легкостью. Уриэль и остальные учтиво отошли в сторону, оставив их наедине.

   – Все будет хорошо, не бойся, Грерия, – он попытался улыбнуться, и в глазах Грерии встали слезы.

   – Ничего не будет хорошо без тебя, – ответила она, сердито смахивая их рукой.

   – Ты такая упрямая, – улыбнулся он, и она прижалась к нему, уложив голову ему на плечо.

   – Давай вернемся, пожалуйста, мы что-то придумаем... – уже в который раз начала она, но Самаэль снова остановил ее.

   – Нет, Грерия, – произнес он и отстранился, и вслед за этим на лице его появилась гримаса боли и он стал тяжело оседать на землю.

   – Самаэль, – Грерия бросилась к нему, подхватывая. Тут же рядом с ней оказался Уриэль, помогая ей.

   – Что, что с тобой? – Она была в отчаянии.

   – Я никогда не знал, как это происходит. – Потрясенно произнес Уриэль, убирая дрожащую руку со спины падшего.

   – Что происходит? – Грерия ничего не могла понять от страха за Самаэля.

   Уриэль только молча кивнул за спину падшего. И когда Грерия наконец посмотрела туда, то поняла о чем он говорит: на спине Самаэля зияла открытая рана, на том месте, где раньше было его левое крыло.

   – О боже, нет, – жалобно простонала она, протягивая пальцы к его ране и вовремя останавливаясь, желая помочь и не зная, как не причинить ему еще большей боли. – Как ему помочь? – Она с надеждой посмотрела на Уриэля.

   Тот только покачал головой.

   – Мы перевяжем рану, но, боюсь, это только начало.

   – Неужели ничего нельзя сделать? – В отчаянии вскричала Грерия. Она не могла смотреть, как дорогое ей существо распадается на части. – Вы же творите чудеса.

   – Женщина, – ответил ей ангел, – чудеса творят высшие ангелы, но и те вряд ли бы смогли ему помочь. Он сделал свой выбор много лет назад, и для таких, как он, нет спасения, увы.

   – Твои крылья... – Грерия коснулась ладонью его лица, нежно гладя его.

   – Разве это крылья, – он вновь собрался с силами и смог усмехнуться ей. – Уриэль, забери ее и уходите. Нечего сидеть рядом со мной.

   – Я не уйду, – горячо запротестовала Грерия.

   – Прошу тебя, – его карие глаза смотрели на нее так тепло и искренне, что она не могла сказать им нет. Только и "да" сказать было слишком невыносимо. Немыслимо было обрести его всего лишь несколькими днями ранее, и теперь терять так быстро и неотвратимо. Бросить его здесь было равносильно предательству, оставить погибать одного в пустыне, но с другой стороны и наблюдать за его медленной смертью было бы еще немыслимее.

   – Пойдем, – Уриэль потянул ее за руку, готовый тащить ее насильно, если придется. Он обязан был оказать другу эту последнюю услугу, и согласен был с тем, что каждый имеет право выбирать свой конец, и если таково желание Самаэля – он должен остаться один. Хотя где-то в глубине души ему самому жутко было бы смотреть, как тот теряет крылья одно за другим и медленно распадается на части. Воистину сурова была участь отрекшихся.

   – Позволь мне остаться, – Грерия умудрилась вывернуться из хватки Уриэля, и опустилась на колени перед падшим. – Ты знаешь, я смотрела на себя, распадающуюся и старую в зеркале многие годы, я выдержу. – На ее лице появилась измученная улыбка.

   Он улыбнулся ей в ответ и молча покачал головой.

   – Я хочу увидеть, как ты пройдешь сквозь врата. – Произнес он. – Я хочу быть уверен, что с тобой все в порядке.

   – Я пройду через них когда угодно, – возразила она, – это ничего не меняет. Я не оставлю тебя, – добавила она твердо, – сколько бы раз меня этот крылатый громила ни протаскивал через врата, я все равно буду возвращаться обратно, пока ты здесь. И если все, что останется от тебя – лишь кучка пепла, я хочу, чтобы мои руки касались его последними, и сама развею его по ветру пустых земель, и попрощаюсь с ним так, как должна.

   Самаэль посмотрел в ее упрямое лицо и сдался.

   – Уриэль, – произнес он, – позаботься о том, чтобы она потом ушла, пожалуйста.

   Уриэль кивнул, с сомнением глядя на Грерию – он еще в жизни не встречал такой упрямой и ненормальной женщины, но готов был выполнить последнюю волю друга.

   – Хорошо, – он махнул ангелам, и они направились в сторону врат.

   – Грерия, это полное безумие, – прошептал Самаэль, отползая и прислоняясь к камню, – но я вижу, что тебя не переубедить.

   – Это мое право, – произнесла она, рассматривая трещины на иссохшей земле.

   – Обними меня, – неожиданно попросил он, и она подползла к нему, обнимая, и устраивая голову у него на груди. Она слышала, как бьется его сердце, и этот звук успокаивал и говорил ей, что все в порядке, словно ничего и не было. И ей хотелось верить – ведь живут же в конце концов люди без крыльев. Так они и остались вместе, с закрытыми глазами, пока ветер шевелил их побелевшие волосы, и пыль новыми слоями покрывала их застывшие фигуры.

Глава 36

   Софию привели в очень отстраненном состоянии, словно это и не она была вовсе, а кукла с руками и ногами и лицом той девушки, что Лили знала раньше. Лили отвела ее в комнаты Уцура, и лицо Софии лишь единожды просветлело, когда она взглянула в окно на облака, а затем снова сделалось безучастным. Лили понимала, что ей, должно быть, многое пришлось пережить, но не знала, как ее вернуть. Оставалось только надеяться, что это удастся Уцуру. Насколько Лили знала, царь продолжал прохлаждаться в темнице, потому что Аба все еще был зол на него. Но в чем-то она даже согласна была с хозяином: после проявленного царем буйства, ему стоило охладить свой пыл среди каменных стен, чтобы он не наделал новых глупостей, и, быть может, осознал свои ошибки. И речь тут шла даже не о тех разрушениях, которые он учинил, а скорее об отношении к Софии. Девушка сейчас казалась Лили настолько хрупкой, словно одно лишь дуновение ветра могло разрушить ее, не говоря уже о гневе Уцура. Ее нужно было отогреть и возродить к жизни, и на это способна была лишь любовь.

   Лили оставила ее сидеть на кровати, с подобранными под себя ногами и забившуюся к стене, и направилась в покои Абы, чтобы поблагодарить его за Софию. Конечно, было бы замечательно, если бы он помог девушке восстановиться, но он уже сказал ей категорически, чтобы больше не было никаких просьб, и когда Лили вспоминала об этой фразе, мороз пробегал по ее коже от той интонации, с которой он ее произнес.

   – Мне не нравится долгое отсутствие Самаэля, – произнес Аба, забрасывая ногу на ногу в кресле. Перед ним стоял Небирос, и глаза его светились нейтральным белым светом.

   – Он может развлекаться наверху, – заметил демон, – как привык это делать обычно.

   – Он уже сто раз должен был вернуться, – заметил Аба.

   – Верно, – согласился демон, – но мог и задержаться. У него, как известно, нет ни сроков, ни обязательств.

   Аба раздраженно повел плечами, не желая заводить с демоном снова разговор на старую тему.

   – Я хочу, чтобы ты нашел его и вернул.

   – Но я не могу выходить в таком виде на поверхность, – возразил Небирос.

   – Возьми, кого нужно, – распорядился хозяин.

   – Почему бы Вам не послать Рамуэля, – осмелился предложить демон, и в глазах его заиграли желтые вспышки.

   – Может, еще Лили? – Вспылил хозяин.

   Небирос опустил голову, потому что упоминание о ней всегда делало его ранимым.

   – Так дело в этом? – спросил он. – В том, что Вы боитесь, что если он выйдет, то его смогут забрать?

   – Нет, не в этом. – Покачал головой Ник. – Ему еще рано выходить на поверхность, он многому должен научиться прежде и многое принять в себе.

   – Он не таков, как Самаэль, – заметил Небирос, – и едва ли составит компанию падшему в прогулках на поверхности.

   – Верно, – согласился хозяин, – но это не делает его хуже.

   – О да, он всегда при вас, – глаза демона блеснули серым.

   – Не начинай, Небирос, – глаза Абы сверкнули огнем, – не забывай о том, что я могу и передумать насчет тебя.

   Небирос умолк и только его верхние лапы нервно поправили усы на голове.

   – Зачем ты вернул ее мне? – Неожиданно спросил Аба.

   – Потому что она хотела этого. – Ответил демон, ни секунды не сомневаясь, о ком он спрашивает.

   – Хотела... – Аба задумчиво провел пальцами по правой брови. – Как ты думаешь, зачем ей это? Мы с тобой в этой же комнате рассматривали ее сферу и не видели в ней ничего.

   – Да, – согласился Небирос и глаза его заиграли нежно-фиолетовым оттенком, – только в этом ничто мы не рассмотрели всего. Впрочем, Вам теперь известно об этом намного больше – Вы ведь проникли во все ее жизни, и знаете ее лучше, чем кто-либо другой, чем она сама.

   – Не лучше ее самой, – возразил Аба, пристально глядя на мерцающий свет глаз демона.

   – Она вспомнила? – Теперь глаза Небироса отливали желтым и изумрудным.

   – Она вспоминает, и теперь я тем более не понимаю, что ее удерживает здесь, рядом со мной. Я мог бы объяснить это тем, что я ей сказал после ее возвращения, но до этого – зачем ей было возвращаться? Когда она вернулась, она уже помнила многое.

   – А Вы спрашивали у нее самой?

   – Спрашивал, – его глаза, казалось, еще немного и прожгут дыру в плотной шкуре демона.

   – И что она сказала?

   – Что-то о невыносимой боли, от которой невозможно дышать. Я то же самое мог бы сказать о себе, но на ее месте, после всего, я стремился бы наверх, бежал бы изо всех сил к свету, прочь от того ужаса, что пережил.

   – Но ведь Вы не бежите, – возразил Небирос, – Вы создали единственное искреннее царство. Мы здесь – такие, как мы есть, со своей ненавистью и страстями, мы не скрываем их и не обуздываем, мы честны в своей сути.

   – Возможно, я не бегу, потому что мне некуда, – раздраженно произнес хозяин самые крамольные слова, которые только можно было услышать под этой крышей.

   Небирос промолчал, не в силах ничего добавить или возразить.

   – А ей есть куда, – тем временем продолжил Аба, – но она вернулась. Почему?

   – Если она вернулась, зная все, значит, это ее решение. – Ответил демон, ссутулившись и опуская свою голову. – Почему бы Вам не открыться ей, тогда, возможно, Вы поняли бы, почему.

   – Открыться человеку? – Изумился хозяин.

   – Она, пожалуй, единственный человек, которому стоит открыться. – Вздохнул демон, и глаза его вновь перелились светло-фиолетовым.

   – Если у меня в царстве начнет появляться любовь и привязанность, Небирос, мне самому придется ее вышвырнуть прочь. – Мрачно заметил хозяин, подымаясь с кресла и направляясь к окну.

   – Что мешает Вам вышвырнуть ее сейчас? – Спросил демон.

   Аба обернулся и изучающе поглядел на него, потом произнес:

   – Ко мне приходил кое-кто из светлых.

   Глаза демона загорелись черным.

   – Они сказали, что она – ошибка. – Продолжил он, искоса наблюдая за демоном. – И что они позаботятся о ней.

   Теперь глаза Небироса откровенно блестели сталью, что говорило о том, что он настроен весьма воинственно.

   – Они так и сказали – ошибка? – Переспросил демон, закипая.

   – Да, Небирос, – устало вздохнул хозяин, внутренне радуясь реакции демона. – И что-то там еще про жернова судьбы.

   – Тогда мы ни в коем случае не должны дать им шанса завладеть ею. – Ответил демон. – Нужно предупредить Джареда и демонов судьбы, чтобы они ни за что не позволили ей выйти.

   – Прекрасное решение, – согласился Аба, но сам подумал о совершенно других вещах. Он размышлял о том, что светлые не ошибаются в своих самых обдуманных решениях, и что слова об ошибке были не просто упоминанием о мелочи, произошедшей в системе. Почему он решил, что его эта ошибка никак не коснется? Вот перед ним стоит его дитя, потомок капхов, всегда жестокий и воинственный демон, идеальная машина убийства, и он не равнодушен к девушке. Уцур в темнице не громит стены и не требует его выпустить, и тихо сидит в углу и размышляет о чем-то. Самаэль – тот и вовсе исчез, и только обращение Рамуэля идет своим чередом, впрочем, в последнем он и не сомневался. Все воинство "божьего света" рано или поздно он смог бы обратить с легкостью, подвернись ему только возможность задержать их внизу подольше.

   Раздался аккуратный стук, и Калеб просунул голову в приоткрытую дверь.

   – К Вам Лили, – произнес он.

   Аба коротко кивнул, а Небирос вздрогнул и глаза его сменили оттенок на голубой.

   – Здравствуй... те, – произнесла Лили, войдя, и обнаружив в комнате сразу двоих дорогих ей существ. Нижние конечности демона машинально перебирали и подергивали шерсть на его туловище. – Я не помешала? – мягко спросила Лили.

   – Нет, – ответил Аба, глядя на нее и размышляя, как столько проблем могло сосредоточиться в одной маленькой девушке.

   – Я пришла поблагодарить тебя, – произнесла она, подымая взволнованные глаза на Абу, – за Софию.

   Небирос недоуменно мигнул глазами.

   – Я отпустил девушку из слоев по ее просьбе, – объяснил Аба.

   – Девушку? – Небирос посмотрел на Лили.

   – Любимую Уцура, – ответила она, и демон понимающе кивнул.

   – Довольно уже о любви, – раздраженно оборвал их Аба, – благодарность выразишь позже в постели.

   Его последние слова резанули слух Небироса, но он не посмел ничего возразить. В конце концов, все и так прекрасно знали, что означает быть хозяйкой ада, и чем они занимаются с хозяином. Лили же вспыхнула на какой-то краткий миг, а потом лишь опустила глаза в пол.

   – Если хочешь, можно сейчас, – тем временем продолжал Аба, наблюдая за ней, – а Небирос присоединится к нам.

   В этот момент ей хотелось провалиться сквозь пол, уши горели огнем, и она безумно сожалела, что вернулась, и ее не уничтожили, не стерли в порошок светлые. Зачем ему нужно было унижать ее в присутствии друга – она не понимала, знала только, что тем самым он причиняет боль и Небиросу, которому она была небезразлична, и что тот не может никак ему помешать, потому что она сама выбрала эту роль, сама поставила себя на то место, на котором теперь находилась.

   – Я должен идти, чтобы выполнить поручение, – поклонился демон и развернулся на выход.

   Глаза Абы сверкнули лукавством, он ожидал подобной реакции.

   – Держи меня в курсе, – бросил он ему вслед, и когда двери за демоном закрылись, снова посмотрел на Лили. Она все также стояла неподвижно посреди комнаты, дрожащая и все же готовая подчиниться ему.

   – Разденься, – велел он, и она послушно сняла с себя всю одежду, оставшись в одной рубашке.

   – Когда ты избавишься от этого тряпья, – произнес он, узнав на ней снова свою сорочку, и рванув ее резко с плеча девушки. Рубашка разорвалась, обнажив грудь и часть живота.

   – Почему ты так поступаешь, – тихо проговорила Лили, – ведь ты знаешь, что я...

   – Что ты что? Неравнодушна ко мне? – рассмеялся Аба. – Здесь ад, понимаешь, ад! А не небеса, здесь не место чувствам.

   – Почему? – Теперь она упрямо смотрела на него, и в глубине ее глаз зарождался уже знакомый ему огонь непокорности и внутренней силы. Он обожал ее за этот свет в глазах, если бы она только знала, насколько сильно обожал. – Здесь никто не скрывает своих истинных эмоций и не обуздывает их, так почему же здесь нет места чувствам? Здесь есть место всему, так почему бы и не им?

   – Уходи, – бросил он холодно, сдерживаясь из последних сил, потому что знал, что еще немного и бросится на колени, чтобы целовать ее живот, обнимать ее ноги и сходить по ней с ума, не пряча своей страсти.

   Лили запахнула рубашку, закрывая свое тело, и, подобрав свои вещи, молча направилась в сторону двери.

   – И тем не менее, спасибо за Софию, – произнесла она перед тем, как окончательно покинуть комнату.

   – Пожалуйста, – пробормотал он, когда она уже вышла и в ярости сбросил со стола несколько предметов. Лили меняла его, заставляла быть неравнодушным. Раньше он бы развлекся с Сиби без задних мыслей, возможно, в компании демонов, если бы у него было подходящее настроение, и она ублажала бы и его, и демонов, так, как он велел ей, наслаждаясь и не смущаясь ни единым движением. Они зачастую развлекались на балах, заканчивавшихся массовыми оргиями, и ему никогда не приходило в голову сомневаться, стыдиться или не допускать того, чтобы с ее телом развлекались другие, если ему так хотелось. Но с Лили, что бы он делал, если бы Небирос не отказался? Наверняка вышвырнул бы их обоих прочь в гневе, потому что она принадлежала только ему, и он не мог ею делиться, не хотел. Не мог и не хотел разлучаться, терять ее. И эта ее такая откровенная привязанность к его вещам, его запаху, бесила и умиляла его где-то в глубине существа, потому что она тоже, очевидно, не хотела и не могла им делиться, и желала принадлежать только ему.

   Он избегал с ней разговоров на серьезные темы, потому что опасался, что услышит слишком разумные слова, слова, которые мог бы произнести сам, боялся узнать в ней слишком близкую душу, с которой он уже наверняка никогда не сможет расстаться. А так сильно нуждаться в ком-то означало лишь одно – слабость в его мире. И эта слабость была бы ошибкой, впрочем, как и сама Лили.