Текст книги "Erratum (Ошибка) (СИ)"
Автор книги: Дылда Доминга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
Дылда Доминга
Erratum (Ошибка)
Пока святым не станет гвоздь последний,
И Сатана не превратится
Снова в ангела небесного,
Перерождений цепь не прекратится,
И будем мы нанизывать
Страницы жизней...
(с) Е. Васильченко
artvek.com.ua
Пролог
Самаэль часто выходил на поверхность: развеяться, повеселиться, пополнить запасы хороших спиртных напитков и деликатесов, иногда выполнить поручения хозяина. Сам Аба никогда его особенно не напрягал, словно смирившись с раздолбайством ангела, к тому же, они были старыми приятелями, и давным-давно откололись вместе от света, отошли, пали, как называли это светлые. Конечно, их было не двое, а много больше, но из всех до настоящих дней не дожил никто. Большинство из отколовшихся пало в боях со светлыми, еще во время раскола, часть – позже, когда появился свет божий, а некоторые не вынесли отлучения от бога, и сами погубили себя.
Многие не выходили из ада столетиями, хотя и могли, – они словно замораживались в своем веке, эпохе, и не признавали никаких других. У Самаэля же с этим не было никаких проблем – он с легкостью приспосабливался к любому времени, и всегда находил повод и возможность развлечься. Вероятно, единственное, что его все же отчасти напрягало – это движение в городе, слишком большое количество машин и механизированность человеческой жизни. Все-таки еще недавно все обходились лошадьми, да и людей было намного меньше, и они не кучковались в гигантские муравейники.
– Здравствуйте, сэр, – вежливо поприветствовал гостя круглый пожилой британец с аккуратно подстриженными седыми волосами.
Самаэль часто заглядывал в этот маленький магазинчик виски. Ему нравилась атмосфера и выбор. Здесь, как нигде более, можно было найти бутылки по пятьдесят и больше лет.
– Здравствуй, МакГилл, – улыбнулся он, и завел свою обычную беседу о том, что интересного есть у владельца. Каждый раз перед самым уходом с покупками ему приходилось дурачить МакГилла, а в предыдущие визиты – предков предков МакГилла, чтобы оставаться неузнанным и неприметным в их памяти.
В очередной раз он раскланялся и оставил старика в странном недоумении, словно он должен бы помнить что-то важное, но вот не помнит, и вскоре и от недоумения не осталось и следа: недавний визит полностью испарился из его памяти.
Самаэль улыбнулся и зашагал через дорогу, когда на красный выскочил роскошный мерседес и, даже не думая тормозить, налетел на ангела. Если бы на месте падшего оказался обычный человек, его бы отбросило в сторону на добрый десяток метров от такого удара, не говоря уже о том, что у него не было бы ни единого шанса выжить. Но все это не касалось ангела: вышедший из самого сердца ада, он обладал массой, несоизмеримой с размерами. Если попытаться объяснить этот феномен, можно было бы сказать, что его плотность зашкаливала. Машина врезалась в Самаэля, словно в бетонную стену, уходящую фундаментом глубоко в землю. В сущности, так оно и было – весь ад служил ему фундаментом. Потому машину смяло и фактически разделило надвое его несгибаемой фигурой, металл сжался гармошкой, передняя часть и двигатель въехали в салон, смяв водителя, как одинокую тюльку в спрессованной консервной банке. Самаэль опустил левую руку, которую во время столковения поднял в сторону вместе с пакетом из магазина, правой оттолкнул от себя свежий металлолом и, смеясь, пошел дальше.
Несколько людей изумленно смотрели ему вслед, кто-то даже апплодировал, устав от беспредела высокопоставленных водителей. Самаэлю самому не нравились эти выскочки: политики, бизнесмены, считавшие себя выше всех. Ему, как никому другому, было известно, что в аду они все будут одинаково гореть, независимо от своей должности и количества денег. По поводу толпы, собравшейся на месте происшествия, он не переживал: никто не снимал аварию, а слухи – чем более невероятными они будут, тем меньше в них поверят другие, так что беспокоиться было не о чем.
Глава 1
– Одинокое детство, непонимание окружающих. Все, к кому она когда-либо была привязана, умерли или оставили ее. Все, за что бы она ни бралась, разваливалось. – Тоном чиновника, зачитывающего очередной параграф, произнес Небирос.
– Так это было самоубийство? – спокойно поинтересовался Ник.
– Нет-нет, это не было самоубийством. Это была смерть от болезни, которую она запустила от безразличия к себе и своей дальнейшей судьбе. – Небирос сделал паузу, словно собираясь с духом. – Она не достойна нашего внимания, Аба. Таких миллиарды копошатся на грешной земле.
Глаза Ника опасно сверкнули, и Небирос заметно сжался, ощутив свой промах.
– Недостойна? – Голос хозяина заполнил помещение, от него, казалось, завибрировали лампы на столах, и тревожно застонали паркетные половицы. – Если это так, то каким, скажи мне, чудом, этот невзрачный с твоих слов червяк, смог проделать подобную дыру в наших слоях? – И это, скорее, не был вопрос, а утверждение, потому что Небирос, напряженно следя за шагами Абы по комнате, больше и не думал раскрывать рот.
– Что же ты молчишь? – С издевкой уточнил хозяин, все еще пребывая в гневе и сжимая и разжимая руки в кулаки так, будто бы ему доставило удовольствие сейчас разнести чью-то голову, всего лишь для того, чтобы немного остыть. – Сколько еще тысяч серых, недостойных нашего внимания фактов ты упустил?
– Но я не... я не упустил ничего, все здесь. – Запинаясь, произнес Небирос, протягивая вперед меняющуюся туманную сферу, и словно бы прикрываясь ею от Абы.
При виде сферы хозяин начал успокаиваться, следя взглядом за движением тумана в ней и размышляя о чем-то своем.
– Сфера Идиа, – пробормотал он. – Неужели все и правда так безлико? – Отстраненно взглянул он на Небироса.
– Поверьте, Аба, я и сам думал, что меня ждет сфера чернее ночи, сфера, источающая яд, я с трепетом и любопытством ждал, что же мне вынесет Джаред, но он принес мне ее, и сколько я ни глядел, там лишь одна тоска. И что ни взять, любое действие, пядь жизни – она не сделала ничего выдающегося, ни злого, ни доброго. Так живут демоны-слизняки, которые вечно прячутся в своих раковинах. Да о ней даже не вздохнул никто, я уверен, после ее ухода! – Воскликнул Небирос, вращая в руке сферу, словно желая продемонстировать упомянутую часть из шара. – Три человека на похоронах, включая гробовщика и пьяницу-завсегдатая кладбища.
– Очень искренние похороны, – задумчиво произнес хозяин. – Никакой фальши, суматохи, идиотских прощальных речей...
– Ну почему же, – возразил Небирос с кривой улыбкой. – Пьяница не мог промолчать – он произнес отличную речь, суть которой сводилась к необходимости выпить.
Взгляд хозяина снова заставил его заткнуться, так он был пронзителен и недобр.
– Ты свободен, – махнул он рукой Небиросу, и тот счастлив был убраться. – Сферу оставь. – Небирос запнулся в воздухе, и тихо развернувшись, мягко опустил сферу в чашу на столе хозяина и бесшумно исчез из комнаты.
– Червь, – произнес Ник, – и он еще рассуждает о червях. Я мог бы раздавить его, а он и не пискнул бы. Он даже не воспрепятствовал бы мне. Никто из них не посмеет, они все дрожат, приближаясь ко мне больше, чем на пару шагов. Ничтожество. Демоны... Хотя такое знакомое нитожество, насквозь известное, понятное, контролируемое. – При этом его пальцы сами нежно начали ласкать сферу. – Откуда же в тебе столько бунта? Что это – отчаяние? Безумие? Нет, безумцы не падают так глубоко вниз, некоторыми из них не гнушаются даже наши сияющие соседи сверху. – Ноздри его непроизвольно расширились на этих словах, и он едва не зашипел от ненависти и презрения.
– Мой повелитель растрачивает силы понапрасну, – проворковал голос у его уха.
– Сибилла, я не звал тебя, – не дрогнув, произнес Ник.
– Играешься с душами? – Улыбнулась она, укладывась на стол перед ним.
– Как же она раздражает, – подумал он, – может, убрать ее? – Но тут же передумал – слишком хороша она была в качестве его забавы в последние десятилетия. Потому он лишь одарил ее мрачным взглядом. – Позови Уцура.
Его интонации не терпели возражений, поэтому Сибилла нехотя убрала свое нетленное тело со стола и пошла исполнять приказание, прекрасно осознавая, что это лишь способ избавиться от нее. Копна роскошных рыжих волос колыхалась за ее спиной.
– Но он еще вспомнит обо мне, позовет меня. – В зеленых глазах сверкнул злобный огонек.
Уцур кашлянул, прежде чем войти, хотя Сибилла оставила дверь открытой. Он никогда не поступал так раньше, во время своей жизни, но приобрел эту привычку здесь. Многие приобретали несвойственные им навыки, все, что угодно, лишь бы не вызвать неудовольствие хозяина, его слуг, слуг его слуг и так далее, в зависимости от того, на какой ступени в местной иерархии находились они сами. Что же до подчиненных, тут всегда приветствовалось самое своевольное отношение: испытывал ли вышестощий гнев или раздражение – тот в десятикратном размере обязан был излиться на голову низшего. Структура, организация. Это место никогда не было хаосом, как думали остальные, оно было образцом порядка и отлаженного механизма, прародителем бюрократии и структурных машин наверху.
– Заходи, – произнес Ник, не глядя на пришедшего. Но затем, прищурившись, все же одарил его взглядом. – Ты что, пил?
– Сегодня годовщина.– Тяжело опустив голову, произнес Уцур.
– Чаша? – Понимающе кивнул головой хозяин.
– Да, проклятая чаша.
– Садись. – Велел хозяин, и Уцур опустился в кресло с кривыми деревянными ножками, обитое бордовым барахатом. Коснувшись ткани, он отдернулся от нее, как от огня. – Ненавижу красный. – Прошептал он.
– Тебе его стоит любить. – Пристально глядя на него, произнес Ник. – Ты в состоянии сегодня вообще соображать? Потому что мне не нужен овощ, мне нужен кто-то, кто заметил бы какую-то вещь, которую упускаю я.
– Ты? Упускаешь? – С сарказмом произнес Уцур, пытаясь не очень заметно напрягаться в кресле.
– Да, я. – Ник даже ни капли не рассердился, он снова машинально скользил пальцами по сфере, поглаживая ее также своим взглядом. – Я ведь никогда не был человеком. Мне не понять, что заставляет вас идти на подлость, предательство, убийство, тупость, высокомерие. Я ничего не забыл из знакомых тебе вещей?
– Нет, не забыл. – Сцепив зубы, стараясь звучать как можно более холодно, произнес Уцур. – Разве что пьянство.
– Пьянство, разврат. – Кивнул Ник. – И потому мы здесь. Не скрежещи зубами, царь. Здесь это приветствуется. И ты знаешь, была бы моя воля, я бы избавил тебя и от чаши, если она тебе так уж ненавистна, но это подарок свыше, если так можно выразиться.
– Да, знаю. – Проскрипел Уцур.
– Сколько уже лет они преподносят ее тебе? – Непринужденно спросил он, забрасывая ногу на ногу и откидываясь в кресле.
– Много. – Отозвался Уцур. Он заметил сферу на столе и теперь его взгляд шарил по ней. – Что случилось?
– Ты ведь знаешь о наших недавних проблемах. – Ник внимательно изучал его лицо, от темных бровей до жесткого квадратного подбородка. Он никогда не понимал, как генетически в этой ветви царей сформировалась эта наглядная черта жестокости, эти тонкие плотно сжатые губы, точь в точь как у его отца, и отца его отца.
– Знаю, – кивнул тот. – И я бы поклялся, что это тоже подарок свыше.
– Нет, Уцур, ты ошибаешься. – Ник отвел от него взгляд. – Я говорил с Уриэлем. Он не стал бы мне лгать. Он давился бы от гордости, если бы один из их придурков сумел такое натворить в наших слоях.
– Но это достойно их безумия. Достойно прыжков в бездну, которые самые чокнутые из них совершают из раза в раз в течение многих столетий.
– Да, но никогда так глубоко, ты знаешь. Никогда настолько мощно, чтобы при этом можно было стольких забрать. – Глаза хозяина сузились, руки снова непроизвольно сжались.
– Значит, все действительно настолько плохо, насколько я слышал.
– Ты бы не слышал, а знал все в точности, если бы не забивался каждый раз в нору, обуреваемый страхом перед чашей. – Во взоре хозяина сверкало пламя.
Глаза Уцура вспыхнули, но он сумел подавить свой гнев, и ответил сдержанно:
– Не может это быть один из них?
Аба раскатисто рассмеялся.
– Уцур, ты действительно глупеешь. Я держу в руках сферу этого существа.
Уцур снова уставился на сферу, молча, изучающе, с недоверием.
– Но там ничего нет.
Хозяин молчал.
– Нет ничего такого, что объясняло бы...
– Какой коктейль может превратить обыкновенное серое ничтожество в героя, а, Уцур? – Вкрадчиво произнес хозяин. – Какое потрясение, поступок, событие? Ведь христианская теория гласит, что один стоящий поступок может отвернуть душу от ада, верно?
– Но ведь не отвернул. – Растерянно произнес Уцур, продолжая рассматривать сферу. – Но я также не вижу там ничего такого, что заслуживало бы нижних слоев. А ведь, если я правильно понимаю, оно докатилось до самого...
– Да, ты правильно понимаешь, – раздраженно произнес Аба, словно эти слова были горькими, и ему приходилось выплевывать их прочь. – Я не привык ощущать себя беспомощным у себя дома.
– А где она, оно сейчас? – Спросил Уцур, глядя в его лицо.
– На самом дне. – Мрачно ответил Ник.
– Ты не хочешь спросить его, что оно такое? – Произнес Уцур и тут же умолк, словно сам испугавшись своих слов.
– Верно, Уцур, бойся, потому что это уже слишком. Но я не рассержусь на тебя за сказанное. Просто, если это все-таки чья-то глупая выходка, чья бы то ни было, – он сделал паузу, постукивая по шару, – ему никто не позавидует, никто.
Холодная волна пробежала по спине Уцура – он полностью верил сказанным словам, и в этот момент чаша, доверху наполненная кровью, такая ненавистная ему во все дни его жизни здесь, вдруг показалась детской игрушкой. Он невольно испуганно взглянул на Абу.
– Никто, Уцур. – Подтвердил тот.
– Ты сказал, на самом дне? – Немного помедлив, спросил Уцур.
– В индивидуальных слоях. – От ответа царь передернулся. Он удостоился великой чести побывать там краткосрочно единожды, после чего с радостью согласился быть компаньоном хозяина на всю оставшуюся вечность.
– Желаешь ли ты, чтобы я сходил за ней? – Голос подвел его, и звучал хрипло и по-чужому.
– После того, как она прошла все предыдущие? – Аба с сомнением покачал головой. – Не думаю, что ты вернешься оттуда, а я не готов еще расстаться с тобой, халдей.
– Тогда кто? – Он не мог скрыть явного облегчения. – Дреги?
– Я не хочу об этом распространяться. – Ник поднялся из-за стола, и Уцур невольно повторил его движение, вытянувшись во весь свой немаленький рост перед креслом. – Придется самому. – При этом его глаза загорелись недобрым огнем.
Уцур внутренне сжался, подумав о том, что не хотел бы, чтобы за ним когда-нибудь пришел сам хозяин, потому что за такое неудобство – а какие ужасы ни создала бы больная суть отбывающей души, для хозяина это было бы всего лишь неудобством – за него слишком дорого пришлось бы расплачиваться после.
– Что ж... – Уцур сделал неопределенный жест рукой в воздухе, не зная, что следует, а чего не следует говорить в данной ситуации.
– Хотел пожелать мне удачи? – Иронично заметил Ник, проходя мимо царя. – Пожелай лучше удачи ей.– Недобро рассмеялся он, и вышел из комнаты, с легкостью жонглируя сферой.
– Если она разобьется, – подумал Уцур, провожая их взглядом, – она снова будет свободна. Сфера Идиа, если бы он только способен был отыскать свою, тогда его вечность смогла бы стать немного короче. Но никто, кроме Джареда, демонов судьбы и хозяина, не способен был отличить один шар от другого. Он даже не знал, насколько черный его. И черный ли вообще, возможно, густо серый? Или сейчас уже такой же клубящийся, как у этой девушки. Девушки – откуда он знал, кто она и как выглядит? Но ему казалось, что из тех картин, которые он успел увидеть в сфере, открытой в руках хозяина, на него смотрела молодая симпатичная девушка. Нет, не красавица, которые в избытке окружали Абу, и близко не такая прекрасная, как Сибилла, но было в ней что-то... чистое, что ли, светлое, как надежда на спасение, как лица ангелов, которых он никогда не видел, но какими их представлял себе. Он хотел бы однажды сходить по поручению хозяина на встречу с Уриэлем, он даже не шипел и не плевался бы на того, не изрыгал несусветные проклятия, как остальные обитатели их чудесных земель, но Аба никогда не отправлял его, словно знал его мечты, и нарочно не позволял им сбыться.
– О, черт, – он вздрогнул, когда перед ним неожиданно возник Самаэль.
– Чего ты дергаешься, как девственница в первую брачную ночь? – Усмехнулся молодой мужчина, складывая перепончатые крылья, которые спустя несколько мгновений срослись с его спиной, не оставив и следа.
– Ты все трансорфмируешься, – пробормотал Уцур.
– Разве это трансформация, царь? – Улыбнулся Самаэль, намекая на скользящих тварей. Он никогда не страдал от приступов плохого настроения, и даже в самых мерзких ситуациях сохранял свою белозубую улыбку на смуглом лице.
– Не упоминай к ночи. – Машинально произнес Уцур.
– Как-будто у нас здесь бывает день. – Еще больше развеселился падший. – Куда подевался Аба? – Спросил он, оглядывая комнату. – Вы последний, кто видел пропавшего. – Спародировал он чей-то голос, но Уцур уже давно не выходил на поверхность, и совершенно не понял шутки. – А ты все тот же мрачный сноб. Да, с днем чаши тебя! – Самаэль крепко треснул приятеля по плечу.
– Спасибо, – медленно произнес Уцур, одарив падшего тяжелым взглядом.
– Перестань, – примирительно произнес Самаэль, доставая словно из воздуха бутылку отличнейшего виски с островов, к которому в последнее время пристрастился халдей.
– Что ты делаешь, – зашипел он. – Не в его же комнате...
– Где он? – Спросил Самаэль, так же легко убирая бутылку.
– Ушел по своим делам. – Уцур вздохнул с облегчением.
– На поверхность за развлечениями, – весело подмигнул ему Самаэль. – Ладно, не корчи печальных мин, они не улучшают мне аппетит. Идем ко мне: выпивка есть, пару грешниц я уже заказал, отметим твой день.
Уцур снова скривился при упоминании его больной темы.
– Я к тому, что сегодня ты заслужил того, чтобы расслабиться. – Сказал падший.
– С каких пор ты стал таким заботливым? – С подозрением спросил Уцур. – Я пока не видел за твоей спиной пары белых крыльев.
– На них не принести виски в наш сладкий дом. – Парировал Самаэль. И, едва заметно вздохнув, добавил: – Сегодня столько тысяч взывали ко мне, произнося мое имя, проливая во имя мое кровь, исполняя обряды... Если б ты знал, как звучит эта песня, исполненная голосами, шепотом, стонами тысяч... призыв, сливаясь в один прекрасный призыв.
– Ты купаешься в поклонении, – со знанием дела заметил царь. – Занятие под стать богам, Самаэль, но не нам, не теперь.
– Иногда мне кажется, – ответил падший, – что такому моралисту не место среди нас. Но, я надеюсь, хороший виски и компания это исправят. – Подмигнул он.
Уцур лишь пожал плечами и пошел прочь из комнаты. Он знал, что морали в нем было не больше, чем в тех грешницах, что ждали их в комнатах Самаэля. Никогда не было недостатка в хорошеньких женщинах, предпочитающих провести немного времени с ними, чем в каком-то из гостеприимных слоев ада. Лишь потом, когда следовало их возвращать туда, где им и место, Уцуру тяжко было слушать их истошные вопли и мольбы остаться. Но ни Самаэлю, ни Уцуру они были ни к чему. Обуза, ненужная надоедливая обуза, и только. Зачем? – как говаривал падший, – если завтра нам привезут партию новых. И правда, незачем, ни одна из них не напоминала женщин Вавилона, ни одна не трогала старую унылую душу.
Глава 2
– Что ты делаешь, Сиби? – Спросила старуха с крючковатым носом и седой паклей на голове, с трудом напоминающей волосы.
– Я не позволю ему забыть меня. – Прошипела зеленоглазая красавица, растирая в глиняной миске какие-то сушеные корни.
– Ты снова за старое. – Покачала головой Грерия. – Я предупреждала тебя, девочка, что рано или поздно это случится.
– Нет, – гневно прервала ее Сибилла. – Я не позволю ему выкинуть меня на помойку, как тебя.
– Да ну? – Удивленно разинула рот старуха. – И как, интересно, ты это сделаешь? Забросаешь его своими корешками и внутренностями демонов? – Она пнула пальцем лежащие на столе кишки. – Да за одно то, как ты добываешь все это, тебя стоило бы отправить на каникулы в слои.
– Только заикнись при нем, старая карга. – Угрожающе нависла над Грерией Сибилла.
– Станет он со мной разговаривать. – Не без сожаления вздохнула старуха.
– Именно, а будешь много болтать – сама отправишься в слои.
– Деточка, мое тело не вынесет таких испытаний, – прокряхтела старуха сокрушенно.
– Вот и держи язык за зубами, – огрызнулась Сиби.
– И даже ни слова не говорить, что пыль с камней пустоши должна быть стерта в ночь полной луны, для того чтоб это было приворотное зелье, а не вонючее бесполезное пойло?
Сибилла хлопнула с досадой миской по столу. – Эти проклятые демоны-переносчики не сказали мне.
– Сиби, скажи мне, – не удержалась Грерия, – кто еще в аду не в курсе того, что ты делаешь?
Сибилла повернулась к старухе и ударила ее наотмашь, так что та отлетела в противоположный конец комнаты. Затем, полистав огромную книгу в кожаном переплете, принялась готовить по новому рецепту, зло улыбаясь в предвкушении.
– Я не позволю ему забыть меня.
С трудом подымаясь на ноги, Грерия беззубо усмехнулась своим мыслям:
– Ты не только не добьешься его, но и потеряешь то, что имеешь. Свое роскошное тело. Как потеряла я. – Старуха едва не закаркала от смеха, но зыркнув на Сибиллу, осторожно вышла из комнаты.
Она шла и шла по бесконечным коридорам, словно могла сбежать отсюда. Но нет, она прекрасно знала, что это невозможно. Уж кто-то, а она за все эти долгие годы здесь научилась понимать, что к чему, пусть и дорого заплатила за свое обучение. Пожалуй, слишком дорого, – подумала она, в сотый раз ощупывая дряблую кожу на своем лице. За что он поступил с ней так? За то, что она пыталась остаться с ним? Нет, – ответила старуха самой себе, – за то, что нарушила его волю, посмев пытаться навязать свою. Таких вещей он не прощал, нет. Она была прекрасна, как утрення зоря, самая очаровательная ведьма всех времен, с лицом юной богини. Он подарил ей в награду за ее наглость, самый страшный ее кошмар, и теперь эта тупица Сибилла смеет обращаться с ней, как... как с мешком костей, хотя и в подметки не годится ей прежней со своими рыжими патлами и чрезмерно большим носом. Тонкие белые руки, длинные изящные пальцы – с тоской вспоминала Грерия, глядя на исковерканные старушечьи кисти. Слезы встали в выцветших глазах, но так и не пролились. Она вернулась в свою комнатушку, и достав из тайника почти готовое зелье, бережно развернула корешки, спрятанные в кармане. Потерла их в посудину, и, наконец, довольно вздохнула.
– Эт сатерус кари ма номитас, партикус, ал калаэль, партикус, ал самаэль... – Зашептала старуха, вдыхая пары задымившегося снадобья.
Неверной походкой приблизилась Грерия к зеркалу, неуверенно, словно ребенок, страшась увидеть и не смея не увидеть.
Из зеркала на нее глядела прекрасная молодая девушка, с копной золотых волос и голубыми глазами. Вздох счастья и облегчения вырвался из ее груди.
– Здравствуй, Грерия, – прошептала она. – Здравствуй, долгожданная моя.
Еще какое-то время она любовалась своим отражением, не в силах отвести взгляд.
– Ладно, дорогая, пора нам заняться делом. – Угорваривала она девушку по ту сторону стекла. Девушка сдержанно улыбнулась в ответ и кивнула.
Теперь Грерия двигалась по коридорам практически бесшумно. Она скользнула с нижних этажей по лестнице, ведущей в более ухоженные коридоры и более дорогие аппартаменты дьявольской обители.
– Отличный дом, – размышляла Грерия, – есть ли у него окончание? Или ощущение его бесконечности возникает от каких-то заклинаний, заставляющих ходить по кругу. Но минутой позже уже отмела эти мысли прочь, сосредоточившись на том, что искала. Вот показались и двери из раскаленного металла с буквами "С" в вензелях на каждой из створок. Почему этот Самаэль выбрал такой материал? Она не знала, и не очень хотела знать. Грерия вошла внутрь. На кровати сидели две двушки: одна ощущала себя явно скованно, и сидела в углу, обхватив колени руками и сжавшись в страхе, другая почти развалилась на покрывале в ожидании.
– О, вечеринка обещает быть массовой, – прокомментировала она появление Грерии в комнате, и недовольно поморщила крохотный носик, очевидно, рассмотрев красоту вновь прибывшей и ощутив конкуренцию. – Надеюсь, мальчиков теперь тоже будет трое?
– Тебе не все равно? – буркнула брюнетка из угла.
– Нет, мне не все равно. – Начиная сердиться, повернулась к ней рыжая.
– Все лучше, чем там, откуда нас забрали. Так какая разница. – С вызовом ответила ей напарница.
– А у темной определенно есть характер, – с симпатией подумала Грерия, уже определившись со своей жертвой.
– Так ты, надеюсь, не станешь нам обузой? – Снова обратилась к Грерии рыжая, не обращая внимания на брюнетку. – Я к тебе обращаюсь!
– Каластос ат домине. – Закончила вслух фразу Грерия и коснулась блондинки легким, едва заметным движением. И та с громким хлопком превратилась в облако едкого дыма.
– О, боже, что это? – Вскрикнула брюнетка, в ужасе отпрыгнув с кровати.
– Ш-ш, – погрозила ей пальчиком Грерия. – Здесь нельзя произносить подобные слова.
– Да-да, – поспешно согласилась брюнетка, зная, какое обычно наказание следовало за этой фразой в слое, с которого ее вытащили. – Но что случилось? Что произошло?
– То, что рыжая стерва больше не в игре. – Спокойно ответила ей Грерия. – И нас с тобой двоих забрали для развлечения, усекла?
– Усекла. – Кивнула девушка, не особенно что-либо понимая, но не желая превратиться в еще одно облачко дыма. Дым, к слову сказать, докатился уже и до нее, и она теперь машинально разгоняла его рукой.
– Вот и славно. – Проворковала красотка. – Ты мне сразу показалась смышленой девочкой.
– Что с нами будет? – Осмелилась спросить девушка, откуда-то зная, что у блондинки, в отличие от рыжей, есть ответы на многие вопросы.
– С нами развлекутся двое м-м... мужчин, а потом тебя вернут обратно. – Ответила Грерия.
– И ты добровольно пришла для этого? – Удивилась девушка. – Я слышала, что здесь называют мужчинами. – В ужасе добавила она.
– Как тебя зовут, деточка? – Как-то по-старушечьи спросила красотка.
– София. – Ответила та.
– Так вот, София, эти двое вполне мужчины, не переживай, и очень даже симпатичные. – Ее глаза озорно сверкнули. – Я бы даже сказала, что это в каком-то смысле подарок. Если, конечно, Самаэль не начнет чудить, а халдей не слишком мрачен.
– Ты их знаешь, – с облегчением произнесла София, выбираясь на кровать. – Ты любишь кого-то из них? – С тревогой спросила она.
Грерия засмеялась. Вот уж в чем ее давненько не уличали, так это в пристрастии к кому-то. Любовь... Ее зелья, дай-то бог, чтоб хватило хотя бы на эту ночь. Смех ее оборвался, когда она представила, что будет, если она предстанет пред ними в своем настоящем обличье старой карги. Халдей с отвращением содрогнется, а вот Самаэль – этот вмиг оторвет ей голову, и дело с концом.
– Нет. – С излишней жесткостью отрезала Грерия.
– А они... они могут увлечься нами? И оставить нас у себя? – С надеждой спросила София.
– Ах, девочка, – сокрушенно покачала головой Грерия, – забудь и думать о таком. Напрасные надежды. За все время не было такого случая, чтоб они оставили кого-то.
Плечи Софии обреченно поникли. От ее вида что-то сжалось внутри Грерии от жалости. – Старею, наверное, – подумала она.
– Но ты уж постарайся. – Произнесла Грерия. – Самаэль может выкидывать всякие штуки. Сжульничать для него с твоими слоями и временем твоего пребывания в них – что грешника скушать. Так что не сдавайся раньше времени. – Пусть она и не верила, что Самаэль пойдет хоть на какие-то уступки ради девушки, но ей просто необходимо было снова увидеть упрямую искру в глазах Софии. – И что только такие, как ты, творят, чтобы попасть сюда? – Подумала Грерия. – Убивают доверчивую собаку? Переезжают кошку, у которой осталась всего одна жизнь? Или забывают поменять воду в аквариуме для рыбок?
– Я постараюсь, – робко улыбнулась София.
– О боже! – Мысленно взмолилась Грерия. – Только не говорите мне, что она девственница.
