Текст книги "Erratum (Ошибка) (СИ)"
Автор книги: Дылда Доминга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Глава 44
Они вернулись на родину Грерии, туда где она когда-то выросла. Только теперь это была вовсе не та страна, и мало что в ней осталось с тех пор – только пара соборов, да какие-то руины, но все же воздух, климат и само море, как казалось счастливой Грерии, ничуть не изменились и даже стали еще прекраснее.
– Посмотри на эти здания, – смеялась Грерия, – здесь раньше была таверна, такая себе развалюха, сарай. А что теперь? Кругом металл и пластик.
– Мне кажется, ты и ему рада, – мягко заметил Самаэль.
– Ты не устал? – Грерия нахмурилась, глядя на его спокойное лицо, – ты печален? Тебя что-то расстроило?
– Грерия, – улыбнулся он, – я едва ли буду улыбаться, как раньше, я бы сказал, что раньше я скалил зубы, а не улыбался, но то, что сейчас – куда искренней и лучше. – Он притянул ее к себе и поцеловал.
– Да, так вполне согласна, – улыбнулась она. – Пойдем на море?
– Мы с тобой и так целый день бродим по городу. Но раз мы люди, разве нам не следует задуматься о хлебе насущном?
– Фу, какой ты не романтик, – произнесла она, таща его за руку вперед. – Мы еще успеем окунуться в будни. А сейчас – почему бы нам не насладиться выходными. – И она побежала, увлекая его за собой.
– Тебя никогда не донимала инквизиция? – Неожиданно спросил он, когда они сели на берегу.
– Нет, – пожала плечами Грерия, – скорее, они дали мне толчок.
– В каком смысле? Воспитали тебя ведьмой? – усмехнулся он.
– Нет. Они вешали, мучили, топили женщин в нашем селе. Искали ту самую, которая насылает порчу на урожаи, нагоняет тучи посреди ясного неба, и заливает дождем их костры.
– И как, нашли? – он с интересом смотрел на Грерию.
– Нет, – пожала она плечами, – потому что это была я. Когда до меня это дошло, я поняла, что у меня дар, и мне следует учиться, чтобы с умом использовать его.
– И что было дальше?
– Да что: я ушла из села, и шла до тех пор, пока не нашла еще одну женщину, с таким же даром, как у меня, только опытную и сильную. У нее я и осталась.
– Так это она тебя всему научила? – Удивился Самаэль. – Не иначе, как без Абы тут не обошлось.
– Конечно, не обошлось, – глаза Грерии сверкнули, – откуда бы у обычной смертной взялись все эти знания. Когда я пришла к ней, она уже была на службе у него. А потом, когда я стала достойной ученицей, я заменила ее.
– А что случилось с ней? – спросил Самаэль.
Грерия как-то разом стушевалась, видимо, надеясь до последнего, что он не спросит.
– Я убила ее, – наконец, произнесла она.
– Мог и сам догадаться, – пробормотал Самаэль.
– Прости, мне жаль, мне правда сейчас жаль всего, что я натворила, – сказала Грерия, беря его за руку и заглядывая ему в глаза. Больше всего она теперь боялась, что он отвернется, не вынесет всех ужасов ее падения, и однажды отвернется.
– Я знаю, – прошептал он, нежно проводя ладонью по ее щеке. – Мы оба изменились, кто я такой, чтобы осуждать тебя за содеянное. Я сделал столько, что... – он замолчал.
– Не нужно об этом вспоминать, ты прощен, – произнесла Грерия, кладя голову ему на плечо.
– Содеянному мной нет прощения, – покачал он головой, но Грерия подумала, что у него это пройдет со временем, и сожаления рассеются сами собой, и улыбалась, глядя на море.
– Почему мы пришли сюда? – Упиралась Грерия. – Меня пугают эти большие металлические птицы. Я вообще не понимаю, как люди могут забираться туда и отрываться от земли.
– На метле привычнее? – рассмеялся он.
– Смейся-смейся, на метле я всегда знаю, где верх, а где низ, и куда мне надо, а в этих консервных банках... – она махнула рукой.
– Но они позволяют людям взмывать в небо, – воодушевленно начал он. – Мы с тобой теперь обычные люди, Грерия, у тебя больше нет метлы, а у меня – крыльев. Так что если нам захочется полетать...
– Ни за что, – отрезала Грерия, подозрительно глядя на самолеты. – И у меня все еще сохранились некоторые мои таланты, никто у меня их не отнимал.
– Чего я не могу сказать о своих крыльях, – с горечью произнес он.
– Самаэль, – Грерия не знала, что сказать. – Я подожду тебя здесь, – махнула она рукой в сторону странных больших птиц. Ангел лучезарно ей улыбнулся и направился к самолетам.
– Почему его не устраивает все, как есть, – ворчала она, – почему надо все время что-то изобретать.
Вокруг собирались тучи, и небо отливало свинцом. Того и гляди, вот-вот мог начаться дождь. Какой-то след в воздухе привлек ее внимание, и Грерия непроизвольно повернула голову. Потом справа, на грани видимости, проскользнуло нечто. Ведьма давно уже забыла слово "случайность", поэтому тут же насторожилась. По характерному запаху, который уловил ее нос, она признала в скользнувших тенях демонов, которые часто орудовали на поверхности. Нельзя сказать, что ее это обрадовало. Аба мог прознать об исчезновении Самаэля, – насчет своей персоны она не обольщалась, – а это не светило им ничем хорошим. Грерия посмотрела на горизонт, придерживая волосы рукой от ветра, и отыскивая взглядом Самаэля, но его нигде не было видно. Он мог находиться за любой из этих нелепых тушек, стоящих на бетонном полу.
– Самаэль, – прокричала она, но ответом ей был только далекий гул еще одной тушки в воздухе, медленно снижающейся и заходящей на посадку. И в звуке металического зверя что-то было не так. Грерия понятия не имела, как должен звучать самолет, но она знала, что что-то не так. Грерия занервничала, и глаза ее заметались по полю, выискивая знакомый силуэт, но Самаэля по-прежнему не было нигде видно. Тем временем, больная птица приближалась, и теперь не было сомнений в том, что с ней не все хорошо. Тяжело тарахтя, самолет, заваливаясь на одно крыло, приближался к земле.
– Самаэль, – в отчаянии заорала Грерия, кинувшись вперед. И тогда увидела его: он забрался в один из маленьких легких планеров и счастливый, махал оттуда рукой Грерии.
– Уходи оттуда, – кричала она, но расстояние было слишком большим, и он не слышал, а может, думал, что она снова паникует из-за металлических птиц.
Когда он заметил падающий самолет, бежать было уже некуда. Если бы у него были его крылья, он мог бы взмыть в воздух парой мощных движений, прямо вверх, или остаться на месте, а потом выбраться из-под обломков, стряхивая с себя пепел пожарища. Только у него больше не было крыльев, а у нее не было власти изменить время или события. Грерия больше не сомневалась, что к падению самолета приложили руку демоны, которых она учуяла. Огромная туша с грохотом и свистом пронеслась над ее головой и рухнула на поле, задевая крыльями другие самолеты, сминая попавшие под ее пузо, и взрывая носом бетон, как свежую землю. Потом над тушей взметнулось пламя, где-то в стороне хлопнул сначала один самолет, потом другой, и вся сцена обратилась одним сплошным пожаром с черными клубами дыма среди обломков металла.
Когда Грерия неслась к самолетам, на поле уже появились пожарные машины, и люди в спецодежде успели перехватить ее, так и не дав добежать до пожара. Она пыталась пинать их, вырваться, и продолжить свой путь, но их было слишком много, и они крепко держали ее. Все вокруг что-то кричали, но и из их слов, и из развернувшейся перед нею картины она понимала, что им не удастся никого спасти, что уже, по сути, спасать там некого. Слишком сильным был удар, и слишком много огня. Никто из людей не выжил, не выжил и Самаэль, поскольку был таким же человеком. Но она все смотрела и смотрела на огонь, на мечущихся со шлангами пожарников в надежде на чудо, на то, что он вдруг выскользнет из-под обломков и улыбнется ей, как ни в чем не бывало. А он все не выходил и не выходил, а потом огонь погасили, подоспели скорые, и Грерию начали тащить в машину скорой помощи. Поначалу она упиралась, но когда на почерневшей площади так и не увидела никого живого, и вообще ничего, что напоминало бы людей, последние иллюзии покинули ее, и она позволила людям делать с ней все, что они хотят. Мир словно бы перестал для нее существовать, или она для него – перед глазами лишь стояла его улыбка, когда он смотрел на нее из планера, всего несколько минут назад. А люди в белых халатах с участливыми лицами уже кололи ей что-то, от чего веки стали тяжелыми и ее потянуло в сон.
– Нитра, зачем ты пришла? – спросил он ведьму с длинными черными волосами, дождем спадающими на ее грудь и спину.
– Сказать тебе о том, чего ты еще не знаешь.
– Ты не гоняешься за сенсациями, не делаешь глупостей, как другие, не принимаешь решений необдуманно, – он обходил ее по кругу, рассматривая ее тонкий стан, но от тонкости ее тела едва уловимо веяло огромной силой. Она была одной из тех, кто редко появлялся у него в покоях, но уж если появлялся, то весть обычно была нешуточной, и к ней следовало прислушаться. – Так о чем ты?
– О катастрофе с самолетом.
– Что о ней? – Ник нахмурился, ему неприятна была эта тема, и он предпочел бы, чтобы о ней никто не вспоминал.
– Ты знаешь, что в ад поступили погибшие?
– Да, знаю.
– Все, кроме одного.
– И что? – Ник безразлично блуждал взглядом по деревянным панелям в кабинете. – Должен же хоть кто-то из них быть лучше остальных.
– Но он не из самолета, это человек, который погиб на аэродроме.
– И?
– Это бывший падший, – произнесла Нитра, и Ник замер на месте, как от удара.
– Что тебе об этом известно? – Спросил он, сверля ее взглядом.
– Я общаюсь с демонами, – ответила она, – и я внимательно изучаю вновь прибывших. И, в конце концов, – добавила Нитра, – я видела место происшествия и Грерию.
Не успел он закончить гневное движение рукой, как она продолжила.
– Об этом неизвестно больше никому, и не будет известно. Но ты должен знать – это был он. Самаэля больше нет. Грерия не в себе, насколько я могла понять.
Ник опустился в кресло за столом, не в силах что-либо сказать. Он дорожил Самаэлем, несмотря на все его выходки и своеволие. Они так долго были вместе, они вместе сошли. Он практически вслух признал, что рад тому, что падший освободился, принял произошедшее чудо, и вот – его больше нет. Неужели все чудеса для темных оборачиваются лишь смертью? А как же прощение и добровольная жертва, о которой твердил Небирос? Ему хотелось сотрясти своды своего царства так, чтобы у ангелов попадали кружки со столов, и столы тоже. Но разве это вернуло бы ему Самаэля или облегчило боль? Если бы падший оставался в его владениях, он мог бы его воссоздать хоть из пыли, но только не там, только не после того, как он превратился в человека.
– Почему для него не подействовал закон смертного? – скорее себя, чем ведьму, спросил Аба.
– Для него сохранились законы рожденных здесь: кто погибает в аду – тот погибает в нем навсегда.
– Я знаю свои законы, – заорал он, – и я могу их менять.
– Но там – нет, – покачала головой Нитра, и оспаривать ее правоту было бессмысленно.
– Но ведь он умер там, а не здесь.
– Пожалуй, он давным-давно умер здесь, – произнесла она, – и чудо состояло в том, что ему позволено было еще раз увидеть мир.
– Неужели для настоящего чуда он совершил мало? Им мало было его жертвы?
– Возможно, здесь он совершил столько, что едва ли окупалось одной жертвой, – ответила Нитра, опуская глаза в пол, чтобы не гневить хозяина.
– Ты права, Нитра, это было всего лишь глупой фантазией – решить, что ему будет позволено счастливо жить среди смертных. – Она видела, что он раздавлен новостью. – А что с ведьмой?
– Как я уже говорила, она не в себе, – ответила Нитра.
– Хорошо, что сказала, – он тяжело поднялся с кресла. – Что тебе нужно?
– Ничего, – ответила Нитра, кланяясь ему. – Мы с моими ученицами проведем сегодня мессу по Самаэлю. – С этими словами она покинула комнату.
А Ник набросил пиджак, чтобы не выделяться в мире смертных.
Глава 45
Небо померкло, деревья прекратили качаться от ветра, трава выцвела и высохла, птицы перестали взлетать с легкостью. Время стало ползти, словно гусеница, у которой нет ни цели, ни места. Девушка шла босиком по аллеям парка, плитам площади, каменным узким лестничкам, дворикам из булыжника, а под ногами горел адский песок, и не было ни покоя, ни света, лишь туман слез и боль, нескончаемым потоком омывающая ее душу. Столкнулась с каким-то парнем, он хотел было выругаться, но взглянув в ее безумные глаза и на растрепанные волосы, промолчал и поспешил своей дорогой. Она не видела его, она не замечала почти ничего вокруг, только казалось, что мир замер, и скорбь выступила на поверхность костлявыми руками старух, их запавшими щеками и двигающимися не в такт губами.
Грерия подошла к заливу и опустилась на плиты набережной. Ее юбки дергал ветер в разные стороны, брызги время от времени попадали на лицо, а ей казалось, что это руки Самаэля нежно дотрагиваются до нее. Она не хотела больше сражаться, просто сидеть здесь, не хотела двигаться – просто лежать рядом с ним. Просто быть всегда с ним, вдыхать один и тот же воздух, знать, что продолжение его вдоха – это ее выдох, и так до бесконечности, закат, сменяющийся рассветом, вечный бег солнца в ладонях двух близких людей.
Надежда. Когда-то у нее была надежда, потом мечта, которая выскользнула из рук, едва явившись, а потом не осталось и этого. Как светлый и наполненный мир на поверхности вдруг стал адскими пустошами с их растрескавшейся землей и летящим песком? Она не могла понять. Вокруг больше не было демонов, но сама пустота стала слишком похожей на ад. Надежда умерла, мечта улетела. Иногда ей снились его крылья, белые, сияющие, как сама суть света. Иногда она была счастлива, когда не знала ничего, кроме сна.
Грерия смахнула несколько капель с лица и всмотрелась в даль. Оттуда к ней тянули руки несчастные женщины, потерявшие любимых, соль их слез смешивалась с волнами моря, от их слез рождались океаны, весь мир был наполнен ими: водой, болью, жизнью.
Легче ли было никогда не иметь? Она была ведьмой, ее имя было синонимом зла, скольких людей она заставила страдать, скольких проливать слезы, но разве это была она? Той женщине было все равно. А эта девушка была настолько живой, настолько счастливой, насколько сейчас была опустошенной и больной. Заика с протянутой рукой, застывшая на одном слове, одном имени – его. Все звуки набережной сливались в одну песню – о нем.
Она часто вздрагивала, когда в толпе ей мерещилась его фигура. То в чьей-то улыбке чудились его черты, то в уголках чьих-то глаз таилась его усмешка. Временами Грерия всерьез задумывалась: не растворился ли он среди людей? Но если и так, то на такие крохотные частицы, что ей было не собрать его воедино за всю свою человеческую жизнь. Самаэль – белозубая улыбка на фоне неба. Самаэль – как хотелось слышать его имя, чтобы осталось хоть что-то, за что она могла бы держаться, хотя бы звук.
Он не был человеком, он не был больше падшим, его бесполезно было искать в аду или на небесах. Единственное, чем он мог и должен был быть – человеком, но кто мог знать, что его век будет так недолог. Яркая вспышка, растворившаяся без следа. А люди все также идут по своим делам, танцуют мальчишки на площади под звуки гитары и барабанов, гудят сигналами машины, толпясь в пробках, горд гремит и живет своей жизнью, но во всем его многообразии и ритмах нет единственного звука – звука его сердца. Можно брести дальше, можно мести улицы или кричать что-то из булочной в белом фартуке, можно прыгнуть со скалы в обрыв, или броситься в гущу машин – это не изменит тишины, оставшейся после его ухода.
– Грерия, – окликнул девушку чей-то голос, и обернувшись, она узнала Абу. Страх так и не пришел, как это случилось бы с ней раньше, пришла лишь надежда, что, если он убьет ее, страдания закончатся, и она сможет соединиться со своим любимым.
– Пришел за мной? – спросила Грерия, подымаясь со ступенек набережной, где она теперь просиживала часами, вспоминая последнюю беседу с Самаэлем.
Он неторопливо приблизился к ней, и не обращая внимания на то, что она стоит, присел на ступени. Грерия какое-то время постояла в нерешительности, но затем снова опустилась рядом с ним. Если это была уловка, то она ее только приветствовала. Если ему хочется сбросить ее в воду и утопить – добро пожаловать: она сама принесет камень и не будет упираться.
– Мне очень жаль, – вдруг произнес он, и от неожиданности Грерия посмотрела на него, и увидев в глазах неподдельную искренность его слов, заплакала, безудержно, навзрыд. До этого момента ни один человек, который знал бы Самаэля, не сказал ему ничего не прощание. Вежливое утешение и сожаление посторонних не трогало ее сердце, но Ник знал, Аба знал его дольше и больше, чем она.
Его рука легла ей на плечо, и он приобнял ее, прижимая к своему телу. Она помнила, как они лежали в одной кровати, как неистово занимались любовью, но в этом простом его жесте было куда больше человечности, чем за все то время, что они были вместе.
– Что с тобой происходит? – удивление и тревога отразились на лице Грерии. В ее душе подымался совершенно иррациональный страх: она вдруг испугалась того, что и он меняется, и с ним случится то же, что и с Самаэлем.
– О чем ты? – Он посмотрел на нее с легкой издевкой, и Грерия сразу стала успокаиваться, отбросив дурацкие мысли, саму возможность такого изменения в нем.
– Ничего, – она помотала головой из стороны в сторону.
– Ты действительно любила его? – спросил он.
– Да, – просто ответила Грерия, глядя на рыболовные суда, заходящие в бухту.
– Почему?
– Почему что? Почему любила? – Грерия повернула к нему голову. – Это вопрос без ответа. Просто потому, что он был.
– А меня? – неожиданно спросил он.
Грерия взглянула в его разноцветные глаза и ответила честно:
– Я любила твою власть, силу, ненависть и хитрость.
– Как ты думаешь, меня можно любить просто потому, что это я?
Грерия всматривалась в него какое-то время, словно видела впервые.
– Ты сомневаешься, любит ли она тебя? Эта девушка из слоев?
– Я не сомневаюсь, – ответил он, – но не знаю, почему.
– Если у тебя нет ответа на этот вопрос, считай, что тебе повезло, – усмехнулась Грерия.
– Что будешь делать? – спросил он.
– Не знаю, – ответила Грерия, подбирая хвосты юбки и оборачивая их вокруг ног.
– Если хочешь, если чувствуешь себя здесь чужой, можешь вернуться. – Заметив то, как дрогнули ее губы в кривой усмешке, Ник поспешил добавить, – В нормальном облике, и свободной.
– Спасибо, – сказала она, вновь глядя куда-то в даль моря, – но если я вернусь, я предам его. Поэтому я откажусь.
– Как хочешь, – он поднялся и бросил на Грерию прощальный взгляд. – Мне пора. Удачи тебе, Грерия.
И едва он успел произнести свои последние слова, как их обоих залило белоснежным светом, и Ник ощутил себя абсолютно скованным и неспособным пошевелиться в этой уникальной световой ловушке. Должно быть, над нею потрудился не один десяток ангелов и херувимов. Он пытался собрать всю свою силу, но ее было недостаточно в той человеческой форме, в которой он явился на поверхность, чтобы быть незаметным и не привлекать к себе избыточного внимания. Лицо и фигура Грерии растворились в свету, и он понятия не имел, ни где она, ни что с ней. Но злость, подымающаяся изнутри, говорила, что его обвели вокруг пальца, и подлая старая ведьма не оставила своих старых замашек, и стала всего лишь приманкой в идеально спланированной игре. И Нитра – еще одно звено мозаики, Ник застонал от злости и разочарования, ему непозволительно было так глупо попасться, пусть даже они и воспользовались для этого одним из его самых уязвимых мест – его приближенным.
– Прости, – услышал он невдалеке голос Грерии, – но Самаэля больше нет, и виной тому ты, ты причинил мне и многим другим столько горя и бед. Я до последнего не верила в то, что ты придешь. Я говорила Нитре, что тебе плевать на Самаэля, и насчет этого мне действительно жаль, я не думала, что ты способен хоть кого-то любить.
– Достаточно, вы свободны, – произнес бесстрастный голос, и Ник не сомневался, что он принадлежит кому-то из судей. Но он уже едва ли вслушивался в суть сказанного, так как сосредоточился на обдумывании того, каким образом ему освободиться.
Грерия пошла прочь, предоставив светлым дальше разбираться с Абой. Она не очень хотела участвовать в предприятии Нитры, когда та впервые предложила ей устроить Нику западню. Но когда ведьма рассказала ей о том, кто был автором случившейся катастрофы, она согласилась без малейших колебаний. Это были не просто демоны, решившие подкормиться человеческими смертями, нет, это была его воля, его приказ, следуя которому они устроили аварию и тем самым уничтожили единственного, кого она любила.
Лили рассматривала обложки книг, стоящих на полках в кабинете Ника. Калеб пропускал ее без проблем даже в его отсутствие. Если бы хозяин и возражал, с этой проблемой он разбирался бы лично. Лили не видела его уже некоторое время, а это означало, что ей самой пришлось искать ответы на вопросы, зародившиеся в ее голове после визита херувима. Лили вытащила одну книгу с полки, но та оказалась куда более увесистой, чем она могла предположить, и книга едва не рухнула на пол. Она подхватила ее обеими руками и с трудом водрузила на место. Что она искала здесь? Она едва ли могла бы ответить. Очередная книга замерла у нее в руках, когда она присела за его стол, но глаза не вникали в раскрытый перед ними текст. Лили думала о словах херувима, о жерновах судьбы и о том, кем же она была на самом деле. Почему не прыгнула тогда вовремя, что ей помешало: может, чрезмерная трусость? Лили с раздражением захлопнула книгу и чихнула от поднявшейся в воздух пыли.
Что она делала в слоях, почему они говорили, что она создала брешь? Она помнила лица, месиво тел, иногда отдельные личности, чем-то запомнившиеся ей, а в основном, демонов и массы людей: руки, ноги, туловища. Но она никогда не презирала их и не ненавидела скорее оттого, что ей всегда казалось, что она не лучше их, и так или иначе могла бы оказаться на их месте. Она никогда не лезла по головам, чтобы за счет жизней других выбраться, нет, она добровольно шла на дно. Она словно говорила миру: ты хочешь, чтобы я убивала, чтобы выжить? Я не стану, я предпочту погибнуть. Тем она отличалась ото всех остальных, она словно не участвовала в их игре, не подчинялась правилам, и летела, летела дальше вниз, пока глубже лететь стало некуда. Именно так она добралась до дна, очень быстро, даже слишком. Но то недоумение, что она вызывала в слоях своим поведением, та аномалия, которую она рождала вокруг себя, позволяла свету проникнуть в толщи ада. Лили тяжело вздохнула, потому что она вдруг задумалась о том, не стала ли бы она такой же аномалией для света, взойди она на небеса.
Дверь в кабинет открылась, и к своему удивлению она увидела на пороге не Ника, а одну из ведьм, что так часто насмехались над ней.
– Вот и наша принцесса, – язвительно произнесла рыжеволосая, появившаяся в проеме следом за подругой. – Ну что, закончилось твое время, – засмеялась она.
– Что вам нужно? – спросила Лили, подымаясь.
– Сядь, – тяжелым, как могильная плита, голосом велела ей первая ведьма. – Можешь забыть о своей власти здесь. Больше тебе никто не поможет.
– О чем вы? – Лили и не собиралась садиться, и лишь осторожно обошла стол справа.
– Давай просто развеем ее по ветру, – предложила рыжеволосая и снова залилась нездоровым смехом. – Пусть сдохнет.
– Она нам может еще пригодиться, – бросила ей через плечо темная ведьма.
И тут в окне, рядом с которым она оказалась, Лили заметила промелькнувшее черное крыло с багровым отливом, и знакомый голос прокричал ей: – прыгай! Не успел погаснуть в воздухе последний слог, как Лили в мгновение ока оказалась за окном, и сильная спина с мерно машущими по бокам крыльями подхватила ее и понесла прочь.
Ведьмы так и остались стоять с раскрытыми ртами, не в силах поверить в произошедшее. Все случилось настолько быстро, что когда они пришли в себя, Лили и след простыл.
– Ты же говорила, что у нее не осталось приверженцев, после того, как Рамуэль перешел на нашу сторону? – Закричала рыжая.
– Мы недооценили ее, – мрачно произнесла темная, и направилась вон из покоев Абы. – Нужно доложить об этом Нитре, пока не поздно.
В чем-то его крылья напоминали крылья Рамуэля, только они были теплее, словно в них было больше жизни. Лететь над землей с очагами лавы и черными мостами было уже почти привычно для Лили.
– Спасибо, Петра, – произнесла она, – но как ты узнал и так вовремя?
– Я едва не опоздал, – отозвался он, – ты знаешь: я теперь веду кое-какие дела с обитателями этого мира, не без того. И как только я понял, что замышляют ведьмы, я помчался к дому, и молил всевышнего, чтобы найти тебя вовремя.
– У тебя вышло, – пробормотала Лили, вспоминая ненавидящие взгляды ведьм. – Что я им сделала? – Спросила она каменное небо у себя над головой.
– Дело не только в ведьмах, – произнес Петра, заворачивая круг и опускаясь на камни у входа в колодец душ. – Это переворот.
– Какой переворот, зачем? И где же Ник? – Лили глядела на него недоуменно.
– Ты такое дитя, Лили, – усмехнулся он. – Это не первый, и не последний переворот в аду. Всегда находился кто-то или целые виды, которые решались бросить вызов Абе. Его власть зиждется на тоннах костей и крови. Ему постоянно приходится доказывать свое право на престол – таковы уж его подчиненные.
– Но что с ним, где он? – Теперь она уже не на шутку волновалась.
– Понятия не имею, – честно ответил Петра. – Все, что я узнал – это то, что ведьмы решили захватить власть, и увы, я знаю, что Рамуэль на их стороне.
– Но зачем ему это? Он никогда не был особо близок с ведьмами.
– Он будет их новым королем, если они возьмут верх. – Ответил Петра.
– Рамуэль? – Лили не могла поверить.
– Да, мне самому верится с трудом.
– Что мы здесь делаем? – Лили посмотрела вверх на отверстие колодца. – Ты предлагаешь бежать?
– Это самое умное, что можно сейчас сделать. – Ответил Петра, пробегая взглядом по стенам колодца. – Правда, я не знаю, как скрыть тебя от демонов.
– Меня незачем скрывать, – произнесла Лили и опустила взгляд, потому что это было равносильно тому, как ему в свое время признаться в том, что у него отросли черные крылья.
Петра выжидающе смотрел на нее.
– Они не тронут меня, – ответила Лили, – я им не нужна, моей сферы больше нет в колодце.
– Ты свободна? – Казалось, глаза Петры убегут сейчас по его лбу.
– Да, – призналась Лили.
– Так почему же ты до сих пор здесь? – Он смотрел на нее, не понимая.
– Не все изменения очевидны, как твои крылья, к примеру, но они есть, – произнесла она.
Петра покачал головой, окидывая ее взглядом.
– Это не изменения, это то, что было еще тогда, когда мы спасли тебя, верно? Еще тогда я заметил, что ты говоришь о нем не так, как о других.
Тяжело было скрыть чувство от того, кто сам ради него покинул все, что ему было дорого.
– Это так, – Лили больше не отпиралась, да и к чему.
– Но разбитая сфера – это еще далеко не все. Старик Джаред может приказать своим птичкам, и они разорвут нас в клочья, – вернулся Петра к делу.
– Да, недавно было сражение, много демонов полегло, – кивнула Лили.
– Сражение? – Петра ощущал себя так, словно он сто лет провел где-то в норе, а теперь узнавал наконец все новости разом.
– Между светом божьим и демонами. Они пытались прорваться, чтобы вытащить всех нас. – Ответила Лили. – Я сама не знала бы ничего об этом, если бы они не ранили Небироса. Тогда я и узнала о сражении.
– Кто-то из наших пострадал? – запинающимся голосом спросил он.
– Нет, все целы. – Она видела, как Петра облегченно вздохнул. Если в нем что и изменилось, то только крылья.
– Почему ты не сказала об этом в нашу последнюю встречу?
– Тебе и так было тяжело, – Лили отвернулась, не зная, как не напомнить ему снова о его потере.
– Ты видела ее? – Спросил он, помолчав.
– Нет, – едва заметно качнула головой Лили.
– Нитра, – темная ведьма застыла в поклоне.
– Подымись, дитя, – мягко произнесла женщина. Она теперь ощущала себя королевой и полководцем одновременно. С тех пор, как затея с Абой увенчалась успехом, и он как младенец заглотил ее наживку и оказался в путах светлых, она почувствовала себя намного уверенней. – Вы взяли служанку?
– Не гневись, Нитра, – рыжая упала ей в ноги, – ей пришел на помощь крылатый оборотень.
– Какой еще крылатый оборотень? – Нитра поднялась во весь свой немаленький худощавый рост.
– Мы никогда его не видели раньше. Очевидно, мы не учли какого-то из ее прихвостней. – Произнесла темная.
– Не учли, что ж, – казалось, это не сильно расстроило Нитру.
– Какие будут указания, госпожа? – Подобострастно глядя на нее снизу вверх, пролепетала рыжая.
– Нам нужно обезвредить Небироса, он единственный законный претендент на престол после Абы. Ты, – она ткнула пальцем в рыжую, – займешься этим, и на этот раз не допустишь никаких оплошностей.
Рыжая закивала и едва ли не на четвереньках задом удалилась из комнаты.
Нитра прошла к окну и замерла, всматриваясь в пейзаж.
– Дреги присоединились к нам, – произнесла она, не удостаивая темную ведьму взглядом.
– Отличная новость.
– Верно, просто превосходная. Если нам удастся вовремя обезглавить демонов судьбы, тогда, считай, победа у нас в кармане. Рамуэль станет новым повелителем, а мы будем дергать его за все ниточки, как нам заблагорассудится. – Лицо ее исказила кривая усмешка.
– Вы думаете, он позволит нам это?
– Миби, это мы позволим ему править. Это мы позволим дрегам думать, что их век настал. А на самом деле настает век ведьм. Слишком долго мы были в тени, а теперь еще и вынуждены были терпеть это ничтожество рядом с ним на троне, эту насмешку всем предыдущим ведьмам-королевам.
– Да, это отвратительно, – согласилась Миби, – прикажете ее отыскать?
– Не нужно, далеко она все равно не уйдет. Пусть сдохнет той смертью, что заслуживает, незачем тратить на нее попусту время. – Обе они понимающе улыбнулись друг другу.
– А как же Джаред? Он ведь тоже его потомок, одна кровь, – встревожилась Миби.
– О нем уже позаботилась одна из наших сестер когда-то, так что он давно уже никому не соперник.
Миби довольно ухмыльнулась, но затем ее глаза вновь стали серьезными.
– А Аба? Он не выберется?
