Текст книги "История Рай-авеню"

Автор книги: Дороти Уннак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Глава 3

Меган сидела, поставив ноги на подушечку, которую предложил ей Данте. Бен и Чарли устроились рядом друг с другом, а Юджин восседал, прямой как свеча, на жестком стуле. Квартира Данте была почти такой же, как и раньше. Он и жена пользовались ею иногда, приезжая в Нью-Йорк посетить театр или какой-нибудь званый обед. Их дочери с мужьями останавливались здесь на пару дней, посещая манхэттенские музеи и выставки.

– Как много правды в книге Уилли? – спросила Меган.

– Какая, к черту, разница? – фыркнул Бен.

– Ну, что касается меня, я не знаю, где там правда, а где ложь.

– Дело не в этом, Меган, – сказал Данте. – Если книга будет напечатана, нам придется ответить на все обвинения.

– Мы до конца своих дней только и будем знать, что оправдываться, – Бен Херскель встал, подошел к небольшому бару и налил в свой стакан еще водки. – Я могу сказать вам прямо сейчас, что все написанное им обо мне и Чарли, правда. Я убил одного эсэсовца сам лично, а второго с помощью Чарли. В моей стране мои действия не осудят, скорее наоборот. С моей помощью были также пойманы некоторые военные преступники.

– А как насчет поставки оружия? – спросил Данте.

– Хорошо. Вам я могу сказать. Чарли был моим посредником номер один. То, чем мы занимались, совершенно незаконно. Но только таким образом нам удалось вооружиться, черт возьми. Маленькая нация идет на все, чтобы выжить.

Чарли откашлялся. У него было круглое, честное лицо, которое так нравилось Меган с самого детства.

– Мы делали то, что должны были делать, Данте. Наше правительство не только знает о подпольной торговле оружием, но и поощряет ее. Только так могут вооружиться и постоять за себя такие страны, как Израиль.

Бен прервал его:

– Ты знаешь это лучше других, Данте.

Данте не стал ни подтверждать, ни отрицать предположение Бена.

– Давайте вернемся к этим эсэсовцам. Все это задокументировано службой безопасности в то время?

– Было решено, что они покончили с собой. Двух офицеров перевели в другие части за некомпетентность. На этом расследование закончилось, – Бен пожал плечами. – И он обвиняет нас в убийстве Сташева. Об этом есть официальное решение суда. Его старика казнили за убийство. Итак?

Дайте поднял руку:

– Вернемся к этому позднее.

Заговорила Меган:

– Я не была там. Вы помните?

– Уилли утверждает, что была, дорогая, – сказал Бен.

Меган подняла брови, в голосе ее зазвучали детские нотки:

– Кто? Я?

Юджин откашлялся и глубоко вздохнул:

– Разрешите мне сказать о его обвинениях против меня. Во время пребывания в Ватикане я пользовался популярностью у женщин, которые жертвовали на нужды церкви большие денежные суммы. Им доставляло удовольствие делать мне всякие подарки. Они дарили мне костюмы, сшитые на заказ. Не буду отрицать моей вины. В сущности, это были порядочные женщины, у которых не все гладко в личной жизни. Но ни с одной из них я не вступал в половую связь. Так что обвинения Уилли лживы.

Меган подняла руку.

– Теперь моя очередь, – она понимала, что они читали все это вранье и полуправду, которая там написана о ней. – Он коснулся моего детства, что ж, я расскажу о нем. Моя дружба с Пэтси была просто дружбой. Никакого секса между нами не было. Мы хотели быть мальчишками, потому что девочкам не позволено многое из того, что позволено ребятам. Пэтси рано вышла замуж, и у нее было много детей. Я встретила Сюзи Гинзбург в Варм-Спрингс, когда мы обе лечились там. Когда она вернулась домой в Гринич-Виллидж, мы стали подругами. Да, Сюзи была лесбиянка, но она не домогалась меня и не компрометировала меня. Она познакомила меня с художниками, артистами, писателями, радикалами. Благодаря ей я познакомилась со своим мужем, Майком Келли.

Данте положил руку ей на плечо. Она очень разволновалась.

– Меган, ты не обязана защищать себя перед нами.

– Да, я знаю. Вы все знаете меня. Но, возможно, мне придется защищать себя и своих родственников в другом месте. Я этого не боюсь. Нет проблем. За себя я отвечу. Но он напал на моего мужа, отца и тетю, которую я так люблю.

Чарли сказал:

– Успокойся. Мы все знаем, каким лживым ублюдком был этот Уилли.

– Я знаю, Чарли. Дайте мне сказать про Майка. Он страдал от депрессивных психозов. Я связывалась с одним психиатром из Австрии, защитившим диссертацию, темой которой был препарат литиум. Он пробовал лечить им больных, подобных Майку, которому лекарство, слава Богу, помогло. Майк не был наркоманом.

– Я не понимаю, – сказал Чарли, – зачем Уилли собирал всю эту информацию о нас? Скажи мне, Меган.

Она покачала головой:

– Уилли непростой человек. У него было трудное детство. На этой почве у него развился невроз. Все это очень сложно. Я не понимаю, почему он не избавился от своего заболевания в зрелые годы, когда добился такого успеха в своей жизни.

– Я не понимаю, – сказал Чарли.

– Это не имеет значения, понимаешь ты или нет, – сказал Бен. – Уилли всегда был чокнутым.

– И довольно злобным, – сказала Меган. – Он назвал моего отца мошенником, а мою тетю шлюхой…

Чарли подошел к ней, взял за руку и нежно поцеловал в лоб:

– Успокойся, Меган. Все, кто знает твоего отца и тетю…

– Да, но дело не в этом. Люди, которые их не знают, будут верить написанному.

Джин спросил:

– Может ли такая книга выйти в свет? Данте, я уверен, что этому будут чиниться всякие препятствия.

– Да, и чем больше их будет, тем больше рекламы получит книга. О ней станут говорить по всему миру. Уилли будет мстить нам из могилы.

Наступила тишина.

Наконец Бен спросил Данте:

– А как насчет того, что он там говорит о тебе?

– Вы все знаете, что у моей сестры в детстве, когда умерла мать, был нервный срыв. Она будет очень болезненно переживать, если об этом станет известно общественности. Что касается матери моей жены…

Он повернулся к Меган. Та сказала:

– У матери Люции был приступ депрессии после смерти одного из близнецов. Никто не знает, что творилось в ее голове и как умерла она и второй ребенок. Информатор Уилли был гнусным лжецом. Вот и все.

Данте кивнул ей. Спасибо, Меган.

– А теперь обо мне как отце Дэнни Уильямса, урожденного Даниэля Уильяма Пейсека, – Данте взял стул и сел напротив своих друзей. Он развязал галстук, расстегнул несколько пуговиц на рубашке, потер подбородок кулаком: – Это вполне возможно.

Наступила мертвая тишина.

– Тогда у меня было трудное время. Люция и я были обручены, но она не соглашалась на секс до свадьбы. Ну, порядочная итальянская девушка. Я сорвался. После обратился к моим дядям, Руччи. Они сказали, что займутся этим делом.

– Господи, Дэнни. Так просто. Они займутся этим делом. Что они имели в виду, по-твоему? – Бен уставился на Данте, ожидая услышать ответ на свой вопрос.

– Не то, что ты думаешь. Они не были связаны с мафией. Просто… ну, они были крутые ребята. Да, они предложили Уилли сделку. Он женится на Мариане, и они уезжают на Западное побережье, где Уилли ждет хорошая работа.

– А потом Уилли бросил ее и ребенка, – тихо сказал Юджин.

– Да, и я верю тому, что говорит Уилли о жизни Марианы и ее сына, Дэнни. Как верю и в то, что Уилли снимал этот порнофильм.

Некоторое время Данте смотрел на свои туфли, потом поднял голову, не глядя никому в глаза:

– Да, вполне возможно, что Дэнни Уильямс – мой сын. Мариана говорила, что не была с мужчиной шесть месяцев до встречи со мной.

Наконец-то все это вышло наружу.

После некоторого молчания заговорил Юджин своим тихим, по твердым голосом:

– Это неправда. Она врала, что шесть месяцев не была с мужчиной.

Меган насторожилась. Бен изумился: неужели Юджин нарушит тайну исповеди? Чарли во все глаза смотрел на брата.

– Что ты имеешь в виду, Джин? – спросил Данте.

Красивое лицо Юджина напряглось:

– Это был самый ужасный период в моей жизни. Я только что вернулся домой из Рима. Собирался ехать в лепрозорий. Я потерял все ориентиры в жизни.

Он вспомнил что-то и повернулся к Меган.

Она кивнула. Помнила, что он приходил к ней.

– Однажды, Бенни, я пил кофе в закусочной твоих родителей. Мариана подсела за мой столик. На мне была обычная одежда, но она, разумеется, знала, кто я такой. Мы ни о чем не говорили с ней. Все было очень странно. Мы пошли в дом, где жили ее родители. Они были в кино, – он заморгал, потом пожал плечами: – Все произошло очень быстро. У меня было такое ощущение, будто это сон.

– Когда это случилось? – спросил Данте.

– В тот период времени, когда Мариана, по ее словам, «блюла чистоту».

Голос Бена дрожал. Они все повернулись в его сторону.

– Я тогда посещал курсы в Колумбийском университете и готовился отбыть на Нюрнбергский процесс. Мариана Радзински… – он покачал головой. – Держу пари, я был единственным среди вас, кто заплатил ей. Она была, кстати, профессиональной шлюхой. С меня она взяла деньги.

– С меня тоже, – сказал Чарли. – Я был с ней пару раз.

Данте переводил взгляд с одного из своих друзей на другого:

– Ничего этого нет в рукописи Уилли.

– Он или не знал об этом, или хотел подставить тебя, Данте. Скажи мне… – Бен колебался некоторое время. – Как он выглядит, этот Дэнни Уильямс?

– Ну, сами увидите. Он скоро будет здесь.

– Но почему, Данте? Почему он хочет встретиться с нами?

– Не знаю, Бенни. Он сказал, что ему важно увидеть нас всех вместе.

– Хорошо, – сказала Меган. – Давайте вернемся к убийству Сташева. Уилли называет нас всех убийцами этого человека. Но я, например, никому в жизни не рассказывала про тот вечер.

– Молодец, Меган. Сдержала обещание, – сказал Данте.

– Давайте поговорим об этом, хорошо? – Меган окинула всех взглядом. – Я хочу знать кое-что. Что бы все думаете о том, что произошло тогда. Бенни, ты считаешь, что убивал Сташева?

Не думая ни минуты, он сказал:

– Еще бы, черт возьми. Когда мы уходили, он был мертв.

Юджин покачал головой:

– Нет. Он был жив. Пришел отец Уилли и убил его. Бен, ты что, на самом деле думаешь, что я мог бы закончить семинарию, если бы верил в то…

Лицо Бена потемнело, голос стал тихим и угрожающим:

– Да, я действительно верю в это, Юджин. Черт, я видел, как в концлагере католический священник прощал грехи эсэсовцам. Он отпускал грехи целой роте.

Они и раньше, в детстве, видели, как Юджин впадает в ярость, но таким еще не видели никогда. Он стоял, одетый в черную сутану с белым воротничком, бледный от гнева.

– Ты сравниваешь меня с убийцами из Аушвица?

Бен встал и подошел к Юджину:

– Да, епископ О’Брайн. То, что мы совершили тем вечером, нельзя сравнивать с убийствами в концлагерях, но вы, священники, все решаете очень просто – покайся, и Бог простит тебя. И ты опять хороший парень.

Юджин замахнулся, чтобы нанести удар, но Чарли схватил брата за руку.

– Прекратите – этого нам только не хватало, – он обнял Джина. – Мы говорим о том, убивали мы Сташева или нет. Меган, как насчет тебя?

– Откровенно говоря, я думаю, что мы убили его. Я считаю, что старик Уилли бил уже мертвеца, когда подъехали полицейские и увидели его. Он был пьян. Он сказал то, что сказал, и настаивал на своих словах. Что и привело его на электрический стул.

– Так, значит, ты считаешь, что мы несем ответственность за две смерти? – спросил Джин.

– Я не знаю, Джин. На самом деле, не знаю. Чарли спросил меня, и я ответила. Да, я думаю, что мы убили его. А может быть, и нет. Я не знаю.

Чтобы немного разрядить атмосферу, Данте сказал:

– Меган, как ты можешь знать о том, что произошло в тот вечер, если ты даже не была там?

– Правильно, Данте. И я уверена в том, что я не отец Дэнни Уильямса.

– Совсем не смешно, Меган.

– Ты же знаешь меня, Данте. Я всегда захожу слишком далеко.

Они сели. Все думали о том, каких высот они достигли в жизни, какого почета. Думали о своих карьерах, о родственниках. О том, что все может рухнуть.

Наконец Бен выразил словами то, о чем они все думали:

– Мы не можем этого допустить, не так ли? Чего он хочет, этот Дэнни Уильямс? Шантажировать нас, что ли?

– Я не знаю, но скоро это станет ясно.

– Данте, послушай, – лицо Бена ожесточилось и стало безобразным. – Всю жизнь я имел дело с насилием. Не знаю, сколько человек я убил во время службы в США и Израиле. Но я знаю, как надо решить этот вопрос. Иногда люди просто исчезают, и о них больше никогда никто не слышит. Не мне вам об этом говорить…

Меган сказала:

– Ты говоришь об убийстве этого молодого человека?

– Я говорю о спасении наших жизней, вот о чем.

Меган окинула взглядом комнату. Никто ничего не сказал. Все, казалось, согласились со словами Бена Херскеля.

– Бен, ты не хотел такое сказать, не так ли?

– Слушай, Меган, не лезь в это дело, ладно?

– Не лезь в это дело, девочка. Ты это хочешь сказать? Но там, в этой рукописи, есть и обо мне; и о моих родных. Я – в этом деле, как и вы все.

– Бенни, ведь мы говорим о молодом человеке, который может быть моим сыном или сыном Джина, Чарли, твоим сыном.

Бен ответил глухим, мертвым голосом:

– Два моих сына погибли, а еще два – защищают родину. Других сыновей у меня нет.

В дверь позвонили.

– Ну вот и он, – сказал Данте.

Глава 4

Он подошел прямо к Меган и, улыбаясь, сказал:

– Вы, конечно, Меган.

Он не испытывал никакой неловкости, называя ее по имени. В конце концов, он знает о всех ее тайнах из этой рукописи. Он заглянул ей в глаза. Меган подумала, что дамы, должно быть, сходят от него с ума. Но заметила и другое – он волнуется.

Меган наблюдала за всеми, кто находился в этой комнате. Они все искали в Дэнни черты сходства с собой.

Ни его улыбка, ни развязность, ни дружеские рукопожатия не ослабили напряжения, дарившего в комнате. Они смотрели на него как на человека, который готов их погубить. Но он также был сыном одного из них.

Меган предложила ему выпить что-нибудь. Он кивнул.

Выражение лица Джина было непроницаемо. Чарли даже не мог смотреть на незнакомца. Незнакомца ли? Данте? В его семье таки родился сын. О чем он думал в эту минуту?

Выпив немного виски, Дэнни Уильямс развел руками, как будто он был здесь хозяином и принимал гостей. Он обратился к ним:

– Прошу вас всех расслабиться. Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами всеми сразу, потому что мы все повязаны одним делом.

Улыбнувшись, он добавил:

– Посредством автобиографии Уилли.

Бенни Херскель, борец с террористами и генерал, обратился к журналисту и заговорил с ним голосом, в котором звучали жесткие нотки:

– Хорошо, парень. Мы все собрались здесь. Чего ты хочешь от нас?

Дэнни примиряюще поднял вверх руку:

– Я хочу рассказать вам о своем последнем разговоре с Уилли Пейсеком. Перед его смертью.

– Избавь нас от этого. Чего ты хочешь?

Меган вмешалась в разговор:

– Что ты хочешь рассказать нам, Дэнни?

– Сначала я, пожалуй, расскажу вам о своих отношениях с моей матерью. Это касается того, о чем хочу рассказать вам позднее. Все, что там написано о нас – правда. Только Уилли забыл упомянуть о том, что никто из нас, детей, никогда не голодал, не мерз и не терпел никаких лишений. Я был старшим ребенком в семье, и я был помощником матери и ее доверенным лицом, если угодно.

– Уилли написал правду? Мать поставляла тебя богатым женщинам?

– Да, Чарли. Богатые леди платили за свои удовольствия. Благодаря этим деньгам наша семья смогла выжить.

– Что тебе говорила мать об отце? – спросила Меган напрямик.

– Мать сказала мне то, о чем Уилли даже не подозревал. Да, каждый из вас может быть моим отцом.

– Она тебе это сказала? – Меган, так много знавшая о мотивах поведения людей, была удивлена.

– Когда я был маленький и вы выступали по телевидению, епископ О’Брайн, мать говорила мне: «Слушай внимательно, что он говорит, это святой человек, когда-нибудь он может стать папой». И она говорила мне, что, возможно, вы являетесь моим отцом.

Меган прервала его и спросила:

– И что ты чувствовал тогда?

И тут же рассмеялась:

– О, я спрашиваю тебя как психиатр. Извини.

Дэнни с нежностью посмотрел на Меган. Она казалась единственным живым человеком в комнате.

– У меня было странное ощущение, Меган. И необычное, я думаю. Когда Бен прибыл в США во главе израильской делегации и его показывали по телевизору, мать говорила мне: «Смотри, возможно, это твой отец».

– Ты знал все это еще в детстве?

– Да, доктор Маги. Я знал все это всю мою жизнь. И мать вырезала из газет фотографии Чарли после того, как он спас кого-то на пожаре, и говорила: «Смелый человек, он может быть твоим отцом».

Никто не произнес ни слова. Дэнни выпил виски и поставил стакан на стол.

– А теперь я расскажу вам о последнем разговоре с Уилли. Уилли Пейсеком, моим отцом.

– Ты хочешь сказать, что Уилли и твоя мать…

Дэнни покачал головой:

– Нет, Бен. Уилли был моим законным отцом. Его имя значилось в моем свидетельстве о рождении. Из-за меня он получил возможность преуспевать в жизни. В последнее время я признаю Уилли моим подлинным отцом.

– Я что-то не понимаю, – сказал Бен.

– Дэнни, о чем ты хочешь рассказать нам?

– Уилли был единственным человеком, знавшим о моем существовании. Благодаря мне он попал в Голливуд. Оказался там, где смог реализовать себя в полной мере. Однако он, не задумываясь, бросил нас. И наблюдал за нами. За мной.

Данте сказал:

– Дэнни, я должен был знать. Я должен был…

– Да. Может быть. Но Уилли знал. Разрешите мне рассказать вам о последнем разговоре с ним. Он не знал о том, что каждый из вас мог быть моим отцом. И я сказал ему об этом.

– Но зачем? Какой смысл? – спросил Бен.

– Дэнни, что еще ты рассказал Уилли, когда он умирал? – спросила Меган.

Дэнни Уильямс улыбнулся:

– Я сказал ему о том, что каждый из вас мог быть моим отцом. Он заинтересовался, могу ли я написать об этом и добавить материал к его автобиографии. Тогда я спросил его: о какой автобиографии идет речь?

– Что ты имеешь в виду, Дэнни?

– Я сказал ему, что его автобиография не будет опубликована. Фактически все копии я раздал вам. А здесь у меня с собой пленки с записью. Я отдам их вам, делайте с ними, что хотите. Я сказал Уилли, что работаю над его биографией, и моим правом является включать в нее любые эпизоды из его жизни. Сказал, что не буду даже упоминать тот вечер на Змей-горе. Никаких ребят там не было, а Сташева убил его старик. О вас там говорится просто как о необычных ребятах с Рай-авеню, из которых потом получились замечательные люди – сенатор и, возможно, президент США, израильский генерал и посол Израиля при ООН, который может стать премьер-министром Израиля, епископ и в будущем американский папа, брат которого был так поражен видом немецких концлагерей, что перешел в иудаизм. И, наконец, совершенно необычная девочка, ставшая психиатром и преподавателем, а также активисткой женского движения.

Сначала они как бы не понимали того, что он говорил им. Все это не сочеталось с теми страхами, которые они пережили после того, как получили рукопись Уилли.

Бен, всегда мысливший реалистично, спросил:

– Чего ты хочешь от нас, Дэнни?

Переводя взгляд с одного на другого, Дэнни Уильямс сказал:

– Абсолютно ничего.

– Ты даже не хочешь знать, кто твой настоящий отец?

Дэнни улыбнулся:

– Уилли был моим отцом. И я обошелся с ним точно так же, как и он со своим. Я научился у него кое-чему, и у вас тоже. Да, интересно было бы знать, кто из вас мой настоящий отец. Но, в сущности, это неважно. Я хочу быть свободен от Уилли и всех вас. Цикл завершен.

Меган кивнула, а затем спросила его:

– Почему ты хотел, чтобы все мы знали об этом? Ты дал нам рукопись. Ведь мог бы этого и не делать.

Он разозлился:

– Я не ваш пациент, Меган, и я не люблю копаться в своей душе. Скажем так, я хотел, чтобы вы все узнали кое-что обо мне. А также друг о друге.

Воцарилось неловкое молчание. Все размышляли о чем-то своем.

– И еще одно, – сказал Дэнни. – Это касается моей матери. Кто бы она ни была – а это никого не касается, – она была и останется отличной матерью. Сейчас она живет на вилле Уилли с двумя своими внуками и Мишей, который наконец обрел материнскую ласку, какой ему всю жизнь не хватало. Насчет Миши Уилли ошибался: он проживет долгую и счастливую жизнь.

Бен Херскель рассмеялся:

– Боже мой, ты сказал Уилли про это?

– Надо было сказать, но тогда мне это в голову не пришло, а теперь он мертв.

– Все как-то странно, не так ли? – сказала Меган. – В этой квартире жил Уилли, а теперь в его доме будет жить твоя мать.

– Жизнь вообще странная вещь, – сказал Дэнни.

Он взял свой кейс и вынул из него пленки. Потом положил на стол еще и рукопись.

– У меня только одна копия. Вы можете прочитать это, Данте, а потом передать другим…

Открыл рукопись и прочел надпись на первой странице. «Биография моего отца, Уилли Писса».

Данте открыл вторую страницу и прочитал посвящение. У него отвисла челюсть, и он передал рукопись Дэнни:

– Прочти это вслух, Дэнни.

Дэнни кивнул и начал читать:

– Посвящается ребятам с Рай-авеню, добившимся в жизни больших успехов. От их духовного отца, Дэнни Уильямса.

* * *

Все ушли. В квартире остались только Данте и Меган. Она собрала все стаканы и выбросила остатки еды в мусорное ведро.

– Итак, что ты обо всем этом думаешь? – спросил Данте.

– Я не знаю. Думаю, что жизнь, действительно, очень странная вещь, Данте. А что ты скажешь об этом парне?

– Он похож на меня, верно? Но чьим бы сыном он ни был, парень он что надо.

– Еще бы. Ведь его родители жили на Рай-авеню.

– Знаешь, Меган, я так много размышлял в последние дни. Вспоминал наше детство. Понимаешь ли ты, что если бы в тот вечер мы не оказались на Змей-горе, то у Уилли все было бы по-другому? Может быть, тогда он не зациклился бы на нас, а разобрался бы со своей жизнью сам. И не было бы той ненависти и мстительности.

– Может быть, все было бы по-другому, если бы мы любили Уилли.

Но в тот вечер они оказались на Змей-горе.

И они не любили Уилл!