Текст книги "История Рай-авеню"

Автор книги: Дороти Уннак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Глава 10

В Голливуде Уилли Пейсеку нравилось буквально все. Казалось, путешествие автобусом, которое заняло четыре дня и четыре ночи, было прелюдией к его мечте. Он оказался в стране, где у него была свобода быть тем, кем он хотел быть. Дочки фермеров с волосами цвета платины, длинными ногами и выдающимися грудями, работающие пока официантками, станут скоро кинозвездами. Красивые парни, говорящие с южным акцентом, которые пока что работали на заправочных станциях, где едва зарабатывали себе на жизнь, надеясь, что в скором времени будут сниматься в павильонах Голливуда. Все они были потенциальными звездами и не обращали внимания на неудачников, ждущих чудесного превращения уже по пять, шесть и даже по пятнадцать лет. Их больше интересовали те еще более молодые, чем они, парни и девушки, которые приезжали в город на автобусах дальнего следования и пополняли их ряды.

Уилли любил наблюдать за ними. Черт, все эти официанты, бас-бои или швейцары, работающие в Голливуде, мужского они пола или женского, могли бы свободно начать сниматься хоть завтра и заменить любую кинозвезду, если бы речь шла только об одном внешнем виде. Все дело тут было в случае, а в глубине души молодые люди верили в то, что им повезет и чудо произойдет. Их заметят, и когда-нибудь, давая интервью корреспонденту какого-нибудь киножурнала, они расскажут, как работали поварами, официантами, барменами, таксистами. Никто из них не старался преуспеть в том, чем они временно занимались, кроме некоторых девушек, которые были неплохими машинистками. Боже, они не хотели тратить на это время. Для них единственной реальностью был мир грез.

Любой клерк в возрасте до сорока лет рассуждал о просмотрах, вызовах на съемки, киногеничности, возможности сниматься в эпизодических ролях. И о друзьях, знающих «кое-что». А также о несправедливости и о бездарных ничтожествах, которые каким-то образом пробились в артисты.

Уилли, работая шофером при киностудии, стал присматриваться к людям, окружающим его, и понял, что все они, какое бы положение ни занимали, обеспокоены только одним – как бы получить новое назначение.

Он приехал в Лос-Анджелес, обладая хорошей специальностью. Неплохо зарабатывал. Через неделю после прибытия он и Мариана уже жили в небольшом меблированном бунгало, стоящем рядом с еще пятью одинаковыми домами, а между ними находился длинный узкий бассейн, вдоль которого шел плохо заасфальтированный тротуар. Вода в бассейне грязная, шезлонги по его краям – поломаны, там пахло помойкой, но все же это был настоящий бассейн, и Мариана с энтузиазмом снимала своим фотоаппаратом марки «Брауни» этот бассейн, бунгало и высокие, тонкие пальмы.

Первой его покупкой стал сияющий «Плимут» модели 1940 года, который он приобрел по совету своего нового босса, Гаса Руссо.

Это была первая личная машина Уилли, а до него ею владела какая-то пожилая пара, купившая автомобиль для своего сына, служившего офицером в морфлоте. Парень поездил на нем около месяца, а потом ушел надолго в море. В 1941 году он был убит в сражении при Перл-Харборе, и с тех пор на машине никто не ездил, потому что родители погибшего офицера не хотели к ней прикасаться. Уилли заплатил всего пятьдесят долларов за новенький автомобиль, которому всего пять лет с момента выпуска.

Уилли Пейсек был хорошим парнем, все его таковым считали. Он оказал ряд услуг кому-то на Востоке, поэтому ему не задавали никаких лишних вопросов. Он получал хорошие деньги и был на хорошем счету.

Назначение зависело от нужных людей, с которыми необходимо было войти в контакт. Так как Уилли Пейсек прибыл с хорошими рекомендациями, за ним наблюдали первое время. Он водил тяжелый грузовик средних размеров, на котором перевозились декорации с одной съемочной площадки на другую. Он помогал специалистам грузить ценное оборудование. Каков бы ни был груз, Пейсек неизменно проявлял ко всему самый живой интерес – не только к грузу, но и к специалистам. Он жадно стремился к знаниям, и профессионалы, понимая, что он не может быть их конкурентом, делились опытом с этим смешным коротышкой из Бронкса.

Уилли восхищали молодые люди, работающие в съемочных группах, которые покинули родные дома где-нибудь в Айове или Арканзасе и прибыли сюда за своей мечтой. Он видел ребят, считавших себя счастливчиками, потому что им удалось сняться в эпизодических ролях. Это были юноши, смеющиеся от души, старающиеся прикрыть потные подмышки, умирающие от страха, когда помощник режиссера орал: «Какого черта поставили этого рыжего парня в самом центре толпы?»

Голливуд имел свои собственные правила, и успеха там добивались не только тщеславные, целеустремленные и увлеченные, но и те, кто умел хорошо соврать. Было важно не только придумать себе жизнь, но и верить в то, что ты придумал. Уилли наблюдал за наиболее удачливыми. Все режиссеры-евреи средних лет были настроены весьма патриотично. У них были белокурые, худощавые жены, а их голубоглазые детишки воспитывались нянями ирландками или англичанками, а потом посылались на обучение в частные школы. Они носили безупречные костюмы. А почему бы и нет? Они же были сыновьями портных и знали цену каждому центу. На рынок они поставляли кинопродукцию, которая отражала их видение Америки – сияющие любовники, которые закрывали глаза, но не переставали моргать, давая понять зрителю, что ничего неприличного не последует.

В конце концов ему поручили водить лимузин киностудии.

Уилли знал, что сами создатели фильмов были похотливыми мужиками. Он поставлял им девочек на уединенные виллы. Это были молодые, стройные, великолепные особы, от которых исходил такой замечательный запах, что он готов был лизать их.

Время от времени какой-нибудь помощник режиссера просил Уилли оказать ему услугу. Только никому ни слова, зато все будет хорошо оплачено. Этот тощий, смешной парень умел держать язык за зубами.

Он подгонял черный лимузин к голливудским холмам и терпеливо поджидал, пока какая-нибудь звезда не усаживалась на заднее сиденье. Ему давали листок бумаги, на котором был указан адрес: какое-нибудь курортное место неподалеку от Лас-Вегаса. Его инструктировали, чтобы он ни с кем не разговаривал, даже не опускал бы стекол в окне кабины. На месте пассажира должны были встретить, так что не было необходимости выходить из автомобиля и провожать его.

Уилли стал делать заметки в своей маленькой записной книжке. Он вписывал имена тех, кого подвозил, регистрируя их состояние – пьяные, находящиеся под действием наркотиков, в бессознательном или буйном состоянии. А также места, куда доставлял их. Он уже знал многих из шишек киностудии, имеющих собственные довольно большие кабинеты и сотрудников, которые не слишком утруждали себя работой. Иногда его пассажирами бывали женщины. Он узнавал их, потому что видел эти лица на экране. Они играли верных жен, любящих дочерей, девушек, возвращающихся домой после долгого отсутствия. В машине они ругались матом и, плача пьяными слезами, размазывали по лицу косметику. Уилли был невозмутим, куда бы их ни вез, пусть даже к самому лучшему специалисту по абортам в Лос-Анджелесе. Его дело – доставить пассажира по назначению. Потом пригнать лимузин в гараж киностудии, осмотреть его и отправляться домой. Точка.

Тех, кто умирал от сверхдозы наркотиков, представляли жертвами автомобильной катастрофы. Он отвозил трупы в определенные места, где их гримировали соответствующим образом и помещали в специально приготовленный автомобиль. Он принимал участие в организации почетной смерти знаменитому, но недостойному человеку.

К удивлению Уилли, один известный киноактер, красивый, блондинистый сукин сын, игрой которого он наслаждался многие годы, смотря фильмы с участием того на экране кинотеатра «Авалон», предложил ему стать его личным шофером. Он был абсолютно трезв – только что из клиники для алкоголиков, где провел около месяца. Вид у него здоровый, манеры дружеские, этакий свой парень. Он сидел на переднем сиденье рядом с Уилли и благодарил за то, что тот не выдал его и спас ему репутацию. Порядочные люди были здесь редкостью.

Актер признался ему, что чувствует себя здесь не в своей тарелке. Сам он родился и вырос в небольшом городке на среднем Западе. Однажды там снимали фильм, и он попал в кадр. Ему повезло, его заметили, и вскоре он уже снимался в главных ролях в различных вестернах. Он присутствовал на экране на протяжении всего фильма, но говорил очень мало, так как у него была плохая память и слабый голос.

Он часами репетировал и тренировал свой голос. Оказалось, что он может неплохо петь, если его как следует обучить этому делу. После чего стал сниматься в мюзиклах. Однако вскоре наверху решили, что лучше дублировать его пение каким-нибудь известным певцом. Сам же актер использовался в качестве манекена.

– Я вас видел сегодня на съемках, – признавался Уилли. – Вы наговариваете на себя. Я думаю, что ваш режиссер ни фига не смыслит в искусстве.

И Уилли впервые выступил в качестве режиссера, давая актеру, пока отвозил его и привозил на киностудию, свои советы в отношении того, как ему следует вести себя во время съемок. Вскоре тот уже начал приглашать шофера поприсутствовать на съемках.

Режиссер фильма особенно не возражал против этого. Красавчик хочет поэкспериментировать, ну и пусть, черт с ним. Люди приходят в кинотеатр, чтобы увидеть его, а не слушать то, что он говорит. Фильмы с его участием приносят большие деньги, так ничего не будет страшного в том, если он станет настоящим актером.

На грандиозной вечеринке, которая состоялась в роскошном районе Беверли-Хилс, в особняке одного голливудского адвоката, актер доверительно сообщил некоторым из своих коллег, что его шофер, Уилли Пейсек, просто драгоценная находка для него. У него явно есть режиссерский талант. Надо дать ему возможность проявить его.

Один из пьяных товарищей актера, большой темнокожий араб, внимательно слушал рассказ, потом щелкнул пальцами и подозвал к себе одного из своих помощников, который послушно записал фамилию Уилли, а также номер его телефона. Он взглянул на двух своих компаньонов, которые одобрительно кивнули. Они еще несколько минут разговаривали с кинозвездой, потом поставили свои нетронутые напитки на небольшой серебряный поднос.

– Итак, возможно, мы нашли нового режиссера? Совершенно неизвестного и страстно желающего снять свой первый фильм.

Его партнер пожал плечами:

– Зачем нам вообще режиссер? Я этого не понимаю. Кому нужен режиссер?

Большой человек окинул его холодным взглядом и сказал тихим голосом:

– Потому что все эти чертовы фильмы похожи один на другой. А нам нужно снять особенный, который стал бы произведением искусства, классикой.

Глава 11

После короткого разговора в ресторане «Дели», где были заказаны великолепные пострами и холодный чай, они наняли Уилли Пейсека. Они организуют павильон, декорации, освещение и камеры. Они разрешают ему писать сценарий, если он считает, что это необходимо. Согласились не вмешиваться в его работу и проводить репетиции, так как он поставил им такие условия. Предоставили ему актера, который будет играть главную роль. Это пожилой бизнесмен с густыми черными бровями.

Уилли должен был найти исполнительницу главной женской роли.

Он вспомнил, что в детстве, проходя мимо Гранд-Конкорса и сворачивая на Бернсайд-авеню, он иногда видел стоящих в очереди черных женщин. Они ждали чего-то. Некоторые с детьми. Там были девочки-подростки. Они носили с собой пакеты, в которых лежала рабочая одежда. Уилли наблюдал за тем, как белые женщины из этого района осматривали негритянок, беседовали с ними о чем-то, выбирали ту или иную, и вели ее за собой. Так нанимались уборщицы помещения за двадцать пять центов в час.

Когда Уилли было около четырнадцати лет, он придумал одну вещь. В очереди стояла очень красивая и молодая девушка. Со светлой кожей, серыми глазами, высокая и худощавая. Стояла она, широко расставив ноги, уперев руки в бока, не глядя ни на одну из белых женщин. Казалось, она пугала их, и никто не подходил к ней. Но Уилли подошел. Он сутулясь стал рядом. Ему было ее жаль. Черт возьми, ведь ей приходится таким вот образом зарабатывать себе на жизнь. У него в кармане лежало сорок пять центов. Пришлось немало потрудиться, чтобы заработать их. На эти деньги он мог бы всю неделю ходить в кино. Но девушка стоила таких денег.

Когда она поняла, что грязный маленький белый мальчишка говорит с ней, она подалась вперед и пристально посмотрела на него:

– Что ты хочешь, мальчик?

– Тебя, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. Его рука скользнула в карман, и он достал деньги.

Девушка разразилась громким смехом, привлекая внимание окружающих к мальчику. Другие женщины тоже засмеялись, некоторые чуть не падали от смеха. Они смеялись над никчемным белым мальчишкой. Девушка ударила его по руке, и монеты полетели на землю.

У него был выбор. Он мог повернуться и убежать от толпы смеющихся и издевающихся над ним черных женщин или начать ползать по земле и собирать свои деньги.

Уилли, не обращая внимания на их грязные замечания, насмешки и оскорбления, подобрал монеты. Затем встал и уставился на девушку, запоминая ее лицо. Он запомнил этот момент и то, что чувствовал тогда. С его точки зрения, он никого не оскорбил своим предложением и никого не унизил. Просто хотел купить ее на время для своих личных целей.

Теперь тот эпизод вновь всплыл в его памяти, когда он увидел стройную, худощавую черную девушку, которая приходила пробоваться на съемки, но ей отказали. Она тяжело вздохнула и, ни на кого не глядя, пошла прочь.

Уилли следовал за ней, стараясь оставаться незамеченным. Он уже знал, какой должна быть его героиня. После двух дней наблюдения за ней был уверен, что девушка соответствует всем его требованиям. Она жила одна. Казалось, ни с кем не общается.

Скучать по ней никто не станет.

На третий день, когда ей опять отказали, Уилли подошел к ней. Он купил для нее чашку кофе в кафе, которое находилось неподалеку от киностудии. Оказалось, что она приехала сюда из Детройта и здесь у нее никого не было. Отец ушел из семьи, а мать умерла. У нее были трудные времена. Что бы ни случилось здесь, все было лучше, чем то, что она оставила дома. Нет, она еще ни разу не снималась в кино. Она была в списке под псевдонимом Китти Джоунс. Ее настоящее имя Сирина Джонсон, но никто об этом не знал. Она зарабатывала какие-то деньги, которых хватало на то, чтобы платить за квартиру. Ела всего раз в день. Неважно, каким образом она зарабатывает эти деньги. Это не его дело. Если только он не хочет предложить ей кое-что. Но ведь он не сутенер, верно? Она ни с кем не желает делиться своими, с таким трудом заработанными, деньгами.

Она говорила, а он наблюдал за ней, вспоминая о своем унижении, которое пережил в Бронксе. Нет, это была другая девушка. Он рассказал ей о фильме, в основе которого лежала любовная история. Он будет сниматься в весьма живописном месте.

Потом он сообщил Сирине, что в этот фильм вкладывают очень большие деньги. Декорации, роскошные костюмы – все дорогостоящее. Это будет супер-фильм.

Весь фокус заключается в том, что никого, конечно же, не убьют на самом деле, но все надо снять так реалистично, чтобы зрители были введены в заблуждение. Он показал ей билет на самолет до Нью-Йорка, выписанный на ее имя. Признался, что знает о ней довольно много.

– Видите ли, вам необходимо покинуть Эл-Эй.[9]9
  Эл-Эй – Лос-Анджелес.


[Закрыть] Предполагается, что вы должны умереть. Вас не будет в списках актеров. Сделка действительно очень крупная. Всего пара часов работы, потом вы садитесь в лимузин, едете в аэропорт и летите в Большое яблоко,[10]10
  Большое яблоко – Нью-Йорк.


[Закрыть] а там вас встретят. Вам будет гарантирована работа. Возможно, в Европе, но уж в Нью-Йорке наверняка. Вы будете продавать сигареты в ночном клубе, немного петь и танцевать. Вы решите сами, чем заниматься. Вот и все. Я хочу знать прямо сейчас, согласны ли вы. Если согласны, то мы тотчас же отправимся на съемочную площадку для репетиции.

Она сидела не двигаясь, погруженная в свои мысли. Что замышляет этот парень? С другой стороны, он ведь показал билет на самолет с ее именем на нем. Объяснил, что наблюдал за ней и выбрал ее. Он открыл новенький кожаный бумажник, набитый стодолларовыми купюрами. Это ее бумажник. У нее также будет новый чемодан со всякой одеждой. А в Нью-Йорке она сможет купить себе все, что захочет.

Девушка вспомнила грязную комнату, где жила, и хозяйку, пропахшую своими кошками, которая заставляла ее платить за свет и вечно кричала, что та не экономит электричество. Вспомнила мужа хозяйки, этого придурка, который постоянно приставал к ней, дыша на нее виски. Свою узкую кровать с продавленным матрасом, грязные простыни и вонючие подушки. Думала о том, что у нее всего несколько старых платьев и пара комплектов нижнего белья. Чулки были рваные и не подлежали штопке.

– Вы хотите сказать, что я могла бы начать прямо сейчас? Мы пойдем и тотчас приступим к работе?

– Мне надо только позвонить. Чтобы за нами прислали лимузин.

Она ждала некоторое время на улице и, действительно, вскоре у тротуара остановился большой черный лимузин. Уилли открыл дверь, и она скользнула внутрь, ощущая аромат кожи сиденья.

* * *

Съемки велись в большой комнате, находящейся в просторном доме на голливудских холмах. Комната была очень красивая, увешанная коврами, полностью изолированная и звуконепроницаемая.

Действие, в соответствии со сценарием, должно происходить в роскошном шатре, где множество шелковых подушек, ковров, ламп и низких столиков, на которых лежали фрукты и лакомства. Человек, ответственный за свет, покинул помещение, сообщив Уилли, кто будет его оператором. Пейсек объяснял актерам, как они должны играть свои роли. Никаких душераздирающих сцен, диких криков и стонов. Не надо выходить из себя и рвать на себе одежду.

В фильме было совсем мало диалогов, так как Уилли не доверял в этом плане своим двум ведущим артистам.

– Это любовная история – сказал он им. – Она рабыня в гареме халифа, а ты, Али, влюбился в нее. Ты по-настоящему любишь ее. Ты смотришь на нее и чувствуешь, как твое сердце разрывается на части. Она пленница, но и ты пленник. Твоя любовь может вас обоих привести к смерти. Но пока тебе наплевать на это.

Он провел с ними несколько репетиций, пока не стало что-то получаться. Они должны были научиться смотреть в глаза друг другу и думать не о сексе, а о любви. Они до смерти влюблены друг в друга. Если ценой их любви была смерть, то им лучше умереть вместе, чем продолжать жизнь рабов халифа, которого они ненавидели. Они должны медленно раздеться, прежде чем заняться любовью. Не надо срывать с себя одежды и рвать их на части. Их движения должны быть неторопливы и чувственны. Они любят и познают друг друга. Спешить не надо, все делается медленно, нежно. Они прикасаются друг к другу, целуются, потом их страсть возрастает, и они начинают ласкать друг друга.

Он тщательно готовил их, репетируя сцену за сценой, останавливая прямо перед половым актом.

– Подожди, Кен, – сказал он актеру, играющему любовника, у которого практически не было мозгов, зато великолепное тело. Они имитировали половой акт, а затем появился халиф. На нем был просторный халат и широкие шаровары. На голове шелковая чалма, а на ногах мягкие туфли. Он был в гневе, но сожалел о том, что ему предстояло совершить. По-своему он любил эту девушку. Ее неверность ранила его сердце, и он очень грустил из-за того, что ей предстояло умереть.

Раба-блондина увели, а халиф снял с себя широкие шаровары и начал имитировать проникновение в девушку. Потом он слез с нее и щелкнул пальцами. Его слуга внес голову блондина, держа ее за белокурые волосы. Она была искусно сделана из папье-маше. В другой руке слуги был окровавленный меч. Кровь сочилась из головы.

Халиф вздохнул, встал и достал из-под халата кинжал. Он поставил девушку на ноги и нанес ей удар кинжалом в шею. Девушка вскрикнула и упала ему на грудь. Халиф осторожно опустил ее на ковер у своих ног, стал на колени и зарыдал.

– Я так любил тебя, – прошептал он, склонившись над мертвой девушкой.

Он поцеловал ее в бесчувственные губы и упал возле ее тела.

Репетиция закончилась.

– Это должно быть по-настоящему любовной историей, – сказал Уилли актерам в последний раз. – Это трагедия. Два раба любят друг друга и готовы умереть во имя этой любви. Халиф любит девушку и убивает ее, потому что она предала его. У него нет другого выбора, но для него все это очень тяжело.

Артисты молча слушали его. Уилли посадил девушку рядом с ее любовником. Они должны были нежно касаться друг друга перед началом съемок.

Наконец съемки начались. Любовники двигались медленно, осторожно, выражая любовь к друг другу, как он учил их. Они смотрели в глаза друг другу. Их связь сначала была духовной, а потом так естественно перешла в чувственную, что Уилли был поражен тем, что видел.

Появился халиф, и съемки продолжились.

После того как халиф овладел своей рабыней, в шатер вошел слуга. Он нес голову убитого раба. Это была настоящая голова. Актер в последний раз появился на экране.

Девушка, сначала не вполне осознавая то, что видит, заморгала глазами и вскрикнула. Потом начала вставать с пола, но сильные руки халифа удержали ее. Она начала кричать, но он зажал ей рот, а потом приник к ее губам в поцелуе. Он вонзил кинжал ей в горло и отпрянул, когда кровь залила обнаженную девушку. Он поднял над ее головой свои окровавленные руки и зарыдал. Его лицо выражало страдание, голос дрожал.

– Я так любил ее. Почему она предала меня? О, почему?

Картина кончилась кадром, показывающим мертвую рабыню, тело которой было в той же позиции, в какой девушка занималась любовью. Уилли смотрел на нее. Зеленоватые глаза ее широко открыты, рот искажен ужасом.

Это была самая реалистическая кинокартина, когда-либо созданная, и, конечно, она стала классикой порнографии.

Уилли Пейсеку заплатили двадцать тысяч долларов за этот фильм, в титрах которой не значилось его имени.